О военной медицине

       


Что такое полигон, думаю, известно каждому служившему... Ну, или почти каждому. И вот, нас тоже не минула чаша сия - в количестве пяти машин под командованием Макарыча отправили помогать обеспечивать развертывание какой-то там дивизии. Видимо мало машин было, а может, из каких других соображений - не знаю. Партизан понагнали туеву хучу народу, техники... По мнению Макарыча - кто-то там, в верхах сильно проворовался, и под партизан и учения списывали все, что только можно. Ну, ему виднее, конечно, но нам от этого легче не было, ибо постоянно приходилось что-то возить от железнодорожной станции (названия за давностью лет уже не упомню) до места дислокации. Как обычно, толкового руководства не было, куча начальников отдавала приказы, абсолютно противоречащие друг другу, брызжа слюной и топая ногами, грозили сгноить на губе нас, посадить Макарыча, и все такое прочее. Единственные более-менее рабочие машины были наши, и мотались мы по маршруту Станция - Полигон практически круглосуточно, жили в кабинах, спали не раздеваясь. После того, как кто-то из бойцов заснул за рулем и заехал в болотину, из которой его пришлось вытаскивать ГТТ-шкой, Макарыч озлобившись, дозвонился до части и в категорических выражениях потребовал замены. Долго ли, коротко ли, но, наконец, все же привезли подмену, а мы отправились в свою часть.

Отправиться- то отправились, но прибыли не все. Я, волею судьбы, поехал знакомиться с военно-полевой медициной. Случилось так, что где-то неслабо приложился голенью, еще в самом начале этой эпопеи. Нога тупо болела, значения этому я особо не придавал - в футбол играли, еще сильнее попадало, но перед отъездом сапог снялся с большим трудом, штанину же пришлось разрезать. Правая нога ниже колена чудовищно распухла, место, которым приложился, представляло собой неправильной формы кружок размером с пятикопеечную монету, под которым нащупывалась какая-то жидкая субстанция. Такое впечатление - накачали шприцем какой-то дряни туда. Встревоженный Макарыч связался с автобатом, дислоцировавшимся поблизости, обрисовал ситуацию и попросил помочь. Оттуда ответили, что санчасть у них общая с пехотным полком, своей нет, но машину пришлют и содействие окажут. Часа через полтора пришла "санитарка" и я отбыл к военным медикам, встречаться с коими за прошедший год службы еще не доводилось.

 Скрежеща раздолбанной коробкой передач, уазик-буханка доставил меня в санчасть. В приемной важно восседал какой-то краснопогонник с «тещами» в петлицах и погонами младшего сержанта, но с таким самодовольным и спесивым видом, какой бывает не у всякого генерала. Лоснящиеся щеки закрывали и без того узкие глазки, не меняя позы, он небрежно процедил:
- Чито прышол?
- Нога болит
- Гиде балыт? Давай нага сматреть буду, - с важным видом он, взяв пинцетом тампон, окунул его в банку с йодом, намазал ногу и откинулся на стул. - Все, иды. Иды к сибе в част. Скора прайдет!
Я всегда поражался, почему всегда на самых теплых местах хлеборезов, поваров, санинструкторов, каптерщиков, кладовщиков и прочая, прочая, прочая, почти неизменно оказывались представители "братских" среднеазиатских и кавказских республик. Ни черта не умеющие, с трудом говорящие по-русски, они плотно оккупировали всю эту синекуру. Не везде, правда, но в процентах девяноста частей, в которых приходилось бывать, это присутствовало.
 Поняв, что медицинской помощи, равно как и сочувствия, получу не больше, чем получает его окурок, плавающий в унитазе, я похромал к выходу. Дойти, правда, не успел. Дверь распахнулась, в приемную ввалился здоровенный дядька в майорских погонах и той же самой «тещей» в петлицах. Подскочивший на стуле санинструктор, такое впечатление, сдулся, как шарик и угодливо подбежал с докладом к майору. Тот, небрежно махнув на него рукой, уставился на мою ногу:
- Что случилось?
- Болит, тащ майор! Ударил где-то.
- Давно?
- Неделя уже. С полигона привезли только сейчас.
Майор повернулся к краснопогонному эскулапу:
- Где журнал регистрации?
Узкие глазки забегали:
- Нэ успел писат таварищ майор!
- А куда ты его отправил тогда?! Писатель!!!.. Еще скажи мне, что писать умеешь!!! Ты зачем здесь сидишь, ишак самаркандский?!! - взревел майор - Фельдшер, бл*дь!!! Какой ты, к х*ям, фельдшер?!! Купил диплом за пять баранов, сам шестой!!! Ты в своем кишлаке коз сношал и ишакам хвосты крутил!!! Фельдшер он!!! Забудь это слово, ты не фельдшер, ты - гандон!!! Повторяю, чтобы запомнил ГАН - ДОН!!!
Развернувшись, он бросил мне: - Иди сюда!
Выйдя из приемной, майор, пинком отворив дверь кабинета начальника санчасти в звании прапора, принял рапорт, затем скомандовал зайти.
- Это что?! - сурово вопросил он прапора, указав пальцем на мою ногу
Прапор наклонился к ноге: - Флегмона вроде... - неуверенно проговорил он.
- Прапорщик!!! Это не вроде!!! Это именно флегмона!!! Настоящая, стопроцентная, которую нужно было вскрыть еще неделю назад! Твой урюк ее йодом намазал и бойца в часть отправил. Я, бл*дь, вам обоим жопы намажу, и не йодом, а скипидаром!!! - вновь загремел грозный майор - И будете вы у меня бегать вокруг санчасти, пока из них дым не повалит, как из паровоза!!! Немедленно в санбат его отправляй! Чтобы через час он уже у меня на столе лежал!!!
 
