Профилактика самоубийств. Истории из жизни майора

Профилактика самоубийств


«…Среди мудрых мыслей, высеченных на стене правителя Наошиге, была и эта: «К большим делам надо относиться легко». А хозяин Итеи прокомментировал: «К мелким делам надо относиться серьёзно».

Хагакуре (книга самурая).


По внутреннему убеждению или по присущей ему интуиции, а, скорее всего, чтобы перестраховаться, дежурный ни свет ни заря выдернул меня из постели и отправил «на труп». 
- Передаю его тебе, – зевая, говорю я судебному медику, отходя от висящего покойника. – Надеюсь, что в твоих руках он себя будет чувствовать в безопасности.
- Савранский, ты такой дурак, что иногда это меня просто пугает, – вздыхает мой старый приятель судебный медик Женька Иванов.
- Что я слышу, доктор! Ваше «нулевое чувство юмора» вышло на охоту? Ладно, оставь в покое моё психическое здоровье и скажи мне давность наступления смерти?
Отрезав верёвку и уложив труп на пол, Женька, потыкав его пальцем и поколдовав над ним с секундомером, говорит:
- Около трёх суток, но если тебе интересно, это не самое занимательное в  нашем покойнике. 
- И этот человек, находящий что-то забавное в висельнике, считает меня дураком? Ты бы поговорил об этом со своим домашним психиатром.
- Ну, если тебе неинтересно…
- Да ладно! Брось выпендриваться, говори, что ты там нашёл.
- По всему получается, что наш покойник повесился примерно через сутки… после своей смерти.
- Вона как! И чего только в жизни не бывает! Он что, зомби?
- Зомби он или Бэмби, я не знаю, ты сыщик, ты и разбирайся, – пожимает плечами Женька, склоняясь над трупом. – Кстати, Володя, в затылочной части у трупа имеется обширная гематома, и я наблюдаю патологическую подвижность костей основания и свода черепа. Тебе это о чём-нибудь говорит? 
- ЗЧМТ ?
- К бабке не ходи, – соглашается медик.

Место происшествия - трёхкомнатная квартира, стараниями её обитателей превращенная в банальный полусинявский притон, в котором местами ещё сохранились приметы того, что здешние обитатели когда-то давно были вполне приличными людьми. По крайней мере, об этом свидетельствует прибитая к стене в коридоре и обильно засиженная тараканами грамота, выписанная на имя повесившегося в комнате лучшего токаря четвёртого участка цеха механосборочных работ, завода погружных насосов, датированная сентябрём 1988 года. Судя по обстановке, с тех пор многое изменилось в судьбе токаря, причём не в лучшую сторону. 
- Макс! Кто дал знать органам правопорядка о приключившемся несчастье?
- Дочь покойника.
- И где она?
- Вместе с сожителем и ещё  парой таких же синявок, как она, в дальней комнате почти подлинно переживают понесённую утрату.
- Красиво излагаешь! Не находишь, что в свете последних выводов нашего дорогого доктора «Смерть» фраза «подлинно переживают понесённую утрату» отдаёт какой-то комедийной гримасой? Ладно, пойду, погляжу, что это за овощи.   
 Я захожу в «светлицу», где, со слов Макса, подлинно убиваются близкие родственники и друзья покойного, паразитирующие на его жилплощади.   
- Вот такая она сука, жизнь! Жил человек, а она его довела, не совладал с собой и 3,14здец! – увидев, что я захожу в комнату, говорит женщина не очень определённого возраст, где-то приблизительно в диапазоне от двадцати лет и до бесконечности.
Сидящие в комнате ещё две женщины и мужчина в очках кивают  в знак того, что они полностью разделяют глубоко философское мнение своей товарки . Однако игра актёров не очень слаженная, и потому не производит на меня того впечатления, на какое рассчитывает труппа этих комиков-неудачников. Наверное, потому что я знаю и про ЗЧМТ, и про то, что покойник  повесился спустя сутки после собственной смерти. Наверняка, именно это мешает мне искренне пособолезновать собравшейся в комнате компании.
- А знаете что, граждане? Собирайтесь и поехали к нам. Посидим, помянем усопшего добрым словом, заодно вы мне откроете души и расскажите всю правду.   
- Мы бы с удовольствием поехали, да тут такое дело, горе у нас командир, – вздыхает на диване полусинявка в цветастой, некогда очень модной  шифоновой блузке.
- Ну это понятно, – соглашаюсь я. – А для тех, кто меня не понимает, повторю: «Собирайтесь, граждане, поехали к нам. И учтите,  это не предложение, а потому и не обсуждается.   
Но, видимо, граждане не очень хорошо меня поняли или сделали вид, что не поняли, что я им сказал. Исключительно  непониманием русской устной речи я могу объяснить тот факт, что вместо того чтобы мирно брести в сторону дежурного УАЗика, с дивана поднимается и подходит ко мне разбитная полусинявка в той самой некогда очень модной, шифоновой кофте и совершенно необоснованно начинает взывать к моим человеческим чувствам.
- Между прочим, меня Вероника зовут, -  обращаясь ко мне, говорит то, что принято считать особью женского пола. 
- Да и хрен с тобой! - пожимаю  плечами. - Какая мне разница, между чем тебя зовут?
- Командир, есть варианты! Может быть, договоримся?! – игриво произносит полусинявка, оттягивая пальцем декольте на своей кофте, демонстрируя мне свои ужасающу-сомнительные эротические ценности. Одновременно она откидывает назад некогда пышную, а сейчас местами порядком прореженную от частых драк копну волос. – Сам видишь, какое у нас горе.   
- Горе-то у вас действительно большое, только вот не смекну, ты-то мне чего предлагаешь?
- А я думала, ты мужчина и сможешь понять, о чём я говорю, – ещё больше оттягивая декольте, говорит она.
- Понял-понял-понял!!! – Говорю я, оттягивая декольте на её кофте и без любопытства, заглядывая  внутрь. – Не пойдёт.
- А ты подумай. – Говорит она, теперь уже двумя руками  ухватившись, за края декольте.
- Ну, чего ты  хочешь? Чтобы каждый раз, когда я соберусь пописать, от мучительной боли в мочевом канале я вспоминал твоё имя? Меня это не устраивает! Давно минули те времена, когда за каждой юбкой мне мерещился неиссякаемый источник наслаждений. Поверь мне на слово, с тех пор я стал значительно умнее. И, кстати, перестань тянуть кофточку, порвёшь её к чёртовой матери и будешь ходить, как дура, в рваной майке! Других предложений нет? Очень хорошо! Тогда собирайтесь граждане и поехали.
- Я бы хотел заметить, что хартия прав человека и принцип человеколюбия … - подаёт голос с дивана мужик в  треснувших очках.
- Не умничай! - морщусь я.- Принцип человеколюбия подсказывает мне, что пора взять в руки резиновую палку. 
Словосочетание «резиновая палка» на умы находящихся в комнате граждан произвело магическое действие. Даже не поинтересовавшись, толстая она или токая, длинная или короткая, и вообще есть ли у меня резиновая палка, поднявшись со своих мест, народ потянулся к выходу.  В такие минуты понимаешь: ведь хорошо, что есть на земле ещё такие места, где милиционеру верят на слово.
Оставив Макса с участковым провести поквартирный обход, вслед за задержанными я покидаю квартиру. Когда мы выходим на улицу,  у подъезда, несмотря на ранний час, я замечаю сидящую на лавочке опрятную старушку. Одну из тех, что вечно торчат у подъезда и знают всё и вся.  На стене прямо над старушкой чёрной краской выведена чувственная надпись: «Чтоб ты сдохла, старая сука, тётя Зина!».
Подойдя к лавочке, я по-хозяйски на неё плюхаюсь и, закинув ногу на ногу, достаю сигареты.
 - Ты чего тут уселся? – с нескрываемым раздражением спрашивает меня старушка. В принципе, сюда я уселся, потому что испытываю острый информационный голод по поводу того, что произошло в квартире, но старушке об этом знать не зачем. Конечно, можно признаться, что я из милиции, но тогда она с удовольствием выплеснет на меня два ведра, безусловно, «ценной», но нечего не значащей информации. Поэтому я ничего ей не отвечаю, вместо этого, щёлкнув зажигалкой, эффектно закуриваю и выпускаю в её сторону струю дыма. 
- Я тебя спрашиваю, чего ты тут уселся!!! – багровея лицом, визжит старушка.
 - Тебя не спросил, – ухмыляюсь я.
- А зря не спросил! – с вызовом говорит старушка.
- Слушай, свирепая бабулька Шапокляк, а ты часом не та тётя Зина, которой твои миролюбивые соседи желают долгой и мучительной смерти? – тычу я пальцем в надпись за спиной старушки.
- Ну положим, что я! – не без гордости произносит бабка.
- Ах, так это значит про тебя Вероника из тридцать второй квартиры, сказала, что ты старая кошёлка,  и что житья от тебя никому нет! Что юность свою ты провела ни как все дети в пионерском отряде, а в «гитлерьюгенте», и что тебя неминуемо ждёт справедливое возмездие трудового народа за творимые  бесчинства и притеснения  честных граждан.
- Из тридцать второй, говоришь? Эта шалава потасканная?! Эта тварь шелудивая! Эта прощелыга, с которой не переспали только ленивые дворовые собаки!? Вот послушай, что я тебе про неё расскажу… – и старушка с нескрываемым злорадством рассказала мне всё, что я хотел узнать о жильцах из квартиры тридцать два. Старушка тараторит и тараторит, я её не перебиваю, а ей этого только и надо. Давно у неё не было такого внимательного и благодарного слушателя.   


