Последние слова

Законы подобны паутине: мелкие насекомые в них запутываются больше.
ФРЭНСИС БЭКОН



- Андреич, меня закрывают!

- Мать их в душу! Прокурор же обещал…!

- Видимо, немного стоят обещания прокурора…

- Где содержать будут, знаешь?

- Пока нет.

- Ну, что я могу сказать? Держись…!

- Хорошо, что я вещи взял. Как чувствовал…

- Связь через Наташку?

- Конечно.

- Ладно, Валерка, попробуем сделать что-нибудь…

- Я не представляю, что можно сделать…

- Все равно нос не вешай…. Мухтар постарается…!

- Хочется верить…!

Этот телефонный диалог означал только одно – моему подчиненному, оперуполномоченному уголовного розыска Валерке Плугину предъявлено обвинение и следователь районной прокуратуры с замечательной фамилией – Мышастый – задерживает его в порядке ст. 91 УПК РФ. Что впоследствии он выйдет с арестом, я нисколько не сомневался. Как же не арестовать «коррумпированного мента»…?

В такие моменты хочется разбить мобильник о стену и пойти набить Мышастому морду!

Я хлопнул дверью кабинета, спустился вниз и вышел во двор отдела. Дойдя до ближайшей пятиэтажки, я сел на лавочку и закурил.

На дворе весна, мать её…!

Я сидел и думал о том, ЧТО я могу сделать в данной ситуации. Каша моих мыслей, сварившись, постепенно остывала. Ни черта я не могу! Хочу, но не могу! Импотент, б…!

Работа нескольких месяцев привела за решетку не великовозрастного дебила и паршивого недоноска Вовика Гнидовича, а одного из лучших оперов нашего отдела Валерия Плугина.

Вовик – ошибка природы двадцати одного года от роду - родился в семье Гнидовичей: депутата Государственной Думы Марксэна Михайловича и домохозяйки Стеллы Никаноровны, проживающих в нашей легендарной Высотке (а где ж еще?!). Два немаловажных обстоятельства определяли безоблачную жизнь Вовика – депутатство папы и суперпробиваемость мамы.

Стоит ли удивляться, что при таких стартовых условиях Вовику ничего не оставалось, как окунуться с головой в престижный и прибыльный бизнес – наркотики…

Когда Плугин зацепил Вовика в первый раз со «смешным» количеством героина на кармане (стоит ли говорить - грамма два, не больше!) весь наш отдел познал прелесть общения со Стеллой Никаноровной Гнидович. Со всех нас, от начальника до постового, в скором времени должны были слететь погоны. Мы были символом ментовского беспредела, гестаповцами, быдлом и т.д. и т.п. Периодически в трубку мобильного телефона ее щедро намалеванный рот выкрикивал: «Марксэн, сделай же что-нибудь!!! Они изуродуют нашего птенчика!!!»

В тот же вечер птенчик выпорхнул на свободу, а мы с Валеркой напились…

Уголовное дело развалилось…. Нет, вру…. Дело-то, конечно, осталось, но предъявлять обвинение было почему-то некому. А начальник нашего ОВД Сергей Сергеевич Ванек, остановив Плугина в коридоре и держа его за пуговицу пиджака, доверительно прошептал: «Думай в следующий раз, кого задерживаешь…!»

Валерка включил тумблер в положение «ДУРАК» и, какое-то время спустя, задержал Вовика второй раз. Злодейка-судьба распорядилась так, что у птенчика опять был на кармане героин и сам он был обдолбан до такой степени, что не мог членораздельно выговорить свое звучное имя – Владимир Марксэнович.

Наша дежурная часть всегда была укомплектована настолько профессиональными кадрами, что не узнать о задержании сына депутата в тот день сумел бы только очень ленивый человек.

Стоит ли говорить, что Стелла Никаноровна Гнидович появилась в отделе почти мгновенно. На этот раз весь ее праведный гнев обрушился конкретно на оперуполномоченного Плугина. После нескольких минут проклятий Валерка совершил непоправимое – он молча повернулся спиной к женщине, стоящей на более высокой ступени социальной лестницы, и направился прочь. В удаляющуюся спину любящая мать прокричала:

- Я тебя самого засажу, сволочь!

