ветер

Ветер
Ветер беспрестанно бил в лицо. Холодный, влажный, суровый ветер. Он бил, не жалея ни меня, ни своих сил. Слёзы заполнили глаза, приходилось идти, практически, по памяти. Волосы сзади собрались в чёрный трепещущий вымпел и изредка хлестали шею, будто вдруг ожили и подняли бунт. Они, как будто, говорили: «Отпусти! Отпусти нас! Мы не твоя собственность! Мы хотим лететь вместе с ветром!». Но вырваться они не могли, и я был очень этому рад. Одежда прилипла к передней части моего тела, а сзади трепеталась, также как волосы, издавая звуки, похожие на хлопки, бумажных хлопушек, которые делают дети из альбомных листов. Идти было тяжело: ветер никак не хотел меня пускать дальше. Как будто он был каким-то заколдованным стражем, охраняющим несметные сокровища. Будто давно-давно этот ветер был смелым красивым юношей и любил одну девушку, но она любила только деньги. А юноша был бедным. Он каждый вечер выходил на набережную реки и продавал свои картины, нарисованные на грубой бумаге углём и мелом. Как-то он пришёл к той девушке, которую любил и сказал ей, что хочет, чтобы её божественная красота всегда находилась рядом с ним и освещала его дом, вместо свечей, которые ему были не по карману. Ещё он хотел сказать, что хотел бы, чтобы его душа, тёмная, мрачная душа бедняка, тоже освещалась её божественной красотой, но не успел. Она прервала его словами «Ты не можешь купить себе свечи, а хочешь, чтобы я жила с тобой… Принеси к моим ногам гору золота, и я выйду за тебя замуж!». Юноша нисколько не смутился, он знал, что получит такой насмешливый ответ. Он знал, что девушка скажет это, чтобы посмеяться над ним, будучи уверенна, что он, бедный молодой художник, никогда не достанет гору золота. Но юноша оказался очень хитёр и уже заранее разузнал о тайнике, в котором хранились сокровища. Он ответил девушке: «Если я принесу тебе столько золота, сколько ты захочешь, тогда ты выйдешь за меня замуж?». Девушка, усмехнувшись, согласилась. «Пообещай мне, что ты, правда, это сделаешь!» - попросил он. «Если ты дашь мне золота столько, сколько я захочу, то да!» - подтвердила девушка. Юноша поклонился и ушёл. Он сразу же направился к тайнику, он уже знал, где тот находится и помчался как ветер. Он бежал, бежал, бежал, спотыкался, но вставал и снова бежал, падал от бессилия, но через минуту вставал и снова бежал. Когда он прибежал к тайнику его, наверное, встретила злая и старая колдунья, которая охраняла сокровища и сказала: «Как хорошо, что ты пришёл! Я очень давно жду, когда кто-нибудь придёт мне на помощь! Ты ведь пришёл мне помочь?». А юноша, наверное, ответил: «Я пришёл взять золота, чтобы жениться, на девушке, которую люблю. Я не знал, что вам нужно помочь!». «Так ты не знал? А поможешь теперь, раз уж знаешь?» - сказала злая старуха. А юноша ответил: «Конечно, бабушка, я вам помогу, вы только скажите, что мне надо сделать, и я сразу же сделаю это». Юноша был добрый и не ожидал от старухи подвоха. Старуха сказала: «Тогда ты должен сменить меня на моём посту и посторожить эти сокровища ещё лет восемьсот, как я, спасибо, что согласился мне помочь! Ха-ха-ха». «Но, постойте! Я же не могу, мне нужно вернуться к той девушке…» - пытался возразить юноша, но старуха уже взмахнула руками и превратила юношу в ветер. А потом сказала: «Ты молодой и быстрый, ты мчался сюда, как ветер. Теперь ты сам будешь ветром, таким же молодым и быстрым. Ты будешь охранять эти сокровища денно и нощно, пока не найдёшь способа освободиться от этих чар…». После этих слов она, наверное, исчезла, а юноша до сих пор не пускает людей к сокровищнице. Начиная своё сопротивление ещё издалека, никого он не подпускает к сокровищам, даже на тысячу километров, ибо если, кто-нибудь подойдёт к сокровищам, то сработают другие чары ведьмы. Она обещала, что если найдётся на свете душа, которая сможет увидеть эти сокровища, то ей предстоит оказаться на месте бедного юноши, а ему же придётся исчезнуть, просто стихнуть и всё, смешавшись с бесконечным воздухом.
- Слушай, ветер, а, может, это правда? Может ты и вправду такой, заколдованный юноша… Может мне стоит стать на твоё место? Ты не устал-то ещё? Мне не жалко, если что. Могу и за тебя поработать… - обратился я к ветру, как к, только что, собою же вымышленному, персонажу. Ветер немного стих. Мне стало не по себе. Он не просто стих, он практически затаился, будто, действительно, для того, чтобы я пришёл к его сокровищам и стал на его место. «Я, наверное, схожу с ума… Скорей всего, какие-то изменения в атмосфере. Такое бывает. Но, ведь, он, же бьёт мне в лицо уже больше часа, не переставая, ни на долю секунды, а тут вдруг взял и стих. Такого не бывает. Это не нормально!» - думал я про себя.