Пока я докладывал начальнику СКМ Яровлеву о результатах осмотра трупа и места преступления, Петька приступил к допросу единственного мужичка в доставленной компании.   
- Как дела? – спрашиваю я у Петьки, входя в кабинет.
- Делаю всё, что в моих силах, но у меня такое чувство, что я допрашиваю необразованную обезьяну. Он меня не понимает! – вздыхает Петька, кивая в сторону мужика с отдалёнными признаками среднего образования на лице. 
О Господи! Иногда мне кажется, что я живу в состоянии устойчивого дежавю. Иначе, почему эти пропившиеся алкоголики, редкий из которых имеет неполное среднее образование, считают нас, сотрудников уголовного розыска, глупее себя? А ведь многие из нас имеют высшее образование,  пусть заочное, но всё же высшее. Кто-то со мной не согласен? Тогда почему каждый раз повторяется одна и та же картина: эти балбесы пытаются нас обмануть. Причём делают это они по-детски наивно и глупо в надежде, что напротив них сидят полные идиоты. Всё это выходит за рамки разумного, взывать к логике смысла не имеет, и остаётся единственный путь - обращаться к животным инстинктам.
- Что я могу сказать Петя, если человеческого языка субъект не понимает, тебе следует применить менее прогрессивные, но более действенные методы ведения следствия, - пожимаю я плечами.
- Какие, например? - с фальшивой заинтересованностью спрашивает Петька.
- Дай ему съесть банан, но пока он его не проглотил, тресни  палкой по его пустой башке. Дарвин утверждал, и, к слову сказать, Павлов достаточно убедительно доказал своими опытами на собаках, что это и есть единственно верный путь эволюции. Но если у тебя нет времени ждать пока у этого отдельно взятого индивидуума процесс эволюции сознания пойдёт полным ходом, банан съешь сам, а ему просто врежь палкой по башке.
- Перестаньте! - ухмыляется мужик. Тем самым, давая нам понять, что в делах такого рода он не новичок и не плохо осведомлён о наших методах работы. - Если я напишу явку с повинной, вы мне всё равно банан не дадите.
- А ты вовсе даже не жертва каких-то внезапно возникших половых отношений, как я подумал раньше. По всему, видать, мужик ты «умный», и потому для тебя мы сделаем значительно больше, чем просто позволим тебе сожрать банан у нас на глазах. Мы не будем тебя бить палкой по башке, и поэтому у тебя не нарушится функция гипоталамуса, а, следовательно, ты раньше  времени не начнешь ходить под себя, не снимая штанов, и вполне возможно, что, в конце концов, попадёшь в рай для бомжей и алкоголиков. 
- Согласен, – кивает  мужик.
- Ты думаешь, он тебя понял? - спрашивает меня Петька.
- На счёт функции гипоталамуса вряд ли, а вот на счёт срать в штаны - наверняка.
- А что такое рай для бомжей и алкоголиков? - спрашивает мужик.
- Какой  ты  любопытный. – Качаю я головой. – Ну, ладно, Открою тебе  тайну, это поляна, усыпанная пустыми бутылками, посреди которой стоит круглосуточный пункт приёма стеклотары и аптека, полная настойки боярышника по девять копеек. 
- Рай! – прикрывая глаза, говорит мужик.
- А я тебе что говорил! – ободряюще хлопаю я мужика по спине. – Бери листок, пиши.

Мужик пододвигает к себе листок бумаги и, высунув изо рта кончик языка, приступает к работе. Дело идёт споро, что лишний раз подтверждает: в наших делах мужик - тёртый калач. Уже через пятнадцать минут своих литературных опытов он подробно изложил на бумаге свою, впрочем,  вполне правдоподобную, версию совершенного в квартире убийства. Как оказалось, полусинявочка в шифоновой кофточке, которая своими сомнительными эротическим чарами пыталась совратить меня с пути образцового исполнения мною служебных обязанностей, является дочерью потерпевшего, а заодно и основной причиной его гибели. Она и раньше не брезговала приложить к папе руку, в основном лупя его по голове сковородкой, что подтверждало слова тёти Зины, сказанные мне у подъезда. Но, как говориться, раньше Бог миловал, и всё обходилось. Полежит подраненный папа пару дней, оклемается и опять идёт на знакомый промысел воровать электросчётчики. А в этот раз что-то пошло не так. Не сдюжил мужичок, не пережил обычных «воспитательных» процедур, хотя может быть, дочка перестаралась и башка, в конце концов, не выдержала.
Прочитав заявление,  кладу его на стол.
-  Очень хорошо! Продолжай в том же духе, а я пойду в кабинет Егора немного посплю, - говорю  Петьке. - И помни: любая даже самая тупая обезьяна, обретает дар речи под угрозой применения резиновой палки. И вот ещё что. С дочерью  потерпевшего разговаривай, когда все остальные уже напишут признания.
- Да ты гений, – ухмыляется мужик.
- Да, - пожимаю  плечами. - Но я с этим смирился, и честно говоря, мне это больше не мешает жить.