- Слушай, а кто этот майор? - поинтересовался я у водилы, когда уазик, подпрыгивая на ухабах, катил по направлению к медсанбату, находившемуся километрах в пяти, в поселке, около железнодорожной станции.
- Начмед. Майор Левин, - не поворачивая головы, проговорил водила, - Крутой мужик, но правильный. Хирург главный в санбате. Щас он тебя и резать будет, наверное. Повезло тебе, вообще-то, что он тут оказался, от этих козлов (имелись ввиду самаркандский ишак и прапор) толку никакого. У них один диагноз на все болезни - острый шлангит называется.

Рассказ об операции упущу. Все равно ничего интересного читателю, если он не является медиком, тут не будет, да и медикам тоже малоинтересно. Обычное дело... После операции Левин удовлетворенно обозрел дело рук своих и подмигнул медсестре, лица которой я не разглядел из-за скрывающей его повязки, но глаза!.. Ох, какие у ней были глаза!.. Глаза, в которых мужчины тонут сразу и бесповоротно. Помнится, я еще нашел в себе силы пошутить в ответ на ее вопрос о чувствительности моей злополучной ноги, которую она обколола новокаином.
 Начмед сурово глянул из-под густых сросшихся бровей: - Хм!.. Он еще и комплименты отвешивает!.. Давай, поднимайся и топай в палату!.. Олег! - обратился он к сержанту- фельдшеру, - Помоги ему добраться.
Поддерживаемый Олегом, я доковылял до койки. Тот установил капельницу, присоединил ее к торчащим из ноги трубкам и подставил под ногу какой-то тазик - не тазик - не знаю, как это называется. Желтоватая жидкость в банке начала медленно убывать.
- А это зачем? - спросил я
- А это затем, чтобы вся дрянь, которая там осталась, вытекла. Ну, как двигатель «веретенкой» промываешь - объяснил он в более понятных выражениях.
- Не дурак, понял...
- Ага, был бы дурак - не понял бы! - усмехнулся Олег, -Вот, теперь будешь каждый день так промываться, пока не выйдет все оттуда.
В палату зашел Левин.
- Ну, как? Жив?.. Вовремя тебя привезли. Еще бы день - два, и заражение могло пойти. Так-то вот, боец... У тебя там до хрена гноя накопилось. Но, будем надеяться - все вычистили.
- А если не всё?
- А если не все - еще раз почистим, не переживай! - жизнерадостно оскалился майор, - Не ссы, боец, на своих ногах уйдешь!..
- Олег, а кто ассистировал, что за сестра? - поинтересовался я, после того, как начмед покинул палату, и тяжелые шаги его стихли в глубине коридора.
- Жена его, Лена... Хорошая тетка. Нас с Андрюхой пару раз засекла за выпивкой, но ему не заложила. А то был бы кирдык. Витя - мужик суровый, огребли б пи*дюлей как делать нефиг!..

Тетка... Для нас, девятнадцатилетних, красивая молодая женщина за тридцать, уже была теткой. А сорокалетние вообще считались стариками...
Боже мой! Как же все- таки быстро летит время! Сейчас я и сам уже старик для молодых, хоть и считаю, что человеку столько, на сколько он себя ощущает. Но против времени не попрешь, как ни старайся, и седина, и морщины, и отсутствие иллюзий и жизненный опыт дают о себе знать и никуда от этого не деться. Все проходит...

Видимо, я накаркал все же, потому, что через несколько дней, осматривая ногу, Левин остался чем-то недоволен, вновь уложил меня на операционный стол и все повторилось по новой. На этот раз, однако, все было отнюдь не так гладко. За день до этого неожиданно прикатил Макарыч. На полигоне завершалось свертывание, и тот решил перед отъездом заехать в санбат. Видимо, думал, что меня уже вылечили, и хотел попутно забрать, но как оказалось, поторопился. Поговорив со мной, передав письма и пожелав скорейшего выздоровления, он направился в сторону склада. Пока Макарыч с прапором, заведующим аптечным складом, решали свои стратегические и тактические задачи около бочки со спиртом (о ней речь пойдет позже), я болтал с сидевшим за рулем Серегой. Подошел Олег и после недолгого разговора, путем нехитрого бартера, выменял у Сереги литровую армейскую фляжку, полную самогона взамен каких-то дембельских прибамбасов и значков. Самогон был приобретен, судя по всему, на станции. Вечером, в компании медбратьев Олега и Андрюхи, это все было выпито, а наутро я скрипел зубами на операционном столе, ибо новокаин с похмелья практически не действует, и ощущения были весьма и весьма малоприятные. Кричать от боли, в то время, когда на тебя глядят красивые женские глаза, было стыдно, поэтому пришлось мужественно терпеть, сжав зубы и смаргивая слезы. Я подозревал, что майор догадался о моем состоянии, но наказывать дисциплинарно не стал, справедливо полагая, что мучений мне и так достаточно. Когда без наркоза в ране ковыряются - ощущения не из приятных...

