Дом на берегу

Счастье – высшее удовлетворение, полное довольство
       С. И. Ожегов
       Словарь русского языка

За сбычу мечт!
       Народный тост

Все совпадения личностей и событий этого рассказа не случайны. Имена предусмотрительно изменены. Людей, которые узнали в одном из персонажей себя или кого-нибудь из своих друзей прошу не обижаться – я всем им желаю только добра

       С уважением, Автор


Я осторожно спустился по слегка скрипнувшей лестнице, накинул куртку, обулся и толкнул дверь на улицу. Холодный воздух рванулся внутрь комнаты, оседая капельками пара на усах и бородке. Я поежился. Гладкая черная кожа куртки скрипнула

Не люблю весну. Обманчивое время: днем тепло, ночью – резко холодно. Весной я, обычно, заболеваю. Нормальные люди простужаются зимой, в холода, я же – когда все остальные радуются солнцу. Судьба…

А еще весной вытаивает из-под снега всякая гадость…

Да, ну и черт с ней, с весной! Утро сегодня неплохое, прямо зимнее. Солнце уже высоко, освещает чистый пока снег и лед на реке. Пахнет хвоей. Хорошо.

Сзади раздался звук открывающейся двери. Я обернулся. Роман с утра был взъерошен и угрюм. Как обычно, впрочем.

- Утро доброе, - поздоровался я, протягивая ему сигареты, и закурил сам.

- Серег, - глянул он на меня исподлобья, - сколько раз тебе говорить: утро, по определению, не может быть добрым.

Нормальное приветствие для Рома, особенно, если он не выспался.

- Что, Ленка опять спать не давала? – нарочито беззаботным тоном полюбопытствовал я.

Он довольно, как кот, сощурился и лукаво посмотрел на меня:

- А вы с Кристинкой вчера спали, как младенцы, да?

Я засмеялся. Он тоже. Счастливый смех счастливых людей…

- Хорошо здесь, да, Серег? – Ром потянулся и выкинул окурок.

- Да…

- А то! – толкнул он меня в плечо. – Мы ж с тобой выбирали!


Была у нас с Ромкой в студенческие годы мечта: дом на берегу (хотя бы – реки). Чтобы своими руками, да из огромных бревен сложен был. В два этажа: наверху спальни, внизу – гостиная и кухня.

Много с тех пор времени прошло, многое изменилось, но мечту свою мы забывать не хотели. Потом потерялись на несколько лет, но снова встретились, и тут он мне предложил взяться за это дело серьезно. У него тогда дела в гору шли, и деньги, и время – все позволяло приступить вплотную к осуществлению мечты.

Поездили мы с ним по родным местам, да нашли участок на берегу Берди. Живописный участок, хороший. Недалеко от города, но так, что и не заметно, что город близко: ни тебе шума, ни людей. Тишина и воздух чистый. Хорошо!

Потом сели, обмозговали, извели кучу бумаги на чертежи (Ром наотрез отказывался пользоваться компьютером – говорил, что это всю романтику испортит), а вместе с ней и кучу нервов, сигарет и карандашей. Потом сошлись, наконец, во мнениях и перешли к деталям. Тут уж я думал, что все это никогда не закончится! Спорили на каждом углу (в буквальном смысле слова), над каждой стеной, дверью и окном. Но и здесь дружба, проверенная годами, все пережила – сошлись-таки на чем-то одном.

Закупили к весне материалы (у Ромки тогда какие-то связи со строителями новосибирскими были, так что это проблемы не составило, да и недорого вышло) и, как только дороги стали проезжими, взялись за дело.

Это было просто что-то невообразимое – вдвоем строить дом! Свой дом! Тяжело, но как-то радостно тяжело. Особенно, когда видишь, как, благодаря твоим стараниям, дом, словно растет, появляется из-под земли, приобретает черты жилища. Когда понимаешь, что ты вот этими самыми руками укладывал огромные бревна (как только силы хватило?!), обтесывал, подравнивал, сверялся с чертежом…

Работали долго и с упоением, не замечая, как пролетает время. Летом к нам повадился заезжать какой-то дед. Он на нас случайно наткнулся – оказалось, что у него поля сенокосные недалеко от нас. Первый раз он понять не мог, кто мы такие, откуда и что делаем. Во второй начал материться и говорить что-то вроде: «Денег много – так все можно?!» - наверное, принял за очередных нуворишей, решивших устроить себе коттедж за городом. Объяснить мы ему тогда так ничего и не сумели. В следующий раз он приехал только через месяц – за сеном, что оставалось на полях. Тогда-то мы с ним выпили (как раз фундамент закончили) и рассказали ему нашу задумку. Дед покряхтел, попыхтел, почесал в затылке, походил вокруг и попросил вдруг сигарету, хотя говорил, что не курит.

