Портрет русского офицера

"Характер человека лучше всего раскрывается тогда,
когда он говорит о характере другого человека".
Жан Поль

Пролог
       Друзья, есть ли среди вас художники? Не пугайтесь, я вовсе не имею в виду наличие профессионального образования в данной области. Ведь художник – это любой человек, умеющий красочно рассказывать истории, описывать людей так, что при встречи мы бы их обязательно узнали. Уверена, что такие среди вас обязательно найдутся.
       Но! Все мы люди разные. И не столько по национальной принадлежности и вероисповеданию, сколько по характеру, мировоззрению, мировосприятию и по сопряжённым категориям и классификациям. Как вы уже все поняли, от этого будет зависеть и стиль художника-рассказчика, то есть то, на что он больше обратит ваше внимание при рассказе.
       Да, и ещё один момент, о котором нельзя забывать никогда и ни при каких условиях: все мы субъективны в вопросах, не касающихся точных наук. Там, где есть место дискуссии, скапливается субъективизм. А любой художник, как общеизвестно, рисует эмоциями, настроением, чувствами, а не разумом. Поэтому каждый новый вариант старой истории в зависимости от смены его восприятия меняет краски. Предоставляю возможность убедиться в этом.
 
1. "Эскизы"
"Прежде чем повелевать, научись повиноваться".
Солон

       – Киреев Владимир Семенович, капитан. Прошу любить и жаловать, как говорится.
       Только что Анатолий Олегович Токарев, генерал-майор, командир одной из военных частей представил офицерскому составу нового члена. Данному акту предшествовали следующие события: полковника Горчакова, командира первой роты отправили на повышение, а на его место прислали молодого офицера из соседней части.
       "Малец ещё, чтобы командовать, но коль уж судьба так распорядилась, придётся тебя принять", – подумал Токарев.
       "Эх, неужели ещё таких в матушке-России делают. Зелен ещё, но главное есть стержень", – оценила Киреева майор Константинова, единственная женщина-офицер в этой военной части.
       "Сколько фору. Неужели потянет роту?.. Хм, был бы девкой, влюбился бы", – с сомнением взглянул на капитана видавший виды подполковник Волков.
       "Слава Богу! Наконец-то, будет с кем выпить, а то все, блин, такие правильные, аж тошно", – капитан Голубцов незаметно подмигнул новоиспечённому ротному.
       "Несчастный, не завидую тебе. Рота строптивая, да и проходу тебе не будет от медсестры и библиотекарши…. Бедняга", – глаза майора Ракова наполнились жалостью.
       – Капитан Киреев, прошу ознакомиться с коллективом: майор Раков, пятая рота…
       "Самовлюблённый тип, считает себя крутым, смотрит на всех свысока", – дал ему мысленную характеристику Владимир.
… капитан Голубцов, четвёртая рота…
       "Ну, точная копия Лёни Голубцова из рекламы "МММ"!.. Недалёкий: бабы, выпивка и так далее…", – Киреев чуть не рассмеялся.
… подполковник Волков, третья рота…
       "Типичный тыловик, шкаф, такого и трактором с места не сдвинешь. Признаков интеллекта тоже не наблюдается", – юный капитан решил не удостаивать этого человека взглядом. Скучно.
… и майор Константинова, вторая рота.
       "Майор Константинова? Женщина?.. Хм, мужланка. И чего это женщинам дома не сидится?! Хотя она на женщину мало похожа", – Владимир стал рассматривать черты лица командира второй роты. Что-то в них определённо было.
       Тем временем в первой роте царила атмосфера ожидания: стояли ароматы интереса и нетерпеливости, так свойственные возрасту солдат.
       – Эй, пацаны, вы не в курсе, кого нам в новые ротные назначат?
       – Какая разница кого. Всё равно нас никто спрашивать не станет, – заключил рядовой Сонин.
       – Эх, брат, не скажи. Мы, хоть и рядовые, ну, за исключением особо одарённых…
       – Чего-чего? – возмутился сержант Филиппенко.
       – Ничего. Я к тому, что грузануть этого нового надо будет. Он – лапки кверху и вернут нам Горчакова, как миленькие вернут!
       – Ну, ты и дурак, Лёня, – хохотнул Горобчук.
       – Почему дурак-то? Ты за базаром следи, а то пропишешься у меня до самого дембеля в медпункте!
       – Так я не понял, у тебя или в медпункте?
       Рядовые рассмеялись.
       – Да пошли вы, придурки. Я вам реальную тему предлагаю.
       – На рынок вот иди предлагай, – сострил сержант.
       – Рота, стройся! – скомандовал дежурный.
       – Равняйсь! Смирно! – генерал-майор оглядел солдат и продолжил. – Первая рота, с этого дня вашим командиром назначается капитан Киреев. Он прибыл к нам из соседней части для дальнейшего прохождения службы. Надеюсь, ему удастся воспитать из вас настоящих защитников своей родины. Прошу, Владимир Семенович.
       "Типа крутой", "Бэтмэн, что ли?!", "Урод какой-то", "Ему бы хоть недельку продержаться!" – вот что подумали рядовые, увидев, кого прислали на место полковника Горчакова.
       Генерал-майор ушёл.
       – Ну что, рядовые, давайте знакомиться?
       – Здесь и сержанты есть.
       – Знакомятся с девушками.
       Солдаты рассмеялись.
       – И кто здесь такой умный? Кому слава Максима Галкина покоя не даёт? Может быть, кто-нибудь в "Аншлаг" захотел?
       – Не, мы только в "Comedy club".
       – Представьтесь, рядовой.
       – Сержант Филиппенко, товарищ капитан.
       Опять смех.
       – Уважаемый сержант, вы полагаете, раз у вас есть лычки, так вам всё позволено? – начал выходить из себя Владимир.
       – Какая Лена?
       Снова дружный смех.
       – У меня возникает чувство, что эта рота ничего, кроме как смеяться, делать не умеет…. Или, всё-таки умеет?
       Тишина.
       – Ну, что ж, проверим. Рота, налево! На плац шагом марш!..
       Рядовые стали переглядываться. В глазах появился детский испуг.
       "Чего это он?", "Ну никакого чувства юмора!", "Блин, ну мы и влипли!", "Вот засада!", "Братва, а он действительно – Бэтмэн".
       – Левой! Левой! Левой! Шаг чётче! Вы солдаты русской армии или пьяные черепахи?.. Левой! Левой! Левой!.. На месте стой. Раз-два…. Равняйсь! Смирно! Направо! Налево! Кругом! Три часа беспрерывной физической нагрузки – такого первая рота не помнила давно.
       Не прочь обсудить нового боевого товарища были и офицеры.
       – Ребята, а мне нравится этот капитан, – поделился своими впечатлениями капитан Голубцов. – Хороший, правильный мужик, сразу видно.
       – Ротный должен быть не хорошим мужиком, а отличным командиром, – майор Раков был консервативен. – Его сюда не развлекаться направили, а из наших оболтусов бойцов воспитывать. Хилый он. Кишка тонка.
       – Хилый-то, хилый, но что-то в нём есть. Должен справиться, коль настоящий капитан. Ещё рано делать выводы. Поглядим, ребята, что завтра будет, – майор Константинова посмотрела на лучшего друга и товарища, подполковника Волкова, который нынче стал из ротных самым старшим по званию.
       – Поглядим. Да, и где такого франта откопали. Чую, сожрут его наши ребята вместе с костями. Ему бы с его внешностью в музее боевой славы стоять! – пошутил офицер.
       – Товарищ подполковник, разрешите обратиться, – Павел Голубцов оказывался понимать, отчего столь приятного человека так холодно принимают. – Давайте всё-таки выпьем с ним мировую. Нам ещё служить с ним.
       – Тебе бы только выпить, – строго заметила Евгения Константинова.
       – Да и ни к чему. Мы с ним вроде не ссорились ещё. Всё капитан, свободен, – Михаил Волков как можно безразличнее махнул рукой и направился в другую сторону.
       "Вот дурак. Как таких земля носит? Как погоны с его плеч ещё не слетели?", – подумал подполковник о навязчивом капитане Голубцове и усмехнулся.
       "А в чём-то Мишка и прав. Не место такой красоте в военной части. Сломается…", – майор Константинова отчасти согласилась с точкой зрения Волкова.
       Опробовав на "слабо" нового командира роты, бойцы сердечно сошлись в одной: недооценили они супермэна Киреева.
       – Это монстр какой-то! Истинный бес! – негодовал рядовой Сонин.
       – Надо бы что-то сделать с ним, прижать. Мне до дембеля ещё долго. Я не хочу из-за этого козла ноги потянуть, – рядовой Горобчук нервничал.
       – Да что ты пургу гонишь? Я видел его! Не может такого быть! – возмутился сержант Романчук из второй роты.
       – Ещё как может! Так что вам ещё круто повезло, – отметил Сонин.
       – Костянка гоняет нас, как щенков. Так что не вешай-ка лапшу мне на уши.
       – Вот те крест. Чёрт он. В оборот его брать надо!
       – Тебе надо, ты и бери. А мне моя шкура ещё дорога, – Горобчука на этот раз товарищ не поддержал. – Я, конечно, сделаю всё, что от меня зависит, но быть с этой сволочью в контрах мне не по кайфу.
 
