Как мы хоронили Гаранина

Как мы хоронили Гаранина

От автора: В моих рассказах
нет вымышленных героев.
Люди названы своими именами
и реально существуют
(или существовали), как и описанные события.
Это ностальгические воспоминания,
изложенные от первого лица.

В начале марта скончался Александр Петрович Гаранин. Он умер от старости в 77 лет. Это был строгий мужчина с величественной дворянской осанкой, его эрудиции можно было только позавидовать. Он долгое время был директором нашей школы, его боялись и уважали и учителя, и ученики. Первым он запомнился тем, что всегда носил с собой огромную связку ключей и часто применял самый огромный из них в качестве воспитательного аргумента, постукивая им по лбу провинившегося ученика и приговаривая при этом: «Не шали!».

Нужно было копать могилу, и всю мужскую половину педколлектива (8 человек) освободили от занятий. Мы вооружились лопатами, ломами и бодро двинулись в сторону кладбища, радуясь представившейся возможности освободиться от уроков. Там мы подыскали подходящую площадку среди старых проржавевших оград и стали обсуждать, с чего собственно начать.
- Могилу надо правильно разметить, - задумчиво протянул мой ровесник Кучурин Шурик - учитель физкультуры, добродушный увалень, необычайно спокойный и уравновешенный здоровяк.
- Стасик! Ты татар к разметке могилы не допускай! Они мусульмане! – громко провозгласил я.
Присутствующие татары – Анвар и Ильяс, возмущенно загалдели.
- Могила должна быть выкопана так, чтобы покойник смотрел на восток, - авторитетно заявил Стасик – наш «трудовик» и коллега Дергуна. Посыпались шутки и все единодушно решили, что разметку стоит доверить Дергуну...

* * *
Дергун – Дергунов Володя - белобрысый высокий костлявый парень, в отличие от многих, не имел педагогического образования, и долгое время работал в строительной конторе, название которой складывалось из загадочной аббревиатуры НГЧ. Контора эта занималась ремонтами зданий на железной дороге. Дергун иногда совершенно непроизвольно и умопомрачительно смешно начинал разговаривать с казахским акцентом. На казахском языке он говорил кое-как, и мы беззлобно подшучивали над этим, говоря, что, мол, на русском Володя говорить разучился, а казахский так и не освоил.

О навыках Дергуна ходили легенды. Однажды на спор, будучи в командировке на разъезде и добывая «левым» заработком деньги на выпивку, Володька ухитрился «замакарить» (то бишь смастерить) за день огромный деревянный умывальник с баком, зеркалом и ящиком, в котором пряталось ведро для слива. Впрочем, также легко он мог за один день «замакарить» сразу восемь деревянных табуретов, чем повергал в горькое изумление нашего профессионального столяра Василия Дмитриевича - «Дмитрича».

Творения столярного искусства Дергуна были удивительно похожи друг на друга своей корявостью и несимметричностью. Слову «замакарить» (иногда Дергун почему-то произносил его с мягким знаком и нерусским акцентом) Дергун всегда в разговоре отдавал предпочтение, поэтому Равиль – директор школы, иногда называл его «Макариосом», как тогдашнего президента Греции.

Дергун имел удивительную особенность - попадать в комичные ситуации, ко многим из которых мы нередко были причастны сами.
Так однажды на новогоднем вечере у старшеклассников в школе не было нашего «штатного» Деда Мороза - Резванова Ильяса.
Мы обступили Дергуна и с самым серьезным видом стали убеждать его, что лучшей кандидатуры, чем он, просто не существует, потому что он – высокий, а это качество самое главное. Володька был уже слегка навеселе и легко, к всеобщему ликованию, согласился.
Мы помогли ему облачиться в красную длинную шубу, напялили на голову бороду и шапку и, сунув в руки огромный деревянный посох, втолкнули в актовый зал, где у елки веселились старшеклассники. Появление долговязой нескладной фигуры Дергуна было встречено одобрительными выкриками. Затем зал утих и стал ждать от Деда Мороза дальнейших действий. Володька не имел ни малейшего представления, как должен вести себя Дед Мороз и за все время, пока мальчишки и девчонки тянули и тискали его со всех сторон, не вымолвил ни единого слова. Он только что-то мычал, нелепо размахивая длинными руками в красных рукавицах, шлепал по паркету огромными валенками, гремел посохом и постоянно тянул весь хоровод к выходу из зала. Наконец, ему удалось оторваться от хохочущей оравы и, разметав нашу изнемогающую от смеха компанию, вылететь в коридор.