Однако поспать не удалось, в коридоре меня поймал Семечкин и загнал в актовый зал. Впрочем, впоследствии я об этом никогда не жалел.
Этот день в жизни нашей суматошной канторы был ознаменован началом очередной компании, организованной замполитом райотдела и начальником РУВД под лозунгом «ЗА ДИСЦИПЛИНУ!». В это утро Свирепый Гном принял окончательное и бесповоротное решение: взять вожжи дисциплины в свои «железные», и я бы не побоялся этого слова, руководящие руки.
По причине того, что руководству не терпелось донести эту мысль до подчинённых, доклад оперативного дежурного был краток, и после него на трибуну взобрался замполит. Он был ни на шутку серьёзен,  окинул нас орлиным взглядом и печально вздохнул. Всем сразу стало понятно, что дела совсем плохи и надо что-то срочно предпринимать. Соответственно, каждый из сидящих в зале раздолбаев, мгновенно проникся всей серьёзностью существующей проблемы. Признаться честно, наш замполит далеко не первый, кто, без особого успеха, бестолковыми административными методами пытается решить проблему дисциплины, но его, как прожженного оптимиста, это не пугает. Ну, как говориться, Бог и административный ресурс ему в помощь.
В это день, наш замполит был в ударе как никогда. Поэтому его речь под общим названием «Мы стоим на краю могилы»,  была не только как обычно «пламенная», но и изобиловала массой образных выражений, от которых волосы на голове, у кого они,  конечно, ещё остались, встали дыбом, и по коже строем маршировали дисциплинированные мурашки.
- Дисциплина - дело серьёзное, и в борьбе с этим позорным явлением нет разницы, кто перед ней: сержант или майор! – грозя кулаком в пустоту, патетически вещал с трибуны замполит. После его слов собравшиеся сделали вывод о том, что полковников и подполковников это позорное явление не касается.   
- А Вы сами позавчера опоздали на дежурство, - пискнул кто-то из зала.
- Хороший вопрос, - кивнул с достоинством замполит. - Поэтому я даже не буду выяснять, кто спросил эту глупость, но на вопрос, во избежание ненужных кривотолков, я отвечу.  На дежурство я не опоздал, а задержался в управлении кадров ГУВД, куда меня вызывали по очень важному делу.
Зал одобрительно загудел. Такое объяснение, конечно же, снимало всякие подозрения с нашего непогрешимого борца  за дисциплину в целом и трудовую дисциплину в частности.
- А теперь я хочу послушать тех, кто систематически позволяет себе игнорировать так называемый трудовой распорядок, опаздывая на службу. И начнём мы…
Замполит оглядывает зал, одновременно сверяясь со списком злостных нарушителей трудовой дисциплины, который он держит в руке. Зал как-то в одночасье опустел, потому что у большинства присутствующих нашлись срочные и, я бы сказал, неотложные дела в районе шнурков собственных ботинок. 
Так как шнурков на ботинках у меня не оказалось, к тому  же с моей больной спиной прятаться под креслом было неудобно, да и не солидно это в моём возрасте, взгляд замполита упёрся в меня. Если бы этого не случилось,  солнце, наверное, сегодня бы не взошло. А поскольку, взглянув в окно, я убедился, что на дворе не кромешная тьма, а стоит чудесное солнечное утро, то всё идёт нормально. 
- Савранский! Ты опоздал на  работу 24-го числа. Чем ты можешь это объяснить?
В принципе, объяснение довольно простое, я вообще редко прихожу на работу вовремя, но, к счастью, и попадаюсь редко, потому что за долгие годы службы у меня выработалось чутьё на кадровиков с листком в руках, болтающихся у входа в РУВД в начале рабочего дня. Однако я справедливо полагаю, что замполит от меня ожидает услышать нечто другое, иначе, зачем бы он мне сказал: «Говори по существу и так, чтобы мы услышали, что о случившемся ты сожалеешь». Ну сожалею, так сожалею, мне ведь нетрудно. Поэтому, поднявшись со своего места, я говорю:
- Да! Это правда! 24 числа я опоздал на службу, о чём очень сожалею. Однако многие из здесь присутствующих знают меня как исключительно дисциплинированного сотрудника.
- Знают как?! – переспросил замполит.
- Как исключительно дисциплинированного сотрудника, однако я уточнил, что с этой стороны меня знают многие, и мне очень жаль, что Вы не входите в их число, – пожимаю я плечами. – Если не возражаете, я продолжу. В свете упомянутой положительной стороны моей личности, моё опоздание на службу 24 числа выглядит более чем таинственным. Я полагаю, что причины случившегося следует искать в области метафизики, астрологии и в неблагоприятном влиянии планет на мой организм. Также смею предположить, что без привлечения экспертов, обладающих специальными знаниями в указанных мною узких областях околонаучных сфер, я практически  не в силах объяснить факт своего опоздания на работу 24 числа сего месяца. Будучи человеком совестливым и ответственным, я глубоко переживаю случившееся и искренне раскаиваюсь в том, что произошло, а так же торжественно обещаю, что до конца моих дней меня будет мучить совесть и терзать ночные кошмары. Поэтому, чтобы не разрушать целостность моей натуры, прошу вас факт моего опоздания на работу считать несчастным стечением обстоятельств. Думаю, чтобы снять с моей души тяжёлый груз за допущенный мною проступок и впредь оградить меня от неблагоприятного влияния планет на мой организм, будет целесообразным подвергнуть меня строгому дисциплинарному взысканию. Но прошу учесть, что меня и без вашего наказания  безмерно мучает совесть. Не знаю, будет ли уместным упомянуть тот факт, что утром 24 числа меня вызывал к себе прокурор района. А так как рабочий день у него начинается, как и у нас, с половины девятого, то я при всём старании не мог оказаться в двух местах сразу, не разорвавшись пополам.
- Так что ты тут «Ваньку» валяешь! Нельзя было сразу сказать, что тебя вызывал прокурор? – проревел замполит.
- А меня об этом никто не спрашивал, – пожав плечами, говорю я. – Меня просили покаяться, я и покаялся.
В принципе, я был абсолютно не прав, устроив из серьёзного мероприятия балаган, но такова моя натура и ничего я с этим поделать, не могу. С другой стороны, зная меня, о чём думал замполит, заставив прилюдно каяться? Так что справедливо будет считать, что замполит сам виноват в том, что произошло. Хотя, вполне возможно,  я поступил так, только потому, что я обыкновенный самовлюблённый невротик, который даже мысли не допускает, что хоть кто-то может затронуть его больное самолюбие. Однако, как бы там ни было, а заданный мною тон раскаянья подхватили и другие сотрудники РУВД, которых злой и красный замполит начал вызывать по списку после меня. Все начинали каяться примерно одинаково: «Нет прощения моему дисциплинарному проступку, однако прошу учесть…».   
Первым, после меня  прилюдно «испытывал муки совести» следователь Мохов. Он рассказал страшную историю, связанную с физиологическими особенностями строения организма своего маленького сына:
-  Позавчера, то есть, накануне этого злополучного дня, когда я опоздал на службу, я отдыхал после суточного наряда, и мы с сыном ходили в парк. Качели, карусели, колесо обозрения и парк аттракционов…
- Ближе к делу? – нервно подёргивая глазом, произнес замполит.
- Шашлык.
- Что «шашлык»? – не понял замполит.
- Ну, мы проголодались и съели шашлык.
- А какое это имеет отношение к твоему опозданию на службу на следующий день? – опять не понял замполит.
- Прямое. Утром я повёл сына в детский сад, и он у меня по дороге обкакался. Сами знаете, из какого жирного мяса делают шашлыки в парке, в общем, мне пришлось возвращаться домой, чтобы его переодеть и вымыть ему попу. Но я допустил трагическую ошибку. Вместо того, чтобы посадить его на горшок, я его переодел и снова повёл в садик. Не знаю, понимаете ли вы меня, но из-за этого трагического стечения обстоятельств я стал катастрофически опаздывать на службу, и здесь произошло страшное: он опять обкакался, и нам опять пришлось возвращаться домой. А так как больше чистых штанишек я не нашёл, то мне пришлось стирать и сушить обкаканые, а это заняло определенное время, и я опоздал на службу. Кстати, а то, что я обжег руку утюгом, когда гладил штанишки сына, надо рассказывать?
- Ты зачем всё это сейчас рассказывал? – спрашивает замполит, и лицо его окончательно обретает неотразимый свекольный цвет.
- А затем, что на работе я, как и большинство из здесь собравшихся, провожу от десяти до двенадцати часов шесть дней в неделю. Но чтобы не платить нам за переработку вы этого упорно не замечаете.  А то, что вчера я на двадцать минут опоздал на службу, потому что на своей машине за свой счёт ездил в «психушку» за результатами экспертизы, вы заметили да ещё попытались сделать из этого целую историю! Так вот что я вам скажу: я буду работать, сколько мне положено, соответственно, в суд я буду отправлять в два раза меньше уголовных дел, зато субботу и воскресенье  буду проводить со  своим рёбёнком и буду знать, что четырёхлетнего малыша шашлыком в парке кормить нельзя.  Хотя я это и сейчас знаю, – понюхав свои ладошки, произнес Мохов.   
- Сядь на место! – цедит сквозь зубы замполит.
Другой бы здравомыслящий человек на месте замполита после моего и Моховского трагикомического выступления остановился бы, но не таков наш замполит. Он решил  идти до конца. Прошуршав своими пасквилянтскими бумажками, он вызвал следующую жертву, справедливо полагая, что у дежурного по медвытрезвителю Васи Кулакова таких железных «отмазов», как у меня и следователя Мохова, нет и быть не может. Оценив хитрый ход зампалитской мысли, зал замер в напряженном ожидании. Но Вася нас не подвёл, после обязательных слов покаяния он произнёс:
- Как известно, в органах внутренних дел я служу давно, однако в Вятском РУВД работаю недавно. Да что там, недавно! Всего две недели. Так вот, за время службы в органах внутренних дел у меня сформировалась положительная черта характера, а именно, привычка ходить на работу, у меня выработалась до автоматизма. Вот она-то и сыграла со мной злую шутку. Накануне своего опоздания на работу я ездил в деревню, где помогал родителям сажать картошку. Вернувшись и даже не пригубив капли спиртного, я лёг спать, а утром как обычно отправился на работу. Но так как мысли у меня были заняты видами на предстоящий богатый урожай картофеля, я сел не в свой автобус. Придя на работу, я как обычно сел за свой рабочий стол и начал просматривать журналы приёма-передачи дежурств. В это время в дежурную часть вошёл начальник медвытрезвителя и сообщил мне, что это медвытрезвитель «Машиностроительного» РУВД, а мне надо отправляться в медвытрезвитель «Вятского» РУВД куда  две недели назад я перевёлся для дальнейшего прохождения службы. Представьте моё отчаянье. Выскочив на улицу, я поймал такси и помчался к своему новому месту службы. Но всё равно, как ни старался, на службу опоздал.
Зал одобрительно загудел. Шикарная история и самое главное - очень «правдоподобная».
- Хватит! – рявкнул замполит. – Совещание закончено. Всем разойтись по рабочим местам.
- Товарищ подполковник! – соскочил со своего места участковый Федя Губайдуолин. – А у меня тоже есть «классная» история, почему я опоздал на службу. Можно я её расскажу?!
-  Хватит, я сказал! А если тебе так приспичило покаяться, изложи мне её на бумаге в виде рапорта на имя начальника РУВД.
- Не! На бумага я не могу, – тяжело вздохнул Федя, как-то сразу позабыв имеющий статус государственного и, к слову сказать, широко распространенный на территории Российской Федерации русский язык. – Я татарин, и с ваша русска языка у меня шибко худо.
На этом совещание «по борьбе с дисциплиной» было закончено. 


