Два возраста Шульдиха-сердцееда

Посвящается Супер-Ёжику –
лучшему в мире Шульдиху,
который меня и сподвиг на написание этого
От автора
Сидела я на даче, было мне скучно, хотелось написать жуть. Был предложен вызов – «Шульдих с девушкой». Почему-то придумалось аж два варианта. Первый получился без саундтрека, второй – с песенкой «911» с игры «Дозоры.ру». Первый – весь на допущениях, второй – чуть-чуть AU по отношению к канону «Тани Гроттер»: судьба Лены Свеколт упоминается по «моим» мирам.

История первая. 1990
Мальчишке было четырнадцать, он был рыжий и бессовестный, да к тому же пока плохо контролировал Дар. Начальник лаборатории Розенкройц считал, что нахального немца надо привязывать к кровати, дабы знал своё место. Лаборантка Наоко Акаги, двадцати шести лет, явно недовольная стажировкой здесь, ибо любила компьютеры больше, чем паранормальную чертовщину, а мужиков больше, чем компьютеры, – так вот, Наоко Акаги хмуро возражала:
– Ничего подобного, сэнсей. Ему надо прыгать, бегать, заниматься спортом… и ещё начать половую жизнь – тоже много лишней энергии уйдёт. А если вы будете его привязывать – добьётесь только того, что он вам внушит, будто вы зелёный крокодил. Или обрушит крышу силой мысли.
– Не обрушит. Он же не телекинетик! А вы, мисс Акаги, только об одном и думаете! Лучше бы ребёнком занялись!
Начальник лаборатории Наоко не жаловал, потому что любил свою жену, а Акаги на женатых вешалась ещё с большим удовольствием, нежели на всех прочих. Пару раз пришлось даже подпортить ей причёску – пирокинетически.
– А что ребёнок? – фыркала Наоко. – С ней никаких хлопот. Сидит себе, играет в интеллектуальную игру и даже маму не зовёт. Её на улицу надо силой тащить, чтобы хоть побегала…
…Начальник всё-таки привязал рыжего. Акаги сочла это за личное оскорбление и организовала себе внеплановое ночное дежурство. Рявкнула на пятилетнюю Ри-тян: «А ну спи! Или сама читай себе книжку!» – и пошла из своей маленькой квартирки на территории комплекса в «виварий», как она называла помещение для малолетних паранормов.
– Эй, ты, как тебя, – его гайдзинскую кличку она просто не могла выговорить, а настоящего имени он никому не открывал, – спишь?
– Заснёшь тут, – хмыкнул мальчишка, – привязанный-то… У меня в голове мысли. Частично чужие. Я их думаю, а они не думаются.
– Ясно, – Наоко вплыла в палату. – Хочешь развяжу?
Рыжий насмешливо взглянул на хищно-красивую тётку почти вдвое старше него. Глаз не отвёл, хотя наверняка прекрасно видел, что под белым халатом на ней ничего нет. Даже в аварийном освещении просвечивало всё, что надо и не надо. Акаги почти физически ощутила на себе жаркий взгляд подростка.
– А что мне за это будет? – поинтересовался он. – Чего вы от меня в обмен захотите?
– Да зачем чего-то требовать от такого хорошенького мальчика? – она присела на краешек его кровати. Наклонилась так, чтобы расстёгнутые верхние пуговицы халата позволили видеть почти всё – но именно почти.
– Можете пока не развязывать, – мальчишка поглядел ей в глаза, и Наоко вдруг ощутила на своей груди чужие ладони. Иллюзия, конечно… но настолько реальная…
Молодая женщина судорожно вздохнула – и тут же улыбнулась:
– С ума не сойдёшь?
– Я стараюсь, – мысленно он уже лапал её за бёдра и пониже спины. Старательно-сосредоточенно и не сказать чтобы совсем неумело.
– Ты так давно обо мне мечтал?
– Не о вас. Вообще. Но вы вполне подойдёте, – вот дальше заходить он всё-таки пока стеснялся и от одних мыслей краснел.
– Вот бессовестный, – Наоко тронула его за подбородок, провела пальцами по щеке, потрепала по рыжей чёлке. – А если я тебя так и не развяжу? Буду только дразниться?
