Педерастический образ жизни

       Волей поддатого манипулятора судьбами Серегу забросило в санаторий «Лесные опушки». Среди хвойного леса то тут то там, как подосиновики в березняке, выглядывали красные крыши санаторных домиков. Лесные опушки, усеянные желтыми колокольчиками и фиолетовыми цветочками, похожими на львиный зев, конечно, в этом лесу были, но где-то там, в чащобе, а на территории санатория гравийные дорожки огибали ухоженные клумбы с анютиными глазками.
       Вот по этому гравию Серега и шагал по направлению к санаторской столовой. Серега выходил с тяжелейшего запоя, и как он оказался в этом ландшафте абсолютно не помнил, но настрой у него был: перекантоваться недельку и свалить отсюда к ****ой матери.
Пищеприемник для отдыхающих был общий и в просторном зале старшая медсестра закрепляла за конкретным клиентом определенное место исходя из медицинских показаний его санаторной карты, рассаживая за одним столом отдыхающих с одинаковой диетой питания.
       Дежурившая медсестра была миловидной блондиночкой. «Опа-на! Килянусь аллахом, я ее завалю при первом удобном случае!» -подумал Серега и его настроение резко поползло вверх.
       Голубоглазая медсестра рассмотрев с интересом Серегу и его карточку, недоуменно пожала остреньким плечиком и проставила в ней в графе «стол» : № 6/6
       -Валюша, а что обозначают эти цифры шесть?- обратился к красавице Серега, прочитав бейджик, приколотый к кармашку белого халата в районе пухленькой груди.
       -Бессолевая диета. – просто ответила Валюша.
       «Че за ***ня?!» -подумал Серега, но вслух произнес: - Ага, панятненько. Пойду, поем.
       -Приятного аппетита! Ваше место за шестым столом. - улыбнулась в ответ симпатяшка, чем вызвала еще большую волну расположения в Серегиной грудной клетке до самого паха.
       «Не такой уж и козел оказался этот манипулятор» - думал Серега двигаясь по направлению к шестому столу. За квадратным столиком, застеленным льняной скатертью, из четырех мест два было занято. На одном стуле сидела прямая как жердь старушенция с хорошо уложенными седыми волосами и прилизанный круглолицый мудак. «Офисный планктон» -определил статус мужчине Серега.
       -Здрасте! Меня к вам посадили. –сказал Серега, а сам подумал: нихуя никто никуда меня не садил, сам приперся за этот стол. –Прошу любить и жаловать. Сергей. –произнес вслух, а про себя подумал: че плету?! На какие яйца мне ихняя любовь?!
       -Доброе утро! –чуть не хором ответили сотрапезники.
       Тут же подкатила тележку официантка и расставила тарелки с овсяной кашей. «Писздец!» подумал Серега,- «собаки Баскертвилей тока не хватает».
       -Приятного аппетита, Сергей! – прошелестела очень пожилая дама, - приятно познакомиться! Мое имя Ида Исхаковна.
       «бля! А как нащщет кошерности?»-промелькнула Серегина мысля, а голосом произнес: Очень приятно!
       -Вадим Николаевич –представился розовощекий.- Очень приятно.
       Серегу затошнило от множества «приятностей», но сглотнув, кивнул молча и протянул руку Вадику. Пальцы были мягкие и теплые, как отварные молочные сосиски. Серега окончательно потерял аппетит. Зачерпнув каши, решил заесть раздражение. ****ь!!! Какой ***той его кормят!
Теплая склизкая каша имела абсолютно безвкусный вкус.
       «Нет! Это дерьмо я есть не буду! Кофе хочу!» подумал Серега и, отодвинув тарелку, спросил:
       -А кофе скоро принесут?
       -Кофе на нашей диете не разрешают. Будет зеленый чай. –ответила Ида Исхаковна.
       «Приплыли…» -Серега вернулся к исходной точке своего состояния при утреннем шагании по гравию. «Надо поискать какой-нибудь бар. Выпить пивка. Иначе полные кранты.»
       -А какой у вас диагноз? –елейным голоском заговорил Вадик, ополовинив тарелку овсянки.
       -Никакой.- мотнул головой Серый. «Какой еще диагноз?! Меня что, в больницу упекли чоли?» возмутился он молча. «А вдруг в психушку!?!» -пробила туман неопределенности мысль-молния. «Допился, мудило…» Серега про себя заскрежетал зубами и заголосил от отчаяния.
       «А как же они?! Тоже психи?!» - глянув на соседей, ухватился Серый за спасительную мысль и переломил кусочек хлеба.