Когда я вхожу в свой кабинет, сидящий в нём Егор напоминает слегка подтаявшую кучу мороженого, наверное, потому, что, приложив к голове, пустую трёхлитровую банку, пытается остудить мозги, чрезмерно разогретые накануне алкоголем.
- Доброе утро, – выдавливает из себя Егор при моём появлении.
- По тебе этого не скажешь, надеюсь, головная боль у тебя настоящая?
- Ты даже не представить себе не можешь, какая настоящая! - морщится мой приятель.
- Тогда чего ты так напиваешься перед работой?! В конце концов, ты ведь не лётчик-камикадзе!
- Вчера был день рождения моей третьей дочери.
- И что?
- Ну, понимаешь, я так не хотел её рождения, а когда она родилась, оказалось, что я её безумно люблю. Вот теперь каждый раз в её день рождения я напиваюсь, чтобы хоть как-то заглушить терзающие меня угрызения совести.
 - Что и говорить, веселенький у девочки день рождения. Остаётся надеяться, что она тебя за это не возненавидит.
- И что мне делать?
- Ну не знаю, попробуй в день рождения девочки сходить с ней в парк, кафе-мороженое, поводи хороводы и спой «Каравай» с друзьями своей дочурки и с их родителями, такими же счастливыми, как ты.
- А как же угрызения совести?
- Ну если так уж обязательно в день рождения твоей девочки  напиваться до беспамятства, я могу делать это за тебя, – пожимаю я плечами.
- Спасибо! Ты настоящий друг!
- Что поделать, стараюсь!
- Михалыч! А может - ну её на фиг эту работу, поедем, попьём пивка? А то жизнь совсем не мила.
-  Попьём! Обязательно попьём! Только сначала в морг съездим, узнаем результаты вскрытия таксиста, которого нашли «с двинутыми копытами» возле дома культуры «Электрометаллургов».
- Вот не поверишь! Морг, это именно то место, в котором бы я хотел оказаться сейчас меньше всего, – вздыхает Егор, поднимаясь со своего места.

 
В морге обстановка как обычно - спокойная и чинная. Собственно говоря, а что тут удивительного? Морг - не дискотека, здесь по-другому быть не может. Где-то внутри помещения, не нарушая общей царящей гармонии умиротворения, Валера Крюков не очень нежным сопрано  напевает арию Роситы из «Севильского цирюльника », причём на итальянском языке. Не Монсеррат  Кабалье , конечно, но, в принципе, при отсутствии музыкального слуха терпеть можно. А что поделать, не обретя себя на оперной сцене в качестве солиста, Валера нашёл своё второе призвание в качестве санитара морга, и поэтому, когда он зашивает очередной распотрошенный судебными экспертами труп, он всегда распивает что-нибудь из классического оперного репертуара. Несмотря на то, что ему приходится иметь дело с покойниками, тяга к прекрасному у Валеры не пропала. Немного портит общее состояние гармонии пролетевшая мимо стая здоровенных зелёных мух, но в этом тоже нет ничего необычного. Здесь они живут, здесь их родина. И хотя здешние зелёные мухи не досаждают Егору и даже, брезгуя исходящим от него запахом перегара, облетают его стороной, всё равно ароматы, царящие в здешнем предбаннике вечного кладбищенского покоя, на моего напарника производят тягостное впечатление. Учитывая его болезненное состояние, это и неудивительно.  Зеленея лицом, он меня умоляет:
- Может быть, я тебя на улице подожду?
- Подожди. Я вообще не пойму, за каким чёртом ты за мной потащился?   
Нехорошо на меня посмотрев, Егор аккуратно развернулся и, покачиваясь из стороны в сторону, как заводной Коломбо, стараясь не расплескать содержимое своего желудка, плотным комком, подкатившее к горлу, то есть к выходу из организма, он осторожно побрёл в сторону выхода из морга.
- Егор! - окликаю  я  своего напарника.
- Чего?
- Береги себя!
- Сука ты, Савранский!
- Стараюсь! - самодовольно произношу я.


- Всё-таки, Егор - умный человек, - подходя ко мне, произносит судебный медик Женя Котов.
- С чего ты взял?
- Потому что он тебя насквозь видит. 
- Ой-ой-ой! У вас что, вчера в морге КВН был?
- А при чём здесь КВН?
- Да что-то достали вы меня сегодня, потешные потрошители трупов, своим остаточным юмором. Кстати, ты не знаешь, кто вскрывал таксиста?
- Иванов.
- Вот чёрт! - плююсь. - Я ведь его утром видел.
- Не расстраивайся, мы работали в одной секции, так что я знаю результаты вскрытия.
- Ну?
- Инфаркт.
- И всё?!
- Я тебя понимаю, - кивает  эксперт.
- Ты о чём?
- О том, чему я сам удивляюсь: люди иногда умирают без посторонней помощи.
- Женя!
- Чего?
- Ты дурак или у вас вчера всё-таки был  КВН?
 

В «погребке», где мы ни один десяток лет по обыкновению поправляем «внезапно» пошатнувшееся здоровье, нас встречает знакомый запах несвежей рвоты, мочи из туалета и пищи, которую нормальные люди не станут есть даже в самый страшный голод. В городе миллион различных кафе, где можно посидеть и выпить бокал холодного пива. Но нет, как коты, ещё котятами приученные к ящику с песком, мы снова и снова возвращаемся в «погребок». Здесь нас помнят ещё молодыми и бесшабашными, охочими до всяких приключений, в том числе и драк, из которых мы традиционно выходили победителями. Может быть, поэтому здесь нам всегда гарантировано свежее и неразбавленное пиво. А если у нас всё плохо, то весь сервисный комплект, включая вонь из туалета, мы можем получить и в кредит. 
- Мне кажется, что унитаз  помнит меня ещё младшим лейтенантом, - говорю я, Егору выходя из туалета.
- Ага! И столько же его не смывали?- согласно кивает Егор, отхлебывая пиво из большой пол-литровой кружки.
И всё же мы любим здесь бывать и, к слову сказать, ни мы одни. Молодёжь сюда не заглядывает, а завсегдатаи - люди, давно состоявшиеся, - почти все между собой знакомы. Сюда они приходят пообщаться, окунуться в атмосферу своей молодости, обсудить результаты футбольных матчей или просто подумать под музыку «диско», хрипящую из динамиков старого катушечного магнитофона «Маяк- 203», стоящего на стойке возле бармена. Всё это рождает неповторимую демократическую атмосферу. В ней все равны независимо от социального статуса, обретенного за дверями этого странного заведения.
 - Савранский! Сука ты этакая! Ты ещё жив! Значит, я опять зря выбросил деньги на киллера?!  - полушутливо приветствует меня знакомый банкир, чья охрана сейчас бесполезно и очень нервно нарезает круги вокруг забегаловки. Когда-то,  много лет назад, когда банкир ещё не был банкиром, а был простым ларёчником, познающим на практике таинства банковского дела, паразитируя на скупке золота и спекуляции иностранной валютой, я пожалел его и его малолетнего ребёнка, и не стал его «сажать» за скупку краденого.  Я поступил проще, просто набил ему рожу и, кажется, выбил зуб или два. Но ларечник не затаил на меня обиду, а из нашей встречи сделал должные выводы, типа: «Dura lex,sed lex », -  и стал тем, кем стал - банкиром и очень влиятельным человеком.
На манер американского ковбоя выхватив воображаемый пистолет, я несколько раз указательным пальцем правой руки тыкаю в сторону банкира:
- А это ты, старый, дырявый инкассаторский мешок! Значит, не зря я проскакал на своём скакуне три с половиной километра, потому что теперь  я точно знаю, кто сегодня заплатит за всё! - говорю я, как шериф из американского вестерна, и добавляю. - Я имею в виду,  выпитое мною пиво.
- Да не вопрос! - отмахивается банкир. - Кстати, ты ещё не собрался на пенсию?
- А что? Хочет предложить мне попробовать себя в качестве твоей пушистой, но крайне злобной ручной собачки? Если не секрет, что случилось с твоим прежним начальником службы безопасности? Ты, прожженная акула бизнеса, случайно его проглотил за то, что он негромко тявкал?
- Да что с ним может случиться? Стабильно толстеет, вот машину себе новую купил, потому что в старую уже не влезает.  Да к тому же ты и не пойдёшь начальником безопасности. 
- Не пойму, - мотаю я головой. - Тогда что ты можешь мне предложить?
- Я тут новый бизнес начинаю. Так, ничего серьёзного что-то вроде хобби. Решил снять сериал про ментов, хотел пригласить тебя в качестве консультанта.
- Надеюсь, ты хочешь это сделать, чтобы завоевать мою симпатию, в благодарность за то, что я выбив тебе пару зубов, тем самым указав  правильный путь в жизни. Но как бы там ни было, для того чтобы стать консультантом в твоём будущем киношедевре  мне не надо увольняется на пенсию.
- Давай созвонимся на следующей неделе.
Когда я подхожу к Егору, он говорит:
- Это будет твой первый честно заработанный рубль, если, конечно, не считать твоего ментовского жалования.
- Завидуешь? - спрашиваю я у напарника.
- Есть маленько, - кивает он.
- Да ты не боись, если всё срастется, я и тебя пристрою, - ободряюще говорю я, поднимая со стола пол-литровую кружку и чокаясь ею о край кружки Егора.
Но напиться или даже допить своё пиво мы не успеваем, потому что у Егора в кармане начинает вибрировать сотовый телефон.
- О! Чёрт! – плюётся Егор, взглянув на номер телефона.- Дежурка!
- Это нормально. Но пиво-то мы всё равно допьём, тем более, что банкир за него уже заплатил.