Боря Красин... "Херовый доктор". Не в профессиональном плане, что вы! Профессионал Боря был отменный! Только специальность его... Ага!.. Вот именно!.. Боря был дерматовенерологом. Но не подумайте, что знакомство наше состоялось по причине болезни. "Болезни дурной, французской, от плотских похотей происходящей", как было сказано у Конецкого. Лейтенант Красин был "пиджаком", призванным на два года после окончания Хабаровского мединститута.
Как профи, Боря действительно знал свое дело, но как офицер... Круглая толстогубая физиономия, ироничный взгляд маленьких глазок, мешковатая фигура, на которой халат еще смотрелся, но форма сидела как на пугале, причем меньше всего Борю это волновало. Он был любитель выпить, поволочиться за бабами, посидеть в хорошей компании. Хождение строем, рапорты, наряды и долбоебизм вышестоящих начальников Борина душа органически не принимала.
 И если начмед, весьма неглупый мужик и блестящий хирург, относился к нему с некоторым снисхождением (ну, пиджак, что с него взять?), то замполит медсанбата при виде лейтенанта Красина морщился как от зубной боли. Он вызывал Красина в кабинет, долго и нудно взывал к его человеческому достоинству, упирал на то, что Боря хоть и на два года, но офицер, посему должен соответствовать... Боря же резонно замечал, что в первую очередь он врач, за что его тут и держат, а все остальное вторично, и, следовательно, не заслуживает внимания. Но особо на Красина все же не наезжали, потому, что "херового доктора" кроме него не было, а от вензаболеваний не застрахован даже замполит, ибо тоже не чужд плотских радостей.
 Врачебную тайну Боря хранил строго, и о круге его пациентов можно было только догадываться, но практика у него была, надо полагать, обширная. "Херовый доктор" брал анализы, делал процедуры, вкалывал в зады лошадиные дозы болючих антибиотиков типа бициллина и прочих лекарств и относился к своему делу с веселым цинизмом. Это сейчас, спустя почти четверть века после описываемых событий, достаточно съесть пару таблеток и через два дня быть готовым к новым подвигам. А тогда... Тогда все было совсем не так.
А еще Боря любил бардовскую песню, играл на гитаре и слушал Би-Би-Си и Голос Америки. Гремящие по радио песни Пахмутовой, советская эстрада и прочие проникнутые патриотизмом произведения его ни капли не интересовали. Боря искал отдушину в программах Севы Новгородцева, песнях Городницкого, Визбора и Галича. Телевизор в медсанбате не работал вообще, по причине отсутствия приема. Какое-то заколдованное место было. Не принимала ни одна программа. Притом, что буквально в радиусе километра телевизоры показывали на редкость четко безо всяких помех.
Единственная в батальоне, гитара, тоже была у Бори. Время от времени, он уступал просьбам фельдшеров и давал попользоваться на вечер. Разница в возрасте была небольшая. Интересы совпадали... И вообще, очень дружно жили ребята. Андрей и Олег были призваны после окончания медучилища и служили срочную фельдшерами в званиях сержантов. Боря, как я уже сказал, окончил институт и был лейтенантом-духгадючником...

