ПЕНА. Глава 14. Горькое похмелье

На утро Ирина проснулась против обыкновения резко, в одно мгновение. Обычно она, даже если куда-нибудь спешила, не могла отказать себе в удовольствии понежиться с закрытыми глазами минут пять в постели, плавно качаясь на зыбкой грани между явью и сном. Пусть не пять, когда время уж очень поджимало, но хотя бы одну-две…


А тут выпрыгнула из сна, как будто ее кто-то толкнул в бок, и широко раскрытыми от удивления глазами начала рассматривать незнакомую комнату. Потом чуть повернулась под мягким пуховым одеялом и с нарастающим страхом («Где я и что со мной?») почувствовала, что лежит в кровати совершенно нагая.


Это вообще было абсолютно невозможно. За все годы супружеской жизни даже Витьке Семенову, законному мужу и любимому мужчине не удалось уговорить ее на такой «подвиг». На какие только ухищрения ни пускался ее дорогой супруг, чтобы убедить жену хотя бы иногда проспать ночь без ночной сорочки или любимой байковой пижамы – ничего не помогало. Нет, в минуты близости – со всем нашим удовольствием, а потом – увольте. А здесь…


Но все эти «неприятности» - чужая комната и полная нагота под одеялом – моментально забылись, стоило Ирине вспомнить окончание вчерашнего «праздничного» вечера. Не во всех подробностях – наиболее ужасные для нее моменты Ирина вспоминала по непонятной причине лишь короткими фрагментами. Но и их было достаточно, чтобы все тело мгновенно покрылось холодным липким потом, а сердце начало стучать с перебоями…


Как они с Брызгиным вышли из конференц-зала и направились в сторону ее комнаты, Ирина помнила четко. В голове, конечно, висел легкий туман от уже выпитого, но он не мог решительным образом повлиять на поведение женщины. Хозяин АО «Бриз» оказался, на удивление, очень приятным собеседником. Мягкий, убаюкивающий тембр его голоса прекрасно ложился на уже подготовленную дорогим вином почву: Ирина даже не подумала поинтересоваться: а зачем им вдвоем надо куда-то уходить от всех в самый, в общем-то, разгар веселья. И, уж тем более, не обратила внимания на интонацию и выражение лица босса, когда он предлагал перейти в какое-нибудь тихое место и познакомиться поближе.


Холл рядом с ее комнатой действительно был крошечным и очень уютным. Как раз для двоих, жаждущих уединения. Ирина расслабленно опустилась в глубокое кожаное кресло, краем сознания отметив для себя, что в оздоровительном центре все действительно по высшему разряду. Брызгин занял кресло напротив, по другую сторону миниатюрного журнального столика, украшенного затейливой резьбой и с явным удовольствием закурил длинную коричневую сигарету. Тут же из полумрака коридора материализовалась горничная Надя и поставила перед ним сверкающую хрустальную пепельницу, а Ирине подала большой бокал, наполовину наполненный вином.


Поначалу его вкус показался чуть странным, но с каждым следующим глотком это впечатление исчезало, а по телу мягкими волнами разливалась уже давно забытая нега и безразличность. К окружающим тебя людям и предметам, к мнению друзей и коллег… В тот момент Ирине больше всего хотелось свернуться в этом удобном кресле калачиком и ни о чем не думать, ничего не чувствовать, кроме все больше охватывавшего ее ощущения полета. Парения над бездной, которая (ты почему-то убеждена!) не может быть для тебя опасной.


Вдруг плавный полет резко оборвался, и Ирина вернулась в реальный мир. Не полностью, а так, небольшими кусочками сознания. Она была уже у себя в комнате. Тело слушалось хозяйку плохо и, чтобы не упасть, Ирина крепко держалась за плечи Брызгина, который в это время быстро и умело освобождал ее от остатков одежды. Где-то, на самой окраине сознания, вспыхнуло негодование («Да как же он посмел!»), готовое вскоре перерасти в ужас («И кто же мне здесь поможет?»), но это отдаленное чувство было моментально поглощено куда более сильным на этот момент и всепоглощающим. Душа возвращалась к прерванному полету, и противиться ей у Ирины не было ни сил, ни желания.


Потом пришло ощущение, что она плавно качается на ласковых волнах теплого моря. Первое прикосновение волны почему-то показалось Ирине слегка болезненным. Что-то среднее между острой кратковременной болью и внезапной судорогой, когда прохладная вода обнимает разгоряченное тело. Потом какое-то время ее качало монотонно-мягко. Но постепенно давление стало нарастать, временами становилось уже трудно дышать. Ирина мысленно рванулась, чтобы глотнуть воздуха полной грудью… и снова очутилась в реальном мире.


Его большую часть занимало сосредоточенное и хрипло дышащее лицо босса. К тому же, видеть окружающее Ирина могла только одним глазом. Второй оказался закрытым шелковым галстуком Брызгина, который противно елозил по щеке, словно чешуйчатый хвост диковинной змеи. Мужчина ритмично двигался на ней, постепенно убыстряя темп. В неровном свете ночника Ирина даже рассмотрела многочисленные бисеринки пота на его лице и шее.


Откуда-то со стороны медленно пришло осознание происходящего: «на ней!», «в ней!». Ирина попыталась дернуться, но Брызгин надежно держал ее руки. Да и это слабое движение распростертого под ним обнаженного женского тела, расслабленного вином и еще явно чем-то в него специально добавленным, он, скорее всего, просто не заметил.


