Игра на одной струне

       Здесь камни похожи на мыло,
       А сталь похожа на жесть,
       И слабость, как сила,
       И правда, как лесть.
       И не ясно, где мешок, а где шило,
       И не ясно, где обида, а где месть.
       И мне не нравится то, что здесь было,
       И мне не нравится то, что здесь есть.
       Виктор Цой. Группа "Кино". "Нам с тобой"
 
       
Пролог
       Кто ты: друг или враг? Кто ты: человек или чудовище? Кто ты? Ответь!..
       О человеке очень много чего могут сказать вещи, которые его окружают и люди, с которыми он общается. О человеке много говорят его увлечения, его интересы, образ жизни. Не слушайте никого – это опасно. Можно стать жертвой ложных умозаключений. Наблюдайте – это даст вам массу информации – объективной. И старайтесь не делиться своими наблюдениями с другими. Этим вы поможете человеку составить свою точку зрения. И ещё, что тоже крайне важно – у каждого есть свой объективный взгляд на мир, поэтому не пытайтесь определять своё мнение как единственно верное, будьте деликатны.
       Сейчас я расскажу вам небольшую историю о людях, совершенно разных по характеру и другим определениям. А вы подумайте – может быть, в жизни вы встречались с такими. Надеюсь помочь вам лучше понять их.
 
Часть 1
       Два часа дня.
       Алина Ростовцева усердно занимается на скрипке. Довольно долго по обывательским понятиям.
       – Алина. Тебе ещё не надоело?
       Внезапный вопрос подруги заставил девушку прекратить игру.
       – Нет, – ответила она с блаженной улыбкой. Ленивый взгляд подруги ничуть не смутил Алину.
       – Всё. Хватит, – властно сказала Смирнова, пытаясь отобрать скрипку.
       – Нет. Вероника, нет. Ну, пожалуйста! Ну, ещё полчасика! – капризно мямлила девушка, оказывая серьёзное сопротивление более сильной и крепкой по телосложению подруге.
       Смирнова отступилась, поняв бессмысленность своих действий, и решила зайти с другой стороны. Пришлось прибегнуть к крайней мере – методу убеждения.
       – Алина, ну, так же нельзя, – спокойно начала она. – Неужели ты не понимаешь? Ты просто даром тратишь время, – постепенно в её голосе проявлялись нотки поучительного тона. – Да, именно так, ты даром тратишь время. Пойди лучше прогуляйся, – очаровательная улыбка Вероники заставляла Алину не перебивать. – Ларичева вон … – Смирнова демонстративно прошлась по комнате, – … целыми днями на улице зависает…. Болотову совершенно наплевать на тебя. Он лучше вон свою Олечку, которая и скрипку в руках держать не умеет… – девушка обречённо вздохнула и добавила, – самовлюблённую эгоистку, каких мало…
       – Вероника! – раздражённо начала Ростовцева. – Как ты можешь такое говорить об Ольге? Она – моя подруга и очень талантливая исполнительница! – Алина опустила голову. Ей тяжело давались подобные речи. Неуверенность в убеждениях всегда подводила её. Разумеется, это никак не могло ускользнуть от цепкого взгляда Вероники. – Ты не можешь обвинять её из-за дяди! – неуверенность сменилась страхом. Алина очень боялась поссориться с девушкой, которую считала за сестру. После того, как Ростовцева осталась сиротой, Смирнова стала для неё самым близким и родным человеком. Взрывная по характеру, Вероника могла обидеться из-за пустяка. Но не в этот раз.
       – Ладно. Извини… – и она спокойно вышла в другую комнату.
       Этот жест Ростовцева расценила как обиду, и, чтобы как-то загладить свою вину, решила последовать дружескому совету.
       – Вероника. Я пойду, прогуляюсь.
       – Давно бы так, – улыбка озарила лицо Смирновой.
       – Ник, ты правда на меня не обиделась? – Алина опасливо заглянула в глаза подруге.
       – А разве у меня есть повод?
       И Ростовцева со спокойной душой пошла на свежий воздух...
       Вероника Смирнова и Алина Ростовцева дружили вот уже шестнадцать лет, с того самого дня, как Алина осталась без родителей и поселилась в квартире собственной бабушки. Вероника со своими родителями жила в квартире напротив. Вот так в один ужасный день судьба свела двух совершенно разных девочек. Смирнова – неугомонная искательница приключений, Ростовцева – скромная, боязливая, спокойная.
       Чтобы эти слова не были пустыми, расскажу о каждой из них подробнее.
       Вероника – типичная папенькина дочка. Отец ласково называл её «девочка-кататрофа» за взрывной характер, мальчишечьи увлечения, разумеется, исключая игру на скрипке. Где была эта девочка, там следовало ждать чего угодно.
       В начальных классах она была первой хулиганкой, в средней школе – возглавляла восстания учащихся против преподавателей и общешкольного режима, организовывала первоклассные вечеринки, самые лучшие в районе. При упоминании её имени вздрагивали закалённые в боях стражи порядка. А вот в старшую школу Вероника не пошла, к счастью школьной администрации.
       Училась Смирнова довольно неплохо – без троек, что было удивительно при её-то характере. Да и вообще она была девушкой везучей, всегда выходила сухой из воды. Казалось, о такой жизни можно было только мечтать. Но не самой Веронике. Когда она оставалась одна, в её мыслях всегда всплывали вопросы: «А как дальше?.. Какие планы на будущее?». Слово «будущее» её пугало. Но об этом чуть позже.
       Алина Ростовцева тоже боялась одиночества. Она боялась кого-либо обидеть, поэтому частенько уступала в спорах. Нерешительность была также ей свойственна. И даже влияние Вероники никак не изменило Алининой сущности. Оставшись абсолютной сиротой, Ростовцева очень сильно сблизилась со Смирновыми. Александр Дмитриевич, отец Вероники, стал её официальным опекуном. Когда Веронике исполнилось восемнадцать, отец, продав свою квартиру, уехал в Москву налаживать бизнес. Вместе с ним уехали мать Вероники, Ирина Валерьевна, и семилетняя сестра Алиса. Вероника поселилась в квартире Алининой бабушки. Так и жили: Алина, окончив школу, посещала музыкальное училище, Вероника, окончив музыкальное училище, работала в баре «Сатурн»...
       А в это время в учительской музыкального училища за чашкой чая собрались педагоги: Виктория Троценко, Мария Иванова, Алла Шмелёва и Инна Петровна Михайлова.
       – Ой, девочки! Как же ещё Ростовцева терпит этого несносного человека?! Если бы надо мной так издевались, я бы...! Я не знаю, чтобы я сделал, но уж точно бы не молчала. И вообще, пора бы её уже на «Золотую лиру» номинировать! – ораторствовала Троценко, выразительно качая головой и размахивая руками. Это была любимая преподавательница Вероники.
       – Нельзя…. Ларичева мешает…. Племянница, – запальчиво начала Иванова. Несмотря на свои сорок пять, она говорила какой-то старушечьей манерой. – Я целиком и полностью за, но ведь Болотов против, – и она ударила кулаком по столу. – …если мы Алину продвинем, моя Ленка точно вылетит. Итак, еле на тройках идёт…. Ольге в дружбе отказала, – закончила Мария Олеговна и сделала глупое злое лицо.
За окном послышался вой милицейской сирены.
       – Зря. Нам с Болотовым лучше дружить, – заметила Шмелева. – Одно неверное слово, и он нас всех на улицу выставит. Я считаю, что лучше не дёргаться, – поправив причёску, Алла Васильевна отошла от зеркала.
       На улице что-то упало, и стая голубей вспорхнула куда-то ввысь.
       – Не дёргаться?! – воскликнула виктория Вячеславовна. – Ты с ума сошла. Такая девочка. А ты?.. – и она быстро взглянула на Аллу.
       – Тебе легко говорить! – запричитала Иванова. – Тебе-то нечего терять. А мне? А я? А Ленка моя?
       – Ну почему ты всегда думаешь о себе? – вопрос Троценко застал Марию Олеговну врасплох. Не найдя что ответить, она молча отвернулась.
       В разговор вступила до сих пор не проронившая слова Инна Петровна, заведующая теоретическим отделением. Она пользовалась огромным уважением среди коллег.
       – Надо срочно что-то делать, вот что я вам скажу, – Михайлова при этом революционно жестикулировала правой рукой. – Нельзя сидеть сложа руки и спокойно смотреть на этот … беспредел! Беспредел в творческой среде, которого не должно быть! – эта уже немолодая женщина умела не только с юношеским задором произносить пламенные речи, но и делать дело в отличие от некоторых представителей нынешнего поколения.
       – А вам-то, Инна Петровна, уж действительно терять совсем нечего, – монотонно проговорила Шмелёва с застывшим на лице восторгом, который не имел ничего общего со словами Михайловой. – На пенсию скоро. Вы вот нас агитируете, Фомич выгонит, а нам идти некуда. А кто виноват?
       – При всём моём уважении к Алине, я не могу ей ничем помочь… – нашла, наконец, ответ Иванова и хлопнула легко по столу ладонью.
       – Ну, как же? Ну, почему же? – недоумевала Виктория Троценко. Но её вопрос оказался лишь гласом вопиющего в пустыне.
       – Девочки, – начала вдруг Михайлова, решившая окончить неприятный разговор переходом в другую тему. – Помните, у нас Вероника заканчивала, Смирнова? – дождавшись утвердительного ответа, она продолжила. – Они с Алиной вместе живут…. Видела я её недавно. Знаете, какая-то она невесёлая. Парни за ней табунами ходят. Радоваться девка должна. Удивляюсь я ей! – смеётся. – Так вот я про что?! Жалуется она мне, говорит, Алина целыми днями занимается, света белого не видит, про Кирилла совсем забыла, – хотела сменить тему, но не вышло. Как назло, опять занесло в кювет.
       – Это тот паренёк, у которого не всё в порядке с головой? – язвительно спросила Шмелёва, рассматривая свой маникюр.
       Но это не смутило Инну Петровну, она лишь заметила:
       – Между прочим, он довольно неплохо практикуется в режиссуре!..
       Мать Кирилла Ильина, Анна Борисовна, психолог. С самого юного возраста она наблюдала за сыном, пытаясь выявить его склонности, способности. Она, как любая мать, очень хотела, чтобы его работа была не только средством зарабатывания денег, но и частью жизни.
       Отец Кирилла – Константин Фёдорович – был человеком с трагической судьбой. Он чувствовал режиссуру смыслом своей жизни, но не состоялся в этой роли. Очень тяжело переживая своё фиаско, он взялся за сына и не прогадал. Кирилл был фильмоманом, наделённым талантом предугадывать ход событий в фильме. Сколько их он пересмотрел за своё детство, юность и молодость – не счесть. Кино и главное – выявление режиссёрских ходов, сценарных закономерностей было значительной частью его жизни, слишком значительной, как и хотела его матушка.
       Но Кирилл не только смотрел фильмы и определял для себя скелет каждого, но и читал, что тоже очень важно. Художественная литература, специальная литература для поступления – его настольные книги.
       Шесть лет назад брат Кирилла Антон серьёзно заболел. Врачи порекомендовали лечение за границей. Родители уехали с младшим сыном, оставив Кирилла одного, предоставив ему полную свободу. Так как все деньги Ильиных оказались направленными на оплату лечения Антона, Кирилл был вынужден сам себя обеспечивать. Сначала он устроился в закусочную, потом работал промоутером. Когда надоело, пошёл пытать судьбу в театр. Там он работал в кафе, в гардеробе, за сценой. Зарабатывал немного, но на жизнь хватало. Кирилл старался экономить, чтобы каждый месяц пополнять свой счёт в банке...
       В настоящее время молодой человек работал в театре в качестве помощника режиссёра...
       Шмелева хохотнула:
       – Такой же сдвинутый, как и она! – поймав на себе грозные взгляды, Алла Васильевна осеклась и, чтобы смягчить обстановку, начала оправдываться. – Ну нельзя же быть преданным одной только музыке? Вокруг целый мир! вокруг столько всего интересного! Нельзя же из-за одного человека портить себе здоровье, нервы, тем более, что для неё жизнь только начинается.
       – Ну, хорошо. Допустим, ты права. А как же тогда быть с Ларичевой? - спросила Троценко.
       В этот момент в преподавательскую вошёл Андрей Фомич Болотов:
       – Моя племянница – просто гений! Я чувствую, моя девочка добьётся огромных успехов и очень скоро! – одухотворённо говорил он, широко раскрыв глаза и размашисто жестикулируя. Он был счастлив.
       – Да! Да! Вы абсолютно правы! – посчитала нужным сказать Шмелёва. сладко улыбаясь, она преданно заглядывала в глаза профессора.
       Инна Петровна же решила заставить Болотова спуститься с небес на землю:
       – Андрей Фомич, ну не смешите меня! Вы как вчера на свет народились. Они сюда едут на наших девочек посмотреть, учебные программы рассмотреть. Всё, что ни делается у нас в России, всё – исключительно для галочки. На судьбы юных музыкантов им всем наплевать.
       Хитро улыбаясь, Болотов ответил:
       – Зря вы так, Инна Петровна. Держу пари, вы ещё сто раз передумаете, –и уже совсем бытовым тоном бросил Шмелёвой, – Алла Васильевна, предупредите ударников, чтоб завтра в десять все были.
       – Да, Андрей Фомич, обязательно!
       Алина сидела в парке на скамейке, любуясь природой. На девушке были бежево-коричневые брюки, кроссовки и старое, уже потёртое пальто непонятного цвета – единственная вещь, с которой Ростовцева не желала расставаться.
       По парку шла Ольга Ларичева. Увидев Алину, она решила поговорить:
       – Привет.
       Ростовцева вздрогнула от неожиданности:
       – Ольга? Привет. Ну ты и напугала меня.
       – А что ты здесь делаешь? – спросила с подозрением Ларичева, садясь рядом с Ростовцевой.
       – Гуляю. Какая чудесная сегодня погода, не правда ли?! – вопросительно взглянув на Ольгу, она продолжила, – Птички поют, снег тает, земля, земля будто дышит всей этой весенней свежестью, – Алина вдохновенно смотрела куда-то вдаль. – …Вот – музыка!.. Вот – ради чего стоит жить… – закончив монолог, Ростовцева снова повернулась к Ларичевой. Та непонимающе щурилась и слегка дрожала. Видимо, ей было прохладно в новом пёстром пальто из модного магазина.
       – …скука смертная, – наконец, сказала она. – Ненавижу весну.
       – Почему? – удивилась Алина. – Ведь весна – это пора, когда всё обновляется, когда всё прекрасно. Сколько замечательных музыкальных произведений, да и вообще произведений искусства было написано под впечатлением весны…
       – Ну и что. Мне до этого какое дело?! – безразлично воскликнула Ларичева. – Тьфу!.. Ерунда…. Я пойду.
       – Оль, я что-то не так сказала? Прости, я … я не хотела.
       – Нет, всё в порядке. Просто настроение ни к чёрту. Забудь, – Ольга встала и медленными шагами направилась в сторону своего дома.
       Алиной всё ещё владело чувство вины перед однокурсницей и подругой.
       День клонился к вечеру, стрелки часов неумолимо приближались к семи.
       Вероника Смирнова шла на работу. Она работала в байкерском клубе «Сатурн», который открывался в девять вечера, а закрывался далеко за полночь. Там собирались ярчайшие представители данной субкультуры.
