Пятое время года. повесть часть 1. гл. 1

Действие происходит в 70-е годы прошлого столетия. Все герои в повести вымышлены, а любые совпадения с реальными личностями абсолютно случайны.
               

                Пятое время года.
      
      
                Кто не любил, не выполнил     закон,
                Которым в мире движутся созвездья.
                К. Бальмонт


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1. 

        Весной  1970 года, после пяти с лишним лет напряженной учебы,  мы с Артемом стали, наконец, обладателями новеньких, пахнущих типографской краской дипломов, дающих нам путевку в долгожданную взрослость и право называться молодыми специалистами. Шумно отпраздновав с сокурсниками столь значимое для всех выпускников событие, мы решили, не нарушая старой семейной традиции, как всегда, провести последние свои каникулы на папиной Родине, у его запорожских  родственников, вместе с нашей постоянной спутницей бабушкой Настей. Время на отдыхе всегда движется быстрее обычного. Мы и опомниться не успели, как закончился срок нашего пребывания в Запорожье, и пришла пора собираться в обратный путь.

       - Кончилась Ваша беззаботная жизнь, - заметила на вокзале провожающая нас папина сестра тетя Ира, у которой мы гостили. - Теперь видно не скоро к нам заглянуть удастся.
        - Не горюй, Ирина, у них отпуска будут! - заулыбался дядя Иван, её муж, выгружая из багажника своей машины многочисленные коробки и свертки, которыми они, не смотря на наши протесты, щедро снабдили нас в дорогу.
        - А Вы, мама, могли бы и еще у нас побыть, - укорила бабушку  Ирина. - Ребятам на работу, а Вам куда спешить?
        - Ирочка, доченька, да как же они без меня? – всплеснула руками бабуля,  смешно заморгав изумленными глазами.
        - Бабуля до женитьбы нас сторожить будет, - улыбнулся Артем, обнимая бабушку за плечи.
        - И даже после, - подмигнув мне, заверила бабушка.

        Я не вмешивалась в их шутливую пикировку, занятая мыслями о предстоящей встрече с мамой, неодобрительно отнесшейся к моему распределению. Я не сомневалась в правильности своего выбора, но понимала, что дома мне вновь предстоит отстаивать принятое решение.

         Когда мы подошли к своему вагону, до отправления московского поезда оставались считанные минуты, из-за чего бабушка вновь посетовала Ирине на многочисленные коробки и банки, задержавшие наши сборы. Ирина вместе с дядей Иваном в свою очередь попеняли ей на излишнее упрямство, заставившее их выгрузить часть подарков, после чего общими усилиями увесистый багаж был распределен по полкам и наши родичи, по просьбе проводницы, вместе с остальными провожающими, вышли на перрон. Состав дернулся и медленно, набирая обороты, пополз вдоль платформы, оставляя позади себя сутолоку провожающих и снующих взад вперед пассажиров.
 
            Радуясь отсутствию четвертого пассажира, Артем тут же достал с полки гитару и присел  с нею возле окошка, встряхнув пышной волной темных волос, скрывавшей разлет его густых бровей. Весело подмигнув мне, братишка заиграл любимый нами шаловливый романс:
Левая, правая, где сторона?
Улица, улица, ты, брат, пьяна!
Я тотчас подхватила, бабуля, шутливо  погрозив пальцем, засуетилась, возле сумки с едой, хотя после обильного Ирининого застолья вряд ли кто из нас мог проголодаться  в ближайшие трое суток.  Едва мы допели:
С вами тягаться – собой рисковать,
Лучше к цыганкам вернуться опять! -
как двери купе распахнулись, и на пороге появилась раскрасневшаяся не то от жары, не то от быстрой ходьбы, пожилая женщина, с двумя  большими дорожными сумками. Её приятное миловидное лицо светилось приветливой, обаятельной улыбкой, а большие голубые глаза смотрели столь доброжелательно, что мы невольно заулыбались ей навстречу. Отложив гитару, Артем кинулся на помощь, выхватывая из рук женщины её увесистые сумки.
         - Валентина Прокопьевна, - освободившись от ноши, представилась она. - Эту сумочку, сынок, внизу оставь, а эту, если можно, наверх убери, - попросила она брата. - К сыну еду, в Истру подмосковную, может, слышали про такой город? – присаживаясь на полку, тут же пояснила она.
         - Вы к окошку проходите, - убирая гитару, предложил Артем. - Вам здесь удобнее будет.
         - Спасибо, милый, - усаживаясь на предложенное место, поблагодарила женщина. - Я каждый год в конце августа туда езжу, погиб там сынок-то мой, в братской могиле захоронен. – Тяжело вздохнув, продолжила она. - В это время года все родственники погибших съезжаются к могиле, чтобы одним побыть со своими, без лишней суеты. А то в день памяти полно репортеров, жителей, школьников,  не посидишь спокойно возле сынков. Списываемся, заранее оговариваем день и собираемся.

