Дитя смерти

Любовь Отраднева
Дитя смерти
Посвящается маме,
которая дала мне почитать использованную здесь книгу,
и Пантере,
которая дала задание и вообще закрутила этот тур
От автора
Фик был написан в рамках третьего тура игры на дневниках: «Дайте мне дикую пару и накидайте побольше страшных условий». Пара выпала – Каору Нагиса и Ютака Ватари, правда, я сразу поняла, что делать их именно парой не смогла бы никак. Плюс в сюжет полезли разные дамы и девицы, так что получилось вообще что-то довольно далёкое от условий. Жанр был задан – приключения, рейтинг – такой, выше которого я не пишу (правда, никак не за счёт эротических сцен – в этот раз получилось за счёт всякой жути…), дополнительный персонаж – Йоджи Кудо, фоновая песня – “It’s Too Late” (эндинг к «Белому Кресту»). Сюжет придумался после запойного прочтения детектива Марии Брикер «Тени Солнечного города» – со мной вроде и не случалось такого, чтобы захотелось написать продолжение к карманной книжке, даже не входящей ни в какую серию… Вступление к фику – честно мною перепечатанный эпилог романа.

Вступление
– Аркадий Александрович, мы сделали всё, что могли, но наши силы не безграничны. Травма головы очень серьёзная. Мы провели несколько операций, но, как я вас и предупреждал, улучшение не наступило. Мне больно об этом говорить, но ваша жена… она не сможет выйти из комы. Вы должны принять решение и подписать бумаги. Поймите, шансы равны нулю: мозг её умер, её больше нет, жизнь в ней держится только благодаря аппаратам.
– Но мой ребёнок жив. Как я могу подписать эти бумаги? Ребенок развивается, несмотря ни на что. Это мой ребёнок.
– Я вам уже объяснял. Это очень опасно: сейчас ребенок развивается, но как именно он развивается в утробе у матери, мозг которой умер? Давайте не будем мучить мать и дитя и дадим им спокойно уйти на небеса. Подпишите документы, Аркадий Александрович, вашей жене уже ничто и никто не сможет помочь.
– Я плачу вам деньги, заметьте, немалые деньги! Я хочу, чтобы этот ребёнок родился – вам понятно? Делайте всё, что возможно! Бумаги я не подпишу. И знайте, этот ребёнок – избранник судьбы. Он родится для того, чтобы показать миру, что хорошо на самом деле. Я, понимаете… Я воспитаю его так, что он будет защищать всех обездоленных, он будет любить всё живое, он будет святым и своими поступками докажет всем, как надо жить на самом деле…

1
Сегодня случилось неожиданное. Как если бы сдох большой и мощный дракон.
На территории, вверенной шинигами Ютаке Ватари, появилась неприкаянная душа. Притом довольно беспокойная.
Сам Ватари, занятый, как обычно, странными и сложными исследованиями, о происшествии на своём участке узнал от коллег. Тацуми зашёл в лабораторию, бросил усталый взгляд поверх очков на повисшие на мониторе зелёные водоросли и изрёк:
– Взгляни на землю. Пока ничего страшного, но непорядок.
Пришлось отрываться от колб и расчётов и идти. Одному. Сказали же, что дело несерьёзное.
…Неупокоенная душа устроилась на крыше некоей лаборатории. Улеглась на живот, свесилась и встревоженно заглядывала в окно. Оказалась она совсем молоденькой и совершенно очаровательной девушкой, со светлыми волосами, аккуратно заправленными за уши, и кроткими, прекрасными зелёными глазами.
Ватари побоялся подходить к ней незаметно и заговаривать неожиданно – ещё напугается и упадёт… Ему как-то и не подумалось о том, что ей-то, в общем, какая разница уже… Исследователь прошёлся по крыше так, чтобы девушка слышала его шаги.
Она не вздрогнула – просто подхватилась и вскочила на ноги.
– Добрый вечер, – Ватари лучезарно улыбнулся.
– Ой, а вы вообще кто? Загробная полиция?
– Ну почему сразу полиция? Так… слежу, чтобы молодые девушки не гуляли одни по крышам в столь поздний час.
– А я не гуляю. Я здесь по очень важному делу!
– У вас остались важные дела в мире живых? Ищете того, из-за кого вы остались неупокоенной?
