Мощи
Ноги чуть затекали; люди совершали знамения, грянули певчие на хорах. К удивлению, батюшка заторопился и скомкал службу. «Не в духе сегодня – к любовнице небось заторопился», – неодобрительно прошипел кто-то рядом. Странно! Вот уж не думала. А голос у него и вправду какой-то… чувственный. Люба торопилась и кивнула ей на прощание. Толпа редела, наконец она решилась шагнуть навстречу.
Высокий воин с копьем. Он звал её. Препоясанный выше пояса, в точеных сапогах, парил и завил на небольших мощных крыльях… Она попыталась вгляделась в Его судьбоносный лик, откуда вырывалось таинственное непонятное слово. Словно фиолетовые искры или сполохи почудились в его очах; что-то почти незримое вспыхивало близ образа, длинное тонкое повернутое к земле копьё показалось грозным и таинственным. Первый раз она почуяла жест – обычно святые почти не двигались, застывая во вневременьи.
В горле что-то сдавило, горечь от елея и ладана словно поразила гортань, голова закружилась, и она прянула назад. Острая боль пронзила ей рёбра – Он-таки дотянулся до неё мгновенным копьём…
– Марфа! – закричал над ней, прянувшей боком на изразцовый пол, батюшка, грубо и гулко, по-мужицки, а не нараспев. В руках он держал отливающий серебром и жемчугом ларец, куда-то спеша с ним к людям, вошедшим в закрытый сейчас для остальных храм. Блеснула выступавшая снизу вбок литая ножка ларца, которого он и ткнул её нечаянно, пятившуюся, не ждав никого у боковой дверцы.
– Это Он, – Вера указала на примолкшего копьеносца, – за грехи…
Батюшка сверху удивился; сквозь боль она заметила, как тяжёл был этот ларец под одной обхватившей его рукой священника, покрасневшего от натуги.
– Что же ты?! Марфа! Я же сказал – всех вывести, до единого. Ну, помоги рабе божьей – я кажется задел её не чаяв. А тебе исповедоваться, дочь моя! – и он заспешил, путаясь мощными коленками в рясе, с тяжелой поклажей, из сумрака; свечи почти все догорели, прости и помилуй нас грешных, Господи!
Старуха принесла шаткий стул; налила в стакан святой воды, зашипел растворимый аспирин. Старуха откинула полу и пиджака и прощупала рёбра, сказав кратко: «Терпи!.. Вроде нет перелома». Под сильными сухими пальцами, причинявшими боль, Вера чуть успокоилась. И воин будто остыл. Звёздочки вкруг чела словно опали и рассеялись. Опущенное копьё обещало примирение. У колонны разговаривали двое, один молодой и худенький, другой степенный, с окладистой бородой, но в гражданской одежде.
– Батюшка сообщит о знамении – а те и выше доложат, раба божия после вечерней сподобилась получить повреждение меж рёбрами от одного из ангелов божиих, аки Спаситель на распятии… Кого обличает и наказывает Господь, того любит… Стигматы...
Эта мысль показалась ей весьма странной, и всё ещё боясь обернуться на икону, Вера поднялась, преодолевая слабость в ногах.
– Спасибо! – произнесла Вера, промокая слёзы.
– Сюда, сюда! – и старуха торопливо повела её через заднюю дверь, во двор, не успевающую обернуться и перекреститься. Видимо, какая-то высокопоставленная делегация приехала посмотреть на подтверждения святости. «Очень дорогие автомобили», - мелькнуло в голове прихожанки.
– Не надо ходить на шпильках в Храм! – сурово махнула старуха рукой на прощание, открыв ключом высокую кованую калитку.
Она не добрая и не злая, - дума Вера в полупустом трамвае, щупая кости вокруг болевой точки. Такая у неё служба. Такая же изнуряющая и однообразная. Когда может она была конструктором в НИИ. Чуть сильнее, и… Вот бы дома на неё наорали – мать, муж, и даже собака, если бы и вправду что-то треснуло или отломилось. Трамвай полз, словно ехал на кладбище. Так оно и было – он дребезжал в сторону Литераторских мостов.
Неожиданно в стекле, отражаясь в нём и проступая извне, на старой стене красного кирпича какого-то фабричного строения проступил стройный воин, высекающий слёзы, – окружающие покосились на Веру, странная, вроде, на пьяницу не похожа. Она не могла сделать полный вздох – словно острие все касалось ее слабой оболочки.
Чтобы напомнить, позвать и утешить – Он призвал её сегодня. Ненавидимый и распятый. Фабричный сладковато-удушливый воздух вползал в трамвай на остановке перед вечностью.
суббота, 14 июня 2008 г.
Свидетельство о публикации №208061600213
Счастья и улыбок.
С теплом
Илана Арад 23.06.2008 07:17 Заявить о нарушении
Но что делать - доля литератора говорить неприяятные вещи - прежде всего себе.
Спасибо Вам за прочтение и участие!
Алексей Филимонов 23.06.2008 08:37 Заявить о нарушении