Пансионат затея

ПАНСИОНАТ «ЗАТЕЯ»
Распутье – это когда никуда идти не хочется.
- Возвращайся! – попросил бывший начальник.
- Возвращайся! – потребовала бывшая жена.
- Куда ты уходишь? – спросила нынешняя девушка.
- В себя! – неуклюже пошутил я, сбегая по лестнице.
Единственное, что умел и мечтал делать – это писать стихи и вообще заниматься литературой. Нет, я согласен был, в виде исключения, заниматься еще чем-то, но в разумных пределах, в разумных пределах… Пришлось бросить работу и уйти от жены.
Верного коня не имелось, поэтому сел я в автобус и поехал, куда его фары глядят. Думал, завезет он в места полностью свободные от телят некоего Макара. Не тут-то было! Едва выехав за город, автобус сломался. Те, кто знал, куда едет, стали прилежно голосовать. А я, куда путь-то держу, не ведал, поэтому голосовать не стал, а пошел в сторону моря, которое мелькало себе, правда, вдалеке.
Уже на подходе, наткнулся на забор, снабженный воротами и калиткой. Над воротами имелась надпись-плакат: «Пансионат «Затея». Калитка, в смысле плаката от ворот не отстала. Правда, там текст оказался позатейливей: «Простым и совсем бесталанным вход категорически воспрещен!».
Пришлось остановиться и решать вопросы простоты и таланта, применимо к себе родимому. По всему выходило, что особых надежд проникнуть на территорию пансионата питать не следовало.
Это с одной стороны.
А с другой больно кушать хотелось.
Был бы голод теткой, пусть даже и немолодой, я бы его запросто уболтал. Но он, как известно, мужского рода. Так что, во избежание сурового конфликта, просто толкнул калитку и вошел. Наверное, никаких индикаторов талантливости на входе не имелось, ибо шума-трезвона по поводу моего появления не произошло.
Ободренный этим, потопал туда, где завлекала надпись: «Администрация». В холле имелось две стойки. На одной красовалась табличка «Таланты», на другой, понятное дело – «Поклонники». За стойками никого, впрочем, не имелось. Решив, что роль поклонника все-таки надежней, отправился к левой стойке. Едва подошел, как из динамика, расположенного на стене, донеслось:
- Добро пожаловать, но вам напротив!
Пришлось подчиниться.
Динамик на противоположной стойке тоже меня поприветствовал, после чего появилось некое подобие анкеты. Вопросы возникали на дисплее. Там же прямо с голоса фиксировались ответы.
- Имя?
Я сказал. Правда, попытался присовокупить отчество и фамилию, но динамик тут же рявкнул: - Не требуется!
- Откуда прибыл?
Я назвал город. И ответ был зачтен.
- Сколько пробудешь?
Машинально ответил:
- Не знаю!
Но никаких грубостей по этому поводу не последовало.
- Жрать хочешь?
- Еще как! – осмелел я.
Из стойки выдвинулся лоток с ключом и кипой разноцветных талонов.
- А деньги? – вопросил я.
- Отработаешь! – сообщил динамик. – За деньги у нас только поклонники отдыхают.
- И поклонницы! – решил пошутить я.
- Соображаешь! – похвалил динамик.
- Пытаюсь… - я почувствовал себя польщенным.
Динамик игривого тона не принял, зато деловито объяснил, как пройти к моему коттеджу.
Коттедж действительно оказался коттеджем с верандой, гостиной, спальней и, конечно, кухней. Впрочем, кухней это пространство могло называться довольно условно. Разве что кухонный стол и четыре стула говорили о предназначении комнаты. Стол стоял у какой-то странной стены - гладкой с квадратными ячеечками. Точно такого же размера были и талончики, полученные при регистрации. Я взял талон с надписью: «Суп грибной» и приложил к ячейке. Талон тут же прилип, зато из стены выдвинулся поднос с искомым супом, хлебом, приправами и сметаной.
На второе я получил жаркое, а на третье, разумеется, компот.
Рассмотрев талоны, убедился, что особыми разносолами баловать не станут, но вкусно и сытно питаться вполне можно.
Одно огорчало: ни спиртного, ни сигарет, ни кофе в меню не предусматривалось.
После обеда захотелось полежать. Я прошел в спальню, лег и тут же уснул. Снился мне давешний микрофон на стене администраторской. Он деловито изрекал какие-то слова, а я должен был придумывать к ним рифмы.
- Окно! – говорил микрофон.