– Да мне и нельзя… упокаиваться. Я, в конце концов, и не мёртвая! Я в коме на аппаратах! И у меня там… ребёнок! – она наклонилась, пытаясь показать на окно лаборатории.
– О… – Ватари сочувственно поглядел на неё. – А упасть не боитесь? А хотя вам же всё равно… тогда вы могли бы зависнуть напротив окна.
– Уже пробовала. Я висеть быстро устаю… – девушка капризно надула губки.
– Ладно, я помогу, мне-то это… Вы позволите?
– Если вас не затруднит…
Ещё бы его затруднило – держать на руках такое трогательное создание, которое почти и не весило ничего…
Две пары глаз заглянули в окно. Там, на больничной койке, лежала копия девушки, только побледневшая, похудевшая и растрёпанная. Под простыню, её укрывавшую, уходило с полтора десятка всяких проводов.
– Большинство – к животу, – доверительно сообщила девушка. – Моё тело берегут как сосуд для будущего ребёнка.
– Вот изверги, – с чувством сказал Ватари. – А… пробуждать вас они не намерены?
– Они не могут. Они сказали моему мужу, что мой мозг умер. Ну, видимо, иначе-то я и не могла оказаться вне своего тела.
– А где ваш муж?
– В сумасшедшем доме. Не здесь, в России. Он отказывался подписывать бумаги на моё отключение от аппаратов. Обещал любые деньги за то, чтобы моё существование продолжали поддерживать. Говорил совершенно правильные вещи о том, что наш ребёнок – избранный, что он обязательно должен родиться и перевернуть весь мир. Но эти дремучие люди ему не поверили. Быстренько признали невменяемым и упрятали в психушку… бедолагу. А меня хотели уже отключать, но тут приехала доктор всех наук отсюда, из Японии… она злая, я её боюсь… но такой медицинский феномен она пропустить не могла. И забрала меня сюда. Потому что она-то понимает, что наш ребёнок – действительно избранник судьбы. И готовит его к великой доле!
Пока девушка – или, правильнее, молодая женщина – всё это рассказывала, Ватари успел отнести её обратно на крышу и усадить там. Вся эта история ему нравилась всё меньше и меньше. В деле присутствовали не совсем нормальные люди со странными целями.
– Всё это, конечно, весьма прискорбно, – осторожно начал шинигами, – такая трагедия и немножко чуда… Но всё-таки… уважаемая… как вас зовут, позвольте узнать?
– Анна я… Самарина.
– Очень приятно, Ватари Ютака. Так вот, Анна-сан, вы не хотели бы последовать за мной туда, где нет горестей, а только полный покой?
– Да ну вы что?! Такой красивый и такой бестолковый! Если я сейчас за вами пойду – моё тело умрёт, и ребёнок тоже.
– Знаете… простите, но так было бы лучше. Вы и ваше дитя зажили бы в раю… а так – ещё неизвестно, что эти странные люди сделают с маленьким невинным существом. Может, вырежут из вашего тела и пустят на биоматериалы.
– Да идите вы… Они так не окупят даже своих затрат по перетаскиванию меня сюда! Биоматериалов они бы набрали в любом, простите, абортарии!
– Всё равно. Навидался я за свою жизнь… после смерти… таких вот подозрительных лабораторий. Они тут, может быть, мутантов создают и всякие кошмарики.
– Вот я и хочу лично проследить, в чьих руках жизнь моего ребёнка! Если мне не понравится то, что они затеяли, – никогда же не поздно согласиться на ваше любезное предложение, ведь так?
– Конечно, дорогая Анна-сан. Пожалуй, вы правы – за этим местом надо как минимум следить, – да и разве ему самому, Ватари, не любопытно было взглянуть на чужие исследования, хоть бы и преступные?
– Вы составите мне компанию? А то мне одной страшно…
– Обязательно! – «Хотя бы потому, что тебя нельзя оставлять без присмотра…»

2
Доктор Наоко Акаги устало упала в кресло в «кофе-рум» и щёлкнула пультом от телевизора. У всех нормальных людей обеденный перерыв давным-давно закончился, кое у кого даже подходил к концу рабочий день. А она вот выбралась в первый раз за сегодня. Хотя даже бессмысленно было ждать здесь Гендо Икари – он был в отъезде.
