Посвящается

Этой весной я умер.
И родился вновь этой весной.

Я с ненавистью смотрю на холеное лицо очередного врача. Сколько уже обследований я прошел? Сколько бредовых диагнозов я выслушал? Каждый раз, в надежде выкачать из меня больше денег для их бездонных карманов, частные больницы выдумывают новые болезни. И никто еще не сказал мне что-нибудь похожее на истину. Я почти не замечаю багровый туман ярости, до такой степени привык к этому состоянию. Даже не пытаясь смягчить оскал до ехидной усмешки, замечаю, что их уклончивые витиеватые фразы не тянут на оригинальность.
Сердце тяжело стукнулось о ребра, я с тоской понял, что приближается очередной приступ. Кровь стучит африканским барабаном в ушах, заглушая, заслоняя и подчиняя все своему ритму. Осколки разбитых зеркал с каждым шепотком крови кружится все быстрее, в только им известном танце и ритме. Осколки сливаются в одном вихре и отрезают доступ воздуха. Жар, растущий в груди, пытается стереть меня в порошок, пепел, золу. Вырывается наружу сгустками крови на ладонях.
Пытаюсь выпрямиться, кривлю губы, отталкиваю протянутые руки. Помощь уже невозможна, на что я надеюсь? С каждым приступом я чувствую, как утекает из меня жизнь. Скоро я опустею и просто сгорю.
Выходя на улицу, невольно щурю глаза от яркого, нахального весеннего солнца. Наверное, умереть весной не так плохо? Скоро распустится листва на деревьях, и начнут ласково улыбаться цветы. Изучаю небо и иду в обратном от машины направлении. Нет сил видеть знакомые лица. Мысли толпятся, налезая друг на друга и требуя внимания. Пытаюсь вспомнить, когда я в последний раз бесцельно бродил по улице. Не получается.
Очередной приступ настиг меня в конце улицы. На этот раз я позорно потерял сознание.

Говорят, если напугать человека, когда будишь, то душа не успеет вернуться в тело.
Говорят, все видят сны, сны это продолжение, подслойка реальности.
Говорят, у каждого есть судьба.
Врут. Все врут. Обо всем врут.
На самом деле нет ничего. Это просто сны.

Открыв глаза, я некоторое время бесцельно изучал аляписто - цветную поверхность спинки дивана, не испытывая никакого желания повернуться к миру лицом. Также я не желал вспоминать кто я, и почему лежу, и где лежу. Нет никаких желаний абсолютно.
Но я поворачиваюсь и водворяю себя в сидячее положение, потому что так надо. Потому что я чувствую, как шуршит время в песочных часах. Мое время в совсем маленьких часах.
Скупо обставленная узкая комната, с одним окном в комнате и светлыми обоями, больше похожая на коридор.
Небрежно хлопаю себя по карманам, ища сигареты, и обнаруживаю их в пиджаке, на спинке стула.
Сидя на подоконнике, сосредоточенно изучаю дым сигареты. Дела, важнее истлевающей искры огня на кончике сигареты сейчас нет. Откуда-то я знаю, что неважно, что будет с миром за стенами этой комнаты. Откуда-то я знаю, что в этой узкой комнате со светлыми обоями и столом, заваленным книгами произойдет что-то важное.
Столкновение двух вселенных, взрыв атомной бомбы, встреча двух взглядов.
Через вьющийся дым я вижу расплывчатый контур лица и острый, как лезвие взгляд. Странно, раньше меня зрение не подводило.
Я отворачиваюсь к окну и молчу. Слова не играют никакой роли. Я и так могу сказать, что ты сейчас делаешь. Слегка покусываешь нижнюю губку, подбирая слова, чтобы объяснить кто ты и зачем притащила меня бродягу, с одним паспортом в кармане, в свою комнату. И понимаешь, что тебе нечего сказать. Ведь слова не играют никакой роли в делах, где все и так ясно.
Соскальзываю на пол, грацией кошки. Вглядываюсь в глаза. Мысли испуганно прыснули в разные стороны, и в голове стало так непривычно пусто. Возникло чувство мгновенного полета в бездну.
С тех пор, как у меня начались приступы, я начал чувствовать время. Я знал, что каждый приступ может стать последним. И я начал убыстрять темп своей жизни, чтобы успеть... Что я хотел успеть? Успеть жить?
В немыслимо краткие сроки, я выдвинул свою фирму в верхи бизнеса, заставил считаться со своим именем. Наладил работу в фирме, чтобы даже после моей смерти она продолжала оставаться на плаву. Менял любовниц, как перчатки, пытаясь согреть ледяную кровь. Мысли крутились, как клубки в лапках у котят.
И впервые за это время, мне захотелось замереть в мгновении, застыть, как мошка в янтаре. Янтарное солнце плещется у тебя в глазах, зайчики прячутся в шелковистых волосах. Губы, всегда готовые сложиться в улыбку шепчут имя.
Имя, что такое для нас имя? Всего лишь набор бессмысленных букв. Всего лишь несколько букв, вмещающих драгоценный голос. Я придумаю тебе тысячи имен, и все они будут ложью и во всех них будет частица тебя.