       По дороге на работу девушка встретила Кирилла. Обменявшись типичным для молодых влюблённых приветствием, они разошлись. Вероника слегка опаздывала. Кирилл же никуда не спешил. Закончился ещё один рабочий день в театре. Ильин стоял посреди дороги и заворожено смотрел на удаляющуюся фигурку подруги…
       – Здорово, Патрик! Ты не знаешь, когда намечается зарплата? – обратилась Смирнова к своему напарнику, бармену невысокого роста, но достаточно крепкого телосложения. Он был одет в кожаном жилете на голое тело. На его плечах были большие татуировки. На вид ему было около сорока лет – лысый с мягкими голубыми глазами.
       – На этой неделе, – легко ответил он, обжигая взглядом.
       – Ну вот и чудесно! – вероника сделала вид, что не обратила внимание. – Я Алинке уже давно обещаю кое-что купить.
       Смирнова прибрала в зале, открыла дверь для посетителей, а сама пошла на кухню готовить коктейли. Патрик включил музыку. Пришли первые клиенты: Ник, Сэм и их лидер Никита Кентавр. Ник и Сэм, недавно окончившие среднюю школу, были довольно крепкими ребятами с не скрывающими глупость лицами. Несмотря на свои габариты, они были ещё по-детски ранимы, боялись всех, и, чтоб чувствовать себя уверенно, подчинялись Никите.
       – Hi! – пробасил Кентавр, глядя на Патрика. – Ника здесь? – он всегда называл так Смирнову.
       Вероника была на кухне. Услышав знакомый голос, она затаила дыхание.
       – Нет, – спокойно ответил бармен.
       – Чё ты врёшь? – грубо и вместе с тем играючи возмутился Никита. – Я знаю, что она здесь! – его тёмные очки холодно блестели. – Ника, малыш, выходи. Ника! – рявкнул он.
       Смирнова решила не показывать носу из кухни.
       – Слушай, дружище! Если она сейчас не появится, мои ребята сделают из тебя потрясающий гамбургер. Отличная перспектива, не правда ли?! – Кентавр улыбнулся. Пара мгновений, и раздался звук мощного удара по лицу.
       Вероника решила не играть с огнём и вошла в зал:
       – Чего тебе надо? – стараясь, чтоб это выглядело как можно безразличнее, спросила Смирнова.
       – Привет, – ласково улыбнулся байкер. – А этот старый пёс сказал, что тебя нет, – с претензией проговорил он. Вероника перевела взгляд на Патрика, который мощным кулаком утирал разбитый нос.
       – Я только что пришла. Он меня ещё не видел, – барменша уставилась на Никиту. Это был высокий худощавый мужчина тридцати лет, брюнет, слегка не бритый с белой молочной кожей. На нём была чёрная не застёгнутая рубашка, кожаные брюки и кожаный жилет.
       Патрик благодарно обжёг девушку взглядом.
       Прохладный ветер трепал мягкие волосы вероники. Солёные слёзы, смешивались с тушью, текли по щекам. Весенний вечер превратился в очередной кошмар: созерцание вновь избитого Патрика, боль в сдавленных кентавром руках. Кожа горела от рук Никиты. Острая боль в затылке не проходила.
       Она чувствовала себя трусихой. «Зачем я убежала?.. Опять Патрика подставила. Он такой добрый … как отец…. И какого чёрта он приходил? Почему он не может оставить меня в покое???» – думала Смирнова, легко шагая по тёмной улице, опустив голову. Разумеется, последние две мысли были «посвящены» Кентавру.
       Было около одиннадцати.
       Она села на скамью. больше всего девушка боялась, чтобы её сейчас увидели Кирилл и Алина.
       Вероника купила бутылочку газированной воды. Часа через полтора Смирнова уже открывала дверь квартиры, аккуратно, тихо, чтобы не разбудить подругу.
       Алина спала сладким сном, по-детски обняв подушку. Казалось, ничто не сможет потревожить её.
       Вероника, приняв душ, легла спать. В половине второго она заснула...

       Внезапный телефонный звонок разбудил Ильина без пяти семь.
       – Да, – сонным голосом ответил он. – Я слушаю.
       – Привет Кирюх! Как дела? – услышав голос отца, Кирилл встрепенулся.
       – Папа?
       – Он самый. Как жизнь?
       – Да … нормально.
       – Ты что не выспался? Который час?
       – А?.. Семь утра.
       – Извини. Я забыл о разнице во времени.
       – Да ничего. Я и так уже хотел вставать.
       – Кир, через недельку мы собираемся к тебе.
       – Здорово. А когда конкретно?
       – Пока ориентир на субботу. Я тебе ещё позвоню, скажу точнее.
       – О’кей.
       – А как там девочки: Вероника, Алина?
       – Алина – нормально.
       – А Вероника?
       – Извини. Давай поговорим об этом, когда приедете, – не соображая, что делает, Кирилл бросил трубку. Потом опомнился, но жалеть не стал.
       Этой ночью Ильину приснился очень странный сон: Вероника стоит на распутье. По одной дороге к ней подходит человек без лица. Он обозвал её грубыми словами и ударил. На соседней дороге стоит мальчик, парень, его ровесник, и боязливо моргает глазами. На другой дороге – её отец и он стоит далеко. Он и мужчина, находящийся на соседней дорожке, бегут к Смирновой на помощь. Когда он видит мягкие голубые глаза соседа, то слышит вой сирены «скорой помощи». Ещё на одной дороге лежит мужская тень. Того, кто её отбрасывает не видно. Тень приближается, точно живой человек, и обнимает Веронику, а сам Кирилл проваливается куда-то. Куда, он понять не смог, так как его разбудил телефонный звонок.
       Ильин стал лихорадочно вспоминать детали сна, пытался понять, что всё это значит, но тщётно. Вскоре молодой человек почувствовал, как неприятно закололо у сердца.
       За несколько километров от квартиры, где жил Кирилл, начинался ещё один рабочий день в офисе международного объединения «Золотая лира».
       Администрация в лице Алексея Юрьевича Мартенко и Вадима Семёновича Никифорова занималась генеральной подготовкой к фестивалю «Музыка России – всему миру». Нужно было до конца оформить все документы, выбрать новых звёзд.
       – Дальний Восток, Сибирь… – вопросительно взглянул на Никифорова. Тот, покопавшись в бумагах, ответил:
       – Есть Сибирь и Дальний Восток. Здесь у нас набирается пока 45 человек, но мы ещё не во всех городах были. А если считать другие регионы, то там…, – считает.
       – Не напрягайся. Это пока сейчас не важно. За другие регионы мы ответственности не несём. Это – не наша компетенция.
       – Но документы-то все всё равно у нас.
– Это уже детали.
       Вадим послушно кивнул и тут же вкрадчивым голосом начал:
       – Алексей Юрьевич, как думаете, сколько всего участников наберётся?
       – Трудно сказать. Больше сотни, человек, наверное, под сто пятьдесят, но ты не забывай, что мы из них ещё должны будем выбрать только треть.
       Собрав огромную кипу бумаг, Никифоров вышел осторожно из кабинета.
       Алексей Юрьевич Мартенко был правой рукой управляющего российским филиалом объединения «Золотая лира».
Круглыми сутками он буквально тонул в работе, выполняя обязанности секретаря. У него не было никого: ни родителей, ни семьи. Единственным его родственником была племянница, которую он вот уже шестнадцать, а, может быть, и семнадцать лет искал и никак не мог найти.
       Когда ему было пятнадцать лет, он поссорился с родителями и ушёл из дома. Даже старшая сестра Мария не смогла его отговорить от столь опрометчивого поступка.
       Алексей уехал в Москву, выучился на экономиста. Судьба свела его с директором всероссийского центра по работе с молодёжью. С тех пор его в этих кругах очень ценили и доверяли наиболее сложные и долгосрочные дела и проекты.
       До него дошли слухи, что его сестра вышла замуж и что живёт теперь в отдельной квартире с мужем и дочкой Алиной.
       Потом как-то одноклассник Мартенко принёс слух о том, что семья сестры попала в аварию. Выжила только Алина. Когда её нашли, она была без сознания, но дышала. Её спасло то, что она оказалась на заднем сидении.
       Узнав об этом, Мартенко поспешил в родной город, но не обнаружил в нём ровно никаких следов существования родителей, чтобы узнать о случившемся. Тогда-то Алексей и понял, что живёт его племянница в другом городе, но вот в каком, узнать не представлялось возможным. На этом первые поиски племянницы и закончились...
       Алина проснулась в девять утра. Вероника ещё спала.
       Ростовцева решила делать всё тихо, чтобы не разбудить уставшую после ночной смены подругу. Она заправила свою постель, умылась, почистила зубы и села есть.
       Прослушивание, то есть первый тур на право участвовать в программе «Золотая лира», должно было состояться завтра. Алина планировала весь день заниматься, хотя понимала, что это почти бесполезно. И всё же её любовь к музыке оказалась сильнее разума и эго.
       «А, может быть, Андрей Фомич прав, и мне действительно следует больше заниматься? А, может быть, я не талантливая вовсе?» – подобные мысли не раз посещали Ростовцеву, вызывая слёзы. После чего она с большим вдохновением брала скрипку и играла, часами не выпуская её из рук. Если что-то не получалось, она неустанно работала над этим.
       Не раз бывало, что Алина от нервного истощения теряла сознание прямо на сцене, чем, порой, шокировала весь зал.
       «Уже полдесятого, – подумала Ростовцева, взглянув на часы, – а она ещё спит. Обычно она всегда просыпается к этому времени…. Странно».
       Её размышления прервал тихий стук в дверь.
       – Кто там? – с замиранием сердца спросила она.
       – Открой, Алин. Это я, – ответил голос.
       – Кирилл! Привет, – тихо обрадовалась Алина. – Пошли на кухню.
       Нехотя парень проследовал за ней.
       – А почему шепотом? – наконец спросил он.
       – Вероника ещё спит.
       – Как спит?! – удивился Ильин. – Уже ведь почти десять.
       Не успела Алина что-либо сообразить, как Кирилл уже был в комнате Смирновой. Он присел на стул рядом с её кроватью. Молодой человек провёл ладонью по лицу Вероники и осторожно, но испуганно сказал:
       – Алин, у неё жар. Она вся горит…. Принеси мокрое полотенце.
       У Ростовцевой заиграли нервы: она ещё никогда не видела лучшую подругу в таком разбитом состоянии. Веронике по природе это было вообще не свойственно. Для Алины Смирнова – это бушующий фонтан энергии, жизнерадостности и бесконечного оптимизма.
       Выполнив просьбу Ильина, она испуганно пронаблюдала за ним. Кирилл ласково протёр Веронике лицо, шею, руки. Вдруг его что-то остановило:
       – Алина.
       Она почувствовал на себе её взгляд.
       – Что?
       – Да нет, ничего. Я так…. Алин, когда у тебя прослушивание?
       – Завтра, – спокойно ответила она.
       – Тебе, наверное, заниматься надо, – парень достал что-то из кармана брюк. – Вот ключ от моей квартиры. Бери.
       Алина с пониманием взяла ключ, скрипку и ноты и ушла.
       Андрей Фомич Болотов в это время уже сидел в своём кабинете погружённым в работу. Его зелёные глаза, находившиеся под толстыми стёклами очков, были устремлены на экран компьютера. Временами, чтобы немного отвлечься от будничной суеты, он раскидывал пасьянсы.
Внезапно открылась дверь. Испуганной рукой он быстро свернул окно с пасьянсом.
       На пороге стояла девушка среднего роста и телосложения с рыжими волнистыми волосами. Взгляд серо-зелёных глаз был на редкость острым.
       – Ольга! – воскликнул Болотов. – Почему ты без стука? Я же, по-моему, здесь всех предупреждал: никто не может войти в мой кабинет, не постучавшись.
       – Успокойся, дядя, – по-лисьи отвечала Ларичева. – Я ведь твоя племянница, мне ведь можно?..
       – Олечка, – немного смягчился профессор. – Я же сказал, никто не может..
       – У тебя что, есть от меня какие-то секреты, ты мне не доверяешь, или что-то ещё?.. Ладно. Я всё поняла…. У меня к тебе вопрос.
       – Задавай. Только быстро, у меня прослушивание через пятнадцать минут, – Андрей Фомич внимательно посмотрел на племянницу.
       – Завтра будет прослушивание скрипачей, и я хочу знать, какой по счёту я буду играть.
       – Никакой.
       – Не поняла. То есть как это никакой? – этот ответ озадачил девушку.
       – Ты проходишь во второй тур автоматически по моему решению – не стоит тебе ещё нервы портить.
       В глазах Ольги заиграли огоньки злости.
       – А я хочу на равных со всеми! – заявила она.
       – Олечка, солнце. Будь благоразумнее: эта игра не стоит свеч.
       – Дядя, ты меня не понял. Если я, по твоему мнению, так потрясающе играю, так почему бы остальным не дать возможность услышать настоящую скрипку?
       – Ладно, я подумаю, – решил пойти на компромисс Болотов.
       Ольга Ларичева с пяти лет жила с дядей, в связи с чем не помнила своих родителей. Ей мать, сестра Андрей Болотова, была великолепной театральной актрисой. Казалось, ещё год-два, и она получит приглашение в Москву, но … не сложилось. Лариса Болотова познакомилась со Станиславом Ларичевым, а попросту – Ларчем. Он был так называемым лицом криминальной среды. Андрей Фомич сразу понял это и пытался переубедить младшую сестру, но все его старания не увенчались успехом.
       Постепенно и Лариса вошла в преступный мир. Андрей, уже тогда работавший в музыкальном училище, очень опасался за свою репутацию.
Ольга росла обособленно. Родители не обращали внимания на дочь. Для них она стала простой формальностью. И только дядя Андрей занимался её воспитанием, приобщая к музыкальной культуре. Сначала Болотов почувствовал, что зря тратит время – в девочки довольно ярко проявлялись отцовские гены. Но вскоре, на своё же счастье, понял, что заблуждался.
       Когда Олечке исполнилось пять лет, её родители внезапно пропали. До Андрея Фомича доходили разные слухи: одни говорили, что банду Ларча посадили в тюрьму, другие – что он объединился с какой-то более крупной группировкой.
       Когда слухи пропали, Болотов ясно понял, что смысл его жизни теперь заключается в этой девочке, наблюдавшей за всеми и всем острым взглядом своих серо-зелёных глаз…
       Но Андрей Фомич никак не мог предположить, что судьба вновь сведёт его с Ларчем...
       
       Алина медленно поднялась на седьмой этаж, открыла дверь и зашла в квартиру Ильина. Воздух, наполнявший её, был буквально пропитан духами Вероники.
       Алина осторожно, будто чего-то опасаясь, вошла.
       Сквозняк, и дверь захлопнулась, да с такой силой, что из старого шкафа Кирилла попадали вещи. Ростовцева поспешила закрыть дверь на ключ, затем стала собирать упавшие вещи обратно в шкаф.
       Среди футболок, маек и спортивных вещей девушка заметила нечто, никак не вписывающееся в окружающую обстановку сурового мужского быта. Это была заколка в форме цветка. Точно такую потеряла пару недель назад вероника.
       Ростовцева решила не особо не напрягаться по поводу находки и взяла в руки скрипку. Теперь всё её мысли полностью погрузились в музыку. Но, к сожалению, не надолго. Кружась по квартире со скрипкой в состоянии полного слияния с музыкой, девушка задела смычком какой-то предмет, лежащий на висячей полке. Предмет упал.
       Алина вздрогнула и перестала играть. Нирвана куда-то исчезла, рассеялась, точно туман.
       На полу лежал личный альбом Кирилла. Ростовцева подняла его и начала листать. Первые страницы были до боли знакомы. Она стала листать дальше: на каждой второй фотографии была её подруга. Себя она встречала гораздо реже. Больше никого. Правда, были несколько снимков с места работы, но в общем объёме они всё же терялись. В конце альбома лежали несколько не вставленных снимков, где были изображены его родители и брат за границей.