       -Это невозможно! Иначе бы Вам, Сергей, назначили общий стол.- уверенно заявила Исхаковна.
       -Нет у меня диагноза. Нет! –твердо сказал Серый. «Нахуя он мне?! Другого говна по жизни хватает…» и мысленно перенесся в предсанаторную жизнь. ****и, водка, заказы, пальцекрутящие заказчики, леваки, опять водка и опять ****и – эта карусель калейдоскопом крутанулась в воспаленной голове и вызвала новый прилив тошноты. Хлеб в руках крошился мимо тарелки на скатерть, но Серега ничего не замечал, погрузившись в свои мысли.
       Вернула его к действительности подошедшая официантка с чайными приборами и чайником. Она расставила чашки и разлила чай. Серый жадно отпил и глазами поискал че-нибудь пожевать. В вазочке жались блеклые галеты. Надкусив пшенично-ржаное кулинарное изделие, Серега потерял всякий интерес к столу под номером шесть. «Это отстойная цифра и отстойная диета.»- решил он, «валить отсюда надо и как можно скорее….» «А куда валить-то?...» вдруг прошила мысль,-«опять к пьянкам, ****ству и своей продажности? Когда в ущерб своему желанию и своему откровению пририсовываешь тупому борову с золотыми яйцами на портрете мысль в зрачках, а его бабе – нежность и кротость, о которой она понятие, в принципе, не имеет?...» Сереге совсем поплохело и вселенская усталость накрыла с головой своим свинцовым крылом…
       Вадик доел кашу и принялся чаевничать. Серега ему сразу не понравился. «Мужлан. Неотесанный мужлан. Об этикете не имеет никакого понятия, руку над едой тянет для пожатия, и диагноз скрывает, чурбан. Нет у него никакого! Как же?! Нет! По фейсу видно –алкаш и почки навечно проспиртовал для кунсткамеры. И за что мне такое наказание -хронический гломерулонефрит? В горы не ходил, в море не нырял, водку канистрами не жрал, с бабами толком не вошкался, всю жизнь веду правильный образ жизни: школа, университет, головной офис ведущего банка страны, а поесть как следует нет никакой возможности…проклятая болезнь.» Вадик со злостью хрустнул галетой, отогнал неприятные воспоминания как заполучил место в головном банке, подставив свою студенческую задницу активному пидору Арону Семеновичу, руководителю отдела по персоналу банка, и методично зажевал, мысленно возвращая себя в уравновешенное состояние.
       Ида Исхаковна галеты есть не стала. Отпивая маленькими глоточками слабозаваренный китайский чай, вспоминала о своем фарфоровом чайнике с выпуклыми розочками на боку в золотистом вензеле и какой замечательный чай заваривался в нем и как вкусно было его пить со свежими эклерами из ближайшей булошной. «Э-э-э-х! старость…. Недомогания и недуги... И как быстро пронеслась моя жизнь: учеба, работа, замужество, дети, внуки… и вот уже никто почти и не заходит отведать моих знаменитых пирожков с маком... А этот Сергей, ничего... Настоящий мужчина. По глазам видно, не хлыст лощеный.» В памяти всплыл Николай – последняя ее любовь. «Сергей похож на Николая. Такой же сухощавый, такой же открытый взгляд. Сейчас нечасто встретишь таких мужчин, ведущих настоящий мужской образ жизни: берущих ответственность на себя, защищающих слабых и смело выражающих своё мнение на происходящее вокруг. Все больше по улицам города шествуют отутюженные костюмы и отшлифованные под «я -приятный парень» выражения лица с аналогичным поведением в окружающей среде, а частенько под ними скрываются обычные педерасы. Или правильнее: пидорасы? А может: педирасы? Или пидарасы?» Лингвистические упражнения отвлекли Иду Исхаковну от чаепития. Она подняла глаза на мужчин напротив и ровным голосом спросила:
       -А вы, дорогие мои, ведете педерастический образ жизни?
       Вадик округлил глаза и всплеснул ладошками:
       -Как можно!?! Ида Исхаковна! За кого вы меня принимаете?!
       Серый поперхнулся горячим напитком, взглянул старушке в бесцветные, усталые радужки и его накатившее безразличие к себе и к своей мутной жизни и вообще ко всей человеческой возне на этом белом свете, также обесцветило его взгляд. «Образ жизни?... а я думал, что я живу… а оказывается –образ веду....и веду я его, как последний пидорас...» и он молча утвердительно кивнул.