К тому же само это тело неожиданно сыграло со своей хозяйкой злую шутку. До сих пор дремавшая в его глубинах чувственность вдруг проснулась и женщина помимо воли стала выгибаться навстречу своему насильнику, помогая ему всем разгоряченным телом. Горячая волна наслаждения быстро стала заполнять каждую клеточку, а потом Ирина конвульсивно содрогнулась и громко застонала, до крови закусив губу.


Потом все повторилось еще два или три раза. Ирина также периодически «ныряла» в какие-то полукошмарные видения, также возвращалась в реальность, чтобы пережить небывалое наслаждение и звериную ненависть к тому, кто ей его доставил. Не поддавшейся действию алкоголя и неизвестной химии частью сознания Ирина люто ненавидела себя… и через мгновение извивалась в очередном оргазме, кусая губы, чтобы хоть как-то приглушить рвущийся наружу вопль наслаждения…


А теперь было субботнее утро. Часы на стене показывали половину одиннадцатого. Сознание работало ясно и четко. Правда, как-то неприятно ныло все тело, но после того, что с ней проделал Брызгин (да и она постаралась не отстать), это было не удивительно.
Ирина внимательно осмотрела комнату. Ее одежды нигде не было видно, только на пуфике у стены одиноко скучал пестрый махровый халат.


Неужели этот урод все вещи сложил в шкаф, притом, что сам даже галстук не удосужился снять? Да нет, вряд ли. Значит, кто-то уже потом прибрался. И что же это Брызгин мне в вино подмешал, что я сама не своя была? И такое тут выдавала помимо своей воли… Хотя, какая уж теперь разница. Для полного «счастья» не хватает еще заразу какую-нибудь подцепить от этой твари в костюме.


Господи, о чем же это я? Ведь меня вчера изнасиловали… Так вот на что намекала Лена, о чем не хотела говорить. Да, ее можно понять. Когда такое твориться, за длинный язык запросто могут… Мама дорогая, а со мной что теперь будет?


Ирина стремительно вскочила с постели, накинула халат и метнулась в ванную. По пути смахнула с журнального столика небольшую стеклянную вазочку, но даже не услышала звука ее падения.


Когда же, буквально через минуту, она вернулась в комнату, в кресле сидела все та же горничная Надя. Ирина ошалело уставилась на нее. Надя выдержала небольшую, почти театральную паузу и заговорила спокойным и, одновременно каким-то бесцветным, голосом:


- Привет! Сказать «доброе утро» как-то язык не поворачивается – вряд ли оно для тебя такое сегодня. А что на «ты», так я девушка темная, плохо воспитанная. Да и проще так… Твои разбросанные вещи я прибрала в шкаф, когда хозяин ушел.


Слово «хозяин» она произнесла без всякого страха. Как, впрочем, и без намека на элементарное уважение. Наверное, точно так же Надя сказала бы «слесарь» или «дворник».


- Он просил привести тебя к нему, когда ты проснешься и приведешь себя в порядок. Так что – одевайся, я подожду. А пока скажу тебе вот что. То, что он сделал с тобой, случилось здесь не в первый и даже не в десятый раз. Это я к тому, что не следует делать из произошедшего всемирную трагедию. Тебя не покалечили, не избили, не изуродовали. Ты даже никакой заразы не подхватила: поверь мне, он за собой следит. Максимум – забеременеешь. Так это «лечится» легко и быстро. Так что не вздумай биться головой о стенку, вскрывать себе вены или уходить от мужа. Я тут уже второй год работаю, многого насмотрелась. Зря все это. Надо жить. Обязательно надо! Хотя бы для тех людей, которым ты дорога. Это когда их нет…


Надя замолчала и, увидев, что Семенова успела за это время одеться, как-то неожиданно тяжело встала и медленно пошла к выходу из комнаты.


Брызгин что-то писал за столом и на тихий скрип открывшейся двери недовольно повернул голову к вошедшим.


- А-а, - неопределенно протянул он, - пришла.


Надя, проводив Ирину до дверей личных апартаментов босса, вовнутрь заходить не стала, и комнате они были одни.


- Значит, так, - Наде показалось, что Брызгин смотрел на нее, как на приевшуюся за долгие годы мебель, решая, выбросить ее сейчас или пока оставить. – Будешь молчать – будешь жить. Я тебя трогать больше не буду: что-то мне вчера не понравилось. Даже сам не знаю, что. И другим не позволю. Работай дальше, как и работала. На подобные «вечеринки» тебя насильно ездить никто заставлять не будет. Разве, что сама захочешь денег подзаработать. Вон твои коллеги, Лена со Светланой, вовсю ночью трудились с моими московскими гостями. Светка – так с тремя одновременно. Как в том старом анекдоте. Любил директор завода периодически потрахать одну свою подчиненную. А, чтобы другие ни о чем не догадывались, он вызывал ее к себе якобы на доклад. Вот в очередной раз вызывает, а у нее как раз месячные начались. Заходит женщина в к нему в кабинет и говорит: «По техническим причинам доклад могу сделать устно либо задним числом». Это я к тому, что Светка и так, и устно, и задним числом… Жадная она до денег, но люди довольны. В общем, надумаешь – скажешь. Или им, или Заломайко. А нет – так нет. Кстати, вот тебе премиальные за ночную «работу».


Брызгин небрежно бросил на стол пять стодолларовых купюр. Ирина сначала хотела презрительно отказаться, но потом решила не доставлять этому «хозяину» жизни дополнительного удовольствия, разыгрывая из себя оскорбленную невинность. Брызгин это понял по-своему.


- Ну, вот и правильно. Иди и не забывай, что твоя предшественница не умела держать язык за зубами. Да, захочешь сегодня домой вернуться – скажи Наде, она позаботиться о машине.