По дороге к Амстердаму. Глава 1

Яркое, режущее глаза, пятно телевизора на фоне абсолютно темно комнаты раздражало нервы не меньше той белиберды, которая из него изливалась. Лицо дикторши, вещавшей об очередных реформах, после которых в нашей стране чудес наступит всеобщее благоденствие, серийных маньяках в деревеньке Большие Бадуны, Переписюевского района и прочей "мировой обстановке". Было похоже на погребальную маску. Она казалась какой-то ненастоящей. Кукольная ведущая. Кукольные события. Кукольная страна. И где то сидят кукловоды. Когда из ящика донеслось, что какие-то типы выставили квартирку Кортни Лав, и, уходя, прихватили с собой прах её невинно самоубиенного мужа я рассмеялся. Вот это новость так новость. Слямзить мощи Курта Кобейна это мощно. Надо быть закоренелым фанатом, что бы совершить такое. А может похитители думали, что прах Кобейна обладает наркотическим действием? Стоить втянуть дорожку пепла в обе ноздри, и откроется нирвана! Сама мысль об этом вызвала у меня истерический смех, разгоняя тем самым накопившийся за последнюю пару дней сплин! Что ж, все же иногда и телевизор бывает полезен. А еще телевизором можно запустить во врага. Но это утверждение верно лишь к советским ламповым аппаратам. На моей плазменной панеле можно было разве что серфингом заниматься. Непрактично как то...
Скатившись с дивана, я размял отлежанные бока. Тронул мышку ноутбука, стоявшего на журнальном столике. Скринсейвер, демонстрировавший мне полуобнаженные тела забугорных красавиц моргнул и исчез, уступая место детищу Гейтса. В аське абсолютная тишина. Точнее статус, предупреждавший о том, что я на очной ставке с господином Морфеем не внушал некоторым, особо тупым индивидам доверия. А женского пола так особенно. Так что уже скопилось приличное количество сообщений. Но более менее разумные люди либо спали, либо хранили молчание. А до остальных мне было глубоко фиолетово.
Я сгреб со столешницы уполовиненную пачку давыдофф (как вещала реклама - сигареты настоящих падонков, но если учесть, что у настоящих падонков с трудом набирается на обыкновенную Яву, то слоган казался слегка лицемерным), нашарил где то под дивном зажигалку, пинком распахнул дверь на лоджию, пододвинул к распахнутому окну плетеное кресло и с наслаждением вдохнул теплый августовский воздух. Три утра. Еще не сегодня, но и уже не вчера. Город спал. Нормальный город спал. А ненормальная, подпольная прослойка антисоциальных элементов уже мучилась, ловя стрем на отходняках, а кто-то уже подумывал, как бы сплавить своего эпизодического полового партнера. Или... да мало ли развлечений в большом городе. А очередные защитники морали и нравственности ворочались в своих теплых кроватях и думали, какую бы статейку написать, дабы их считали поборниками это самой морали. Мораль штука жестокая. Она всегда загоняла индивидуальность в тиски рамок. Но и без нее было тоскливо. Ведь такие милые старички. Они не признавали, что понимание процесса выше знания о нем. Их мнение было довольно субъективным. И, следовательно, я плевал на него с высокой колокольни. Окурок маленькой звездочкой взмыл в ночное небо и по дуге устремился куда-то вниз с высоты десятого этажа. Я откинулся на спинку, закрыл глаза. Наверное, я так и проснулся бы утром, в кресле, с затекшей спиной и ощущением того, что по мне проехали на танке. Но в комнате мерзко заверещал мобильник. Трель фирменной нокиевской мелодии набила оскомину, но рингтонов я не терпел, считая их пошлятиной, которая свойственна лишь малолетним нимфоманками и гопникам с атрофировавшимися вкусовыми рецепторами. Даже классические трели вызывали у меня раздражение. А уж Бах с Моцартом в гробу переворачивались. Так что только стандартные мелодии. Да и мобильник не роскошь, а средство связи, доведенное техническим прогрессом и поп-культурой до состояния кухонного комбайна. Все в одном.
- Эд! - раздался в трубке почти плачущий голос Витусика.
- Ась? - зевнул я.
- Эд, ты спишь? - задал он сакраментальный вопрос.
- Ну как тебе сказать... - замялся я. Хотелось съязвить.
- Эд, приезжай ко мне! У меня проблемка одна. Срочная! Мне больше не к кому обратиться.