Стук в дверь.
- Войдите! - оторвал голову от микроскопа Боря
Дверь приоткрылась, в кабинет просочился Олег.
- Борь, дай гитару на вечер!
- Нет, обойдешься без гитары сегодня. Я дежурю, делать нечего ночью, вот и подергаю струны.
- Борь, там парня одного привезли с ногой, Левин оперировал вчера. Так он тоже играет.
- Все играют... - меланхолично произнес Боря, наклонившись к микроскопу что-то там разглядывая и напевая: - Прыг-скок, прыг-скок! К вам приехал гонококк!..
- Он и бардов играет, - как бы невзначай обронил Олег, краем глаза наблюдая за реакцией Бори
- Да?.. - заинтересованно произнес Боря, - Ладно, подходите в ординаторскую после отбоя.  Сухов, говоришь?.. Посмотрим... что за Сухов!.. - процитировал он незабвенного Верещагина.
После отбоя в ординаторской негромко звучала гитара, попивался чаек с каменной твердости пряниками и малой толикой спирта, велась неторопливая беседа, было уютно, душевно и при некоторой доле воображения можно было представить, что ты не в армии, а где-нибудь в общаге медучилища. Правда, женский пол отсутствовал, но Боря, ужасно довольный этой посиделкой, пообещал к следующему своему дежурству договориться с вольнонаемными медсестричками Наташей и Клавой и принести спирта.
- Ты завтра ко мне зайди. Покажешь некоторые вещи... И, вообще, я очень многого не слышал раньше, - признался мне Боря.
- А что я скажу, куда пошел?
- Скажешь, что на процедуры пошел...
- К тебе на процедуры с другим диагнозом ходят! - заржал Андрей
- Фигня! Не ссы, Андрюха! Скажешь - я вызвал, если будут его искать. Для консультации!
- Еще один херовый доктор?.. Консилиум, блин!.. Да что тебе, горит что ли? Успеешь. Не завтра его выписывают, недели две точно проваляется - выпустил дым в форточку Олег.
Я сидел в продавленном кресле, перебирая струны. Как ни странно, дешевое изделие благовещенского комбината музыкальных инструментов, имело очень красивый мягкий и глубокий звук. На пару сотен гитар одна хорошая попадается, и, видимо, это она и была...
Финальный аккорд гулким эхом затих в глубине темно-янтарного корпуса...
- Олег, дай сигарету?..
- Держи! - Олег протянул пачку
- БАМ... Никогда таких не пробовал.
- Попробуй! - Олег хитро улыбнулся
Я, прикурив, затянулся. Мятный холодок ментола проник в легкие.
- Нихрена себе!.. Это что, наши сигареты с ментолом выпускать начали?! - удивился я, и еще раз затянулся, - Ну, точно, ментол!
Андрюха довольно захохотал:
- Ага! Жди!.. Выпустят они, как же!.. Это Олежкино ноу-хау!
- Не понял...
- Сейчас поймешь! - Олег вытащил из шкафа пузырек с бесцветной жидкостью и непочатую пачку сигарет. Вскрыв ее, он сковырнул пробку с пузырька, заткнул его большим пальцем, тряхнул, и мокрым пальцем провел по фильтрам сигарет. - Всё! Получите!..
- А что это за зелье?
- Жидкий валидол! Содержит девяносто процентов чистого ментола.
- Круто! Я возьму парочку?
- Да бери всю пачку, чего там! - расщедрился Олег
- Не, расстреляют всё сразу. Лучше пусть тогда у тебя лежит, будешь выдавать по одной...


- Слушай, мне кажется - это должно в другой тональности звучать, - Боря взял несколько аккордов, - Так примерно.
- Правильно кажется, оно так и звучит. Просто у меня голос ниже, вот и поменял тональность под себя. Легче петь.
- А в оригинале как оно идет?..
Ответа Боря получить не успел.
- Кр-р-расин!!! Где этот человек и пароход!? Кто его сегодня видел!? - раздался в глубине коридора голос начмеда.
- Левин!.. - запаниковал я, - Борь, щас нам дюлей вставят... Я ведь полдня тут у тебя сижу...
- Спокойно!.. Не ссы! - невозмутимо ответил Боря.
Дверь распахнулась, вошедший начмед недоуменно уставился на меня: - А ты что тут делаешь?! Красин!.. Он, что, еще и по твоей части лечится что ли?!! Я хренею с этого зоопарка!!!
- Да нет, товарищ майор, я его попросил на гитаре показать кое - чего.
- Бляха-муха!!! Это не санбат! Это ансамбль песни и пляски какой-то!!! Марш в палату! - рявкнул на меня Левин, - Музыканты, мать вашу!..

Прошло около недели, и вот, Красин, снова заступил дежурным. Ждал этого дня он сам, ждали мы, ждали, я полагаю, и вольнонаемные медсестрички Наташа и Клава, которых Боря пригласил составить нам компанию на вечер. Еще он намекнул мне на возможность продолжения знакомства с Наташкой, которая была старше меня всего на пару-тройку лет, поведал, что ей нравятся песни Антонова, и порекомендовал мне наморщить ум и вспомнить что-нибудь из его репертуара. Воодушевленный этой перспективой, я настолько был уверен в продолжении знакомства дома у Наташки, которая жила неподалеку от санбата в поселке, что выклянчил у Борьки брюки, кроссовки и куртку, которые припрятал в процедурной за титаном... И вот, наступил вечер...

- Здорово!.. - Наташка мечтательно прищурилась и потянулась в кресле.- А сыграй эту... " Пове-е-есил свой сюртук на спинку сту-у-ула музыкант..." знаешь?..
- Знаю, только слова не все помню.
- Я помню, Олег помнит. Ты играй, мы споем...- Наташка одарила меня долгим взглядом и многозначительной улыбкой...
В ординаторской горела настольная лампа, создавая приятный полумрак, на столе стоял чайник, открытая банка сгущенки, пакет печенья, еще что-то принесенное с собой боевыми подругами. Опасений, что нас кто-либо услышит, не было, так как ординаторская находилась в левом крыле здания, равно как и весь лечебный корпус, а палаты и столовая в правом. Левое крыло отделялось от правого дверью, ключ от которой находился в кармане у Бори. Второй ключ был у начмеда. Третий, запасной - в специальном шкафу в казарме санбата под печатью и охраной дневального. Для поднятия настроения Боря добавил в кружки с чаем по чуть-чуть спирта. Пьяными не были, но легкий хмель присутствовал. Как раз то, что нужно. Песни перемежались анекдотами, анекдоты рассказами и байками... Я, памятуя о том, что женщины любят ушами, старался изо всех сил, и все чаще и чаще ловил на себе откровенные взгляды Наташки. Девица была без комплексов, и думаю, наверняка уже принимала у себя и Красина и обоих фельдшеров. Клаве было лет двадцать пять - двадцать семь, она сидела на коленях у Бори и что-то, посмеиваясь, шептала ему на ухо. Тот довольно жмурился и напоминал большого сытого кота.
- А про медицину знаешь что-нибудь?.. Спой, а?.. - попросил меня Андрюха, взглядом намекая Боре плеснуть еще немножко спирта. Красин, заглянув в кружку, аккуратно нацедил чуть-чуть, затем посмотрел остаток и спрятал плоскую стеклянную фляжку в карман:
 - Хватит пока. Будем растягивать удовольствие!.. - Боря обнял за талию Клаву, - Давай, про медицину действительно! Знаешь эту?.. - он продекламировал пару строк, я отрицательно покачал головой. - Это у нас в меде любимая песня была...
- Ну, я-то не в меде учился!.. - парировал я, но вспомнил песню на медицинскую тему и, подстроив инструмент, ударил по струнам:

Жил я с матерью и батей на Арбате - здесь бы так!
А теперь я в медсанбате, на кровати весь в бинтах.
Что нам слава, что нам Клава - медсестра и белый свет?
Помер мой сосед, что справа, тот, что слева - еще нет.

Наталья, хихикнув, посмотрела на Клаву, Олег, довольно улыбаясь, притопывал в такт ногой, Борька, закрыв глаза, внимательно слушал...

И однажды как в угаре, тот сосед, что слева, мне
Вдруг сказал - Послушай, парень, у тебя ноги-то нет!
Как же так, неправда, братцы! Он наверно пошутил!?
Мы отрежем только пальцы - так мне доктор говорил...

Внезапно под потолком вспыхнул яркий свет. Аккорд, оборвавшись, жалобно зазвенел в гробовой тишине. Щуря глаза, я посмотрел на открывшуюся дверь. На пороге возвышалась фигура начмеда. От него исходил запах коньяка и почему-то рыбы. Видимо, закусывал семгой...
- Та-а-а-ак!.. - протянул Левин голосом, не предвещавшим ничего хорошего. Боевые подруги, испуганно ойкнув, вылетели из ординаторской, мы, вытянувшись, замерли.
- Красин!!! Ты что тут развел?!! Что за сборище в час ночи?!! Ты, бля, вообще оборзел!!!
- Чай пили, товарищ майор!.. - пытался оправдаться Борька
- Были сигналы - не чай он там пьет!!! - выказал похвальное знакомство с классикой советской фантастики Левин, - Бля!!! Ведь как чувствовал, решил в часть завернуть - и что вижу?!! Дым коромыслом, бабы, фельдшера вместо того, чтобы делом заниматься, здесь торчат! Этот менестрель хренов песни сочиняет, и все под чутким руководством лейтенанта Красина!!! Ты почему не в палате, рифмоплет?!!! - рявкнул он, обращаясь ко мне.
- Это не я, это Высоцкого песня!..
- Высоцкий?! Про медсестру Клаву, которая завтра свое огребет, и про ногу которую я тебе резал - это Высоцкий?!
- Ну, совпадение просто. Высоцкого это песня, тащ майор! - всеми силами старался я увести разговор в более безопасное для нас русло, и, похоже, мне это начинало удаваться. Левин заинтересованно посмотрел на меня:
 - Значит, говоришь, Высоцкого знаешь?.. И много знаешь?..
- Много... - и это было правдой. Творчеством Владимира Семеновича я был увлечен не на шутку еще со школьных времен, переписывал на свой «Маяк-205» то, что попадалось, причем знал наизусть практически все, чем в тот момент располагал. А располагал, признаться, немалым количеством записей, немногочисленными пластинками, издававшимися "Мелодией", французским диском "Натянутый канат", за который не раздумывая выложил всю стипендию и, переписанным от руки, официально изданным мизерным тиражом, сборником "Нерв", каковой успел выучить от корки до корки..
- Ну-ка, иди за мной!.. - начмед шагнул к двери, затем обернулся и грозно посмотрел на Борьку и обоих фельдшеров:
- Все убрать, проветрить! И вазелин приготовьте. Завтра он вам пригодится!.. Красин! Тебе в особенности!!!
- Есть! - вытянулся Боря, но, судя по реакции, угрозы начмеда не очень- то его и пугали... Не первый выговор и не последний. Да и отходил Левин быстро, ребятам это было известно. Если сразу не наказал, то обещанной завтрашней экзекуции вполне могло и не быть.
Я похромал за Левиным в направлении его кабинета. С третьего раза, попав ключом в замочную скважину, он, наконец, открыл дверь:
- Садись! - кивнул он мне на стул, подошел к стоящему в углу сейфу и извлек оттуда початую бутылку " Белого аиста". Плеснув себе полстакана, выпил, шумно выдохнул, заткнул пробку и поставил обратно. Затем из сейфа был вытащен кассетник.
- Ну, если говоришь, что Высоцкого знаешь, давай-ка расшифруй. У меня пара кассет есть, но качество поганое. Половину слов не разобрать. - Левин нажал клавишу. Я вслушался. Песни были знакомые, я без труда различал слова сквозь шипение и провалы. Но не знающему человеку понять, что звучит, было весьма и весьма сложно... Запись действительно была отвратительного качества.
Левин, слушая расшифровку и прикладываясь к коньяку, расслабился.
- Ты знаешь, я, к своему стыду, Высоцкого для себя совсем недавно открыл, - задумчиво произнес он, перевернув кассету - Уже после того, как он умер. Фильмы смотрел, да, но песни всерьез не воспринимал. Да и не слышал очень многого. Вот и эта про ногу… Думал - твое сочинение!.. - хохотнул он…
       В забытом Богом и цивилизацией поселке достать записи в хорошем качестве было нереально. Да и вообще, культурная жизнь сводилась к просмотру кино в поселковом клубе и танцам под радиолу по субботам.

