Личный фотограф ЕГО

       Морось. Всюду летучая, бодрящая морось. Такая бывает только летом, когда сезон фонтанов в самом разгаре. И ветер разносит мельчайшие капли влаги на радостных этому прохожих. Кожа чувствует приятный холодок. Волосы здороваются с ветром.
       Денис ждал. С упорством и отрешенностью паука, тонко чувствующего все нити паутины бытия. Маленький хищник, что охотится за ускользающими моментами.
       Улица движется. Поток со своими ритмами и циклом. Все спешили кроме Дениса. Даже парочки, неспешно идущие, лишь иллюзия. Он спешил привести ее к себе домой. Ей не терпелось услышать от него слов любви. Суета в мыслях. Торопливость в сердце.
       Черный “Ланд крузер” промчался, опасно подрезав “девятку”. Нет, не он. Торговец пиратскими двд дисками - тоже нет.
       Загорелась зеленая лапочка на верхней панели. Рука привычно заныла. Глаза бегали, не оставляя ни одного человека без внимания. Что-то должно произойти. Не что-то, конечно. Денис знал наверняка. Он всегда это знает. Чувствует. Машины, автобусы, прохожие. Взгляд нигде не хочет остановится. Времени осталось мало, нужно успеть. Иначе насмарку четыре часа Денис простоял на одном месте. Прохожие толкали плечами.
“Нашел место, где стоять столбом” – слышал он недовольные голоса. Ну ничего, работа такая. Хобби превратилось в заработок, такой баснословный что скажи Денису об этом год назад, просто рассмеялся бы.
       Резко пришло привычное замедление восприятия. Люди уже не шли, а плыли, будто бы в киселе. Словно моросящий дождь был липким и густым. Денис осознал, что пялится на фонарный столб. Вот оно. Декорации на сцене. Нужен главный герой. Никого рядом, на кого хотелось бы нацелить камеру. Сердце бешено колотится. Не от боязни перед грядущей трагедией. Страшно не успеть. Так, прочь мысли. Чистое созерцание. Вот наше кредо. Нельзя отрывать глаза от столба. Все случится рядом с ним.
       Столб не подвел. Могут подвести люди. Но декорации никогда. С металлическим отзвуком порвался провод у фонаря. Электрическая змея, в агонии метнулась в низ. На прохожих словно желая отдать часть своей боли. Мужчина не смог произнести ни слова. Телефон в руке треснул, так сильно он сжал кулак. Змея ужалила в затылок. Конвульсий не было. Тело напряглось до состояния камня. Камни не содрогаются. Мужчина смотрел прямо в объектив. Они всегда смотрят. Симбиоз уходящего и свидетеля. Женщины кричали и падали в обморок. Мужчины звонили в скорую, понимая что приедут коронеры. Глазами Дениса все двигались очень медленно, словно в тумане. Что люди видели? Мужчину которого с треском пожирал оголенный провод. Человека с фотокамерой, освещающий вспышкой последние секунды мужчины.

       Голод встретил хозяина заискивающим мурлыканием. Денис уже не помнил, почему назвал кота, как всадника апокалипсиса. Был ли он сам голоден в тот момент. Может этот кот был вечно голоден, и всегда требовал добавки. Не важно. Подобрав маленького черного котенка, с выдранными клоками шерсти, худого и трясущегося, Денис нашел друга. Придя домой, алгоритм всегда был один. Накормить кота. Это самый важный пункт. Потом подключить камеру к компу, слить снимки, обработать по минимуму и выставить на продажу. Спрос на его снимки растет. Денег приходит больше чем нужно Денису. Первый ступор от шальных денег прошел. Он помогал родителям. Те с вою очередь обустраивали дачу. Жизнь шла своим чередом. Пришло спокойствие за завтрашний день, столь редкое и такое желанное. Сайт с аукционом фотографий пытались закрыть много раз. Денис мог нанять очень хороших адвокатов. И те в свою очередь легко доказывали, что законного способа запретить выкладывать на продажу снимки ни у кого нет. Бывало что ставки на конкретный снимок доходили до десяти тысяч условных единиц. Денис глупо улыбался ,глядя, как циферки на мониторе которые неуклонно увеличиваются,.
       Денису часто снилась та гроза. Саму бурю он не помнит, но выстрел грома эхом проносился по нервной системе, заставляя вздрагивать и тщетно закрывать уши. Просыпался и смотрел на ноющую руку. Протягивал ладонь к потолку, словно хотел увидеть на просвет. Ничего. Только пламенный цветок, что решил распустится на ладони. Каждый лепесток пожирал кожу. Стирал линии жизни и сердца. Получилась цветочная неопределенность. В этой руке расплавилась новая цифровая зеркалка.
       Сегодня Денис выбирал. Фотоаппарат включался много раз. Но рука ныло слишком слабо. Ныла не так. Денис научился очень хорошо различать ощущения в руке. Научился различать уходящих. Мало было просто снять чью-то смерть. Денис хотел творить шедевры. Очнулся от своих мыслей он, оказавшись на крыше кирпичной многоэтажки. Рука ныла очень своеобразно. Может сегодня получится снять нечто, чего не снимал прежде. Было бы замечательно. Нужно ждать.
       