- Слышишь, ветер, прости, я пошутил, прости! Я не хотел так жестоко. Я бы, может и помог, но у меня дела ещё есть… (Боже, я говорю с ветром, надо что-то делать) Пока ветер! – сказал я, и немного напрягаясь от, наступившей неожиданно, тишины и спокойствия, пошёл дальше.
Через несколько минут спокойствия ветер ударил с новой силой, будто ждал от меня перемены своего решения, будто действительно ждал от меня помощи, но не дождался. Будто я был единственным его шансом и надеждой. Мне снова стало дурно. Я не знал, что думать, но ветер явно мне сейчас мстил. Он яростно шумел кронами тёмных деревьев, раскачивая их из стороны в сторону. Повсюду, то там, то тут, раздавались звуки падающих на влажные опавшие листья веточек. Листья, ещё не опавшие, хором шелестели в ночной мгле. Шелестели где-то вверху, наедине со спящими промозглыми деревьями и, завывающим между этими деревьями, ветром. Казалось, что лес читает какое-то заклинание, или проклятье. По телу пробежала мелкая зябкая дрожь.
- Господи, спаси и помилуй, избавь от наваждения, Господи. Дай дойти до дому во здравии, душевном и физическом. Спаси мою душу от сил зла, али от самого меня. Не дай сойти с ума Господи. Взываю к тебе в эту минуту, не оставь без внимания, Господи, спаси и помилуй, избавь от наваждения, Господи, Господи… Спаси мою душу от сил зла, али от самого меня. Не дай сойти с ума, Господи, Господи… - торопливо и неразборчиво шептал я спонтанную, не осмысливаемую, молитву, вырывающуюся откуда-то из глубины греховного сердца.
«Что же я несу? Что со мной? Я ж не верю в бога… Господи, прости… Как же так? Что со мной делает этот ветер? Я хочу домой! Домой, домой, домой!!!» - Я ускорил шаг. До дома ещё было далеко, ноги начинали меня не слушаться. То ли от усталости, то ли от страха, но они подкашивались, подкашивались сильно, и дрожали, один раз я, даже, чуть не упал, наступив в невидимую в темноте лужу. На мгновение я потерял опору, но, почувствовав холодное мокрое дно и выпрямив ногу в согнувшемся колене, я пошёл дальше. Тяжёлый зимний ботинок наполнился водой. Теперь к шуму леса добавилось громкое чавканье ноги в мокрой холодной среде.
Ветер продолжал хлестать моё лицо, уже, даже, с бОльшим рвением, нежели прежде. Если раньше он был просто влажным, но, всё равно, мягким, то теперь к нему подмешались достаточно ощутимые на удар капельки дождя. Пока что они были реденькими и это радовало. Но чувствовалось, что сейчас пойдёт настоящий ливень, от этой мысли ноги стали немного увереннее и, будто, сами потащили меня домой.
Я, наверное, был бы очень рад такой погоде, если бы дело происходило, хотя бы летом, но когда на улице +5, да ещё и темень такая - увольте. Я лучше дома посижу.
- Ветер, что тебе надо?! – неожиданно крикнул я куда-то вверх. Ответа не последовало, но последовал сильный продолжительный удар по лицу. Мне, даже, пришлось присесть и засунуть лицо в коленки, кожа задубела, и каждая капелька, попадавшая мне в лицо, казалась маленькой дробинкой, пущенной невидимым охотником из своего ружья. Ветер немного стих, и я продолжил свой путь. Тут мне в голову пришла хорошая идея: «Как я только мог забыть про свой плеер!». Он валялся у меня в рюкзаке ещё с прошлой недели, когда мы ходили с друзьями на природу, я тогда брал его с собой. «Надеюсь там не сели батарейки…». Я остановился и достал его. Старый, побитый, видавший виды и не виды, плеер, купленный мною год назад, на накопленные деньги. «Слава богу, наушники тоже тут. И батарейки тоже работают ещё!». Я вставил наушники в уши и ещё раз нажал на «Play». Кассета внутри тихо зажужжала, я услышал первые аккорды самой подходящей в данный момент песни. Это был Цой и песня «Видели ночь», на моём лице появилась улыбка. Шум ветра и листьев уже не доносился до меня. Я больше ни на что не обращал внимания. Никаких посторонних пугающих шумов. Я, даже, перестал чувствовать зловещие и неприятные удары ветра и капелек по замёрзшему лицу. Цой, как всегда, пел своим мягким, завораживающим и успокаивающим голосом. «Мы вышли из дома, когда во всех окнах погасли огни, один за одним, мы видели, как уезжает последний трамвай…» - Пел он. Его голос, этот тембр, был знаком практически каждому русскому человеку, даже тот, кто никогда его не слушал, но хоть когда-нибудь мимолётом слышал, не перепутал бы этот голос ни с чьим более. Я погрузился в глубину, в атмосферу спокойствия и, в тоже время, жизнерадостности и энергии, создаваемую его голосом в этой песне. Я услышал припев, знакомый уже до боли в сердце и стал подпевать. Мне хотелось кричать, и я кричал:
- Видели ночь, гуляли всю ночь до утра…
 Моё ужасное пение, наверное, разбудило всех птиц округи, спящих в своих гнёздах. Но мне было всё равно, я выплёскивал энергию и чувствовал, как с криком из сердца уходит недавний страх, наваждение. Идти стало легче.