Мог ли кто-нибудь предположить тогда, что ее слова окажутся пророческими…?

Птенчик снова избежал уголовной ответственности, а небольшая, но спаянная часть нашего коллектива, во главе со мной, снова напилась…

День спустя, полковник Ванек счел нужным вызвать меня на профилактическую беседу. В ходе ее проведения было особо подчеркнуто, что разговор этот – дружеский, что ко мне, как к заместителю начальника ОУР, у товарища полковника претензий нет, что он доверяет мне, как себе и даже больше и т.д. и т.п. Мне казалось, что еще немного и Ванек кинется ко мне обниматься, а я очень боялся расстроить руководителя признаниями в приверженности традиционной сексуальной ориентации. Что поделать, так жизнь сложилась…

После всех соблюденных политесов я, наконец, услышал то, что ожидал услышать в самом начале:

- Андреич, угомони ты Плугина! Неужели он не понимает, что НЕ ТОГО фигуранта взял в разработку. Мы ж взрослые люди…

Я, как мог, успокоил милейшего Сергея Сергеевича, заверив его в том, что все силы Валерия Плугина отныне будут направлены на разработку Петьки Шершавого и Витьки Ржавого – двух оставшихся на территории «реальных пацанов», которые не скрывались от милиции, поскольку устойчиво находились в состоянии запоя. Я пообещал милейшему Сергею Сергеевичу, что в ближайшее время оперуполномоченный Плугин будет готовить ряд  очень секретных оперативных мероприятий, которые проведет сразу же после возможного выхода фигурантов из упомянутого запоя. Надо быть готовым к неожиданностям…

После беседы я зашел в кабинет Валерия. Он посмотрел на меня и произнес:

- Не говори ничего. Не надо…

- А ты ничего и не спрашивай, - ответил я и закурил.

- Последними словами крыть хочется, - заметил он, глядя в окно.

- Согласен.

Прошло чуть больше месяца и мы решили, что фортуна нам наконец-то улыбнулась.  Вот только то, что мы приняли за улыбку, оказалось гримасой издевки…

Фортуна перестала поворачиваться к нам задницей и мы со всей дури врезались в ее лобковую кость…

Плугин получил информацию, что помимо регулярного употребления тяжелых наркотиков Вовик Гнидович стал понемногу «барыжить» на территории соседнего отдела. У Валерки загорелись глаза. Сбыт – это вам не хранение. Быстро и интеллигентно уговорив информатора на добровольную помощь сотрудникам милиции (Иначе тебя самого засажу, сука!), Плугин принес мне на подпись план мероприятия «Проверочная закупка».

- Почему мне? – спросил я на всякий случай.

- Соблюдаю субординацию, - ответил Валерий, улыбаясь, - не могу же я напрямую идти к начальнику СКМ.

- Ты хочешь, чтобы он драл одного меня, увидев в материалах фамилию Гнидович?

- Федор Андреевич, у вас такой богатый опыт общения с руководством, - произнес Плугин с купеческой улыбкой.

Как ни странно, но начальник СКМ Валерий Викторович Велихов, имеющий кличку «Батискаф», поскольку носил очки с совершенно непомерными линзами, подписал все материалы, произнеся только:

- Ну, смотри, Кузьминский…! Не сорвется?

- Не должен, - ответил я и удивился собственной уверенности.

Вовик не сорвался. Эту «палку» срубили по всем законам жанра – красиво, без шума и пыли…

Плугин с ребятами из соседнего отдела доставил обескураженного Гнидовича в их дежурную часть и с чувством выполненного долга вернулся ко мне с бутылкой.

Веселила нас не столько грядущая статья Гнидовича, сколько возможность соседнему ОВД познакомиться вплотную с его мамой.

Кто же знал, что начальник уголовного розыска «соседей» в общении с ней покажет себя полнейшим козлом…!

