Глава 37. Урёл. Искупление

Урёл оставил своих солдат на свежем воздухе досматривать пьяные сны, а сам вернулся в столовую. Там по-прежнему пахло кислятиной, и его снова замутило. Он раскрыл окна. Свежий воздух принес некоторое облегчение, но голова оставалась тяжелой, как будто в нее вложили мешок цемента. Преодолевая недомогание, Урёл стал собирать разбросанные по столовой бутылки. В одной из бутылок болталось на дне немного жидкости и Урёл, морщась от отвращения к себе и зелью, выпил, надеясь, что опохмелка принесет хоть какое-то облегчение. Пустые бутылки Урёл складывал в углу столовой, а недопитые или непочатые запихивал в мешок.
Закончив разборку, Урёл потащил мешок к берегу моря. Знай, бедные солдатики, что он задумал, они бы вмиг проснулись и бросились спасать свое «добро». Урёл открывал бутылки одну за другой и выливал их содержимое в море.
- Рыбкам, рыбкам, рыбкам, - злобно бормотал он.
Покончив с бутылками из столовой, он переместился на склад и учинил аналогичную расправу над оставшимся запасом зелья. Только после этого он немного остыл. Солдаты продолжали храпеть там, где он их оставил. Больше делать было нечего, и Урёл ушел в свою комнату и лег на кровать. Надо было обдумать сложившееся положение вещей и решить, что делать дальше. Его взгляд рассеянно блуждал по комнате и вдруг остановился на портрете матери. Она улыбалась ему, не подозревая, какие мучения испытывал сейчас ее сын. Видела бы она его, храпящим на стульях рядом со стаканом опохмелки! Позор! Позор! Нача-альничек! Правильно, что солдаты не уважают его. Не за что! Размазня! Такой командир может вызывать только презрение. Вот и медсестра Календула смотрела на него с презрением! Даже эта несчастная негодонка презирает его! И Килия, должно быть, презирает! Презирает и ненавидит! О, боже!
Однако, несмотря на эти горькие размышления, молодой организм взял свое, и Урёл незаметно заснул. Проснулся он от грохота. Это солдаты, стянувшиеся в столовую, развалили гору пустых бутылок, собранную Урлом. Они искали «хоть граммулю» на опохмелку. Но напрасно! Урёл поработал на совесть – даже капли не выжали они из опустевших бутылок.
Солдаты чесали затылки и, глядя на гору пустых бутылок,  удивлялись:
- Неужели мы вчера столько выхлестали?
- Уриф, сходи на склад, ты ведь знаешь, где там у него.
- Сами идите, - огрызнулся Уриф и выразительно посмотрел на молоденького огненно-рыжего солдата по имени Упоссум (Опоссум).
- Боязно! – ответил тот на молчаливый призыв.
- А чё его бояться, елец твою тлец! Он вчера врезал не хуже нас.
- Ну, раз ты такой смелый, то и иди!
Смелого выручил дежурный повар.
- Жрать чего будете? – поинтересовался он.
- А чего есть?
- А ничего нету.
- Тогда тащи чаю на опохмелку.
- С вареньем, - добавил Упоссум, обожавший сладкое.
Уселись за стол.
- Позвать начальничка? – спросил кто-то.
- Сиди! Захочет, сам придет, - остановил его Уряква.
Вяло попили чаю и собрались идти в казарму. Наступал законный час отдыха.
- Надо бы здесь прибраться, а то начальник заругается, - предложил немолодой солдат по имени Ушак (Ишак).
- Вот сам и убирайся, - зло ответил Уряква и пошел к выходу.
За ним потянулись остальные. Остался только рыжий Упоссум. Вдвоем с Ушаком они кое-как привели столовую в порядок, отнесли бутылки в мусорную яму, чтобы не мозолили глаза, и тоже пошли в барак отлеживаться. Никто их не беспокоил, никто не звал на военные занятия, и это настораживало.
Вечером снова собрались в столовой. Пришел Урёл и молча сел в дальний конец стола. Он был мрачен, губы поджаты, а выражение лица не предвещало ничего хорошего. И хотя солдатские души мучились жаждой, никто не осмелился попросить его о «граммуле» на опохмелку. Тоскливая тишина повисла в столовой. Вяло, без аппетита, жевали какой-то концентрат, разведенный кипятком. Урёл первым закончил трапезу, встал и тихо, но жестко приказал всем собраться в учебном классе. Уховёртка начал, было, возражать, что после ужина у них свободное время, но споткнулся на первой же фразе – так выразительно посмотрел на него Урёл.
Пока в учебном классе ждали начальничка, привычно ругали его, но как-то вяло, без обычного энтузиазма.
- Ща заведет свое: «Славные воины Узкого государства».
- Заманал, лань твою длань!
- Выхухоливается, лещ твою клещ!
- Надул губы геморроем, хек твою грек!
Но когда Урёл появился на пороге, сразу затихли. Он встал у стены рядом с плакатом, на котором крупными буквами было выведено: «Охранник, будь бдительным!» Его высокая худощавая фигура образовала дополнительный восклицательный знак в конце этой мудрой фразы. Все ждали разноса, но Урёл хмуро молчал, уставившись в невидимую точку на дальней стене комнаты. Слова, которые он заранее приготовил, и среди которых были, конечно, и «славные воины Узкого государства», никак не шли у него с языка. И вдруг, будто кто-то толкнул его в спину. Он сделал несколько шагов навстречу солдатам, обвел их тревожным взглядом и тихо сказал:
- Опозорились мы, ребята. Что теперь делать будем? А?
«Ребята» переглянулись. Они ожидали чего угодно, только не этого доверительного тона и этого «мы», уравнявшего его со всеми ими, грешниками. Урёл вглядывался в их лица, как бы прося о помощи.
- А что? Мы ничего, - пробормотал Уховёртка, когда на нем остановился взгляд Урла.
- Ну, уж ты скажешь! Опозорились! – миролюбиво проворчал Ушак.
- А разве нет? – спросил Урёл.
- Подумаешь, к бабам этим негодным сходили, - презрительно сказал Уряква.
