ПЕНА. Глава 8. Студент

Игорь Брызгин держал в руках новенькие студенческий билет и зачетную книжку и не верил своему счастью. Он поступил в университет! Вот мама-то обрадуется. Столько сил и здоровья вложила она в воспитание своего единственного сына. Растила его одна, без мужа. Старалась, чтобы он ни в чем не чувствовал себя обделенным.


В школе Игорь был одним из лучших учеников в классе. Не отличник, но твердый, как тогда говорили, хорошист. Собственно, отличников, в его классе и не было вовсе. Две девчонки, которые с первого до восьмого класса учились на одни пятерки, после получения свидетельств о базовом образовании, поступили в музыкальное училище. И в девятом-десятом классах у них не было последователей. А лучше других учились Борис Кузнецов и он, Игорь Брызгин.


Собственно, их класс в этом смысле был по-своему уникален. В те годы мальчишки очень редко бывали лидерами по успеваемости. Пальма первенства в учебе обычно принадлежала девчонкам. И аккуратные, и усидчивые. Ни о чем, до поры, до времени, кроме отметок, не думающие. Заучки, одним словом. Внешне, тоже, чаще всего, ничем не привлекательные.


Хотя, одна из ушедших в музучилище одноклассниц Игоря Вика была исключением из общего правила. Рано сформировавшаяся, она уже в седьмом классе привыкла ловить на себе пожирающие взгляды мальчишек. И – не только из своего класса. Темные прямые волосы, заплетенные в длинную тугую косу, правильные черты лица, небольшая, но уже налитая грудь, развитые бедра – все это заставляло мужскую половину школы жадно смотреть ей вслед.


Игорь, наравне с другими, тоже частенько до боли сворачивал шею, стремясь получше рассмотреть столь привлекательные формы. Прекрасно понимая при этом, что сей лакомый кусочек не для него. Вика если и снисходила до мимолетного разговора с кем-то из учеников, то это были исключительно десятиклассники. Да и то – далеко не все. Либо уж признанные красавцы, либо (в виде величайшего поощрения) дети влиятельных родителей. Игорь, обладавший более чем заурядной внешностью и выросший без отца, ни под одну из названных категорий не подпадал.


Да что Вика, одноклассницы "сортом" пониже на него тоже смотрели, как на пустое место. Кроме случаев, когда им была необходима его помощь. На контрольных по алгебре или геометрии, например. Тогда он на сорок пять минут становился Игорьком, Игоречком и, вообще, самым дорогим и желанным. Но, как только звонок возвещал об окончании урока, о его существовании тут же забывали. До следующего раза…


В те годы нравы в подростковой среде были весьма пуританскими, но, даже то, что не считалось "преступлением" против социалистической морали, совершалось без участия Игоря Брызгина. Ему оставалось только молча глотать слюну, слушая рассказы сверстников об "этом", и таить обиду на все человечество в лице его отдельных прекрасных представительниц.


Но теперь все будет по-другому. Он – студент университета. Успешно преодолел тот барьер, который не всем оказался по силам. Еще не известно, попадет та же красавица Вика в консерваторию. Или так и останется со своим средне-специальным.


По дороге домой Игорь купил мамин любимый торт «Птичье молоко». Весело помахивая коробкой, почти вбежал в знакомый подъезд.


До прихода матери с работы еще оставалось почти два часа. Игорь поставил торт в холодильник, потом быстро переоделся, вымыл посуду, тщательно убрал в квартире. Вынес в контейнер мусор и на обратном пути забрал из почтового ящика газеты. Среди них оказалось странное письмо без почтового штемпеля и обратного адреса, но адресованное ему. В конверте лежала путевка на имя Игоря Брызгина в один из сочинских санаториев и два билета в спальный вагон скорого поезда. Туда и обратно…


Он сидел, бездумно держа в руках путевку и билеты, когда в комнату вошла мать.


- Мама! Я поступил в университет и купил по этому случаю твой любимый торт… А в почтовом ящике нашел вот это. Это, наверное, какая-то ошибка…


- Да нет, сын, все правильно. Это, как я понимаю, отец тебя решил так поздравить с поступлением.


- Отец?! Так он же… И как он об этом узнал раньше меня?


- Значит – смог. И вообще, я пока переоденусь после работы, а ты вскипяти воду и завари чай. Под тортик и поговорим.


Мама познакомилась с отцом Игоря, еще будучи студенткой. На выездном семинаре областного комсомольского актива. Он тогда был начинающим инструктором обкома комсомола, и вся организационная часть мероприятия была в его ведении.


Эта была та самая любовь с первого взгляда, о которой пишут в романах и поют в песнях. И которую большинство людей искренне считают красивой выдумкой писателей и поэтов. Любовь, когда все остальное на время отходит на второй план. Учеба, работа, моральные устои и общественное мнение. Когда двоим хочется быть вместе каждую секунду и только взгляд любимого человека, его губы, руки имеют значение на всем белом свете. Увы, такое только в книгах может длиться бесконечно долго, а в жизни…


Когда Таня Брызгина сказала Семену Щербине что ждет ребенка, кровь отлила у него от лица и несколько минут прошли в тягостном молчании.


- А потом он сказал, что очень меня любит, и будет любить всегда. Но жениться должен на единственной дочери крупного партийного босса, от которого целиком зависит его будущая карьера. И очень просил дать ребенку его отчество, но мою фамилию…


Мать с сыном уже давно потеряли счет времени и выпитым чашкам чая, но Игорь должен был в этот вечер узнать все про своего отца.


