Лунная соната для Михаила

       Что-то больше не вернется,
Упорхнет, и без конца
Пустота начнет стекаться в обветшалые сердца.
Но останется местечко для кого-то впереди.
Повстречая неумело,
Лишь бы мимо не пройти.
- Напомни, кто написал «Лунную сонату»?
- Бетховен кажется.
- А…
- Почему ты спросил?
- Да так, в магазине слышал?
       Соня взяла с полки CD с классической музыкой в современной инструментальной обработке и вставила в музыкальный центр. Комната наполнилась протяжно-разноликой мелодией, а Михаил попытался найти смысл среди льющихся нот. Он открыл альбом для набросков, который всегда носил с собой, и зарисовал навеянный музыкой образ.
- У тебя замечательный слух, - сказала Соня, украдкой взглянув на будущее творение.
- Я угадал?
       Вместо ответа, девушка предъявила список произведений записанных на диске. «Времена года», а на бумаге весна вот-вот вырвется за грани и захлестнет комнату безудержным потоком. Соня села на пол и обняла молодого талантливого художника. Она его поддерживала, когда он продавал свои первые картины в парке, и когда он получил грант Академии искусств. Выбраться из съемной квартиры, казалось, будет невозможно, но какой-то коллекционер выложил целое состояние за импрессионистский образ технократической цивилизации. Он сказал, что во времена компьютерной графики особенно важно сохранять классическую традицию живописи и поддерживать те немногочисленные дарования, которые способны бросить вызов мэтрам, чьи картины выставляются в лучших музеях, и цена которым века славы и признания.
       Михаил работал очень осторожно. Если ошибался, а это происходило крайне редко, брал в руки ластик и подправлял неточности. Свои недочеты он обращал в достоинства. Как-то, рисуя буддийскую ступу на фоне Байкала, где он был проездом, Михаил дернулся и перечеркнул жирной полосой озеро. Но он не спешил ее стирать. Михаил добавил такую же полосу, сделал пару штрихов и помарка стала дорогой христианских паломников. На конкурсе художников ему присудили первое место, обнаружив в его работе симбиоз двух древнейших религий, а один ученный, присутствующий на церемонии, развил идею и издал монографию, в которой рассуждал о первобытном синкретизме и символах одних вероучений в пространстве других.
       Соня любила наблюдать за Михаилом. Она могла часами сидеть рядом и следить за рождением чуда. Девушка опустилась в мягкое, обволакивающее кресло и, укутавшись в плед, стремилась ухватить каждое его движение. Карандаш молниеносно фиксировал малейшее колебание фантазии художника. Постепенно рисунок начал приобретать смысл. Соня затаила дыхание. Еще никогда Михаил не творил так совершенно. Окружающая обстановка в своем цветном уютном варианте не шла ни в какое сравнение с яркостью черно-белого пейзажа. Девушку охватила тоска и что-то надломилось.
- Я ухожу, - прошептала Соня, но Михаил ее не услышал.
Девушка оделась и покинула квартиру. На улице шел мелкий дождь, а резкие порывы ветра срывали умирающие листья. И их агония была прекрасна. Мелкие капли били по лицу и смешивались со слезами.
- Вы простудитесь так!
       Соня остановилась и увидела неуклюжего парня, сохранившего улыбку в промозглый осенний день. Он нес в одной руке черный зонт, а в другой кожаную папку. Студент. Девушка недоуменно пожала плечами и не сдвинулась с места. Парень подошел и скрыл ее от дождя. Соня молча шла дальше, он следовал за ней. Вскоре они оказались на оживленном проспекте, и атмосфера уединения двух незнакомых людей растворилась в гуле проезжающих автомобилей. В серо-голубое небо взвились птицы - значит, зонт можно было спрятать.
- Почему вы идете за мной, - нарушила молчание Соня.
- Почему бы не пройтись с красивой девушкой, разве нет?
       Соня грустно улыбнулась. Она много раз слышала те же слова от Михаила, но из его уст они звучали галантней. Он не упускал возможности сравнить ее с легендарными дивами, вдохновлявшими поэтов. Он робко целовал ее, будто дотрагивался до бесценной картины. Он никогда не грубил ей, постоянно беря вину на себя. И Соня так и не поняла, какое место она занимает в его жизни среди бездушных, но таких восхитительных полотен. Ей казалось, что работая, Михаил отдает частицу себя, со временем оставляя ей все меньше места в своем сердце. Она никогда его не понимала. Ища на полотнах истинного Михаила, она не находила там себя.
- Будете мороженное? – предложил парень.