       Алина положила альбом на место, но вернуться к музыке сейчас ей оказалось намного сложнее, чем в первый раз.
       Когда Вероника проснулась, то увидела сидящего рядом Кирилла. Она почувствовала, как он на неё смотрит – как после первой близости…
       Спустя полчаса они уже шли по весеннему парку.
       – Ник, и всё-таки ты мне скажешь, что у тебя с рукой?
       – Я же говорю, ничего особенного, случайно стукнулась о край стола.
       – Вероника, посмотри мне в глаза, – Кирилл неожиданно остановился и пристально взглянул на неё. Смирнова опустила глаза.
       – Ну? Говори, – сгорал от нетерпения Ильин.
       Вероника подняла взгляд. Она колебалась. С одной стороны, Кентавр с бандой из ребят, способных избить до полусмерти, с другой – Кира, готовый отомстить за любое оскорбление в отношении своих подруг.
       – Кентавр, – сделал вывод Ильин, и перед ним предстала вся картина случившегося: избитый Ником и Сэмом Патрик, неприступная Вероника и пьяный байкер. Видимо, как и в прошлый раз, Никита, схватив девушку за запястья, со злости ударил об стену и швырнул на пол. В Кирилле закипела кровь. Гнев переполнил чашу терпения. Он решил, что так просто этого не оставит. Ни вывихнутая в прошлый раз рука, ни сломанное ребро и разбитый нос не могли остановить его сейчас.
       Поймав ход мыслей Ильина, Смирнова осторожно попросила:
       – Кир, не надо…. Они ведь тебя убить могут.
       – Не убьют. Я поставлю их на место. Такие как Кентавр привыкли, что им всё сходит с рук. Я покажу ему, что это не так.
       – Не надо. Я прошу тебя…. Ты не представляешь себе, на что они способны!.. Можно сказать, что в прошлый раз ты легко отделался…. Не стоит, Кирилл.
       Ильин остыл. Нет, он не испугался. Что-то другое его остановило.
       А на другой стороне улицы:
       – Бутылочку «Столичной», кефир, пачку кальмара и булку подольского.
       – Сто десять рублей.
       Сложив продукты в старую потёртую сумку, мужчина отошёл от киоска.
       Свежий весенний ветер гулял под заношенной рубашкой, ласкал сонное небритое лицо.
       Медленно, качаясь из стороны в сторону, он направился к улыбающейся в лучах солнца девятиэтажке.
       «Ну, вот, опять лифт не работает», – подумал мужчина и стал подниматься по лестнице.
       И так каждый день с утра до вечера. Каждый шаг был до боли знакомым, каждое следующее действие известно. Хотелось что-то изменить, но вопреки мечте всё оставалось по-прежнему. До полудня Станислав работал грузчиком. Потом шёл домой, покупая в одном и том же киоске одни и те же продукты питания, лишь изредка позволяя себе разнообразие. Он поднимался пешком по лестнице, как и сейчас. Поев, выходил на улицу и садился на зелёную скамейку, стоявшую недалеко от дома, и ждал чуда. Он хотел признаться себе, что боится этого. Да. Боится через столько лет без стыда взглянуть ей в глаза.
       «Зачем я это сделал?» – не раз терзался он мыслью о том, как испортил жизнь – свою, дочери, а более всего больно и стыдно было за себя в отношении жены, которой он в перестрелке прикрылся, как трус и слабак, не достойный называться мужчиной. Лариса была серьёзно ранена и выжить не могла. После этого случая в Ларче проснулась неистовая жестокость. Он ненавидел всех и вся. Месть стала его целью. Он сдал милиции не одну бандитскую группировку, подставлял бывших содельников на каждом шагу.
       Но это не могло продолжаться бесконечно. Однажды он остановился. Его жизнь перевернулась в один миг: испуганные детские глаза, выстрел, тишина…. Эти глаза он запомнил на всю жизнь. Чистые, добрые, молящие о пощаде…
       Станислав поселился на чердаке девятиэтажного дома. Совесть за невинно пролитую кровь душила его каждую ночь на ледяном каменном полу.
       «Сколько ещё?» – просыпаясь, каждое утро думал он...
       Вероника присела на скамейку. Кирилл направился к киоску за мороженым.
       Недалеко остановился металлический кабриолет. Из него вышел аккуратный блондин в костюме и чёрных очках.
       – Привет, – он присел рядом со Смирновой. – Как дела?
       Вероника улыбнулась.
       – Я разве сказал что-то смешное?
       Девушка еле себя сдерживала, чтобы не рассмеяться.
       – Витя, а тебе ещё не предлагали работу в цирке? – сквозь смех спросила Вероника.
       – С какой такой стати?
       Не получив ответа, Виктор заметил с серьёзным видом:
       – Зря смеёшься. Скоро я разбогатею и буду разъезжать на лимузине.
       Смирнова изобразила изумление.
       – Правда? Охотно верю, но где же ты здесь найдёшь лимузин за наши деревянненькие, если не секрет?
       – Почему за деревянненькие? За доллары. За рубли нынче я только поесть себе покупаю, – Грищенко распустил перья.
       – Да ты что!.. Витечка, как друга тебя прошу, уезжай, иначе рискуешь нынче обогатиться самой распространённой и наиболее конвертируемой в мире валютой – синяками, а, как ты знаешь, её ни в одном магазине не примут.
       От неожиданности Виктора перекосило. Как можно более безразличным тоном он спросил:
       – Опять шутишь?
       – Нет, я серьёзно, – Вероника указала на возвращающегося Кирилла.
       Грищенко уже готов был удрать, но, решив, что в сию секунду это бессмысленно, остался.
       – Какие люди и без охраны, – сострил Ильин.
       – Да я всего на минутку присел, – скромно ответил Виктор, поправляя очки. У него не выходила из головы прошлогодняя история – он стал случайным свидетелем драки Ильина и компании Кентавра.
       – Знаю я твою минутку, – пристально взглянув на Грищенко, он отдал Смирновой три пачки сока. – Ничего себе. У тебя новая машина?
       – Да, – не без гордости ответил Виктор.
       – Похоже, дружище, придётся тебе уехать отсюда только на трёх колёсах … потому что одно сейчас снимают.
       Грищенко повернул голову в сторону, где стоял его шикарный кабриолет и убедился, что всё в порядке. Он хотел, было, сообщить об этом Ильину, но тот резко взял его за ворот рубашки и сказал тоном, не допускающим возражений:
       – Исчезни.
       – Да, да, да, – залепетал Грищенко. – Но мы ещё не закончили разговор … с Вероникой
       – Разговор? – спокойно переспросил Кирилл, наконец, взяв себя в руки, – договорите, когда приведёшь ко мне Кентавра с его ребятами. А пока и думать не смей.
       Время летело неумолимо. Алине казалось, что час пробегает минутой, а минута превращается в секунду. Когда человек занят любимым делом, время всегда летит незаметно.
       Вот стрелка часов подошла к двенадцати, а другая остановилась на пяти часах.
       «Всё, пора», – решила Алина. Она взяла скрипку, собрала ноты, вышла и закрыла дверь. Спустившись на пятый этаж, Алина позвонила в дверь. Дело в том, что второпях она забыла прихватить ключ от своей квартиры.
       Тишина. Никто не открывает. Она позвонила ещё раз. Опять тишина. Ещё. Ситуация не изменилась.
       «Что случилось?» – взволновалась Алина. Самые страшные мысли непрерывной грядой возникали в её голове. Ростовцева старалась заглушить в себе вопль отчаяния, но то и дело беспомощно всхлипывала.
       Вдруг открылась дверь соседней квартиры – дверь той квартиры, где жила семья Смирновых.
       – Алиночка, в чём дело? – в дверном проёме возникло молодое женское лицо.
       Ростовцева только всхлипывала. Она была не в состоянии что-либо ответить.
       Женщина завела её в квартиру. Алина робко шла за ней.
       – Присаживайся, – любезно предложила хозяйка.
       Пока она наливала чай, Ростовцева как-то по-новому посмотрела на неё. Алина даже не думала, что когда-нибудь снова окажется в этой квартире. Да и Наталья Николаевна – девушка не предполагала, что та её вот так просто даст войти.
       – Что случилось? – участливо спросила соседка, подавая кружку.
       – Спасибо, – радостно ответила она на столь тёплый приём.
       – Наташа, – раздался голос из комнаты, где раньше была комната Вероники.
       – Прошу прощенья, я сейчас, – извинилась Наталья и вышла.
       Вскоре Ростовцева увидела как из комнаты вышел мужчина с коляской. хозяйка закрыла дверь.
       В это время в подъезде дома.
       – Что-то мы с тобой загулялись, тебе не кажется? – спросила Смирнова.
       – Да, похоже, что так, – ответил Ильин, взглянув на часы.
       – Мы же с тобой совсем про Алиночку забыли. Что она может подумать? – воскликнула ни на шутку обеспокоенная Вероника.
       – Да ты не переживай! Возможно, она ещё занимается. Ты же её не первый год знаешь, – беззаботно проговорил Кирилл, хотя сомнения терзали и его.
       – Привет, Пашка, – поздоровалась Смирнова с бывшим одноклассником. Тот немного засмущался – он впервые по просьбе сестры вышел на прогулку с племянником. – Какой хорошенький, – сказала девушка, нагнувшись над коляской.
       – Вероника … это … ну, Вообщем, Алина твоя у нас…. Наташка там с ней… – всё ещё смущаясь, говорил Павел Светлов.
       На следующий день после того, как Кирилл ушёл в театр, а Алина в училище, Вероника зашла к Наталье – своей лучшей старшей подруге.
       – Привет, Наташенька, – подруги обнялись. – Прости, что давно не заходила.
       – Да ничего страшного, Ник. Ты проходи.
       Они зашли в комнату.
       – Ну, как у тебя дела? – поинтересовалась Шведченко.
       – У меня – отлично, – просияла Смирнова. Она не любила делиться проблемами.
       – Опять обманываешь. Ник, давай серьёзно. Я же вижу, что что-то не так.
       – Ну, ладно, ладно. Ты права, – немного помявшись, ответила Смирнова. Про себя она могла молчать сколь угодно долго, но когда речь заходила о друзьях и родных…
       – Что, опять Болотов?
       – Болотов. Понимаешь, Алинка очень хочет участвовать в фестивале, да хотя бы просто во второй тур пройти. Ну, «Золотая лира», ты знаешь. А вот он всюду палки в колёса вставляет. Алинка уже вся извелась. Я ума не приложу, как можно повлиять на ситуацию.
       – Хм, а я-то, было, подумала, что он опять со своим кольцом к тебе навязывается, – заметила Наталья.
       – Не дай Бог! – засмеялась Вероника. – Ну, а ты как?
       – У меня всё отлично, как видишь. Пожаловаться действительно не на что, – Шведченко мирно покачивала коляску, где спокойно лежал её полугодовалый сын. – Да, вот, кстати, что хотела спросить – как там Грищенко поживает?
       – Ооо! Грищенко? – заулыбалась Смирнова. – У Грищенко, Наташ, большие планы на будущее. Он решить «вдруг разбогатеть»!
       – Да, он как всегда в своём репертуаре.
       – Наташ, а можно я его на руки возьму?
       – Разумеется. Только осторожно, – Наталья вытащила сына из коляски и аккуратно передала в руки подруги.
       – Какой тяжёлый, – отметила Смирнова в отношении крестника.
       – Да, мы такие, – Шведченко поместила сына обратно в коляску. – Ничего не поделаешь, быстро растёт.
       – Наташа, а Валентин твой чем сейчас занимается?
       – Ресторан купил. Помнишь, в котором мы с ним свадьбу играли?.. Будет время, заходи. Бесплатно накормит. Денег хватает. Прибыль постоянная…. Вероника, что с тобой? – испуганно воскликнула Шведченко. – Ты чего, а?
       – Да … душно тут … у тебя, – слабым голосом отвечала Смирнова, продолжая бледнеть.
       Вероника закрыла глаза и стала медленно сползать по стенке дивана. Наталья успела подложить ей подушку.
       Работа в театре кипела. Режиссёр и заслуженный артист России Степан Петрович Орагулский ставил бессмертную комедию Гоголя «Ревизор».
       – Стоп! – крикнул он, захлопав в ладоши. – Я же попросил вас говорить медленнее, – обратился он к одному из актёров. – Так, эту сцену с самого начала.
       – Степан Петрович, может быть, перерыв? – осторожно спросил Ильин.
       – Хорошо, Кир, – тихо ответил режиссёр, а актёрам громко крикнул. – Перерыв. В три чтоб все были на месте.
       Степан Петрович и Кирилл пошли в театральную столовую.
       – Степан Петрович, разрешите мне сегодня отличиться ненадолго.
       – Без проблем, – легко отрезал Орагулский. – А что случилось? Что-то серьёзное?
       – Да вы знаете, мне надо бы с одним человеком встретиться.
       – Всё ясно, – решительно произнёс режиссёр. – Опять Кентавр? Драку хочешь? – начал горячиться. – А у нас постановка на носу. Ты это понимаешь?
       – Степан Петрович, успокойтесь. Я вас прекрасно понимаю, но поймите и вы меня это дело чести.
       – В каком смысле?
       – Ну, например, как бы вы поступили, если бы какая-нибудь сволочь, находящаяся к тому же в нетрезвом состоянии ударила бы вашу супругу головой об стенку, а потом ещё и на пол швырнула?
       – Да убил бы, конечно, – с ожесточением ответил Орагулский. – …Кирилл, а за что он Веронику? – осторожно поинтересовался режиссёр.
       – Степан Петрович, а вы разве не догадываетесь?
       Лицо Орагулского вмиг потеряло невинное выражение вопроса и приобрело вид полной решимости.
       – Я отпускаю тебя до конца дня … и вообще, в таком случае я иду с тобой!
       – Не стоит. Я иду не к Кентавру, а к Патрику.
       Тем временем Алина пришла в училище. Сегодня прослушивание.
       – Привет, Алина.
       – Привет. Оль, а что ты здесь делаешь? – удивилась Ростовцева.
       – Пришла на прослушивание, как и ты.
       – Но ты же раньше никогда…
       – Ну и что. Я так решила. Чего зря таланту пропадать, правда? – как-то неестественно засмеялась Ларичева.
       – Ты права. А как же дядя?
       – Дядя? А что дядя? Я сама себя хозяин.
       – А разве я говорил, что согласен, Ольга? – внезапный голос директора музыкального училища заставил девушек вздрогнуть. – По-моему, я сказал, что подумаю.
       – Вот ты подумал, а я решила.
       Профессор понял, что вступать в дискуссии с упрямой племянницей бесполезно и лишь кротко заметил:
       – Играешь последней.
       – Почему? Я ведь четвёртой должна!
       – А какая разница?
       – Действительно, какая? – спросила Ларичева сама у себя, когда дядя был уже далеко. – А вот какая: лучшие играют в конце. Мы ведь с тобой лучшие? – теперь она обращалась к Ростовцевой.
       – Ну, да, если ты так считаешь, – скромно ответила Алина.
       Пять скрипачей с волнением ждали своего выхода, и только Ольга Ларичева сидела спокойно, бросая неуместные колкости своим предшественникам.
       Наконец, настал черёд Ростовцевой. Она должна была исполнить один из концертов Паганини. На негнущихся ногах она вошла в центр кабинета, сделала глубокий вдох, как её учила Вероника, и начала.
       Неожиданно для себя Алина взяла достаточно быстрый темп, который с каждым новым тактом выявлял её потрясающую технику. Все преподаватели изумлённо следили за Ростовцевой. Даже Болотов.
       Вот последние такты, и … грохот аплодисментов.
       Тишина.
