Суповой набор из старика

– Женя!

Знакомый крутой лоб-таран и лысина улыбаются мне. Круглые глаза. Обвисший коричневый пиджак. Рубашка с разлохмаченным воротом, который не застегивается никогда. Он тянется ко мне со стула.
– Здравствуйте, как дела у вас?
– Я лежал в больнице две недели.– Усаживается обратно.
– А я думаю – что-то давно вас не видно, хотел зайти.
– А я в больнице был.

Я отдаю талончик служащей, иду к своему компьютеру.

– Ты на сколько записался?
– На два, а вы?
– Я… На полтора. Ну ладно – потом.
– Я зайду к вам сегодня. Как – после шести?
– Теперь – хоть днем. Я теперь дома.
– Хорошо, я зайду к вам.

Я купил связку бананов и начал спуск по узким лестницам и террасам. По дороге текла тухлая вода. Разномастные домики втискивались в горку. Я перепрыгивал черные лужи.

– Вы спали? Звоню, звоню, и уже собирался…
– Да, нет – я включил музыку. Пойдем,– была такая перуанская певица Има Сумак…

Мы поднялись по деревянной лестнице. В прихожей стояла ванна. А на ней – доска с ведром воды. Я взял кружку – рядом лежали две розовые челюсти – зачерпнул из ведра. Выпил. Прошел за ним через кухню в спальню, между стопками книг.
Голос певицы. На мониторе сменяют друг друга цветные узоры. Здесь было место как раз для компьютерного стола, собранного из старых досок, оббитого по бокам белой бумагой и панцирной кровати. Я сел на нее, а он – на стул.

– Так, что с вами случилось, рассказывайте.
– Мне плохо стало, когда я ремонтировал дорожку на участке. Я дополз до кровати и спал почти двадцать часов, не мог подняться. Потом, думаю – надо же в поликлинику. Дошел, а там обследовали, и сразу меня – в реанимацию, в кардиологию.

– Вам надо купить мобильник, все же.
– Да был у меня. Ну, это – мошенники. Они мне там много чего лишнего приписали платить. Я с ними поскандалил. И я…
– Так что врачи говорят?
– Что говорят. Повыписывали лекарств… Ну вот, слушай, же. Это не больница, а бардак. Какое-то рабочее общежитие. Шум с утра и до поздней ночи…

И он принялся рассказывать о своей борьбе с соседями, постоянно слушающими радио, с врачами, не понимающими его, с уборщицей, которая начинала греметь ведрами очень рано. Это вечное непонимание.

–… В конце концов, я попросился в коридор, и мне поставили кровать там, в углу. Но это что-то невероятное! Что за люди…

Я слушал, опустив глаза. В голове у меня возникал план рассказа о старике с круглыми глазами, который – вот уже десять лет – третировал меня при встречах. Это точно,– чума! Не отстанет, пока не высосет все соки своими монологами. Всегдашний участник протестных движений. Защитник прав личности.
В это время он опять завел свою пластинку о том, что надо переписать русскую историю, испоганенную этими «лжеучеными».

–… Ты знаешь, нам навязывают эту мифологию! Зомбируют людей…

Главное – вставить хоть что-нибудь в этот слитный поток. Я зашелестел пакетом.

– Ну, ладно…
– Сейчас, минутку ,– там, в академиях, засела мафия! Они же душат все, что отличается от их…

Я подождал еще. Потом, все же, встал.
Он провожал меня до калитки. Я пожал ему руку.

– Ну, если что – увидимся там же. Поправляйтесь!

Я подумал, что в конце надо вставить что-то вроде: « Когда вскрыли квартиру, в нос ударил запах нечистого белья. Везде книги, книги – кучи и стопки, желтые листки, картонные папки, схемы и планы. Почерневшая связка бананов лежала на столе».
Это будет сильно. Очень сильно.