Сегодня трудно представить себе, что песни Высоцкого тогда несчетное количество раз переписывались друг у друга, что ни по телевидению, ни по радио они не звучали. Что редкие диски, выходившие на "Мелодии", были просвечены недремлющей цензурой от и до... В 1981 году, опять же, с многочисленными купюрами, был все-таки издан единственный сборник его стихов. Смехотворным тиражом в двадцать пять тысяч экземпляров на всю двухсотпятидесятимиллионную страну… Моим детям этого сейчас просто не понять. Для них это уже "преданья старины глубокой..."

В процессе общения, я поведал начмеду и о "Нерве", и о записях, и о французской пластинке. У разгоряченного выпивкой Левина загорелись глаза:
- Слушай, а как бы переписать? Ты на дембель когда?
- Через год.
- Долго... - грустно протянул начмед, - А прислать почтой тебе не могут?
- Могут, но письмо туда недели две будет идти, посылка оттуда и того дольше... Да пока еще перепишут...
Вдруг лицо Левина просияло:
- У тебя дома телефон есть?
- Нет. Но позвонить есть куда. А что?..
- С домом поговорить хочешь? - он хитро посмотрел на меня.
- А что, можно?.. - удивленно спросил я.
- У нас можно всё! Но услуга за услугу! Я тебе обеспечиваю разговор, а ты заказываешь записи Высоцкого. Дашь мой адрес, наложенным платежом отправят. Как?.. По рукам?..
- Да я не против, только, мало ли, не дозвонимся? Может, там дома никого нет...
Левин задумался: - Что, только один номер что ли?.. Больше некуда?
- Да, есть куда, вообще-то...
- Тогда сейчас будем звонить!..- решительно потянулся он к телефону.
- Сделку обмывать положено... - негромко пробормотал я себе под нос, но Левин услышал и медленно повернулся ко мне:
- Ну, ты нагле-е-е-ец!.. - протянул он с непонятным выражением, - Что ты, что Красин!.. Немудрено, что снюхались... - он вновь потянулся к телефону.
- А что заказывать то?.. У меня ведь много всего...
- Начмед, отложив трубку, задумался: - А давай все, что есть!..- решительно рубанул он.
- Да там кассет двадцать не меньше! Плюс пластинки еще. Ну, кассеты три-четыре еще купят, может быть, да перепишут, а двадцать - вряд ли. Не миллионеры все же!..
- Ну, тогда пусть все диски запишут и концерт полностью. И еще что-нибудь, только в качестве хорошем... Давай, бери ручку, пиши номер!
Левин снял трубку и потребовал соединить его с центральным узлом полка правительственной связи. Судя по всему, там у него было все схвачено, ибо через минут десять после разговора с абонентом, которого, видимо, начмед тоже когда-то оперировал, он довольно откинулся на стуле:
- Сейчас подождем немного, соединят. Будешь потом хвастаться дома, что по правительственной линии разговаривал!..
Затарахтел телефон. Левин снял трубку:
- Да!.. Ну?.. Не отвечают?.. Сейчас другой номер дам! - он взглядом указал мне на ручку, я торопливо черкнул номер, начмед продиктовал и, положив трубку, повернулся ко мне:
- Не отвечает номер.
- Так там уже утро. На работе, наверное…
Вновь ожил телефон.
- Ну?.. Есть?.. Сейчас... - он протянул мне трубку. После трех-четырех гудков раздался щелчок, и сонный голос недовольно проворчал: - Да, слушаю!..
- Серега! Привет!.. Не узнал?..
- Кто это?..- слышимость была великолепная, такое впечатление, что абонент находится в соседней комнате.
После того, как я представился, Серега проснулся сразу, и радостно завопил, чтобы я немедленно подъезжал к нему. Поверить в то, что нахожусь на другом конце страны, он по причине качественной связи не мог, и был уверен, что я его разыгрываю, валяя дурака где-то поблизости. Однако же, пришлось ему смириться с тем, что появлюсь я еще не скоро, и, пообещав сделать все, о чем я его попросил, он, пожелав удачи, отключился.
Начмед посмотрел на меня, перевел взгляд на бутылку и после недолгого колебания все-таки плеснул в стакан грамм пятьдесят коньяку:
- Выпей!.. Заслужил!.. И марш спать, чтобы никаких хождений и песен!.. Через десять минут лично проверю!
Проверять он так и не пришел, утром тоже никаких обещанных репрессивных мер не последовало. Олег и Андрюха, тем не менее, старались не попадаться на глаза Левину - мало ли что!.. Красин после дежурства отдыхал у себя в ДОСе, где у него имелась комнатушка в коммуналке. Мои же приключения на этом не закончились.