- А до утра... - начал, было, я, но он меня оборвал, дрожащим от волнения голосом.
- До утра никак. Приезжай. Я дома.
Тяжко вздохнув, я стал одеваться. Зря я поднял трубку. Но жаловаться уже поздно. Витусик - можно сказать друг детства. Мы с ним еще в колясках патрулировали один дачный поселок. Хотя нет, в коляске был он. Все-таки я на три года старше него буду. Наши родители дружили семьями. Вместе на даче отдыхали. Так что дружить мне с ним приходилось поневоле. Витусик и в свои шестнадцать оставался парнишкой наивным, но жутко стремящимся показать себя взрослым. Помнится, еще в детстве мы как то сперли у родителей бутылку водки. И распили её на двоих. Этот олух налил себе три бортовые, выхлестал без закуски и его развезло. Я уже и не помню, как оправдался перед родителями. Как его, так и своими. А он блевал. Долго блевал. До утра. Хот какая-то радость. Особенно любопытно было за ним наблюдать в период первых стадий его полового созревания, когда он начал, как настоящий мачо, ухлестывать за чиками в своем классе. Это было редкое зрелище. А какие он получал пощечины!
Мой Ауди гнал по шоссе с приличной скоростью. Благо трафика не было совсем. И риск нарваться на кровососов в погонах был довольно минимальный. В колонках тихо плакала Эра. А за окном лишь мерцали неоновые вывески, зазывая, обещая все виды наслаждений, рекламируя все, начиная от туалетной бумаги и кончая виллами на Канарах. Настоящий рассадник гедонизма. Не сказать что бы Содом и Гоморра в высшей инстанции, да и ангела Уриэля с огненным мечом наперевес ожидать не приходилось. Но все это выглядело настолько противно. Приторно. Пидарастичные европейцы учили нас, как должны выглядеть мужчины. Кельвин Кляйн, омерзительный D&G (Дорого и Глупо) и иже с ними разрушали образ мужчины, складывавшийся на протяжении тысячелетий. И превращали мужиков в размазню. Из всей западной одежды я уважал лишь английский стиль, как наиболее консервативный, и более менее мужественный.
Наконец я остановился напротив свеженькой высотки, в которой цена за квадратный метр была так же высока, как и само здание. Что ж, богатство, как и бедность не порок. И если есть деньги, то зачем закапывать их в огороде. Они должны работать. Или хотя бы приносить радость. А чего не сделаешь ради родного сына. К тому же единственного. А родители Витусика своего сына любили. И в силу неплохого материального положения баловали. Еще его дед входил в партийную номенклатуру. С тех пор деньги в их семье не переводились. Вообще сынуля в своем нежном возрасте уже имел собственную трехкомнатную квартиру в неплохой новостройке. И туда-то я как раз и приехал. Меня встретила мощная дверь подъезда, оснащенная неплохим домофоном. Я набрал номер квартиры и принялся ждать. Через секунду хриплый, искаженный динамиками голос Витусика спросил:
- Эд, это ты?
- Нет, мать Тереза, - разозлился я - Открывай.
Щелкнул замок. Я распахнул дверь и начал восхождение на этаж. Дверь мне открыли сразу. На пороге был растрепанный и бледный как мел Витусик. Одетый в потертые левайсы и обтягивающую футболку пума. Он окинул меня затравленным взглядом и посторонился, пропуская в квартиру.
- Эд, чаю будишь, - срывающимся от волнения голосом спросил он.
- Ближе к телу... - буркнул я.
Витусик сглотнул, кивнул и, ухватив меня за рукав потащил в комнату.
- Вот проблема! - он указал на диван.
На широком кожаном монстре (предположительно итальянской сборки) возлегала девушка. Годиков этак пятнадцать-шестнадцать. В коротенькой клетчатой юбочке, бежевой рубашечке с широким воротником. Смазливое личико, обремененное не по годам обильным макияжем. Классическая нимфетка, в перспективе гламурная цыпочка. Но даже через тонну косметики на лице просвечивалась какая-то неестественная бледность. И дыхание... Хриплое, отрывистое, свистящие.
Я перевел взгляд со спящей красавицы на моего друга детства, ожидая пояснений.
- Ну... - затараторил он - Это Камила. Мы с ней в одной школе учимся. Сегодня она у меня заночевать осталась...