По телевизору шло какое-то аниме для девочек-подростков. Во весь экран мелькнуло лицо одного из, видимо, местных красавцев. Светлые волосы, зелёные глаза… Было бы неправдоподобно, если бы сама Наоко не была в юности влюблена вот в такого же – смешанных кровей. Это было давно, так давно, что почти неправда. Напоминанием осталась только дочь, но как раз о ней думать не хотелось. Доктор Акаги сразу остро ощущала, какая она уже старая – девке-то двадцать один год, совершеннолетняя, тоже молодой учёный… А сейчас, в одиночестве, тянуло вспомнить молодость…
С экрана уже летела финальная песня – серия закончилась. Нежная, умиротворяющая мелодия с трагическими словами. «Слишком поздно… Теперь любовь мертва…»
Вот именно. Никуда ты, Гендо, теперь не денешься. А ей самой, Наоко, нечего тут вздыхать неизвестно о чём. Она выбрала свою дорогу.
Доктор Акаги рывком поднялась, обернулась – и обомлела.
Позади неё, на диване, сидел парень, до жути похожий и на красавца с экрана, и на того, из прошлого. Только глаза светло-карие, медовые. А волосы совсем длинные, девчонские, чуть ли не лентой завязанные.
Наоко заморгала, а неизвестный широко улыбнулся и сказал:
– Добрый вечер, Акаги-сэнсей. С сегодняшнего дня поступаю в ваше распоряжение и счастлив служить под вашим началом.
– Вы что, новый сотрудник? А почему я ничего не знаю? Как вы вообще сюда прошли?
– Через окно, – честно ответил Ватари. – Иначе было бы слишком долго.
– С ума сошли? Шпионите? – почему-то у неё не получалось нахмуриться, она помимо воли улыбалась. – Ненормальный мальчишка!
– Сэнсей, все бумаги у меня в порядке, – ну да, большую часть он сам лично слепил на собственном компьютере. Но показывать было не стыдно, так что именно этим шинигами и занялся. – Просто оформляют к вам так ужасно долго, а у меня диссертация как раз по теме…
С этого места оба перешли на такую научную тарабарщину, что присутствовавшая здесь же незримая Анна зажала уши ладонями. Правда, больше демонстративно – всё-таки она была дочерью хирурга и кое в чём разбиралась не понаслышке.
…За лабораторией Ватари с девушкой следили не один день, но понять ничего не могли. За телом Анны и за её ребёнком наблюдала исключительно сама Наоко и обсуждать вслух это пыталась только с командующим Икари. А тот отделывался рассеянным «да, да, да!» – и старался уйти в сторону, заняться другими делами.
– Он не учёный, он организатор, – комментировал Ватари.
– Да нет, он просто её не любит, – возражала Анна, – и ему с ней скучно и тяжело. Оно, в общем-то и понятно. У нас про таких есть крылатая фраза из фильма: «Оставь меня, старушка, я в печали!»
Шинигами не мог не рассмеяться:
– Ну почему сразу «старушка», ей сорок два года… Я живу на свете дольше, то есть не живу уже, просто умер молодым…
– А я – в неполные восемнадцать! Ага, как читать её паспорт – так ты первый, и помнишь всё до запятой! А как раскопать, зачем им мой ребёнок…
– Я что, виноват, что она ничего не записывает? Кажется, всё же придётся выходить на личный контакт…
Анна на это каждый раз жутко обижалась. И тоже очень напоказ. Ватари пожимал плечами и брался за ваяние очередного документа. Девочка была милая, умненькая – но тем более тягостное впечатление производило её безумие, её дикие навязчивые идеи, которые она высказывала не стесняясь. О совершенных людях, о том, что некрасивые не должны ни жить, ни размножаться. И ещё – в отделе Анна очень понравилась всем, кроме Хисоки. Мальчик-эмпат уверял, что чувствует в ней какую-то фальшь и хитрость…
Вот из-за всего этого Ватари держался с девушкой как с младшей сестрой – опекал и не давал сделать лишнего шага. Анна обижалась, ей явно хотелось большего – пристроиться и заполучить адепта своих идей. Но пока она так и бегала хвостиком, как Наоко за Гендо. Только доктор Акаги не умела быть лисичкой – скорее уж огрызнулась бы, цапнула в загривок и унесла в зубах… И поэтому шинигами очень долго пришлось выбирать момент, чтобы стать видимым. Случай подвернулся почти нечаянно – когда Наоко, расслабившись от сентиментальных воспоминаний, ненадолго позабыла о своей инфернальной страсти к Икари…

3
Ватари и Акаги стояли над телом Анны. Сама Анна забилась в уголок и мелко дрожала, как и всегда, когда эта женщина дотрагивалась до её бренной оболочки.