Когда наступает счастье, ты начинаешь ревновать его ко всем подряд.
Ты считаешь, что каждый чужой взгляд крадет частичку счастья, так необходимого тебе.
Так ли это?
Твоя доброта – вот дрова, питающие костер счастья.
Ты можешь разжечь костер необычной высоты, ведь все в этой жизни зависит от твоего желания творить добро… или не творить его.

Стоять рядом, держать тебя за руку, и лениво щурясь на солнце, выбирать мороженное. Такое маленькое домашнее счастье, спрятать в карман, чтобы не сглазили. Не дышать, чтобы не запотело, не трогать, чтобы не заляпать.
Как говорят, только скажи, только вспомни..
После трех дней отсутствия приступ повел себя нагло и сдерживая обещание последнего раза. Неотвратимость хищно ухмыльнулась.
Черная бездна дыхнула за левым плечом, и властно обняла, притягивая к себе. Сил хватило только на то чтобы отвернуться, чтобы не показывать тебе своего искаженного лица. Я не хочу тебя пугать.
В угасающем сознании, как птица, запутавшаяся в силках, упорно бились в истерике, налезая друг на друга мысли: «Я не сказал, что люблю тебя. Хотя разве можно сказать, что я люблю тебя? Разве мы любим воздух, которым дышим? Просто без воздуха невозможно жить. Так и я без тебя невозможен. Я не сказал..»
Снова отрезан воздух кружащимся вихрем разбитого стекла, снова я беспомощен, снова сгораю в пламени. Но в этот раз ясно, что цена откупления от превращения в пепел не кровь, а жизнь.
Задыхаюсь без воздуха, задыхаюсь своей кровью, но нет ни страха, ни дрожи только безразмерное сожаление.
И понимаю, что что-то не так. Что-то не так, потому что я слышу… Сквозь грохот крови в уши пробивается шепот:
«Вдохни, ну же сделай вдох! Я твой воздух, я в твоих легких! Я твой бог, я приказываю тебе жить!»
Шепот становился громче и превратился в голос, чистый, яркий, звонкий… Я узнал его.
Казалось, что прошла вечность, казалось, что я прожил жизнь. Умер и снова родился. Смотреть на мир глазами новорожденного не знать зависти и злости окружающих. Любовь к миру с острой чистотой, от которой выступают слезы на глазах.
Я смотрел на тебя, и замирало сердце от той беспредельной нежности, теснившейся вольной птицей в груди.
Твои слезы, блестевшие на глазах, так не сочетались с той уверенностью во взгляде.
Я останусь рядом, просто буду рядом, если ты позволишь.

Мир любит тебя, человека.
Жизнь любит тебя, человека.
За то, что ты родился, живешь и дышишь его воздухом.
Мир всегда будет любить тебя, человек.
Жизни ты всегда будешь нужен.
Никогда не думай, что ты бесполезен.
Никогда не бойся отринуть старое и окунуться с головой в новые события.