- Но ведь сейчас холодно.
       Парень дотронулся до легкой шали, покрывающей ее плечи, как бы напоминая, что холод волнует ее в меньшей степени.
- Хорошо, - сказала Соня, - я люблю клубничное.
       Парень постучался в окошко киоска, где продавали мягкое мороженное и попросил самую большую порцию. Продавец удивленно взглянул на молодую пару и, не требуя объяснений, выполнил заказ.
Девушка медленно поглощала лакомство, а воспоминания поглощали ее. Михаила она встретила в городской галерее, где выставлялись работы перспективных начинающих художников. Михаил скромно примостился под нарисованным дождливым днем, вот таким, как сейчас. Соня поинтересовалась, не он ли ее создатель, на что Михаил, залившись багряной краской, сказал: «Я». Соня потом еще минут пятнадцать всматривалась в мельчайшие детали, например девочку без зонта в перспективе. Михаил же изучал ее лицо, угадывая реакцию девушки.
- Где это? – наконец спросила она.
- Во Владивостоке, - ответил он.
- Вы там жили?
- Нет, мне нужна была подходящая натура.
- И вы пересекли всю страну в ее поисках?
- Да.
       Мечтатель, способный достать Луну с неба.
       Соня проглотила последний шарик мороженного и поблагодарила парня с папкой и зонтом. Еще она представилась, в ответ узнав, что ее спутника тоже зовут Михаил. Но совсем другой Михаил, Михаил-2.
- Я пойду домой, меня жених ждет, - сказала она.
Но никто ее не ждал. Михаил все так же стоял у холста и доводил до совершенства свой набросок.
- На улице дождь, осень, листья опадают, я существую…
       Михаил прервался и взглянул на Соню. Она стояла у большого окна, еще не успев высохнуть. Тяжелые капли стекали с ее волос и падали на паркет, сверкая бриллиантами. Музыку никто не выключал, и томная мелодия придавала сцене трагический привкус, ощущала который только Соня. У Михаила была весна.
- Если бы я уехала, исчезла в неизвестном направлении, ты отправился бы меня искать? – спросила Соня.
- Наверно.
- Ты долго думал, когда решил написать «Приморскую осень».
- Нет, - признался Михаил.
- Ты бы нашел другую музу.
- Послушай, Соня, что ты говоришь?
       Она только вздохнула и устремила взор в городскую даль. Там, среди магазинов и жилых массивов, вдоль асфальтовых дорог бродят тысячи обычных людей, не таких утонченных и чувственных, до сути, которых не надо докапываться ежесекундно, чтобы понять, что ты им небезразличен. В них нет Божьей благодати, также как и в Соне.
- Какой мой любимый цвет?
- Зеленый, как и в большинстве моих картин.
- Хватит! Я устала слушать о твоих картинах. Я – человек, я живая, мне бы хоть сотую долю той любви, которую ты даришь живописи.
- Но это все ради тебя!
- Правда? Тогда почему мне бежать отсюда хочется.
       Соня бросилась из квартиры и помчалась искать среди прохожих Михаила-2. Она лихорадочно заглядывала в лица, спотыкалась и бежала дальше. Люди удивленно таращились на нее и тут же забывали, погружаясь в свои проблемы. Соня мчалась прочь от Михаила, мечтая затеряться в посредственности. У нее сломался каблук, но она отбросив туфли, не отбросила намерение. Михаил ее не остановил, он вновь принялся за работу. Он так и не заметил, что она зашла в тупик. Перед ним же открывались невиданные горизонты.
       «Где он, где он, где он», - молитвенно повторяла Соня. В голове Вивальди, перед глазами непробиваемые холод и слякоть. Девушка заново прошла тем путем, который Михаил-2 старательно осветил зонтом.
       Безумная, она в беспамятстве очутилась на дороге, испуганно озираясь. Водители резко тормозили, чтобы не сбить девушку. Кто-то даже потерял колесо, но Соня не сделала больше ни шагу. Она устала.
- Кто написал «Лунную сонату»?
- Бетховен. Почему ты спрашиваешь?
- Да так, в сердце слышал.
       Михаил нежно обнял ее и, подняв, отнес на тротуар.
- Что я должен сделать для тебя? – спросил он.
- Не знаю. Я ухожу.
- Почему?
- В твоем сердце всегда будут картины и «Лунная соната», но никогда не будет меня.
- Хочешь я нарисую твой портрет?
- Нет.
       Соня вернулась домой и легла спать. На следующий день, еще до рассвета, она собрала вещи и покинула Михаила. С ним теперь оставались только его полотна.