        Подкупающая откровенность и простота, с которой женщина повествовала о своем горе, настолько располагали к общению, что бабушка, как правило, не вступавшая в беседы с малознакомыми людьми, изменила своим принципам и между женщинами завязалась оживленная беседа.
        - А что муж? - поинтересовалась бабушка.
        - Мой Николай Егорович погиб в самом начале войны. Он у меня  погранзаставой командовал, они одними из первых с войной встретились. А я на тот момент  у дочки гостила, вот и осталась жива.
         - А мой погиб в Запорожье, - поделилась бабушка, скользнув взглядом в нашу сторону. - Он был специалистом по фортификационным сооружениям. На ДНЕПРОГЭСЕ его смерть и нашла, - слегка дрогнувшим голосом дополнила она. - Вот мы и приезжаем каждое лето с внучатками к дедушке. Младшенькая моя здесь замуж вышла, у нее и гостим.
          - А сами, стало быть, москвичи?
          - Да, - кивнула бабушка, - я коренная москвичка, а муж после учебы в Москве остался, получил распределение на Лихачевский. В одном цеху с моим отцом работал. Я тоже на заводе начинала трудовую деятельность. Познакомились с ним, потом поженились, жилье получили, правда, в коммуналке, но зато в новом доме. Четверых детей я ему родила. Двух сыновей да двух дочек, - улыбнулась бабушка, поправляя воротничок своего платья.
         - А в Москве-то со старшей дочерью живешь или с кем из сыновей?
         - Наташенька, пропала без вести в  самом начале войны. С сыном, с первенцем моим живу. Второй сын военный, по гарнизонам разъезжает. Ну, а младшая, ты уже слышала, в Запорожье живет.
         - Что дочка-то, воевала? Медработник, поди? - спросила Валентина Прокопьевна.
         - Да нет. Тут, Валя, такое дело получилось, - бабушка печально взглянула на собеседницу, - Перед самой войной Наташа написала мне, что скоро должна родить. Двадцать первого июня сорок первого зять телеграфировал нам, что отвез ее в роддом, - бабушка сделала паузу, - Потом пришла на него похоронка..., а от Наташи ни слуху, ни духу, - дрогнувшим голосом закончила она, опустив голову. 

         Разговор прервался. Глядя на мелькающие за окном пейзажи, каждый из нас задумался о своем. Первой нарушила тишину Валентина Прокопьевна:
         - А зять-то кем был?
         - Танкистом. Как и твой муж, одним из первых воевать начал.
         - Через роддом не пробовали искать? Может, кто что помнит? Потом ведь должны были эвакуировать!
         - Дело в том, что роддом разбомбили во время первого же налета. Мой младший по своим военным каналам пытался искать, даже ездил лично в Ужгород, но ему ответили, что все архивы пропали, ничего невозможно уточнить. Вот такие, Валечка, дела!- бабушка вытерла кончиком носового платка губы, как бы стирая свои тягостные воспоминания, и провела рукой по лицу.
          - Так это все в Ужгороде происходило? - переспросила  Валентина Прокопьевна. Бабушка утвердительно кивнула головой. - Ну, тогда все верно. Аккурат двадцать первого в ночь это и произошло, - подтверждая услышанное, проговорила Валентина Прокопьевна. - Я же в то время в Ужгороде у дочери гостила! - пояснила она, заметив наше недоумение. - Как сейчас помню, когда немцы начали бомбить, мы, конечно, сразу не поняли в чем дело.  На улицу выбежали кто в чем, а уже все кругом полыхало. Взрывы крики, сумятица! Кто-то, помню, крикнул, что в роддом бомба попала, нужно спасать рожениц с детьми. Ну, я и побежала за всеми.

        Смотрю, а от роддома только стены да груда кирпичей остались, пыль, дым, и никого кругом. Вдруг из этого дыма, словно привидение, девчоночка в белом халате появилась. Сама простоволосая, прижимает что-то к груди, рот раскрывает, а слов неслышно. Лицо все белое, белее халата! У самой ноги подгибаются, вот-вот упадет. Кинулась я к ней, глядь, а в свертке младенец пищит. Я его взять, а она вцепилась намертво, невозможно руки разнять. Так их двоих и повела домой! Веришь, Настя, все соседние дома разбиты, а дочкин целехонький стоит, почитай один на целой улице! Уложила я своих найденышей на кровать, да побежала искать других уцелевших.

        Налет к тому времени закончился, всюду крики, плач, люди потерявшихся кличут. Стали мы с бабами собирать в дом малышей. Накормили всех, чем смогли, кое-как успокоили да уложили спать. Тут прибыли вместе с инструкторшей районной грузовики, стали детей распределять по машинам. Дочка моя в школе директором работала. Ее старшей назначили. А со стороны  границы, слышим, уже к нам канонада приближается. Только колонна успела из города выехать, как начался  артобстрел.