– Ну и не развязывайте! Я без рук могу побольше, чем вы с руками!
– Ах так?.. – она быстро лизнула его в губы и отпрянула. Впрочем, недалеко – замерла, застигнутая мысленным жарким поцелуем. – Однако! Ладно, проверяй, так ли это сладко, как тебе мнится! – и снова наклонилась к нему, целуя уже по-настоящему.
 Этот бесстыдник ей ответил. От души так, компенсируя отсутствие опыта энтузиазмом и отчаянными фантазиями, которые Наоко ощущала буквально на своей коже.
Поцелуй Акаги разорвала с неохотой. И из последних сил продолжила дразниться. Сбросила халат, показалась вся…
Шульдих облизнулся и на мгновение зажмурился. А потом снова обжёг её синим пламенем глаз, будто вбирая в своё сознание её образ и нахально прикидывая, что ещё можно с ней сотворить.
– Ну, я тебе сейчас устрою! – Наоко откинула с мальчишки одеяло. Сильно лапать не стала – боялась, что всё закончится слишком быстро. Просто стянула с него пижамные штаны и уселась сверху.
– Не тяжело?
– Да нет, вы не так много весите. Валяйте, насилуйте, я только рад буду!
И сложно сказать, кто больше старался в этой любовной схватке. Наоко – физически, Шульдих – больше ментально, лаская и целуя её сразу везде. И как только хватало самоконтроля, когда гибкое мальчишечье тело само подавалось навстречу движениям опытного женского?
Под конец Наоко его пожалела. Развязала ему руки, выпутала из рукавов пижамы – и улеглась на парня, прижалась наконец кожей к коже, позволила ему обнять…
И вот в эту минуту обоих накрыла жгучая волна удовольствия. Может, рыжий и бесстыжий успел постараться, чтобы с его взрослой любовницей это случилось не раньше и не позже, чем с ним самим? Наоко успела об этом подумать, потому что в кровь кусала губы, боясь закричать на весь этаж.
– Ну ты и даёшь, рыжик, – шепнула она потом, уже лёжа с ним рядом. – Кажется, что бы там ни говорил наш сэнсей – а Дар контролировать ты уже умеешь прекрасно. В следующий раз – ты сверху, я твоя.
– Ага, легко. А вы мне позволите с вашей девочкой поиграть? Она у вас такая заброшенная…
– Нет, ты точно с дуба рухнул. Играй, коли делать нечего. Плохому её всё равно не научишь – мелкая ещё…
– Я кого хотите научу, я просто с маленькими стараюсь быть хорошим…

История вторая. 2011
Я здесь один,
А ты там одна,
Скильки людей,
Скильки Иных…
Ты там одна,
А я тут один,
Мий позывной –
Девять-один-один!
С тех пор, как Ленка Свеколт исчезла, а Глеб Бейбарсов распрощался со смертоносным Даром, Жанна Аббатикова чувствовала себя как отрезанный ломоть. Треть от целого, которая сама по себе ничего толком не умеет. В конце концов девушка с горя уехала учиться в Европу. И обещала себе, что попробует прожить без магии. В конце концов, такая, как она, всегда может выйти замуж и пристроиться.
* * *
Шульдих уже который день бродил по родной стране. В принципе, ничего хорошего его там не ожидало – просто заняться было временно нечем и потянуло на глупую сентиментальность.
Город был небольшой, кучковавшийся вокруг университета. Колледжи прятались в рощицах и зарослях, главное здание претендовало на причастность к современности, но всё равно к застеклённому фасаду вела старинная лестница. И на её выщербленных ступенях так приятно было сидеть в этот тёплый майский день…
Шульдих намётанным взглядом пробежался по лицам студиозусов, почти на автомате определяя, кто прогуливает, у кого «окно», у кого уже зачёт… И вдруг наткнулся на ментальный блок. Профессиональный, хоть и слабенький.
Паранорм? Она?
Девица сидела ближе к краю лестницы, лениво переворачивая страницы толстой книжки. Девица была довольно миленькая, с небольшой склонностью к полноте, с розовым личиком, карими глазами. Ничего особенного, кроме волос. Они у неё чем-то напоминали огонь или жидкое золото. Пульсировали всеми оттенками от белого до светло-рыжего.