- Еще Семен просил нигде не упоминать об его отцовстве и обещал помогать. Когда ты родился, он где-то достал красивую импортную коляску. Мне потом многие завидовали. И ежемесячно присылал по шестьдесят рублей. Пока работал в комсомоле. Потом – больше… Я несколько раз видела его законную жену: симпатичная, стройная женщина. Но детей у них почему-то не было. А три года назад его перевели на работу в Москву, в аппарат ЦК КПСС. Так что узнать, поступил ли ты в университет, для твоего отца не составляет проблем… В общем, поезжай, отдохни перед учебой.


Двухместный номер в санатории оказался еще и двухкомнатным. Как сказала Игорю горничная, Семен Ильич обычно отдыхал в нем один. Иногда – с супругой.


- Вы, наверное, его сын? – изумрудного цвета глаза смотрели на Брызгина недоверчиво. – Хотя, нет: у вас же другая фамилия. Может быть, родственник жены?


Игорь не сразу нашелся что ответить, откровенно любуясь замечательной фигуркой, туго обтянутой коротеньким форменным платьем цвета морской волны.


- Понимаете, это сложно объяснить. Да и зачем вам?


- Да, конечно, - девушка казалась смущенной, - у меня этот вопрос случайно вырвался. Отдыхайте на здоровье. Семен Ильич приедет послезавтра.


- Спасибо!


- Кстати, меня зовут Светлана. Если будет что-нибудь нужно – обращайтесь. Сегодня и завтра я работаю до восьми, – с загадочной полуулыбкой добавила девушка уже в дверях.


Игорь проводил ее долгим взглядом.


Хороша, конечно. И явно намекала, что не прочь пообщаться во внерабочее время. Только, вот, почему? Из меня красавец-мужчина, как из воробья – павлин. Может, решила таким образом оказаться поближе к высокому начальству? Отец-то мой, похоже, действительно далеко пошел…


В день приезда отца Игорь чувствовал себя отвратительно. Во-первых, накануне он целый день провел на пляже и с непривычки основательно обгорел на солнце. Спина и руки были ярко-красными и при случайном прикосновении отзывались жгучей болью. Даже легкая майка, которую Игорь надевал, чтобы сходить в столовую, казалась стальной кольчугой в полпуда весом. И, еще, он очень волновался по поводу предстоящей встречи. Шутка ли, в неполных восемнадцать впервые увидеть отца. Судя по рассказам матери, он его действительно любит и заботится, но, это все на расстоянии. А вот так, вживую…


В общем, Игорь настолько глубоко задумался, сидя в одних плавках в кресле перед выключенным телевизором, что не услышал, как открылась дверь в номер. Ощущение реальности вновь вернулось к нему, когда он неожиданно увидел перед собой приветливо улыбающегося невысокого мужчину средних лет в пестрой тенниске и светлых брюках.


- Ну, здравствуй, сын! – медленно произнес мужчина низким, слегка хрипловатым голосом. – Я очень рад тебя видеть!


Игорь же словно окаменел. Еще мгновение тому он прокручивал в голове всевозможные варианты предстоящей встречи. Представлял, каким будет его отец, как войдет в комнату, что скажет. И что он, Игорь, ему ответит. Как поведет себя в эти первые, самые сложные минуты.


А когда все уже произошло, он смог лишь с трудом выдавить из себя:


- Здравствуй, …папа. Я тоже … рад.


- Вот и хорошо! Ты посиди еще немного один, а я разложу вещи и умоюсь с дороги. Не возражаешь?


Игорь в ответ только молча кивнул.


В следующие пять дней они не расставались ни на минуту. После завтрака ходили на пляж, потом часами гуляли в санаторном парке. Перед сном купались в море.


За эти дни Игорь многое узнал о своем отце. Семен Ильич работал сейчас секретарем ЦК, возглавлял экономический отдел. Работа трудная и ответственная: свободного времени почти не оставалось. С женой они жили хорошо, вот только детей так и не нажили.


- Ты, Игорь, у меня единственный, - сказал Семен Щербина сыну в день отъезда. – Я всегда помнил о тебе. Наверное, я бы хотел еще иметь детей, но моя дражайшая половина в молодости сделала два аборта. Еще до свадьбы. И не от меня. Так что… В общем, учись, езди на сельхозработы и в стройотряды. Последнее, кстати, дело хорошее, если к нему с умом подойти. Я постараюсь быть в курсе всех твоих дел. Если что – звони. Я оставлю тебе номер прямого телефона, минуя приемную. Его знают буквально несколько человек. Я хочу, чтобы мой сын достойно устроился в этой жизни. Чтобы ты и твоя мать ни в чем не знали проблем… Все, через час я уезжаю в аэропорт. Тебе еще неделю отдыхать. Вот деньги. Если захочешь, позови на ночь горничную. За деньги она все сделает в лучшем виде. Только потом не кричи об этом на каждом углу…


На прощанье отец с сыном крепко обнялись. Из оставленной Семеном Ильичом тысячи рублей (полугодовая зарплата инженера средней руки!) Игорь в оставшиеся дни потратил не больше двухсот. Съездил в однодневную морскую экскурсию, посидел в один из вечеров в хорошем ресторане.


Ни горничную Светлану, ни других девушек к себе в номер он не приглашал. Ни за деньги, ни просто так. Он решил, что отец перед отъездом просто подшутил над ним. В какой-нибудь Англии или Германии это было вполне возможно. А в первом в мире государстве рабочих и крестьян…


Да и вообще, его мысли были больше заняты предстоящей учебой. И еще тем, что он сможет купить матери на оставшиеся деньги.