У нас с соседним ОВД была и есть одна прокуратура. Поэтому с их начальником розыска Михаилом Матусовым мы пересекались не только на совещаниях в окружном управлении, а гораздо чаще. Не буду лукавить – он мне не нравился. В последнее время я обратил внимание, как изменились его глаза. Если раньше его зрачки напоминали знак доллара, то в связи с последним падением курса, они стали напоминать знак евро.

Миша Матусов, целый подполковник милиции, имеющий достаточную для пенсии выслугу лет, взял пять тысяч долларов США от Стеллы Никаноровны Гнидович за «решение вопроса» по делу ее сына – Вовика – и был задержан с поличным сотрудниками окружного ОСБ.

Полный дурак…!

Дело не в том, что ему придется бесславно закончить карьеру. Дело в том, что он потянул за собой двух оперов из своего отдела и… Валерку Плугина. Стелла Никаноровна, не моргнув глазом, на очных ставках заявила, что оперуполномоченный Плугин принимал непосредственное участие в вымогательстве.

Матусов был «задним числом» уволен из органов внутренних дел и статья 290 УК РФ мгновенно переквалифицировалась в статью 159 УК РФ. Сотрудники ОСБ отглаживали кители для получения наград и исступленно онанировали в ночи от счастья. Ну, как же – группа лиц, да еще во главе с руководителем. Редко кому выпадает такое…!

В день задержания Матусова мне позвонил его заместитель и упавшим голосом произнес:

- Андреич, чего ж делать-то…?

Я не сдержался и заорал:

- Снимать штаны и прыгать, бля!!! Чем ваш Матусов думал, когда деньги от жены депутата брал?! Головой или жопой?! Мудила тряпошный!!! Мало того, что своих оперов утопил, так еще и Плугина за собой потянул! Козел!!! – и я шваркнул телефонной трубкой по аппарату.

Реакция полковника Ванька на произошедшее меня мало удивила:

- Послушай, Кузьминский! На ровном месте прокуратура привлекать к ответственности не станет. Может, мы о Плугине не все знаем…?

Прокурор района – еще один милейший человек с лицом Кристофера Уокена – сообщил мне хорошо поставленным голосом:

- Федор Андреевич, я понимаю вашу озабоченность по поводу данного уголовного дела и, признаюсь, мне импонирует ваша забота о подчиненном, но поймите, в материалах дела достаточно оснований для предъявления Плугину обвинения.

- Вы меня извините, но я не вижу этих оснований. Матусов взят с поличным – тут все понятно. Его опера меня, простите, мало интересуют. А Валерий…?! Гнидовичи просто «имеют зуб» на него. Обвинения Стеллы Никаноровны голословны. И потом, Плугин – мой лучший опер…

- Я очень сожалею о том, что ваш лучший опер оказался преступником. Единственное, что я могу обещать - не задерживать его до суда. Если, конечно он не будет делать глупостей…

- Какие глупости? Его дочке годик скоро. Он что, дурак – в бега подаваться…? 

И вот теперь все, включая Валерку, задержаны следователем Мышастым и до суда будут находиться в СИЗО.

Человек предполагает, а прокурор располагает…

Я сижу на лавочке и крою последними словами собственную импотенцию…

А на дворе весна, мать её…!


***


Несколько дней ушли псу под хвост. От множества людей я выслушал одну и ту же композицию под названием «Понты», приблизительно следующего содержания:

- Андреич, да не грузись ты…! Доказухи никакой! Попугают опера твоего и отпустят. А не отпустят, так в суде все развалится. Да, я сейчас Иван Иванычу позвоню и всё…

Удивляло то, что многочисленные звонки Иван Иванычу (Михал Михалычу, Пал Палычу, Сан Санычу – нужное подчеркнуть) никакого результата не приносили.

Зачем кричать на всех углах о своих многочисленных связях, если на самом деле вы такие же импотенты, как и я? Разница между нами только в одном – вы не только НЕ МОЖЕТЕ, но, порой, еще и НЕ ХОТИТЕ…

Тогда к чему, господа крутыши, эта демонстрация хороших отношений со мной? Я могу попить водки и в более приятной компании…

В результате я осмелился набрать номер телефона, который никогда и нигде не записывал. Я держал его в голове, как и имя человека, ни разу не произнесенное вслух при посторонних.