- А что, нельзя разве к бабам? – поддержал его Уховёртка.
- А они тебя приглашали? – поинтересовался Урёл.
- Еще мы спрашивать их должны! Они наши заключенные, - снова вмешался Уряква.
- Они не заключенные. И не преступницы. Они такие же, как мы. Их просто выслали сюда жить.
- А за что же их выслали? – полюбопытствовал Упоссум.
- Разве ты не знаешь? – повернулся к нему Ушак. - За то, что рожать не могут. Моей родной бабки сестру сюда спихнули. Говорят, красивая была, мужики на нее западали, а вот родить никак не могла. Подождали, подождали, да и забрали. Кому такие нужны? Мы ж не подзаборники какие, мы обычные люди.
- Сюда не только бесплодных высылают, - вдруг тихо сказал Уриф.
Все молчали, ожидая продолжения, но и он молчал, ковыряя ногтем дырочку в покрытии стола.
- Ну? – подбодрил его любопытный Улоха. – У тебя тоже кого-то выслали?
- Да. Мою сестренку-близняшку сюда увезли, когда ей еще пяти лет не было.
И снова замолчал.
- А что с ней такое?
- У нее был сломан позвоночник, а лечить ее не хотели. Говорили, нужна операция, а это очень дорого и неизвестно, поможет ли. Что на нее деньги зря тратить раз все равно умрет? Мы ведь тоже не подзаборники. Мать потом узнала, что священник отказался дать ей вопийный мак – пожалел, и тогда ее увезли на остров. Во всяком случае, так нам сказали. А там, кто его знает?
- Как же так случилось, что она позвоночник сломала? – осторожно спросил Ушак.
- А так вот и случилось, - ответил Уриф, еще ниже опуская голову и яростно вонзая ноготь в дырочку в столе. - Это из-за меня всё. Я залез на чердак по приставной лестнице и стал ее звать. Она и полезла. Уже добралась до конца лестницы, я высунулся и протянул ей руку, чтобы помочь влезть внутрь, а она вдруг зачем-то отклонилась назад и вдруг стала падать вместе с лестницей. Меня потащило вслед за ней, и я взял, и отпустил ее руку. Так она и рухнула на землю вместе с лестницей.
- М-да!
- Ох, ты, боже мой!
- Да, парень, не лучшим образом ты поступил, - заметил Ушак.
- Сам знаю. Да только все так быстро произошло, что я не успел сообразить. Потянуло меня вниз, я и отпустил ее руку.
- А сколько лет тебе тогда было?
- Да столько же, сколько и ей – чуть больше четырех. Я же говорю, мы близнецы.
- В таком возрасте простительно, - сочувственно сказал Ушак.
- А я вот до сих пор не могу себя простить. Я и тогда так переживал, что сам сильно заболел – еле выходили. Мы ведь до этого все время вместе были, неразлучные.
- Н-да, тяжелый случай.
- А вдруг она здесь? – предположил Урёл.
- Какое там здесь! Умерла, наверное, давно.
- У них тут, говорят, хорошая больница есть.
- Хорошая, не хорошая, а перелом позвоночника это тебе не кашель с насморком.
- Это уж точно! – согласился Урёл.
Но на всякий случай спросил:
- А как ее звали?
- Укацией (Акацией) звали. Да что уж теперь!
Уриф безнадежно махнул рукой и снова закрутил ногтем в дырке.
Долго молчали, удрученные рассказом товарища.
- А теперь представь, - сказал, наконец, Урёл, - Что твоя сестренка выжила и видела, что ты вчера тут вытворял.
- Да ладно тебе! – отмахнулся Уриф.
- А не ладно! Другие женщины тоже ведь чьи-то сестры. Видели бы вы, с каким презрением они на вас смотрели, когда вы валялись у них на площади в непотребном виде.
Снова Урёл вспомнил презрительный взгляд Календулы.
- Чего ты нас тут заманал с этими бабами, начальничек, - вмешался долго молчавший Уряква. - Ничего мы им плохого не сделали. Просто пришли в гости, а они окрысились. Уходите, мол, не нужны вы нам.
- Значит, вы тут не первые гости. Знают вам цену.
- А чего они тогда притащились нас встречать? Все собрались: и молодые, и старухи.
- Да? Прямо так все и собрались?
- Да! Так и собрались, – подтвердили солдаты.
- Как же они узнали о вашем приходе? – продолжал допытываться Урёл.
Он еще раньше подозревал, что негодонки либо следят за ними, либо у них есть какая-то сигнализация. Недаром они просили его не ходить через калитку.
- А мы с песней шли.
Урёл задумался.
- Прямо от калитки?
- Прямо от калитки.
- Злющие они какие-то, - обиженно пробормотал Уховёртка.
- А за что им нас любить? – возразил Ушак. - Выслали их на остров, бросили здесь одних.
- Мы что ли их высылали?
- Но и не защитил никто.
- Да ведь так положено. Кормить лишних людей!? Война же идет. Так всегда было.
- А вот и не всегда, Я знаете, что слышал? – вдруг сказал один солдат и замолчал.
- Ну, так говори, коль начал.
Солдат оглянулся по сторонам, как бы опасаясь посторонних ушей, и тихим голосом продолжил:
- Я перед самым отъездом дома побывал. И как раз в наш поселок какой-то чудик забрел. Так он рассказывал, что раньше зубляне не делились по зубным расам, жили все вместе, и никто ни с кем не воевал.
- Слушай ты его больше! Что же они тогда делали?
- Вот и я его об этом спросил. А он говорит, науку, мол, развивали, да культуру.
- Культуру? Это как? Матом, что ль не ругались?
- Ну, нет! Без мата как же можно? А вообще, кук его знает!
Солдаты недоверчиво качали головами.
- А я знаете, что слышал? – подключился рыженький Упоссум и тоже подозрительно огляделся по сторонам. - Я слышал, что будто и сейчас есть где-то в глуши такое место, где дезики, казики и узики живут все вместе, и никто ни с кем не воюет.
