Рожденный Жить

Так интересно наблюдать за играми воображения общества, ты бы только знал! Друг мой, посмотри на историю человечества! Столько странностей, глупостей… Сколько величия, красоты… Но все теряется, меняется, приобретается вновь, в другой форме, правда, и лишь одно прошло и пройдет с человеком весь путь со дня его рождения – это страх.
Люди боялись вспышек света на сводах пещер, объятых пламенем деревьев из-за нагрянувшей внезапно грозы, когда-то люди боялись даже отражения в зеркалах воды. А потом пришел Бог, и люди перестали бояться всего, что приносило им страх, но это не из-за надежды, что принес Он, а из-за того, что страх физический принял форму страха душевного. Присядь, вон стоит кресло, странник.
Знал я одного человека, да правда настолько стар я стал, что забыл как его имя, да и давненько это было – но не в этом суть. Его род, тем не менее, довольно (да даже очень) стар, и в летописях родовых мой знакомый видел даты 346-го, 107-го года. Жил в 1 столетии далекий-далекий его предок, и люди вокруг страшились его, и говорили им другие, что безбожник он, не хочет принимать Иисуса в сердце, страшитесь его. И он жил в горах, построив себе маленький домишко с одним маленьким окошком, сквозь которое глядел он, как вершились судьбы животных, как жила природа. Перьями диких гусей он царапал маленькие дощечки, на которых черкал он письмена, на языке, понятном лишь ему. Все же, он смог продолжить род, и смог дать потомкам понять то, что писал. Род этот пронес мудрые сия мысли через века, и вот же они.
Когда родился Иисус, человек обрел страх перед Высшим, человек обрел страх пред небом, солнцем, луной. Он потерял свое Я, и сам убил Бога в себе. Да-да, именно человек и был святым духом.
Пришел к нему однажды юноша и сказал: «Старец, а почему ж ты живешь здесь один, среди этих лесов, почему ты никогда не молишься? Почему не спускаешься к нам, ведь по нашим мощеным улицам легко ходить, у нас всегда есть яства. Почему?» Ответ был дан и впоследствии записан стариком. « Сын мой, посмотри вокруг – ты страшишься тишины, мысли своей? Ты боишься подумать о свободе, о чистом воздухе сих лесов? Да, я живу один – я продолжил свой род. Я передаю время от времени послания своим детям, свои письмена – но я живу тем, что мыслю, тем, что пишу и дышу свободой. Ты когда-нибудь гулял по лесу ночью? Нет. Я скажу тебе – твоя вера слабит тебя – ведь ты ищешь спасение не в себе, а в том, кто в твоем сердце. Я сам таким был, и я не говорю тебе, сын мой, что ты должен отказаться от Него – я говорю тебе, что Он должен стать твоим помощником, соратником, а не господином. Твори, мысли свободно – а Он поможет тебе в том, чтобы мысль твоя черту мила не стала. Ведь ты, человек, не должен быть рабом. Рожденный жить, ведь так зовут тебя!» Юноша молча внимал старику. «Ты мудр, старец. Я теперь понимаю тебя. Я пойду. Но я вернусь. Я ведь родился жить!»
Слишком юн был он, чтобы внять словам мудреца. Всю жизнь свою он со свистом пролетел, и умер в нищете и горе. Старец знал, что это получится так…
А мой знакомый – я тебе все-таки про него расскажу. Жил однажды на свете один человек, совсем неподалеку отсюда, буквально здесь. Он очень любил выходить к озеру на закате, смотреть, как умирает день и рождается ночь. В это время он думал о многом - о жизни, смерти, любви, красоте, искусстве... Он приходил к разным мыслям - и потому, каждый день он являлся разным - злым, умиротворенным, вдохновленным... Я поражался ему - он был слишком контрастен и непредсказуем... Всю жизнь он посвятил творчеству и любви, рисуя на мольберте своего века нечто чуждое, нечто непохожее ни на что, и потому - непризнанное. Тебе судить, сын мой, велико то искусство или это искусством даже назвать нельзя - но он стремился не к славе, не к тому, чтобы быть признанным или великим - это просто было частью его жизни. Словно вода и воздух, творчество и любовь были для него основой всего, что признавал он. Этот человек никогда не хотел быть как все - но никак не хотел выделяться. Он всегда внимал странной музыке лесов, озер, небес, в то время, как многие за любовь к "ноте дьявола" считали его безбожником. Всю жизнь он учился, но просто сам. То. что говорили ему другие, он просто принимал, критикуя и переосмысливая, в большинстве случаев приходя к обратному.
Ты знаешь, а ведь он и по сей день жив, и творит... Я даже видел его сегодня утром - он стоял у стены в уборной, и смотрел прямо мне в глаза...