Вежливость королей... и контролёров

В минувшую субботу я занималась тем, что, будучи втиснутой в весьма уютный уголок между запасным автобусным колесом и весьма объемистой сумкой какой-то бабули, пыталась выжить на предоставленных мне десяти квадратных сантиметрах пола. Проще говоря, наслаждалась всеми прелестями пребывания в загородном транспорте, держала в кулаке семь рублей и была вполне готова к появлению вечно раздражённого контролёра.
И она появилась.
Контролёр, молодая невысокая женщина, раздавала всем билеты. В этом не было бы ничего удивительного, если бы она не сопровождала сей не самый приятный для пассажиров (тем паче – для «зайцев») процесс словами:
– Пожалуйста, приготовьте деньги за проезд! Будьте любезны, отодвиньтесь, я пройду дальше. Благодарю вас. До садов? Семь рублей. Спасибо – за что же?.. Вам спасибо. Билетик не теряйте, на линии возможен контроль. Могу я просить вас подвинуться? Нет, за ребенка платить не надо. Благодарю. Пожалуйста, возьмите билет. Спасибо...
И всё это – с такой улыбкой, с таким радушием, с такой невероятной теплотой, словно она за столом, за приятной беседой, в кругу своих старых друзей, с чашкой горячего чая в руках просила передать ей сахарницу, а не раздавала билеты вечно недовольным пассажирам в дребезжащем, пыльном, душном, насквозь пропахшем бензином автобусе.
Бабульки широко раскрывали рты и провожали необычного контролёра ошарашенными взглядами. По правде говоря, я и сама была несказанно удивлена, поскольку обычно монолог контролёра – неважно, автобусного или трамвайного – примерно таков:
– Обилечиваемся, граждане! Что вякаешь? Ах, нахал! А ну пошёл вон! Оплати за проезд или шуруй отсюдова! Не ори, я имею право! Проездные покупаем! Женщина, уберите сумку! Проход не загораживаем! Чего ты мне пятьсот суёшь, где я тебе сдачи наберу? А это твои проблемы! На остановке – на выход! Дедуля, чего вы расселись на проходе? Пенсионный – предъявляем! Без печати недействителен! Граждане, оплачиваем за проезд!
Да, именно таким большинство из нас представляет контролёра. Вредная, склочная пожилая женщина, полная и в очках, причём крайне невежливая, единственная радость жизни которой заключается в том, чтобы с наслаждением ругаться и выдворять людей из общественного транспорта... Это наш стереотип.
А тут – вдруг – такое! Такое!.. Нет слов. Нет. До сих пор нет.
Бабульки продолжали обалдело молчать и хлопать глазами. Наконец одна из них не выдержала и заметила на весь салон:
– Вот как приятно! Все бы такие вежливые были!
Да уж: ничто не даётся так дёшево и не ценится так дорого, как... вежливость!
Эта женщина натолкнула меня на смутную мысль, которая давненько носилась в моём взбудораженном мозгу, всё не решаясь выплеснуться на бумагу в виде связного текста:
Почему нарушение какой-либо нормы часто настолько приживается , что само становится нормой? И почему на тех, кто следует «нормальной норме» (простите за тавтологию!), смотрят как на сумасшедших?
Это же просто дико!
Зарисовочка с натуры. Идёт по улице метровыми шагами мамаша, тащит за руку своего малолетнего отпрыска, который по неизвестной причине уливается слезами. И, нисколько не заботясь о том, что о ней могут подумать окружающие – да и о своём несчастном ребёнке тоже – орёт самым натуральным благим матом:
– Да закрой ты свой рот на х...! Вы... поганый!
А вспомните Платонова, а? «Вы не кричите на своего ребёнка (!!!) Ведь вы умрёте, а он будет». Каково?
И сколько бы мы ни учили детей говорить правильно и красиво, они не будут этого делать, потому что слышат совсем другую речь с экранов телевизоров, от случайных прохожих, от сверстников... и, что греха таить, от собственных родителей.
У нас с подругой раньше был уговор: если очень хочется выругаться, вместо слова «...» использовать другое – «винегрет». Так в арсенале наших ругательств появился «оливье», а потом и «зимний салат». А один мой знакомый говорит: «Перманганат калия!..» Смешно? Вовсе нет. Слово-замена есть всегда. И оно выражает то де чувство, тот же эмоциональный знак, однако уши не режет и чужой слух не оскорбляет.
Не буду спорить с тем, что ненормативную лексику использовали в своих произведениях даже классики. Некоторые – да. Как правило, оправданно, в качестве рассчитанной на близких, понимающих друзей шутки или как средство передачи атмосферы, времени, места... Но, заметьте, Горький, в пьесе «На дне» мат не использовал. А атмосферу «дна» передал блестяще.
Ладно! Забудем о мате! Подумаем об элементарнейшей культуре поведения, которая (по идее) должна отличать любого представителя хомо сапиенс от его волосатого предка.
Увы.
«Ненормальная норма».
Удивляемся чистому асфальту.
Удивляемся вежливому контролёру.
...Иногда становится страшно смотреть вокруг. Иногда я начинаю жалеть, что превратилась в «один большой глаз и одно большое ухо», то есть в пишущего человека, и теперь слышу и вижу слишком много безобразных, невероятно грязных, низких и отвратительных вещей.
Но это не значит, что о них не стоит говорить. Ещё как стоит!
...Иногда думаешь: а не плюнуть ли, не махнуть ли рукой и не стать «таким, как все»? Не мучиться сложными вопросами, не философствовать, не размышлять, существовать, а не жить, не выделяться... К чему? Зачем всё это?
Но я вспоминаю того контролёра в старом, кряхтящем от тяжести, пыльном и душном автобусе № 111... Никто не замечал, что там душно и пыльно. Нам было светло. Невероятно светло. Я вспоминаю того контролёра, и мне становится стыдно своих мыслей.
И я вспоминаю Солженицына. Пусть тьма всё покрыла, пусть тьма владеет всем, но не через меня. Сохрани свет в малом и будешь светел для остальных.