Проникновение

Видением (концентрацией внимания с рассредоточением, и наоборот) можно проникать в любую область подсознания, находить и ремонтировать поломки через их осмысление. Чем выше степень концентрации, тем глубже проникновение, тем более качественно осуществляется ремонт. Попутешествую во времени с помощью концентрации внимания, поищу первопричины поломок. Концентрация делает видение устойчивым, устраняет травмирующие моменты благодаря усилению ранее подавленной агрессии (травмирует страх), и память начинает оживать целыми блоками в мельчайших подробностях в разных временных периодах. Ползунковый возраст. Я стою в кроватке и наблюдаю за отцом. В голове действует механизм «лево – право», но с большим смещением «вправо», с зацикливанием на своих интересах, мечтах. «Левосторонние» позиции слабые. Они заключаются в просмотре интересов отца – куда пошел, что делает. Польза от этого для меня, просматривается плохо. Я в большей степени варюсь внутри себя, очень осторожно осваивая реальность. Интерес усиливается, когда какие-то его действия непосредственно касаются меня. Тогда я начинаю прикидывать, полезны ли для его действия или несут угрозу, как, например, от мамы, когда она меня за что-то наказывает. Как я ни пытался приспособиться, подладиться к ней, наказание всегда оказывалось неожиданным. Основательный страх появился, когда она начала шлепать меня, приучая к помойному ведру. Когда он развился и закрепился, начало травмировать одно только ожидание возможного наказания. Справиться с раздражителем я не мог, но мучительно искал выход, и, в конце концов, в своем воображении нашел защиту в образе отца. За то время, что я наблюдал за ним, он ни разу не сделал мне ничего плохого, за исключением того, что почти не брал на ручки, как мне этого хотелось. Но это раздражение, перед лицом более сильного страха, в расчет можно не брать. Мне нужен кто-то, кто бы мог меня защитить от всех, и отец на эту роль подходит. У меня и выбора больше нет. Надо зафиксировать его образ в своем сознании как «абсолютную защиту», и тогда можно расслабиться и перестать все время бояться мамы. Выстроив защиту, я перестал бояться, смог в какой-то степени расслабиться и начать интересоваться внешним миром для выискивания в нем приятных для себя моментов. Теперь, когда становилось страшно, я зацикливался на образе отца как на защитнике, и это спасало меня от страха… Мне полгода. Мама вынесла меня запеленатого на улицу и дала подержать отцу. Он начал меня подкидывать и ловить. Мне страшно (левая половина головы), и в то же время радостно (правая половина). Чтобы справиться со страхом, я его подавил усилением тревожно – радостного возбуждения – деваться-то некуда, и перевозбудился. Мама, чтобы меня успокоить, прибегла сначала к уговорам, а когда они не помогли, посоветовала отцу «дать мне ремня». Здесь не было преднамеренной жестокости с их стороны, просто так было принято воспитывать. Меня поразил страх от осознания моей полной беззащитности. Тот, на ком я выстроил всю свою защиту от окружающего мира (раньше это была мама), сам стал для меня смертельной угрозой. Удар был чрезвычайной силы. Требовалась кардинальная перестройка сознания, иначе неправильно выстроенная защита грозила гибелью. Действительное ломало желаемое. По желаемому был нанесен сильнейший удар. «Правильное», с моей точки зрения, превратилось в «неправильное», которое надо признать за «правильное». «Белое» - за «черное», иначе меня ждет гибель. Но кто-то должен быть виноватым в этой ситуации? Отец? Нет, никогда, иначе моя голова не выдержит постоянного травмирования, ведь мне от него никуда не деться. Тогда кто? Ремень. Это он во всем виноват. Да, да, да. Спасаясь от страха, я зациклился на ремне, в него начал переправлять возбуждение от раздражения, но это спасало мало. Я боялся думать об отце. Он, как раздражитель, все время присутствовал и травмировал. Надо было найти какой-то иной выход. Хочется, чтобы желаемое было желаемым, хочется верить и не бояться. Но для этого надо избавиться от травмирования, только тогда можно будет расслабиться и дать волю чувствам. Долго и мучительно я пытался решить проблему засевшего страха, держащего меня в постоянном напряжении, пока однажды отец не посадил меня себе на плечи. Вот он, тот выход, который я искал. Надо зациклиться на новом приятном ощущении. Это позволило убежать от страха и в какой-то степени расслабиться. Но чувства к отцу уже не были искренними, так как начали преломляться через подавленный страх. Данная поломка явилась следствием более ранних поломок. Вернусь к дотравмовому восприятию отца. Всмотрись в ситуацию. Активизировавшаяся, ранее подавленная агрессия, уравновесила страх, устранила травмирующий момент, и я начал видеть не только свои, но и его интересы, пусть даже на очень примитивном уровне, хотя теперь я могу целостно охватывать всю картину. Негативное восприятие реальности исчезает, когда агрессивное «эго» обретает сильные позиции. Меняется отношение к прошлым событиям, они перестают травмировать. Тревогу, вызываемую страхом, приходится трансформировать в решение проблем, которые порождает