На следующее утро, мой подсчет наличности в кошельке, дал весьма неутешительный результат. Вывод пришел сам собой: нужна работа.
Мне даже и в голову не приходило, что я могу пойти в банкомат и снять деньги с одного или всех счетов, по желанию. Не думал я и о том, чтобы позвонить кому-то из знакомых. А мысль заехать в офис и вовсе приводила меня в ужас.
Моя жизнь разделилась на «прошлую» и «новую», с тех пор как я тебя встретил. И я пытался даже не вспоминать о «прошлой» жизни, чтобы она не появилась в «новой», оскверняя ее, затаптывая своими грязными кирзовыми сапогами.
Может быть позже, когда я поверю в реальность этой «новой» жизни, я смогу без содрогания заглянуть и что-то исправить в «прошлой» жизни, но не сейчас.. не сейчас.
Я просто шел по улице, наслаждаясь весенним днем, и глазел по сторонам.
Я верил, что выход всегда найдется. И самое лучшее в жизни случается неожиданно. Интуиция не подвела меня.
Стоя на мосту, я долго изучал смешливого фотографа и пытался вспомнить основы фотографии. Ведь было дело, когда я серьезно этим болел. Почувствовав человека сзади, я обернулся и не сдержал усмешки, старые друзья это, что надо!
Так я стал фотографом в одной маленькой фирме, организованной сравнительно недавно моим неугомонным школьным другом.

Что такое нежность?
Что такое любовь?
Есть ли первый взгляд, есть ли последний?
Просто дышать одним с тобой воздухом, не это ли счастье?
Просто знать, что ты есть, не это ли счастье?

Этой ночью я не могу уснуть. Сначала долго изучаю едва видный, мутно-белый потолок. Услышав твое обиженное сопение во сне, глажу тебя по голове, как любимого ребенка, вскоре дыхание выравнивается. Любуюсь на твое лицо в обманчивых, прозрачных, молочно-лунных лучах влюбленной Селены.
Я пытался понять, откуда ты взялась такая наивная и нежная, как лепесток кувшинки.
Как смогла пробраться в мою жизнь и одним взмахом ресниц разрушить каменные стены, которыми я отгородился от жизни и людей.
Как я смог услышать тебя там, в каждодневной смерти? Там, где нет ничего, кроме танца разбитого стекла?
По контуру твоего лица стыдливо скользнул свет фар проезжающей машины, и я вспомнил, понял, осознал. Все стало так просто и ясно, что мне захотелось разбудить и рассказать об этом, но я сдержался. Тронуть тебя сейчас, купающуюся в лунных нитях, мирно сопящую в мое плечо, казалось мне величайшим святотатством.
Что если судьба это путь? Чей-то путь прямой, как линия проведенная по линейке, дорога из пункта А в пункт В. А чей-то бесконечные зигзаги, кривые и петли, но тоже неизменно ведущие в пункт В.
Что если моя судьба это вечный путь к тебе? К тому, чтобы ты понимала меня с полуслова и принимала мое молчание. К тому чтобы ты смотрела на меня карим с медовым привкусом взглядом, и я вновь терялся на своем вечном пути?
Я же давно заблудился. Увидел на небе воздушного барашка и побежал за ним, придумывая все новые петли. А когда облако развеивалось, находил новую обманчивую цель. Добивался, боролся и… строил стены, рыл окопы, запасал оружие. Моя жизнь была непрерывной войной. В этой войне был я и все остальные. В этой войне я с каждым днем все глубже разрушал в прах свою суть, личность, душу, судьбу.
Пока судьба не решила вернуть меня пинком на «путь истинный». И я потерял опору, осознав всю призрачность выдуманных целей и окружения.
Я открыл окно и, наконец, впустил в комнату свежий ветер, прятавшийся под подоконником. Увидел ясный горизонт, так маняще приглашающий в путь.
Ужасно хочется курить, но ночь кажется прозрачной и хрустальной, и если я встану, то все разлетится в крошку. И лежу, дышу, слушаю твое дыхание, смотрю на твою макушку.
Светает. Ты недовольно морщишься из-за того, что солнечные зайчики пляшут у тебя на лице. По утрам ты всегда недовольно ворчишь. И я смеюсь, и тянусь за сигаретами. Твое недовольство подтверждает меня в мысли, что ночь прошла, что я еще жив, что ты еще рядом.
Что ты реальна.