       – Я не понял, а кому вы хлопали? – обратился директор музыкального училища к преподавателям. – Я вас спрашиваю! – тишина. – Ростовцева, может, ты мне объяснишь? – Алина взглянула на Болотова непонимающими глазами. – Тогда отвечу я. Ларичева, играйте.
Ольга начала играть тоже самое, но в более медленном темпе, как и положено согласно партитуре.
       – Вот, Алина. Вот так надо. А так, как играете вы – играть нельзя. Вы мучаете инструмент. А он не любит фальши.
       Виктор Грищенко третий час как бродил во дворе дома, где жил Ильин, Вероника и её подруга Алина.
       Вчера Кирилл поставил перед ним серьёзное условие, а точнее – невыполнимое. Поэтому, во чтобы то ни стало, Виктор решил сделать умнее – добиться своего, обойдя поставленную Ильиным преграду. Но как? Этот вопрос мучил его очень долго. До тех пор, пока он не подслушал один разговор. Высокий худощавый небритый брюнет с молочно белой кожей посоветовал юноше, которого он называл Ником, поджечь квартиру подруги своей возлюбленной. Тогда подруга прибежит к их общему другу, а возлюбленная, увидев их вместе, не простит и вернётся к Нику.
       Грищенко воспринял услышанное как знак свыше и решил действовать.
       «Да, я сделаю это. Скоро, очень скоро весь город обо мне будет говорить! Смирнов заберёт отца в Москву, я стану, руководителем этого офиса, разбогатею. Вероника – выгодная партия для меня: дочь директора, красавица, как все жёны миллионеров. Вот он – один только шаг, – взглянул Виктор на канистру с бензином, – и я – самый успешный бизнесмен, по крайней мере, в этом городе».
       Грищенко с изыском пригубил рюмку красного вина.
       «Алинку жалко, – вдруг подумал он и испугался, – … девчонка ещё, глупая. Без единственной подруги останется…. А зачем жене миллионера друзья?.. Чёрт! Ну, когда же она выйдет?..
       А в это время Ильин, ничего не подозревавший, шёл к Патрику.
       – Кто к нам пожаловал! – воскликнул бармен, открывая двери служебного входа. – Какими судьбами, Кирилл?
       – Да вот, поговорить надо.
       – Ну, присаживайся. Что тебя ко мне привело?
       – Патрик, расскажи мне, пожалуйста, о том, что случилось вчера вечером.
       Бармен слегка помрачнел и опустил глаза.
       – Расскажи, Патрик. Ты пойми меня, это очень важно…. Вероника мне ничего не сказала, ты ведь прекрасно знаешь это. Она боится за меня и не хочет, чтобы я ввязывался в это гнилое дело…. Патрик, ты ведь хороший мужик. Пойми меня правильно. Это дело чести.
       – Хорошо. Будь по-твоему.
       Алина стояла, не зная что сказать. Руки задрожали и скрипка чуть не упала на пол. Самые страшные ожидания воплотились в реальность. В мыслях Ростовцевой промелькнуло: «Похоже, Вероника была права».
       От напряжения слёзы стали наворачиваться на глаза. Сквозь их пелену Алина смотрела на Болотова. В горле застрял свинцовый ком. Не было и речи о том, чтобы что-то ответить.
       Ларичева хранила молчание: с одной стороны она осознала, что её дядя не прав, с другой – её подкупали слова. В этот момент её лицо напоминало поле боя двух разных сил – эгоизма и справедливости. И каждый в нём видел то, что хотел. Преподаватели – чувство сострадания по отношению к Алине, Болотов – поддержку своих слов. Ростовцева уже ничего не видела. Она опустила голову и медленно направилась к двери.
       – Куда? – воскликнул директор музыкального училища, но Алина упрямо шла, не обращая внимания на Андрея Фомича.
       Вдруг Болотов резким движением схватил Ростовцеву за плечо. Но Алина вырвалась и убежала из кабинета.
       Ольга колебалась – с одной стороны ей хотелось догнать однокурсницу и успокоить, с другой – они понимала, что тем самым выставит родного дядю полным идиотом.
 
Часть 2.
       Алексей Мартенко сидел около компьютера. В течении десяти минут он обдумывал одну мысль, которая неожиданно пришла ему в голову: «А вдруг? Вдруг я найду мою племянницу?..». Алексей тщётно пытался вспомнить имя и фамилию мужа сестры.
       – Виктор Ростовцев, – вдруг озарило его, но через мгновение он уже засомневался. – Нет…. Наверное, Рестовцев … или Ростовский?..
В конце концов Мартенко остановился на первоначальном варианте. быстрыми движениями пальцев он набрал запрос и закинул его на самые популярные форумы. Авось, что-нибудь из этого да и получится…
А в это время Виктор, но не Ростовцев, а Грищенко, поднимался по ступенькам на пятый этаж. В огромной спортивной сумке он нёс канистру с бензином.
С довольным видом парень открыл квартиру ключом, который в своё время дала ему Вероника. «На всякий случай», – сказала она», – вдруг вспомнилось Виктору.
Ловко открыл он канистру и облил ковры. Основную часть он вылил в коридоре. Скрипя сердце, Грищенко побрызгал в комнате Вероники.
«Всё. Пора уходить», – подумал он и выпустил огонёк из зажигалки.
Далее события развивались с катастрофической быстротой. Алина вернулась домой и увидела пожарных. Их вызвала Наталья, только что вернувшаяся из магазина. Поэтому квартира не успела полностью сгореть. Алина позвонила в бар и сообщила о случившемся Веронике. Патрик отправил её домой.
Кирилл вернулся взбешённым. Увидел пожарных у квартиры подруги, и его охватило отчаяние. Ростовцева пыталась успокоить его, хотя у самой на душе скребли кошки. «Ну, зачем? – думала она. – Ну, кому это было надо? У нас нет врагов, мы никому не мешаем…. Кто?.. Кто это сделал?».
Когда пришла Вероника, Алина бросилась к ней и сбивчиво сквозь слёзы стала рассказывать о событиях сегодняшнего дня. Кирилл безмолвно сидел на верхней ступеньке лестницы.
– Кто из вас хозяин квартиры? – спросил старший из пожарных.
– Моя, – ответила Смирнова, – Мы с ней там живём, – и взяла за руку Алину.
– Это был поджёг. Кто-то открыл дверь, залил пол бензином и выпустил искру. Вам ещё повезло, что соседка вовремя заметила…. Как вы думаете, кто мог это сделать?
– Видимо, мы чем-то разгневали Зевса, и он запустил молнию в наше скромное обиталище, – затаив дыхание, загадочно произнесла Вероника.
– А у него были ключи от вашей квартиры? – спросил пожарный, и вся команда вместе с Вероникой засмеялась.
– А если серьёзно, – сквозь смех начала Смирнова, – то я инее знаю, на кого подумать, – девушка пожала плечами.
– Это Кентавр! – вскрикнул Ильин.
– Ольга, ты куда? – встревожено спросил Болотов у племянницы.
– Погулять, – немного развязано ответила Ларичева.
– Что за тон, я не понял?
– Обыкновенный, – как ни в чём не бывало, проговорила Ольга.
– Я не понимаю, Олечка, – совсем мягко начал Андрей Фомич, – с каких это пор ты не доверяешь мне?
– А тебе не кажется, дядя, – после минуты молчания заговорила Ларичева, – что ты перегибаешь палку? – язвительно ломая язык, заметила племянница.
Болотов внимательно посмотрел на Ольгу. Он заметил что-то необычное в её взгляде. Как будто бы знакомое. Но он не знал или не мог вспомнить, где и когда раньше он приметил точно такой же взгляд.
– Что ты говоришь, солнышко? Какую палку?
Ларичева, презрительно взглянув на дядю, хлопнула дверью.
 Болотов, недоумевая, проводил племянницу. Он не мог забыть того знакомого и в тоже время необычного, что он увидел сейчас в Ольге.
Ольга же выбежала из квартиры и, спустившись в лифте, вышла на улицу. Что-то в ней было не так, – она сама это чувствовала. Она уже не та Ларичева, что была ещё неделю назад. Именно вчера она поняла, что уже не может оставаться такой, какая есть. Почему? Ольга не могла ответить на этот вопрос даже себе.
Алина и Вероника ночевали у Кирилла. Утром Кирилл пошёл на работу в театр, а Вероника в магазин за продуктами.
Ростовцева осталась одна в квартире.
Зазвонил телефон. Немного поразмыслив, девушка решила взять трубку.
– Да, я слушаю.
– Алина? – удивился голос в трубке.
– Здравствуйте, Ирина Валерьевна.
– Алина, а почему ты здесь? Я звонила, а трубку не брали.
– Знаете, Ирина Валерьевна, дело в том, что вчера в нашей квартире случился пожар, и … нам пришлось переночевать у Киры.
– Какой ужас.
Молчание затянулось и, чтобы как-то нарушить его, Алина неуверенно начала:
– Пожарные сказали, что там почти ничего не пострадало. Наталья Николаевна вовремя позвонила…
– Алина, – как-то нервно начла Смирнова-старшая, – а Ника рядом?
– Нет. Она в магазин пошла. Передать ей что-нибудь?
– Нет, не надо. Я перезвоню.
– Странно, – сказала Алина, положив трубку.
Ростовцева снова легла на диван и укрылась одеялом. На душе было мутно, ничего не хотелось делать.
«Неужели я такая бездарность?.. или … или это он сам заставил меня в это поверить – ужасная догадка заставила Алину вздрогнуть. – Неужели …?»
Вероника была в супермаркете. Она проходила между торговыми рядами, выбирала продукты и складывала их в тележку. Неожиданно её внимание остановилось на витрине с алкогольными напитками – профессиональный интерес, так сказать.
Вдруг раздался грохот. Смирнова вскрикнула. Нет, не от того, что её тележка столкнулась с другой тележкой. Перед ней стоял Болотов.
– Здравствуй, Вероника.
– Здравствуйте, Андрей Фомич, – обречённо проговорила Смирнова, пытаясь развернуть тележку в узком проходе.
– Андрей, – поправил её Болотов. – Может, я подвезу тебя? – навязчиво предложил директор музыкального училища. Его взгляд упал на кучу продуктов, которые девушка уже успела поместить в тележку. – Вон ты тут сколько всего набрала, – заметил он, криво усмехнувшись.
– Ничего, – Смирнова изобразила беззаботность, – как-нибудь сама справлюсь, – но, взглянув на покупки, поняла, что придётся согласиться. Она сильно пожалела, сто не взяла машину.
– Машина во дворе.
Оплатив, Андрей Фомич и Вероника вышли из супермаркета. Во дворе их ждала ядовито-зелёная карина.
Когда машина выехала на дорогу, между Болотовым и Смирновой завязался разговор.
– Как Алина?
– А вы как думаете? Как она должна чувствовать себя после … такого? – вспыхнула девушка.
– Я не знаю, что она там тебе наговорила, но поверь мне – всё, что ни делается, к лучшему.
– К лучшему? Значит, вот так, да?.. Она об этом фестивале круглые сутки мечтает. А вы! – она выделила это местоимение, – вы ей вот так в лицо!.. Может, всё-таки перестанете морочить девочке голову и пропустите её во второй тур?
– Согласен с тобой, но есть одно «но».
– Какое?
– Ты сама должна ей в этом помочь.
– Каким же, это интересно знать, образом?
– А ты не догадываешься? – загадочно улыбнулся директор музыкального училища.
Вероника заглянула в глаза Болотова, лживые и обжигающие.
– Серьёзно?.. – и только сейчас она поняла, что Андрей Фомич не шутит. – Нет, нет! – испуганно заговорила девушка.
– От тебя всё зависит, – хитро улыбнулся Болотов.
В полутёмной комнате на кожаном кресле сидел Кентин Никита Андреевич, а по-простому Кентавр.
Он практически не знал своих родителей. Ещё в раннем детстве он оказался в детдоме. Он несколько раз убегал и, поэтому уже тогда завоевал уважение первых городских хулиганов, будущих мафиози.
В десять лет парень начал пить, в двенадцать курить…. Ходили слухи, что он был на короткой ноге с самим Ларчем.
Никита был умным, очень умным человеком. В логике ему не отказать, впрочем, как и в интуиции. Именно благодаря ей его банда не раз выходила сухой из воды. А как раз в этой полутёмной комнате родился не один безумный план Кентавра. Вот, как и сейчас.
«Ильин, наверное, уже засуетился, – усмехнулся про себя Кентин. – Вот бы его ещё раз проучить. Например, почки отбить, или руки-ноги переломать, или …, – он опять хохотнул. – Ника его и бросит: зачем ей инвалид?.. Нет. Жестоко. Надо что-нибудь более интеллигентное…»
Веронику Смирнову он знал вот уже шесть лет. Завсегдатай «Сатурна» он сразу заметил новую барменшу. Патрик познакомил их, и они подружились…. Всё было просто прекрасно до тех пор, пока его невеста Анжелика не бросила его и не уехала за границу. С того момента Вероника стала для него главной мишенью. Кирилл же преградой на пути и обрёк тем самым себя на вечную ненависть вздорного байкера.
«По-хи-ще-ни-е, – медленно проговорил про себя Никита. – А что? Это идея».
План похищения Ники был сооружён в считанные минуты – всё детально от первого до последнего шага. Идеально!.. Но всё-таки Кентавр кое-что не учёл, а, вернее, не захотел учитывать. А зря…
Ларичева неспешно шла по улице. Уличный туман ворвался в её мысли и спутал и без того запутанный клубок рассуждений и внутреннего поиска.
Краем глаза она увидела сидящего на скамье мужчину с обречённым взглядом. Он показался ей очень знакомым – будто раньше она где-то его видела и даже знает. Не отдавая себе отчёта, девушка присела.
Минут десять Ларичева пыталась распутать клубок мыслей и никак не могла найти ключевую нить. Так всегда бывает: чем больше желание, тем меньше возможностей для его исполнения. Устав окончательно, Ольга бросила это занятие, посчитав его бессмысленным, по крайней мере, в данный период времени.
Она принялась рассматривать одинокого соседа. Небритый, полупьяный, он имел довольно неопрятный вид. Неожиданно они встретились глазами и почувствовали одно и то же, будто два одиноких человека встретили друг друга в толпе. Две родственные души. Ларичева вспомнила, где видела его, но отказывалась верить в то, что перед ней была правда.
– Оля, – сквозь зубы проговорил Ларч.
– Вы меня знаете? – как-то восторженно спросила скрипачка. Сердце бешено заколотилось. Она боялась, что память её обманула.
– Ларичева Ольга Станиславовна, – медленно как будто спросил он.
– Да, – последние сомнения развеялись.
– Доченька… – прошептал мужчина. Из глаз закапали редкие слезинки.
Картинки из далёкого детства, фотографии были настолько контрастны с современной действительностью…. Ольга замерла с непонимающе хлопающими глазами.
– Оля, зайчонок мой, – говорил Ларичев, и тонкие струйки стекали по его небритым, слегка морщинистым щекам. Он прижал девушку к груди. Ольга закрыла глаза. Она признала отца.
Спустя пятнадцать лет дороги жизни, наконец, свели двух родных людей. Они сумели найти друг друга в тумане. В нелёгкую для их обоих минуту они вдруг поняли, как много значат друг для друга.
– Ты звонила Нике? – осведомился у супруги Александр Смирнов.
– А что?
– Понимаешь, Ирочка. Мне уже надоело поведение нашей старшей дочери, – нервно говорил отец. – Это становится невыносимым! Она уже столько времени работает в этом баре. Я совершенно не понимаю, для чего она училась в музыкальном училище, – он стал размахивать руками.
– Не горячись, Саша. Сядь. Успокойся. Ника давно не маленькая девочка, и в состоянии сама во всём разобраться.
