Бритва для души

       Каждую ночь Севрюга надевала старое замшевое пальто, туфли у которых местами отклеивалась подошва, экстравагантную фиолетовую шляпку с пером и в таком виде выходила из дома. Проходя квартал за кварталом, она подходила к запоздалым прохожим и, по видимости, задавала один и тот же вопрос, люди смущенно качали головой и шли дальше. Те места, что обходила Севрюга не были освещены неоновыми огнями, даже фонарь здесь редкость, но девушку это не смущало, несмотря на привлекательную внешность, соблазнительную для мужчин с нечистыми помыслами.
       Обычно после ночных прогулок Севрюга возвращалась домой, открывала бутылку «Миллер» и до утра смотрела передачи для полуночников, но на этот раз запланированная программа сорвалась. Севрюга, местами освещаемая светом из окон соседних домов, встретила нужного человека. Ничего достойного внимания в нем не имелось, разве что крашенные белые волосы, заплетенные в дрэды.
       Перекинувшись с незнакомым парнем парой слов, она повела его к себе в дом: просторную однокомнатную квартирку в неблагополучном районе в восточной части города. В темноте трудно нащупать узкую замочную скважину, особенно если не знаешь, где она. Да, забыл сообщить, девушка висела у странного незнакомца на плече, не подавая признаков жизни. Он бережно уложил ее на разложенный диван и направился на кухню. Там захватил два кухонных ножа и вернулся в комнату. Посетитель раздел девушку до гола и осторожно уложил на живот. У Севрюги было великолепное стройное тело и его, казалось, ничто не могло испортить, но, взяв в левую руку блестящий нож, он провел заточенным лезвием прямо по ее спине перпендикулярно ягодичной ложбинке. На месте пореза тут же выступила сочная кровь, но девушка не очнулась. Странный человек смочил лежащий рядом кусочек ваты в спиртовом растворе и бережно продезинфицировал рану. И снова никакой реакции. Эта красная от прорвавшейся крови линия в своем роде вполне могла сойти за произведение постмодернистского искусства. Парень, скорее всего так и считал, крест накрест разрезая еще один кусок живой плоти.
       Повозившись минут пятнадцать, он вытер ножи тряпкой, поставил все на место и вышел на застекленный балкон. Парень вдыхал свежий ночной воздух, очистившийся от дневной гари. Лезвие, как его звали в определенных кругах, явно гордился проделанной работой. Такие ровные аккуратные линии он еще не выводил. Его клиентами, а Лезвие имел целый бизнес построенный на предоставлении острых ощущений, были очень богатыми людьми. Севрюга в их число не входила, но надругаться над столь прекрасным телом было давней мечтой парня, в какой-то степени Севрюга являла собой воплощением редкостной удачи: идеальная кожа, обтягивающая идеальные формы.
       У самого Лезвия все руки были в затянувшихся шрамах. В чем причина, никто толком не знал, как и не понимал, какое удовольствие могут приносить столь бессмысленные муки. Стоит заметить, Севрюга отчетливо ощущала каждую секунду вскрытия плоти. Под конец экзекуции на ее спине красовалось десять кровоточащих ран, но она не спешила зализывать их. Купаясь в потоке физической боли, Севрюга впервые за много дней абстрагировалась от себя. Как, вы спросите, можно так спокойно вытерпеть подобную операцию? Севрюга была новичком в клубе «Бритва для души» и потому ей дали наркоз в виде пары черных таблеток неизвестного состава, хранившегося в строжайшем секрете. Даже если у нее и было желание дернуться, крикнуть «довольно», у Севрюги не хватило бы сил. Все, что оставалось – безволие и боль.
       Лезвие пошарил в нагрудном кармане в поисках зажигалки, а обнаружил мини-набор бритв, упакованных в миниатюрную пластмассовую коробочку. Парень, решив, что оставил их дома, операцию проводил кустарными методами, что нарушало его профессиональную этику, которую он разработал лично для себя, но и вызов то был не закреплен специальным договором о не предъявлении претензий к «Бритве для души». Для начала обе стороны, Лезвие и клиент, подписывали это соглашение, и лишь после начиналось кровавое шоу. Это было задумано стой целью, чтобы человек позже не обратился в милицию с заявлением о покушении на убийство.