В один из дней мне на мобильный поступил ответный звонок и мы встретились.

Все тот же черный костюм (не зависимо от времени года), седая шевелюра, очки, проницательный взгляд и неизменное обращение ко мне: «Дружочек»…

Сев на пассажирское сиденье знакомого мне «Mercedes SLK 500», я услышал:

- Думал я, дружочек, что не придется мне больше удивляться в жизни. Ан нет…. Есть еще персонажи, заставляющие мои глаза раскрыться пошире… Навел я справки по прокуратуре твоей. Ничего утешительного сказать пока не могу. Все срослось – хуже некуда! Матусов, решая вопрос, только о себе думал. Это было ясно с самого начала. Не встречал я такого, чтобы подполковник брал взятку для лейтенантов. Обычно наоборот бывает…. Его опера под замес попали в связи с какими-то прошлыми делишками, а Плугин твой – за компанию. Стеллке-то Гнидович ничего не стоило показания на всех дать. Окатить говном, так сказать, всех, кто в задержании ее сына участвовал. Думаю, что это с подачи ОСБэшников было. Их хлебом не корми, дай очередную группу «оборотней» выловить. А теперь, пока ОСБ наградные списки составляет, прокуратура решила свой гешефт соблюсти. За переквалификацию на 330-ю с Матусова сто пятьдесят требуют…

- Рублей? – спросил я, прекрасно зная ответ.

- Не смешно, дружочек, не смешно…. С его оперов по полтинничку, с твоего двадцатник… тысяч долларов имеется в виду! Величина запросов понятна – кто-нибудь возьмет и даст. Проси больше – вдруг получишь, сколько хотел. Только мое мнение, что с Матусовым это не прокатит. Он крепко на крючке. В его случае денег возьмут, но ничего делать не будут. А твой сокол пусть думает…

- Нет у него таких денег, - вздохнул я, - да и западло платить шакалам…!

- Думайте, дружочки, думайте. Шакалы-то в открытую твердят: «Удобный случай материальное положение поправить». Еще и лыбятся при этом…. А самое печальное в создавшейся ситуации, что оправдательный приговор - очень непопулярное сегодня словосочетание, особенно для сотрудников органов. Страна с коррупцией борется. Нацпроект! И если арестовали Валеру твоего, то судимость у него, считай, уже есть. Если хочешь знать мой прогноз – в лучшем случае, условный срок. Вот так-то…

- Но доказухи никакой! – возмутился я.

- Ты что, дружочек, вчера родился? Ничто так не избавляет от веры в правосудие, как служба в милиции! Ты до сих пор считаешь прокуратуру и суд независимыми? Или ты забыл, кто такие Гнидовичи? Не думал я, что ты столь наивен…

Я прекрасно понимал, что он прав и от этого злился еще больше…

На прощание он произнес:

- Если срок окажется реальным, позвони. Выясню, где сидеть лучше.

- Сидеть везде плохо, - сказал я, пожимая ему руку.

- Эйнштейн утверждал, дружочек, что всё относительно, - ответил мой знакомый и совершенно неожиданно выругался отборной площадной бранью…


***


Первое заседание суда было достаточно условным. Гнидовичи не явились. Слушание было перенесено на более поздний срок. В зале я сидел рядом с Наташей Плугиной – женой Валеры. Держалась она молодцом.

Сам Валерка тоже не терял присутствия духа и даже улыбнулся мне пару раз.

Когда подсудимых увели и мы стали выходить из зала, ко мне подошла секретарь суда – милая девочка с косичками – и спросила:

- Вы Федор Андреевич Кузьминский?

- Совершенно верно, - ответил я удивленно.

- Вас просит зайти Анна Владимировна.

- Кто-кто?

- Судья, - приглушенно произнесла она и указала на дверь смежного с залом кабинета, - Анна Владимировна Колосова.