– Похоже, ты не хочешь понять меня, Ира. Неужели ты хочешь, чтобы она продолжала так жить дальше?.. Она же ничего не добьётся в жизни. Разве я не прав?
– Прав. Я с тобой не спорю, – пыталась успокоить мужа Ирина Валерьевна. – Но и ты должен её понять. Она уже взрослый и самостоятельный человек. Тебе пора понять это!
– Извини, не могу…. Я столько лет строил свой бизнес. Для её счастья, для нашего с тобой, для Алиски…. Я не понимаю её!.. Кому я передам бизнес? Я ведь для неё, для её будущего старался!.. Алиске?.. Смешно. Знаешь, я уже чувствую, что не доживу до её совершеннолетия, если Ника будет и дальше такие кренделя выписывать.
– Не говори так, Саша! Всё образуется, – быстро заговорила Смирнова.
– Скорей бы она бросила работу и вышла замуж! – воскликнул Смирнов в отчаянии и задумался. – Почему я перестал понимать её? Где же мы с ней разошлись? – вдруг совсем спокойным голосом он спросил жену.
– Потому что Ника – твоя дочь, а не сын. В детстве она была мальчишкой, поэтому ты и понимал её. Теперь настал мой черёд понять собственную дочь…. Не переживай. Я поговорю с ней, – пообещала Ирина, хотя сама почувствовала неприятный холодок.
Вот уже полдня Виктор слонялся по квартире, не зная чем себя занять. Утром он почувствовал лёгкое недомогание и предупредил отца, что не приедет.
Виктор Грищенко жил со своим отцом в большой квартире. Десять лет назад его мать развелась с отцом и исчезла в неизвестном направлении.
В школе Виктор учился неплохо. Особенно его увлекали гуманитарные науки. Он грезил карьерой журналиста, но отец упрямо кроил из него бизнесмена. После школы он поступил на специальность «экономика» и успешно защитил дипломную работу, но душа его к этому не лежала.
В личной жизни Виктор стоял между двух огней: Ларичевой, которая уже давно за ним бегала, и Смирновой, которая напротив бегала от него. Веронику на своё горе он увидел как-то одним солнечным днём, когда её и его отец обсуждали дела совместной фирмы в местном офисе. Отец Виктора понял всё сразу и поговорил с сыном. После этого разговора младшего Грищенко как будто подменили. Он стал работать с удвоенной силой. Виктор хотел доказать свою значимость с помощью денег…
В эту ночь он плохо спал. Ему приснился странный сон, однако, не более странный, чем Ильину.
Сквозь облака он видит Веронику. У неё в руках белый голубь, а на плече сидит другой – тёмный. Она выпускает голубя, и он летит к Ольге. Теперь уже она держит его в руках, глядит, а потом аккуратно садит на плечо. вероника уже далеко. Ольга открывает клетку и выпускает голубя кофейного цвета. Мгновение, и он видит себя, идущего навстречу Ольге…
Он весь день пытался разгадать, что бы мог значить этот сон. Одно он знал точно – вероника и Ольга были в нём неслучайно. «Может быть…» – подумал, было, он, но мысль оборвалась. Ему не хотелось, чтобы его догадка воплотилась в жизнь.
Отец и дочь вошли в квартиру.
Болотова ещё не было.
– Значит, здесь ты живёшь?
– Да, с дядей.
– Его ещё нет, а ты знаешь, когда он придёт?
– Рабочий день закончился. Значит, уже скоро.
– Зайчонок, понимаешь, мне нужно с ним поговорить.
– Папа, – серьёзно начала Ларичева. – А как ты относишься к дяде?
– Если честно, зая, то у нас с ним всегда были напряжённые отношения. Он чуть было не помешал нашей с твоей мамой свадьбе, – ответил Ларичев и выразительно взглянул на дочь.
– А вот и дядя, – Ольга услышала звук открывающейся двери. – Я встречу.
– Олечка, – обрадовался Болотов. – А я думал, ты сильно обиделась.
– Так и есть, – холодно ответила племянница. – К тебе гости.
Директор музыкального училища поспешил в гостиную.
– Здравствуй, Андрей.
Внутри у Болотова всё упало.
– Оля, это кто? – одними губами воскликнул он.
– А ты что это, уже не узнаёшь? – вместо Ольги ответил её отец.
– Солнышко, кого ты впустила в дом? Это же бомж. Ты посмотри на него – типичный уголовник. Я таких не знаю! – заистериковал Болотов. Его затрясло от нервного напряжения: он узнал.
– Ошибаешься, – наконец, заговорила Ларичева. – Это мой отец.
– Уже и знаться со мной не желаешь? – воскликнул Ларч.
– Я… я… я просто не узнал тебя…. Стас, извини… – заикаясь, отвечал Андрей Фомич.
Одним словом, разговор был недолгий, но содержательный.
В конце концов, Ольга ушла с отцом ночевать на чердаке серой девятиэтажки.
Девятый час. Кирилл шёл в театр, как вдруг увидел вышедшего из машины Виктора.
– Здорово! Ты ко мне? – Ильин решил застать врасплох бывшего одноклассника, подойдя к нему сзади. – Или, быть может, к Нике?
Виктор вздрогнул и быстро обернулся.
– Нет…. Я так…просто.
– Не ври, Витя. Мы же договорились, чтоб без Кентавра ты близко сюда не совался.
– Ну да. Я…
– Пошёл отсюда вон, – Кирилл раздельно произнёс каждое слово, выделяя голосом ударные слоги.
– Неужели я не могу просто здесь прогуливаться?
– Нет, не можешь, – спокойно ответил Ильин.
– Почему?
– Потому что ты должен быть на работе.
– Ты тоже.
– Я здесь живу, – опять повысил голос Кирилл. – А ты вообще из другого района, и твой путь на работу, ну, никак не может проходить через эту улицу. Усёк?
Виктор, наконец, понял, что его раскусили, и решил пойти в отступление. Он уже было сел в машину, как вновь услышал голос Ильина.
– Грищенко, ты не ответил на мой вопрос?
– А?.. Какой вопрос?
– Когда ты приведёшь ко мне Кентавра?
Немного подумав, Виктор быстро по-детски сказал:
– Тебе Кентавр нужен, ты сам его и ищи, – и самоуверенного бизнесмена сдуло ветром.
Кирилл осознал вдруг, что в чём-то Грищенко был прав. А именно: он сам должен разобраться в сложившейся ситуации, не впутывая в неё никого.
Тем временем в музыкальном училище накалялись страсти. Преподаватели отменили занятия, прослушивания и собрались в преподавательской.
– Андрей Фомич, вам ещё чая? – заботливо предложила Инна Петровна.
– Да, – отрешённо ответил Болотов.
Сегодня он пришёл на работу очень грустным, подавленным. Ещё бы: как должен был чувствовать себя человек после того, как из дома ушла единственная родственница, причём в компании весьма тёмной личности.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – просияла Шмелёва. Ей только что выпал великолепный шанс выслужиться, и она решила не упускать его.
– Мне теперь вряд ли кто поможет, – ответил Андрей Фомич, окинув учительскую пустым взглядом. Он смотрел сквозь предметы.
Вошла Виктория Троценко.
– Андрей Фомич, что-то случилось? – поинтересовалась она, увидев столь печального профессора.
Болотов тяжело вздохнул.
– Ольга вчера из дома ушла, – констатировала Иванова.
– Да, – подтвердила Михайлова.
Виктория Вячеславовна задумалась. Хотя их директор и был человеком довольно мерзким, сейчас он был в беде: что может быть ужаснее, чем ссора с родным тебе человеком, тем более, если таковой имеется в единственном числе?
– А, может быть, вам стоит заявить в милицию? – предложила она.
– Не знаю, – протянул Болотов.
Никто из членов педагогического коллектива училища ещё не видели своего руководителя таким отрешённым. Андрей Фомич прекрасно понимал, насколько он унижается в данный момент, выпивая здесь чай, но он также понимал, что в одиночку было бы гораздо хуже – в водкой и сигаретами. За всё время этого разговора он ни разу не упомянул истинную причину ухода Ольги.
Около полудня Вероника направлялась в театр к Кириллу.
– Позолоти ручку, красавица! Всю правду скажу: что было, что есть, что будет, – раздался заливистый голос молодой цыганки.
– Нет, спасибо, – коротко ответила Смирнова, даже не обернувшись.
– Зря ты так, красавица.
– Я, по-моему, ясно выразилась – я не хочу.
– Судьбу свою знать не хочешь? – удивилась цыганка. Она окинула Веронику пристальным взглядом своих чёрных глаз и решительно проговорила, – А я тебе и так всё скажу, красавица.
Вероника остановилась в растерянности. У неё не укладывалось в голове: как это цыганка не за деньги, а так всё расскажет.
Тем временем она взяла Смирнову за руку, закрыла глаза, и вдруг её будто ударило током. Цыганка открыла глаза.
– Э, добрая ты, красивая. От этого и все твои беды будут. Ждут тебя опасности, и за углом всегда. Будь внимательна, осторожна.
Пользуясь ситуацией, Смирнова решила спросить о наболевшем:
– А про любовь сказать можешь?
– От чего же нет? Могу. Судьба твоя недалеко. Давно ты его знаешь. Но не с ним связан подарок, который нельзя вернуть. Он спасёт тебя от грядущей опасности, которая станет для всех испытанием. О подарке придётся вспомнить скоро. Три человека будут считать себя дарителями, но это ложь, потому что подарка нет. Красавица, этот человек перевернёт твою жизнь. И ещё: янтарь не может быть в оправе ни в коем случае…
– Это как?
– Придёт время, и ты сама всё поймёшь.
Вероника уже собиралась идти, но цыганка её установила:
– Подожди. Достань какую-нибудь вещь из сумки.
– Зачем? – испугалась Смирнова.
– Так надо, Вероника, понимаешь?
Не отдавая себе отчёта, девушка достала из сумочки аккуратненькое зеркальце с узором на обратной стороне, подаренное ей Кириллом. Цыганка взяла его, покрутила, подержала пару минут в руках, что-то нашептала и вернула со словами:
– Судьба на твоей стороне…. Удачи, красавица!
Вероника стояла как завороженная. Она хотела спросить у цыганки имя, но когда очнулась, цыганки и след простыл. Только одинокий ветер донёс «Лита».
Смирнова с зеркальцем в руках приближалась к углу дома.
Алина вышла на улицу. Заниматься не было настроения. Ей казалось, что после слов Болотова её мир обрушился.
Она неспешно шла по аллее. Навстречу ей шла Наталья Шведченко, соседка и старшая подруга Вероники.
– Здравствуйте, Наталья Николаевна.
– Привет, Алина. Как дела?
– Неважно.
Они присели на скамейку.
– Ты знаешь, Алина, со мной тоже как-то произошла подобная история. конечно, менее драматичная, но всё же. В школе я писала стихи, рассказы. Их печатали в школьной газете. Я хотела отнести их в редакцию, чтобы их напечатали в творческом журнале. Ну, ты знаешь. Чтоб отнести стихи и рассказы, их нужно было предоставить на рассмотрение преподавателя по русскому языку и литературе, назначенного директором. Это была мать моей одноклассницы, с которой я была в напряжённых отношениях. Так вот эта учительница опозорила мои сочинения при всём педколлективе. Мне стало стыдно, не знаю отчего, но очень стыдно. До тех пор, пока я не поняла одну важную вещь – нельзя опускаться до уровня таких ничтожных людей. Надо взять себя в руки и доказать, что твоё искусство только ради искусства, а не для всей сопряжённой с ним мишуры. Мои стихи напечатали в журнале. Не переживай. У тебя всё будет хорошо, – женщина заботливо обняла девушку. – А вот и Пашка идёт.
Брат Натальи был одноклассником Вероники. Она много чего о нём рассказывала Алине. Но, к сожалению, до сегодняшнего дня ей так и не удалось с ним пообщаться.
– Паш, присядь. Это Алина. Ты знаешь её. Ну, поговорите, а я, наверное, пойду.
– Привет, – дружелюбно проговорил Светлов.
– Привет, – ответила Ростовцева, слегка опустив глаза. – А Вероника мне много про тебя рассказывала, – улыбнулась она.
– Ещё бы. После Лёшки я её лучший друг.
– Я знаю. А где твои родители живут?
– В Питере. Это мама так решила. Она на меня сильно обиделась после того, как я литературу из-за Вероники провалил. В общем, история длинная. рассказывать не буду.
– Ладно.
Смирнова мысленно пыталась расшифровать предсказание цыганки и не заметила, как прошла угол дома. Неожиданно она почувствовала шаги сзади. Это был Ник. Он держал в руках платочек, смоченный в хлороформе.
Всё произошло слишком быстро. Ник резко сунул платок Нике в лицо. Она сделала вдох и тут же потеряла сознание. Зеркальце выпало из её рук и разбилось. Ник подхватил девушку. Подъехала машина, за рулём которой был Сэм. Ник сел на заднее сиденье.
Через пять минут машина была во дворе дома, где жил Кентавр.
– Мы приехали, – доложил Ник шефу.
Никита спустился и взял Смирнову на руки. Вместе с Ником и Сэмом они вошли в тёмную квартиру.
Услужливый Ник открыл железную дверь, ведущую в самую глухую комнату этой квартиры. Комната была практически пустая. Одинокая кровать стояла у окна. Звукоизоляция, полузакопчёные окна, голые стены – не слишком привлекательная картина.
Кентавр положил девушку на кровать и вышел.
Вероника здесь. Теперь мысли кентавра были заняты другим: как переправить бриллианты через границу незаметно.
«Ника моя – отличное прикрытие для этого дела. На девчонку и никто не подумает, – Никита ухмыльнулся. – Да. Надо бы ещё прикид достать и…. Чёрт побери, нужен её загранпаспорт…. Да-а, с этим будет сложнее».
Тем временем Ник рассматривал содержимое сумочки Смирновой по приказу шефа .
– Кентавр, тут ничего путного нет. Одно барахло.
– А это что? – указал Никита на ключи, один из которых был от её квартиры, другой – от квартиры Ильина.
– Виноват, недоглядел.
– Внимательнее нужно быть! – раздражённо заметил Кентавр.
Ольга ночевала на чердаке на ледяном бетонном полу. Несмотря на это, она впервые почувствовала себя свободной от предрассудков.
После обеда она с отцом решила заглянуть в «Сатурн». Станислав хотел поговорить со старыми друзьями.
В два часа они были уже около служебного входа бара.
– Кто там? – дружелюбно спросил Патрик.
– Впусти-ка старину Ларча.
Дверь отворилась, на пороге стоял бармен с ошарашенным лицом.
– Здорово, Патрик.
– Ларч?! Заходи, заходи, присаживайся, – заботливо предложил мужчина.
– Да, давно я здесь не был.
– А кто эта прелестная девушка? – поинтересовался бармен, хотя знал Ларичеву от Вероники.
– Дочь моя. Ольга.
– Что пить будешь?
– Что-нибудь лёгкое, да, зайчонок?
Девушка утвердительно кивнула головой.
– Коктейли есть?
– Сейчас сделаю. Хотя никто лучше Вероники коктейли ещё не научился делать.
– Вероника – это новая барменша?
– Да, но не единственная. Просто мне кажется, что она самая замечательная за всю историю «Сатурна».
– А я её знаю, – встряла Ларичева.
– Веронику? – спросил Станислав.
– Да. Она моего Витьку с ума свела. Красивая.
– А кто такой Витя?
– Витя? Виктор Грищенко. Молодой и очень перспективный бизнесмен. Я тебе потом о нём расскажу.
– Как же я ещё много о тебе не знаю…
Зазвонил телефон. Патрик взял трубку.