- Ну, уж загнул! – рассмеялись солдаты.
Упоссум обиделся.
- Ей-ей! – побожился он. - Мне это рассказал один знакомый парень, а ему – его дядька родной. А у этого дядьки есть дружок, которого посылали в то место на разведку. Он проник прямо в их поселок, и так ему там понравилось, что когда вернулся домой, забрал всю свою семью, да и подался туда.
- Как же они могут там вместе ужиться? – засомневались солдаты.
- А что? – вмешался Урёл. - Вот же живут разнозубые негодонки все вместе и ничего, не дерутся.
- Так то ж бабы!
- Ну и что? А мы что ж, хуже баб? Без драки не можем? – возразил Ушак.
- Это что вы тут агитацию развели? – раздался вдруг злобный голос Уряквы.
Все сразу затихли.
- Отставить посторонние разговоры! – приказал Урёл. - Я не для этого вас здесь собрал. Я собрал вас для того, чтобы решить, как нам исправить вчерашнее… безобразие. Мы не должны оставить на острове плохое впечатление о нашем славном Узком государстве.
- Давай выпьем с ними мировую, начальничек, - предложил Уховёртка.
- Об этом забудь! – оборвал его Урёл.
Он не решился им сейчас сказать, что пить им уже нечего.
- Надо сделать для них что-нибудь хорошее, - предложил добрый Упоссум.
- Что ты имеешь в виду? – оживился Урёл.
- Я могу им дров наколоть, - вызвался он. - Я всегда дома колол дрова.
- А я по плотницкому могу, - солидно сказал Ушак.
- А я могу починить что-нибудь по электричеству, - оживился Уриф.
- Хорошая идея, - поддержал их Урёл. - Мужские руки им наверняка нужны.
- Ишь, какие шустрые! - вмешался Уховёртка. - К бабам захотели втесаться.
- В общем, так! – решил Урёл, не обращая внимания на его глупое замечание. - Завтра утром я пойду на переговоры к их главной. Узнаю, в чем они нуждаются, и тогда мы решим, чем можем им помочь. И большое спасибо, ребята, за ваши предложения. Я горжусь вами.  А сейчас все свободны до утра. Подъем, как всегда в шесть.
Это удачно ввернутое «горжусь вами» примирило солдат со своим начальничком и положило начало уважению.

Комитет Счастливого острова, собранный президентом Годецией для переговоров с начальником охраны, встретил Урла настороженно. Несмотря на уверения Килии, что командир охранников человек порядочный, комитет не спешил доверять ему. Выслушали, вежливо поблагодарили, но от помощи наотрез отказались. Бедный Урёл использовал все свое красноречие, чтобы убедить женщин в том, что вчерашние пьяницы и дебоширы готовы безвозмездно ремонтировать их дома и колоть дрова. Но он видел, что ему не верят. Чтобы объяснить им перемену в настроении солдат, Урёл рассказал о вчерашней исповеди Урифа.
- Ребят очень тронула история с маленькой сестренкой Урифа. Мы даже подумали, а вдруг случилось чудо, и она выжила. И живет здесь.
- А как ее звали, ты не знаешь?
- Знаю. Укация.
- Акация!? – воскликнули негодонки и переглянулись.
- А сколько лет этому вашему Урифу? - спросила Годеция.
- Тридцать шесть.
Негодонки снова переглянулись. Урёл заметил их взгляды.
-Так что, она здесь!? Жива!?– не выдержал он.
Негодонки вопросительно смотрели на Годецию. Та, после некоторого колебания, ответила:
- У нас есть женщина по имени Акация, ей приблизительно тридцать шесть лет. Ее привезли сюда совсем маленькой девочкой, лет четырех-пяти, всю переломанную и в нервном шоке. Здесь ей помогли. Она выжила, но осталась инвалидом.
- Какой она расы? – уточнил Урёл.
- У нас тут одна раса – негодонки, - зло ответила Годеция.
И увидев расстроенное лицо Урла, уже мягче добавила:
- А зубы у нее узкие.
- Значит, это она! Наверняка это она! Она ничего не рассказывала о своем брате-близнеце?
- У нас тут не принято говорить о прошлой жизни.
- А можно устроить ей встречу с Урифом? – пошел он напролом.
Годеция молчала.
- Она же рада будет увидеть своего родного брата! - уже менее уверенно сказал он.
Негодонки хмыкнули, а одна из них презрительно заметила:
- Это, смотря какого.
Урлу нечего было возразить, но он поспешил защитить товарища:
- Не такой уж он плохой.
- Да уж! Мы видели, – продолжала ехидничать женщина.
- У всех бывают недостатки.
- Недостатки?
- Подождите! – остановила их пререкания Годеция и обратилась к Урлу. - Мы не можем вам пока ничего обещать – слишком уж это неожиданно. Мы должны подумать и посоветоваться с докторами.
Однако история Укации и Урифа никого не оставила равнодушным. Урёл заметил слезы в глазах некоторых негодонок. 
- Надо же, у Акации родной брат нашелся! Это надо же! Кто бы мог подумать! – восклицали они.
- Вот уж она удивится!
- Кто знает, может быть, она всю жизнь его ждала!
- И он все время ее помнил? – теребили они Урла.
- Помнил и мучился своей виной, - подтвердил Урёл.
- Ой! Ну, надо же!
Эти ахи и охи перебила все та же ехидная женщина.
- Этот Уриф случайно не тот здоровенный парень, что на нашу Годецию набросился? – спросила она вызывающе.
Но женщины на нее зашикали. 
- Я там не был, - вежливо напомнил Урёл.
Он очень боялся нарушить едва наметившийся контакт с негодонками.
- Между прочим, Уриф - очень хороший электрик, - гнул он свою линию. - И он первый предложил вам помощь. В память о своей сестренке. Я говорю в память, потому что он думает, что она умерла.
- С электричеством у нас пока терпимо, - заметила практичная Годеция. - Есть вещи похуже.
- Так давайте обсудим.
- Давайте, - согласились, наконец, негодонки.
