Ветер

Ветер гнал по ночной улице пустые пакеты и пыль, шевелил ветки деревьев. Саня и Олег, два родных брата, Саня - старший, Олег - младший, сидели в ржавой металлической будке – своем убежище. Здесь они прятались от жизненных невзгод – дождя, ветра, кулаков очередного отчима и участкового.
Их отец, дальнобойщик, давно погиб в автокатастрофе. Веселый, по-мальчишески озорной, буквально начиненный шутками, отец учил их управлять своим большим грузовиком, привозил подарки из рейсов. Они мечтали стать большими, как он, и тоже ездить в далекие края на больших рычащих машинах. День его смерти стал поворотным в судьбе братьев. Мать начала пить по-черному, водила домой каких-то мужиков, дети были предоставлены самим себе. От матери после смерти отца кроме пьяных матюгов дети не видели ничего. Родственников у них не было, а если и были, то просто «забили» на них, так как своя рубашка ближе к телу и заниматься воспитанием чужих детей недосуг. Братья бросили школу, начали заниматься грабежом дач. Тащили металл, другие вещи, которые имели ценность.
Сейчас они отмечали удачный налет. Неосмотрительный дачник уехал с ночевкой рыбачить на своей большой черной машине, о чем долго и красочно кому-то рассказывал по телефону, и братья услышали разговор. «Там такие места, карпа как грязи, судак, щучка, окуни берут на блесенку, а утром, когда рассветает, сердце заходится – красота какая! Вырвался вот, поеду, до утра посижу» - братья, стоявшие за забором, молча переглянулись. Едва осела пыль на дороге, поднятая колесами черного внедорожника, братья нанесли визит на дачу. Они взломали дверь, прихватили маленький холодильник, много вкусной еды, несколько канистр с моторным маслом и какие-то другие запчасти. Еду спрятали в будке, моторное масло и запчасти сдали знакомому в магазин автозапчастей, холодильник понесли цыганам, которые скупали краденое. Цыгане долго уговаривали взять за холодильник героин, но братья упорно требовали денег. Когда наконец несколько купюр перекочевали из толстого цыганского кошелька в рваный карман Саниной джинсовки, братья довольно рассмеялись. «Чего смеетесь, зря, много потеряли» - сказал цыган, делая загадочное лицо и скаля золотые зубы, - «Взяли бы лучше порошок, покайфовали». «Ты детям своим лучше дай, пусть покайфуют. Что скривился? » - резко ответил Саня, глядя в глаза цыгану. «Молодец, брат» - сказал Олег, когда они вышли за ворота.
Теперь братья с аппетитом уплетали украденные пирожные, запивая их украденным белым вином.
- Эх, лафа! Вот можно было бы каждый день пирожные есть… - мечтательно сказал Олег.
- Да что пирожные! Был бы у нас дом, где бы жили и нас ждали, я бы с удовольствием от пирожных на всю жизнь отказался. А у нас одно название, что дом, эта шалава скоро кирпичи из стен пропьет. Мы там последний раз когда были? Нам вот копейки какие-то государство дает, а мы их видели? Все пропивает сволочь…
- Саня, не говори так, она же все-таки мать…
 - Ага. Мать. Еб твою… - Саня зло сплюнул и сделал большой глоток вина. – Вот тебе нравится воровать? Отец всегда запрещал – не воруйте, это плохо, воровать нельзя. А мы воруем. Брат, мы воры. Что бы отец нам сказал? А куда деваться? Первый раз за два дня едим.
Братья замолчали. Олег положил недоеденное пирожное и задумался.
 - А вот долго это будет тянуться? В школу все пойдут осенью, а мы не пойдем. У нас денег нет ни на одежду, ни на учебники, а сейчас еще на ремонт собирают, на охрану. Так и придется всю жизнь воровать. Или в приют идти, как Рыжик?
 - Да, а ребята говорили, что он сбежал, его там, в приюте воспитатели, это… трахали… - Олег с ужасом посмотрел на брата.
 - Не знаю, даже не в этом дело. Я вот о чем. Просто дальше по жизни нам ничего хорошего не светит. Не будет у нас с тобой такой дачи, черного джипа. Чтобы заработать, надо учиться. В школе, в институте. А у нас с этим пока прокол, не идет учеба.
Саня замолчал и вспомнил, как смеялась над ним молодая красивая учительница и одноклассники за поношенные грязные джинсы и немытую голову. После этого в школу он не ходил.
- И что делать?
- Не знаю, братишка. Ладно, что-то от этого вина тоска напала. Давай пирожные доедим и спать ляжем.
Братья улеглись на старом ковре, которым был застелен пол будки. Ветер завывал в проводах, раскачивал лампочки на фонарях, и ему не было никакого дела до того, что братья мерзли от его порывов. Ветер жесток.
Проснувшись утром, братья решили купить себе одежду, так как их лохмотья уже порядком истаскались. Но едва они вылезли из будки, участковый, выскочивший из каких-то кустов как черт из табакерки, схватил их за воротники.
- Что, выродки, попались? – его тяжелый волосатый кулак с размаху впечатался в лицо Сани. Тот упал навзничь, раскинув руки. Олегу достался увесистый пинок, от которого он отлетел в сторону, как мяч.
- За что бьете?
- Было бы за что, вообще бы убил. Вы, сукины дети, дачу вчера ограбили?
- Никакую дачу мы не грабили…
Участковый схватил Саню за грудки, встряхнул и ударил в грудь коленом. Саня упал и согнулся пополам, хватая воздух ртом, как рыба. Участковый присел на корточки, начал шарить по Саниным карманам. Найдя деньги, схватил Саню за сальные волосы и поднял его за голову.
- Если ты, щенок поганый, сейчас мне все не выложишь, с кем крал, и куда вещи краденые дели, я из тебя все дерьмо вышибу! Я тебе все ребра пе… – участковый не договорил и повалился на спину. Из его разбитой головы текла кровь, а над ним стоял Олег с куском арматуры в руке. Саня поднялся, вытер кровь с разбитого лица, отряхнул пыль с куртки, поднял деньги, потом вытащил у участкового пистолет из кобуры и засунул себе за пазуху.
 - Бежим, братишка!
Братья пулей понеслись через старый заброшенный сад к железной дороге. Участковый неподвижно лежал на земле, и порывы ветра шевелили волосы на его голове. Ветер не вмешивается в людские дела. Ему все равно.