Девчонка почувствовала чужой пристальный взгляд, подняла глаза и хмыкнула. Потом похлопала глазами и улыбнулась – Шульдих её реакцию вполне понимал. За годы он так и не отказался от почти хипповского стиля в одежде.
– Добрый день, молодой человек, – сказала Жанна на очень артикулированном, «школьном» немецком. Это в родной речи она глотала половину согласных, а на чужом языке именно поэтому страшно старалась. Присмотревшись, она добавила: – А может, не очень молодой?
– Какой уж есть, – Шульдих присел на ступеньку рядом с ней и тут же перешёл на мысленную речь: «Почему ты закрываешь мысли?»
«Чтобы не лезли… всякие, – так же, не разжимая губ, ответила Аббатикова. – Мои мысли – это моё личное дело».
«Умеешь что-то опасное? Скрываешься?»
«Тебе-то что? Сейчас покажу – не обрадуешься!» – Жанна лениво, вполсилы сплела заклинание, заставив рыжего слегка помертветь.
«Неслабо, как ты это делаешь?» – Шульдих в ответ послал ей небольшую мигрень. Щиты девица уже слегка ослабила, поэтому получилось.
«Ай! Да уж не просто в мозги лезу. А ценой загубленной молодости…» – для острастки она слегка сжала на его горле невидимые ледяные пальцы.
«Ты поэтому такая вредная?» – телепату было скорее интересно, чем страшно.
«Я вредная, потому что жить нормально не дают! Вон, скрылась в другую страну – так и то не удаётся прожить без магии. Лезут и лезут…»
«И много лезут?»
«Здесь, если честно, ты первый», – с неохотой признала она.
«Да я так только, из праздного любопытства. Даже сочувствую. Тебя как звать-то?»
«Жанна», – она в очередной раз порадовалась, что имя у неё вполне европейское.
«Ну будем знакомы. Меня зови Шульдихом».
«Ты что за птица-то?»
«Я не птица, я телепат в свободном полёте».
«Приятно познакомиться, некромаг в свободном полёте».
«Первый раз такое встречаю, если честно».
«И твоё счастье».
«Ну, защититься ты всегда сможешь. А что-нибудь хорошее умеешь?»
«Да если только раны врачевать. А всё остальное – скорее помимо магии. Пожалеть, приласкать… вышить салфеточку… – она вздохнула. – Я ведь до сих пор медведиками обкладываюсь, иначе заснуть не могу после того кошмара…»
«Какими медведиками?» – Шульдих даже растерялся.
«Плюшевыми. Знаешь… у меня было много парней, я так сама хотела, всё равно ведь чистой быть уже не смогу… и тот, кто нравился, со мной был только ритуально и один раз, а потом его заставили на меня плевать, да я ему и не нравилась никогда… А медведики… они не обманут…» – ну вот, расчувствовалась, наговорила лишнего…
«Тебе сколько лет-то… медведик?»
«Ну двадцать…» – Жанна почти всхлипнула.
«Будешь смеяться, но мне уже тридцать пять, а я сама видишь какой… Хочешь, я тебе сам буду как медведик?»
«Врёшь ты всё! И спишь ты в тумбочке!»
«И ничего не в тумбочке!» – Шульдих вполне материально обнял девчонку, одновременно создавая для неё иллюзию, что её держат мягкие лапы и она лежит головой на плюшевой груди.
Жанна блаженно улыбнулась и закрыла глаза. Но почти тут же встрепенулась и воскликнула даже вслух:
– Лекцию просплю!
– Ладно, иди пока. Если мне поверишь – приходи сюда после занятий!
Может, она ещё и не придёт. Рыжий пока сам не знал, какого исхода ему больше хочется и зачем он вообще в это ввязался. Со скуки, наверное, как обычно…
А Жанна сидела на скучной лекции, которую лучше было не прогуливать, и размышляла, нравятся ли ей рыжие с синими глазами…
Я здесь один,
А ты там одна,
Скильки людей,
Скильки Иных…
Ты там одна,
А я тут один,
Мий позывной –
Девять-один-один!

Июнь 2008, Луговая