Попав в учительскую, Володька с остервенением принялся срывать с себя наряд Деда Мороза. Затем устремился к праздничному столу, налил из графина полный стакан водки, махом опрокинул его, уселся на диван и что-то мрачно стал бормотать.
Потом он вышел в коридор, уцепился за стойки перил лестницы на второй этаж и начал распугивать учеников, выкрикивая что-то неразборчивое на своем «тарабарском» русско-казахском диалекте. Все наши попытки оторвать его от лестницы были бессильны, хотя мы тащили его вчетвером или впятером. Рассвирепевший Дергун стоял насмерть, пока Равиль ногою не прищемил его пальцы. Мы заволокли Дергуна в учительскую и еще долго удерживали от порывов снова вырваться в коридор.
* * *

Преисполненный важностью доверенной ему миссии, Дергун, что-то шепча под нос, размашисто начертил на подтаявшей земле большой прямоугольник, и мы дружно начали ковырять намеченный контур. Когда будущая могила углубилась по пояс, неожиданно выглянуло полуденное солнце, и я с удивлением обнаружил, что образовавшаяся яма направлена вытянутой стороной совсем не на восток, а прямо на север.
- Дергун, ты – вредитель! Покойник-то будет смотреть на Полярную звезду, - заявил я.

Все сразу побросали лопаты и начали обсуждать последствия геодезических манипуляций Дергуна.
- Авось я исправлю, - невозмутимо заявил Дергун.
Он обвел выкопанную яму новым огромным прямоугольником, в результате чего будущая могила могла превратиться в огромную яму. «Татары» начали над нами издеваться, а мы, поняв, что иного выхода нет, принялись выравнивать новый прямоугольник. Грунт был песчаный, дело продвигалось довольно быстро до тех пор, пока на приличной глубине не начали попадаться почерневшие кости и трухлявые обломки досок.
Мы быстро смекнули, что попали на старое захоронение и пришли к единодушному решению, что новую могилу копать просто нерационально, учитывая кубометры грунта уже выброшенные из обозначенной Дергуном ямы, а «хоронить» найденные кости и обломки должны «татары».

Скоро могила была закончена, и все с нетерпением стали ждать Равиля, который по традиции должен был доставить на кладбище обед. К тому моменту, как подвезли Равиля с огромной кастрюлей картошки с мясом и отдельной сумкой, где позвякивали бутылки, поднялся сильный ветер, погода испортилась, все замерзли и, не сговариваясь, решили, что пообедать можно прямо в могиле, которая, благодаря Дергуну, приобрела очертания огромного котлована глубиной более двух метров. Кастрюлю торжественно поместили в центре ямы, уселись на корточки вокруг нее и стали ждать, когда разольют водку.
В могилу не спрыгнул только коренастый крепыш Абака – учитель физкультуры и мастер спорта по классической борьбе, заявив, что на кладбище он ни за что кушать не будет, что с одобрением было встречено сидящими внизу. «Нам больше достанется», - крикнул Сашка–Квак...

* * *
Чернявский Саня - учитель музыки, беззаботный весельчак и хохотун, кличка Саша-Черник, Квак, Барабанозверь. Саня был уникальной личностью, потому что мог виртуозно наиграть на аккордеоне любую мелодию, причем в любом состоянии. Для этого требовалось лишь примостить на его коленях аккордеон и положить руки на клавиши, если он сам был это сделать не в состоянии.