- Дайте-ка мне ваш план посмотреть.

Сжимая непривыкшей рукой сигарету, как скрывающийся первоклассник, он, по-стариковски щуря глаза, внимательно вгляделся в чертежи, потом засмеялся и опрокинул рюмашку.

- Что такое, дед?

- Да вы тут такой чепухи наделали, что хата ваша через три года развалится.

Мы попросили его объяснить. Он в ответ попросил сначала помочь ему с сеном. Мы помогли, нам нетрудно. Закончили уже к вечеру, но дед Миша (Михаилом Ивановичем его звали) пригласил нас к себе домой, сказал, что там все объяснит…

Он строителем, оказывается, всю жизнь проработал. Мы прожили у него почти все лето, перечитали кучу полезной литературы, да и сам он нам помогал. Мы, конечно в долгу не оставались – помогали по хозяйству, мотались в город при надобности, Ларису Олеговну, жену его, в больницу свозили…

Когда, через несколько лет, закончили дом, дед Миша обошел его вокруг, внимательно обсмотрел, но внутрь заглядывать не стал и нас не пустил.

- Успеете. Завтра. А щас пойдем. Пойдем, пойдем, шибанем грамм по сто...

На следующий день, часа в два (ста граммами дело, конечно, не обошлось), дед растолкал нас, предложил выпить рассольчику и, оставив нас собираться в дорогу, куда-то ушел. Через час мы с Ромой встретили наших Кристину и Лену, и вместе с ними дождались деда. Он притащил откуда-то котенка.

- Вот, - вытащил он его за шкирку из-за пазухи, - сибирский, настоящий. Держите, девчонки.

Девчонки, конечно, засюсюкали котенка до одурения, пока мы доехали до дома. Потом открыли дверь и Лена, перегнувшись через порог, осторожно опустила пушистый комочек на пол. Все замерли. Котенок брезгливо переступил с лапки на лапку, потянул носом, растопорщил усы и… побежал вглубь дома!

- Ура!!! – завопили девчонки, а я достал шампанское.

Мы вошли в дом, затащив с собой упиравшегося деда:

- Да на что я вам здесь нужен?

- Ну, деда Миша, - обижались девчонки, - как же так? Нет, нет, никуда вы не пойдете. Посидите с нами, хотя бы минут пять.

- Ну ладно, ладно, - перед женскими чарами дед устоять не смог. – Пять минут.
Шампанское он пить отказался и сидел смирненько, пока Ром, лукаво улыбаясь, не извлек откуда-то бутылку водки. Дед с радостью принял и, довольный, распрощался с нами и пошел домой. Мы же гудели до поздней ночи…

Потом перевезли вещи, обустроились, провели электричество. Баню выстроили, добротную, жаркую. Завели собаку – настоящую крупную мохнатую лайку…
Ром по-первости жаловался:

- Ты писатель, тебе хорошо – сидишь, пишешь, на природу любуешься. На репетицию надо? Так раз в неделю на байке до города сгонять – не проблема. А мне как?!

Но потом и он как-то пристроился: все дела свои проворачивает через Internet, раз в неделю ездит в город лично, ну и, иногда, вне графика, если что-то срочное…

А мне, и вправду, было очень хорошо! В любое время я запирался в спальне наверху и писал, писал, писал… Не важно какое время суток: день или ночь, утро или вечер. Только иногда приходилось делать скидку на то, что рядом спит Кристина, и нельзя слишком стучать клавиатурой. Нет, я бы, конечно, мог уйти из комнаты, места в доме много, но мне почему-то очень нравилось писать, слушая ее дыхание, зная, что она спит здесь, рядом со мной, на расстоянии вытянутой руки. Это успокаивало. Ночная тишина становилась не такой пустой, давящей, а появлялось в ней что-то… нежное, ласковое. А иногда Крис просыпалась и прерывала меня, но я был не против, чтобы меня ТАК прерывали…