Обсуждать мужские дела с женщинами – мужчины нас поймут – дело мучительное и почти что безнадежное. Все время надо напрягаться, чтобы понять, что они имеют в виду, говоря, например, о  «такой черной блестящей круглой штучке с дырочками по бокам и двумя проводками – зеленым и красным, - вылезающими из этих дырочек. В электричестве они знали только два термина: выключатель и проводок. Все остальное было штучками. Что же касалось строительных конструкций, то здесь уже оперировали штуковинами, деревяшками и железяками. Перебивая друг друга, описывали их форму, цвет, гладкость поверхности, а вот для чего эта штуковина или железяка нужны и как они крепятся, объяснить не могли. Урёл напрягал мозги, но понимал с трудом или совсем не понимал.
- Вот что! – решил он. - Давайте я пришлю вам завтра наших ребят. Пусть они сами все посмотрят.
- Только не всех сразу, - тут же остановила его Годеция. - Пусть сначала кто-нибудь один придет вместе с вами. А там видно будет.
- Хорошо. Что у вас горит?
- Крыши, - ответили женщины хором.
- Крыши текут, - уточнила Годеция.
- Хорошо! Завтра в это же время я приду с плотником. Осмотрим все и решим, как, что и в каком порядке будем делать. Договорились?
- Договорились, - согласились негодонки.

В лагере Урла ждали с нетерпением. Всем хотелось узнать, чем закончатся его переговоры с этими строптивыми женщинами. Большинство не без оснований полагало, что их благородный порыв будет отвергнут.
- Помните, как одна такая важная тетка сказала - забирайте, мол, назад свое добро и уходите.
- Н-ну-у! – неопределенно мычали солдаты, многие из которых не все помнили из того знаменитого похода.
И вот Урёл появился в лагере, но на нетерпеливые вопросы солдат отвечал уклончиво:
- Потом поговорим. Продолжайте работать.
Он прошел в столовую, где Уриф усердно отскребал пол, загаженный не одной сменой охранников. Урёл подошел к нему и тихо сказал:
- Полушай, Уриф! Похоже, твоя сестренка нашлась.
Уриф медленно поднялся и отрицательно покачал головой.
- Не трави, командир, - попросил он.
Урёл обиделся.
- Я тебе серьезно, а ты - «не трави», «не трави».
И он во всех подробностях пересказал ту часть разговора с негодонками, которая касалась Акации-Укации. Уриф никак не мог поверить и всё качал головой. И вдруг, подозрительно глядя на Урла, стал задавать ему вопросы о сестре.
- Да не знаю я больше ничего! И ее не видел, – уверял Урёл. - Весь разговор я тебе уже пересказал.
И тогда Уриф схватил его за плечи и начал трясти. Лицо его кривилось, губы дрожали, а глаза блестели от слез.
- Ты не понимаешь! Ты не понимаешь! – твердил он в исступлении.
- Что я не понимаю!? – сердился Урёл, пытаясь вырваться из его рук.
- Ты не понимаешь, что ты для меня сделал!! Я же думал, я же всю жизнь думал, что убил ее!!! А она жива! Жива!! Моя сестренка! Ты это понимаешь?
И он сжал Урла так, что тот застонал.
- Да отпусти ты меня! – не на шутку рассердился он.
- Прости, Урёл!
Уриф разжал руки.
- Ты не понимаешь, что ты для меня сделал, - снова повторил он, но уже более спокойно. - Я ведь считал, что один остался на всем свете. Совсем один. Мать у меня давно умерла, отец и все братья погибли на фронте, а  своей семьи как-то не сложилось. И вдруг – сестренка!
Слезы потекли по его щекам.
- Перестань! Ты что, девчонка? А ну, соберись! И иди, работай! До обеда еще много времени!
Урёл нарочито грубо толкнул его в спину и, не оглядываясь, пошел прочь, боясь, что сам расплачется. Ну, и мужики! А еще винят в плаксивости женщин!

За обедом только и разговоров было о необыкновенном приключении Урифа, нашедшего свою несчастную сестру-близняшку на острове негодонок. Хотели попросить Урла выпить по этому поводу, пошептались, но так никто и не рискнул испортить отношения с командиром. Про переговоры Урла с негодонками вспомнили только к концу обеда. Сам он не напоминал, хотел оставить инициативу за ними.
- Так что они там? Согласились на нашу помощь? Нужно им дрова колоть? – нарочито небрежно спросил Упоссум. - А то спать пойду.
- Предварительная договоренность есть, - солидно ответил Урёл.
- Так что же ты молчишь, командир? Говори!
- Так сейчас у вас время отдыха. Потом поговорим.
- Что потом? Не тяни резину! Говори сейчас!
- Хорошо! Только, кто хочет, может идти отдыхать.
Уряква встал и направился к выходу. Еще один солдат приподнялся, но потом огляделся и снова опустился на стул.
- Иди! Иди! – поощрил его Урёл.
- Да нет уж! Я уж как все.
- Ну, как хочешь. Так вот, слушайте! Главная проблема у них – крыши текут. Так что в первую очередь надо заняться ремонтом крыш. Все делаем строго добровольно.
- Я согласен добровольно!
- И я! И я! - раздалось несколько голосов.
- Спасибо, ребята. Но сначала надо все осмотреть, прикинуть, что и как делать, сколько и какого материала для этого понадобится. Словом, нужен специалист.
- Так это Ушак, - сказали солдаты.
- Это можно, - согласился Ушак. - Я ж говорил уже, что я по плотницкому.
- Вот и отлично! Завтра после завтрака пойдем с тобой к ним. Если какой инструмент нужен, приходи на склад – поищем.

Ушак сразу понравился женщинам. Трудно им было поверить, что этот немолодой уже, серьезный и обстоятельный человек тоже участвовал в пьяном походе солдат, пел похабные песни и бросался на негодонок.