       – Товарищ майор, разрешите обратиться, – Волков подошёл к Константиновой.
       – Обращайтесь, товарищ подполковник. Обращайтесь, если что.
       – Я на рыбалку собираюсь в воскресенье. Ты как?
       "Такой же он смешной. Добрый, хороший, настоящий, но чувства скрывать не умеет. Хочет чего-то большего, чем дружба, старается не показывать этого, но не выходит", – подумала Евгения и улыбнулась.
       – Извини, Миш. Я не могу. Полинке обещала в парк её сводить на карусели. Маме на дачу надо. Так бы она могла сводить. Ты не обидишься на меня?
       – Нет. Не к лицу офицеру обижаться, – Волков попытался улыбнуться так же, как Константинова, но не получилось.
       "Она такая замечательная. Уникальная женщина: и футбол любит, и удить рыбу умеет, и как командир роты она молодец. Так парней строит! Ещё и детей без мужа растит и воспитывает. Одно плохо – любви моей боится, или не видит, или просто замечать не хочет…».
       – Ты вон Киреева пригласи. А что, пусть вливается в коллектив, – предложила майор.
       – Посредствам неуставных отношений?
       – Ну, не хочешь, как хочешь. Тогда придётся нашему супермену горькую с Голубцовым распивать, – иронично выговорила Евгения. – Ты не спасёшь товарища?
       – А спорим, что не будет он пить? – неожиданно для самого себя сказал Михаил.
       – Азартные игры – это плохо. Какой пример мы подаём молодому поколению? – строго спросила Константинова и стала походить на учительницу.
       – Оставь ты эти свои штучки для рядовых.
       – Ну ладно, – в коем-то веке консервативная женщина решила снизойти. – На что спорим?
       – На поцелуй. Если он выпьет с Голубцовым в течение этой недели, то я тебя поцелую, если не выпьет, то ты меня. Идёт?
       – Да ну тебя! – уже по-настоящему обиделась Евгения. Она ускорила шаг.
       – Жень, Жень, ну прости дурака! Жень! – подполковник тоже ускорил шаг, чтобы догнать сослуживицу.
       – Замолчи.
       – Товарищ майор, товарищ майор! – исправился Волков.
       Не успел лечь на дно один неприятный осадок, как пришло время появиться другому.
       После обеда капитан Киреев:
       – Товарищ майор, разрешите обратиться? – капитан вытянулся по струнке перед "мужланкой".
       – Обращайтесь, товарищ капитан, – Евгения подмигнула Волкову, чтобы подождал.
       – В моей роте есть рядовой Константинов. Он – ваш сын?
       – Рядовой Константинов? Товарищ капитан, а какое это имеет значение? Нет, это не мой сын. У нас в части есть только рядовые, сержанты, прапорщики и офицеры.
       Подполковник изумлённо заморгал.
       – А мне говорили, что его мать – офицер.
       – Товарищ капитан, наша часть в стране не единственная. Да и фамилия Константинов довольно распространённая.
       – Значит, Александр не ваш сын?
       – Товарищ капитан, не слишком ли много вопросов? Я, кажется, уже всё доходчиво объяснила. Удачи, капитан.
       "Сын, сын…. Надо было его в другую часть отправить. Ладно. Поздно жалеть. Я думала, Киреев – офицер, а он – раболеп, подлиза, чин чина почитай. Идеального из себя корчит", – сделала вывод майор.
       – Жень, я не понял.
       – Чего не понял?
       – Почему ты ему солгала? Это как-то не по-офицерски.
       – Миш, а по-офицерски старшему по званию портки лизать?
       "Неужели я ошибся? Ведь парнишка на неё похож…. Нет, не ошибся. Она, действительно, не женщина. Она – сухая офицерка, привыкшая жить по уставу. Ну, что ж, если хочет, пусть получит. Я ей устрою", – оглядываясь на Константинову, решил капитан Киреев.
       Не долго думая Владимир приказал роте учить устав. Через пятнадцать минут он вошёл в аудиторию, чтобы проверить, насколько пополнились копилки знаний военнослужащих.
       – Я вижу, вы уже вполне освоили воинскую Библию? Тогда приступим к экзаменовке, – Киреев присел за стол учителя.
       – Товарищ капитан, разрешите обратиться? – подал голос Горобчук.
       – Разрешаю, рядовой.
       – Вы сказали "воинская Библия", а не устав. А Библия – это совершенно особый вид литературы – духовный. По нему никто не имеет права экзаменовать, даже служители церкви.
       – И кто это такой умный, что не знаком с символизмом?
       – Товарищ капитан, с научной точки зрения, это не совсем адекватная замена, – стоял на своём Горобчук.
       – Всё! Хватит мне мозги пудрить. Всё равно. Всех спрошу. Представьтесь, рядовой.
       – Рядовой Горобчук.
       – Так, рядовой, расскажите мне, пожалуйста, расскажите мне о дисциплинарных взысканиях, налагаемых на солдат, сержантов и старшин.
       – Извините, товарищ капитан, а вы разве не знаете?
       – Рядовой Горобчук, вы лишаетесь увольнений на месяц и получаете пять нарядов вне очереди. Горобчук, я вас не слышу.
       – Есть пять нарядов вне очереди месяц без увольнений, – солдат потупил взор. Настроение скатилось до нолей.
       – Ну, есть ещё смелые? Может быть вы, рядовой…
       – …Константинов.
       – Да. Расскажите своему товарищу, что такое суточный наряд по роте, о его предназначении, составе и вооружении.
       – Суточный наряд назначается для поддержания внутреннего порядка, охраны личного состава, вооружения, военной техники и боеприпасов, помещений и имущества воинской части (подразделения), контроля за состоянием дел в подразделениях и своевременного принятия мер по предупреждению правонарушений, а также для выполнения других обязанностей по внутренней службе. В суточный наряд роты назначаются: дежурный по роте и дневальные по роте. Количество смен дневальных в ротах определяется командиром полка. Состав суточного наряда по общежитию военнослужащих-женщин, а также его обязанности определяются применительно к суточному наряду роты. Все лица суточного наряда должны твердо знать, точно и добросовестно исполнять свои обязанности, настойчиво добиваясь выполнения распорядка дня и соблюдения других правил внутреннего порядка. Без разрешения дежурного по полку лица суточного наряда не имеют права прекращать или передавать кому-либо исполнение своих обязанностей.
       – Рядовой Константинов, три наряда вне очереди.
       – Есть три наряда вне очереди, – с достоинством ответил Александр.
       День медленно подходил к концу. И если солдаты были озабочены вновь прибывшими на их долю нарядами, то офицеры расходились по домам – все, кроме дежурного.
       – Ну, всё, товарищ подполковник. Я домой. Желаю спокойного дежурства.
       – Спасибо, Жень, – устало подмигнул Константиновой друг Михаил. – Любочке привет передай от меня.
       – Передам.
       – Ну, давай тогда. До завтра.
       "Бедняга. Совсем себя не жалеет, – подумала майор о Волкове. – Такой честный, ответственный. Часть для него как семья ..., а, может быть, и гораздо больше".
       – Дежурите, товарищ подполковник? – спросил невесть откуда появившийся Киреев. – А я вот только сейчас освободился.
       – Товарищ капитан? Я думал, вы уже давно покинули расположение, – изумился Михаил Дмитриевич.
       – Ну, как видите, это так.... Да и знаете, не особо уходить хочется.... Вечером как-то на ностальгию пробивает. Вспомнил вот сейчас, как суворовское заканчивал, как в военно-командном учился, как потом офицером-воспитателем был.... Вся жизнь в казарме прошла.... А вы в шахматы играете? – в глазах Владимира блеснул азарт.
       – Нет.... Уж простите, что не могу поддержать с вами беседу. Я при исполнении. Честь имею, товарищ капитан.
       "А он, оказывается, романтик. Тряпочный ещё, как пацан. Не выбили дурь из него командиры.... И чего он ко мне пристал?!" – распрощавшись с Киреевым, рассуждал про себя подполковник.
       "Ну, ладно, дядя. Не хочешь – не надо, – решил Владимир. – Я с тобой по-человечески, а ты – сухарь. Ещё хуже, чем Раков.