Мы с Ромкой брали всю тяжелую работу на себя, но не чурались и помогать девочкам по дому. Он, все-таки, не маленький – уборки много. Да и печь топить, обычно, приходилось мне – не посылать же девчонок на улицу за дровами и углем. Холодно, да и тяжеловато. Мне, в принципе, и не сложно, а даже приятно растопить печку пожарче, чтобы чувствовать, как разливается по дому благодатное тепло…

А в зале устроили камин. Тепла он давал немного, весь дом не обогреешь, но эту роскошь мы решили себе позволить, для красоты. Да и романтично как-то… Мы любили сидеть у камина все вместе промозглыми осенними вечерами или холодными и суровыми зимними ночами. Там стояло два больших дивана, несколько кресел, мягкая шкура на полу. Темно, комната освещается лишь красноватыми отблесками угольков из камина. Ром и я курим трубки и опять о чем-то спорим…

Раньше мы могли спорить часами, если даже не сутками. Эту способность, впрочем, мы и не утратили. Только сейчас споры наши стали намного спокойнее, умереннее, цивилизованнее что ли. Мы же знаем друг друга черт знает сколько лет и, поэтому, давно уже усвоили точку зрения и излюбленные доводы «за» и «против» каждого из нас в любом споре. Поэтому сейчас это… как бы точнее выразиться… дань традиции. Мы с Романом не можем не спорить, и находим в этом истинное удовольствие. А если спор идет на литературные, исторические или философские темы, то, неизменно, в нем участвуют и Кристина с Леной. Иногда они привносят очень интересные идеи, с которыми каждый из нас может согласиться или не согласиться. Тогда все становиться намного интереснее: компания разделяется на два непримиримо враждующих лагеря, каждый из которых приводит кучу различных доводов и теорий в свою пользу. Если это затягивается надолго, то в ход идет и специальная литература, которой у нас дома навалом, ведь Кристина – историк, а Лена – филолог.
Периодически, что я, что Ром, просто поражаемся уровню интеллекта двух этих милых девушек! Лена знает пять языков, в том числе японский, и немного иврит. На английском же и французском она выражается чуть ли не свободнее, чем на своем родном русском. Когда на них с Ромкой находит какая-нибудь блажь, они свободно могут перейти на язык Шекспира или Гюго (Ром с этим тоже проблем не испытывает) и проболтать так, прыгая с языка на язык, весь вечер. Я, конечно, английским владею, но далеко не настолько хорошо. Кристина, зато, знает латынь и, как мне кажется, помнит даты абсолютно всех исторических событий; кроме того, она неплохо работает с картами, причем не только с картами исторических событий. Еще она долго занималась музыкой в детстве, и до сих пор почти ничего не забыла. Иногда, когда я сижу с гитарой, она берет флейту или тащит меня к роялю, стоящему в зале, и мы устраиваем небольшой совместный концерт. Она, конечно, никогда не пробовала что-то сочинять, но никто из моих знакомых так не знает Моцарта, Шуберта и Баха, как она.

Недавно они решили вместе писать какую-то долгую, большую и сложную работу о возникновении письменности и видоизменении языков. Неплохой получился тандем. Теперь дома, кроме моих черновиков, повсюду валяются письма ученых, научные статьи, выписки из энциклопедий, отчеты археологических групп и много тому подобных вещей… А чего еще ожидать, когда живешь в одном доме с филологом и историком? Ром любит шутить, что в этом доме лишь он один смотрит на жизнь реально, а мы все витаем где-то и видим все сквозь этакую призму своих знаний, стремлений и мечтаний. Он часто упрекает в этом меня…

- Ты же писатель! Ты должен видеть эту жизнь четко, ярко, намного полнее, чем я, Ленка или Крис.

На этот его лекторский тон, скорее всего, бессознательно усвоенный от отца и сохраненный на всю жизнь, я могу ответить только одним:

- Ну, я же фэнтэзи пишу, а не детективы.

Он только машет руками, мол, ничего ты не понимаешь. И уходит. Или у нас завязывается очередной спор о взглядах на жизнь…

Хорошо…


- Хорошо… - протянул Ром.

Потом повернулся ко мне и долго вглядывался в лицо.

- Ну и рожа у тебя, Шарапов.

- На свою посмотри! – привычно огрызнулся я.

Он ухмыльнулся и безрезультатно попытался пригладить свои жесткие черные волосы, имеющие обыкновение вставать буквально дыбом, особенно с утра.

- Опять всю ночь не спал?

