Ветрогон

Молчанье в фигуре на стуле.
И нежится голос во рту.
Спокойствие мира и крыльев
решило припасть к холсту.


Живое движенье бездвижья.
Грифелем в левой руке
прописываю гордый профиль
сказителя мира Фадэ.


Беззвучно сомкнутые губы,
покой позвоночной оси,
распахнутые изумруды,
матовый шепот крови.


Познанье – в горбинку из вздоха.
Волна в нежной спайке с челом.
Лишь руки согнуты строго;
идут от локтей над столом.


Едва уловимо дыханье,
взгляд – по кистям, воздух – вперед…
Пространство несет трепетанье
к очам десяти лепестков.

       Случилось так, что мне довелось познакомиться с одним человеком в городе Одесса. Уже с прошлой зимы я прочно уяснила для самой себя, что хочу в летние каникулы отправиться именно в этот город. Пришло лето, пришло тепло, пришел пар и обметал сухим дыханием мои губы. Наступило время – кривое зеркало зимы. Наступило время собираться в дорогу. Я приехала в Одессу.
       Город был, как всегда, приветлив, и не только по отношению ко мне. Он вообще в летние времена начинал расширяться, как и наша Вселенная, по мере все разрастающегося количества прибывающих туристов. Город моря, город солнца, город улыбок и знакомств.
Я отправилась в малое плавание. Проще говоря – в плавание вдоль береговой линии кролем. Набултыхавшись вдосталь, выбралась на песочек и начала глазеть по сторонам с глупой и счастливой улыбкой на лице. Проходили женщины, разговаривая о своем, пробегали мимо мальчишки, крича налево и направо: «Кто желает горячей, соленой кукурузы?! Вкусная кукуруза! Одна гривна!». Вокруг было шумно, и все находилось в движенье.
       Совершенно неожиданно ко мне подсел молодой человек. Беззвучно и тайно. Когда я обернулась — перепугалась от неожиданности, даже ойкнула. Однако он начал смотреть от меня в сторону. Никто не хотел начинать первым. Молчание затягивалось. Меня мучил лишь один вполне закономерный вопрос. Что это за человек и с чем он ко мне пришел?
Все было за пределами чего-то адекватно-серого. Пока он изображал, что сидит на подстилке на песке лишь в своем обществе, я стала исподтишка подглядывать за ним. Мне начинал нравиться весь бред получившейся ситуации.
       Это был молодой человек лет 23 на вид. Он сел, подогнув левую ногу под себя, а правую — чуть выставив вперед и немного подвернув ступню влево. Получалась непринужденно-неряшливая позиция. Одной рукой он поддерживал себя сзади, за спиной, другой - опирался на согнутое колено. Голова покорно склонилась на руку, чуть повернувшись в сторону. У парня были темно-русые волосы, однако под прожигающими одесскими солнечными лучами они были словно специально расчерчены золотистыми прядками. Длинные, но подстрижены в форме полукруга у шеи, прядки спадали на лицо, каждая – разной длины и заостряющаяся на конце. Челка же была в виде удлиненного эвкалиптового листа и бессильно роняла себя вниз. Все пряди таинственно разметались в разные стороны, однако не вызывали ощущения неряшливости. Скорее, навевали мистические ощущения. В своей позе, с согнутой спиной, он все равно напоминал нечто очень легкое, вот-вот вырвущееся куда-то в высь. Что-то стремительно направленное тонкой стрелой вверх.
Тут молодой человек резко изменил положение, вспрыгнул с места и направился к воде. В его поступи была некоторая напряженность. Он действительно напоминал очень сильно натянутую струну, изящную, но стремительную, очень спокойную, но нервическую; ветер, с секунды на секунду сорвущийся с места. Он был рядом с водой, ощущал ступнями горячий песок и, тем не менее, был где-то не здесь.
