23. 101 стрижка

Артём Киракосов

ПРО СЕБЯ



сто и одна ночь с самим собой






23 \\ 101




– Как будем стричь?
– А как хочется вам?
– Я не знаю, вы же стрижётесь…
– На уши пусть слегка заходит, сзади оставьте хвостик, знаете какой?
– Ну.
– А в остальном мне нравится то, что у вас получится.
– Так вы не видели.
– Себя?
– А откуда вы знаете, что вам понравится, как я стригу?
– И как же я могу сам себе не понравится?
– Бодулая знаете?
– Он и есть я.
– А вы откуда?
– Да отсюда.
– А он венгр.
– И я венгр.
– А он не здесь живёт.
– И я не здесь живу. Узнаёте? Я – он и есть, Бодулай. Вы фильм любите? Вам нравится он, Бодулай-цыган? Это я!! Я – он и есть, Бодулай!!
– Под него и постригу…
– Зачем? Короче надо!! Короче… по… Тогда и стричь не надо – он же, Бодулай, не стриженный (был).
– А я слегка… Подсушу… Потом… Опять… Сниму… Ведь того, что удалишь, не пришьёшь? Верно?
“Вырастут”, – думаю я себе, – улыбчивый «Бодулай», – как она меня назвала… Эта скромняга-казашка-мини-парикмахерша.
– Тогда давайте, а я вас хвалить буду, ладно?
– Какой волос покладистый…
– Как характер…
– И вы хотите сказать, что у вас покладистый характер?
– Куда ляжешь, то есть, положишь, туда и лежит; или сядешь…
Смеётся… : “<…> а волос хороший <…>”. …Вытягивает она рукою!!! Я терплю!!! С наслаждением! А можно разве доверить свою ``голову`` мужчине, мужским рукам? Я понимаю, я чувствую эти женские руки, любящие…
Их ласки – знакомы мне, волосам моим. Доверится мужчине?.. Доверять..?
– А почему не пошли к мужчине, он освободился?
– А вы не «мужской мастер»?
– «мужской».
– Ну вот.
– А вы всё время так болтаете? всегда?
“Вот коза казахская, думает, что писатель может быть не болтлив”, – это я опять в себе…
– А что, покладистые у вас всё время молчат?
– У меня да. Сидят и молчат. Пока я их стригу. Не то, что…
– А я не научился… А я же вас ещё и не только хвалю, да и развлекаю ещё, чтоб вам не скучно было. А вам нравится Бодулай? Кино смотрели? Любите? Значит и я нравлюсь?
– Волос хороший, покладистый! – гладит. Хитро улыбается… И разве можно доверять голову свою, жизнь свою, причёску свою, весь облик свой (драгоценнейший!! ) – мужчине – этим грубым сердцам и рукам. (Изуродуют, уууу!!! бббб… сссс…) О! – нет!! И нет!!! – тысячекратное!!!! …
– Да. Это специально для вас: куда ляжешь, там и лежит… “И не только волос”, – уже умолкаю я.
– Да я не о том.
– А я о волосе.
– Да. Ну вот: готово.
– Так быстро?
– Нравится? Ну вот, – качает головой удовлетворённо, поглаживая мою… – в разные стороны.
– Даже, если бы и очень плохо, я хвалил бы вас – очень! Всё равно! Чем хуже – тем сильнее бы хвалил!
– Да с чего это?
– А я педагог: у меня такой принцип. Сколько с меня?..
Она называет, вглядывается, прибавляет ещё, ещё… и ещё. Потом – и ещё. Ещё!
Я плачу!
Щурит свои почти нераскрываемые узкие казахские глазки – глазки.
– Это стоит дороже. Значительно…
– Я знаю.
Она-то не знает, что моя стрижка посвящена одной знаменитой казашке, что на десять сантиметров выше меня, слыхать обо мне не слыховала (что) и видеть (что) меня не хочет вовсе.
– Заходите ещё! – улыбчивая. Я сам – маленький, 165 (или 166?), а она мне – по плечо.
– Пренепременно.
– А что так смеётесь?
– Рост цен приятно удивил. Посекундный!
– Помолодели… Похорошели… Ну вот! – можно и – … “Чего же ещё (вам)?” – в глазах её.
– Да я и не жаловался. Ни на то, ни на другое. Вот, пожалуйста, деньги!
– Да, у меня просто сдачи не было. Десяток. Пятьдесят.
– Какая тут сдача? да…
– Да вы проверьте, Бодулай, какие цены везде, в других местах.
– Каких таких `местах`, «других» – каких? когда есть вы, ваше место, ваши места.
– Следующий! Кто? там…
       
 
11 июня 2008, ночь