- Не молодой еще, что бы с бабами ночевать? - съязвил я. Витусик захлопал глазами - Продолжай.
- Ну, она пришла, мы чаю попили, а потом она мен предложила по таблетке принять. Сама в рот закинула, чаем запила. И мне протянула. Я на кухню за водой побежал. А тут мне парнишка один позвонил. Я с ним минут пять общался. Прихожу, а она лежит на полу. Такая вот. И блюёт.
Я лишь брезгливо посмотрел на пол около дивана. Действительно. Хорошо, что не разулся. А вот ковер надо бы выбросить. А жаль. Хороший. Натуральная греческая шерсть. Ну, я не за этим приехал.
- Короче вот... - промямлил Витусик.
- Ну а какого хрена ты мне звонил, - закипел я - В скорую, бля, набирай, пока подруга твоя ласты не склеила от передоза.
Витусик чуть не разрыдался.
- У нее папа генерал ФСБшный. Если он узнает, то я нахер на Колыму уеду. Эдгар, сделай что-нибудь. Пожалуйста!
Парнишка схватил меня за грудки и начал трясти. Такой фамильярности я не потерпел. И отвесив звонкую затрещину, отшвырнул его от себя. Поправил майку и посмотрел, как Витусик уткнувишсь носом в пол разревелся. Говорил я ему, мудаку, что бы ни таскал себе в дом абы кого. А он... Но воспитательный процесс пришлось отложить. Ибо девчонке сейчас было явно очень плохо. А папа-федерал это серьезно. Достал из кармана мобилу, вышел из комнаты, оставив бьющегося в истерике парнишку и его пассию-наркоманку, набрал номер одного знакомого нарколога. Дядька явно крепко спал. Но я был настойчив, вкратце описал ситуацию, попросил войти в положение. Пообещав ему за беспокойство вполне солидную награду, я назвал адрес. Он обещал быть в течение получаса. Конечно, умом я понимал, что можно послать мольбы Витусика нахрен и вызывать скорую. И это было бы наиболее правленым. Но надежда на авось была сильнее. В случае чего с меня спрос небольшой. Я пытался помочь. Вошел в комнату. Витусик сидел в кресле и размазывал по щекам слезы.
- Ладно, мачо, сейчас прибудет подмога. Надеюсь, от тела мы отделаемся еще до обеда. А то я на работу опоздаю.
Витусик уставился на меня ошалелыми глазами. Левое веко предательски задергалось, а сам он стал цвета своей лежащей пассии. Конечно, стебаться над ним было жестоко. Но лучшего я сейчас придумать не мог. Еще секунду, и вместо одного бессознательного тела я получил бы два. И я сжалился.
- Шучу. Сейчас приедет добрый доктор и разбудит твою спящую принцессу. Прибери тут пока. А то придет доктор, а у тебя тут бардак.
Я не стал дожидаться ответной реакции и вышел из комнаты. На кухне были остатки "романтического" ужина. Бутылка вина. Недоеденный салат, и еще чего-то по мелочи. Я отодвинул тарелки на край стола, достал из недр шкафа чистую кружку, поставил чайник. Открыл окно и закурил. Сейчас я был хозяином положения, а на балкон выходить желания не было. Поэтому курил прям на кухне. Это лишь малая компенсация за отсутствие сна. Хотя сегодня я, наверное, и не заснул бы. Так что эта ночная прогулка лишь разогнала накатывающую тоску, которая обычно приходила в конце лета. Вон, даже Витусик мог в перспективе провести веселую ночь, если бы не был столь неосмотрительным. А я чем же хуже? Нет, проблем с тем, что бы найти девушку на одну ночь у меня не было. Но в этом виделась какая-то неприятная тенденция. Радость тела без радости души. Это какая-то животная прихоть. Можно конечно было обзавестись девушкой, закрутить с кем-нибудь роман. Но дальнейшее развитие событий предугадывалось. Сначала она оставалась ночевать, потом в ванной появляется вторая зубная щетка, в прихожей разовые тапочки с мохнатой оторочкой, возникает необходимость в дубликате ключей. А однажды ты приползаешь домой и на кухне, на твоей родной кухне, где выпита не одна цистерна пива в компании верных друзей, хозяйничает ОНА! А дальше... Дальше уж как повезет. Проверять, что же будет дальше, не было ни малейшего желания. Нет, вопрос, конечно, не стал передо мной ребром, но задуматься стоило. Разумного компромисса видно не было, ибо женщины в наше время хотели вполне конкретных вещей. И перечислять их не имеет смыла. Тот, кто в теме, тот пойме. А лохи... Лохи это судьба. Я не льстил себе мыслями, что я такой знаток женщин, но любые движения в свой адрес воспринимал осознано.