– Бар «Сатурн». Я вас слушаю.
– Патрик, это Кирилл. Ника у тебя?
– Нет, а что?
– Полчаса назад она должна была придти в театр, а её всё нет.
– Да не волнуйся ты так. Может быть, она забыла или задержалась где-нибудь, – решил обнадёжить Ильина бармен, хотя это сообщение его очень встревожило.
– Я домой звонил. Её там нету. У Наташи тоже. Мобильный не отвечает.
– Может быть, у неё батарея разрядилась?.. – затаилась надежда в душе Патрика.
– Нет, этого быть не может. Я уверен…. Что-то здесь не так… – вдруг замолчал Ильин.
По тону Патрика Ларч и Ольга поняли, что произошло что-то недоброе.
– Я сейчас же приду, – тихо, но твёрдо сказал Кирилл.
– Дружище, что случилось? – спросил Станислав после того, как бармен положил трубку.
– Ильин звонил.
– А это кто?
– Друг Вероники.
– Помреж из театра, – добавила Ольга.
– Вероника собиралась зайти к нему в театр, но ещё не пришла. Он позвонил во все места, где она может быть – бесполезно.
Воцарилась тишина.
Вскоре пришёл Кирилл.
– Я знаю, что случилось!
Патрик, Ларч и Ольга вопросительно взглянули на молодого человека.
– Это Кентавр. Это он!
– Ты говоришь, Кентавр? – удивился Станислав. – Этот щенок ещё здесь? – воскликнул он. – Крепкий орешек. А я думал, его уже давно грохнули. Жив, значит. И наверняка сейчас что-то мутит.
– Извините, – с подозрением начал Ильин, – а вы кто? – и перевёл взгляд на Ольгу.
– Станислав Ларичев…. Ларч.
– А думал, что…
– Неважно. Уже не важно. А ты откуда знаешь Кентавра?
– Алло, милиция?.. – нервно спросил Ильин и изложил дежурному сложившуюся ситуацию.
Пьяный голос сообщил, чтобы ждали три дня, а уже потом заявляли о пропаже.
Тогда собравшиеся в «Сатурне» решили идти в отделение милиции, но без Ларичева.
– Простите, друзья. Не могу. Менты на меня зуб имеют. Но если нужна будет помощь, то связь через Олечку, – проговорил Станислав и добавил тихо, – у меня с этим перцем давние счёты…
Ларичева осталась с отцом.
– Да, Алина? – зазвонил мобильный Ильина, и он услышал живой взволнованный голос девушки, впервые за последние два дня.
– Кира, а где Ника? Ты нашёл её?
Врать было бессмысленно:
– К сожалению, нет.
– Как?.. Ты где? – затрясло Ростовцеву.
– Мы с Патриком идём в милицию.
– Мы тоже.
– Алина… – хотел остановить её Ильин, но не успел. Девушку бросила трубку.
Кирилл и Патрик зашли в отделение милиции и направились к следователю.
– Э, вы куда? – спросил пьяный дежурный. – Туда нельзя посторонним.
Но это не остановило Ильина и бармена. Тогда дежурный выскочил из-за стола и попытался преградить им путь.
– Я же сказал нельзя! Куда вы прётесь? Там все заняты! Не до вас.
– Пропусти, – и Патрик посмотрел прямо в глаза милиционеру.
– Ни-за-что!
– Хорошо, но тогда мне придётся рассказать про всё, что ты вчера натровил в баре, – хитро улыбнулся бармен.
– Нет! Не смей!
– Тогда пусти.
– Не могу. Не могу, и всё!
– Что за шум? – спокойно спросил вышедший на крик следователь.
Тут в отделение милиции вошли ещё не успевшие перевести дыхание от быстрого шага Алина, Наталья и Павел.
– Успокойтесь, молодой человек. Может быть, воды? – предложил следователь.
– Да, пожалуй.
– Если я вас правильно понял, то вы считаете, что то, что вашей подруги нигде нет, и она не отвечает на звонки, является прямым доказательством того, что её похитили. Я правильно вас понял?
– Да, ответил Кирилл, допивая предложенный стакан воды.
– А каковы мотивы? Вы конкретно кого-нибудь подозреваете? – следователь решил быть снисходительным.
– Это Кентавр.
– Почему вы в этом так уверены?
– Потому что… – задумался Ильин и в итоге поведал то, что ещё недавно услышал от бармена.
– Так, а могу я с ним поговорить?
Вошёл бармен.
– Это вы Патрик? – спросил представитель правопорядка.
– Да, я. Патрикеев Пётр Сергеевич.
– Вы можете засвидетельствовать событие, произошедшее двенадцатого марта сего года в баре «Сатурн»?
– Да, конечно, – бармен рассказал всё, что было в тот ужасный вечер.
– Надеюсь, вы понимаете, что Кентавр – не обыкновенный байкер, а преступник. На его совести целая куча нераскрытых преступлений. Ловок больно. Хотелось бы, чтобы на этот раз ему не удалось отвертеться.
– Так вы её найдёте?
– Поищем. Я ничего не могу вам обещать. Кентавр – очень хитрый. А потом мы не может быть полностью уверенны в том, что это именно он похитил вашу подругу.
– Да, я всё понимаю, – робко начал Ильин. – Но я очень прошу вас, постарайтесь.
– Это моя работа, – скромно ответил следователь.
– Жди беды, Кирилл, – скорбно проговорил Патрик, когда они вышли из кабинета. – Смирнов, когда узнает, нас обоих на тот свет отправит.
Вот уже больше двенадцати часов Вероника была в плену у байкера.
Она окончательно пришла в себя, когда часы показывали три часа ночи. Было жутко холодно. Ей хотелось укрыться одеялом, но его не было…
«Как там Алина?.. Кира, бедненький, наверное, уже с ног сбился…. Чёрт! зачем всё это?» – задумалась Смирнова, в очередной раз проснувшаяся. Эти мысли душили её и не давали уснуть. Проклятое стечение обстоятельств!
Хотелось есть и пить. Ужасно болела голова. Слабость во всём теле.
В который раз она попыталась ворваться в мир грёз. «Э, добрая ты, красивая. От этого и все твои беды будут», «…ждут тебя опасности, и за углом всегда» – зазвучали в голове слова цыганки. Смирнова стала понимать, что они значили.
Она вспомнила, что ещё говорила цыганка. «Что-то про оправу…. Почему янтарь не может быть в оправе? Что это значит?». Память вернула Смирнову в утро пятнадцатого марта. В кольце, которое показал ей Болотов был жёлто-коричневый камень. Тогда она и могла представить себе, почему это кольцо вызвало у неё такое отвращение.
«Откуда она меня знает? Я ведь не называла своего имени…. И зачем ей понадобилось моё зеркало?..»
Вопросов было больше, чем ответов…
Сквозь сон Вероника услышала отдалённый голос Кентавра:
– Бери ключи. Пошуруешь в квартире. Нужны её шмотки, выберешь что-нибудь неброское, и загранпаспорт. Вот адрес…. Смотри не перепутай.
«Что он задумал?» – мелькнула одинокая мысль и бесследно исчезла.
Начинало светать.
Вероника опять уснула.
«Зеркальце, я же вроде уронила его», – сказала Смирнова, увидев во сне Кирилла, отражающегося в зеркальце, которое он подарил ей. Ильин улыбался. И вдруг по зеркальцу начали расползаться трещинки, словно паутинки. Кирилл помрачнел. Вдруг возникло другое знакомое лицо.
«Что же это за рок такой? – думал Ильин, находясь уже более десяти часов в отделении милиции. – Почему именно сейчас?.. Что за чёрт!.. Неужели, это конец? – вдруг в голове Кирилла появилась чёрная мысль, и чтобы задушить её, он схватился за голову… – Почему жизнь такая жестокая? Только начало всё налаживаться, и пожалуйста: проблема за проблемой. Чёрная полоса…».
Ильин наотрез отказался идти домой, потому что знал, что и там не сможет уснуть.
Перед глазами проплыли лучшие минуты жизни…
– Кирилл, я вижу, ты очень хороший молодой человек. Ответственный, смелый, честный и благородный, – уверенно проговорил Александр Дмитриевич.
– Не стоит так меня расхваливать. Мне кажется, я этого не заслуживаю.
– Не скромничай, Кира. Ты уже не единожды доказал нам, что достоин называться другом моей дочери, – после этих слов Смирнов таинственно замолчал, внимательно посмотрел сначала на Веронику, потом на Ильина и, наконец, произнёс, – Мне необходимо на довольно долгое время уехать. Очень много дел, – Александр Дмитриевич замолчал и внимательно взглянул на до сих пор молчавшую Веронику. Молчание для неё вообще было несвойственно. – Зная свою дочь, я хотел бы попросить тебя, Кирилл, присмотреть за ней, – на его лице появилась строгая, заботливая улыбка. Он добавил, – Ты ведь знаешь, что попадать в нелепые ситуации и странные истории – это её хобби.
– Ну, папа! – недовольно воскликнула дочь. Ей не нравилось, когда отец стыдил её перед друзьями.
– Я обещаю вам, что ничего подобного не произойдёт. Будьте уверены. Я не подведу…
«Обманул, подвёл, – грустно подумал Ильин. – Теперь Александр Дмитриевич сотрёт меня в порошок. Я не оправдал его доверия».
Ольга задумчиво шла по улице.
– Привет, – ветер донёс спокойный голос Виктора. Ларичева оглянулась и увидела, как Грищенко открывает дверцу кабриолета. Не отдавая себе отчёта, Ольга села в машину.
– Что-то случилось? – неуверенно спросил юноша.
– Да.
Виктор понял, что заставил Ольгу оторваться от своих мыслей. Грищенко заметил про себя, что Ларичева была сегодня не такая, как обычно. Слишком спокойная. Девушка раздумывала, как сказать Виктору об исчезновении Ники. К Смирновой и Грищенко у неё были диаметрально противоположные отношения.
Внутренний голос подсказывал ей: «не говори, иначе ты навсегда потеряешь его!». Это был старый внутренний голос, толкавший обычно Ларичеву на мерзкие поступки. Она вспомнила, как подпилила сопернице каблук, после чего последняя чуть было не сломала ногу. Ольга вспомнила и более мелкие шалости. Именно из-за проделок Ларичевой Веронике пришлось поменять добрую дюжину шин на своей висте. Сейчас ей было стыдно за саму себя. Тихий шепот метался в сознании скрипачки: «Скажи ему, ты обязана!».
– Вероника пропала. Вчера, после полудня, – медленно проговорила Ларичева, опустив глаза. Почему-то она чувствовала себя виноватой. – Кирилл обратился в милицию. Сам на себя не похож, – непонятно для чего добавила девушка.
– Что? – слабо воскликнул Виктор, взглянул Ольге в глаза. Грищенко пытался понять: ложь это или правда. – Как ты сказала? Повтори, – мягко попросил парень. У него испуганно забегали глаза.
– Вероника пропала. Возможно, похищение.
«Значит, не судьба», – спокойно вздохнул Виктор.
Алина находилась в комнате у Павла.
– Где же она? – Ростовцева нервно моргала глазами. – Что с ней?.. – девушка всхлипнула. – Это … это я во всём виновата! – Алина закрыла лицо ладонями.
– Не вини себя. Ты тут ни причём. – как мог Светлов старался успокоить лучшую подругу Вероники.
– Нет. Это я. Я!.. Я последнее время была такой невнимательной! – не успокаивалась Ростовцева.
– Алина. Перестань себя мучить. Вероника обязательно найдётся! - попытался произнести как можно спокойнее Павел. – Скоро всё закончится. Вероника ещё никогда надолго не попадала в серьёзные ситуации, – уверенно сказал молодой человек.
Ростовцева тяжело вздохнула и посмотрела на Светлова. Сероглазый парень с темно-русыми волосами, мягкий и в тоже время уверенный в себе, вызывал у девушки доверие. Врач-невропотолог по образованию, Павел умел найти общий язык с любым человеком.
– Но ведь её похитил настоящий преступник, – осторожно начала она. – Её жизнь в опасности.
Поймав ход мыслей юной скрипачки, Светлов проговорил твёрдо, заглянув в глаза Ростовцевой:
– Алина. Я тебя уверяю, что с ней ничего не случится. Она вернётся живая и здоровая. Всё будет хорошо.
– Я верю тебе, Паша, – неожиданно быстро произнесла девушка. У неё возникло такое чувство, что Светлов – её старый добрый друг, и в любой ситуации она может на него рассчитывать. Буквально на миг ей показалось, что она теперь больше доверяет Павлу, чем Кириллу, которого знает намного дольше.
Неожиданно открылась железная дверь. Сделав над собой усилие, Смирнова повернула голову. Зеленоглазый брюнет медленно прошёл по комнате, включил свет, сел на одинокий стул и с задумчивой ухмылкой посмотрел на Веронику. Испуганный взгляд не ускользнул от пронзительных глаз Кентавра.
– Что тебе от меня надо? – сжато спросила Смирнова, хотя заранее предполагала его ответ.
– Помощь, – спокойно ответил Никита, сдавленно посмеиваясь. – Как всегда, ты же прекрасно знаешь.
– Я же уже сказала «нет», – сказала Вероника и добавила после продолжительного молчания. – Я не хочу участвовать в твоих делишках.
– Ошибаешься, Ника, – Загадочно улыбнулся байкер. – Это грандиозные дела, можно сказать, проекты, – и медленно с холодком продолжил, – Я не допущу, чтобы ты отказалась. Не делай глупостей, и всё будет в порядке. подумай лучше о своих родственниках и друзьях, – Кентавр сухо рассмеялся. – Здесь тебе ни Патрик, ни Ильин не помогут.
Сковавший Смирнову страх заставил вжаться в матрас. Внутри похолодело. Мозг отчаянно работал, пытаясь подобрать достойный ответ. Собрав всё своё мужество в кулак, девушка села на кровати смело заглянула в глаза Никите, лживые и обжигающие. Почему-то вспомнился Болотов.
– Ты хочешь запугать меня?
Кентавр в голос расхохотался.
– Это не входит в мои планы…. Не старайся обмануть меня, – брюнет подошёл к девушку и сел рядом. Он неожиданно схватил её за руку и быстро прошептал на ухо, – Не жалеешь себя, так пожалей хотя бы других!
Кентавр резко встал и ушёл, захлопнув за собой железную дверь.
 
Часть 3.
– Следователь Ковалевский. Андрей Фомич, разрешите задать вам несколько вопросов.
– Проходите, присаживайтесь. А … что, собственно, случилось? – как можно спокойнее спросил профессор. Он испугался за Ольгу.
– Гражданин Болотов. Произошло преступление. Похитили человека. Я веду это дело, и поэтому мне необходимо задать вам несколько вопросов. Пока просто так, без протокола. Мне нужно знать, с чем и с кем я имею дело, – консервативно заявил Виталий Григорьевич.
– Хорошо. Я вас слушаю, – с замиранием сердца проговорил директор музыкального училища.
– Вы знаете гражданку Смирнову Веронику Александровну?
Болотов облегчённо вздохнул и ответил:
– Да, конечно. Она в прошлом году окончила наше училище, причём с красным дипломом, – сухо шевеля губами, профессор пытался понять, что произошло.
– А что вы можете мне сказать о её друзьях, знакомых? – следователь внимательно изучал Андрея Фомича. – Способен ли кто-нибудь из её окружения на преступление?
Болотов задумался.
– Мне трудно так сразу ответить на этот вопрос. Хотя, вы знаете, многие. Мне кажется, что для нашего города не является секретом то, что дочь известного бизнесмена дружит с сомнительными личностями. Перед ней открывались такие перспективы, а она?.. Ну, например, гражданин Ильин. Вы взгляните, взгляните на него. Разве не странно, что в элитном доме живёт такой неопрятный, неаккуратный человек? Потёртые брюки, практически дырявая куртка…
– Продолжайте, – Ковалевский по-прежнему не сводил с респондента цепкого взгляда.