страх. Если все же психотравма произошла, значит в духовном плане у меня не все в порядке, и надо устранять ошибку через очищение души…. Когда я заставляю себя внимательно просматривать действия отца, то восстанавливается равновесие, укрепляются позиции моего агрессивного «Я». Я уже больше полагаюсь на свой ум и силу, что снижает зависимость от посторонней защиты. Упраздняется травма, восстанавливаются память и чувства в полном объеме. Я вижу и осознаю мамины и папины действия. При равновесном восприятии они не кажутся такими страшными и жестокими. Кроме того, начинаю критически относиться к собственному поведению – нечего было заходиться в истерике и идеализировать папу. Самому надо стараться решать свои проблемы (это крайность, но она была подавлена, и ее надо восстановить)…. И эта поломка была следствием еще более ранней поломки. Перемещусь с помощью видения во внутриутробное состояние. Первоначально, сразу после зачатия, действовал механизм торможения раздражений «лево – право», позволяющий двусторонне отслеживать реальность и на этой же основе ее осмысливать. После того, как не сумел справиться с сильным и повторяющимся раздражением, произошла поломка – я убежал от перераздраженной ранки в сдвиговый ритм, запрограммировавший все мои последующие эмоциональные реакции, сделавший меня слабее. Отремонтировать поломку не мог из-за зависимости от маминого ритма. И мне не хватало сна, поскольку сама мама мало спала. Сдвиговый ритм не позволял до конца осмысливать раздражения и полностью их разряжать. Я развивался, накатывали все новые и новые раздражения (это обнаруживалось после сна), которые надо было осмысливать, чтобы выработать способы защиты от атакующих раздражений, но тянул назад груз недорешенных вопросов. Он препятствовал продвижению вперед, и поэтому я вынужден был подавлять то, что препятствовало продвижению, удовлетворению желаний, накапливая тем самым негатив. Я оказался в положении троечника, у которого много неусвоенного материала. Он не может успешно учиться дальше, потому что у него большие пробелы в знаниях. Чтобы все исправить, надо затормозить сдвиговый гон, вернуться к началу и заново пройти весь путь, но в спокойном, уравновешенном состоянии, при котором ничего не подавляется отрицанием. Но и это не была первополомка. Проникну сознанием еще глубже – на эмоциональную память предков, на генный уровень. Память хранит всю информацию, препятствует ее извлечению сдвиговая направленность. С помощью видения ее можно извлекать из сознания и подсознания, осмысливать и исправлять ошибки. Мамино и папино «Я», как две дороги, расходятся в разные стороны. Мамина – влево, папина – вправо, но общая дорога сохраняется. Те дороги так же разветвляются на «лево – право», но общие дороги и там сохраняются. Основой правильности везде является равновесие, которое с помощью видения я пытаюсь восстановить по всей вертикали. Чем глубже проникну, те устойчивей его смогу сделать. Это базис, фундамент, от его прочности зависит все выстроенное жизненное здание. Время поддается повороту вспять, ошибки поддаются исправлению. Концентрация и рассредоточение, рассредоточение и концентрация – две составляющих гибкого видения. Чтобы исправить поломки, надо восстановить равновесие. А что важно для астрального мышления? Его основой является духовная составляющая. Каркас реальности нейтрален и оживает только под воздействием духовного наполнения. Поэтому калейдоскопические образы могут образовываться, какие угодно, не в них суть. Астрал не должен отрываться от реальности, это две составляющие единого целого. Если сознание искажено, то искаженным будет и астральное восприятие. Астральное наказание за промахи называют «случайностью». В мире ничего нет случайного, в астрале так же действуют «причинно – следственные связи». Просто человек еще не научился их в полной мере просматривать. Свободное ассоциирование и порядок – составляющие единого целого. Если они не будут гармонично переплетаться друг с другом, и порядок, например, будет чрезмерно доминировать, то чувства, протестуя, будут периодически все сметать и освобождать место для нового порядка, более подходящего к изменившимся условиям. Порядок стремится подчинить себе хаос, который в свою очередь сметает порядок, если он перестает соответствовать реалиям. Без этого не будет происходить постоянного обновления. Оптимальный вариант, когда две противоположности сосуществуют друг с другом, борясь и одновременно учитывая взаимные интересы, тогда процветание обеспечено. «Принудительное видение» помогает обнаруживать и ремонтировать поломки в психике, но злоупотреблять им не стоит, иначе оно обретет устойчивый сдвиговый характер и превратится в поломку. Основным нормализатором работы нервной системы и всего организма является сон. Это природный лекарь. Во время глубокого сна восстанавливается нарушенный под воздействием раздражений механизм саморегуляции, который позволяет выискивать в реальности оптимальные варианты для комфортного существования. И нельзя останавливаться в развитии, иначе не будет происходить самообновления.                30.12.2005г. – 2.12.200г.