Отхлебывая гадкий растворимый кофе из хозяйской кружки, я прошел в гостиную. Витусик во всю орудовал тряпкой, затирая пятно на ковре и диване. Девушка по-прежнему была бледной как простынь. Мобильник запиликал. Звонил доктор, просил, что бы открыли дверь. Я отправил Витусика, а сам прошел в спальню, где стоял его комп, нашарил на системнике кнопку и запустил агрегат. Раньше мальчишки мерялись детородными органами. Теперь они меряются гигабайтами и гигагерцами. Интересно, чем будут меряться наши внуки?
Доктор, с заспанным лицом, в простом тренировочном костюме и кепке прошел, не разуваясь в комнату. Я знал его уже давно. Не по профессии. Я никогда не имел проблем с наркотиками. Точнее не впадал в пагубную зависимость. Просто он был каким-то дальним знакомым отца. И зная, что я вращаюсь в среде людей, злоупотребляющих черным змеем, дал свою визитку. На всякий случай. Случай пришел, когда на амфу круто подсел один мой друг. И я набрал ему, когда на тяжелейших отходняках парнишка блевал мне прямо на колени. А доктор оказался толковым специалистом. Так я и подкидывал ему клиентов. А он в свою очередь лечил моих друзей. Вот и сейчас он бурчал скорее просто для приличия, ибо знал, что я по пустякам не разбрасываюсь. А деваху тем временем прибило не по детски. Так что побеседовать с доктором не получилось. Я оставил с ним Витусика. Он все-таки хозяин квартиры. А сам запустил на компьютере Unreal Tournament 3 и абстрагировался от проблем моего юного друга. Нет, ну а чем я мог бы там помочь? Так что пусть уж как-нибудь сами, без меня. Я обеспечил прибытие специалиста. А дальше уж сами. Нет, конечно, Виталик был моим младшим товарищем, и я, как старший должен поддержать его в столь сложный момент, но пускай уж как-нибудь сами. На часах было половина четвертого утра, из динамиков рвался грохот канонады, монитор мерцал от разрывов гранат. Думал ли я лет десять назад, когда запускал первый Doom, что когда-нибудь графика будит просто фотореалистичной. Да не думал. Я тогда мало о чем думал. Мне тогда было просто жутко интересно, добегу ли я до конца уровня. А тем временем светало. Вышел полюбопытствовать, как дела. А дела шли полным ходом. Док, при ассистировании Витусика, наладил промывание желудка юной наркоманке. И потихоньку, полегоньку она приходила в норму. Оставаясь такой же белой, она все-таки подавала признаки жизни, нечленораздельно матерясь и посылая кантовавших её людей в глубины космоса. Глядя, как Витусик носится по квартире, утаскивая ведра блевотины и притаскивая бадьи горячей воды я невольно. Загляделся.
- Да тебе, друг мой, в какой-нибудь медицинский институт дорога! - философски изрек я. Витусик ничего не сказал. Только вытер лоб, скрипнул зубами и убежал на кухню. Зато док юмор оценил.
Было шесть утра, по радио играл государственный гимн России, а док уже собирал манатки, оставив на столе письменные рекомендации по дальнейшей реанимации девочки.
- Мавр сделал свое дело! Мавр может уйти! - торжественно провозгласил он.
Я со вздохом полез в карман, отсчитал причитающиеся ему грины и милостиво проводил до дверей.
- С вами приятно иметь дело, молодой человек, - вместо прощания сказал док. Захотелось послать его нахер. Но я лишь захлопнул дверь. Прошел в комнату, где задроченый Витусик пытался завалиться спать.
- Не рановато ли задембелевал, - незлобно пнул я его ниже копчика - Давай, бери свою мадам и вези её домой. Сдай с рук на руки маме. Объясни, что она чего-то не то съела. Ну, короче дай пояснения. И тогда уже можешь отдыхать. По бледности Витусик сейчас мог потягаться со своей несостоявшейся леди. Но соизволил подняться, напялить чистую майку, собираться в дорогу. Я вызвал такси. Через пару минут приехала машина. Удивительно быстро. Помог поднять девушку с дивана и дотащить до лифта. Только тут Витусик понял нелогичность ситуации.