       Спустя неделю генерал-майор Токарев вызвал к себе капитана Киреева.
       – Ну что, капитан, как служится?
       – Хорошо, товарищ генерал-майор, – отчеканил Владимир.
       – Хорошо, говоришь? А надо, чтобы отлично, – спокойно, очень размеренно выговорил Анатолий Олегович и стал внимательно ждать реакцию. Он был отлично воспитан жизнью. Тыловиком сделался только лет пятнадцать назад. До этого всё время защищал Родину, и в свои шестьдесят не боялся ровным счётом ничего.
       – Так точно. Отлично.
       – А что рота твоя? Как бойцы?
       – Отличные бойцы, товарищ генерал-майор, – Киреев почувствовал подвох в вопросе, поэтому решил быть кратким.
       – Отличные, – повторил зачем-то Токарев. – У тебя план работы с личным составом готов?.. Тогда занеси мне его сегодня.
       – Есть!
       – И ещё, капитан. Вижу я, не особо ты с офицерами сошёлся. Или, может быть, мне кажется?
       – Так точно, кажется, товарищ генерал-майор.
всё-таки попался.
       – Запомни, Володя. Мне никогда и ничего не кажется. И ещё есть одна очень важная вещь: офицер для роты– это не только дрессировщик, но и отец матерью.... Всё. свободен.
       "Вот это да! влип... – мелькнуло у Киреева. – Не нравлюсь я здесь никому. Ни рядовым, ни офицерам, ни командиру части. Как он на меня удочки ловко закидывал! Искал слабое место, старый пёс. Ну я им всем ещё покажу!.."
       "Самоуверенный мальчик. Если не сломается, то станет циником, а жаль..." – сделал вывод генерал-майор о юном подопечном. Солдаты тоже имели о своём ротном не очень тёплое мнение.
       – Пацаны, я больше так не могу! У меня ноги ещё никогда так не болели! – взвыл Сонин.
       – А я из-за этого козла увалов лишился! – закипел Филиппенко. – Что я девушке своей скажу?
       – Правду, – ответил Константинов.
       – Кот, а с тебя я вообще угараю! Он тебе наряды ни за что впаривает, а ты и рад стараться: "Так точно, товарищ капитан".
       – О чём базар, мужики? – вклинился в разговор сержант второй роты Максим Романчук.
       – О наболевшем, – ответил за всех Горобчук. – О Кирееве, чтоб ему..!
       – Гоняет?
       – Лучше тебе не знать об этом, а то потом ночью не спать будешь.
       – Говорят, он в суворовском учился... – заикнулся Романчук.
       – А ты слушай больше! Этого чёрта потомки фюрера воспитали, а его настольная книга "Виды пыток: "сливки" опыта офицеров-фашистов".
       – А ты откуда знаешь? – наивно захлопал глазами Дружников, рядовой второй роты.
       – От еврейского верблюда. По секрету рассказал. Мочить эту тварь надо! Как гангрена. Геморрой у него на всю голову.
       – Так не бывает, – возразил наивный рядовой.
       – Бывает. Тебе повезло ещё. Вам всем повезло. Я лучше бы вашими танцами-шманцами занимался, чем сапоги по плацу сбивал.
       – Или к Волкову бы в роту... – мечтательно улыбнулся Сонин.
       – Да ну. Скучный он.
       – Ну и что. По любому лучше, чем у Киреева шуршать.
       Теперь я расскажу любезному читателю об этих самых "танцах-шманцах", поскольку завязка основного сюжета происходит именно на них.
       – Рота, равняйсь! Смирно! – майор Константинова построила роту в одном из залов принадлежащего части клуба.
       – Товарищ майор, разрешите обратиться! – вытянулся по струнке рядовой Итенко.
       – Разрешаю.
       – А мы сегодня опять со стульями?
       – Да.
       – А с девушками когда?
       – Когда двигаться научитесь. Ребята, вы напрасно думаете, что танцевать гораздо проще, чем шагать строем. Это сложнее, гораздо сложнее.... Итак, взяли стулья, и по моей команде, – Евгения щёлкнула кнопку старого, видавшего виды магнитофона. – Поехали.
       Она стала чётко отбивать ритм вальса: "раз-два-три, раз-два-три". Это была музыка молдавского композитора Еужениу Доги из кинофильма "мой ласковый и нежный зверь". С позволения командира части майор Константинова в целях эстетического воспитания занималась с личным составом танцами, в частности классическим вальсом.
       – Стоп! Всё! Хватит!.. Ну что это такое? Вы будто дрова рубите! Надо легче, свободнее, раскованней! Давайте ещё раз.
       Но и следующий раз продлился недолго.
       – Ну почему вы не можете сделать то, что я от вас прошу?.. Сержант Романчук, подойдите ко мне.
       Максим несмело выполнил просьбу командира роты. Евгения перемотала кассету, успевшую затереться до дыр, включила, потом положила руку сержанта к себе на талию, свою же – ему на плечо. С минуту они вальсировали.
       – Вот! Это должно выглядеть примерно так. Хотя вам, сержант, не мешало бы кисти расслабить, а то они у вас уж совсем деревянные. Итак. Ещё раз. Только теперь друг с другом.
       Не успели солдаты вновь закружится в вальсе, как в зал вошёл капитан Киреев.
       – Здравия желаю, товарищ майор.
       – Здравия желаю.
       – Я тут случайно узнал, вы бойцов танцевать учите.
       Константинова недоумевающе кивнула.
       – Разрешите вас...
       На сим урок вальса во второй роте можно было считать оконченным, потому что начался настоящий мастер-класс: капитан и майор – мужчина и женщина.
       "Ничего себе! А он, оказывается, здорово танцует!" – отметила про себя Евгения.
       "От чего ушли, к тому и пришли, – подумал Владимир, возвращаясь из клуба в расположение своей роты. – Ну, теперь хотя бы с одним офицером есть контакт.... С остальными ладно. А что с Токаревым делать? Почему он мне не верит? Крутой?! Зачем крылья подрезает?.. Выходит, я со своим уставом в чужой монастырь сунулся..." – в компании со своими невесёлыми мыслями капитан отправился гонять солдат по плацу.
       – Левой! Левой! Раз, два, три. Левой! Левой! Чётче шаг!.. Раз, два, три.
       "Какие-то скучные здесь все, серые. Нету больше настоящей армии. Кончился патриотизм настоящий. Иссяк русский народ. Одни понты остались!.. ну и часть! Генерал петушится, как павлин хвостом размахивает. капитан бухает только, да по девкам шляется. Достал уже, скотина! Подполковник кряхтит всё время, как старый пень, майор рисуется. И только Константинова выполняет по-честному офицерский долг. Одно плохо – женщина она".
       – Носок тянем, ногу выше, шаг чётче!.. Левой! Левой! Раз, два, три. Левой! Левой!.. Осталось полчаса. Через полчаса у вас будет десять минут, чтобы подготовиться к экзамену по уставу. За незнание устава будут каждому объявлены наряды. Кто-то лишится увольнений. Я вас предупредил.
       "А, может быть, он – голубой? – капитан Голубцов с интересом наблюдал за товарищем по званию, который уже больше часа истязал своих бойцов. – Точно голубой. На рыбалку не ходит, футбол не смотрит, пиво не пьёт.... Или это ... педофил?
       – Товарищ майор, – обратился Голубцов к Ракову, случайно оказавшемуся рядом.
       – Да, капитан.
       – А вы вчера футбол смотрели?
       – Никак нет, капитан. Я занимался составлением плана работы с личным составом. А ты разве не сдал свой сегодня генералу?
       – Сдал, – солгал капитан. Неприятно засосало под ложечкой.
       Пока капитан Голубцов смекал, каким образом выйти из идиотского положения, бойцов из второй роты ожидало странное и двусмысленное признание боевого товарища.
       – Пацаны! Пацаны! Слушайте сюда, – таинственно заговорил Романчук.
       – Чего тебе?
       – Пацаны, – снова начал сержант, да таким тоном, будто сделал великое открытие. – А Костянка-то, оказывается, женщина!
       – Она – не женщина, она – офицер российской армии, – с иронией отчеканил рядовой Итенко. Рота рассмеялась: он в точности скопировал интонации командира роты майора Константиновой.
       – Не, мужики. Я серьёзно! Я когда с ней танцевал... – у бедного солдатика аж дыхание спёрло. – Ну, в общем у неё это ... как у моей девчонки: на спине позвонки прощупываются, ... грудь ... и глаза ... такие...
       – А за грудь, прости, ты её тоже щупал?.. У офицер не может быть груди! Это – мышцы.... Да ты, Макс, влюбился, – захихикали рядовые. – А как же девчонка твоя?
       – Да пошли вы!
       – Макс, а если что, ты меня со своей бывшей девушкой тогда познакомишь? – сохраняя детскую непосредственность, спросил Дружников. – Ну, пожалуйста. Мне очень надо. А то у меня девушки нету.
       – Пацаны, пацаны! А как вам Киреев? – поняв, что обстановка накалилась до предела, решил спасать ситуацию Итенко. Тем более, что он и заварил всю эту кашу.
       – Он классно танцует. Наверное, специальную школу заканчивал.
       – Да. Высшую хореографическую имени Суворова с военным уклоном. Руководитель курса – Анастасия Волочкова. Ну, ты, Вася, даёшь!
       – Ну, а где он тогда танцевать научился?..
       После урока танцев и небольшого передыха последовал обед.
       – Вкусный сегодня суп, – отметила майор Константинова после обеда. – Вот только с лавровым листом немного переборщили.
       – Женя, я слышал, Киреев сегодня в твоей роте нос показывал, – осторожно выговорил подполковник Волков.
       – Да, заходил на урок вальса. Кстати, отлично танцует. Рекомендую поучиться, – ни чуть не смутилась Константинова.
       – Жень, мне можно с тобой серьёзно поговорить? Я хочу честного ответа.
       – А я что, когда-нибудь тебя обманывала? – изумилась неожиданному повороту беседы Евгения.
       Настроение начало медленно портиться.
       – Нет. Я.... Извини, я не подумавши сказал.... Жень, я слышал, ты с ним вальсировала. Это правда? – Михаил затаил дыхание. Казалось, каждая его клеточка замерла в ожидании.
       – Ну, раз слышал, значит, так оно и было.
       Подполковник точно онемел. Где-то внутри очень глубоко он переживал только что полученный ответ.
       – Эй, Миш, ты чего?
       – Да нет, ничего. Всё в порядке, – и мужчина спешно удалился к себе.
       "Они танцевали.... Нет, то есть он танцевал с ней. Он!.. Что это значит?.. А то и значит, что тряпочный мальчик уже обошёл тебя на повороте. Молодой, красивый, ... а я старый и скучный.... Почему она не любит меня?.. Я бы всё на свете отдал за её любовь, за её взаимность..." – по лицу сорока пятилетнего офицера едва не сползла слеза. Он сдержал её. Опять. Снова. Во время чеченской кампании боевой товарищ, офицер, уверил тогда ещё капитана Волкова, что с Женей у них всё обязательно сложится, хотел даже на их свадьбе погулять. Но офицера этого убили – прямо на глазах у Волкова и убили. Он прикрыл одного совсем ещё зелёного солдатика. Поэтому данный факт вполне объясняет чувства подполковника.
       "Похоже, он ревнует, – кольнуло майора Константинову. – Он ревнует меня ко всем. Любит?.. – она вздохнула. – Но, может, это пройдёт?!.."

2. "Композиция, построение, работа с большими пятнами"