Ушак залезал на крыши, внимательно осматривал их, что-то мерил и записывал в блокнот. Урёл был все время рядом, гарантируя своим присутствием приличное поведение своего солдата. Он держал приставную лестницу, которую они прихватили с собой, подавал Ушаку нужные инструменты. Ушак чувствовал свою важность и вел себя соответственно. Спускаясь с очередной крыши, обстоятельно объяснял негодонкам, ходившим за ними толпой, ее состояние. Те уважительно кивали головами.
Окончив осмотр крыш, отправились на местный склад стройматериалов, которые время от времени доставлялись на остров с кораблями. Там тоже все внимательно оглядел и записал в тетрадку.
- Много работы? – сочувственно спросила его Годеция, когда они вышли со склада.
Ушак кивнул головой.
- Нам хотя бы в больнице, да у Резеды - когда сильный дождь идет, она не успевает ведра оттаскивать.
- Сколько времени потребуется, чтобы отремонтировать все крыши? – спросил Урёл Ушака.
- До конца смены успею, если дашь в помощники толкового работящего парня, - ответил Ушак. - Да еще досок маловато.
- У нас возьмешь.
- Тех тоже не хватит.
- Придумаем что-нибудь.
- Придумаем, - согласился Ушак.
Пока разговаривали, надвинулась туча, и хлынул дождь.
- Только тебя нам не хватало! – запричитали женщины.
- Побегу я, Годеция! А то моих больных зальет!
- Можно установить временную заплатку на крышу больницы? – обратился Урёл к Ушаку.
Ушак вытащил свой блокнот и, прикрывая его полой куртки от дождя, полистал.
- Можно, - вынес он свой вердикт.
Они снова пошли на склад, и Ушак отобрал нужный материал. Когда подходили к больнице, дождь припустил еще сильнее.
- Может быть, переждете? – спросили негодонки.
Урёл посмотрел на серое небо и с сомнением покачал головой.
- Не сахарные, не растаем, - решил он.
- Промокните ведь, - жалостливо говорили женщины.
- Ничего, мы ко всему привычные, - солидно ответил Ушак.
И обращаясь к Урлу, добавил:
- Твоя помощь там наверху потребуется. Ты как?
Урёл только пожал плечами и первым стал взбираться вверх по лестнице. Негодонки толпились внизу, помогая Урлу советами:
- Не спеши, а то сорвешься!
- Осторожнее! Там скользко, должно быть!
- Ой! Нагнул голову, а вода прямо за шиворот потекла.
- Вы там привяжитесь обязательно!
Ушак, перед тем как лезть вслед за Урлом, обернулся к женщинам и строго сказал:
- Вы вот что, бабоньки! Давайте все по домам. Не мешайте нам работать.
И смягчив тон, добавил:
- А то мы будем на вас пялиться - и слетим с крыши.
Женщины мгновенно исчезли. Однако не успели еще Ушак и Урёл закрепить временную заплатку, как они снова выскочили – видимо прятались в больнице.
- Не течет! – кричали они. - Кончилось! Больше не течет!
- Кыш, вы! – прикрикнул на них Ушак, и они снова исчезли.
Когда Урёл и Ушак слезли, наконец, с крыши, на них сухой нитки не было. Урёл потряс шевелюрой, и брызги полетели во все стороны. Ушак смахивал воду с лысой макушки ребром ладони.
- Все! Идем! – заторопился Ушак. - А то простудимся к кукиному папе. Смотри, как захолодало.
- Хорошо! Только скажем им, что мы закончили.
Он открыл дверь больницы и, увидев толпящихся в холле негодонок, крикнул:
- Все! Мы закончили! Завтра, как всегда в десять.
- Спасибо! Спасибо вам! – загалдели негодонки.
- Подождите! – раздался вдруг властный хрипловатый голос, и из раздвинувшейся толпы вынырнула сухонькая старушка в белом халате.
Это была тетя Столетник. Она энергично пожала мокрую руку Урла.
- Спасибо, молодой человек. Очень кстати закрыли вы нам эту дыру!
Она заметила в проеме дверей насквозь промокшего Ушака, который зябко сжимал плечи, и коротко приказала:
- Заходите оба. Обсушитесь.
- Да ничего. У себя обсушимся.
- Здесь я решаю, - заявила она и, повернувшись к негодонкам, приказала:
 - Горчица, дай им чистые халаты, их одежду отнеси на просушку. И напоите их горячим чаем.
Тетя Столетник быстрым шагом удалилась в глубины больницы, а женщины засуетились. Горчица бросилась за халатами, кто-то пошел распорядиться насчет чая, еще двое втащили в холл сопротивлявшегося Ушака. Мужчин провели в маленькую боковую комнатку. Тут же вбежала Горчица с двумя махровыми халатами и тапочками.
- Мокрую одежду положите сюда, - велела она. - Когда переоденетесь, выходите – я провожу вас в столовую.
Она вышла.
- Кук твою… - начал Ушак, вертя в руках халат.
- Тшш, - остановил его Урёл.
- Я хотел сказать, в жизни не надевал бабскую одежду.
Урёл промолчал. Ему тоже было неловко в белом в цветочек халате и ярко-красных тапочках с помпончиками. Однако Горчица, ожидавшая их за дверью, не нашла ничего смешного в их наряде. Наоборот:
- Ну, как? Приятно в сухом и тепленьком? – спросила она.
- Да, хорошо, конечно - смущенно пробормотали мужчины.
В столовой уже был накрыт стол на две персоны. Повариха налила полные тарелки борща и поставила рядом  блюдо с пампушками:
- Угощайтесь!
- Погодите! – снова раздался хриплый голос тети Столетник.
Она спешила к ним с двумя стопками, наполненными медицинским спиртом.
- Вот! – сказала она. - Для профилактики.
Ушак довольно крякнул и принял лекарство. Урёл отодвинул свою стопку и взялся за борщ. Его ноздри радостно раздувались, вдыхая аромат, исходящий из тарелки. Такой борщ он ел только дома, когда была жива его мать.
- Ты что, не будешь пить? – шепнул Ушак, кивая на отодвинутый Урлом стакан.
- Не буду.
- Тогда я возьму, - обрадовался он и потянулся к стакану.
Урёл перехватил его руку.
