Свидетель чужих побед. Откровение3, заключительное

-Какой ты всё-таки… - заговорил Гвелтор после недолгой паузы.
-Своенравный? – перебил Айлфир. – Есть во мне и такое. Я расскажу тебе подробнее. Слушай.

Айлфир стал ходить кругами по комнате, на его лице стала проглядываться напущенная решительность, порой он начинал небрежными движениями рук поправлять то одежду, то волосы. Говорил как никогда во время всего разговора чётко.

-Мильда постоянно верещала, что Свэлтен уж слишком зависим от её сестры, и что она не позволит ему тратиться на поимку Предателя Пророков. Мильда обещала, что склонит Свэлтена помочь мне, если я помогу ей победить её сестру. Для этого я должен был найти в замке некое зелье, помазав которым шею и лицо, можно было рассчитывать, что противник во время боя будет дезориентирован его парами. И действительно, перед смертью сестра Мильды прошептала, что была будто под действием дурмана, из-за чего не могла толком следить за движениями соперницы, не могла верно реагировать на её даже самые прямолинейные манёвры.
-Почему она не могла найти его сама?
-Замок представлял собой одну большую головоломку. Только мужской логике было подвластно найти хотя бы часть отгадок. Задача передо мной стояла на редкость сложная. Я должен был вычислить комнату, где хранилось заветное зелье. Я ведь не мог тратить время на поиск ключей ко всем дверям. За одну ночь мне удалось благодаря некоторым признакам и записям составить недлинный список комнат, в которых могло храниться зелье. Женская интуиция Мильды помогла мне найти ключи к ним, и уже во второй проверенной мною комнате оказалось то, в чём так нуждалась моя подруга. В итоге мы оба добились своего. Завоевав Свэлтена, Мильда получила доступ ко всем секретам замка, а у меня появился хороший шанс повести, наконец, своё расследование, в правильном направлении. Ибо тот Предатель Пророков, которого привёл мне Свэлтен, должен был быть весьма полезным типом.
-Айлфир, ты понимаешь, что нарушил устав братства?
-Что позволяет тебе так говорить?
-Не навреди тому, кто не причинил тебе зла. Помнишь эту заповедь?
-Разве я вредил кому-то? Я что ли, а не Мильда, убил женщину Свэлтена? Я что ли, а не Мильда, сделал его слабее? Я добивался своей цели, всё остальное было делом исключительно этих трёх странных людей.
-Ладно, - смягчил тон Гвелтор. – Так, тот Предатель Пророков сказал тебе что-то важное?
Айлфир перестал ходить по комнате. Задумчиво уткнув свой взгляд в пол, он подошёл к стене, опёрся об неё плечом, скрестил руки.
-Ломался он долго, - продолжил Айлфир после минутной паузы. - Этот парень… Звали его, кстати, Вэлн. Так вот, этот парень поначалу даже отнекивался, что вхож в ряды Предателей Пророков. Но я ведь нашёл в его рюкзаке красный капюшон с рассечённым драконом, это всё прояснило.
-Получается, он был молод. Много ли он мог рассказать тебе?
-Свэлтен знал, кого ловит. Вэлн являлся одним из первых учеников одного видного деятеля Предателей, поэтому просто обязан был знать подробности последних ритуальных убийств. Но даже когда он, наконец, всё же признал, что имеет отношение к этим извергам, вытянуть из него информацию мне всё никак не удавалось.
-Вы были в пути тогда? Или что? Ты предпочёл найти какое-нибудь удобное место для допросов? Например, сырую тёмную пещеру.
-Мы были в пути, - Айлфир поднял голову. – Неважно, куда мы шли. Главное, что, находясь в движении, потеря крови доставляла Вэлну значительно больше мук, чем если бы он оставался на месте.
-Потеря крови?
-Скажи, что мне ещё оставалось делать. Да, я изрезал Вэлна кинжалом. Но ведь до потери сознания дело-то не дошло. Давая какому-то количеству крови вылиться из его тела, я перевязывал раны. Такая пытка прибавила ему разговорчивости. Сначала он, правда, начал плакаться. Жаловался, что пошёл в Предатели не по своей воле. Его якобы привели туда приёмные родители. На вопрос, почему тогда он стал одним из самых видных учеников, Вэлн отвечал, что только из страха. Он боялся за судьбу своего младшего брата, который был сильно болен, а общаться с родственниками позволяли только добившимся определённых успехов ученикам.
-Тем не менее, ты не жалел этого человека, - сухо произнёс Гвелтор, чьё лицо немало побледнело за последние секунды.
-Нет, не жалел. Сколько бы Вэлн не боялся проговориться и потерять из-за этого своё место, он всё же не вынес пытки и рассказал мне о двух ритуальных убийствах, о которых мне нужно было знать. Он пролил мне свет на судьбы моих друзей. Выяснилось, что первый – тот, труп которого нашли в ущелье – никакому убийству мешать не собирался, а наоборот, участвовал в его проведение. Вот он-то действительно нарушил кодекс братства, который запрещает принимать обличие врага, какие бы на то ни были веские причины. Он замаскировался под Предателя Пророков, чем фактически изгнал самого себя из братства. Предатели рассекретили его и убили, потом нашли в его карманах несколько писем, которые он должен был передать видным людям этого края. То есть вместо того, чтобы просто выполнить свою почтальонскую миссию, этот придурок взялся решать какие-то свои проблемы. По его вине братство потеряло несколько очень важных связей.