- Вино, смешно, решено, толокно, дно… - отвечал я.
- Стезя! – не сдавался микрофон.
- Грозя, нельзя, разя, ферзя… - парировал я.
Проснулся мучимый жаждой. Потянулся к талонам, дабы добыть себе компот. Странно, но их стало, вроде, больше. Во всяком случае, промелькнули талоны на пиво. Что, естественно, обрадовало. Не задаваясь вопросом: - откуда они взялись? – я тут же отоварил один. Пиво оказалось вполне сносным и даже холодным.
Ясное дело, подбирая рифмы можно заработать себе на пиво. Интересно, что потребуют за рюмку коньяка?
Этот вопрос – немаловажный, согласитесь! – я тут же задал ближайшему микрофону.
Микрофон издал что-то вроде: - Кхмм – и из стены выдвинулся прейскурант.
0.5 л пива отечественного – 10 рифм;
0.5 л пива импортного – 20 рифм;
50 гр. коньяка отечественного – 1 стихотворение (4 строфы, заданная тема).
50 гр. коньяка импортного – то же.
Ну и так далее, вплоть до поэмы или, на худой конец повести. Интересно, кому это все нужно?
Рифмовать я умел с детства, так что, помереть от жажды мне не грозило.
- А как насчет женщин? – нагло поинтересовался я.
- Путем непротивления сторон! – ответил микрофон, явно начитавшийся Ильфа и Петрова.
- Ну, и где же эти стороны непротивляются?
- А практически всюду! – отмахнулся микрофон.
Я поверил ему на слово и отправился за приключениями.
Толпа то ли талантов, то ли поклонников тынялась в районе пляжа. Кто-то валялся на песке, кто-то с визгом сигал в море, кто-то просто глазел на происходящее. Мое появление не прошло незамеченным. Какой-то мужичок в панамке и шортиках подскочил ко мне и осведомился:
- Интересуюсь: вы талант или поклонник?
- Талант! – небрежно обронил я.
Мужичок как-то скукожился, выпросил автограф и мгновенно слинял. Видимо, амикошонство тут не поощрялось. Итак, поклонники держались в стороне. Таланты тоже не спешили со мной знакомиться. Впрочем, отличить одних от других я по-прежнему не умел. Собственно, если какое общество меня и интересовало, то только женское. И кандидатура достойная имелась на скамейке чуть наискосок. Я направился прямо к ней.
- Разрешите познакомиться?
- Знакомство – сорок рифм! – начала озвучивать свой прейскурант красотка. – Свидание наедине – сто рифм или четыре стихотворения на заданную тему, интимные отношения однократные – рассказ не менее пяти тысяч знаков, многократные – по четыре тысячи знаков за одно свидание…
Я отскочил от нее, как ошпаренный.
- Вы что импотент? – поразилась красотка.
- За ответы на интимные вопросы – по поцелую за каждый ответ! – выдал я начало своего прейскуранта.
Дама по этому поводу проинструктирована не была, поэтому на всякий случай улыбнулась. Но тут же взяла себя в руки.
- А как у вас с рифмами? – спросила она.
- Идеально! – заверил я ее.
Дни мои стали напоминать сказку. Я был сыт, по желанию – пьян и никак не мог решить, с кем спать приятней – с блондинками или брюнетками. Я придумал многие сотни рифм и с трудом заканчивал роман «Ночи у моря», где не скупился на описание откровенных сцен, почерпнутых из практики нынешнего, будем считать, отдыха.
И все это стало мне противно.
Более того, я возненавидел стихи! Ох, как я их возненавидел! Каждое рифмованное слово вызывало тоску и головную боль. От рассказов хотелось выть, а более долгая проза вызывала сыпь и приступы астмы.
Гонимый тоской и отчаяньем я позвонил в город.
- Кому ты нужен? – вопросил бывший начальник.
- Видеть тебя не хочу! – потребовала бывшая жена.
- Простите, а кто вы? – спросила нынешняя бывшая девушка.
И я понял, что пора возвращаться.
Я работаю на прежнем месте. Даже с прибавкой к зарплате.
Бывшая жена таковой и осталась, но уехала в Америку преподавать основы Марксизма-Ленинизма.
Бывшая, она же – нынешняя, девушка сменила гнев на милость и решила выйти за меня замуж. Придется опять сбегать.
А друзья собираются скинуться и подарить нам жутко дорогое подарочное издание бестселлера «Ночи у моря». Правда, имя автора мне ни о чем не говорит….