– Витя Грищенко. Он слишком глуп для того, что быть бизнесменом. К тому же он не умеет вести себя в обществе достойно…. Ему бы в цирке работать.
Исследуя каждое движение собеседника, Виталий Григорьевич понимал, что Болотов что-то знает и явно не хочет говорить.
– Кстати, четырнадцатого числа Виктор полдня проторчал около дома Вероники.
– А вы уверенны, что это был именно он?
– Его новую машину трудно не узнать.
В полутёмной комнате на кожаном кресле сидел Кентавр. Напротив него сидели известные авторитеты: Цианид, Роджер и Карат. Каждый из них был крупным специалистом в своей отрасли. Они уже не в первый раз сотрудничали с байкером. Цианид поставлял наркотики и различные вредные для здоровья вещества. Лысый, практически беззубый старик в чёрных очках, Роджер, помогал организовывать взрывы, подстраивать автокатастрофы и устраивать пожары. Уже немолодой, но достаточно ловкий и сообразительный Карат специализировался на контрабанде. Кто-то из них сегодня был явно лишним. Разумеется, Кентин об этом не мог и предположить.
– Роджер, вы должны будете устранить нашего любимого театрала…
– Вашего, Кентавр, – просипел старик.
– Хорошо, моего. Пока что…. А потом нужно будет подорвать машину Смирнова.
– Вы уверенны, что это следует делать? – деликатно промямлил Карат. – Можно серьёзно засветиться.
– Я так не считаю…. Я вас позвал, и поэтому решаю сам подобные вопросы! – резко ответил Никита. – Цианид, ну а ваше дело совсем простое.
– В каком смысле? Наркоту ещё никто не считал пустяком, – вспылил свежевыбритый и аккуратно одетый молодой человек.
– Спокойно, Цианид. Не нервничайте. Надо старому псу Патрику подкинуть пару доз, … если, конечно, не жалко, – усмехнулся организатор сходки.
– Как всегда мы с Цианидом на шестерках, а Карату самое прибыльное, – возмутился Роджер.
– …но самое опасное…. Я вас деньгами когда-нибудь обижал? – разозлился Кентавр.
Правдами и неправдами следователю удалось выпроводить отчаянного и отчаявшегося Кирилла. проторчав в отделении достаточно внушительный период времени, тем более без сна, Ильин потопал домой – измученный и физически, и морально. Он собирался прилечь и поспасть хотя бы два-три часа полноценно. Но этому желанию не суждено не суждено было исполниться.
Едва парень коснулся головой подушки, раздался звонок в дверь. Проклиная всё на свете, он пошёл открывать.
– Здравствуй, Кирилл, – бодренько поприветствовала Ильина очень приятная женщина, которой трудно было дать её сорок четыре года.
– Здрасте, – скупо ответил парень. Приезд старшей Смирновой его мало обрадовал, но всё же он впустил Ирину Валерьевну.
– Я, как приехала, сразу к вам. никуда не заходила. устала ужасно, – женщина передала Ильину чемодан. – Это вам с Вероничкой. Потом разберёте. Кстати, а где она сама? Кирилл едва сдерживал себя. Хотелось спать. Очень не вовремя – ведь надо было контролировать ситуацию, придумывать что-то, выкручиваться как-то.
– Её нет пока.
– Кирилл, что с тобой? У тебя усталый вид. Ты не выспался?.. Что-то случилось? – серьёзно спросила Ирина. – Кирилл, говори.
Ильин в очередной раз убедился, что у матери его невесты было рентгеновское зрение. Обмануть практически невозможно.
– Кирилл, не молчи. Что-то с Никой?
– Её похитили. Вчера. Кентавр, – парень виновато опустил глаза. Аргументов в свою пользу у него не было.
– Добрый день, Андрей Фомич.
– Здравствуйте.
– Московское отделение международного фонда "Золотая лира". Алексей Юрьевич Мартенко.
– Очень приятно. Проходите, присаживайтесь, – любезно предложил Болотов.
– Спасибо.
– Как долетели?
– Спасибо, нормально. давайте не будем терять времени и сразу приступим к делу.
– Давайте, – неохотно согласился директор музыкального училища. В его планы входило запудрить представителю фонда мозги, напоить и по-скорому оформить нужные бумаги.
– Итак, сколько человек будет принимать участие в прослушивании?
– Тридцать, – неуверенно и не сразу ответил Болотов. Хотелось потянуть время. Он не рассчитывал на такой напор.
– Могу я изучить их личные дела?
– Да, конечно. Может быть, чаю?
– Да, спасибо, если можно.
Андрей Фомич выложил перед Мартенко отложенную стопку папок, потом сам налил в кружки чай и поставил прибор со сдобным печеньем и недорогими шоколадными конфетами.
– Угощайтесь.
Алексей погрузился в работу, ставшую уже нормой жизни. Тем временем директор музыкального училища пытался найти способ задурить педантичного до тошноты москвича. Болотов не хотел сдаваться, не хотел опускать руки. Самое главное, чтобы на фестиваль прошла его племянница, а не Алина. На остальных наплевать.
Кирилл и Ирина Валерьевна наворачивали кофе – чашку за чашкой.
– Сегодня. её нужно найти сегодня. Во что бы то ни стало сегодня. Потому что завтра приедет мой муж.... И тогда он перевернёт весь город.... Мне страшно представить, что будет. Он убьёт и тебя, и меня.... Где же моя доченька?.. – едва не заплакала женщина. Её била нервная дрожь, сводило мышцы при осознании всей сложности и безвыходности ситуации.
– Вас-то за что? Это всё из-за меня. Недосмотрел.... Хотел ведь эту сволочь за грудки взять, но Ника попросила, и я ничего не сделал. А надо было! Чёрт побери...
– Он уничтожит меня за то, что я позволила ей жить и работать здесь. За то, что всё время потакала и потакаю ей. Допотакалась.... Что же делать?.. Где же моя девочка? Где же моя малышка?
– Вы не переживайте. всё будет хорошо, – Ильин заботливо обнял мать невесты. – Милиция уже работает. Я вчера поднял её на уши.
– Это хорошо. Обычно в таких случаях говорят: "Ждите три дня".
– Вот видите. Значит, действительно всё будет хорошо. Её найдут.... Давайте ещё кофе?
– Давай.
Выпили ещё по чашечке. Ирина Валерьевна прилегла на диван. Настроение у неё за последний час резко ухудшилось. Парень стал набирать номер.
– Ты куда?
– Алло. Ольга, это Кирилл.... Мне нужна помощь. Надо встретиться с твоим отцом.
– Кому ты звонил? Что за Ольга? – Смирнова ревниво посмотрела на Ильина.
– Неважно. Главное, что есть шанс самостоятельно найти Нику.
– Отпусти меня! Я не буду делать то, что ты хочешь, и ты меня никак не заставишь, – Вероника была слаба, но сопротивлялась.
– Будешь. Будешь, – хладнокровно выговорил Кентавр. – Ты ведь не хочешь, чтобы твои родные и близкие пострадали.
– Ты блефуешь. Ты им ничего не сделаешь, – произнесла девушка немного нервно, потому что понимала, что байкер не блефовал, почти никогда не блефовал.
– Патрика за наркоту повяжут, Кирюшу опять покалечат – до инвалидности, а папашку твоего в его же тачке взорвут. Вот и весь расклад. А кто виноват? Хорошая девочка Ника.
– Ты не посмеешь, – сквозь зубы процедила Смирнова. – Ты ничего им не сделаешь.
– Я не сделаю. Зато это сделают другие, – ухмыльнулся Никита. – Думай, Ника, решай. От тебя всё зависит, дорогая моя.
Смирнова побледнела. Сказалась усталость, сдали нервы, ужасно хотелось домой – домой под одеяло в тёплую постель, выпить горячего чаю и проспаться.
– Думай, родная. Даю тебе три часа.
Уходя, мужчина поцеловал её – как-то по-собачьи вцепившись в губы. От него разило табаком и дорогим одеколоном, а ещё грубостью.
Когда дверь закрылась, девушка, тяжело дыша, сплюнула на пол. Её затошнило. Захотелось вырвать. Но желудок был практически пуст, и она только заплакала.
– А ты жестокий, – отметил Роджер, слышавший весь разговор. – Не боишься, что у девчонки крыша поедет?
– Не поедет. Ты её плохо знаешь. Золотая девка.
В эту ночь и Алина не выспалась. Неприятные мысли не давали ей сомкнуть глаз. Лишь под утро ей удалось подремать часа два-три. Едва проснувшись, Ростовцева отправилась в училище. Сначала она помогала с уборкой техничке, потом взяла ключ от кабинета, где обычно занималась в отсутствие преподавателя.
Проходя по коридорам средне-специального учебного заведения, Мартенко услышал великолепную скрипичную игру.
– А кто у вас здесь? – спросил Алексей у Болотова. Тот не успел ответить, потому что представитель фонда уже открыл дверь. Алина остановилась.
– Продолжайте, девушка, продолжайте.
Мужчины присели. Ростовцева продолжила играть с места, на котором остановилась. Андрей Фомич с каждой секундой всё острее чувствовал, как растут шансы Алины попасть в фестиваль, и как падают шансы его племянницы. Обычно в таких ситуациях Болотову удавалось совершить действие, чтобы "минусы" стали "плюсами", а "плюсы" "минусами". Но сейчас мозг отказывался работать.
Когда Ростовцева окончила игру, Мартенко внимательно её оглядел, после чего обратился к директору музыкального училища:
– Андрей Фомич, если мне не изменяет память, которая у меня просто отменная, то отчего-то этой скрипачки нет в списке на прослушивание.
– У нас есть более достойные кандидаты.
– Охотно верю, но на прослушивании я бы очень хотел видеть эту девушку.
– Если ничего не изменилось, то Кентавр живёт вот здесь, – Ларч указал мизинцем на один из домов на условном плане района. – Получается, недалеко от консерватории. Если рассматривать дороги, то эта как раз проходит мимо театра. Так что вполне возможно, что её подкараулили и прямо доставили на ту квартиру.
– И что делать? – спросил Ильин, потирая воспалённые глаза. Голова раскалывалась. парень собирал волю в кулак – он не спал вторые сутки.
– Для начала необходим план. Первое – его нужно выманить из квартиры и убедиться, что там, кроме Ники больше никого нет.
– А если они держат её где-то в другом месте? – предположил Патрик.
– Вариант, но Никита слишком умён, чтобы так прокалываться. Он часто действует против логики, поэтому до сих пор на свободе. Она у него в квартире.
– Ну, и как мы его оттуда вытащим? – выговорил Кирилл. – Он ведь просто так не оставит Нику одну.
– Оставит. Он знает, что никто не подумает о том, что он держит её в своей квартире. Да это даже не квартира – тюрьма. не зная фишек, оттуда не выберешься.... Кентавра я беру на себя. У меня с ним давние счёты.
– А нам что делать?
Ларч задумался. Он чётко представлял себе цель, он понимал, чем рискует, он знал, с кем сражается. Всё нужно было рассчитать точно. Ошибок быть не должно.
– Какие у тебя мысли по поводу похищения? – спросил следователь у сына, который работал в милиции не так давно.
– Есть у меня мысли. Очень интересные и перспективные, – серьёзно ответил Константин. Несколько часов до этого он упорно сражался с собой и проиграл. – А ты что думаешь?
– Думаю, Кентавра брать надо. Проблема в том, что у нас нет на него компромата. Крыть нечем, понимаешь?.. А что у тебя за мысли?
– Всё просто. У нас есть компромат.
– Этого не может быть, потому что быть не может в принципе. Откуда ему взяться? – в полной уверенности выговорил следователь.
– Оттуда.
– Не понял.
– Помнишь последний выезд на квартиру Кентавра?
– Помню. И что?
– Я тогда под шумок "жучков" понаставил. Я сегодня ради интереса решил послушать, что там записалось, и...
– Ну и?..
– Это бомба. Там есть всё, что нас интересует и даже немного больше.
Старший Ковалевский чуть язык не проглотил. С минуту он молчал, обрабатывая информацию, которую с ходу в голове уложить было очень трудно, нереально.
– И ты молчал?!..
Константин опустил глаза. Ему было по-детски стыдно.
– Значит, тебе не нравится, что я так сделал?
– Мне нравится, но почему ты не поставил в известность меня?
Мартенко решил не откладывал в долгий ящик прослушивание и попросил вызвать всех претендентов на участие в фестивале. начали с пианистов, потом были духовики, затем эстрадники, вокалисты.... скрипачи были последними. Болотов выставил пятерых, хотя хотел четверых. Тогда бы Ольга выгодно выглядела на фоне остальных.
Когда прослушивание было окончено, Алексей пригласил к себе избранных – по одному.
– А кого вы выбрали из скрипачей? – с замиранием сердца спросил Андрей Фомич. Мартенко указал на Алину и Ольгу.
– Ларичева Ольга, – Болотов радостно передал племянницу в руки представителя фонда.
– Проходите, Ольга.
Пообщавшись с Ларичевой, Алексей пригласил к себе Алину.
– Как вас зовут?
– Алина. Ростовцева Алина.
Сердце Мартенко ёкнуло.
– Алина? Ростовцева?
– Алина Ростовцева.
Сознание мужчины вмиг помутилось. Мысли смешались.
– Ты знаешь, у меня была сестра. Её дочь тоже зовут Алиной.
– Почему была?
– Она вместе с мужем погибла в автокатастрофе. Шестнадцать лет назад. Девочка выжила. Говорят, её взяла бабушка, не моя мать. У неё такая же фамилия – Ростовцева.
– Вы хотите сказать, что мы с вами – родственники?
– Возможно.
Цельный час Ларч пытался соорудить план действий. Почему так долго? Слишком много рисков. Любой просчёт может быть фатален.
– Вы простите меня, Станислав, но я так больше не могу! – не выдержал Кирилл. – Мы не продвинулись ни на шаг. Вы понимаете, что у нас слишком мало времени. Его нет!
– Не горячись. Остынь, – сдержанно выговорил Ларч. – Мы продвинулись, потому что исключили всё, или почти всё, что делать нельзя, что может привести к необратимым последствиям.... Единственное, в чём ты действительно прав, так это насчёт времени.
– Вот! – вскочил Ильин. – Вот! Пока мы тут "исключаем" варианты, с ней может случиться всё, что угодно. Мы ведь не знаем, с какой целью её похитили.
– А мне кажется, ей не должны причинить боли, – вклинился в разговор Патрик. – Её похитили ни с целью выкупа.
– А с какой тогда? – парень недоумённо захлопал глазами. Тут у него зазвонил мобильный телефон. – Да.
– Кирилл... – голос матери Вероники дрожал. Она была напугана и взволнована.
– Ирина Валерьевна...
– Кирилл, он звонил.
– Кто – он?
– Мой муж. Он сказал, что кончил все дела и уже едет.
– Я всё понял.... В общем вы как хотите, а я иду один, – и Ильин вышел из бара.
– Костя?.. – изумилась Вероника, увидев, что дверь в комнату открыл не Кентавр.
– Здравствуй, – на дрожащих ногах парень вошёл. – Не бойся. Он уже не опасен. Тебе больше ничего не угрожает.
В комнату ввели Никиту, скрученного двумя нехилыми спецназовцами.
– Уведите его.... Ник, тебе нужно будет проехать с нами, чтобы дать показания.
Девушка попыталась встать, но не смогла – не хватало сил. Тогда Константин взял её под руку.