Он один неизменно на протяжении многих лет аккомпанировал на новогодних ученических елках. А поскольку удержаться от соблазна выпить, было для него практически невозможно, то с 27 и по 31 декабря Квак был в состоянии перманентного опьянения с редкими моментами просветления.

Однажды он никак не мог дома пробудиться, мы с Равилем несли очередное дежурство и нам пришлось идти к нему домой и, кое-как растолкав, тащить его в школу, усаживать на сцене и надевать на него аккордеон. После чего он исправно включился в начатую детьми песенку. Так продолжалось до тех пор, пока Равка не пихнул меня в бок и не показал на ботинки Квака, которые непостижимым образом «смотрели» в разные стороны, но при этом левый ботинок на правой ноге исправно притоптывал в такт музыке.
Мы с Равилем начали хохотать так, что оттянули на себя все внимание хоровода, чем вызвали искреннее негодование ведущих.
* * *

Уговаривать больше было некого, и скоро нам стало и тепло, и весело. Только Абака ходил кругами по краю могилы и с завистью поглядывал на нас, потом, неожиданно спрыгнув вниз, потребовал налить его долю водки.
- Кушать я не могу, а водки выпью, - оправдывался он.
Спустя минуту он подхватил чью-то ложку и начал под наш дружный хохот черпать из кастрюли картошку.
- Ну-ка, подсадите меня, надо сделать рекогносцировку, - попросил Анвар – военрук школы.
Мы вытолкали его из могилы, и он пошел за пределы кладбища. На обратном пути, пробираться между оградками Анвар услышал громовой хохот прямо из-под земли.
- Вот чертовщина, словно мертвецы хохочут, - были первые слова, когда он вернулся к нам.
Вскоре все было выпито и съедено и мы единодушно решили, что принятая доза спиртного явно мала, поэтому срочно нужно скинуться на новую порцию. Собрав всю имевшуюся наличность, мы направились в самую ближнюю точку намеченной цели – столовую ПМК, где в буфете продавали дешевое вино.

Денег хватило на пять больших «противотанковых» бутылок портвейна, буханку хлеба и четыре банки килек в томате. Воодушевленные такими покупками, мы двинулись в школу, потому что давно было известно, что лучшего места, чем школьные мастерские, для продолжения «банкета» было не найти.
- Дергун, твои мастерские совершенно не оборудованы столовыми приборами, - ворчал Шура – «Железняк», наблюдая за тем, как все дружно начали строгать какие-то деревянные лопаточки для извлечения килек из банок.

Портвейн, попавший в желудок после выпитой ранее водки, возымел примерно такое же действие, как запал в ручной гранате. Самым устойчивым (так как ему нужно было ехать домой на задрипанном «Ковровце») оказался Стасик. Он объявил о том, что вообще-то пора все заканчивать, потому что назавтра в 12 часов предстоят похороны Гаранина и мы все должны на них присутствовать.
Стасик выкатил из предбанника мастерских свой драндулет, запустил двигатель и внезапно обнаружил, что в багажник мотоцикла мертвой хваткой вцепился Дергун, который еле держался на ногах, но, тем не менее, бормотал, что Стасик сильно пьяный и в таком состоянии его ни в коем случае нельзя отпускать домой. Мы заржали, подзадоривая Дергуна, пока Стасик не взмолился: «Да отцепите и подержите вы этого идиота, пока я не отъеду».
- Но ведь его невозможно отцепить, - стали возражать мы, сразу вспомнив школьную лестницу.

Когда Дергуна с величайшим трудом удалось оторвать от мотоцикла, Стасик резко сорвался с места, а нам пришлось успокаивать Володьку, который доказывал, что Стасик мертвецки пьян, что он непременно не доедет до дома, а мы все очень плохие люди, потому что совершенно его, Дергуна, не уважаем…

С той поры прошло больше 30 лет, нас раскидала судьба по бывшему СССР, и некоторых героев уже нет в живых. Но, встречаясь, мы неизменно вспоминаем те события…

Январь 2008