Не скрою, я был удивлен этому приглашению. Я попросил Наташку подождать меня на улице. Подойдя к двери и постучав, я вошел внутрь.

Судья стояла лицом к окну и курила какую-то тонкую сигарету.

- Вы просили меня зайти? – обратился я к ней.

- Если ты не узнаешь старых друзей, причины могут быть только две: либо у тебя отвратительная память, либо я сильно постарела. Давай выберем первую причину, - она отвернулась от окна и подошла ко мне, улыбаясь.

Лопни мои глаза! Маха…!

Склонившись в средневековом поклоне, я произнес:

- Прошу прощения, Ваша честь! У меня, как Вам известно, слабое зрение. Не смог узнать Вас в мантии.

- Комедиант! Как был, так и остался…

С Махой мы заканчивали один институт. Она была курсом младше. Почему Маха? Да, потому что фамилия ее была – Махнева. Но прозвище приклеилось к ней не из-за фамилии. Она до изумления была похожа на ту самую «Маху обнаженную» великого Франсиско Гойи.

Признаюсь, я вел в институте не совсем аскетичный образ жизни. У меня, конечно же, не было физической возможности посетить музей Prado в Мадриде. Я любовался только репродукциями известной картины. Прелестями же Махи я имел честь неоднократно любоваться воочию и  могу присягнуть, что сходство с портретом феноменальное.

Кто мог предположить, что она станет федеральным судьей?

Я обнял и поцеловал преданного слугу закона в щеку.

- Кофе будешь? – спросила Маха, улыбаясь.

- Лучше чай, - ответил я, улыбаясь в ответ.
 
Я позвонил на мобильный Наташке Плугиной и сообщил, что мне придется задержаться. Пусть не ждет попусту…

Можно догадаться, что узнав в судье свою старую знакомую, я снова почувствовал - не все еще потеряно.

Маха не постарела, а скорее сильно изменилась, но это ее не портило. Откровенно портила ее эта несуразная мантия.

Мы поболтали о том, о сем. Вспомнили общих знакомых. Обычный разговор давно не видевшихся людей.

Наконец, я дождался нужного мне вопроса:

- Федор, что ты делал на заседании? В списке лиц, подлежащих вызову, тебя нет.

Я вздохнул, закурил и выложил Махе все. Абсолютно все…

Нельзя же врать судье!

Она задала несколько уточняющих вопросов и, наконец, произнесла:

- Загляни ко мне послезавтра. Где-нибудь, около трех. Я подумаю, что можно сделать.

- Спасибо!

На душе немного полегчало…


***


Легчало, увы, недолго…

При очередной встрече федеральный судья Колосова не смогла ничем меня порадовать:

- Федор, дело на контроле, - Маха показала пальцем куда-то вверх, - и контроль этот вряд ли ослабеет. Я прекрасно понимаю, что в отношении паренька твоего все шито белыми нитками, но сделать ничего не могу. У меня тоже есть руководство…

- Аня, но это же беспредел…!

- А ты думал, что беспредел только на улицах бывает?

Я ничего не думал. Я смотрел на нее умоляющим взглядом. Маха затушила сигарету и сказала с едва заметной ухмылкой:

- Можно, конечно, подумать об условном наказании, но…

Я все понял. Мне не надо намекать дважды.

- Анюта, мне неудобно задавать этот вопрос, но я хочу, чтобы между нами была ясность. Я не из тех, кто подставляет. Можешь навести обо мне какие угодно справки. Прошу только об одном…. Скажи, СКОЛЬКО?

Маха улыбнулась и, подойдя ко мне вплотную, произнесла:

- Ты думаешь, я добилась места федерального судьи, чтобы взятки брать?

- Аня, я не хотел тебя обидеть…. Просто, я ума не приложу, чем помочь Валерке…. Извини…! 

В ее глазах появились так хорошо знакомые мне искорки. Взяв паузу, она очень тихо выговорила, пристально глядя мне в глаза:

- Завтра вечером. В семь. Где я живу, не забыл?