       «Бритва для души» была основана пару лет назад. Нелегальная организация прикрывалась статусом садо-мазохисткого клуба, хотя всегда подчеркивала изящность своих методов. Те, кто рисковал воспользоваться их услугами, сперва изучали небольшую брошюрку, убеждающую, что физические раны –лучший способ залечить душевные, и приводилось множество научных и не совсем аргументов. Таким образом, клиентами «Бритвы для души» являлись по большей части отчаявшиеся люди, у которых все, что осталось – это никчемная жизнь, подпитываемая счетом в банке. И вот, разрезая никчемные тела, Лезвие дарил им новое «Я», потому что, пережив последний предел боли, люди переставали бояться одиночества, фобий, избавлялись от комплексов. Побывав на пороге смерти, они проводили ревизию ценностей и, очнувшись от наркоза, начинали новую жизнь. В большинстве случаев.
Порой попадались и такие, кто находил определенный кайф в резком движении бритвы, врезающейся в кожу. Первым признаком их был отказ от наркотиков. Пережив первую ночь, они возвращались на вторую, третью и так без конца. Лезвие не отказывался от таких клиентов – они приносили наибольший доход – но относился к ним настороженно.
Среди посетителей попадались и очень известные люди, и процент клиентов с незаживающими ранами самым высоким был среди них. К их контракту прилагался особый пункт, который защищал их интересы, дабы не оскандалиться. И с каждым месяцем число любителей острых ощущений росло.
       Лезвие выбросил окурок с восьмого этажа и расположился рядом с девушкой. Он уснул быстро, не раздеваясь. Настенные часы показывали 2:38.
Утром Севрюга проснулась со страшной болью в спине и изрядной головной болью. В нос ударил запах медицинского спирта. Сев на край дивана, она постаралась вспомнить, что произошло. Совсем рядом посапывал незнакомый мужчина. Одет. Севрюга пощупала себя сзади, как раз там, где ее исполосовали ножом. Наткнувшись на борозды запекшейся крови. Девушка с легким ужасом подошла к зеркалу и осмотрела себя со стороны. Только сейчас Севрюга заметила, что она голая, но одеваться не поспешила. Она развернулась на 180 градусов и снова взглянула на зеркальную поверхность.
- Господи! – вырвалось у нее.
       Лезвие резко проснулся от громкого возгласа и, продрав глаза, первым делом оценил следы от порезов.
- Ну как, жива? – спросил он сонным голосом.
- Что произошло?
       Лезвие еще вчера испытывал сомнения в способности клиентки соображать. Ища оправдания, он кинул ей одежду. Девушка поспешно ретировалась из комнаты и моментально оделась.
- Объясни, что произошло? – повторила свой вопрос Севрюга из коридора.
       Лезвие решил ничего не скрывать. В конце концов она сама попросила о помощи.
- Ты вечером, то есть ночью, подошла ко мне и попросила о некой услуге, я дал тебе обезболивающего, ты передала мне ключи и мы поднялись к тебе.
- И это следы от плети?!
- Ну, мы договорились, что плети не будет, и я предложил тебе нечто другое…
- Другое?
- Ты стоишь?
- Вроде того.
- Сядь.
       Севрюга не испытывала судьбу. Что-то ей подсказывало, что то, что ей предстоит услышать, лучше действительно пережить сидя.
- Вместо плеток, палок и прочей дребедени, мы остановили свой выбор на ножах.
- Ты меня порезал?
- Можно и так сказать, но это было абсолютно безопасно, и тем более...
- Я не понимаю, как я могла на это согласиться.
- Тебе было очень плохо.
- Но гораздо лучше чем сейчас. У меня вся спина горит.
