Кавалерийский характер

       Моей жене, Светлане посвящаю

       Первый раз я столкнулся с верховой ездой на лошади на Камчатке.
       Экспедиция геологов из Академии наук планировала работу в летний период на Срединном хребте. Меня, молодого, не служившего еще в армии, полного романтики, но уже потерявшего мечту о небе, после окончания школы взяли на работу препаратором.
       Неважно, что ниже по оплате нет должности. Главное - самостоятельность, отрыв от родительского гнезда, вулканы, дикая природа! Что еще нужно молодому человеку…
Еще до отъезда из Владивостока мой руководитель, Сергей спросил мое предпочтение оружию, так как каждый член экспедиции получит под расписку свое, я выбрал револьвер семизарядный с барабаном. Опыт стрельбы у меня был, в тире уверенно подтверждал второй разряд. Романы о ковбоях, прериях, всевозможных приключениях роились в башке. Ну, и конечно, я должен быть в джинсах и на поясе нужен патронташ, как у Юла Бриннера в «Великолепной семерке».
       С джинсами в ту пору был напряг, но достали. Патронташ изготовил из кожзаменителя, и он расположился на широком мамином армейском ремне - мама воевала во Вторую мировую под Ленинградом военврачом. И в довершении к образу ковбоя мне презентовали элитный пробковый шлем, аналогичный носили английские завоеватели Африки. Я был на седьмом небе!
Фантазия рисовала меня на белом коне, я не спеша еду по «прериям» Камчатки…
       Каково же было мое чувство, когда к нашей экспедиции примкнули местные вулканологи, и у них была единственная девушка. Они взяли ее поварихой. Моя фантазия сразу удвоила количество коней идущих мирно рядом. На второй лошади, естественно, должна быть ОНА!
В совхозе мы арендовали четырех лошадей и молодые ребята моего возраста из института вулканологии разобрали каждый себе скакунов. Они знали толк в лошадях и верховой езде. Посмеиваясь в мой адрес, ребята оставили мне рыжую кобылу. Ее холка шла до середины крупа и мне представлялась как торчащий под кожей топор.
       В кино я много раз видел, как ловко ковбои запрыгивают в седло. Теперь предстояло это сделать самому. Сёдел кавалерийских не было, только для вьюков. Ребята решили проехаться без седел на горячие источники, а заодно, проверить меня в качестве наездника.
Моя рыжая «балерина» обладала такими длинными ногами, что вспрыгнуть на нее без табуретки не представлялось возможным. Одев с горем пополам уздечку, я начал моститься для «брумелевского» прыжка. Пару раз не получилось, причем, в одну из попыток, эта рыжая бестия укусила меня за бок. Оттянув, как мне показалось, чуть не на полметра, мою кожу. Ее глаза как-то недобро вылезали из орбит, казалось, она кричит, «не можешь, не садись!»
       Вижу, на меня с улыбкой смотрит красавица повариха. Как же это я оплошал! Тогда подвел я своего мустанга к лавочке и в два счета оказался наверху. Ура! Почти джигит!
Парни, увидев, что я справился с посадкой на лошадь, рванули в галоп. Моя рыжая, хоть ты тресни, не хотела переходить на галоп. Она трусила меня, как на вибростенде, рысью.
Пытаясь сохранить равновесие, я вспомнил, как учили меня камчадалы, пятки прижимать ближе к подмышкам передних ног коня. Да, но тогда под меня наезжало острие хребта! И оно начало беспокоить мужское хозяйство.
       Впереди стояла пыль от галопирующих наездников, моя тряслась точно по следу. Какие-либо окрики и натяжка поводьев, не привели ни к какому результату. «Вибростенд» работал без остановки.
       Промучились мы с огненной красавицей целых пять километров. Наконец показались горячие ключи. Сполз с кобылы. Побаливал зад. Все разделись и с удовольствием начали принимать горячие ванны. Блаженство после пыльной дороги и этой трясучки. Я хочу, я должен выдержать экзамен, учиненный парнями с Камчатки.
       Кожа распарилась в этих благостных ключах. Так не хотелось никуда двигаться, но предстоял обратный путь. Завершив купание, парни мгновенно сели на своих скакунов. С криком «Догоняй!»,поскакали назад в лагерь. Пока нашел лесину, с которой можно было
забраться на мою рыжую карамболину, их уже простыл и след.
       Осуществив прыжок, я «прилошадился» животом поперек крупа огненной красавицы.
Она не стала ждать, пока я выполню манипуляции по приведению моего тела в вертикальное сидячее положение, и затрусила рысью по пыльному следу. Метров через сто, я, как настоящий джигит, принял позу седока, а не куля ,перекинутого через круп. Тут же испытал острую боль в местах соприкосновения с природным вибростендом. Тело лишилось распаренной кожи...
       Поводья не действовали, и я их бросил, у нее работал автопилот. Далее началась джигитовка. Стянул с себя сначала штормовку и подложил на «топорообразный» хребет, не помогло, тогда под низ пошел и тельник.
       Нет, все эти манипуляции были напрасны. Постарался сесть как можно дальше от ненавистного хребта почти на ее ягодицы, но тогда я терял равновесие, а сверзиться с такой высоты не хотелось. Проклятый вибростенд не давал расположиться хорошо, седок постоянно сползал вперед. Боль замучила.
       К счастью, вдалеке показался наш лагерь. Рядом с дорогой стояло одно упавшее дерево, оно не отделилось от ствола, а в месте излома соприкасалось с высоко торчащим комлем.
Моя коварная леди провезла меня именно под этим деревом . Я слабо сопротивлялся. Она очистила свою спину от изможденного куля. Кобыла победно встала, косо поглядывая своими огромными выпуклыми глазами.
       -Ну, что ковбой, покатался! - говорил ее взгляд. Минуту пролежал ,обессиленный на земле. Но в лагерь я должен въехать верхом, хоть застрелите меня. Испуская здравицы в честь ее мамы, всех ее родственников, всех этих проверяющих, взгромоздился на свою мучительницу. С перекошенным от боли лицом я въехал в ожидающий меня лагерь. Не хотел, чтоб наслаждались моей немощью.
       Дней десять после этого «пробега» ходил широко расставляя ноги, будто между них было что-то вставлено. Походка кавалериста была до прилета вертолета.
Предстояла заброска солярки, бурильного агрегата вертолетом. Остальные вещи нужно было вьючить на лошадей и верхом ехать три дня до места базирования.
       Сергей настаивал ,чтобы я пошел с вьюченными лошадьми. Он хотел наверно из меня вырастить Павку Корчагина или коммуниста в лике Урбанского.
       Загрузив МИ-8, схватив приготовленный заранее рюкзак, я выбросил элитный английский пробковый шлем, забился в уютном месте в вертолете. Ни крики ,ни угрозы на меня не действовали. Я проявил железный, кавалерийский характер.