Широкий лентец

Володя был бабником, уже седым, сорокавосьмилетним мужчиной, небольшого роста, постепенно увядающим, но еще сохранившим остатки своей прежней привлекательности. Больше всего его выдавали глаза, их сероватая голубизна в молодости искрившаяся и живая, превратилась в тихую серую заводь, постепенно зарастающую и превращающуюся в болото.
Несмотря ни на что, особенно на отсутствие постоянного дохода, он был любим молодыми особами до двадцати пяти, и поскольку узы брака, уже давно разорванные, его не тяготили, вел активную личную жизнь.
Очередную Володину любовь звали Нинон. Ей было 20 и она была влюблена. Шатенка, среднего роста, приятные черты лица, можно было бы даже назвать ее красивой. Рандеву было назначено на семь вечера у него.
До этого момента влюбленные еще не имели близости и Володя был напряжен уже с утра. Субботний день начался с уборки малогабаритной двухкомнатной квартиры, замены постельного белья и приготовления фирменного плова. Подозрительное урчание в животе его не смущало и наш герой, насвистывая, резал кусок бараньей вырезки. На моменте закладки мяса в урчащий казан его окончательно скрутило и подбросило аж до самого унитаза в мгновение ока. Пятнадцатиминутный драйв сменился тягостным вздохом. С ним происходило что-то неладное, перистальтика усилилась, появились позывы к рвоте, но ничего не выходило. «Отравился!» - подумал он: «Нет, только не сегодня. Я не могу все отменить». Усилием воли он подавил желание прилечь, подавил и сокращения кишечника, выпил активированный уголь и продолжил приготовление ужина.
Через два часа Володя почувствовал себя лучше и подумал, что все прошло, перекрестился и принял травяной сбор для укрепления своего мужского начала.
Было шесть, когда он вспомнил, что забыл про цветы. В это время Ниночка собиралась. Она старательно накладывала румяна, растушевывала тени и подводила губки, когда ее ненаглядный галопом мчался к метро Беляево. «Сегодня я должна быть неотразима», - думала она, подбирая в тон к блузке нижнее белье.
Звонок в дверь прозвучал неожиданно громко и для него и для нее. Они оба были удивлены и одновременно провели правой рукой по волосам, секундная заминка, ключ повернулся, и дверь открылась. Обменявшись сухими приветствиями, оба разом почувствовавшие себя не в своей тарелке, они прошли по коридору на кухню. Владимир предложил выпить для храбрости, но разговор никак не завязывался. Поняв, что пауза затягивается, Владимир перешел к нападению. Он погладил Нинон по руке, а потом резко рванул ее на себя. Спустя секунду они уже целовались, забыв про ужин, свое стеснение и то, что у Нинон вот так было в первый раз.
Ощутив в своих руках молодое упругое тело, Владимир понял, что с ним опять что-то не то. В его штанах шевелилось нечто, и это нечто постепенно выползало из его заднего прохода. Он был ошеломлен, слегка оттолкнул разомлевшую Ниночку, и спустил штаны. Между ног извивалось, что-то белое, похожее на веревку. Ниночка не сразу поняла, что произошло и удивленно уставилась на его мужское достоинство, лишь позже глаза ее округлились, когда Владимир схватил гадину, поселившуюся в его кишках и начал вытягивать ее из себя. Вытянув примерно метр, он почувствовал резкую боль в районе пупка, конвульсивно дернулся, и часть твари осталась у него в руке, а остальная часть ввинтилась внутрь него. Ниночка буквально вросшая в стену, застыла с неподвижной гримасой ужаса на лице. Володя с омерзением смотрел на то, что было зажато у него в руке. По ноге тонкой струйкой стекала кровь.
«Звони в скорую!» - рыкнул он на ошалевшую Нину: «Звони, прошу тебя!»…

За два месяца пребывания в больнице из Владимира вышло два метровых ленточных червя и один трехметровый. Он выздоровел и чувствовал себя отлично спустя полгода после описываемых событий, но с Ниночкой они больше не втречались.