250 тысяч

       - Папочка, чо ты так рано пришёл? Я же ещё не дорисовала! – высунув конопатый носик из-за двери, пролепетала Елизавета, когда воспитательница сказала, что за ней пришли. – Ты же сам говорил, что дело надо закончить!
- Ладно, ладно, - примирительно согласился Павел Петрович. – Только побыстрее.
- Нет, побыстрее не буду, а то людей насмешишь, - назидательно, так, чтобы её слышали все столпившиеся в "раздевалке" родители, заявила девчушка, скрываясь за дверью.
       Павел с гордостью за своё чадо оглядел помещение в поисках подходящего места для ожидания, но не нашёл ничего лучшего, как прислониться к шкафчику дочери. Дверка с нарисованной на ней ласточкой жалобно скрипнула, впрочем, это не помешало двум мамочкам увлечённо обсуждать последние новости.
- Вон, у Людки родился второй, дак она сразу после роддома пошла заявление на сад писать, думала, как раньше – дак не взя-яли!
- Щас, говорят, надо прямо к заведующей идти, а не в РОНО!
- Дак ходила и сюда, сказали, что подрастите сначала, потом и ходите!
-Дак ведь мест не будет, президент наобещал по двести пятьдесят тысяч, дак нарожают!
Автоматически, изредка глядя на детей, мамаши продолжали одевать их, перейдя на шёпот:
 - Опять сказали принести по бутылке средства для мытья посуды, туалетной бумаги и салфеток.
- А на чо тогда по сто рублей собирали?
- Дак тоже на хозтовары какие-то.
- Ладно хоть в этом году «Доместос» не просят.
-А чо толку-то, туалеты как воняли, - тут говорившие покосились на Павла, сделавшего вид, что не слушает, - так и … наверное, канализация плохо работает.
       Павел, наверное, много бы ещё узнал, но мамаши уже успели одеть детей и стали продвигаться, как ледоколы, среди родителей и детей по тесной «раздевалке». Он знал все эти проблемы с другой стороны. На одной из встреч со своими избирателями, женщины буквально атаковали его вопросами о местах в детские сады. Обвинив депутата во всех смертных грехах (как это обычно у нас водится) женщины заявили, что будут жаловаться самому президенту. А чем Путин поможет? Большинство детских садов в городе позакрывали, а строительство новых не заложено в бюджете! А кто их просил рожать? Хотя…хм, не только просили, но и денег пообещали. Телевидение, радио и пресса вовсю старались отрабатывать свой хлеб, донося до сознания населения детородного возраста, что правительство заботится о повышении рождаемости. Что-то ты, Павел Петрович, «зарапортовался»! Пора, наверное, тебе, Пашенька, в о-от-пуск! Путёвочку – и на пару неделек куда-нибудь на юга! Можно даже и с женой!
       Воспитательница, улыбаясь, вывела Лизавету из группы, демонстрируя рисунок, на котором была изображена какая-то рожица.
- Это мой братик, - на бегу натягивая курточку, пояснила рыжая непоседа.
- Какая ты у меня выдумщица! – то ли похвалил, то ли пытался замять неловкую паузу Павел… Домой они торжественно принесли большую коробку с пупсиком, который был размером с настоящего новорожденного. Лизавета сразу потащила его в свою комнату, уже оттуда крикнув: «Его зовут Андрюшка!»
       Павел обнял жену, рассказывая, как они с дочерью выбирали игрушку. Та в ответ как-то странно посмотрела на него и с таинственным видом, почему-то шёпотом, спросила: «Паша, а двести пятьдесят тысяч правда дадут?» Он поцеловал жену в ушко и легонько подтолкнул её к кухне: «Иди, проказница, собирай ужин! Мне одного Андрюшки достаточно! А денег я и так заработаю.»
       Переодевшись в домашний халат, он удобно устроился в кресле в своём «кабинете», где обычно любил уединяться среди полок с книгами. О втором ребёнке они как-то поговаривали, но дальше разговоров в компании друзей дело не шло. Елизавета, конечно, просила «купить братика». Но бабушка «по секрету» сообщила ей, что маленький братик будет отбирать игрушки и плакать по ночам. После этого разговора Лиза, на свой лад поняв её слова, стала объяснять всем знакомым, что братика ей купят сразу большого. Конечно, ни «сразу большие» ни маленькие - нигде не продаются. Павел прекрасно понимал, что проблем с ребёнком было бы немало, даже при занимаемой им должности…
       Вдруг в голове промелькнула мысль, заставившая его похолодеть. Появилось знакомое противное чувство, возникавшее, когда его вызывали «на ковёр» к «главе». Он почему-то на цыпочках прокрался на кухню.
- А что, мы уже заработали эти двести пятьдесят тысяч?
- Почти,- жена смущённо, но с чувством гордости, улыбнулась. – Я уже ходила к врачу.
       Сердце неожиданно пропустило пару ударов. Он попытался улыбнуться в ответ. Жена, уловив перемену в его настроении, сделала вид, что ей срочно надо что-то сказать дочери. Павел, немного помедлив, вернулся в кресло и набрал знакомый номер телефона.
 -Слушаю, - ответил на том конце провода хорошо поставленный женский голос.
- Ольга Владимировна, а где в Котельниче можно найти няньку?
- А вам меня одной мало? – пыталась пошутить собеседница.
- Нет, я серьёзно!
- Если серьёзно, то можно, наверное, обратиться в центр занятости. Вам ведь, наверное, с медицинским образованием нужно, так там выпускников нашего медучилища на учёте много стоит.
- А если через знакомых?
- А вам для кого? – всё-таки взяло верх извечное женское любопытство.
- Да я так просто, - смутился Павел Петрович. - Спасибо за совет.
       Ночью ему снились многоэтажные детские комбинаты с бассейнами, детскими площадками. Дети приветственно махали ему разноцветными флажками с надписью «250 тысяч», а среди общего гомона явно выделялось настойчивое: «Папа! Папочка!»…
       - Папочка, а когда вы мне купите настоящего братика? – наконец-то прорвался в его сознание знакомый голос.
- Скоро, - с трудом отделяя реальность ото сна, пробормотал Павел Петрович, обняв прибежавшую в спальню Елизавету…