Егор своё пиво допил быстро, а я свою кружку допивать не стал, потому что невозможно пить пиво с удовольствием, когда тебя где-то ждут.
- Я чувствую: нас опять ждут неприятности, - говорю я в трубку, набрав номер телефона начальника СКМ Яровлева.
- Если бы ты не позвонил мне в ближайшие пять минут, они бы тебя точно дождались.
- Это называется профессионализм. Я всегда чую, когда неприятности к моей заднице подбираются слишком близко.
- Даже ближе, чем ты можешь себе представить. Ладно, записывай адрес: Екатеринбургский проспект 47./А квартира 87.
- И что нас там ждёт?
- Неприятности. Застрелилась жена Езавитова.
- Да Вы что!!! А кто такой Езавитов?
- Опер с города.
- Как Вы говорите его фамилия? Езавитов? Что-то я такого не припомню, а, впрочем,  в городе развилось столько бездельников, что всех и не упомнишь. 
- А что, дежурного участкового туда послать нельзя?
- Она застрелилась из табельного оружия своего мужа.
- Вот как!
- Думаю, не надо объяснять, какая сейчас начнётся свистопляска.


Возле дома, где произошло самоубийство, из-за машин высокопоставленных особей в милицейских погонах невозможно протолкнуться. Так что нам с Егором приходится довольно долго покрутиться по двору, прежде чем мне удаётся припарковать машину.
 - От меня не сильно воняет перегаром? - опасливо покосившись на новенькие машины руководителей УВД города, спрашивает Егор.   
- С каких пор это стало тебя беспокоить?
- Ну, так. На всякий случай, - пожимает плечами Егор.
- Если «на всякий случай», это в корне меняет дело! - киваю я. - Отвечаю на твой вопрос: воняет от тебя не больше, чем обычно, но после того, как ты замахнул кружку пива, исходящая от тебя вонь стала намного мягче. По крайней мере, глаза начинают слезиться не сразу.
- Вот именно это я и хотел от тебя услышать.
В коридоре небольшой квартирки набилось столько важного народа, что пройти через их плотные ряды и не поцарапаться о свешивающиеся с погон звёзды просто невозможно.
Начальник СКМ нашего РУВД Яровлев, как и мы с Егором, не будучи любимчиком у городского начальства, стараясь не мозолить никому глаза, стоит в сторонке. В то время, как Семечкин ужом вьётся вокруг начальника ОУР города Паханкина, ловя каждое его слово и стараясь предугадать любое  желание. Не иначе вынашивает тайную мысль стать любимой острицей  в прямой кишке большого начальника? Меня просто подмывает его приободрить, сказав: «В добрый час, дорогой товарищ! Обещаю, мы не будем по тебе скучать! Ну, если только чуть-чуть». Однако я, конечно же, сдерживаюсь и вслух ничего подобного не говорю, потому что помню слова китайского философа Лао Цзы : «Умеющий управлять собой намного сильнее того, кто умеет управлять другими». Но Семечкин этой мудрости не следует, потому что тут же сдаёт меня Паханкину:
- А вот и Савранский! Как всегда прибыл на происшествие последним. Не удивлюсь, если… 
Но Паханкин не проявляет никакого любопытства к тому, чему же не удивится Семечкин,  и подзывает меня к себе:
- Здесь всё понятно, самоубийство, - безапелляционно заявляет начальник ОУР города. - Я поехал к себе, проследи, чтобы материалы собрали, как надо, и позвони мне. Езавитов, поехали!
- Разрешите полюбопытствовать, а куда Вы его повезли? - подал голос, до этого молчавший следователь прокуратуры Миша Смолин. Я слишком хорошо знаю Мишку и могу утверждать: тон, каким он задал вопрос, говорит о том, что он начал терять самообладание.
- Как «куда»? К себе, в УВД города.
- А-а-а! Понятно-понятно, надо успеть проконсультировать своего сотрудника о том, что говорить, а чего не говорить следователю прокуратуры, - кивает Мишка. - Только вот что я Вам скажу: он никуда не поедет.
- Вы что, не понимаете, в каком психологическом состоянии он находится?! - повышает голос на следователя Паханкин. Видимо, он или не знает или забыл: насколько Мишка хороший следователь, на столько же он безбашенный, не признающий никаких авторитетов «отморозок». 
- Прошу прощения?! А что особенного в психологическом состоянии Вашего сотрудника? Признаюсь, мне непонятно, чем состояние милиционера, пусть даже и Вашего подчинённого, отличается от психологического состояния сотен других людей, чьи близкие покончили жизнь самоубийством? Может быть, единственное отличие в том, что как минимум раз в год Ваш сотрудник проходит обследование у психиатра и психологически он должен быть более устойчив к таким ситуациям? Или я не прав? Так что, Савранский, возьмите мужа потерпевшей и отвезите его в райотдел. Я возьму с него объяснение, сразу, как только закончу осмотр места происшествия.
- А в УВД города этого сделать нельзя? - спрашивает Паханкин.
- Можно, - говорит Мишка.
- Тогда в чём дело?
- Не хочу, - пожимает плечами следователь.
Раздосадованный таким оборотом событий Паханкин направляется к двери, но прежде чем хлопнуть ею так, чтобы с косяков посыпалась штукатурка, он, нехорошо прищурившись, «цедит» в мою сторону:
- Савранский, не забудь мне позвонить, когда закончится весь этот балаган! И упаси тебя Бог, если окажется, что что-нибудь будет собрано не так, как надо!   
Ну почему именно я? Неужели этот засранец Мишка других фамилий, кроме моей, не знает? Ладно, как бы там ни было,  надо приступать к делу. Быстренько собрать доказательства того, что здесь имело место банальное самоубийство, и отправляться допивать пиво. Ведь, наверняка, с одной кружки моему напарнику не стало легче. 