Я с трудом подавил рвущийся наружу зевок и кивнул:

- Писал…

- Что-то новое?

- Ну, как тебе сказать… Вещь новая – мысль старая. Потом расскажу, когда целиком оформится.

- Ага…

Он запахнулся поплотнее.

- Ну, ты иди, спи, тогда. Делать нам все равно сегодня нечего. Дров вчера накололи. А мне на работу надо съездить.

Я снова кивнул и вошел в дом.

С кухни доносились какие-то звуки. Заглянул туда. Лена помахала крышкой от кастрюли, зажатой в руке.

- Завтракать будешь, писатель?

- Нет, я спать. Крис еще не встала?

- Нет. Это я просто пораньше подскочила – Ромика покормить. Ему же на работу.

- Да, я знаю. Слушай, а сколько времени-то?

- Десятый час.

Когда я уже поднимался по лестнице наверх, вслед мне донеслось ставшее привычным с утра пожелание:

- Спокойной ночи.

- Спасибо.


Крис мирно посапывала, обняв руками подушку. Одеяло валялось на полу. Я невольно залюбовался линиями ее тела.

Кристина высокая, всего на полголовы ниже меня, спортивного типа – плечи чуть-чуть шире бедер, - с развитой фигурой. Мне с детства нравились такие девушки. А если к этому прибавить еще почти идеальной формы грудь… Она прекрасна! Просто прекрасна.

Исполнившись нежности, я осторожно лег рядом и укрыл нас обоих одеялом. Она что-то прошептала во сне и обвила мою шею руками, устроившись на груди, как на подушке. Я улыбнулся, поцеловал ее в висок и закрыл глаза…


- Серый, просыпайся!

Одеяло с меня было стянуто самым наглым образом. Крис уселась на меня верхом и пыталась привести в чувство. Она это делать умеет!

В принципе, одного ее вида было достаточно, чтобы я проснулся. Так нет же, она еще капризно подвигала бедрами и наклонилась к моему лицу:

- Серый, вставай.

Я скинул ее с себя и сел. Волосы спутались, голова немного болела, бородка топорщилась во все стороны, как еж. Поймав свое отражение в зеркале, я поморщился.

- Рыжая, я убью тебя!

Она засмеялась, порывисто встала и выскочила из комнаты. Вслед за убегающими вниз по лестнице шагами послышались строчки из Земфиры:

Убей, но обещай мне:
Больно не будет, постарайся,
Я же передам приветы…

Я вздохнул и посмотрел на часы. Шесть вечера. Вставать, действительно, надо…


Мы с Кристиной познакомились очень давно, даже не помню точно, когда. Но как-то сразу нас потянуло друг к другу. Она мне показалась очень интересной девушкой, к тому же, как это принято говорить, немного неформальной. Одни роскошные рыжие кудри в сочетании с яркими зелеными глазами чего стоят! Вообще, нестандартная внешность для кандидата исторических наук, но… мне нравится. Кстати, она натуральная рыжая, ни разу в жизни (если не врет) не красила волосы. К тому же, она не всегда была кандидатом исторических наук...

Привычка звать друг друга Серым и Рыжей появилась после того, как прочитали «Священную книгу оборотня» Пелевина. Просто, в один прекрасный день… э-э, в смысле, ночь, одна из наших весьма… пикантных ситуаций напомнила мне похожую сцену из книги… Сначала она меня чуть не убила, но потом, принимая во внимание мое имя и ее цвет волос, прозвища прижились.

Я очень долго не мог найти девушку, которая так полно разделяла бы мое отношение к музыке и литературе. Да и намерения у меня всегда были серьезными. Не мог я распыляться на одно - двухмесячные отношения, мне нужно было всерьез и надолго. А она, оказывается, всегда искала такого парня. Вот и встретились два одиночества…


Я стянул волосы в хвост и спустился по лестнице, пытаясь на ходу пригладить бородку.

Девчонки шумели на кухне посудой. На улице разрывалась собака.

- Девчонки, на кого там Джей рвется?

- О, проснулся!.. Не знаю, может, Ром вернулся.

Я заглянул в кухню. Они что-то готовили. Кристина, держа руки в стороне, чтобы не вымазать меня в муке, подошла и чмокнула в щеку.

- Иди, проверь. И дров заодно принеси.

- Зачем?

- В камин.

Я сосредоточенно покопался в своей памяти.

- У нас какое-то событие?

Крис засмеялась и обернулась к Лене.