"Подозрений у человека тем больше, чем меньше он знает".
Фрэнсис Бэкон

       Генерал-майор Токарев вызвал к себе ротных на очередное совещание. Ближе к концу он перевёл дискуссию от обыденных вопросов в сторону эстетического воспитания.
       – Теперь о приятном. Поскольку близится Новый год, вам, товарищи офицеры, необходимо организовать личный состав. Иными словами, нужны номера для праздничного концерта. Желательно по три номера от каждой роты.
       – Это что-то вроде конкурса "Алло, мы ищем таланты!" – шепнул Голубцов Кирееву.
       – Товарищ генерал-майор, у нас же тут армия, а не ... – строго начал майор Раков, но договорить фразу до конца ему было не суждено.
       – Вот именно, что армия. И на сегодняшний день её задача – воспитание патриотов, всесторонне развитых личностей. Мы должны сделать то, что в своё время не вышло у общеобразовательных школ, – перебил его Анатолий Олегович. – И ещё, товарищи офицеры, попробуйте сами подготовить номера.
       – А если у меня нет никаких талантов? – спросил капитан Голубцов.
       – Запоминайте: здесь совсем не важен профессионализм, важен показательный пример. Ведь это тоже определенный образ воспитания.... майор Константинова, капитан Киреев, вы же танцуете?
       – Да.
       – Так точно.
       – Вот и сделайте тогда совместный номер.
       – Есть, товарищ генерал-майор.
       – Так точно.
       "Бедный Миша", – это было первое, что подумала Евгения.
       "И почему я не научился танцевать!" – с досадой вздохнул подполковник Волков.
       "Совместный номер? Замечательно, – улыбнулся Владимир. – Слава Богу! Теперь я точно стану частью этого коллектива, ... а ещё наживу себе врага в лице подполковника. Так-то".
       По приходу в роту капитан Киреев тут же решил оповестить личный состав.
– Товарищи солдаты, – начал он. – Кто из вас желает в увольнение, сделайте шаг вперёд.
       Все, как один, шагнули.
       – А теперь информация к размышлению. В связи с грядущими новогодними праздниками необходимо подготовить номера для концерта. От вас требуется подготовить три номера. Желающие есть?
       – А при чём здесь увольнительные?
       – А при том, рядовой, что всем, кто проявит деятельное участие в организации новогоднего концерта, получит дополнительные увольнения в следующем году.
       Солдаты задумались: "Не верится что-то!", "Откуда такая щедрость?", "И с чего это мы добренькие такие?", "Это что, прикол, что ли?!".
       – Ну, чего молчим? Желающие есть?
       – А что надо, товарищ капитан? – спросил за всех сержант Филиппенко.
       – Танцы, песни, стихи и так далее.
       – Будет, товарищ капитан.
       "Больно сговорчивые", – изумился Владимир и отправился к себе в кабинет.
       – Пацаны, что делать будем? В увалы все хотят, – сразу поставил вопрос ребром Сонин.
       – Не бзди, Лёнчик. Всё будет зашибись.
       – Ребята-ребята! А я придумал!
       – Ну, колись, Егор. Что там у тебя? – подскочил к сержанту рядовой Горобчук.
       – Слушайте все сюда. Он сказал "три номера", а нам надо, чтобы всем увалы достались. Я и Санёк на гитарах играем. Забацаем песнюху, к нам пипл подтянется. Лёнчик, ты ребят на брейк организуй.
       – А я?
       – А ты с пацанами спектакль можешь замутить. Прорвёмся, пацаны!
       Майор Константинова тоже сообщила всем своим о приказе командира части. Солдаты стали, как и в первой роте, выдвигать свои предложения по поводу номеров для праздничного концерта.
       "Товарищ майор, вас на КПП", "Рядовой Константинов – на КПП" – раздалось сначала в расположении второй, потом в расположении первой роты. Через их ожидала встреча с родными.
       – Мама! Мамочка! Сашка, привет! – завопила Любочка, увидев брата и мать. – Здравия желаю, товарищ майор.
       Тепло улыбаясь, Евгения обняла и чмокнула пятилетнюю дочь в макушку.
       – Здравствуй, малыш.
       – А мы с бабушкой так заскучали, что решили приехать сюда. Это я её уговорила! – залепетала девочка, хлопая большими круглыми глазками.
       – Мам.
       – Мы тут вам пирожки привезли, – уже немолодая, но очень живая и активная женщина, которая приходилась майору Константиновой матерью, а Александру и Любочке бабушкой, достала из сумки аппетитный свёрток.
       – Мам, ну, зачем?
       Девочка ловко залезла на руки к брату:
       – Ну, как служба, рядовой Константинов?
       Парень посмотрел сестричке в глаза:
       – А ты как думаешь?
       Пока Евгения беседовала с матерью, на КПП пришёл тот, кого не звали и не ждали.
       – Здравия желаю, товарищ капитан! – браво отчеканила дочь Константиновой. Киреев вздрогнул от неожиданности.
       – Здравия желаю, сударыня.
       – Товарищ капитан, это - моя родная сестра – Люба.
       – Любочка, – поправила брата девочка. – А мне уже пять лет. Я – большая! А это – мои мама и бабушка.
       – Правда?.. Любочка, а ты сладкое любишь? Тебе мама с папой разрешают? – Владимир протянул Любочке конфету.
       – Да. Спасибо. А папы у меня нету. То есть есть, только он не с нами живёт. У него есть жена и ребёнок. А мы с мамой и бабушкой.
       "Выходит, она одна детей растит..." – сглотнул ком Киреев и вдруг почувствовал на себе взгляд Евгении.

       – Так что придётся ему нас всех в увал отпускать, – довольно подытожил рядовой Горобчук, рассказав предварительно ребятам из второй роты расклад на новогодний концерт.
       – Да я вижу, у вас всё зашибись, пацаны, – с лёгкой завистью присвистнул сержант Романчук.
       – А вас что, никак не канает?
       – У нас только вальс в голландском стиле, – сострил Итенко. – "Небесные мальчики", вот.
       Солдаты захохотали.
       – Обалдеть! Я с вас худею пацаны.... А вообще знаете, могу подкинуть пару идей.
       – Ну, давай.
       – Не бесплатно, конечно, но за пару походов в чепок...
       – О'кей, разводчик.
       – Солдатский стриптиз под "Славянку".
       – Чего?.. Да я тебя сейчас..! – напустился Романчук на Сонина.
       – Тише! Тиш, ребята! Нам только залётов сейчас не хватало!
       – Ну, я предложил. А принимать или нет – решать тебе. Два чепка ты уже мне всё равно пообещал.
       – Да пошёл ты!
       – Не, ну всё же по-честноку было! Ребята, подтвердите!
       – Не перегибай, Лёнчик. Сто лет нам твои идеи тухлые не нужны. Сами что-нибудь придумаем. Это у вас в увалами косяк, а у нас всё чики-пуки!
       Капитан Киреев спустя неделю собрал личный состав, дабы убедиться, что не придётся ему в ближайшее время краснеть перед генералом.
       – Товарищ капитан, разрешите обратиться, – в очередной раз сержант Филиппенко решил взять всю ответственность на себя и в случае поражения с достоинством принять весь удар.
       – Разрешаю, – спокойно ответил ротный. Удара не предвиделось.
       – А давайте, мы вам сначала покажем номера, потом вы скажете, что исправить?
       – А давайте без "давайте"! – неожиданно вспылил Владимир, но в итоге согласно кивнул. – Хорошо. Будь по-вашему.
представление от первой роты началось с брейка. Рядовые во главе с Сониным лихо отплясывали под нестареющий новогодний хит от группы "Дискотека "Авария". Но Киреев думал сейчас о своих танцах: "Как же я сразу не разглядел за офицерскими погонами её бездонные глаза.... Она такая хрупкая и сильная. Она такая чуткая и вместе с тем строгая.... Она чувствует музыку. "Метель" Свиридова.... Отличный вкус".
       Тем временем солдаты разыгрывали перед своих командиром мини-спектакль на тему "Сценки из армейской жизни. Новый год". Ребята от души шутили при помощи пародий и гротеска. Капитан смотрел сквозь них: "Она изумительно двигается! Как пантера.... Господи, неужели ещё бывают такие офицеры?!.."
       "Офицеры, офицеры,
       – вдруг сердца у нас запели. –
       Мы вас любим
       точно мать или отца.
       Офицеры, россияне,
       с Новым годом поздравляем".
       В такт с курантами
       стучат наши сердца.
       Заключительным аккордом в выступлении первой роты и в прямом и в переносном смысле была песня на мотив "Офицеров" Олега Газманова. Конец размышлений Киреева как раз пришёлся на заключительные фразы.
       Пока Киреев со своей ротой пребывал в довольно лирическом настроении, вторая рота занималась суровыми физическими нагрузками.
       – Бег на выносливость. Задача – продержаться как можно дольше. Темп у каждого свой. Дружеский совет – сразу не выкладываться. Рассчитайте свои силы так, чтобы не пришлось потом кому-нибудь до санчасти вас на своём горбе тащить, рядовой Дружников.
       Константинова, объяснив личному составу, что от них требуется, дала старт.
       – Старайтесь правильно дышать.
       "Надо не забыть о сегодняшней репетиции. Да, только бы не забыть... – задумалась Евгения. – Домой ещё надо позвонить. Перед обедом.... А о репетиции капитан напомнит. После обеда и ещё после ужина.... И всё-таки он чертовски хорошо танцует!.. Эх, говорила же Мишке, уговаривала его, а он заладил "Не могу" да "Не умею". Теперь с капитаном приходится номер делать.... Да, не думала, не гадала, что он окажется настолько идеальным".
       – Молодцы-молодцы, ребята. Не раскисайте. Ещё чуток продержитесь.
       "Он совсем не франт, не картинка из журнала, не искусственный. Он – настоящий, живой и очень чуткий.... И умный. Разбирается в музыке..." – промелькнуло ещё несколько мыслей, посвящённых Кирееву.
       – Дружников, ну, ещё немного. Держись!..
       – Разрешите обратиться, товарищ майор? – рядовой Сонин обратился к командиру второй роты.
       – Да.
       – Сержанта Романчука на КПП.
       – Ещё пять минут. Иди, я передам.... Стой, погоди, рядовой.
       – Да, товарищ майор.
       – Скажи рядовому Константинову, чтобы через десять минут был у меня в кабинете.
       – Есть. Разрешите идти?
       – Свободен.
       Во время обеда капитан Киреев наблюдал за майором Константиновой. Почему-то в итоге он пришёл к выводу, что лучший офицер – это женщина: ум, интуиция, обаяние, чуткость и так далее. Стало как-то даже немного обидно за сильный пол. Неужели ни за горами новая эра матриархата?..
       "Я же вроде неплохой офицер. Удивительное дело: меня даже генерал похвалил. Но, по-моему, мне чего-то не хватает. Видимо, опыта ещё мало.... Надо искать "золотую середину", и совсем не обязательно быть для этого женщиной.... Ведь не у всех получается её найти. Слишком искушений много. А я постараюсь", – думал Владимир.
       – Товарищ майор, разрешите обратиться?
       – Товарищ капитан, если вы о репетиции, так не беспокойтесь, я всё помню: в клубе после ужина.
       – Да, я о репетиции.... Тогда до репетиции. Я за вами зайду.
       – Он смотрит на тебя, как кролик на удава, – констатировал подполковник Волков.
       – Не преувеличивай.
       – А я не преувеличиваю, как раз. Я скорее преуменьшаю.
       – Миш, мы с ним всего лишь два офицера, которые готовят на новогодний концерт совместный номер. В этом нет ничего противозаконного.... Или я с некоторых пор перестала соответствовать званию офицера?
       – С чего вы взяли, товарищ майор?
       – Понимаешь, Миш, мне просто иногда кажется, что я занимаюсь чем-то не тем. Делать из мальчишек мужиков, учить их обращаться с оружием, гонять на строевой должны мужчины. женщина для парней – это либо мать, либо потенциальная жена.
       – Жень, ты себя недооцениваешь, – сказал Михаил, хотя где-то в глубине души был с ней согласен.
       – Да, может быть. Но у вас, мужчин, есть свои секреты, которые женщинам не понять.