Честно говоря, этого я и боялся…

- Анюта, это было так давно…. Ты ведь замужем…

- Сегодня он уезжает в командировку. И потом – вас, мужиков, когда-то останавливало наше замужество? Считай это моим капризом…. Или, если хочешь, платой за условный срок…. Что поделаешь, за минувшие годы у меня не получилось вас забыть, Федор Андреевич… 

Я готов был провалиться сквозь землю…!

Признаюсь честно, меня беспокоила не моя востребованность после стольких лет. Маха пугала меня еще в студенческие годы, отчего наш роман был достаточно короток.

У всех есть свои «пунктики» в сексе, но с причудами Махи я так и не смог смириться…

Нет, нет! Дело не в кожаном бюстье, плетях, наручниках и музыке Вагнера…. Отнюдь…

Анна Владимировна обожала, когда во время полового акта ее кроют матом. И чем отборней словосочетания, тем больше кайфа она ловила…

Чего греха таить, подавляющее большинство женщин своим поведением не раз заставляли меня материться хуже сапожника, но не во время же интимной связи. Это – нечто другое…

Кому-то причуды Махи покажутся смешными, кому-то возбуждающими, но у меня, кроме откровенных напрягов они ничего не вызывали.

И вот теперь, по прошествии лет…

Маха наверняка почувствовала мое напряжение. Это ее забавляло, недаром так сияли глаза…

Мне ничего не оставалось, как выдохнуть: «До завтра…» и откланяться…


***


Не буду описывать подробности нашего свидания. Не хочу.

Кому-то, может быть, и покажется пикантным крыть последними словами федерального судью во время соития, но не мне…. Увы…

Дождавшись, когда Маха (надеюсь, полностью удовлетворенная) уснет, я тихонечко оделся и вышел в ночь. Мне, почему-то, не хотелось просыпаться в ее постели.

Ночь была достаточно теплой. Весна, мать ее…!

Закурив, я медленно побрел к перекрестку. Предстояло исхитриться и поймать машину.

На перекрестке я увидел даму, внешний вид которой говорил о том, что такси ей не нужно.

- Гуляете, мужчина? – обратилась она ко мне.

- Воздухом дышу, - ответил я и почему-то добавил, - коллега…

- Коллега? – удивленно спросила она, оглядывая мою неидеальную фигуру, - а под кем работаешь?

- Я под кем только ни работаю – под начальниками, под прокуратурой, под судьями…. Мент я, сударыня.

- По мою душу, что ли…?

- Отнюдь…

Она еще раз окинула меня недоверчивым взглядом:

- Что-то ты не очень на мента похож…. Коллега…. Ха…!

- Упаковка не всегда соответствует товару…

- Чё…? Ладно, не грузи…. Сигаретами не богат?

- Угощайся, - я протянул ей пачку.

Закурив, она произнесла, улыбаясь:

- День сегодня не хлебный…. Может, развлечемся? Служителям закона – скидки!

- Спасибо, я уже развлекся, - ответил я, останавливая одинокое такси, - удачной тебе охоты!

- И тебе не хворать…!


***


Командировка гражданина Колосова, которого я не знал и никогда не видел, изрядно затянулась.

Маха, привыкшая добиваться всего и всегда, использовала это обстоятельство на полную катушку.

Я не удивлюсь, если оглашение приговора она специально назначила на день возвращения мужа.

В суд я явился в совершенно поганом расположении духа. Я не брал с Махи никаких обещаний, и она могла совершенно спокойно меня кинуть. Наша кратковременная связь и так напоминала нехорошую сделку.

Валерка выглядел относительно спокойным. Матусов и его компания заметно нервничали.

Наташа Плугина выдавала свое волнение только покусыванием губ.

Ее честь, Анна Владимировна Колосова, напялив опять эту дурацкую мантию, приступила к оглашению приговора.

Я наблюдал за происходящим, плохо слыша речь Махи. Меня не оставляло чувство, что все мы – участники нелепого фарса, центральной фигурой которого несомненно являлась Стелла Никаноровна Гнидович. Марксэн Михайлович в суд не явился – не его уровень.