- Доктор отмерила тебе твою дозу. Все!
Негодонки, выглядывавшие из  всех щелей столовой и внимательно наблюдавшие за гостями, переглядывались и кивали головами. На второе подали солидную порцию овощного рагу. Ушак удовлетворенно поглаживал живот и подмигивал Урлу.
- О-о! – простонал Урёл, показывая ребром ладони, на каком уровне его тела стоит пища.
Однако когда к чаю подали целый поднос свежеиспеченных пирожков с капустой, морковью, рисом, картошкой и луком, а также со сладкой начинкой и плюшки, обсыпанные орехами, солдаты не удержались и стали метать пирожки один за другим. Негодонки добродушно улыбались.
От сытной пищи, тепла и уюта гости разморились. За окном по-прежнему было пасмурно, и лил дождь. Так не хотелось уходить.
- Одежда высушена, - доложила Горчица, заглядывая в столовую.
- Все! Идем! - решительно сказал Урёл, вставая. - Спасибо вам, женщины, за угощение. Все было очень вкусно.
Он направился к выходу, а Ушака придержали. Когда он вернулся в раздевалку, то руки держал за спиной, а вид имел загадочный. Мужчинам выдали широкие непромокаемые накидки.
- Завтра вернете, - сказала Годеция, провожая их. - Вы ведь придете завтра, если дождя не будет?
- Придем и с дождем! – ответил Ушак, расчувствовавшийся от хорошего обеда и приветливого обращения.
- Завтра Ушак начнет  крышами заниматься, а я могу привести электрика, - предложил Урёл. - У нас хороший электрик – я вам уже говорил. Это Уриф, брат вашей Акации.
- Хорошо, приводите, - ответила Годеция. - Посмотрим на вашего Урифа.
- Вот и отлично, - обрадовался Урёл.

Когда Урёл и Ушак вернулись в лагерь, все уже сидели в столовой, но обедать не начинали – ждали их. Они вошли довольные, улыбающиеся.
- Глянь, глист твою лист, какими накидками разжились!
- А сияют-то как!
- Еще бы! К бабам ходили… - завел свое Уховёртка.
- Кук! – оборвал его Ушак.
- Ладно, разливай суп! Жди их тут, - проворчал Уряква.
- Нам не наливайте, - сказал Урёл. - Нас накормили.
- До отвала, - добавил Ушак. - И не такой баландой, как у вас тут.
- Глянь, как загордились! Баланда!
- Не скулите! – ответил Ушак. – Для вас тоже есть.
Он сунул руку за пазуху, вытащил оттуда пакет и широким жестом высыпал на стол его содержимое. Жадные руки потянулись к пирожкам.
- Ну, как, вкусно? – радостно улыбался Ушак.
- Еще бы! Домашние! И тепленькие еще!
- Вот так-то, - сказал мудрый Ушак. - Лучше с ними дружить.

На следующее утро к негодонкам отправились уже вчетвером: Урёл, Уриф и Ушак с Упоссумом - последнего Ушак сам выбрал себе в помощники. Тучи к утру разошлись, и солнечные лучи мягко играли в рыжих волосах Упоссума.
- Только смотри у меня! - наставлял своего юного помощника Ушак. - Будешь дурака валять, вмиг заменю. Желающих - сам видел - хоть отбавляй.
- Да я что ж! Я ж еще ничего не сделал, - оправдывался обиженный Упоссум.
- Вот именно, что ничего!
- Ладно вам, дядя Ушак, - отмахнулся Упоссум и во весь рот улыбнулся проходившей мимо молоденькой негодонке.
Та отвернулась и прыснула.
Уриф, наоборот, по сторонам не смотрел - шел, нагнув голову. Он боялся, что негодонки опознают в нем пьяного буяна. Он не помнил, что вытворял в ту ночь, но знал, что пьяный он не хорош.  Урёл догадывался о его мыслях.
- Не дрейфь! И не гони волну, - посоветовал он Урифу. - Поработаешь, войдешь к ним в доверие - и они изменят отношение к тебе. Вот Ушак уже заслужил уважение, а тоже с вами ходил.
И вправду, Ушака встретили, как старого друга. Сама Годеция пожала ему руку и попросила рассказать о плане ремонтных работ. Ушак снова вытащил свой блокнот и обстоятельно объяснил Годеции, что намеревается сделать в ближайшие дни. Годеция всё одобрила, и довольный Ушак с помощником отправились к своему первому объекту - дому Резеды.
Резеда - женщина романтичная, красивая, хоть и немолодая - встретила их приветливо, но с достоинством.
- Проходите на терраску, - пригласила она. - Я угощу вас кофеем с рябиновым пирогом.
- Спасибо, не откажемся, - обрадовался Упоссум такому многообещающему началу.
- Не откажемся! Ишь, ты! – возмутился Ушак. - А вот и откажемся! Не заработали еще. Спасибо, хозяйка! Мы только что позавтракали.
- Идем работать! – толкнул он Упоссума в бок.

Урифа привели на местную электростанцию. Увидев древнее оборудование, он удивился:
- Неужели все это еще работает?
- А оно не всегда работает и не везде. В некоторых домах электричество бывает только по утрам или когда дождь идет.
- Понятно! – сказал Уриф. - И ни разу никто не ремонтировал?
- Пробовали своими силами, - сказала Годеция, - но не очень-то получается.
- Своими силами здесь нельзя – опасно! Убить может!
- Уже было, - горестно подтвердила Годеция, вспомнив молодого Грача из Долины.
- Пусть кто-нибудь из ваших пойдет к Урифу в ученики, - предложил Урёл. - Найдутся желающие?
- Поищем, - ответила Годеция.
- Погодите с учениками, - попросил Уриф. - Надо сначала самому разобраться. Есть у вас какие-нибудь схемы?
- Увы! – развела руками Годеция.
- А без схем никак? – заволновался Урёл.
- Без схем – это полбеды, без деталей хуже.
- А у нас ничего не найдется?
- Почти ничего.
Уриф уже обшарил весь склад в лагере.