       Для отработки и проверки военных навыков каждая рота получила спецзадание. Первой роте выпало следующее: на обозначенной территории за пределами части в установленный временной промежуток необходимо обнаружить четыре склада с условными боеприпасами.
       Капитан Киреев разбил роту на отряды по количеству квадратов и выдал карты местности, чтобы при обнаружении объектов нанести их.
       – Слушай, Кот, а они должны быть замаскированы? – спросил у товарища Сонин.
       – Естественно. Это же условный стратегический объект.
       – А там что, реально боеприпасы?
       – Ну, ты, Лёнчик, даёшь! – хохотнул сержант Филипенко. – Кто же за территорией части будет настоящее оружие оставлять?!
       – А зачем тогда всё это?
       – Учения, брат, учения.
       – А они не думают о том, что мы тут запросто окочуриться можем? – недовольно выговорил Горобчук.
       – Пацаны, голоса!.. Тсс!.. – рядовой Константинов приложил палец к губам, – Стойте здесь. Я сейчас, – и нырнул в овраг.
       Через пару мгновений ребята услышали голос сослуживца, потом были звуки ударов – драка! Сонин, Горобчук и Филиппенко, не раздумывая, нырнули туда же, где некоторое время назад исчез Александр или Кот, как все его называли.
       Когда они оказались на месте, действо подходило к концу. Тяжело дыша, Константинов связывал мужика бандитской наружности, рядом на снегу сидела девушка в состоянии полного шока. Неожиданно рядовой упал с закрытыми от боли глазами. И в это мгновение солдаты увидели, как из левой части груди Константинова льётся кровь.
       А вторая рота на тот момент уже выполнила своё задание. Её командир отчитывалась перед вышестоящим органом – командиром части
       – Ваша рота, товарищ майор, как всегда на высоте, – довольно выговорил генерал. – Опять первыми и в самые короткие сроки справились с заданием. Поздравляю. Вы – отличный офицер. Остальным есть чему у вас поучиться.
       – Благодарю, товарищ генерал-майор, за столь лестные слова в мой адрес. Но мне кажется, я их ещё не заслужила.
       В кабинете Анатолия Олеговича зазвонил телефон.
       – Генерал-майор Токарев слушает…. Да…. Что?!.. Так, повторите, пожалуйста, ещё раз.
       Лицо мужчины напряглось, и этот факт ничего хорошего не предвещал. Токарев что-то быстро писал на чистом листе бумаги.
       Сердце Константиновой ёкнуло. Ей стало не по себе. Душила неизвестность.
       Считанные секунды, и генерал опустил трубку на её законное место и замер. Внутри он колебался.
       – Женя… – неожиданно начал он. – Что ж я, как баба, мямлю, ей-Богу!.. Саша твой в больнице. Он поймал беглого преступника, а тот его заточкой. Хорошо, что зима, а то бы убил.
       Женщина тяжело сглотнула, ноги подкосились, и она рухнула в кресло.
       – Куда его отвезли? – одними губами спросила она.
       – В местную больницу.
       – Товарищ генерал, можно я…
       – Езжай, Женя. Не волнуйся. Он – крепкий парень. Организм у него здоровый. Всё будет хорошо.
       "Женя, Женечка. Столько на плечи твои сваливается…" – подумал Токарев, провожая взглядом Константинову.
       – Товарищ майор, – Киреев окликнул Константинову, только что появившуюся в стенах больницы.
       – Товарищ капитан…
       – Володя. Мы не в части.
       – Володя, расскажите мне всё, что знаете.
       – Саша работал с Сониным, Горобчуком и Филипенко. В своём квадрате он обнаружил беглого преступника, который собирался убить девушку. Саша спас её. Он связал бандита. А тот с ножом…. Ну, в общем, дальше вы всё сами знаете. Саша – настоящий герой, а я…. Это всё из-за меня…. Да вы не волнуйтесь, Саше очень повезло. Он у вас в рубашке родился.
       Евгения улыбнулась.
       – Вы – хороший командир. А если кто и виноват в том, что так произошло, то это я. Вы знаете, у него ещё в детстве притупилось чувство страха.
       – Так, женщина, а вы кто? – раздался строгий и сухой вопрос возникшей из ниоткуда врача.
       – Я – Константинова.
       – Сестра?
       – Мать. А что?.. – вздрогнула майор.
       Женщина в белом халате изумлённо вскинула брови.
       – Всё в порядке. Всё в порядке. Жив, здоров и скоро придёт в себя. К счастью, крови он потерял немного – свёртываемость хорошая. Через недельку-две можно будет выписывать героя вашего.
       – А к нему можно?
       "Она очень красивая, – подумал Киреев. – Сильная женщина. Никаких истерик, слёз, соплей".
       Евгения и Владимир вошли в палату. Женщина присела и взяла сына за руку.
       – Ты – сильный. Ты сможешь. Всё будет хорошо. Я здесь, рядом с тобой. Я тебя очень люблю…. Герой.
       – Евгения, а кто его отец? – капитан попал в точку – в настроение. В иной ситуации Константинова бы не ответила на этот вопрос.
       Пока Александр был в больнице, майор Константинова разрывалась между офицерским и материнским долгом. Навещая сына, она думала о своей роте, в казарме она думала о сыне.
       – Как ты?
       – Нормально, мам. Ничего не болит. Я чувствую себя абсолютно здоровым. Хоть сейчас на выписку, – бодро ответил Александр.
       – Правда? А как бок?
       – В порядке. Мам, ну там всего лишь царапина. И чего меня здесь держат?! Я в казарму к ребятам хочу, – признался парень.
       "Как бы мои орлы чего там не натворили, пока я здесь. Хорошо, если ничего не случится, а если…. Да, офицер из меня никудышный, весьма посредственный", – цепочка размышлений майора Константиновой несмотря на свою стройность была нечаянно прервана.
       – Мам, мам, ты чего?.. Мама, ты меня слышишь?
       – А..? – женщина точно очнулась. – Что?
       – Я спрашиваю, как там дела в части?
       – Идут своим чередом. О тебе все ребята говорят, да и офицеры тоже.
       – Да, они ко мне тут толпами ходят. Третий день лежу, а уже полчасти меня навестило. Медсёстры ругаются…. Мам, ты знаешь, ко мне и Вика ходит.
       – Это та самая девушка?
       Александр согласно кивнул и улыбнулся…
       – Товарищ майор, за время вашего отсутствия никаких происшествий не произошло. Дежурный по роте – сержант Романчук.
       – Вольно, – "Как же он там?.. Господи, ведь ещё совсем слабенький, а на выписку напрашивается".
       – Товарищ майор, а разрешите обратиться.
       – А? Да.
       – Тут капитан Киреев из первой роты приходил…
       Евгения рванула в расположение первой роты.
       – Простите, товарищ капитан, я сегодня не смогу с вами репетировать…. Если честно, то на сердце неспокойно. Нервы.
       – Евгения, офицер в любой ситуации должен оставаться офицером, даже если он – женщина. Ваш тыл надёжно защищён. Вам не о чем беспокоиться.
       На следующий день капитан Киреев опять поехал в больницу – навестить подопечного героя.
       – Как самочувствие, товарищ пациент? – улыбаясь, спросил Владимир у своего подопечного.
       – Здравия желаю, товарищ капитан, – сидя на больничной койке, отдал честь рядовой Константинов. – Отлично.
       – Ну, во-первых, руку к непокрытой голове не прикладывают. А во-вторых, это я тебе здравия желаю.
       – Спасибо, товарищ капитан.
       – Я тут еле к тебе прорвался. Врачи все какие-то дикие. С девушкой тут столкнулся. Говорят, от тебя шла. Это, случайно, не та, которую ты давеча спас?
       – Она. Вика, – расцвёл Александр. Это была первая девушка в его жизни. – Она ко мне каждый день приходит.
       – Красивая. Как твоя мать. Мужчины всегда всегда ищут себе женщину, похожую на их мать, а женщины – наоборот…. Ну, ладно, рядовой. Прошу прощения, но мне уже пора. Время летит незаметно. Выздоравливай, и удачи тебе на личном фронте, Владимир весело подмигнул парню и удалился.
       "А он, оказывается, классный мужик. Как дядя Миша в молодости…. Он какой-то простой, открытый…. Неожиданно".
       Александр встал с кровати и отжался несколько раз от пола. Рана его почти зажила и лишь изредка давала о себе знать.
       Пришёл день дежурства майора Константиновой. А подполковник Волков, чтобы поддержать боевую подругу, решил не ночевать дома. Тем более его в последнее время особенно мучила бессонница.
       – Друзья познаются в беде. Ты знаешь, Миш, то, что произошло, дало возможность понять мне, кто такой Владимир Киреев, – неспешно выговорила Евгения.
       – Ну и кто он?
       – Он – хороший человек, Миш, добрый, чуткий, мужественный.
       – А я? – ревниво спросил мужчина.
       – В тебе я всегда была уверенна, а капитан с самого начала был тёмной лошадкой. А сейчас… Я не возьму в толк, почему с ним почти никто не общается. Все норовят его как-то поддеть, унизить. А ведь это неправильно. Ни по-офицерски, ни по-человечески.
       – Сразу видно, что ты юрфак оканчивала. В тебе погиб гениальный адвокат, – с лёгкой иронией прокомментировал Волков.
       – А ты со мной не согласен?
       – Я согласен, но есть одно "но". Как любит говорить уважаемый Анатолий Олегович: "Нужно всё время быть настороже. Так надёжнее и спокойнее".
       – Что ты хочешь этим сказать?
       Александра выписали из больницы спустя десять дней после тех злополучных учений. За ним приехали командир роты, командир части и мать.
       – Рядовой Константинов чувствует себя отлично и к выписке готов, – парень уже предвкушал встречу с боевыми товарищами.
       – Рядовой Константинов, спешу вам сообщить, торжественно начал генерал-майор, – что приказом министра обороны по ходатайству местных правоохранительных органов вы награждаетесь орденом "За мужество" третьей степени. Со своей стороны объявляю огромную благодарность всем, кто воспитал из вас достойного человека, товарищ капитан и товарищ майор.
       – Товарищ генерал, я считаю, что это целиком и полностью заслуга Евгении Викторовны, – скромно выговорил Владимир, с восхищением глядя на Константинову.
       – И ещё: я считаю, что нашего рядового мы имеем право демобилизовать. Как героя.
       – Ой, извините, – в палату влетела девушка среднего роста с тёмными волнистыми волосами. – Саш, прости, я вот…. Здравия желаю, товарищ генерал, товарищ майор, товарищ капитан.
       – А вы, девушка, неплохо разбираетесь в субординации.
       – Товарищ генерал, разрешите отказаться от демобилизации. Я хочу вернуться в часть и служить дальше, как все.
       – Это твоё обдуманное и осознанное решение?
       – Саша, ты уверен?
       – Так точно.
       – Ну, что ж. это поступок, – с гордостью произнёс Токарев. – В таком случае приказом командира части вам присуждается звание сержанта.