- А ты? - удивленно спросил он.
- А что я? - как можно безразличнее пожав плечами я широко зевнул - Я в твоей берлоге отосплюсь. Ты ж не прогонишь уставшего друга? Ведь я сейчас могу поехать домой, а ночь была тяжелой. Я усну за рулем, вылечу за обочину, мои ошметки соберут в пластиковый пакет и предадут стенающим родственникам. И во всем виноват будишь ты.
У парня отвисла челюсть. А я незаметно затолкал его в подоспевший лифт, нажал кнопку первого этажа и потопал в квартиру. Спать!
Протопал в хозяйскую спальню. На секунду задержавшись у книжной полку. Бэгби, Уэлш, Стогофф, Маркес. Классический набор юноши среднего пубертатного периода. Если покопаться в винте, можно отрыть с пол сотни гигов порева. Все как обычно. Все как всегда. Из поколения в поколение. Меняется лишь формат данных. Наши отцы переписывали от руки опусы Александра Толстого, мусолили первые контрабандные Playboy'и. Как то довелось побывать на выставке с красочным названием "OLD NUDE PHOTOS". Фотки начала века. Все то же самое. Разве что формы по округлее. А в целом такая же тягомотина.
Широко зевнув, я рухнул на кровать.

---

Семейный обед по субботам традиция, придуманная моим отцом для "сплочения семейных уз". Для меня же тяжелейшее испытание за всю неделю. С тех пор, как я начал жить своим умом и своей жизнью, общение с родителями было для меня не то, что бы напряжено, но не особо желательно. Ибо отец всегда желал быть в курсе всех событий. А вот мне это никак не улыбалось. Обсуждать с ним было решительно нечего. Ни учеба, ни работа не заслуживала внимания. Да, отец был достоин всяческого уважения. Из ничего стал директором крупного строительного холдинга, нас вырастил. На ноги поставил. Но он был мелким домашним тираном. И если бы мы до сих пор жили в одном доме, то бытовые скандалы были бы нашим основным занятием. Так что спасибо. Я уж как-нибудь сам.
Мать... У нее были свои закидоны. Она считала, что мне, в мои двадцать уже пора идти под венец. Бросать себя в горнила семейной жизни. Ставила в пример отца, который в восемнадцать ушел в армию, вернулся и пошел с ней в загс. Ставила в пример мою старшую сестру... Сестру... Мда...
К своей сестре Леське я испытывал двойственные чувства. Я уважал её и презирал одновременно. Презирал за то, что она пошла на поводу у отца, заключила междинастический брак с каким-то жирным ублюдком, который был старше её на десяток лет, держал пару банков, торговал драг металлами. Такого отвратительного хлебала я не видел никогда. И у меня возникало непреодалимое желание превратить его в фарш. Я даже начинал понимать одного из своих друзей Локи, который был футбольным хулсом, активно пропагандировал насилие и любил рассказывать тошнотворные истории о том, как кому и когда он сломал нос. НУ а уважал... Уважал я свою сестру за то, что за три года совместной жизни этого не сделала она. Хотя стоило бы. Не знаю, какими мотивами руководствовалась она, но от одного вида секретарши её мужа-борова, в которых горели ****ские искорки, я бы подверг его кастрации при первой же возможности. А она терпела.
Обеды наши проходили в обстановке непринужденного веселия. Непринужденно веселился отец. Мама старалась накормить нас всех на неделю вперед. Сестра чего-то щебетала впустую. А я втыкал в свою тарелку, односложно отвечая на вопросы. И в таком духе два-три часа. Потом я спешно прощался и убегал по своим делам. И ничто не предвещало бурю в этот раз. Хотя ехать к родителям сегодня было влом как никогда. Да и обед начинался вполне безобидно. Мама не признавала магазинную стряпню. Готовила всегда сама, и надо сказать очень успешно. Я, как всегда, слегка запаздывал. Наша квартира в сталинской высотке досталась отцу по наследству. Дед был то ли генералом, то ли полковником. Я его не знал. В начале девяностых он свел счеты с жизнью. Старый вояка не вынес смены режимов. Наградной пистолет отправил его в Валгаллу. А мы переехали из типовой хрущевки в его апартаменты. Отец с дедом не сошлись в свое время во мнениях, батя старательно косил от армии. И закосил. На долгие годы их с отцом отношения пребывали в состоянии холодной войны. И не оттаяли. А эта квартира досталась нам. В ней я провел свое детство, тинейджерство и благополучно срулил оттуда пару лет назад. Здесь все было по-старому. Отец хоть и имел возможности обстроить все в лучшем европейском стиле, но был достаточно консервативен. Но во времена Сталина строили на века. И ремонтом тут в ближайшее десятилетие и не пахло.