- Эй, ну-ка, иди сюда! - окликнул меня лейтенант Мартынов, начальник аптеки - Пойдем на склад медикаменты получать. Сейчас еще кого-нибудь найдем, одному тебе не унести.
Через пару минут он отловил еще одного бойца, вручил ему порожнюю пятнадцатилитровую бутыль и мы пошли в закрома...
- О!.. Мартын пришел!.. - приветствовал его начальник склада, прапорщик Бондарь по прозвищу Айболит (всех излечит похмелит добрый доктор Айболит), - Зачем пришел?.. Спирт получать?
- И спирт тоже! - ответствовал Мартынов, аккуратно положив на стол накладную
- Так...Так...Так... - нацепив очки, просматривал список Бондарь - Ну, этого нет сейчас, не привезли еще... Это тоже пока не поступало, на следующей неделе обещали... Это есть, это тоже есть... Спирт... Вы что, пьете его, что ли?! - со смешком вопросил он, - Вроде совсем недавно получал и опять бутыль пустая...
Затарив здоровенный брезентовый баул таблетками, бинтами и прочими медикаментами, мы подошли к стоящей в углу двухсотлитровой бочке.
- Шланг где? - спросил Мартынов.
- Нету, - меланхолично проговорил Айболит.
- Как нету!?.. - возмутился начальник аптеки, - Прошлый раз был!..
- Прошлый раз был, а сейчас нету…
- А как тогда наливать?.. Во!.. - увидел Мартынов большую эмалированную кастрюлю, - Давай, мы сейчас из бочки выльем в кастрюлю, а из кастрюли перельем в бутыль! Раза в три-четыре наполним... Так, бойцы, взяли бочку и аккуратно наклоняем!
С трудом удерживая наполовину пустую бочку, мы набулькали полкастрюли.
- Стоп! Теперь надо перелить в бутыль. Григорьич, у тебя воронка есть?
- Нету... - последовал уже знакомый ответ.
- Ну, тогда попробуем прямо так перелить! - с этими словами Мартынов наклонил к узкому горлышку кастрюлю, ценный продукт частью попадал в бутыль, частью проливался мимо. Григорьич, не в силах наблюдать такое безобразие, отобрал у него кастрюлю:
- Получишь меньше ровно настолько, сколько разлил! - сказал он, как отрезал.
- Так, как перелить то?!
- Не знаю... У тебя что, в аптеке воронки нет что ли?..
- Есть. И шланг есть.
- А почему не взял?
- Так я думал - у тебя есть
- Ну, так иди и принеси. Я подожду.
Топать обратно в аптеку Мартынову было очень неохота, но никому доверить ключи он не мог, и поэтому, матерясь, подался к выходу. Я присел на корточки около бочки. Григорьич бдительно поглядывал на стоявшую рядом с бутылью, злополучную кастрюлю, в которой еще было на треть спирта.
Запах щекотал ноздри, я усиленно думал, каким образом приложиться к этому Граалю. Вдруг зазвонил, висевший на стене, телефон. Бондарь снял трубку, на мгновение, отведя взгляд от кастрюли. Этого оказалось достаточно. Присосаться к кастрюле я, конечно, не смог бы, но зачерпнуть спирта широкой крышкой, с надписью "Реахим", которой закрывалась бутыль, успел.
- Эй, ну-ка загороди меня! - шепотом скомандовал я бойцу, пришедшему со мной. Тот, как бы невзначай, отвернув полу халата, встал так, что в поле зрения Григорьича оставалась лишь кастрюля, мирно стоящая в метре от меня.
 Сколько вмещает крышка от бутыли?.. Думаю, грамм семьдесят - точно. Может даже чуть побольше. Диаметр у нее был примерно сантиметров семь-восемь, высота столько же.
«Огненная вода» обожгла пищевод, дыхание перехватило, на глаза навернулись слезы. Самым тяжелым было не закашляться, но это мне удалось, и, придя в относительно нормальное состояние, я стал подумывать, как бы еще исхитриться и повторить процедуру. Поговорив, Григорьич повернулся повесить трубку, вторая попытка не замедлила последовать и тоже завершилась успехом. Я, поймав умоляющий взгляд прикрывающего меня бойца, отхлебнул половину, отдышался и незаметно передал ему крышку. Тот, стоя спиной к Айболиту, мгновенно опрокинул в себя остатки спирта. Операция прошла быстро, но опыта питья спирта без закуски и запивки у бойца не было, и он громко и долго закашлялся. Григорьич вскинул голову и внимательно посмотрел на нас. Кастрюля стояла на прежнем месте, я сидел в прежней позе.
- Что это он? - бдительно вопросил Айболит
- Болеет... - равнодушно бросил я - Воспаление легких, осложненное бронхитом...
Бондарь подозрительно посмотрел на меня:
- Ну-ка, давай, сюда кастрюлю! Ставь на стол. Во-о-от!.. - довольно проговорил Айболит, - Здесь она целее будет. Он, подумав, вытащил откуда- то стакан, зачерпнул из кастрюли спирта и поставил его на подоконник, прикрыв от посторонних глаз занавеской.
 Над окном висел кумачовый транспарант, видимо оставшийся от каких-то праздников: " Наш лозунг должен быть один - учиться военному делу настоящим образом! / В.И.Ленин /. Третья буква фамилии вождя мирового пролетариата была грубо переправлена на В.
Хлопнула дверь, появился запыхавшийся Мартынов с воронкой и шлангом. Григорьич заржал:
- Слушай, а ты что собрался делать?! Шлангом отсасывать или кастрюлей извращаться? Если шлангом - нахрена тебе воронка? А если воронкой - нахрена шланг притащил?.. Га-га-га!..
Мартынов посмотрел на шланг, на воронку, на ржущего Айболита, открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Взяв воронку и вставив ее в горлышко бутыли, он вылил в нее из кастрюли остатки спирта, затем, посредством шланга, заполнил бутыль из бочки, и закрутил крышку.
- Вот затем мне воронка и затем мне шланг! Понял?.. Га-га-га! - передразнил он Бондаря, и скомандовал нам, - Пошли!..
Выходя из аптеки, где мы сгрузили медикаменты и получили от Мартынова в качестве премии пачку сигарет, я нос к носу столкнулся с начмедом. Левин повел носом и уставился на меня:
- Пил?!!
- Не пил, товарищ майор! - браво отрапортовал я
- А чем это от тебя тянет?..
- Коньяком, товарищ майор! С ночи еще не выветрилось...
Левин, ничего не сказав, окинул меня взглядом, хмыкнул, видимо оценив ответ, и прошел в аптеку. Я поковылял в процедурную на очередную промывку...