- Лёша! – говорю я болтающемуся без дела одному из своих молодых сотрудников, – выполняй распоряжение следователя. Макс, возьми участкового и дуй на поквартирник. Веня, поезжай в УВД города, потрись среди тамошнего народу и разузнай, что за фрукт этот Езавитов. Егор, ты тоже займись делом, найди кого-нибудь из родственников девушки. 
Не успевает осесть пыль после ухода Паханкина, меня окликает Семечкин:
- Савранский! Подойди ко мне. Мне кое-что надо тебе сказать.
 Видимо, он ещё не отошёл от общения с Паханкиным, поэтому я реагирую быстро, чтобы сразу опустить его на землю.
- Мы ведь не на собрании анонимных алкоголиков, чтобы я был обязан выслушивать твои душеизлияния. Так что если тебе приспичило поговорить, заведи себе рыбку.
- Рыбку?
- Да, рыбку. А что? В твоём случае рыбка - прекрасный собеседник. По крайней мере, она будет молчаливо выслушивать твои бредни. А потому что ей некуда деваться! Ведь утопиться она не сможет.
Постепенно квартира пустеет, вслед за Паханкиным потянулись и другие многозвёздные посетители места происшествия. Здесь всё как в детской игре - кто последний, тот и виноват. Вернее, вся ответственность за работу СОГ  на месте происшествия ляжет на того, у кого больше звёзд и выше должность. А нести ответственность никто не любит и не хочет. Одно дело - болтаться на месте происшествия и давать безответственные распоряжение, и совсем другое дело - нести ответственность. Таким образом, минут через пять в квартире остаюсь я, начальник СКМ Яровлев, следователь прокуратуры Мишка Смолин, судебный медик Женька Иванов, дремлющий в углу на кресле эксперт криминалист да пара понятых из числа соседей потерпевшей. Короче, дышать стало легче, но не надолго, до тех пор, пока Женька Иванов не открыл рот:
- Кажется, я нашёл то, что многим не понравиться, - вздыхает он.
Что такое? Я весь напрягся, любая находка судебного медика, если ей не будет дано немедленное и разумное объяснение, может кардинально поменять картину происшествия и превратить её из банального самоубийства в убийство.
- Не томи, рассказывай! Что ты там нашёл? - говорю я медику.
- А ты глаза-то разуй и внимательно оглядись по сторонам, - советует мне Мишка.
Видимо, в этом и кроется причина его раздражения. Он, как и судебный медик, заметил что-то, что не соответствует изложенной мужем потерпевшей версии. Следуя совету следователя, я приступаю к осмотру места происшествия. Труп лежит на полу возле кровати, а на самой кровати имеется большое пятно крови, я, бы сказал, даже очень большое.
- А почему труп на полу? - спрашиваю  у следователя.
- Муж сказал, что когда он услышал выстрел и забежал в комнату, то снял жену с кровати, потому что на полу было легче проводить реанимационные мероприятия до приезда скорой.
- В принципе, это верно. - Подаёт голос медик.
Ладно. Будем искать дальше. Что же не понравилось следователю и медику? Я продолжаю осматриваться и чем дальше, тем больше нахожу разных несоответствий заявленным обстоятельствам происшествия и реальной картине.
Кровать двуспальная, но смята она только с одной стороны, где лежала женщина. Со слов мужа потерпевшей, он дома не ночевал, был на ночных общегородских мероприятиях. Приехав домой, разделся, пистолет положил на тумбочку возле кровати со своей стороны, то есть с противоположной стороны от жены. После чего пошёл в ванну, где и услышал звук выстрела. Забежав в комнату, увидел жену с дыркой в голове, снял с кровати и вызвал скорую. До приезда скорой, так как жена ещё дышала, проводил реанимационные мероприятия.
- А вы когда на место происшествия прибыли? - спрашиваю я у медика.
- Быстро, мы ещё застали врачей скорой помощи. Так получилось, что мы в двух кварталах отсюда были на трупе онкологической старушки, так что сюда  добрались минут через десять после того, как поступил вызов.
Надо сказать, что у трупа была ещё одна не маловажная особенность: была загипсована правая нога, причём довольно высоко, намного выше колена, а костыли стояли у стены, примерно в метре от кровати. Кровать со стороны мужа была не смята. Другими словами, когда он, вернувшись с работы, разделся и пошёл в ванну, она встала с кровати, взяла костыли, обошла кровать, взяла пистолет, вернулась на своё место, поставила костыли к стене, легла на кровать и только потом застрелилась. Что-то уж больно сложно для самоубийцы. Хотя логика поведения самоубийц всегда непредсказуема.
В раздумье я обхожу квартиру, без цели заглядывая в разные углы. В унитазе нахожу несколько окурков, плавающих в сливе, как будто туда кто-то вытряхнул пепельницу. Причём вытряхнул недавно, потому что если бы  окурки выбросили давно, фильтры бы намокли, и  они бы не плавали, а потоком воды смылись в канализацию. Среди прочих окурков моё внимание привлекает один, со следами губной помады. Вынув из кармана пинцет, вылавливаю окурок из унитаза и внимательно его осматриваю. Тоненькая сигарета «Виржиния Слим». Вернувшись в комнату,  провожу пальцем по губам покойницы - палец чист, на губах нет следов губной помады. Также в комнате я не нахожу пачки с сигаретами, нет её и в другой комнате, и на кухне, и в мусорном ведре тоже нет. Сам по себе этот факт ни о чём не говорит. Может быть, к покойной накануне приходили подруги, и кто-то из них курил, а пепельницу муж вытряхнул утром, когда пришёл с работы.
- А где пистолет?
Мишка протягивает мне пакет, в котором лежит табельный пистолет Макарова.
- Можешь его брать в руки, эксперт его уже обработал.
- Отпечатки пальцев?
- Смазанные и не чёткие, сомневаюсь, что можно их будет идентифицировать, - подаёт голос, дремлющий в углу эксперт.
Внимательно осмотрев пистолет, я не нахожу того, что можно найти на любом оружие, из которого совершено самоубийство, при условии что добровольно решивший расстаться с жизнью человек стрелял в себя в упор. А именно я не нашёл обязательных в таких случаях крохотных капелек крови вокруг ствола. 
Осмотрев стену в том месте, где должна была быть голова женщины в момент самоубийства, я не нашёл ещё одного обязательного элемента: веера брызг крови на стене. Зато на подушке увидел следы пороховых газов по контуру головы, которых  как раз не может быть в таком количестве при стрельбе в упор. Да и осадочное кольцо, оставляемое стволом пистолета на теле самоубийцы при стрельбе в упор не ярко выражено. Много вопросов, слишком много... Почесав затылок, прошу у медика резиновые перчатки и провожу пальцем по краю пятна  на постели. Кровь размазалась, но остался чёткий след свернувшейся крови по контуру пятна. На мой взгляд, толщена слоя свернувшейся крови должна быть намного тоньше.
- Да верно, - кивает головой медик. - Я тоже обратил на это внимание, к нашему приезду кровь уже начала сворачиваться.
- Постой, ты ведь сказал, что вы застали здесь скорую помощь. Она что, добиралась сюда целую вечность?
- Нет,-  пожимает плечами Женька. - По их словам, не более десяти минут. 
- Тогда как кровь могла свернуться? Это должно было произойти не раньше, чем через 25-30 минут?
- Хорошо, что ты знаком с основами гематологии , - кивает  Женька. - И что из этого следует?
- А из этого следует, что муж покойной после самоубийства жены, не очень-то спешил вызвать скорую помощь.
- Что-нибудь ещё заметил? - продолжает любопытствовать Женька.
- Слишком большое пятно крови на кровати по сравнению с пятном крови на полу, где лежит труп. У человека примерно четыре-пять литров крови, на кровать вытек примерно литр. И вот ещё что. Если труп переносили с кровати на пол сразу после самоубийства, из раны на кровать должна была капать кровь. А капель нет, есть только полоски на простыне от окровавленных кончиков волос, идущие от пятна крови к краю кровати.
Я не надолго задумался.
- Продолжай, - заинтересовано произнёс Яровлев.
- Если позволите, то продолжу я, - подаёт голос Женька. - Но мне нужна помощь, давайте положим труп на  кровать.
Я, Женька и Яровлев осторожно укладываем труп, стараясь максимально положить его так, как он, по нашему предположению, мог, лежать до того, как оказался на полу. Мы увлеклись, и я пропустил тот момент, когда загипсованная нога трупа поехала и ударила меня по колену.
- Сука! - тихо ругаюсь я.
- Ты умеешь быть милым с женщинами, - улыбается Женька.
- Заткнись! Надеюсь, твои эксперименты этого стоят, - огрызаюсь я.   
- Я тоже на это надеюсь.
Женька лезет в свой чемоданчик и достает оттуда тонкую, длинную пластиковую палочку, которую аккуратно вставляет в дырку на правом виске трупа. Получается, что траектория полёта пули идёт не снизу вверх и не перпендикулярно виску, а немного сверху и сзади, это весьма необычно, а если быть точным, то никто так не стреляется. Чтобы проверить Женькину  догадку, мы вкладываем пистолет в руку покойнице и стараюсь поднести её к торчащей из раны палочки. Однако у меня не хрена не получается, рука не может изогнуться так, чтобы ствол пистолета встал параллельно торчащей из раны палочке.
- Что и требовалось доказать, - самодовольно говорит Женька. - А вот ещё одна деталь. Савранский, посмотри у девушки средний палец левой руки.
Я поднимаю её левую руку.
- Чёрт возьми! Да ведь она левша!
Этот вывод я делаю по наличию шишки от авторучки на пальце, а ведь в истории криминалистики известно всего несколько случаев, когда самоубийцы пользовались непривычной для себя рукой, но этому всегда находилось логическое объяснение. В данном случае я его не вижу.
- Всё это хорошо. К тому же меня чертовски радует, что вы такие сообразительные. Теперь мы знаем, что это убийство, а не самоубийство, - вздыхает Яровлев. - Только вот как мы это будем доказывать?
Да уж! Надеяться на сотрудничество мужа потерпевшей не приходится. Если бы он хотел отчистить свою совесть, он бы не стал придумывать для нас историю с самоубийством своей жены. 
- Хороший вопрос, - соглашаюсь я. - Надо будет над ним подумать.
- Только у меня к тебе одна просьба. Постарайся думать над этим побыстрее, а то не успеем оглянуться, как оба окажемся на пенсии. Ладно, держи меня в курсе, я в отдел.
Иногда очень трудно быть начальником и оставаться при этом порядочным человеком. Уйди Яровлев на пять минут раньше, он бы не оказался посвящённым в версию совершенного преступления, и вся бы ответственность лежала на мне. Но он остался, и теперь он знает, что в совершенном убийстве мы подозреваем мужа потерпевшей. Следовательно, выпускать подозреваемого из отдела, пока мы не соберём достаточных доказательств его вины, нельзя, а прессинг со стороны города будет нарастать с каждой минутой. Сказать «городу», что мы подозреваем их сотрудника в убийстве нельзя, это может повредить делу.  Яровлев  это знает, потому что сам был неплохим сыщиком, и ему придётся изворачиваться и врать в призрачной надежде на то, что я не подведу и найду достаточно доказательств для изобличения мужа потерпевшей в совершенном преступлении. Что и говорить, его положению не позавидуешь. 
- Удачи Вам, - вздыхаю я.
- Ничего! Я по жизни победитель! Как-нибудь выкручусь.