Зашел, разулся, помыл в ванной руки, прошел в столовую. Отец пожал мне руку, мама тепло обняла меня. Сестра обслюнявила обе щеки. Я занял свое место за столом и принялся поедать все те вкусности, которые мама наготовила нам на сегодня. Беседа за обедом текла ровно. Отец часто посматривал в мою сторону. Я жевал свое мясо по-французски и молчал. Сестра щебетала, о том, какой у неё муж, какую цацку с брюликом он подарил ей в очередной раз. Мама тихо умилялась и не забывала подкладывать нам в тарелки запеченной картошки. Я не хотел оставаться на чай с тортом, ссылаясь на неотложные дела. Но отец остановил меня.
- Сын, - начал он, и у меня в животе все похолодело от этого обращения. Обычно таким вот тоном обращался, когда я по крупному шкодил. Вот и сейчас...
 - Сын, мы тут с мамой решили...
"Ты решил, а мама лишь согласно кивнула!" - чуть не ляпнул я.
- Так вот. Ты едешь в Амстердам, - я поперхнулся чаем. Мой отец посылает меня в Амстердам? Хотя прекрасно знает о тамошних вольных нравах, что-то тут было нечисто. - У меня есть друг, он уже оформил для тебя документы. Ты будишь учиться в закрытом университете. Полный пансион. Десять часов занятий в день. Лучшее профессора Европы. Короче, пакуй чемоданы.
Вот тут мне совсем поплохело. Отец же наоборот улыбался, ожидая, что я расцелую его и убегу запихивать шмотки в рюкзак. За кого он меня держит? Что б я жил в этом учреждении? Лучше сразу в тюрьму. Ибо ничего хорошего я от выбора отца не ожидал. Он всегда руководствовался своими, одному ему понятными нормами, понятиями и суждениями. О том, что молодежь разлагается, о том, что её необходимо направлять в нужное русло. Дикий консерватизм, помноженный на тоталитаризм делал его невыносимым человеком. И я чествовал, что назревает семейный конфликт. Ибо мой батя сыновнего ослушания не потерпел бы.
- Сынок, в наше время хорошее образование очень важный элемент. Ты сможешь достичь большего, имя за плечами такую школу жизни, - начала успокаивать меня мама.
- А в Голландии найдешь себе порядочную девушку из хорошей семьи, станешь уважаемым человеком... - вставила ржавые три копейки сестра.
Я почуствовал, как вилка гнется в моем стиснутом кулаке.
- Все документы уже оформлены. Ты получил хорошие базовые знания в своем университете, а закончишь образование уже в Голландии. Через две недели тебя там ждут.
Я молча положил помятую вилку на стол, так же молча встал и вышел. Никто меня не останавливал. Наверное, видок у меня был тот ещё. Но это не важно. Важно другое. Во мне закипала ненависть. И как её потушить я не знал.

- Хао, братка! - из мобилы доносился прокуренный голос Иного, - Ты это самое, не можешь мне помочь?
- Чем же? - раздраженно бросил я.
- Ты ж на колёсах нынче? - жизнерадостно вопрошал Иной.
До меня не сразу дошел смысл вопроса. Я ехал куда-то вперед. Не я управлял машиной. Ей управляла моя ненависть. А куда она меня заведет, я боялся представить. Хотя раз уж я ответил на телефонный звонок, то значит не до конца потерял голову.
- Эй, бруда, не спи там. Ты на машине сегодня? - вопрошал Иной. Очевидно, он решил, что я как раз таки на тех самых колёсах, о которых подумал в первый момент.
- Да, я на машине, - задумчиво ответил я.
- А услугу оказать одну не можешь? Я тут компом разжился, так его к нам надо привезти. Не поможешь? - я аж представил его хитрый прищур, ибо только с таким выражением лица он мог говорить подобную фразу.
- Адрес диктуй.
