3 минуты

       3 Минуты.

       Сегодня я узнал об «этом». «Это» было сродни эффекту разорвавшейся бомбы. Сначала подумали, что «это» - шутка, но когда по всем без исключения каналам выступил наш президент с этой новостью, люди были ошарашены. Никто не хотел в «это» верить, всем казалось, что это случайность, что так не должно случиться, и сейчас, через 10 минут, последует сообщение о том, что произошла ошибка в расчетах. Но ничего этого не было.
       Это было невероятно, это было страшно, но это была правда. Иногда реальность бывает слишком жестока с нами, жестока до слез и крика, до сумасшествия и самоубийства, но мы не можем убежать от реальности, мы можем лишь принять ее, а с высоко поднятой головой или с низко опущенной – это уже наше дело.
       Когда люди узнали эту новость, я был на работе. Я – обычный офисный рабочий, «бумажная крыса», но в тот момент, когда я услышал об «этом», я будто бы проснулся от сна серых будней.
       В кабинет вбежал мой коллега, запыхавшийся, с красным, от быстрого бега, лицом. Он задыхающимся голосом пытался мне что-то сказать, но потом, бросив эти попытки, знаками сказал следовать за ним. Тогда мне стало интересно, с чего бы это один из самых спокойных и хладнокровных работников вдруг так взволнован.
       Мы пришли в общий холл. Он был весь заполнен моими многочисленными коллегами. Похоже, тут собрался весь наш офис, был даже кто-то из соседнего. Помню, я удивился тогда еще сильнее, так как даже по глобальным праздникам тут не собиралось столько народу. В воздухе витала атмосфера напряженности, угнетения, люди как будто ожидали чего-то важного и ужасного, было какое-то неестественное молчание, это пугало. Еще больше я удивился, когда увидел в этой толпе шефа. Уж он-то должен все объяснить. Я начал пробираться сквозь толпу к нему. Когда я оказался рядом с шефом, то сразу поинтересовался, что за мероприятие тут происходит. Он посмотрел на часы, и сказал: «Ты как раз вовремя, подожди минуту, сам все увидишь сейчас». Потом он включил большой телевизор, стоящий по центру у стены холла. Люди сразу перевели свои взгляды на монитор. Там на ветру колыхался российский флаг. Через несколько секунд на экране появился президент. Он, всегда спокойный перед выступлением, какую бы ужасную новость не пришлось ему говорить миллионам россиян, всегда был с каменно-спокойной маской на лице. Но не в этот раз – он был в каком-то ступоре, казалось, президент не понимал, что вообще происходит. Дальше он начал говорить, и то, что я услышал, я … я не могу выразить это словами … это … это невозможно … как такое … почему …
       Кто-то из женщин заплакал, кто-то закричал, кто-то повалился в обморок; никто не хотел в это верить. Потом началась паника, все с криками и обезумевшими лицами выбегали из холла по направлению к выходу из офиса. Я хотел было тоже поддаться этому безумию, но сдерживал себя, понимая, что бежать некуда.
       Когда в холле почти никого не осталось, я медленно, как робот, отправился к своему кабинету. Я не понимал, зачем это делаю, но все равно шел. В кабинете я собрал все свои вещи и оделся. Я делал все это механически. Собираясь уже уходить, я увидел на пороге кабинета шефа. Странно, я не слышал, как он вошел. В руке у него была еще неоткупоренная бутылка водки, в глазах – пустота. Я понимал его, мы были во многом похожи. Я не стал отказываться от его немого вопроса. Мы молча, стопка за стопкой, осушили всю бутылку, но почему-то я не ощущал никакого эффекта. Все действительно было плохо.
       Когда уходил из офиса, я хотел что-то сказать шефу на прощание, комбату, с которым я прошел через Афганистан, но слов не было, они и не нужны были. Нам хватило взгляда друг другу в глаза.
       Я пошел домой. Не стал ждать автобуса на остановке, знал, что сегодня его не будет. Я шел как во сне: разбитые витрины магазинов, заполненные машинами дороги … обезумевшие люди вокруг … обреченные люди … пустота … глупость … почему?
       Я добрался до своей пустой однокомнатной квартирки. В ней было как-то тихо, одиноко и темно. Комната всегда была такой после Ее ухода. Ушла к какому-то крутому толстосуму. Поставила знак равно между словами любовь и деньги. Жалкая. Эти бумажки не помогут ей сейчас.
       Надо проверить автоответчик. Мама. Звонила 2 раза. Она консервативна, боится как огонь мобильных телефонов. Да, как я и думал, она плачет в трубку. Плачет, так как мы живем в разных странах и на разных материках. Плачет, потому что я не успею. Я позвонил ей, говорил какие-то утешительные слова, успокаивал, хотя и понимал, что это глупо, но все равно говорил. Я должен был делать хотя бы что-то, тем более для матери. Связь оборвалась. Телефонные линии тоже подверглись происходящему хаосу. Чинить некому.