Через недолгое время нога зажила, и Левин объявил, что завтра за мной придет машина, и я поеду к себе в часть. За пару дней до этого он устроил мне еще одни переговоры с домом, дабы убедиться, что обещанная посылка отправлена. Все было сделано в точности, и теперь оставалось уповать на расторопность почты.
Прощаясь, начмед ничего мне не наливал, был строг, по обыкновению своему... А может, это маска такая у него была?.. Которая тогда, ночью, чуть-чуть приоткрылась под влиянием коньяка и Высоцкого?.. Не знаю. Но думаю, что так оно и было...

Красин, перед отъездом, позвал меня к себе в кабинет и, нацедив из бутылки в пластмассовый флакон какой-то прозрачной жидкости, торжественно вручил его мне:
- Держи! Пригодится!.. Это жуткий дефицит - хрен, где найдешь!..
- А что это?.. - я нюхнул, спиртом не пахло, - Лекарство что ли?..
- Вроде того. Лекарство... Чтобы не лечиться потом. Называется - «мирамистин», - и Борька коротко проинструктировал меня о способе применения.
- Ну, снаружи обработаю, а внутрь-то как залить?.. Через трубочку что ли?..
Красин вытащил из шкафа одноразовый шприц:
- Иголку выбросишь, а шприц используешь. Все понял?..
- А оно эффективное, лекарство это? - рассматривал я флакон - А то вдруг не подействует?..
- Ну, если сразу не промоешь, в течение часа-полутора, то может и не подействовать. Тогда - милости прошу! Заходите, всегда поможем!..
- Нет уж!.. Лучше вы к нам!.. - со смехом ответствовал я.

Рассказ о том, что было потом, в части, когда замполит обнаружил шприц и флакон, заслуживает отдельной истории. Но об этом - как-нибудь в другой раз…

Красин не приехал, конечно, но через пару месяцев позвонил мне в Уссурийск. В разговоре я вдруг обратил внимание на новое словосочетание, появившееся в его лексиконе:
- ...Бедованы Качавые!..
- Как ты сказал?.. Кто?.. - с улыбкой вопросил я.
- А хрен знает! С легкой руки Левина пошло по батальону гулять... А ты не знаешь что это такое?..
Я - то знал. И из этого сделал вывод, что посылку начмед все-таки получил...
- Есть такая сказка музыкальная, оттуда это... Если интересно, попроси у Левина послушать. "Алиса в стране чудес" называется.
- Уже не попрошу!.. - вздохнул Боря - Перевели его от нас месяц назад. Теперь он, вроде, в окружном госпитале оперирует...
- А вместо него кто теперь?
- Да прислали мудака какого-то! Ни рыба ни мясо. Как хирург - ноль полный. Левину в подметки не годится... Иваныч все же мужик был понимающий, а этот!.. - Боря выругался, - Ладно хоть до дембеля немного осталось...

Доктор Левин... Доктор Красин... Андрей... Олег... Клава... Наташка... Люди, с которыми судьба свела совсем ненадолго, и которых я помню до сих пор...
 Дай Бог, чтобы все у вас было хорошо!.. Счастья вам!..





-