- Пойдемте на наш склад. Может быть, там что-нибудь отыщите, - предложила Годеция.
- Ну, если я больше вам не нужен, я пойду в лагерь, - сказал Урёл, обращаясь к Годеции.
- Хорошо, идите, - разрешила она.
- Когда заканчивать? – спросил Уриф Орла.
- Сам решай, но на военной подготовке должен быть.

С этого дня так и повелось. После завтрака группа солдат отправлялась на работу к негодонкам. Остальные занимались хозяйственными делами у себя в лагере. Работавшие у негодонок возвращались довольные, демонстративно поглаживали животики и дразнили солдат, рассказывая, чем их кормили в обед негодонки. Солдаты, не попавшие в число счастливчиков, роптали и требовали от командира справедливости, чтобы, мол, по очереди ходить столоваться.
- Они работать ходят, а не столоваться.
- Но жрут-то как! Тогда нам дозу к обеду отмеривай, как обещал! – требовал Уряква.
- Все, что было отмерено вы уже выпили, - отрезал Урёл.
Негодонки, узнав о волнениях в лагере из-за неравноценного питания, пришли Урлу на выручку. Они предложили готовить еду для солдат в лагере. И мыли посуду, чего никто из мужчин терпеть не мог. Негодонки отскребли всю кухонную утварь, отчистили почерневшие изнутри чашки, все расставили по местам. На столах теперь красовалась скатерть в ромашках, на окнах появились белые прозрачные занавески, на подоконниках цветы. Грязные, засиженные мухами лампочки засверкали и оделись в веселые абажурчики. Стало так уютно, что солдаты уже не ходили в казарму валяться на кроватях, а проводили досуг в столовой.
Однажды на одной из стен столовой появилась картина. Урёл сразу же обратил на нее внимание – картина была нарисована мастером.
- Кто это рисовал? – спросил он негодонку, подававшую на стол.
- Акация. Она узнала, что вы нам помогаете, и попросила подарить вам картину.
- Она сама рисовала? – уточнил Урёл.
- Конечно, сама. Она инвалид и ничего другого делать не может.
У Урла тут же возникла мысль: вот хороший повод самому завести знакомство с сестрой Урифа, а заодно и напомнить Годеции, что они ждут решения о встрече близнецов. Сам Уриф ни разу больше не заикнулся о своей сестре. Он усердно работал, завоевывая авторитет у негодонок.
Не откладывая дела в долгий ящик, Урёл прихватил несколько эскизов, которые он сделал уже здесь, и отправился к негодонкам. Ходить теперь можно было прямо через калитку, так как Годеция распорядилась отключать днем сигнализацию.
Урёл изложил Годеции свой план:
- Давайте сначала я познакомлюсь с Акацией. Я тоже люблю рисовать и у меня есть несколько картин, которые я могу ей показать.
Годеция неопределенно покачала головой.
- Ее нельзя волновать.
- Я только покажу ей свои эскизы и спрошу ее мнение, - уговаривал он. - А Уриф будет рад хотя бы что-то узнать о ней. Он очень старается здесь, у вас. Неужели же он не заслужил хотя бы услышать о своей сестре?
- Мы им очень довольны, - поспешила ответить Годеция. - Но дело не в этом. Врачи не дают добро. Она ведь не только физически искалечена, у нее, знаете, психика не совсем в порядке. Она привыкла к одиночеству, у нее нет подруг, и всякий визит для нее стресс. Врачи не берутся предсказать, как она отреагирует на встречу с братом.
- Это окончательный отказ? – разочарованно спросил Урёл.
- Нет. Они попробуют подготовить ее.
- Так может быть, я смогу быть такой подготовкой? Люди, у которых одинаковые интересы, всегда рады пообщаться друг с другом. Я уверен, она будет рада мне. А потом как-нибудь пригласим и Урифа.
- Знаете что, давайте я еще раз поговорю с врачами. Последнее слово все равно за ними.
Врачей предложение Урла заинтересовало. Долго обсуждали детали и, в конце концов, выработали план действий. Сначала ей передали общее спасибо солдат за подаренную картину. Потом сказали, что командир отряда Урёл считает автора картины талантливой. Акация была явно польщена. Еще через некоторое время добавили, что Урёл любит живопись и сам рисует на досуге. Акация оживилась и стала расспрашивать о нем.
- Ну вот! Ты о нем расспрашиваешь, а он тобой интересуется, - сказала Валериана. Если хочешь, я приглашу его к тебе в гости.
- Н-н-нет, н-нет! – занервничала Акация. - Н-ни в к-к-коем случае.
- Нет, так нет, - спокойно ответила Валериана.
Но каждый раз, когда она навещала Акацию, она сообщала ей что-нибудь новенькое об Урле и его рисунках.
- Он опять передает тебе привет, - каждый раз говорила она.
И Акация не выдержала. Однажды она спросила:
- А он сам х-хочет ко мне придти?
- Просто мечтает об этом.
- А он знает, к-как я б-больна?
- Знает, мы ему сказали.
- И что он?
- Он сказал, что его интересуют твои картины и твоя личность, а не твои болезни.
- Инт-тересно сказал. Ск-колько ему лет?
- На вид около двадцати.
- Такой молодой?
- Молодой, да разумный. Мы все его уважаем.
И Акация попросила передать Урлу, что она просит его зайти к ней вместе с его работами, когда у него найдется свободное время. Лед тронулся! Валериана лично наставляла Урла, как надо вести себя с больной, что можно и чего нельзя говорить или делать.
- Первое свидание - не более пятнадцати минут, - сказала она. - Говорить только о картинах. Если заметишь, что она волнуется, стала сильнее заикаться, сразу же меняйе тему разговора или еще лучше - откланивайся.

В назначенное время Урёл постучался в квартиру Акации. В большой светлой комнате он увидел женщину средних лет, очень похожую на Урифа. Она сидела в инвалидном кресле и лицо ее, и все тело непрерывно дергались. Рядом с ней, положив руку на ее плечо, стояла Валериана.
- Здравствуйте! – сказал Урёл и сделал два шага вперед.
