Как мы с Витькой рыбачили...

Как мы с Витькой рыбачили на Опытной станции


Эта история случилась очень давно, когда нам с Витькой, это мой двоюродный брат, было по двадцать с небольшим лет.
Витю я люблю больше, чем родных братьев. Он так и остался симпатичным балагуром, любит играть на гитаре и петь песни, особенно Высоцкого. У него замечательный баритон, а играет он как профессионал. Я всю жизнь мечтаю выучиться так играть, но все как-то не получается, хотя музыкальным слухом меня бог не обидел
 
Однажды я приехал в гости к любимой тете Лие на Опытную станцию, так назывался небольшой поселок на берегу реки Илек в Актюбинской области.

Вечером было грандиозное застолье, и мы с Витькой на радостях выпили какой-то вонючей и ужасно крепкой самодельной дряни, которую тетя Лия почему-то называла самопляс. Самопляс изготавливался по особой технологии из сахарной патоки, которую иногда с сахарного завода привозил мой дядя Валентин – ветеран войны и Тихоокеанского флота.
 
Очевидно, под влиянием паров этого самого самопляса, нам захотелось сделать что-нибудь необычное, но фантазия была весьма ослаблена теми самыми парами и кроме рыбалки на Илеке, почему-то ничего в голову не приходило. Мы так громко ее обсуждали, что дядя Валя не выдержал и спросил.

- Так вас будить рано утром?
- Конечно, - горячо заверили мы его, - и чем раньше, тем лучше!
       
Мы с Витькой улеглись на деревянном топчане во дворе, чтобы утром никого не беспокоить.
Были ранние утренние сумерки, когда наш беспробудный сон был бесцеремонно нарушен дядей, который относился к тому разряду настоящих мужчин, что всегда держат свое слово и очень не любят, когда его нарушают другие.

- Витька, мы пойдем на рыбалку? - я толкнул в бок своего брата.
- Что мы, с ума сошли что ли? – сонным голосом возмутился Витька.
- Если вы немедленно не встанете, то я оболью вас водой, рыбаки, - проходя мимо
нас громко обронил неугомонный дядя.
Наша реакция была нулевой, то есть никакой, о чем мы, спустя минуту, горько пожалели, когда нас вдруг окатили ледяной водой из колодца.

Мы соскочили с мокрого топчана и стали натягивать одежду на влажное тело. Умываться после дядиных водных процедур почему-то не хотелось, завтракать – тоже.
Витька отыскал какие-то старые спутанные удочки, и мы поплелись в сторону Илека, ежась от утренней прохлады и чертыхаясь по поводу своего вечернего легкомыслия.
 
Витька уселся под огромной ивой, распутал удочки, забросил их в речку и стал сосредоточенно наблюдать за поплавками. Я сидел рядом и ворчал о том, как нас угораздило попасть на эту раннюю рыбалку.

Когда результатами Витькиных манипуляций оказалось несколько малюсеньких пескарей, я, не выдержав, взмолился, - Витька, кончай эту бодягу.
Так продолжалось до тех пор, пока на плес перед нами величаво не выплыла огромная стая домашних гусей. Наверно, во мне взыграл инстинкт охотника, который, впрочем, правильнее было бы назвать синдромом незабвенного сына лейтенанта Шмидта.

Я тут же подхватил удобный голыш и запустил его над речной гладью. Голыш пулей просвистел над водой и точно врезался в шею одного из гусей. Стая возмущенно загалдела и быстро удалилась по течению реки, а на воде, опустив голову и раскинув крылья, медленно уплывал мой внезапный трофей.

После недолгого оцепенения я ринулся в холодную утреннюю воду и выволок неожиданную добычу на берег.

       - Мишка, ты совсем с ума сошел, - возмущенно прошипел Витька. - И что мы будем с ним делать?
- Добру нельзя пропадать, быстенько снимем шкуру и пойдем домой, - авторитетно заявил я.
- А шкуру-то почему надо снимать? - спросил Витька.
- Потому что щипать гуся трудно и … для скорости.
-
Мы быстро с помощью перочинного ножа сняли шкуру с бедной птицы, отрезали ноги и крылья, завернули выпотрошенную тушку в трико и отправились домой, предусмотрительно закопав все ненужное в ямку.
Дома мы поставили гуся вариться в самой большой кастрюле на газ и улеглись на топчан досыпать.
Ближе к полудню пришла моя любимая тетя и сразу спросила, - Ну где рыба?

Мы, молча, не сговариваясь, дружно протянули руки в сторону плиты.
Трудно описать выражение ее лица, когда она приподняла крышку кастрюли…

С тех пор прошло очень много лет. Мы с Витькой давно уже стали пенсионерами и, как говорится, пожилыми людьми. Недавно я вспомнил эту историю и пересказал ее в письме своей сестре Ире. Она написала мне, что этот гусь был самым вкусным в ее жизни.