- Побочный эффект, - оправдался Лезвие.
- Понятно: ты хотел меня расчленить, но духу не хватило и теперь кормишь байками, что это у меня с головой не в порядке. Убирайся, пока милицию не вызвала!
Лезвие прошел на кухню и вручил девушке визитку. На лицевой стороне была изображена бритва, поверх которой отпечатана надпись «Бритва для души». С обратной стороны телефон, адрес и имя владельца. Неожиданно для себя Севрюга поняла - он прав. Даже помутись она рассудком, оставила бы она маньяка в своем доме и, главное, остался бы он? Скорее скрылся бы в неизвестном направлении, но он стоял перед ней, глядя невинными глазами, и убеждал, что она, Севрюга, девушка без вредных привычек и, как утверждали окружающие, девушка удивительной чистоты, убежденная мазохистка. Это как же надо напиться.
Но в одном Лезвие был прав: Севрюге ужасно плохо. Ей двадцать один год, она красива, умна, и глубоко несчастна. С ее данными она могла стать центром Вселенной. Но правда в том, что Севрюга была абсолютно одинока. Одинока, потому что убедила себя в этом. Избегая общения, замыкаясь внутри своего сознания, она никогда не открылась ни одному человеку, и даже мать толком не сказать, что за человек ее дочь. Однажды Севрюга не выдержала гнетущей тоски, она поднялась среди ночи, отправилась в путешествие по опасным улицам, в надежде, что больше не вернется и ее спустя неделю найдут в мусорном баке, обглоданной крысами. Севрюга искала того, кто был в состоянии сделать подобное. Она не говорила людям нечто вроде убей меня, она говорила: «Спаси меня», но нелепый вид ее отпугивал потенциальных принцев и линчевателей. А потом Севрюга возвращалась в пустую квартиру и напивалась до отключки. До тех пор пока не встретила Лезвие.
Девушка сказала «мне плохо» и парень все понял. Объяснив ей свою теорию, он предложил разок попробовать, обещав, что хуже уже не станет и рубцы на теле, в отличие от рубцов на душе, заживут. Он соблазнил севрюгу речами об искуплением тела грехов души, и она повелась. Выпила три таблетки, предложенные ей, передала ключи и назвала адрес, отдавая свою жизнь в руки незнакомого человека. Жизнь, с ее точки зрения, не стоящую ни гроша.
Пока Севрюга осознавала, какую совершила ошибку, Лезвие хозяйствовал у плиты. Он вылил на порционную сковороду несколько яиц и оттого, как уверенно и ловко бил их, Севрюгу передернуло.
- А если ты мне инфекцию какую-нибудь занес, ВИЧ, например, ты, часом, не болен? – почти смирившись, спросила она.
- Исключено. Я всегда пользуюсь антисептиками. Слушай, чего у тебя ножи так плохо заточены, хрен что разрежешь.
- Ну, извини, они не рассчитаны на такие штуки, я ими обычно хлеб разделываю и козлов, таких, как ты
Лезвие хмыкнул и, погасив огонь, выложил яичницу на тарелку.
- Это я себе, на это я, по крайней мере, имею право, если уж гонорар не получил, - пояснил он.
- Как тебя зовут?
- Ах да, Лезвие. Приятно познакомиться.
- Нет, настоящее имя, которое родители дали.
- Тогда сначала ответь, почему тебя зовут Севрюга.
- Я думала, если сменить имя, изменится жизнь.
- Так все думают, а на самом деле, убегая от неразрешенных проблем, запутываются еще больше.
- Но ты же сменил имя.
       Лезвие пропусти ее слова, систематично пережевывая яичницу.
- Как до жизни такой дошел?
- Долгое блуждание в потемках собственной души.
- Я вот, что думаю, это, какое же должно быть трудное детство, чтобы находить удовольствие в терзании чужой плоти, тебя били, головой в унитаз опускали. На Кавказе, например, провинившимся резали колени и ставили так на соль.