       Также незаметным порывом он вновь оказался в той же позе, в которой сидел ровно минуту прежде. Я резко закрыла глаза оттого, не показалось ли мне все это. Не правда ли то, что молодой человек и вовсе не сходил с места. Парадокс. Одновременно и грациозен, и мужественен. Очень бросались в глаза его большие и сильные руки, но с напряженными кистями. Однако завершались кисти 10 лепестками.
Его лицо состояло из четких линий и правильных фигур. Он вообще больше напоминал неживое существо, нарисованную картину, очень правильную и многократно выверенную в деталях. Лоб был высок, однако приятно уходил немного назад. Брови — насыщенно коричневого цвета, волосинка к волосинке лежали в беззвучном умиротворении. Относительно мужчины подобные брови можно было бы назвать, скорее, тонкими и изящными, чем густыми. В гордом и едва заметном изгибе они рассекали пространство подо лбом.
       У основания носа, в пространстве между бровями, было небольшое углубление, капелька души, маленькое озерцо дыхания. Глаза не были широкими, однако от них исходил какой-то магнетизм, странная колкость и в то же время мягкость. Изумруды, внутри которых запрятались маленькие угольки-зрачки. Стоило лишь на секунду глянуть по касательной, и взгляд цеплялся ими, а затем растапливался горячим зеленым светом. Казалось, что на этой земле есть только одна сила притяжения — сила притяжения его глаз.Словно весь мир держался за зрачки.
       Нос прямо рассекал лицо и был с чуть заметной горбинкой ближе к основанию, кончик же — довольно узок и остр. Губы - едва розового цвета, очень свежие, но дышащие слабой и такой же изящной краской, нижняя чуть полнее верхней. Вообще же их нельзя было отнести ни к типу пухлых, ни к типу тонких. Очень хорошо прорисованные верхние уголочки, скорее, располагавшиеся на несколько большем отдалении друг от друга, нежели близком.
Молодой человек не улыбался ни ртом, ни глазами. Однако с каждым мгновением все больше и больше усиливалось впечатление замаскированной улыбки. Было такое чувство, когда-то в прошлом, возможно, в момент его рождения, уголки рта едва приметно подернулись вверх и так и остались в фигуре.
       Кожа лица была очень тонкой, словно снежная пыль срослась в воздушную перину и накрыла мышцы. Прозрачная и без малейшего румянца на щеках, тонкая, но никогда не порвущаяся. Форма же лица была из тех, что обычно относят к квадратным, с широкими скулами и сужающимся подбородком.
       Одежда на нем была до невозможности проста и, тем не менее, уютна. Не обжигающая глаза оранжевая футболка, чуть более удлиненная, чем обычные формы, и спортивные брюки с отстегнутыми от них штанинами ниже колен.
Прошло уже 30 минут после того, как парень впервые подсел ко мне, а мы все не заговаривали. Мое смятение прошло, я начала привыкать к абсурдности происходящего. А он, похоже, и вовсе не замечал ничего, что можно было бы назвать странным. Он сидел - я сидела. Он смотрел в даль моря - и я. Он озирался по сторонам и иногда смотрел мне в лицо, равно как и я.
       Когда же очередной раз захотелось глянуть в его сторону – никого не оказалось рядом. Даже следа от чьего бы то ни было присутствия. Ничто не могло отобразить недавнее присутствие еще одного человека. Даже следы на подстилке почему-то не сохранились. Идеально ровно лежащее полотно и чуть поодаль, ближе к его левому краю, сидящая в полной растерянности девушка в купальнике черно-белого цвета.
       Ничего не осталось от молодого человека, кроме странной вещи, смирно покоившейся за моей спиной рядом с пляжной сумкой, которую я не сразу приметила. Насыщенного темно-красного цвета, пигментированная, без шипов, на мощном стебельке розочка, сухая, срезанная значительно ближе к бутону и в длину не более 9 сантиметров.

31 марта 2008 г.