        Повезли нас на восток, в сторону  Воронежа.  По дороге я заболела;  а  рядом с Тамбовом стало совсем плохо, дочка вынуждена была меня оставить и дальше одна с порученными детьми ехать. А найденная мною девчоночка с ней не поехала, при мне с младенцем осталась. Устроилась там, в местный госпиталь медсестрой работать, а после выздоровления туда и я определилась.

        Работали мы с ней в разные смены, чтобы сподрученее было за мальцом смотреть. А он, словно понимал все, никогда зря не капризничал.  Так и жили, пока немца от наших границ не отогнали. Надя, так девчоночку звали, сразу засобиралась зачем-то в Москву. Долго начальника госпиталя уговаривала. Под её натиском он ей перевод выхлопотал в тамошний вновь организуемый госпиталь и рекомендации дал. А тут и мне дочка написала, что, мол, возвращаются они из эвакуации и по дороге заедут за мной. Видно судьбе было угодно развести нас, меня на Запад, её на Восток. Помню, говорит она мне, тетя Валя, не волнуйтесь за нас, сейчас всем тяжело, мы с Витечкой сильные, выдюжим.

        Проводила я её на вокзал, а там, на моё счастье, ей попутчица нашлась. Девчушка одна, примерно Надиного возраста. Она у нас в госпитале после ранения лежала. По окончании медкурсов должны были вместе с остальными сокурсниками на фронт послать, да  отчего-то их всех задержали в Тамбове. А тут налет, и попала она под бомбежку. Мы ведь хоть и считались тылом, а близко от линии фронта-то жили, тоже всего хлебнули.
        Вот я их вместе и посадила в вагон. Помню, её тоже Надей звали. Порадовалась я, что будет, кому помочь моей Надюшке с ребенком в дороге, да и в городе обустроится на первое время. Другая-то Надя сама москвичка, после ранения на фронт её не взяли, так она выпросила направление аккурат в тот же госпиталь, что и моя.  Поплакали мы все вместе перед разлукой, да на том и расстались. А вот адрес-то я, глупая, свой довоенный записала. Откуда же я могла знать, что мы у сестры станем жить, в Запорожье?
А ей я должна была  на главпочтамт слать весточки. Но сколь ни писала - никакого ответа не получила. Спустя время, письма обратно вернулись.

        - Так ведь сейчас специальные службы розыском пропавших занимаются, телевидение, газеты, -  осторожно заметила бабушка.
        - Да я отчества не помню, год рождения не знаю. Надя Петрова. Кто  по таким данным, искать станет? Потом она могла замуж выйти, переехать в другой город. Да мало ли? И опять же не родственница она мне, - скорбно поджав губы, закончила женщина.            

        - Валентина Прокопьевна,  - не выдержал Артем. - А как эта Надя возле роддома оказалась? Она, что работала там? - Я с удивлением уставилась на брата. С каких это пор считается возможным вмешиваться в разговор взрослых? Но бабушка отчего-то не стала делать ему замечания, а неожиданно для меня поддержала Артемку:
        - А и правда, Валюша, откуда девчонка-то там взялась?   
        - Так она стажеркой в роддоме была!
        - То есть не роженица? - решилась и я на вопрос. – Интересно тогда, чей у нее на руках младенец был?
        Все озадаченно уставились на меня. А Валентина Прокопьевна задумчиво обронила: 
        - Я попыталась как-то раз у нее спросить, но она лишь сказала, что ей его Бог послал, что она мальчика своим сыном считает и обязана ему жизнью. Вот, если бы все же удалось ее разыскать. Уж она-то наверняка знала подробности о вашей Наташе.
        - А вдруг это был Наташин сын? - воскликнул Артем, восторженно заблестев огромными синими глазами.               
        - Чудеса, сынок, только в сказках бывают! - вздохнула бабушка, - Однако попробовать поискать эту Надю непременно надо! Может и впрямь, что о Наташе узнаем. Все-таки шанс. Вот приедем, сразу и начнем поиски. А теперь давайте-ка спать укладываться, утро вечера всегда мудренее! - Она засуетилась, доставая ночной халат и умывальные принадлежности.

        Мы с братишкой вышли в коридор, предоставляя возможность женщинам переодеться, и остановились у вагонного окна.
        - Какая удивительная история, хоть книгу пиши! - задумчиво проговорил Артем.
        - Во время войны таких историй столько наслучалось, что все записать никакой бумаги не хватит, - вздохнула я.
        - Да, война это ужасно! Представляешь, вот так живешь, планы строишь, вдруг, бац! Все мигом рушится, ужас!
        - И не говори! Неужели так никто никогда и не сумеет остановить это безумие?    
       - Таник, а как было бы замечательно найти эту Надю. Вдруг все же тот мальчик наш кузен?
        - Мечтатель ты, Темик, - улыбнулась я. - Однако в жизни чего только не бывает! 

    продолжение: http://www.proza.ru/2008/06/18/464