- Если себя убедить… - многозначно парировал Лезвие.
- Если себя убедить, что дерьмо вкусное, и его съесть можно, приправив мочой, так? – съязвила Севрюга.
- Не передергивай, но в принципе себя во многом можно убедить, например, в том, что счастлив.
- И при этом постоянно получать знаки, что это не так.
- Тебе сейчас одиноко?
       Севрюге нечего было ответить.
- Я о терапии. Помогло погружение в боль? - спросил Лезвие.
- Не помню. Честно, мне трудно соображать сейчас, голова гудит нереально, все из-за твоих пилюль.
- Тогда сеанс завтра послезавтра придется повторить.
Девушка не верила своим ушам. Неужели этот извращенец думает, что она согласится пережить экзекуцию еще раз?
- Знаешь. Я в таком ауте, что мне твоя философия параллельна.
- Ты не думай, будто мне лечиться надо. Многие люди уверены, что я спас им жизнь.
- Да что ты. Не верю, что кто-то добровольно мог согласиться на это безумие.
- Если бы ты знала кто мои клиенты, поверила бы еще меньше.
       Севрюга поверила ему на слово и еще раз убедилась, что жизнь знаменитостей гораздо ирреальней, чем нам кажется. А казалось Севрюге много: казалось, она никогда не надругается над своим тело посредством пирсинга; казалось, одиночество злом не изжить; казалось, с маньяком мило беседовать не будет.
- Я совсем не убийца, - словно угадал ее мысли Лезвие. – Никогда не покушался на чужую жизнь.
- Но ты хладнокровно вскрываешь людей.
- Не более чем хирург в больнице.
- А сам-то ты испытывал что-то вроде этого?
- Прежде, чем браться за нож, свой метод я испробовал на себе. Когда было хреново, посещал клубы садомазохистов и, знаешь, когда тебя прижигают сигаретой, иные трудности отступают на второй план. Угадай, почему некоторые люди занимаются этим?
- Не знаю, - ее это особо не волновало, но рассказ Лезвия показался ей занятным.
- Они ищут выход своему слабоволию. Как бы ни странно звучало, но подчиняясь грубой силе, они расслабляются. Быть на вторых ролях куда легче, чем брать инициативу в свои руки, не правда ли?
- А тебе какая роль нравилась больше?
- Когда как, если кошки на душе скребли, позволял себе расслабиться, а когда злость переполняла, отыгрывался на других.
- Черно-белое у тебя представление о мире.
- Бритва – единственное, что поддерживает во мне жажду жизни.
- То есть ты хочешь сказать, что когда ты орудуешь ножом – совершаешь благородное дело?
- Типа того. Где у тебя душ, мне обмыться надо?
- Прямо по коридору и налево.
       Лезвие, захватив с собой бутерброд, удалился. Ванная комната Севрюги была отделана вполне сносно. Имелся кафель, душ, небольшая ванна и раковина с блестящим смесителем. Тут же на стене висело огромное махровое полотенце с идиотским медведем, выкрикивающим «Йох-хо-хо». Лезвие разделся и залез под струю. Так как вода потекла чересчур горячая, он сбавил градус и отошел. Под ближайшим рассмотрением, на его спине можно было обнаружить массу затянувшихся шрамов. Они явно его не красили, так же как и волосы, выкрашенные под седину.
Говоря о Лезвии, к нему, как ни к кому другому, подходил тезис «В жизни все надо попробовать». И он испытал все: устриц за несколько сотен долларов, прыжки с парашютом, дайвинг, наркотики, разнообразные половые извращения, включая содомию, и попытку суицида. Ему определенно было, что рассказать. В двадцать шесть лет он имел столько жизненного опыта, сколько иные из нас не набирают за всю жизнь. Лезвие мог с точностью судить о человек, лишь взглянув на него, и потому никогда не ошибался с выбором знакомых. Впрочем, те кто знал о его экстравагантном образе жизни, предпочитали сторониться его, обращаясь к Лезвию только тогда, когда требовалось заштопать душевные раны. Лезвие делал это одним движение бритвы.