       Денис очень хорошо помнил первый раз. Прошло две недели как он выписался из больницы. Голова была наполнена звуками, которые казалось не собирались уходить. Денис гулял. Бродил по улицам, рассматривал лица прохожих, представляя, кем они могли бы работать, какую музыку слушать, какие книги читать. От телевизора болела голова, поэтому прогулки стали любимым развлечением. Боль в руку вонзилась шипом, резко и беспощадно. Денис столбом стоял среди людского потока, жадно прислушиваясь к своим новым ощущениям. Кто-то участливо спрашивал, не болит ли у него сердце, и может нужно вызвать скорую. Своих слов он не слышал, как бывает когда в ушах наушники с музыкой. “ Нет, спасибо, не стоит беспокоится. Ушибленная рука заныла. Наверно к дождю, “ - отвечал Денис. И тогда время замедлилось. Серая дымка стелилась всюду. Денис успевал рассмотреть все. Плавно пролетел голубь. Проезжающие машины еле ползли. Мир стал серым, словно краски не успевали разогнаться. Даже сам Денис стал серым. Он рассматривал свои новые руки, хиппи наглотавшийся ЛСД. Краем глаза Денис заметил цвета. Несколько мужчин переливались красками. Это были крепкие, коротко стриженные молодые парни. Выходя из черной иномарки, припаркованной у газетного латка много смотрели по сторонам, как делают обычно телохранители. Один из них подошел к багажнику, открыл и стал что-то перекладывать. Мимо полз “уазик” ДПС. Такой же цветной и переливающийся. Пазл собрался. Из “уазика” вышли люди в серо-голубой форме. Завязался разговор. Денис не слышал. Стоял на другой стороне улицы, через дорогу и не слышал. Сердце билось как перед дракой. Стриженные парни синхронно толкнули милиционеров и бросились к багажнику. Тот мужчина, что там возился, разворачивал большой бумажный сверток. Раздал автоматы, лоснящиеся заводской смазкой. Тур-тур-тур - как мячик отлетал от стен домов. Время замедлилось еще сильнее. Кино превратилось в диафильм. Денис мог успеть разглядеть как каждая гильза вылетает из автомата. Маленькие, хищные, свинцовые птички рвали плоть. Снова и снова. Кадр за кадром, навечно отпечатываясь в голове Дениса. Рука ныла. Руке не хватало фотоаппарата.

       Небо все чаще напоминало серую занавесь. Дружелюбный и ласковый летний ветерок сменился бесцеремонным и резким. Не гладил кожу словно шелк. Не трепал волосы как любимая девушка. Он срывал капюшон, забирался под кофту, заставлял слезится глаза. Так большая часть людей, которых Денис считал друзьями, отвернулись от него узнав, что он может снимать уход. Перестали звонить и спрашивать :” Как поживаешь Дэн?” Каждый день в “аське” приходили сообщения: “Ник ( Ленусик, Коварный, Артур) удалил себя из вашего списка контактов”. Может быть так оно и надо. Живущие не должны знать время чьего то ухода. Уход всегда был притягателен. Неизбежная трагедия рождающегося бытия. Дениса боялись и ненавидели. Любили за то, что показывал чужой уход. Отворачивались, потому что напоминал : “ Смотри. Когда-нибудь на снимке можешь оказаться ты”.
       Загорелась зеленая лапочка на верхней панели. Пора. Денис выставил нужные настройки. Всегда разные. Снимал всегда в ручном режиме. Крутил колесико пока рука не отзывалась легким уколом. Брал в руки объективы. Широкоугольник – нет. Средний зум - нет. Остался только теле зум. Его то Денис и пристегнул. Ладонь начала пульсировать. Что-то новенькое. Время замедлилось, сероватая дымка окутала все вокруг. Краски померкли. Не упустить. За каждый упущенный уход Денис корил себя несколько дней, а то и недель. Знал, если бы получилось, то пришло бы оно. Умиротворение. “ Не упущу. Не в этот раз, “– заводил себя Денис. Он стоял на краю крыши. Чахлая, прогнившая оградка, отделяла его от двадцати метров свободного падения. Лениво пролетали вороны. Нигде не было намека на пятно краски. Неужели он выбрал не то место. Может предчувствие уходит. Снизу выпорхнуло ярко желтое пятнышко. Вот оно. Ни звука, ни крика. Девушка летела спиной к земле. Красивое симметричное лица. Русые волосы метались по всему лицу. Смотрела Денису в глаза и улыбалась. Сердце защемило. Нет. Так не должно быть. Впервые снимая уход, ему стало противно. Все нутро протестовало. Зачем она? Палец жал на кнопку. Кадр. Еще серия. Она все падала и падала, не отрывая глаз от Дениса и не переставая улыбаться. Ее губы что-то шептали. С ним ли она здоровалась? С кем прощалась?
       Бум.
       Она не перестала быть красивой лежа на асфальте. Красным нимбом растекалась ускользающая молодость. Красный – цвет не реализованной жизни. Денис сидел на мокрой крыше, Ноябрьский ветер нарочно хлестал лицо из последних сил, словно чувствуя, что придется уступить место величественной чистой зиме. На дисплее фотоаппарата была она. Такая счастливая. Так выглядят, когда освобождаются. Почему же люди так свято верят , что Там лучше чем здесь?
       Дождь Лиз за воротник. В теле дрожь. Механизм автономного от сознания согревания. Денис не стал одевать капюшон. Хотелось очиститься, смыть грязь вуайера с себя. Забыть эту счастливую улыбку.
       Загорелась зеленая лапочка на верхней панели фотоаппарата. Время замедлилось. “К черту все это. На сегодня хватит, “ – бормотал Денис. Он неохотно поднял глаза. Улицу окутала серая пелена, пожирая краски. Это кстати. Черно-белая фотография Денису нравилась больше. Ладонь ныла. Улица, машины, спешащие люди, прогуливающиеся люди. Те кто продают, и те кто покупают. Все черно белые. Рука ныла. Поворачиваясь вокруг себя, Денис искал пятнышко краски, что станет главным героем в трагедии ухода. Пусто. Он снял рюкзак и стал расстегивать молнию. Рука ныла и светилась ярко желтым.