3. "Лессировки"

"То, что мы видим, зависит от того, куда мы смотрим".
Леонид Леонов
 
       – Да, опоздали мы, товарищ капитан. Солдаты наши клуб оккупировали. Репетировать будет негде, – грустно констатировала Евгения.
       – А давайте прорепетируем у меня дома? – осторожно спросил Владимир, слегка обняв женщину.
       – У нас нет другого выбора, – вздохнула майор Константинова, вложив в эти слова сразу несколько смыслов…
       – Вот здесь я и живу. Проходите, – капитан Киреев любезно пригласил Евгению в квартиру. – Вот здесь санузел, тут кухня, а там – зал. Места много. Это вполне нам подойдёт.
       Они разделись и вошли в зал.
       – Может быть, для начала чаю? – мужчина оттягивал время. Сердце бешено колотилось.
       – Не надо, Володя, – прошептала женщина. Владимир подошёл к ней и с жаром поцеловал.
       – Я люблю тебя, Женя.
       Его чувства оказались взаимны. Освободив себя от одежд, влюблённые предались страсти. Ежеминутно их накрывалось ударной волной, как при разрыве снаряда, но остановиться и отказаться друг от друга, от нечаянного подарка судьбы они уже не могли…
       – Володь…
       – Чего?
       – Ты – второй мужчина в моей жизни…. Знаешь, я раньше думала, что я – однолюбка.
       – А как же Волков?
       – Миша? Он – мой лучший друг, не более.
       – А мне показалось…
       – Показалось. Всего лишь показалось…. Мне не хочется уходить. Мне так хорошо с тобой.
       – Тогда позвони домой и скажи, что у тебя дела, и тебе надо остаться в части.
       – Я не могу обмануть маму. Я скажу ей правду, что не приду домой, и что всё объясню потом.
       На следующий день подполковник Волков пришёл в часть раньше других офицеров. Он, как обычно, ждал Евгению. Ещё со вчерашнего вечера его мучили неприятные мысли.
       Майор Константинова прошла через КПП в компании капитана Киреева. Блестящие глаза, румяные щёки, улыбка во всё лицо. Всё стало ясно.
       – Привет, Миш, – заметив друга и сослуживца, Евгения оторвалась от беседы с Владимиром.
       – Привет, – ответил подполковник каким-то формальным тоном и направился в расположение своей роты.
       "Он обо всём догадался", – с болью в сердце подумала Константинова.
       "Догадливый товарищ подполковник, оказывается, но тряпка, а не мужик. Обиделся! Значит, дружба их ничего не стоит…. А мне всё равно. Я буду за неё бороться!.." – решил капитан Киреев.
       Михаил Волков отчаянно избегал весь день боевую подругу. Он опасался встретиться с ней глазами. Душу офицера мучила изжога. Подполковник пытался убедить себя, что путает дружбу с любовью.
       Среди личных составов первой и второй кипели страсти иного характера.
       – Ну, чего, пацаны, у вас с номерами? – спросил сержант Филиппенко у ребят из второй роты.
       – У нас Дружников на рояле, пантомима и я, – с гордостью ответил сержант Романчук.
       – А ты что, типа, новый жанр?
       – Я стихи свои читаю.
       – Первая рота, готовьтесь, скоро начало концерта, – раздалось из-за сцены.
       – Ну, ладно. Давайте, пацаны. Покажите всем класс!
       Выступление первой роты зажгло зрительный зал. Солдаты и офицеры встречали их скромно, а провожали очень тепло.
       – Вторая рота, готовьтесь!
       – Ребята, давайте не подведите. Я в вас уверена. Сильно волнуетесь? – майор Константинова вышла поддержать своих.
       – Если честно, то прёт! – выговорил за всех Итенко, с изумлением разглядывая командира своей роты: она была в потрясающем бальном платье, с причёской и изумительным макияжем. Другие ребята из второй роты в эти мгновения испытали те же чувства.
       – Вы – молодцы! Идите, скоро ваши выходы.
       – Ну ни фига себе! – одними губами произнёс Романчук. Это относилось к майору Константиновой. – Хорошо, что Дружников не видел.
       Номера второй роты прошли на "Ура!". Теперь настала очередь командиров первой и второй роты – капитана и майора. Он – в парадной форме, она – в платье. Михаил ревностно наблюдал за парой, нов какой-то момент на него сошло озарение. Он решил, что как друг он должен радоваться за Евгению. На душе стало легко. Он улыбнулся. Жизнь продолжается!..
       В воздухе встал запах приближающегося Нового года. После концерта офицеры, чьё дежурство по части не выпадало в ночь с тридцать первого на первое, приглашали друг друга в гости.
       – Володя, давай ко мне на Новый год, – предложила капитану Кирееву майор Константинова. – Только не отказывайся. Я всегда сама всё готовлю. Будет вкусно и весело. Обещаю, ты не пожалеешь.
       – Извини, Жень, – смутился мужчина. – Не смогу…. Прости, пожалуйста.
       – Ну, Володь!..
       – Я к маме уезжаю. С ней отмечать буду…. Извини. Ничего не получится…. Ты, правда, не сердишься? – совсем по-мальчишечьи спросил Владимир.
       – Нет, не сержусь. Мама. Мама – это святое, – мягко улыбнулась женщина.
       "Блин! Кажется, начинаются реальные проблемы…. Она всё-таки обиделась, а значит будут подозрения…. Ну почему всё именно сейчас???" – тяжело вздохнул капитан Киреев, провожая взглядом возлюбленную.
       – Миша, ты уже решил, где это Новый год будешь справлять?
       – Не знаю. В части, наверное…. С докой поссорился, и она уехала.
       – Миш, а как ты относишься к тому, что я тебя приглашу к себе? – сделав паузу, спросила Евгения.
       – А как же Киреев?
       – Ему к матери надо…. Ну, так что?
       – Да, конечно. Если только я не буду лишним.
       – Эх, Мишка-Мишенька!..

       – Саш, а какие у вас в части офицеры? Расскажи, – попросила Вика своего парня, рядового Константинова.
       – Это военная тайна, Вик. Не имею права разглашать, – улыбнулся в ответ Александр.
       – Саш, ты серьёзно? Вам действительно нельзя ничего рассказывать? Или…
       – Действительно. По уставу не положено. Но если ты хочешь, тоя могу…
       – Нет, если нельзя, значит, не говори. Я не хочу, чтобы ты из-за меня устав нарушал.
       – Знаешь, если я скажу общими словами, то ничего не нарушу. У нас в части хорошие офицеры, настоящие. Многие гражданские считают, что слой офицеров особенный, что в нём одни нелюди, сухие, вымуштрованные…. Но это неверно, неправильно…
       – Да, мне вот тоже так казалось. А ты вот говоришь, что это не так, и я тебе верю…. А тебя ведь мама – тоже офицер?..
       – Офицер. Майор…. Ты знаешь, мне дали орден за геройство, а я считаю, что не достоин. Настоящий герой – это моя мама.
       – Почему?
       – Она развелась с отцом, когда мне было пять. Он женился на другой женщине, а когда мне было двенадцать, мама договорилась с отцом и родила мне сестрёнку. Она не предъявляла к нему никаких требований, не попыталась разрушить его новую семью. Она сделала себя сама, не сломалась…. Знаешь, офицеры – это обычные люди, такие же, как все, только очень сильные.
       В это время в части.
       – Извини, Володь. Сегодня не получится. У меня дежурство, – с грустью отметила майор Константинова.
       – Жаль. А я совсем забыл. Надо же…. Вчера я всю ночь думал о тебе, скучал… – признался капитан Киреев. – Может быть, тогда завтра?
       – И завтра тоже не получится. Я не могу после дежурства. То есть, это получается, две ночи подряд не ночевать дома. Любочка маленькая ещё…. Давай послезавтра?
       – Я буду ждать этой ночи с нетерпением, – выговорил Владимир.
       – Я тоже.
       Женщина подошла к возлюбленному. Он встал со стула и обнял её. Они стали целоваться – жадно, будто измученные жаждой припали к спасительному источнику.
       "Что ещё нужно для счастья?.. Быть с ней, говорить, видеть её, чувствовать. И чтобы никто и ничего не мешало", – проплыла мысль в сознании Киреева.
       "Неужели я, наконец, стала счастливой?.. Не думала, мечтать не могла, а случилось. Чудо!" – мелькнуло искрой в голове Константиновой.
       "Ни фига себе!!!" – едва не закричал сержант Филиппенко, ставший случайным свидетелем поцелуя двух офицеров. Увидел и решил сразу же проинформировать товарищей по роте.
       – Мужики! Мужики! Я сейчас такое видел! – вернувшись к друзьям, выговорил Филиппенко. Он сделал ударение на слове «такое».
       – Чего там у тебя? – лениво поинтересовался Сонин. Тут в казарму вошёл Константинов. Сержант стушевался и шепнул Лёнчику на ухо.
       – Да ну! Неужели реально?
       – Что-то случилось? Ребят, вы о чём? – насторожился Александр, почувствовав неприятную тянущую боль где-то внутри.
       – Тебе виднее.
       – Что? Что-то с мамой?
       Товарищи переглянулись и усмехнулись:
       – У него отчим намечается в виде нашего ротного, а он не в курсе. Ни фига себе!..
       Парень ничего не ответил. Он побежал к матери в кабинет.
       – Здравия желаю, товарищ майор, – крикнул он с порога. – Разрешите обратиться?
       – Разрешаю, – опешила Евгения.
       – Это правда, что у вас неуставные отношения с капитаном Киреевым?
       – Саша?..
       – Мама, это правда?
       Женщина не сразу кивнула утвердительно.
       – Почему?.. Как ты ..? – Александр не договорил и исчез.
       И снова он в казарме.
       – Ребята, ребята, пожалуйста, никому не говорите! Пожалуйста!..
       – Прости, Кот…. Поздно…
       Как гром среди ясного неба. Прогремел, но это не помешало влюблённым продолжить встречи.
       – Жень, я уже давно хотел спросить тебя. Можно?
       – Спрашивай, – закрыв глаза, Евгения в блаженстве лежала рядом с любимым мужчиной.
       – А как ты стала военной? Почему?
       – А что в этом такого?
       – Ты – женщина. А женщины в погонах – большая редкость.
       – Через военную кафедру в институте…. Мне было интересно. Я - единственная девчонка из группы юристов ради интереса стала ходить туда с парнями, а точнее с отцом моих детей. Ему не понравилось, а я углубилась в это дело…. Я тогда ещё на третьем месяце нормативы сдавала на звание лейтенанта. Сдала – а Сашка семимесячным родился. Через пять лет мы развелись. Он остался в органах, а я ушла – служить Родине. Так то. А ты?
       Капитан Киреев напрягся. История майора Константиновой потрясла его.
       – Я оказался здесь неслучайно. Совсем неслучайно…. Когда шли военные действия в Афганистане, моего отца, отличного танцора, первоклассного балетмейстера, без всякой подготовки закинули в самое пекло. Как пушечное мясо…. Его убили…. Я не хочу, чтобы такое повторялось. Поэтому я здесь. Я не хочу, чтобы наши мальчишки погибли из-за плохой военной подготовки. Я делаю всё, что в моих силах, – монолог истинного героя. Мне и добавить нечего.
 