Иной. Один из антисоциальных элементов моего круга общения. Я познакомился с ним совершенно случайно. В институтском туалете решил стрельнуть сигаретку. Если б я знал его раньше, никогда бы не решился на столь опрометчивый шаг. Иной был величайшим окурком в истории мира, которого мне довелось узнать лично. Наверное, он курил все виды конопли, произрастающей на нашей планете. И безошибочно мог отделить один от другого исключительно по запаху. Он слушал русский реп, иногда учился в институте, по вечерам приходил домой, принимал душ, взрывал пару штакетов, вытаскивал из-под кровати старенькую PS2 и садился резаться в Devil May Cry 3 до полной отключки. Или до тех пор, пока кто-нибудь не звонил ему, и не звал на тусовку. Или пока не приходил домой его вечный дружбан Ара, с которым они снимали квартиру.
Ару звали Арой не потому что он был армяном. Он был чистокровным хохлом. Но парнишка круто шарил в философии. Он прочитал десятки, а может и сотни книг соответствующей тематики. Ему можно было преподавать в Гарварде, или Оксфорде. И он бы преподавал, если бы не одно но. "Великий философ и выдающийся торчок" - так бы про него сказали те, кто читал Кинга. Ара не сидел на игле. Но охотно глотал колеса, спиды, марки, Е, курил шмаль, нюхал кет. А Ара - сокращенное от Аристотеля. Ибо когда качественно раскумаришься, имя Аристотель пробивает на ржач. Это был проверенно уже не раз, и считалось аксиомой.
Эта сладкая парочка падонков снимала однокомнатную квартиру, которую можно было назвать частным сквотом. Учились они в том же универе, что и я. Откуда брали деньги на жизнь я представлял смутно. Но то, что эта парочка не барыжила, я был уверен на все сто. Не такого склада люди. Хотя, что я знаю о людях. С родным отцом не могу договориться.
А наше знакомство в сортире... Этот гад меня так накурил, что я забыл про учебу до следующего утра, когда проснулся на их с Арой съемной квартире.
Компьютер оказался редкостной рухляью, с громоздким выпуклым монитором. Откуда его раскопал Иной я решительно не представлял. Но своим приобретением он был дико горд! Что находилось внутри системника я боялся представить.
Через полчаса, после того как я подобрал Иного мы уже сидели в их скромной обители. Иной ковырялся со своим приобретением, соединяя шнуры, я пошел на кухню, сделать себе кофе. Ара где то пропадал. Но мне было фиолетово. Я только только начал отходить от первых приступов гнева. Да, отец подложил мне крутую свинью. Я не сомневался, что заведение он выбрал как раз по своему вкусу. Так что на культурный осмотр амстердамских достопримечательностей у меня не останется времени. А самым хорошим воспоминанием будит какая-нибудь голая баба за авторством какого-то художника, в каком либо музее. Короче перспективы отдохнуть в Амстердаме у меня не было.
Подцепив с кухни пару кружек, я пошел в комнату. Иной как раз заканчивал с подключением. Я поставил кружки на стол. Он отхлебнул из своей, вздохнул и нажал на кнопку power. Пару секунд было тихо. Потом системник задрожал, где то внутри щелкнуло, что-то чихнуло, и на мониторе появился экран загрузки мастдая.98! Меня сложило в приступе смеха. Иной с любопытством посмотрел на меня. Потом залез куда-то под стол, выудил оттуда уже готовый джоинт.
- Авганка! - гордо сказал он, взрывая штакет.
Сделал пару напасов, протянул мне. Я сделал пару напасов. Вернул. И в таком циклическом алгоритме до победного конца. Но до победного не получилось. Азиатская дурь была пручей, но давала по мозгам как кувалда, курилась тяжело, раздирала горло. Голландская трава это да. Культура потребления этого продукта там прямо таки на уровне чайной церемонии в той же Японии. И эффекты от неё несколько другие. Но хозяин предлагал от души. Поэтому отказываться было неприлично. Так мы и сидели, пыхтели, поминутно откашливаясь, сплевывая в открытое окно.
- Камрад!!! - раздалось за моей спиной.
В следующую секунду Ара заключил меня в свои объятия. Как всегда в старенькой тишотка от Тома Тейлора, драных джинсах, растоптанных кедах, немного пьяный, но такой кайфовый. Он вырвал изо рта Иного штакет, брезгливо понюхал, залез под свою кровать и выудил из пыльных недр пакет травы и бульбик. Иной вставил в центр диск Афродайта, и мы погнали.