– До сих пор, – вещала Наоко, – наши создания забирали души создателей сами, по собственному почину. Я пытаюсь понять, возможно ли вживить душу сознательно. Эта женщина никому не нужна, а её ребёнок развивается не благодаря, а скорее вопреки. Душа матери будет защитой, душа ребёнка – пилотом боевого робота. Это опытная модель, не гигантская, не требующая присутствия человека. Если получится – я потом вживлю и себя. В компьютер!
– Вот с себя и начни, старая ведьма! – вскрикнула Анна. – Избранника – и в уродливую железную банку! К тому же ещё недомерочную! Люди, как вы жалки и ничтожны!
«Нет, две одержимых на десять квадратных метров – это перебор», – с тоской подумал Ватари, пока что вынужденный игнорировать Анну и вежливо кивать доктору Акаги, демонстрировавшей детали будущего робота. Лёжа возле ложа Анны, они должны были напитываться духом…
– Забери меня, Ютака-кун! – взмолилась молодая женщина. – Я тебе за это всё, что захочешь…
Ватари незаметно сделал знак в пустоту, то есть Анне – мол, сейчас… Но ждать она не могла. Порывисто сорвала с себя одежду, прогнулась назад, показывая себя во всей красе… Этот ненормальный продолжал смотреть в рот старухе.
Анна стиснула себя за грудь, будто хотела вырвать сердце. Потом резко выбросила руку перед собой. Тревожно запищали сразу все датчики. Наоко кинулась к подопытному телу. Нагая Анна прижалась к Ватари. Тому пришлось неловко подхватить её одной рукой и бежать за Акаги.
– Она мертва, – выдохнула Наоко. – Надо ещё хоть что-то спасти, поместить ребёнка в инкубатор… – она схватила первую попавшуюся железку с пола, откинула простыню и мгновенно рассекла живот Анны.
Хлынула кровь, Акаги ничего не видела и кромсала вслепую, будто хирург из чернушного анекдота: «А, всё равно ничего не получается!» Правда, изуверствовала она всего несколько секунд. Потом Ватари отобрал у неё железку и крепко схватил сэнсей за окровавленные руки. Учитывая, что на нём висела ещё и Анна, – положение исследователя было «хуже губернаторского».
– Тихо, тихо, – сказал он на ухо девушке, – сейчас я её успокою и дотянусь до твоего ребёнка!
Наоко обмякла, дико захлопала глазами и прижалась к молодому сотруднику:
– Простите, Ватари-сан, я не в себе…
– Да я вижу… К сожалению, ваш эксперимент провалился, Акаги-сэнсей. Душами человеческими играть нельзя, – он отпустил её, вытянул перед собой руки, принял в них что-то невесомое. Только Анна видела, что это крошечный ребёнок. – Прощайте.
– Кто вы?
– Вы всё равно думаете, что я не существую. И смерти всё равно не минуете – со мной или без меня, – с этими словами он снова стал невидимым и рванулся вверх, чтобы унести с собой мать и ребёнка.
Только вот поднять Анну оказалось невозможно. Она таяла, дымом стелилась по полу, впитывалась в детали будущего робота…
…После, уже когда бедное дитя было пристроено там же, где и другие души нерождённых, Тацуми успокаивал Ватари:
– Туда ей и дорога, твоей Анне, она ещё хуже Наоко! Мы тут кое-что раскопали, спасибо Хисоке. Она – дочь маньяка, и из-за их общей мании на её совести три трупа и две, считай, разбитые жизни. Одна из них – её мужа, который сошёл с ума от любви к ней. А она-то сначала его использовала, а теперь ей наплевать…
…А в это время на общем собрании ангелов слово взял самый молодой и весёлый – Табрис, Ангел Свободы, ангел в облике человека. Через неполный десяток лет его запомнят под именем Каору Нагиса, а сейчас он сказал:
– Любопытного же мы приобрели противника! Если эта Ева не останется просто игрушкой…
Июнь 2008, Москва – Луговая