про бабушку

Бабушка с коротенькими, тонкими ножками сидела на табуретке и слушала как тикают часы. Она не знает, сколько она этим занималась. Возможно это были пара секунд. Возможно она сидела так уже не один час. А может даже, и это очень даже не иключено, не один день. Но она, в принципе, никогда об этом и не задумывалась. Она сидела так, еле доставая ногами до пола и то закрывала, то открывала глаза. Нет, она не моргала. Она просто медленно то закрывала, то открывала глаза. И слушала как тикают часы. Иногда она, шевельнувшись всем телом, отрывала от колен руку и начинала тянуться к чашке с чаем, стоявшей на столе. При этом начинали шелестеть её юбки и поскрипывать табуретка. Бабушке это совершенно не нравилось. Она каждый раз недовольно искривляла лицо и сразу опускала руку обратно на колено. Так она сидела ещё какое-то время, правда больше не закрывая глаза, и очень внимательно слушала. Постепенно недовольство сползало с лица бабушки и она снова начинала то закрывать, то открывать глаза. Казалось, что она, в своём оцепенении, совершенно не дышит. Конечно она дышала, ведь иначе она не могла бы открывать и закрывать глаза. Но она это делала так аккуратно и редко, что невозможно было даже уследить да движением её носа. Осторожно иногда хватая крупинки воздуха, она будто боялась что-то пропустить. При этом она ни в коем случае не закрывала и не открывала глаза. Тогда она только дышала. И создавалось впечатление, что она в это время начинала слушать глазами. Они совершенно стекленели, немного закатившись назад, и будто охватывали тем самым всё пространство вокруг бабушки. Потом они возвращались обратно и бабушка начинала, как и прежде, медлено то закрывать, то открывать глаза. И слушатъ как тикают часы. Так проходило время. Никто не знает сколько, потому что бабушка никогда об этом не задумывалась. Но всё сильнее высыхал чай в кружке. И всё хуже начинала слышать бабушка. Значит время текло, а бабушка попрежнему никак не могла уловить его. Она всё реже и реже дышала, потому что всё сложнее было слушать как тикают часы. И всё боялась упустить что-то важное. Но в какой-то момент она совершенно перестала дышать. Потому что поняла, что совсем оглохла. Она не понимала для чего она должна ещё открывать и закрывать глаза, поэтому дышать оказалось тоже лишним. Так и сидела она в своём оцепенении. И только часы продолжали свой бесконечный путь. Заглянув в комнату, можно было подумать, что бабушка как и прежде сидит и чего-то ждёт. И в любой момент зашелестят её юбки. Но она так ничего и не дождалась. Говорят, что всему виной её короткие, тонкие ноги. Но другие шепчатся, что ноги ни причём. Потому что она их никогда не использовала.