       Во время послеобеденного построения генерал-майор торжественно объявил о присвоении Ракову Игорю Фёдоровичу очередного звания – подполковник. Раков, как и Волков с Токаревым, проявил себя в боевых действиях в Чечне. Об этом мало кто знал.
       Вечером, как и полагается в таких случаях, собрались дружно отметить – по старой доброй традиции "обмыть звёздочки".
       – Ещё раз поздравляю, Игорь Фёдорович. Я рад, что теперь в нашей части появился ещё один подполковник. Ваше здоровье, – выговорил Токарев.
       Рюмки наполнились водкой. Выпили. Стало уютно. Закусили. И только Голубцов по привычке закусывал следующей рюмкой.
       – Спасибо, товарищ генерал. В нашей части, я думаю, много достойных офицеров. И в скором времени, я надеюсь, Владимир станет майором, Евгения подполковником… – расчувствовался Раков. Он хотел сказать ещё что-то, но капитан Голубцов, уже весьма поддатый, его перебил.
       – Да! Да им бы ещё и звания!.. Совсем обнаглели! Хорошие офицеры, хорошие офицеры…. Ваши хорошие офицеры вместо того, чтобы заниматься личным составом, романы крутят!.. Товарищ генерал, как вы допустили неуставные отношения в части?..
       Разумеется за такую выходку Токарев имел полное право сорвать с Голубцова погоны, но поскольку генерал сам недоглядел, то капитан отделался строгим выговором. Конечно, эта тема порядком подпортила настроение влюбленному капитану.
       – Пацаны, вы заметили, что Киреев уже третий день сам на себя не похоже? Ходит, как в воду опущенный. Даже гонять нас перестал.
       – Лёнчик, я с тебя худею. Гонял – тебе не нравилось, не гоняет – опять не так. Что тебе тогда надо? – поинтересовался у товарища Горобчук.
       – Да, тебе что, шуршать охота?.. – раздался вопрос Филиппенко. – Хотя с другой стороны это действительно странно.
       – Ничего странного не вижу. Мне пацаны из второй роты т же тему втирали.
       – Ты что, хочешь сказать, что кто-то на них генералу настучал? – вновь заговорил Сонин, – И что тогда теперь будет?
       – Не знаю, но, по любому, ничего хорошего. Помнишь, как в прошлом году замполит отсюда вылетел. Поговаривают, это из-за того, что он в пьяном виде к генеральской жене приставал.
       – А мне кажется, что всё пучком будет. Константинова у генерала на хорошем счету. Киреев себя тоже хорошо проявил. Ну, пожурит их немного, типа, личный фронт перенесите, пожалуйста, за пределы части. И всего делов.
       – Эх, твои бы слова ..!
       В общем и целом сержант Филиппенко оказался прав. Когда страсти улеглись, любовники продолжили ночные встречи. Евгения рассказала матери обо всём, а точнее о том, что, наконец, встретила того человека, с которым ей так же хорошо, как было когда-то с бывшим мужем.
       – А ты уверенна, Жень? – спросила дочь Тамара Валентиновна. – Он же на пятнадцать лет моложе тебя.
       – Вадик был старше меня на два года, и что?
       – Ну, смотри сама, дочка…
       – Как дежурство? – поинтересовалась майор Константинова у зевающего капитана Киреева.
       – Нормально. Правда, спать ужасно хочется.
       – Мне тоже. Только с тобой. И на законных основаниях, – призналась женщина.
       – Это предложение? – закашлялся мужчина. Евгения ничего не ответила. На счастье Владимира у Константиновой зазвонил мобильный телефон.
       – Алло. Здравствуйте.
       – Здравствуйте, Евгения Викторовна. У меня есть к вам очень важное дело. Мы должны встретиться. Лучше, если сегодня. У вас есть возможность?
       – А так нельзя?
       – Это не телефонный разговор. Я буду ждать вас через пару часов в дорожном кафе, том, что недалеко от части. До встречи.
       Киреев всё слышал. Он понял, что ничего хорошего за этим не последует.
       – Евгения Викторовна, это я вам звонила, – Константинову окликнула молодая и очень привлекательная брюнетка лет двадцати пяти. – Присаживайтесь.
       – Здравствуйте.
       – Разрешите представиться, Людмила Юрьевна Киреева.
       – Володя не говорил, что у него есть сестра, – изумилась Евгения.
       – Надо же. А я думала, что вы умнее. Прокололись сразу дважды. Вообще Володя любит умных женщин, но глядя на вас я перестаю в это верить.
       – Я вас не понимаю, – смешалась Константинова.
       – Во-первых, теперь я точно знаю, что он спит с вами на своей старой квартире. Во-вторых, он побоялся рассказать вам всю правду о себе.
       – Постойте, какую ещё правду?
       – Обыкновенную, – женщина достала из сумочки документы. – Володя – мой муж. Мы женаты уже три года. У нас две дочери.
       Константинова взглянула на паспорт, где стояла печать ЗАГСа, потом на свидетельство о браке и на два свидетельства о рождении детей.
       – Запомните, пожалуйста. Я своего мужа никому и ни при каких обстоятельствах не отдам. Я не позволю разрушить мою семью.

4. "Окончательный вариант"

"В любви с первого взгляда всего удивительней то, что она случается с людьми,
 которые видят друг друга годами".
Жан Ануй
 
       Настроение у подполковника Волкова сегодня было на редкость хорошее. И даже внезапное исчезновение боевой подруги не выбило её из колеи.
       – Товарищ подполковник, разрешите обратиться. Вас к себе вызывает товарищ генерал.
       Михаил поспешил к командиру части. По дороге он пытался понять, с какой целью им интересуется Токарев. Его орлы ничего за последнее время экстраординарного не натворили, а за других в части отвечать не принято.
       – Непростой у меня к тебе разговор, Миша, – с места в карьер начал Анатолий Олегович. – Ты присядь лучше.
       Непростой разговор двух офицеров занял в итоге не более пяти минут. На то было две причины: генерал уже всё обдумал и решил и, согласно своему принципу, отступать не намерен, а подполковник не привык не исполнять распоряжения руководства, тем более такие приятные.
       Итак, Токарев уходит в отставку и назначает Волкова командиром части. Вот так. Дело сделано. Остались только формальности.
       Михаил почувствовал себя самым счастливым человеком на свете.
       В первой роте тоже творились чудеса.
       – Итак, рота. Очередной опрос по содержанию устава показал, что процент усвоенной информации резко вырос по сравнению с первым опросом. А это значит, что увольнительные получат все.
       Первая рота довольными переглядками выразила свою радость.
       – А теперь о грустном. Как вы знаете, или догадываетесь, в стрельбе по мишеням нам равных нет. Однако по другим дисциплинам мы отстаём. Лидер по физподготовке – вторая рота, по знанию устава – третья, по политинформированности – четвёртая, а пятая рота лучше всех подготовлена теоретически, да и залётов у них меньше всего. Так что будем подтягиваться.
       "А, может быть, сначала увалы?.." – проплыла общая мысль по лицам солдат.
       – Ну, это всё в перспективе. Подумайте, вы же хотите быть лучшими…. Армия – это школа жизни. Именно здесь вы поймёте самое главное – то, чему вас больше нигде и никто не научит.
       "Как же нам с ним повезло", – подумал сержант Филиппенко.
       "Он – реальный пацан", – изумился рядовой Сонин.
       "А лет через двадцать пять он станет генералом, и всякий, кто служил под его началом, будет гордиться этим", – вздохнул рядовой Горобчук...
       Взяв себя в руки, Евгения решила обратиться за помощью к бывшему мужу. Она попросила его проверить всю информацию о капитане Кирееве – на свой страх и риск. Через пару дней он перезвонил и назначил встречу.
       Они сидели в том же кафе, где Константинова встречалась с некой Людмилой Юрьевной Киреевой. Вадим курил. Евгения мелкими глотками пила кофе.
       – У тебя с ним серьёзно? – спросил Константинов. Бывшая жена кивнула. – Это всё – правда. Он, действительно, женат и имеет двух детей. Он прописан по тому адресу, где вы встречались. В этой квартире он жил с родителями, а когда женился, мать уехала к родне, и там периодически жили квартиранты.... Что ты будешь делать?
       – Сто грамм водки, пожалуйста.
       – Может, не стоит?
       – Спасибо, Вадик, спасибо. Но дальше я разберусь сама, – женщина залпом выпила водку, принесённую официанткой. Вадим тяжело вздохнул.
       – Жень, а как там дети? Я могу их увидеть? – осторожно спросил он.
       – Можешь. Я ничего против не имею.
       "Этого не может быть.... Этого не может быть!.. – кричало всё у неё внутри. – Он не мог так со мной поступить!".
       Михаил испытывал несколько иные чувства. Так долго молчать он не мог. ему необходимо было с кем-нибудь поделиться. Но с кем? Женя ходит мрачнее тучи и ни о чём говорить не хочет. Хвастаться своим грядущим повышением, по крайней мере, некрасиво. А другим – некому ... кроме Киреева.
       – Здесь не занято? – подполковник Волков присел рядом с капитаном в чепке.
       – Присаживайтесь, товарищ подполковник.
       – Не в службу, а в дружбу, Володь, ты тайны хранить умеешь? – заговорщически подмигнул младшему боевому товарищу Михаил.
       – Вроде, да. Умею.
       – Токарев в отставку уходит, – одними губами проговорил Волков.
       – А вас на своё место назначает, – догадался Владимир. – Я искренне за вас рад!..
       – А ты откуда знаешь?.. А, ладно. Не в этом дело.... Я ещё кое о чём хотел бы тебя попросить.... Я знаю Женю давно. Я её очень люблю. Она – замечательная. Но я так же вижу, что вы друг друга любите. Понимаешь, у неё непростая судьба, и мне как её другу хочется, чтобы она, наконец, стала счастливой.
       Киреев занервничал. В сложившейся ситуации он чувствовал себя более чем неудобно.
       – Я хочу, чтобы ты берёг её и защищал. Это она только со стороны кажется сильной, а на самом деле она – слабая и всегда мечтала о крепком мужском плече.... Ты люби её и не обращай внимания на всяких уродов вроде Голубцова. У вас всё будет хорошо.
       Когда подполковник ушёл, Владимир едва не заплакал. Он-то уже тогда знал, что всё это невозможно.