- З-з-д-д-д – Акация никак не могла выговорить ответное приветствие.
Тик усилился. Валериана тревожно наблюдала за ней.
- Не волнуйся, Акация. Это очень добрый человек.
Урёл протянул ей свои акварели и попросил:
- Вы посмотрите мои эскизы? Мне очень интересно ваше мнение.
Акация согласно кивнула головой. Он медленно подошел к ней и вложил в ее дрожащую руку свои рисунки.
Акация стала рассматривать их, тики уменьшились.
- В-в-вот этот набр-р-росок оч-чень х-х-х-хорошо п-п-получился, - сказала она и впервые открыто взглянула на Урла.
- Спасибо, - улыбнулся Урёл. - Мне он тоже нравится.
- А в-вот здесь, - она указала на другую картину, - т-тень от дерева слишком к-коротка. Видишь?
- Теперь вижу.
- А д-домик - он как б-будто в-висит в воздухе. Н-нет впечатления, что он стоит на земле.
- А как это исправить? Вы можете мне помочь?
- П-попробую. Пойдемте.
Акация повернула коляску и покатилась к открытой двери, которая вела на террасу. Там была устроена ее мастерская. Валериана осталась в комнате, но через десять минут она появилась на пороге и дала знак Урлу уходить.
- К сожалению, Акация, я должен идти, - сказал Урёл. - Спасибо, что вы согласились посмотреть мои работы. Мне было очень интересно с вами.
- М-мне тоже было очень интересно. Но я не успела вам ничего показать. Я п-понимаю, что вы занятой человек, но если у вас выдастся свободная м-минутка, приходите, я буду очень рада вас видеть. П-приходите без приглашения. И… и знаете что, оставьте мне пока вот этот эскиз. Мне он очень понравился.
- Если хотите, оставьте его насовсем.
- Правда? Спасибо!
Урёл распрощался, обещая обязательно бывать у нее.

Доктора остались довольны визитом Урла.
- У нее улучшилось настроение,  – докладывала Валериана тете Столетник.
После нескольких столь же удачных визитов, Валериана предложила Урлу нарисовать портрет Урифа и показать его Акации.
- Пусть привыкает к его виду. Но пока не говори, что это ее брат. Просто ваш солдат, электрик.
- Хорошо, - согласился Урёл.
Теперь все свободное время он рисовал Урифа. Он рассказывал ему о свиданиях с его сестрой и отвечал на его бесконечные вопросы о ней. Портрет давался Урлу с трудом. Он так и не сумел смягчить мрачное напряженное выражение его лица.
Наконец, портрет был худо-бедно закончен. Прихватив с собой еще и портрет своей матери, Урёл отправился к Акации. Женщина встретила его очень приветливо и угостила чаем с пирогами. За чаем Урёл рассказал ей о своем детстве и показал портрет матери.
- Я рисовал ее по памяти вскоре после того, как она умерла. С тех пор этот портрет всегда со мной.
Акация молча смотрела на портрет, и выражение ее лица стало мрачным и напряженным, совсем как у ее брата на портрете.
- Вообще-то портреты мне плохо удаются, - сказал Урёл. - Я принес показать вам еще один портрет, который я сделал уже здесь. Я долго с ним бился, но все равно он мне не нравится. Не знаю, что и делать.
Он протянул Акации портрет Урифа. Улыбка, появившаяся на лице Акации, когда Урёл жаловался ей на проблемы с портретом, мгновенно сошла, когда она взглянула на рисунок. Урёл внимательно наблюдал за ней, готовый на любую ложь, если заметит признаки волнения. Но она, похоже, была просто удивлена.
- К-кто это такой? – спросила она Урла.
- Это мой солдат.
- С-странно. Мне кажется, он похож на меня. В-вы не находите?
- Да, действительно, сходство есть, - делано удивился Урёл.
Она подкатила к зеркалу, повернула к нему портрет и переводила глаза с него на себя и обратно.
- С-странно, - повторила она.
- Странные вещи иногда случаются. У нас один человек неожиданно нашел своего брата-близнеца, с которым не виделся с рождения. Их мама умерла при родах, а малышей разобрали по разным семьям. И встретились они только через восемнадцать лет совершенно случайно. Увидели друг друга и удивились, что очень похожи. Может быть, у вас тоже был брат? – осторожно спросил Урёл.
- Б-брат? – она задумалась. - Я н-не знаю. Сколько я себя п-помню, я всегда жила здесь. Я очень уб-билась в детстве и меня долго л-лечили. Я т-только и помню что врачи, да медсестры, да бесконечные п-процедуры. У меня и п-подруг-то никогда не было. Хотя, п-постойте! П-подождите! Был к-какой-то мальчик! Рядом крутился к-какой-то м-мальчик. Мы играли. Но это было очень давно. Нет, я не п-помню. Расскажите мне об этом человеке на п-портрете, - попросила она вдруг.
- Он хороший солдат. И еще он хороший электрик. Здесь, у вас, он взялся отремонтировать все электрооборудование.
- А чем он з-занимается в с-свободное в-время?
- Не знаю, - ответил Урёл, не желая выдавать, что в свободное время Уриф занимается, вернее, занимался до недавнего времени, пьянством.
- Я могу спросить его, - предложил он. - Или, если вы хотите, я познакомлю его с вами. Это ведь действительно очень интересно, что вы так похожи. Заодно он сделает вам свет на терраске. Не знаю, как вы работаете при таком плохом свете.
- Х-хорошо, приводите, - согласилась Акация.

Доктора одобрили встречу близнецов. Проинструктировали теперь уже Урифа, как вести себя с Акацией, договорились о времени, и встреча состоялась. Как проходила эта встреча, о чем они говорили, никто не знает. Но все заметили, что оба они повеселели. Теперь все свободное время Уриф  проводил у сестры. Он сделал на терраске освещение и соорудил множество приспособлений, облегчивших жизнь больной женщине. Иногда к ним забредал Урёл, и ему всегда были рады. Он приносил свои новые наброски, и они подолгу беседовали с Акацией.