Парень вышел из душа и сразу задал вопрос, словно раньше его он особо не волновал. «Который час?»
- Одиннадцать, - ответила Севрюга.
- Мать твою!
       Лезвие поспешно начал собираться. Схватил свои вещи, но вот обувь искал долго.
- Мое агентство открывается в десять, - объяснил он.
- У тебя девушка есть? – спросила Севрюга, наблюдая, как он второпях завязывает шнурки, и оттого у него ничего не получалось.
- Нет у меня никого.
- Вот смотрю на тебя и думаю, какие же тараканы у тебя в голове?
- Большие и черные, бегают из угла в угол и песни советские распевают, - Лезвие, наконец, справился с ботинками и вышел на лестничную клетку, Севрюга последовала за ним.
- И все-таки, я тебе помог, - сказал он.
- То есть?
- Еще вчера тебя ничего не волновало, кроме себя. Замкнутая, странная. Еще немного и Богу душу отдала бы.
- Хочешь, чтобы я тебе спасибо сказала. Ты мне всю спину изуродовал.
Севрюга бросила случайный взгляд на его предплечья и ахнула. Шрамы, отметины бритвы, стекла и ножа. Свидетельства страшных душевных мук.
- Что с твоими руками? – Севрюге было трудно удержать дрожь в голосе.
- Это страшная, неприятная история Севрюга, забудь обо мне. Мир так прекрасен. Повернись к нему. Ты стала заложницей собственного одиночества и я помог сделать тебе первый шаг на пути к свободе. Это тяжелый путь, требующий всех сил твоих, но только так ты поймешь, что прожила не зря.
- А сам то что, - укоры Лезвия ранили гораздо больней, нежели его инструменты.
- Севрюга, я постоянно вижу людей, которым и в самом деле нечего терять. Они всего добились в этой жизни и утратили цель. Единственный выход для них – отказаться от тех благ, что они зарабатывали долгим и упорным трудом, но это по сути невозможно. Они уже мертвы. А в тебе я вижу неподдельную жизнь, которая кипит где-то глубоко в твоем сердце. Поверь, мне есть с чем сравнивать.
- Я не могу так просто измениться. Долгие годы я убеждала себя, что в целой Вселенной я одна, и когда мне было плохо, то никто не подал руку помощи. Как я скажу себе нечто иное?
- У тебя работа есть?
- Нет. Я учусь заочно на факультете менеджмента.
       Лезвие нервно захихикал.
- Менеджмента? Такая асоциальная личность как ты? Все-таки есть в тебе жажда общения.
Севрюга махнула рукой и проводила Лезвие вздохом. Он скрылся за створками лифта. Дома Севрюга целый день не знала, чем себя занять. Меньше всего хотелось зубрить основные принципы маркетинга. Так она посмотрела телевизор, полистала одного из ныне популярных японских авторов, прогулялась и под вечер обнаружила, что уже и нечего делать. Другая позвонила бы подруге и до полуночи трещала по телефону, но подруги не было. Депрессия показала свои парализующие щупальца. Севрюга забралась под одеяло и сжалась, как внутри, так и снаружи. Попыталась выкинуть все мысли из головы с помощью известной метафоры уплывающих на воде осенних листьев. Одиночество же заполняло освободившееся уголки сознания.
       В конце концов Севрюга поднялась. Что ни говори, а восемь вечера рановато для сна. Случайно на глаза попалась визитка Лезвия. Болезненное воспоминание обожгло заживающие раны. Колеблясь, Севрюга набрала его номер. В трубке раздались томящие гудки. Девушка уже приготовилась отступить, как незнакомый голос сообщил:
- Добрый вечер. Агентство «Бритва для души» приветствует вас. Что бы вы хотели?
- Сделать заказ.
- Вам известны правила оказания услуг?
- Да.
- Назовите свой адрес.
       Проспект помешательства, дом одиночества.
       21.10.2006