– спасибо. Спасибо тебе большое.
Смирнову начало качать. Безопасности ради парень взял её на руки. Так они вышли из дома. Кентавра уже увезли.
Когда Костя подошёл к машине, недалеко от дома появился Кирилл. Он был в шоке: Ника обнимала следовательского сынка. Они о чём-то говорили. Сердце упало.
– Вот сейчас приедем. Ты ответишь на несколько вопросов и мы передадим тебя в руки друзьям.... Всё хорошо.
Сели в машину. Смирнова думала о Кирилле и об Алине. Сегодня должно быть прослушивание. Поставит её Болотов в список претендентов или нет? Сбудется ли её золотая мечта, или на фестиваль поедет Ларионова?..
Ильин понял, что проиграл – не успел. Он потерял кучу времени в баре, драгоценного времени, а теперь, возможно, потеряет девушку, невесту. Так то.
Александр Смирнов с младшей дочерью приехали слишком быстро. Как выяснилось позже, они сели на следующий самолёт, а позвонили уже из аэропорта. Супруга Ирина боялась рассказывать об исчезновении дочери, не знала, какие слова подобрать. Но получилось всё просто. Он прямо спросил – она прямо ответила: они оставили младшую дочь у Натальи, а сами поехали в милицию. Там освобождённая Ника уже давала показания.
– Не нервничай, Саш. Всё кончилось. Ника жива и здорова, – Ирина старалась успокоить мужа.
– Так то оно так, но куда Ильин смотрел? Как он допустил? – Александр был разочарован. Он не ожидал такого от жениха старшей дочери.
– Саш, ну всё же хорошо.
В эту секунду в отделение милиции вошёл Кирилл. Он шёл пешком от самого дома Кентавра.
– Где она? – только и спросил парень.
– А тебя это не должно больше волновать, – выговорил Смирнов, привстав. – Уходи.
– Александр Витальевич...
– Исчезни, Ильин. Я больше не желаю тебя видеть. Забудь про Нику.
– А как же?.. Я же.... Вы же...
– Ты ей больше не жених. Такого безответственного человека, как ты, я не желаю видеть в зятьях.
– Саша, перестань. Не надо, – женщина дёрнула супруга за рукав. – Не делай этого.
– Как же...
– Саш, Ника должна сама всё решить.
– А мне кажется, она будет со мной солидарна.
– Я требую, чтобы вы задержали Карата, Роджера и Цианида!– это было первое, что сказала Вероника, оказавшись в отделении милиции. – Задержите их!
– Не беспокойтесь. Наши люди уже работают в этом направлении.
– Я прошу вас, будьте осторожны. Они очень опасны, – девушка заплакала. Её затрясло. Выходили эмоции от продолжительного напряжения.
– Выпейте водички, – следователь на лил минеральной воды в стакан и подал Смирновой. девушка выронила стакан. Она неожиданно потеряла сознание. Тут же позвали врача.
Когда Вероника пришла в себя, то вспомнила предсказание цыганки. В сознании мелькнула мысль – колючая, как ёжик, царапнула больно, заставила вздрогнуть. Когда врач ушёл, так и не поставив диагноза, девушка прильнула к матери, прижалась к ней. Смирнов вышел в курилку.
– Мам, мне кажется, что это ... что я...
–...что у тебя будет ребёнок? – угадала Ирина.
– Да. Меня всё время тошнит.... Я боюсь.
– Ну, тише, тише, девочка моя. Не бойся. Это от Кирилла? – в этот вопрос старшая Смирнова вкладывала столько надежд, но...
– Не знаю. Может быть.
– Ника, я не совсем понимаю...
– А папа понимает, всё понимает.
– Кто ещё?
– Никита Кентавр и Витя. Грищенко Витя. Это всё случайно вышло. я не хотела...
– Вот теперь не дай Бог, если этот ублюдок окажется отцом моего внука, – выговорил Смирнов.
– Саш, ну что ты так на Кирилла взъелся? Он – хороший парень. Он ни в чём не виноват. От любит Нику, и она его тоже.
– Но тем не менее переспала ещё в двумя. И это моя дочь!.. И все-то, Ир, у тебя хорошие, один я – плохой... Молись, молись, чтобы моим, нашим будущим зятем оказался Витька. Всё-таки общий бизнес, общие интересы, преемственность.
– Вот этого-то я больше всего и опасаюсь, – не выдержала Ирина – проговорилась.
– не понял.
Женщина вдруг почувствовала, что пришла пора поведать мужу правду.
– Я думала, ты понимаешь, о чём я.
– О чём?
– Жаль, выходит, я в тебе ошибалась. Если ты помнишь, то Ника родилась через семь месяцев после нашей свадьбы. А по сему она не твоя дочь. Её отец – твой друг и компаньон – Миша, а Витя – её сводный брат.
– Как же это?.. – ошарашенный мужчина присел. – Ну у нас же с тобой до свадьбы было...
– У нас с тобой было за месяц до ЗАГСа. Ты прекрасно знал, что я встречалась с вами обоими, пока выбирала. Выбрала тебя, а потом узнала, что беременна от Миши. Ты ведь помнишь, как сильно меня тошнило?.. Я думала, ты догадался и принял её как свою дочь.
Тем временем Кирилл снова шёл в отделение милиции по просьбе Ирины Валерьевны. Он ещё не знал, о чём пойдёт речь. Алина вернулась из училища – впервые счастливая до невозможности. И стала ещё счастливее, когда узнала, что Веронику нашли.
Вместе с Ильиным пришёл и Грищенко.
– Кирилл, я хочу тебе сказать, что ... Ника, кажется, в положении, и, скорее всего, ты не имеешь к этому никакого отношения.
Парень напряжённо посмотрел на Смирнова. сказать или спросить не решился.
– Ника назвала ещё Виктора и ... Никиту.
Вероника неспешно вошла.
– Я всё понял. Александр Витальевич, спасибо вам за то, что просветили. Теперь мне действительно ни к чему быть вашим зятем. прощайте.
– Кирилл, подожди.
– Ника? Замечательно! Ты как раз вовремя. Хотел пожелать тебе счастья, но не со мной. Я-то думал, ты серьёзно ко мне относишься.... Я не хочу себе такой жены. Прощай.
– Кирилл...
Ильин исчез. Девушка заплакала и убежала. За ней следом пошла мать.
– Александр Витальевич, у нас с никой ничего не было. Этот ребёнок не может быть моим.
– Значит, остаётся Никита, – от зятя Ильина Смирнов сам отказался, от зятя Грищенко он отказался, узнав страшную тайну супруги, а зять-мафиози уж точно не нужен, даже если является отцом малыша.
– Ты с ума сошёл! – вскрикнула Ирина, узнав о намерении супруга. – Я не позволю тебе этого сделать.... Придурок! Ублюдок!
– Ублюдком может быть твой внук. В любом случае.
Смирнова забрала дочь и повела к врачу. Во время так называемой процедуры дознания в её голову пришла простая мысль, которую она пожелала проверить.
– Никакой беременности нет, – с уверенностью сказала врач-гинеколог, осмотрев Веронику. – Девушка, а в последнее время вы не падали, не ударялись сильно головой о твёрдые предметы?
Смирновы – мать и дочь – не то с облегчением, не то с недоумением переглянулись. Мысль Ирины оказалась верной.
– Было, – ответила Ника. – Об стену.
– Когда? – спросила женщина у дочери.
– Это Никита. Потом объясню.
– Таким образом, у вас сотрясение мозга. А это уже не моя компетенция...
– Вероника! – радостная Алина бросилась обниматься, завидев подругу. – Вероничка!.. Здравствуйте, Ирина Валерьевна.
– Здравствуй, Алина. Ну, вы поболтайте, – женщина оставила девушек наедине.
– Ну, как там у тебя прослушивание? Что Болотов? Рассказывай, – Смирнова воспользовалась тем, что мать пошла за отцом. К тому же ей не очень хотелось рассказывать о своих приключениях.
– Меня взяли! Взяли-взяли, взяли-взяли. Это какое-то счастливое стечение обстоятельств. представитель фонда случайно услышал, как я занимаюсь, потребовал, чтобы меня взяли на прослушивание и выбрал меня с Ольгой из скрипачей. А потом – потом ещё выяснилось, что вроде бы мы с ним являемся родственниками. Представляешь?.. А Паша, он такой хороший парень оказывается!.. Ник, а что у тебя? Что-то не так?
– Теперь Ника без Лёши. Он бросил её, когда узнал.... Ну, в общем, ты понимаешь, о чём я, – грустно выговорила Алина. – Мне её жалко, и я не знаю, чем могу ей помочь.
– Ты знаешь, я думаю, она справится. Она – сильная. А потом, может быть, у неё с Витей что-нибудь получится. Он, если разобраться, неплохой парень, – задумчиво произнёс Павел.
– Может быть, и получится, но только не с Витей. Витя теперь с Олей.
– Да. А ты со мной.
Они остановились. Паша взял Алину за руки:
– Я тебя люблю, – и сладко поцеловал.
Ростовцева смотрела на него ошарашенными, но счастливыми глазами. Они присели на скамью.
– Алина, здравствуйте.
– Здравствуйте, – одновременно выговорили влюблённые.
– А я не думал, что встречу вас на улице. Приятная неожиданность. Разрешите, я присяду.
– Да-да, конечно. Присаживайтесь, – Ростовцева подвинулась.
– Алина, я вот нашёл фото, где моя сестра со своей семьёй. Это всё, что у меня осталось от неё. Взгляните, если вам интересно, – Мартенко ловко извлёк из кармана пальто фотокарточку, ещё чёрно-белую. На ней были изображены молодые супруги. Женщина держала на руках маленькую девочку, которой было около года.
– Я так и не попросил у неё прощенья...– с болью в голосе изрёк Алексей.
Ростовцеа узнала в молодых супругах своих родителей:
– А мы с вами и в самом деле родственники.
Костя ходил из угла в угол. Он метался. От чего? Пора раскрыть карты – он был влюблён в Смирнову ещё со школы. Одно время они крепко дружила, но судьба-злодейка в один момент их разбросала. Ника поступила в музыкальное училище, Костя – попросту говоря, в школу милиции. О его чувствах девушка знала, но сказала сразу, что быть между ними ничего не может. А сейчас...
– Ника, я.... Ты ведь знаешь, что я тебя люблю... – начал парень. – Будь моей женой.
Смирнова замерла. Она чувствовала, что в скором времени нечто подобное должно было произойти, но не предполагала, что это произойдёт таким образом.
– Я слышал, что у тебя будет ребёнок. Так я готов. Я...
– Нет, это неправда. Никакого ребёнка нет.
– Ты..?
– Нет, его вообще не было. Это всё из-за сотрясения, – призналась девушка, хотя думала в эти минуты совсем о другом. Она надеялась, что далее последует отступление.
– Для меня это не имеет значения. Я делаю тебе предложение не из-за жалости, а из-за того, что...
– ... что любишь меня?.. Значит, я если соглашусь, должна буду позволять себя любить. Ведь я тебя не люблю. Ты для меня не больше, чем друг, – печально выговорила Вероника. В эту секунду она мечтала по уши влюбиться в Костю: пережить то, что Кирилл её бросил, было нелегко.
– Хорошо. Я ни на чём не настаиваю. Давай просто попробуем. Не получится, значит, не получится. Но я хочу, чтобы ты дала мне шанс.
– Ладно. Если ты так хочешь, то давай попробуем, – сказала Смирнова и сама поцеловала Ковалевского.
– Патрик, налей мне ещё, – попросил Ильин.
– Куда тебе? Ты уже литр выпил. Может, не стоит?
– Я сказал, налей!
Бармен поставил перед Кириллом ещё одну стопку водки. Сделал это нехотя.
– Ты мне определённо не нравишься.
– А я никому не нравлюсь! Нике – не нравлюсь, раз она с другими спала, отцу её – не нравлюсь, поскольку позволил ей общаться с бандитами, окружению её – не нравлюсь, типа жених из меня хреновый. А тебе почему не нравлюсь?
– Потому что сдался так быстро. За свое счастье, брат, надо бороться. Надо сражаться.
– Ты считаешь, что я так просто должен взять и простить её? Что я должен закрыть глаза на её измены, забыть о том, что её отец теперь ненавидет меня? Так? Верно? – разгорячённо выговорил Ильин и ощутил, что отчасти готов ко всему этому.
– Да, Кира. Именно так. Она тебя любит. А ты сделал ей больно. Ты усомнился в её чувствах.
– А она не сделал мне больно, когда..?
– Нет, Кирилл, это – другое, – перебил его Патрик. – Близость – это ещё не проявление чувств. Ведь можно любить и так – издалека.
– И ты её любишь, – прочёл по глазам бармена Ильин. – А почему меня так никто не любит? Патрик, почему я не изменял ей? Я ведь тогда тоже мог – мог, но не сделал.
– Вероника – женщина, красивая женщина, за это ей и приходится расплачиваться.
Кирилл опрокинул в глотку ещё один стопарь. Всё: поезд ушёл.
– Твой дядя будет против. Он – очень трудный человек. Может быть, не будем рисковать?
– Он не будет против, – уверенно выговорила Ольга. – Я это точно знаю. Теперь будет всё по-другому. Я говорила с папой – он согласен. А это уже половина успеха.
Ларичева за руку тянула Виктора за собой. Через несколько мгновений влюблённые ворвались в кабинет Болотова.
– Дядя, нам нужно с тобой поговорить, – с ходу начала девушка.
– Оля...
– Андрей Фомич, – робко проговорил Грищенко.
– Дядя, мы теперь будем жить вместе, а папа у тебя. Мы уже всё решили.
– Да. У меня очень серьёзные намерения по поводу вашей племянницы. Мы поженимся. Так что мы посчитали необходимым проинформировать вас, – осмелел Виктор. – Я обещаю заботиться об Ольге и не давать её в обиду. Ларичева изумлённо взглянула на парня: такого текста она от него явно не ожидала.
– И что вы от меня хотите? – опешил Болотов.
– Странно. А я думала, ты будешь против.
– Если вы решили, то чего мне спорить. Ты уже взрослая, а я.... Будь счастлива.
Когда Ольга и Виктор покинули стены училища, девушка неожиданно почувствовала, насколько ей жалко родного дядю – такого несчастного и одинокого. Строить планы на будущее не хотелось именно по этой причине.
Время неугомонно летело вперёд, не давая остановиться, оглянуться назад. Не было никакой возможности прочувствовать каждый миг.
Ника и Костя попробовали быть вместе и, о чудо, у них получилось. По настоянию Смирновых-старших, они уехали в Москву. Алина сблизилась с Пашей, который отныне поселился с ней в квартире. Алина участвовала в фестивале, о котором так долго грезила. Сбылась её мечта, самая заветная мечта. В фестивале участвовала и Ольга.
Канитель событий заставила девушек стать девушек подругами в прямом и глубоком смысле этого слова. Их объединила музыка. Да, она и раньше их объединяла, но тогда каждая из них понимала её по-своему.
Как же так вышло, что Ростовцева и Ларичева вдруг стали там похожи? Объяснить это несложно: они обе открыли в себе всю прелесть состояния любви – любить и быть любимой. Раньше Алина любила людей, природу и музыку, Ольга любила себя во всём этом. Это альтероцентризм и эгоцентризм. В любви они нашли "золотую середину" всего, разумеется, с ориентиром на специфику личности и характера.

Эпилог
Ну что? Вы узнали кого-нибудь из своего окружения среди героев повести? Думаю, что хотя бы отчасти это так. Планета наша вертится в одном направлении, образуя циклы. Всё повторяется. Всё новое – есть хорошо забытое старое. Всё едино.


19.12.2007. - 11.03.2008.