       Я открыл холодильник, взял кастрюлю с вчерашними пельменями. Мне нужно занимать себя хоть чем-то, не поддаваться панике. Ем, начинаю заполнять пустоту физическую, но понимаю, что уже не смогу заполнить пустоту душевную. Включил телевизор. Колышущийся на ветру, трехцветный флаг. По всем каналам.
       Я хотел было посмотреть в окно, но подумал о том хаосе, творившемся за ним, о человеке, вернувшемуся к звериному образу жизни.
       Начал просматривать старые фотографии. В памяти всплывали обрывки воспоминаний: смерть семилетней сестры в автокатастрофе, рано поседевшая мать, повестка в армию – Афганистан, смерть лучшего друга у меня на руках, комбат с одной ногой, конфискация квартиры, осужденный пожизненно отец, появление в моей жизни прекрасной незнакомки и ее подлое предательство; почему-то я никак не мог вспомнить ничего хорошего, как ни пытался. Возможно, так оно и должно быть. Все слишком гнилое.
       Уже поздно, но хаос за окном не прекращался. Нужно поспать, делать больше нечего.
       Завтра. Все случится завтра в 12 часов 3 минуты. Так вот, все определено с точностью до минуты. Все уже посчитали за нас и отмерили, сколько нам причитается.
       Утро. 11 Часов. Как жаль, что я не проспал. Я встал, оделся и пошел на главную городскую площадь. На ней было много людей, в воздухе висела атмосфера обреченности. На огромном мониторе, прикрепленном к часовой башне, находящейся на площади, шел отсчет. Если верить табло, то сейчас было 11.40. Не так уж много, но больше и не нужно. Я тупо уставился на этот монитор, никакого смысла в других действиях не было. Многие люди на площади делали то же самое.
       Я стал заново вспоминать свою жизнь, пытаясь найти в ней хотя бы лучик света, но как-то не получалось. Обидно.
       Когда экран высветил 11.50, появилось изображение президента. Он говорил какие-то бредовые фразы. Понимал ли он сам их бессмысленность? Интересно мне самому же было другое – задний фон. Толстенные ворота, которые в течении речи президента постепенно закрывались.
       Скотина. Он пытается спасти свою шкуру, вместо того, чтобы быть со своим народом. Хотя это эгоистично – судить так, ведь он один из редких продолжателей нашего рода. Кто-то из людей на площади гневно кричал, но это длилось не долго, аккурат до тех пор, как изображение президента пропало, а на табло высветилось 11.59.
       Странно, но увидев эти цифры, я почувствовал, что что-то сломалось в моей душе, стена, преграждавшая путь к важному в моей душе. Наверное, это не должно удивлять.
       12.00. Я начал вспоминать свои светлые моменты в жизни: как я учил сестру впервые ходить, поход в первый класс, первый лучший друг, первая любовь, первый опыт в жизни, первая закалка в Афганистане, первый выигрыш в лотерее; а через 3 минуты тоже случится в первый раз … и в последний.
       12.01. Какой-то сумасшедший в толпе начал обратный отсчет, постепенно к нему присоединялись, человек за человеком, вся толпа. Я не заметил, как и сам стал вторить ей. Я понимал, как много я не сделал, как много я хотел исправить, изменить. Хотелось плакать, кричать, бесноваться, но понимал, что это уже не нужно. Уже ничего не поделать.
       12.02. Я вспомнил вчерашнюю речь президента. Он говорил о том, что огромный астероид, массой и размером составляющий десятую часть Земли, движется по прямой траектории к нашему многострадальному шарику. Он призывал к спокойствию, к достоинству, к чести, к вере, к чему-то еще; но не говорил, почему человечество узнало об астероиде только за сутки. Скотина… не он… другой… мы знаем кто.
       12.02.30. Мне вспомнился смешной анекдот, видимо, я уже тронулся умом, когда в последние секунды жизни вспоминаю анекдоты.
       12.03. Небо резко озарилось очень ярким светом. Начал слышаться нарастающий страшный гул, постепенно приближающийся. Я слышал крики и визги вокруг себя и не замечал, что и сам кричу тоже. Передо мной не проносилась вся моя жизнь. Не говорить это значит врать. Я не боялся. Не боялся того, что сейчас произойдет. Не боялся смерти.
       Далеко справа что-то огромное упало на землю, а в следующую секунду на меня понеслась огромная волна, состоящая из земли, камня и воды.
       Прощай Мама, Сестра, Отец, Мир. Дальше я не чувствовал ничего.
       Боже, зачем ты сделал это?