Как это часто бывает, выручил всех непревзойденный мастер поквартирного обхода Макс. Будучи от природы энергичным и неленивым человеком, он лучше других выполняет эту, на первый взгляд, рутинную, но в действительности исключительно важную работу. Разговаривая с людьми,  почти всегда находит ту информацию, которая ложится в основу выбираемой нами версии в расследовании преступления. Появившись откуда-то из параллельного мира, Макс широко улыбается, а это значит, что он отыскал что-то весьма важное.
- Не терзай кота за что попало, рассказывай, что нашёл? - говорю я.
- Старушка из соседнего подъезда утром во дворе кормила голубей. Она обратила внимание на то, что к подъезду, где находится квартира 87, подъехала большая красная машина иностранного производства (в марках она не разбирается). За рулём сидела длинноволосая, крепко загорелая блондинка, из машины вышел Езавитов и направился в подъезд. Блондинка осталась в машине, сидела за рулём и курила.
- А почему старушка обратила внимание на машину? - спрашивает Женька.
- Заткнись!  - шипим мы на него с Мишкой.
- А, кстати, почему старушка обратила внимание на машину? - спрашиваю я у Макса.
- Машина распугала голубей, которых она кормила.
- Дальше.
- Блондинка некоторое время сидела, курила. Потом ей кто-то позвонил на сотовый, она поговорила, очень разволновалась и побежала в подъезд.   
- А почему старушка решила,  что блондинка разволновалась? Слышала, о чём блондинка разговаривала по телефону?
- Нет, не слышала, но блондинка убежала в подъезд, не закрыв машину. Из подъезда она выбежала минут через десять, была ещё более взволнована, потому что, разворачивая машину, врезалась в столбик и разбила задний бампер.  Вот.
Макс протягивает нам зажатый в ладонь маленький кусочек красного пластика:
- Там ещё несколько кусочков осталось, можно их изъять.
- Обязательно изымем, - говорит  Мишка. – Ты, Макс, молодец. Теперь у нас есть свидетель, осталось узнать кто она.
- Узнаем, - уверенно киваю я головой, хотя полной уверенности  в том, что мы быстро установим женщину, у меня пока нет. Но я ошибся, видимо, удача сегодня с нами играет в одной команде. Пока я размышляю, где нам искать эту женщину, в кармане у меня начинает судорожно подёргиваться сотовый, звонит Веня:
- М-м-михалыч! Я тут п-п-п-пошушукался кое с кем, оказывается ни такой уж Езавитов к-к-кристально безоблачный человек и у него не-не-не много  фанатов в коллективе.  Кстати, знаешь, какая у него к-к-к-кличка?
- Судя по тому, сколько здесь было звездатого народу, и если немного изменить его фамилию получится «Задолизов», но давай ближе к делу, что ты узнал про его любовницу?
- От тебя ничего не скроешь, - вздыхает Веня. - Лю-лю-любовница у него - хозяйка с-с-с-солярия на юго-западе , на-на-называется этот бардель «Лето круглый год», фа-фа-фамилия у неё Пташкина, ездит на-на-на большой красной «тайоте-камри».
- Ладно, потихоньку линяй оттуда, пока тамошнее руководство не пронюхало, что ты собираешь компру на их сотрудника.
Отключив телефон, я зову Егора.
- Ты же сам его куда-то отправил, - говорит Женька.
- Ты что, действительно поверил, что он куда-нибудь пошёл? Егор!
- Ну, чего тебе, беспокойный человек? - раздаётся голос моего напарника, из соседней комнаты.
- Ты родственников девушки нашёл?
- Как раз собирался этим заняться.
Я захожу в соседнюю комнату. Егор, сняв ботинки  и развесив свои вонючие носки на спинке стула, растянулся на диване. Любой глядя на него поймет - человек устал.
- Хватит спать, поехали.
- Слушай, Савранский, я вот что подумал. А, может быть, муж сам привалил жену? - вставая с дивана, говорит Егор.
- Тебе что, страшный сон приснился?
- Нет, пока я лежал на диване, слушал, о чём вы разговаривали в соседней комнате.
- И тебе показалось, что мы рассуждаем логично?
- Точно!
Оставив Макса помогать Мишке, мы с Егором отправляемся на Юго-запад искать любовницу Езавитов. По дороге я ввожу Егора в курс дела, он слушает меня, кивает головой, но по-моему он всё ещё медленно соображает. По всему  видать, его здорово грызёт совесть в день рождения дочери. Я почти уверен, если бы я выпил столько, сколько накануне выпил Егор, меня бы давно посетил летальный исход.


Заведение мадам Пташкиной мы находим довольно быстро, возле входа стоит красная «тайота-камри» с разбитым задним бампером. Это придаёт  уверенности в том, что мы на правильном пути.  На дверях заведения с названием «Лето круглый год», сюда люди за свои деньги ходят хапнуть здоровья… По-моему, как-то непонятно сказал. Короче на дверях солярия висит объявление, которое мы с Егором читаем с большим удовольствием: «Уважаемые посетители! Убедительная просьба в солярии не мастурбировать! Тех, кто будет застигнут, за этим неблаговидным занятием штрафовать не будем. Будем снимать их на видео, а отснятые ролики будем  размещать в интернете.  С уважением, администрация»!
- И что ты об этом думаешь? – кивая в сторону объявления, спрашивает меня  Егор.
- Думаю, что и богатеньким посетителям солярия, не зависимо от их социального статуса, ничто человеческое не чуждо,  - пожимаю я плечами. - Пошли.
Холл солярия обклеен веселенькими детскими обоями с розовыми, синенькими и оранжевыми птичками с дурацкими хохолками. Очень интересно, что за заведение было здесь до солярия? Надеюсь, это был бордель или, на худой конец, приёмная  детского  проктолога.
Девушка весьма сомнительного возраста со следами искусственного загара и макияжем стареющей портовой проститутки при нашем появлении приподнимается из-за стойки администратора и спрашивает:
- Чем могу служить, господа?
- Одну минуточку, – останавливает её Егор и, обернувшись ко мне, спрашивает. - У них, правда, птички на обоях нарисованы или это у меня в голове летают те птички, которые в моей башке появились, после того как моя жена треснула меня головой по сковородке за то, что я напился на дне рождении своей дочери?
 - Сковородкой по голове, – поправляю я Егора.
- А какая разница? «Сковородкой по голове» или «головой по сковородке», от перестановки мест слагаемых сумма не меняется, и шишка на башке меньше не становиться. Так что насчёт птичек?
- Успокойся, они нарисованы.
- Ну и слава Богу. – Егор поворачивается к девушке и спрашивает.- Так что Вы там говорили насчёт господ?
- Я спросила «что вам угодно, господа»?
Егор оглядывается по сторонам и спрашивает у администратора:
- Девушка? А Вы с кем сейчас разговариваете?
- С нами! Балбес! – толкаю я в бок Егора. – Это она к нам так обращается. Видать, здорово тебя жена треснула головой по сковороде.
- Сковородкой по голове, – поправляет меня Егор.
- Да какая разница! Сам же сказал, от перестановке мест слагаемых сумма не меняется, так что ты всё равно балбес.
- Так что вам угодно?
- Желаем повидаться с госпожой Пташкиной, - говорю я.
- Вам назначено?
- Вряд ли, - отрицательно качаю я головой. - Больше того, я уверен она не будет нам рада.
- Тогда извините, госпожа Пташкина вряд ли вас примет.
- Это разобьёт нам сердце.  Вы нам скажите, где её кабинет, мы сами у неё спросим, вдруг она передумает. 
- Господа, покиньте заведение, иначе я буду вынуждена вызвать охрану.
- Девушка, вы не правильно нас поняли. Мы не бандиты, мы просто так выглядим, а на самом деле мы эти, как его… - Егор пощёлкивает пальцами, вспоминая нужное слово. - А! Вспомнил! На самом деле мы эти,  респектабельные сыщики.
- Кто-кто?
- Да из милиции мы, яти его мать! - возмущаясь непонятливостью девушки, говорит Егор. 
Последняя фраза Егора «мы из милиции, яти его мать» произвела магическое действие, и девушка объяснила нам, как найти кабинет госпожи Пташкиной.
Вместе с Егором  поднимаемся на второй этаж, навстречу нам идёт хорошо загорелая девушка с полотенцем на плече, одетая топ-лес. Для тех, кто не знает, объясню топ-лес - это такая имитация купального костюма,  где вместо плавок в районе лобка у девушки висит пара верёвочек, обозначающих место, где у нормальных людей обычно болтаются семейные трусы, а лифчика вообще нет.
Увиденное даже на затуманенный алкоголем мозг Егора производит неизгладимое впечатление. Не находя нужных, да что там нужных, не находя вообще никаких слов, Егор, открыв рот, и тычет в девушку указательным пальцем.   
- Да что с Вами такое? Вы что, никогда голой женщины не видели? - проходя мимо нас, спрашивает девушка.
- Ни в этом дело, просто мой друг страдает редкой формой нарколепсии .
- И в чём это выражается?
- Стоит ему увидеть женщину без одежды, он сразу теряет сознание. Вот взять, например, Вас.
- И как он себя чувствуете во время приступа?
- Думаю, ему снятся чудесные и неповторимые эротические сны.
- Ты это видел? - спрашивает Егор, когда девушка уходит.
- Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему мастурбирование в солярии - большая проблема для здешнего заведения? - спрашиваю я у своего напарника.
- Я бы даже сказал - грандиозная! - кивает  Егор. 