Супруга депутата торжественно оглядывала зал, покачивая огромными бриллиантами в ушах.

Ее внешний вид ничего, кроме желания выругаться, у меня не вызывал. Тем более, что я последние несколько дней изрядно в этом практиковался…

Интересно, а депутат Гнидович материт ее в постели…?

«…Плугина Валерия Николаевича признать виновным в совершении преступления, предусмотренного…»

А может, у Стеллы Никаноровны другие заморочки на сексуальной почве? Может она верхом на Марксэне ездит, стегая его ремнем…?

«… и назначить ему наказание в виде лишения свободы сроком на два года…»

А до секса ли вообще почтенной паре, если в результате появляются на свет такие, как их Вовик?

«…в соответствии со статьей 73-й Уголовного кодекса Российской Федерации наказание считать условным с испытательным сроком на…»

Мне показалось, что на этой фразе Маха посмотрела на меня…

Ну что ж…. Условия соглашения выполнены. Валерка на свободе.

Перемолотый и выброшенный нашей Системой, но на свободе.

А это, наверное, сейчас важнее всего…

Наташка визжала от радости. Освобожденный в зале суда Плугин лез ко мне обниматься. Я усмехнулся и произнес:

- Мужчина, прекратите! Отечество в опасности…!

- Андреич, мне все говорили, что надежды никакой, а тут условняк. Терзают меня смутные сомнения, что все произошло не без твоего участия. Колись, начальник…!

- Да брось ты, Валера, так звезды расположились…

Плугин посмотрел недоверчиво, поцеловал жену и сказал:

- Ладно, потом расскажешь. Вечером у меня. Надо нажраться!

- В лоскуты, - согласился я.

Э-э-эх…! Ничего я тебе, Валера, не расскажу. Хвастаться тут особо нечем…

Можно сколько угодно говорить о воспитании патриотических чувств, но если судьбы людей вершатся в банях, на бандитских разборках или в постелях судей, эта страна дошла до ручки…

Я не заметил, как зал заседаний опустел. В дверях своего кабинета курила Маха. Она, наверное, ждала от меня чего-то.

Заговорить со мной ей мешала обладательница бриллиантов, мама «птенчика» Вовика, величаво подошедшая ко мне.

- Рано радуетесь, - вырвалось из обильно накрашенного рта, - мы сделаем все, чтобы приговор был обжалован. Подумать только, все «оборотни» сели, а ваш вышел на свободу! Он же снова будет мешать жить нашему мальчику! Я этого не допущу! Депутат Гнидович не позволит преступнику разгуливать на свободе! Благо, есть вышестоящие инстанции…!

Я посмотрел на Маху. В моих глазах наверняка читалось: «Ваша честь! Вы не обидитесь, если в последнем слове я выражусь последними словами?»

Мне очень хотелось оборвать бриллианты Стеллы вместе с ушами и заставить их сожрать, но вместо этого я, используя опыт последних дней и глядя ей прямо в глаза, абсолютно спокойным голосом произнес:

- Если ты, прошмандовка, еще раз подойдешь ко мне и разинешь свое поганое хайло, я тебе, лярва, матку выдерну…!

Боковым зрением я заметил, как покраснела и похотливо заулыбалась Маха…







НЕОБХОДИМЫЕ ПОЯСНЕНИЯ:
Ст. 91 УПК РФ – Основания задержания подозреваемого
ОВД – отдел внутренних дел
Обдолбан - находился в состоянии наркотического опьянения
ОУР – отделение (или отдел) уголовного розыска
Политес (фр.) – определенный порядок соблюдения светского этикета
Барыжить (в данном случае) – заниматься сбытом наркотиков
СКМ – служба криминальной милиции
Палка (милицейский жаргон) – раскрытое преступление
ОСБ – отдел собственной безопасности
СИЗО – следственный изолятор
Ст. 290 УК РФ – Получение взятки
Ст. 159 УК РФ – Мошенничество
Ст. 330 УК РФ – Самоуправство
Ст. 73 УК РФ – Условное осуждение