Неожиданно сквозь наушники и, даже, свой крик, я услышал, какой-то надвигающийся шум. Я замер. Колени снова подогнулись. Я боялся обернуться. Я просто замер, как будто меня что-то заморозило. Сердце бешено заколотилось в груди. Я с трудом вытащил наушники из ушей и уже хотел обернуться, как вдруг ужасный шум и грохот, пронёсшийся мимо, окатил меня грязной коричневой водой из огромной лужи на дороге и замер невдалеке, передо мной. От грохота и рёва осталось лишь негромкое урчание двигателя остановившегося грузовика. Водитель открыл правую дверь кабины и, высунувшись оттуда, махнул мне рукой. Я подбежал к нему, радуясь, что скоро буду дома. Я заглянул в кабину. Там было тепло и светло, играла какая-то спокойная музыка, вроде классики.
- Садись, подвезу! – сказал водитель, и я, ловко оттолкнувшись от подножки, запрыгнул на мягкое сиденье, быстро закрыв за собой звучную металлическую дверь. – Ты извини, что я тебя обрызгал, просто не ожидал встретить кого-то на пути в такое время, да ещё и в такую погоду. Откуда идёшь-то? – Спросил он мягким добродушным голосом.
- От девушки… - произнёс я.
- От девушки? Хорошее дело. Гуляли значит?
- Ну, да, на концерте были.
- Молодцы, это правильно, пока молодые можно и погулять. А далеко живёшь?
- Нет, метров пятьсот ещё. Просто устал очень, спасибо, что подвезли, я ж самого города иду.
- Что, правда? Ну, ты даёшь! Ну, ничего, полезно иногда прогуляться, правда, не по такой погоде. Скоро дома будешь. Моё уставшее и промёрзлое тело мягко качалось на тёплом сидении в такт спокойной саксофонной музыке, доносившейся из колонки, закреплённой над моей головой.
- Да, хорошо.
- Музыка нравиться? – спросил он неожиданно, кивнув на магнитолу. На маленьком экранчике пробегала жёлтая надпись «Kenny G – track 10».
- «Kenny G» - прочитал я вслух. - Нравится.
- Ты, что их знаешь? – водитель удивился.
- Нет, прочитал просто. – Улыбнулся я.
- Хочешь дам послушать? А то я этот диск уже до дыр заслушал.
- Хочу… - нескромно ответил я.
- Ну, сейчас, довезу тебя и отдам. А что у тебя там в плеере?
- Цой.
- Цой? Хорошая вещь, может, махнёмся?
- А у меня кассета… - я виновато посмотрел на водителя.
- А, ну ладно тогда. А ты где учишься?
- Ой, вот тут остановите, пожалуйста! – мой дом пронёсся за окном, и я от радости, вскрикнул.
Грузовик зашуршал колёсами по мокрому гравию на обочине и остановился. Я открыл дверь.
- Стой… - одёрнул меня водитель, пожилой уже мужчина с седыми бакенбардами и в кожаной кепке, как у всех водителей. – Диск-то возьми, я ж обещал.
- Спасибо большое, удачи вам! – Я взял диск и выскочил под дождь. Машина снова зашуршала по гравию и поехала дальше, поблескивая красными огоньками во мгле.
Я стоял на дороге, почти напротив моего дома. В руке был диск с неизвестной мне пока музыкой. На ногах грязные мокрые ботинки, один из которых промок изнутри. На голове спутанные мокрые волосы. Ветер ещё дул, но уже не так сильно и зло. Ноги до сих пор подкашивались от усталости. Глаза слипались. Клонило в сон. Небо над горами начинало медленно светлеть. В одном из окон дома горел тёплый жёлтый свет. Отец собирался на работу.
- Дом, милый дом… - устало произнёс я и медленно под проливным дождём пошёл к свету.
- Привет, пап…
- Нагулялся?
Отвечать не было сил. Войдя в ванную комнату, сбросил с себя тяжелённую от воды одежду, ощутив, наконец, свободу и тепло. Потом зашёл в свою комнату и нырнул под родное одеяло. Оно обдало меня уютом, таким родным и нежным, и знакомым, что захотелось плакать. «Моя подушечка, моё одеяльце, моя кроватка, как я по вам соскучился…» - подумал я и, подоткнув под себя это мягкое одеяло и, положив мокрую голову на эту подушку, уснул, с чувством великого умиротворения. За окном светало. Через час вставать и ехать на учёбу… Как же я устал!
27.02.08.