Мир его счастья

Он толком не помнил, как открыл окно, как сел на карниз. В чувство его привёл то ли порыв ледяного ветра, то ли окрик дочери, а, скорее всего, и то и другое. Он вздрогнул, схватившись за откосы. Его фантазия, сдобренная алкоголем, позволила явственно представить, как он падает вниз с высоты пятнадцатого этажа, проносится мимо спящих окон и…
- Валерааа, - раздался вскрик жены.
Одновременно с её затянувшимся «аааа» на его плечи легли руки и потянули назад, в комнату. Те же руки удержали. Его отяжелевшее расслабленное тело как бы соскользнуло на пол. Валера лежал, вглядываясь в слабый свет небольшой декоративной лампочки, вмонтированной в потолок. Он слышал, как жена пытается успокоить четырёхлетнюю дочь:
- Зачем папочка вылез в окно? – плакала девочка, - Мамочкааа.
- Успокойся, малыш, - шептала жена, - Папа решил подышать воздухом, но он забыл, что так делать нельзя, можно упасть…
- Я крикнула ему, а он не услышал…
- Я услышал, доченька, - выдохнул Валера, попытавшись перекатиться со спины на живот, - Иди ко мне, моя маленькая.
- Видишь, папа тебя слышал, малыш, - шептала жена, - Он слышал тебя. Пойдём, я включу тебе мультики, а сама помогу папе…
- Что с ним, мама? – всхлипнула дочь.
- Всё хорошо, - прокричал Валера, - Папе очень хорошооо!
- Пойдём, пойдём…
- А он опять захочет подышаааать…
- А я закрою окно… Вот видишь…
Хлопок, звук поворачиваемой ручки, шорох сдвигаемых жалюзи.
- Мамочка, надо доктора…
- Нет, не надо, пойдём, пойдём…
Валера зажмурился. «Моё тело тяжело и расслаблено, мои пальцы тяжелы, как камни, и легки, как пёрышки», - думал он, ощущая давление в груди.
- Всё хорошоооо, - закричал он, заплакав, сжав кулаки и ударив ими по полу.
Подкатила отрыжка и мужчина звучно рыгнул. Он открыл глаза. Всё плыло: потолок с вмонтированными в него лампочками, оранжевые стены. От прежнего ощущения лёгкости и вседозволенности не осталось и следа, только во рту ржавое послевкусие.
- Я так больше не могу, - раздалось над ним.
Он попытался сконцентрироваться, вглядываясь в расплывчатый образ жены, но ничего не получилось.
- Так больше нельзя, - сказала она.
Рвота подкатила неожиданно. Валера машинально открыл рот, извергая выпитое пиво, перемешанное с размокшими, разложенными кислотой сухариками, фисташками.
Жена шумно выдохнула, взяв его за плечи и перевернув на живот. Он ощущал тепло её ладоней, пытаясь удержать голову на весу. Не получилось. Он опустился лицом в рвотную массу, растекавшуюся по полу. Лёг на левую щёку, широко открыв рот. Жена плакала.
Валера уснул, ощущая кисло-смрадный запах.
Проснулся мужчина от звона к голове, постепенно нараставшего. Не открывая глаз, Валера махнул правой рукой, попал по будильнику и тот упал на пол, кашлянув на последок и заткнувшись.
Валера понял, что лежит на кровати. Он вспомнил, как вчера вылакал три литра пива, как полез в окно, как… Он застонал.
- Маша, - позвал он жену, - Маш?
Но она не ответила.
Тогда Валера повернулся на бок, открыл глаза. В голове что-то треснуло, он зажмурился. Во рту, как кошки нагадили. Мужчина провёл языком по зубам, ощутил кусочки застрявшей между ними пищи. Стало противно. Сжав руками голову, он снова открыл глаза.
Маша лежала к нему спиной под покрывалом. Валера был уверен, что женщина не спит.
- Прости, Маш, - позвал он, - Прости меня. Я… Я брошу пить и брошу писать. Всё равно от этой писанины мало пользы, только нервы. Эти романы, рассказы…Ты же знаешь, как глубоко я погружаюсь в мир своих героев…
Мария молчала, но Валера потянул покрывало на себя, женщина пошевелилась, будто отгоняя назойливое насекомое, присевшее на плечо.
- …Я найду другую работу, а журнал брошу, литературу брошу, - выдохнул Валера, сковырнув языком застрявший меж передних зубов арахис, - И пить брошу, ну, Маш? Прости меня? Хочешь, я сожгу все романы. Они никому не нужны, я не нужен никому...
Но женщина молчала. Тогда Валера сорвался на крик:
- Да ты пойми, что я неудачник! Я ничего не добился в жизни, не написал бестселлер! Я устал так жить! Я брошу постылые мечты и буду работать, как все! Тупо работать, как все! Я…Да не молчи ты, - взвизгнул мужчина, стащив с женщины покрывало.
Он осёкся, увидев смотрящий на него листок с вязью её почерка. Записка была приколота булавкой к голове тряпичной куклы дочери.
Валера протянул руку, взял бумагу за край и дёрнул на себя. Листок оторвался с тихим «хруп».
Мужчина сел на кровати, уставившись в текст: «Так больше нельзя. Ты не ценишь настоящего, нас считаешь обузой твоему литературному успеху, ты невыносим, ты только обещаешь, но каждый раз находишь оправдание и причину вернуться к самоуничтожению и своим героям. Но ты не имеешь права разрушать нашу жизнь, поэтому я забрала Катю и мы уехали… Уехали навсегда».
Валера скомкал записку, спрыгнул с кровати. В голове зазвенело, он покачнулся, но устоял.
- Я верну вас, верну, - прошептал он, поторопившись в ванную.
Он быстро принял душ, вытерся насухо, высушил феном волосы, вернулся в спальню и оделся. Он взял бумажник, документы, телефон. Он набрал Машу, но она была недоступна. Мужчина решил поехать к подруге жены. Он направлялся в прихожую, когда решил заглянуть к себе в кабинет: «Вдруг она порвала все мои рукописи»!
Но аккуратные стопки, испещрённые текстом, стояли нетронутыми. На столе лежал листок его вчерашнего труда. Валера подошёл к столу, присел. Он начал читать и на лице его расплылась улыбка. Его охватило волнение от внезапно возникшего мира, созданного им самим, но позабытого (так всегда, когда пишешь под алкоголем или наркотиками). И Валере нравился этот мир. Он удобнее расположился в кресле, с упоением читая строчку за строчкой, лист за листом. Он был счастлив.
Окончено: 10.06.2008г.