В кабинете гражданки Пташкиной накурено так, что можно вешать топор.
- Фу! - говорю я, разгоняя ладонью проплывающие мимо меня сизые облака. - Волнуетесь?
- А чего мне волноваться? - пожимает плечами Пташкина.
- Действительно, чего Вам волноваться.
Достав из кармана пинцет, я подхожу к её столу и из пепельницы беру окурок сигареты со следами помады. -  Что и следовало доказать, сигарета «Виржиния Слим», точно токая же, как мы нашли на месте преступления.
- У вас очень плоское чувство юмора, - нервно улыбаясь, говорит хозяйка солярия.
- Ну, какое есть, тем и гордимся. Давайте сразу перейдём к делу. При одних и тех же исходных данных есть два варианта развития событий. Итак, что мы имеем: обломки бампера вашей машины возле дома 47/А по Екатеринбургскому проспекту - это раз. Свидетель, который видел, как незадолго до убийства Вы вместе с Езавитовым на Вашей машине подъехали к его дому - это два. Ваши отпечатки пальцев в квартире  - это три. И окурок, точно такой же сигареты, который я нашёл в унитазе в квартире, где было совершено убийство - это четыре. Исходя из вышеизложенного, как я уже говорил, есть  два варианта развития событий. Либо Вы - случайный свидетель, не знавший о готовящемся преступлении, либо соучастник совершенного убийства. На всякий случай замечу, что первый вариант намного предпочтительнее второго.
- Мне надо посоветоваться с моим адвокатом?
- Если Вам обязательно кому-то надо заплатить деньги за то, что я Вам посоветовал бесплатно, оплатите нашу с напарником пьянку. А то видите, как его колбасит с похмелья. 
Почесав темя своей крашеной головы, гражданка Пташкина согласилась с моими разумными доводами: статус свидетеля значительно привлекательнее, чем статус соучастника преступления. И поэтому она решила  дать показания на своего бывшего любовника.
- Вот и хорошо! - киваю я. - Поедемте в отдел, уверяю Вас, следователь с удовольствием запишет Ваши показания. 
Когда мы выходим из кабинета, навстречу попадается та же девушка, которая давеча лишила Егора душевного равновесия. Видимо, она возвращается из душа, потому что у неё мокрые волосы и она сменила верёвочки, означающие трусы, с синих на красные. Егор поднимает руку, заметив девушку, тычет в неё указательным пальцем и произносит что-то очень невнятное, типа:
- А! А! А! А!
Такое поведение свойственно обезьянам в зоопарке, когда к их клетке подходят посетители с бутылкой пива или мороженым в руках, что лишний раз доказывает жизнеспособность теории сэра Дарвина, взявшего на себя смелость утверждать,  что все мы произошли от обезьян. 
- Мадам! Вы поставили своей целью моего страдающего слабоумием друга лишить остатков его пропитого мозга? Кстати! - обращаюсь я к Пташкиной. - У Вас не будет льготного абонемента на посещения солярия для моего друга?
- Вы знаете, нам и без вашего товарища здесь проблем хватает, лучше я вам оплачу пьянку, чтобы ненадолго вернуть Вашему товарищу, если не трудоспособность, то хотя бы радость жизни.
- Приемлемо, - соглашается Егор.


В отделе, передав Пташкину на допрос следователю, мы с Егором направляемся в мой кабинет, где Лёха отпаивает чаем «подлинно» убивающегося Езавитова. Признаться, он  мне противен, поэтому я прошу своего напарника:
- Егор, займись товарищем, здесь, как никогда, нужны твои тонкие психологические способности,  а то ты и так весь день «шлангуешь».
- Поставь кружку на стол, - просит Егор Езавитова.
После того, как задержанный выполняет просьбу моего напарника, Егор применяет к нему свой самый сильный психологический приём. Бьёт его кулаком под дых и спрашивает:
- Ну что, сука! Правду говорить будешь? Твоя подружка уже даёт показания!
- Какая подружка?
- Пташкина!
Подумав пару секунд, Езавитов выдвигает новую версию преступления:
- Это она застрелила мою жену, из ревности.
Егор снова бьёт его под дых:
- Неправильный ответ. Свидетели видели, как она входила в квартиру уже после выстрела, - беззастенчиво лжёт Егор.
- Тогда это была самооборона.
Егор снова бьёт его под дых.
- Опять неверный ответ, чем могла тебе угрожать спящая женщина с гипсом на ноге, которая по квартире перемещалась на костылях?
Я присаживаюсь рядом с ним на корточки:
- Ты ведь в наших делах человек искушенный и понимаешь, что баллистическая экспертиза докажет, под каким углом и с какого расстояния был сделан выстрел в голову.
- Я ненормальный! Психически больной!
- Ну это-то как раз и не вызывает  никаких сомнений, - соглашаюсь я. - Только ты это оставь для врачей, которые будут давать заключение о твоей вменяемости. А мой тебе совет - попроси ручку и листок бумаги и напиши заявление на имя прокурора района, ведь действие статьи 61-й  ещё никто не отменял. 
- А поможет?
- А я откуда  знаю?
- Ладно, давайте бумагу, - вставая с пола и отряхиваясь, говорит Езавитов.
- Только ты сначала рапорт напиши с просьбой уволить тебя из органов внутренних дел и отдай мне своё удостоверение.
- Уволив меня задним числом, хотите избежать пятна на светлом мундире органов внутренних дел? Так ведь это не поможет, я её из табельного оружия завалил. 
- Это не моя забота, пусть твоё начальство выкручивается.


Забрав у  Езавитова рапорт и удостоверение, я иду к Яровлеву. 
- Что сейчас начнётся! - чешет он затылок.- Ты вот чего, Володя, забирай Егора и дуйте отсюда, а то точно попадёте под раздачу. Я уж как-нибудь сам тут выкручусь.
Оставив Езавитова на попечение пацанов, мы с Егором, выполняя распоряжение начальника СКМ, линяем.
Выйдя на улицу,  спрашиваю у напарника:
- Тебя домой отвезти?
- Нет, пойдем, пивка попьём.
- А как же сковородка жены?
- Я её не боюсь, в конце концов, я ведь мужик!
- С чего такая отвага?  Твои в сад, что ли  уехали?
- Ага, только завтра вечером вернуться, - кивает Егор.
- Тогда в пивнушку! - приобняв напарника за плечо, говорю я.
- Только завтра ни-ни, ни одной капли! Обещай, что завтра мы твёрдо встаём на путь исправления.
- А как же!  Ни грамма в рот!


1 ЗЧМТ - Закрытая Черепно-Мозговая Травма.
2 ТОВАРКА товарки (разг. устар.).  - Женское к товарищ.
3 СОПРАНО - Наиболее высокий женский голос
4 «Севильский цирюльник» – опера итальянского композитора Джоаккино Россини (1792-1868).
5 КАБАЛЬЕ (Caballe) Монтсеррат (р. 1933), испанская певица (сопрано). Выступает во многих театрах мира. Прославилась в партии Нормы («Норма» Беллини). Мастер бельканто.
6 Dura lex,sed lex  ( латынь) – Суров  закон, но это  закон.
7 ОСТРИЦА - червь класса нематод, паразитирующий в кишечнике человека. Вызывает энтеробиоз. Длина самки 9-12 мм, самца 2-5 мм.
8 ЛАО-ЦЗЫ -  легендарный древнекитайский мыслитель (3; 4 век до нашей эры), основоположник религиозно-философского направления даосизма.
9 СОГ - Следственно-Оперативная Группа.
10ГЕМАТОЛОГИЯ (от гемо ... и ...логия), раздел медицины, изучающий строение и функции системы крови (самой крови, органов кроветворения и кроверазрушения), причины и механизмы развития болезней крови и разрабатывающий методы их распознавания, лечения и профилактики.
11 Юго-запад - название района города.
12 НАРКОЛЕПСИЯ (от греч . narke - оцепенение и lepsis - приступ), внезапные непродолжительные (до получаса) приступы сна, которые возникают неодолимо в разной обстановке при некоторых заболеваниях головного мозга.
13 Статья 61-я - Статья 61. Уголовного кодекса Российской федерации, вступивший в силу 14 июня 1996 года. «Обстоятельства, смягчающие наказание». Савранский говорит о пункте И) «явка с повинной, активное способствование раскрытию преступления….»