Айлфир отошёл от стены, встал посреди комнаты, боком к Гвелтору. Его руки по-прежнему были скрещены, глаза смотрели вперёд.

-Предсмертную записку, которую нашли рядом с ним, - продолжал Айлфир, - оставил, как оказалось, другой человек. Почерк там был всё-таки чуть другой. Но понятно, что когда я впервые увидел её, то отличия в кривизне букв списал на сильнейшую встревоженность, которую тогда испытывал без 5 минут мертвец. Дальше. От Вэлна я узнал и о том, что случилось с моим вторым, так сказать, товарищем. Он тоже наплевал на свою миссию, он тоже пренебрёг одной из заповедей братства. Вместо того чтобы организовать встречу нескольких очень важных для братства людей, он принялся следить за Предателями Пророков. Следить – не его дело, для проведения слежек у нас есть специальные люди. А если кто-либо из членов братства начинает действовать вне компетенции, он достоин жёсткого выговора.
-Но если у него была серьёзная причина так поступить…
-Какая там причина? Он хотел отомстить за своего друга – того, которого убили в ущелье. И заодно забрать у Предателей взятые с его трупа письма. Но! Член братства не обязан отвечать за ошибки других членов братства. Член братства достоин жёсткого выговора, если бросает свою миссию и принимается за миссию, выданную кому-то другому. Из-за того, что этот недоумок не организовал такую важную встречу, мы лишились гораздо большего, чем из-за потери тех злосчастных писем. Я встретил его и убил. Как предателя. И знаешь что?

Поражённый до глубины души Гвелтор промычал пару невнятных слов и начал судорожно отодвигаться от Айлфира, причём делал он это не вставая со стула. Предчувствие чего-то очень неладного пропитало Гвелтора целиком. Ко всему прочему после двухдневного перерыва он снова ощутил в своих больных ногах сильную боль.

-Я буду откровенен с тобой до конца, - Айлфир посмотрел на Гвелтора ненавистно-мстительным взором. – Я стал презирать всех, кто нарушает устав братства. Стал бы я мотаться по горам и болотам, если бы те два идиота вели себя подобающе? Конечно, нет. Спокойно сейчас бы себе хранил неприкосновенность леса, в чём давно уже нашёл своё призвание. Но теперь моё призвание иное. Выслеживать и убивать предателей братства. Я начал со своего бывшего друга, потом нашёл ещё парочку. С глоткой одного мой кинжал познакомился моментально, а вот второй оказался прытким малым. Долго я за ним гонялся, но так и не поймал. Я подозреваю, куда он рванул. Потом с ним разберусь ещё. По пути я вспомнил о тебе. С чего это ты, Гвелтор, покинул стан братства? Неужели с больными ногами ты бы не пригодился нам? Мы бы нашли тебе занятие. Но ты предпочёл стать отшельником. И твоё предательство меня очень настораживает. Почему в твоей комнате столько сундуков? Что ты в них прячешь? Наверняка помогаешь каким-нибудь негодяям. Сейчас я устрою тебе справедливый суд. И, в отличие от того бешеного беглеца, ты от меня со своими слабенькими ножками не уйдёшь.

Айлфир достал из-за пояса кинжал и начал медленно приближаться к новой жертве. Несмотря на пробивший по всему телу холодный пот, несмотря на парализующую дрожь, несмотря на неутихающую боль в ногах Гвелтор всё-таки поднялся со стула и заковылял в сторону двери. Вскоре он был уже снаружи, с трудом удалялся от своего милого дома, откуда неспешно выходил Айлфир. Последний растягивал сладостное предвкушение убийства, в то время как Гвелтор из кожи вон лез, лишь бы отсрочить свою гибель. В нём теплилась мизерная надежда, что он сможет подобрать слова, которые переубедят Айлфира совершать задуманное злодеяние. Однако ничего, кроме шёпота, которым он сетовал на свою жестокую судьбу, ему произнести в ту минуту не довелось.

-За что мне это? Я живу в этом безлюдном месте, терплю одиночество и свой неизлечимый недуг, создаю труд, который, я уверен, пригодился бы будущим поколениям, и тут… Меня хотят зарезать. Это, похоже, неизбежность.

Шаг за шагом Гвелтор превозмогал боль. Шаг за шагом он пробуждал свои онемевшие мышцы, заставлял их вспомнить время, когда ещё мог полноценно двигать ими, и в своей совместной работе они давали ему спасительную порой способность – способность бежать. То, что не получалось у Гвелтора последние несколько лет, стало получаться сейчас. Постепенно его болезненная ходьба, избавляясь от ковыляющих движений, всё больше стала походить на лёгкий бег здорового человека. Боль не хотела уходить окончательно, однако теперь она перестала быть для Гвелтора ограничителем. Когда Айлфир увидел, что его жертва ускоряется, он подумал, будто это всего лишь временное. Но когда Гвелтор побежал по-настоящему, убийце было уже бесполезно гнаться за ним.

Айлфир стал свидетелем ещё одной чужой победы. Гвелтор победил свой недуг, этим спас себя. А Айлфир, не победивший черноту внутри собственной души, сам превратился на остаток своих дней в беспросветного одиночку. Всё, что у него осталось – это его маниакальные желания, которые, к счастью очень многих хороших людей, он так и не реализовал.