Донор

Артём уже как-то лежал в больнице, и то, что теперь его в третий раз заставляли сдавать кровь, казалось странным. Так он к скорому времени будет совсем обескровлен… Тем не менее, уже в восемь часов утра он стоял в очереди к клинической лаборатории. Узкий коридор был заполнен бледными, усталыми, людьми с осунувшимися лицами. Артём подумал, что они похожи на восковые маски в свете флуоресцентных ламп. Дышать было нечем, а приём должен был начаться только через пол часа...

Хотелось присесть, и молодой человек прислонился спиной к стене, рискуя испачкать футболку. Несмотря на то, что всё отделение было отремонтировано «под евро», краска со стен легко перебиралась на руки и одежду, стоило к ней прикоснуться, а под потолком Артём заметил отчётливую трещину, старательно замаскированную толстым слоем штукатурки. «Евро ремонт по-русски»... Молодой человек устало зевнул.

В очереди перед ним сплетничали две старушки:

- Ну вот, народу была тьма тьмущая, духота страшная, я еле стояла. А у меня, ты знаешь, - ноги... Докторша принимала очень медленно, и тут к ней в кабинет прошмыгнул какой-то парень... Сказал «на секундочку». А потом дверь в кабинет закрылась на замок! И оттуда стали раздаваться звуки... Ты понимаешь, ЗВУКИ!..
- Ужас...
- Да... скорее помрёшь, чем дождёшься, пока тебя вылечат…

«Да-а,… тяжело в лечении, легко в Раю», - грустно подумал Артём и, одев наушники, включил плеер. Весь мир вокруг заполнил голос Луи Франка:

“Get out of this hole,
Out of this depression you're in,
Get yourself just a little bit better…
You've gotta get out,
You've gotta shout it all and out…
Take the pill if it makes you feel better…”

Прошло около часа, прежде чем Артём дождался своей очереди. Этого времени ему хватило, чтобы до конца израсходовать весь запас энергии, накопленной за ночь. Открыв дверь, он автоматически обернулся. Коридор был пуст – очередь за ним так никто и не занял.
 
«Это ж во сколько сюда надо приходить, чтобы быть первым?...»

Молодой человек вошёл в ярко освещенную искусственным светом просторную комнату. Слева стояли три или четыре койки, отделенные друг от друга пологами из белоснежных простыней. Эти простыни напомнили Артёму о парусниках... И сразу его мозг проассоциировал слово «парусник» с лодкой Харона. Его передёрнуло. «Так много белого цвета… - подумал он, - даже глаза режет... А окна совсем маленькие, как в тюрьме».

Стройная медсестра кивнула ему и показала на стул рядом со столиком справа от двери кабинета. Усевшись, Артём снял наушники, выключил плеер и положил его рядом с собой. Медсестра обвязала ему руку жгутом и произнесла стандартное:

- Работаем рукой.

Артём стал активно сжимать и разжимать кулак.

- Так вы меня совсем без крови оставите... - Сказал он, чтобы что-нибудь сказать. – Да и есть хочется. Уже третий день нормально не завтракаю...

Медсестра улыбнулась и, сняв жгут, проколола вену Артёма иглой. В пробирку потёк красный ручеёк. Было что-то не то в этой улыбке, какой-то маленький неуловимый изъян.

- Я вас прекрасно понимаю, но придётся потерпеть. - Она снова улыбнулась и положила на место укола ватку.

Артём кивнул и, прижав ватку к руке, вышел из кабинета. Он уже сделал несколько шагов к своей палате, когда вспомнил, что забыл плеер. Вернувшись, он вошёл в лабораторию.

Медсестра сидела на стуле, опустив голову. Она странно дёрнулась, когда Артём открыл дверь.

- Я плеер забыл... - Произнёс он и подошёл к столу. – Что с вами?

Губы медсестры ярко алели, контрастируя с белизной халата.

- Язык прикусила, когда вы ворвались. – Строго сказала она.

 Артём не мог оторвать взгляда от маленьких красных пятнышек на воротнике и переднем кармане её халата...

- Язык?.. – Тут его взгляд скользнул ниже, и через секунду он уже быстро шёл по коридору больницы к выходу, стараясь не привлечь внимания персонала и гадая, как же он раньше не замечал странную бледность всех больных в отделении...

Выскользнув на улицу, Артём перевёл дух. Постояв немного на свежем воздухе, он решил последовать совету из песни Луи Франка – «Бежать прочь из этой дыры!»

На протяжении всего пути до дома перед его взором стояла пустая мензурка в руках медсестры.

Мензурка со следами крови на дне.
Мензурка со следами помады на горлышке.
И странная улыбка с неуловимым изъяном...