       – Ребята, я тут такое узнал! – сержант Филиппенко сразу обратил на себя внимание солдат первой и второй роты. – Офигеете.
       – Ну!..
       – Короче. Я знаю, кто Киреева и Константинову генералу запалил.
       – Уж не ты ли? – с иронией спросил сержант Романчук. – Это ведь именно ты застукал их за поцелуем, а потом на всю часть растрезвонил под грифом "совершенно секретно". Может быть. ты и Токареву шепнул?
       – Вот только давайте без наездов!.. Это Голубцов по пьяной лавочке проболтался в тот день, когда Ракову подполковника дали.
       – Он что, завидует? – вклинился рядовой Сонин.
       – А я уж грешным делом на Волкова подумал... – признался рядовой Итенко.
       – Это почему?
       – Сколько я себя помню, он всё время да и сейчас на мать Кота влюблёнными глазами смотрит. приревновал да и настучал.
       – Лажа. Он не такой. Не смог бы её так подставить, а вот Голубцов – этот, да, этот может.... Хорошо хоть генерал спустил ситуацию на тормоза.
       – Да, хорошо.... Всё хорошо, что хорошо кончается. Но, пацаны, если честно, то мне Волкова жалко, – сказал внезапно Горобчук. – Он такой одинокий. Ребята говорят, он в последнее время в части ночует. У себя в кабинете...
       "Классный мужик, ветеран афганской и чеченской войн, – текла мысль в сознании Александра. – А ведь об этом никто не знает.... Как же хочется, чтобы у него было всё хорошо".
       Никто не знал и не предполагал, что плохо сейчас было майору Константиновой, а подполковнику Волкову напротив было очень хорошо.
       Вернувшись из города, майор Константинова пошла в тир. После учений остались необстрелянные патроны. На счастье. Одна за одной пули выбивали то "девятку", то "десятку". В ушах приятно грохотало, отчего становилось намного легче. Она была сейчас в таком состоянии, что бросилась бы в любую горячую точку, только бы подальше от капитана Киреева.
       – Жень, что ты делаешь? – спросил подполковник Волков. Он увидел, как Евгения вошла в тир, и поспешил за ней.
       Женщина ничего не ответила. Она продолжала стрелять по мишеням. Михаил занервничал. Настроение коллеги и сослуживицы ему не нравилось. Что-то определённо было не так.
       – Женя, что случилось?
       – Ничего.
       – Женя, я же вижу.
       – Миш, всё в порядке.
       Подполковник тяжело выдохнул и решил действовать активно.
       – Значит, всё в порядке. А то, что ты оставила свою роту без присмотра и осталась здесь одна с оружием в руках, это нормально?.. Скажи, это из-за него?.. Жень, ну не молчи!
       – Во-первых, это не твоё дело. Я сама разберусь. А, во-вторых, ... во-вторых, я не застрелюсь, не волнуйся. Я ещё не выжила из ума.
       – Значит, это он.... Если это он, то я убью его.
       "Что же всё-таки случилось?.. Я никогда не видел её такой, – подумал Волков. – Я узнаю. Не сейчас, так потом.... Остынет – расскажет".

       Во второй роте шла лекция по тактике.
       – Итак, если мы имеем данное расположение сил, то, чтобы удачно отразить атаку, необходимо...
       Стук в дверь.
       – Товарищ майор, разрешите вас на пару слов, – в дверях возникла фигура капитана Киреева.
       – Товарищ капитан, вообще-то у меня работа с личным составом, – Константинова нехотя вышла в коридор. – Я ясно выражаюсь.
       – Жень, ну, ты чего?.. – не понял мужчина. – Я это ... давай сегодня ко мне?
       – Товарищ капитан, а вы не много ли себе позволяете?.. Вы лучше бы за своим личным составом следили. Всё. не отнимайте у меня время.
       – Жень, ну в самом деле, ты чего? Что случилось?
       Евгения спокойно и холодно заглянула в глаза Владимиру, пытаясь понять, кто из них допустил ошибку и в какой момент времени.
       – У меня ничего не случилось. У меня всё хорошо. А у вас может случиться, если вы не поменяется местами свои жизненные принципы и приоритеты и, наконец, не определите, что для вас важнее.
       – Жень, подожди, – до Киреева стало доходить, отчего его возлюбленная так себя ведёт. Он занервничал. – Нам надо поговорить. Я всё объясню.
       – Вы свободны, товарищ капитан, – с этими словами Константинова вернулась в аудиторию.
       "У него ещё наглости хватает..! Ублюдок.... Ну, почему всё это – правда?.. Вова, Вовочка...", – женщина сделала глубокий вдох и глубокий выдох, чтобы успокоиться.
       Незаметно подкрался вечер. Идти домой Евгения не собиралась – боялась разговора с матерью.
       Волков уже разложил свой диван, разделся, прилёг. Сон не шёл. внезапно в совершеннейшей тишине раздался стук в дверь. Неохотно он встал и отворил. Перед ним стояла Константинова – в расстёгнутом мундире и рубашке. Едва проникнув в кабинет друга, женщина закрыла замок и подняла глаза. Потом повисла на шее у мужчины и стала жадно целовать. Михаил наклонился, чтобы не доставлять боевой подруге неудобств, связанных с его исполинскими размерами, прежде всего, ростом.
       Через мгновения с неё слетело всё ненужное. В эту ночь майор Константинова и подполковник Волков провели самое яркое сражение ("почище Афгана") в жизни, заключив в итоге мир. Остаётся величайший загадкой, как они не разбудили во время залпов на всю часть.
       Когда Михаил проснулся, Евгения была уже почти одета.
       – Жень... – его глаза требовали объяснений.
       – Прости меня, пожалуйста, Миш. Прости, я не должна была. Я проявила свою слабость.... Не принимай, пожалуйста, всё, что было, всерьёз. Давай останемся просто друзьями?
       – Жень, – мужчина обнял её за плечи. – Расскажи мне правду.
       – У него есть жена и дети, – не сразу ответила женщина.
       После состоялся разговор с виновником – капитаном Киреевым.
       – Жень, может быть, поговорим? Я прошу тебя, выслушай. Это важно, – по дороге из столовой не стесняясь личного состава, капитан Киреев пытался обратить на себя внимание возлюбленной. На него больно было смотреть.
       – Кому важно? Тебе?.. У меня нет времени. У вас, товарищ капитан, не было времени, чтобы объяснить всё раньше, почему вы считаете, что я буду выслушивать вас сейчас?.. Всё. Поезд ушёл. Вы поступили подло по отношению не только ко мне, но и к другим людям. Так не поступают настоящие мужчины, тем более, если имеют офицерские погоны.
       Майор Константинова пошла дальше, а капитан остановился как вкопанный.
       – Пошли, разговор есть, – миролюбиво выговорил проходящий мимо подполковник. По спине Киреев пробежал отряд мурашек, слегка притупив сердечную боль.
       – Хреново тебе, да? – спросил Михаил. – Не отвечай – сам вижу. Знаешь, как мне хреново было, когда я разводился. И только потом понял, какую глупость совершил. Но сейчас уже ничего не вернёшь и не исправишь. Надо начинать всё с чистого листа.... Володь, семья для офицера – это самое главное. Ты уясни это, намотай на ус, пока ещё не всё потеряно и что-то можно исправить.... Мужиком нужно быть не только перед личным составом, но и перед лицом жизни...

Эпилог

       Владимир Киреев, капитан, командир первой роты: "Я ... я понял, о чём говорил мне Волков. Понял и будто прозрел. как-то неожиданно и странно. Что-то внутри перевернулось. Я думал, что он как новый командир части выгонит меня, попросит написать заявление с просьбой направить куда-нибудь. Но он этого не сделал.... И отчего я не уважал его, почему считал слабаком? Да он ведь просто мог размазать меня по стенке за Женю лёгким движением руки.... И Токарев всё верно говорил.... Да, мне ещё многому предстоит научиться".
       Евгения Константинова, майор, командир второй роты: "Армия – это такое место, где мы все друг друга чему-то учим: и в прямой, и в обратной субординации. Володя научил меня разделять материнский и офицерский долг, напомнил мне, что даже в мундире и при погонах я остаюсь женщиной – красивой и немного беззащитной. А Миша ... Миша стал моим мужем. После Вадика я ждала принца на белом коне. История с Володей заставила меня протрезветь. Ведь счастливой можно стать и с Квазимодо – милым, добрым, мужественным".
       Михаил Волков, подполковник, командир части: "И куда только не бросала меня жизнь. Многому она меня научила. Спасибо ей. И людям, которые меня окружают, я благодарен. Особенно Володе и товарищу генералу, благодаря которому я занял столь высокий пост.... Женя стала моей супругой. Это история что-то изменила во всех нас, будто бы сдвинула с мёртвой точки. Всё, что ни делается – к лучшему".
       Павел Голубцов, командир четвёртой роты: "Стыдно? Конечно, стыдно. Но в жизни всё бывает. У них ничего не вышло. Я так и думал, что так будет. Я сразу понял, что Киреев – не супермен, и в жизни оказался слабаком. А что было бы, если бы он рассказал Константиновой свою тайну?.. Вероятно, всё бы закончилось ещё раньше. Они были изначально обречены.... А жена у него – стерва. Я бы на такой не женился. Уж лучше тогда офицеру быть холостяком!..".
       Игорь Раков, подполковник, командир пятой роты: "Каждому – своё. Владимир повзрослел, Евгения и Михаил, наконец, поженились. Миша её давно любил, она тоже никогда не была к нему безразлична. Ситуация разрешилась неожиданно. Генерал-майор Токарев ушёл в отставку. Отличный офицер, он воспитывал нас как детей малых, учил мудрости и оставил нас вовремя. Гениальный человек. Иногда мне кажется, что вся эта история случилась только благодаря его великолепному режиссёрскому замыслу...".
       Рядовые и сержанты: "Кто такие настоящие офицеры? Сложный вопрос. В двух словах не ответишь, не объяснишь. Наверное, это те, о которых после дембеля вспоминаешь с благодарностью, с теплотой. Это те, кто гоняют, а не только гладят по головке. Тем, кто откосил, этого не понять!..".
       Анатолий Олегович Токарев, генерал-майор в отставке, бывший командир части: "Всё случилось так, как и должно было случиться. Я рад за всех. Всё-таки, я могу гордиться офицерами, которых вырастил".
       Закончить хочется строчками из песни Олега Газманова:
       Я пою офицерам,
       Матерей пожалевших,
       Возвратив им обратно
       Живых сыновей...

04.01. - 26.02.2008.