- Вот дырявая голова!

- Писатель, - фыркнула та.

- Да ну вас, я серьезно. Что?

- Сегодня ровно два года, как мы въехали в этот дом. Мы с Ленкой решили устроить небольшой праздничный ужин. Ром должен купить вина, мы ему позвонили. А с тебя камин.

- Ладно.

Я накинул куртку, обулся и вышел. Джей кинулся ко мне, радостно подпрыгивая и махая хвостом. Никого возле дома не было.

- Ну что, Джей? Что? Есть хочешь?

Он встал на задние лапы, положив передние мне на плечи и оказавшись, таким образом, одного роста со мной, и преданно заглянул в глаза.

- Забыли тебя хозяюшки покормить… Ладно, сейчас.

Я закурил и достал телефон.

- Ром, ты в магазин уже заезжал?

- Нет.

- Тогда табак не забудь взять.

- Так я уже.

- Молодец. Скоро будешь?

- Часа через два.

- Ну, ладно тогда, давай.

- Ага.

Я набрал дров и, отгоняя надоедливого Джея, пошел в дом.

- Девчонки, Джея забыли покормить?

- Забыли, - сокрушенно пробормотала Лена. – Слушай, вынеси ему, мы тут приготовили.

- Сейчас.

Я покормил пса, выкурил еще одну сигарету и вернулся.

Заглянув в кухню, потребовал чего-нибудь перекусить. Сначала меня оттуда поперли, но я стоял на своем, не сдавая позиции. В конце концов, доброе сердце Крис не выдержало.

- Да, - пробормотал я, запивая чаем бутерброд с колбасой, - я Рому звонил, он часа через полтора будет.

- Чудненько. Ты поел? – Крис строго сложила руки на груди.

- Да.

- Марш в гостиную!

Партия сказала: «Надо!» - Комсомол ответил: «Есть!». Я поплелся растапливать камин, слушая голоса девочек и вдыхая божественные ароматы, разносящиеся по дому с кухни…

Ром приехал, как и обещал, в начале девятого. У нас уже все было готово: в камине весело пляшет огонь, салаты остывают в холодильнике, домашние пельмени ручной лепки варятся на плите.

Мы притушили во всем доме свет после ужина, взяли закуски и вино и отправились в зал, на диваны, к камину. Ром разлил всем вина и встал.

- Тост!

- Ура!!!

- Тихо ви, зарэжу! – старательно имитируя акцент, гаркнул я.

Девчонки засмеялись еще громче, но сразу успокоились. Ромка откашлялся и начал:

- Аднажьды, високо-високо в гарах…

- Перестань, - перебила Лена, - все равно не похоже.

- Ладно, - обиделся Ром. – Товарищи…

- Дамы и господа, - поправила Крис.

- Вы дадите сказать или нет?

- Девчонки, тихо, - вмешался я, - Ром, продолжай.

- Друзья мои, - он помолчал, видимо ожидая, что его снова кто-нибудь перебьет, но стояла абсолютная тишина, только потрескивали дрова в камине, - я хочу поднять этот бокал за то, что судьба позволила нам с Сергеем не потеряться в суматохе этой жизни, встретиться, и сделать, наконец, то, о чем мы мечтали уже очень давно!

Я тоже встал, мы чокнулись и выпили.

- Хорошее вино.

- Да, ведь выбирал его я.

- Ух, ты молодец какой у меня, - Лена обвила шею Рома и опустила его на диван рядом с собой.

Я откинулся на спинку дивана и привлек Кристину к себе. Она, по привычке, поджала ноги и устроилась на плече. Диваны стояли напротив друг друга, и я, не отрываясь, смотрел на эту парочку…


Ром почти моего роста, ниже меня всего лишь на какие-то два-три сантиметра, но при этом легче килограммов на двенадцать. Он немного поуже меня в плечах, и у него меньше грудная клетка. Он жилистый, с крепкими рельефными мышцами, приученными быть всегда в тонусе. В детстве он занимался ушу, и какие-то навыки остались, и не раз помогали ему в форс-мажорных, так сказать, ситуациях. Широкое лицо с чуть-чуть азиатскими скулами, широкая четко очерченная челюсть, небольшие аккуратные уши, прямой, чуть вздернутый нос… Довольно аристократичная внешность. Да и манеры под стать, особенно в незнакомой компании. Роман никогда не упустит возможности показать всем свое знание хороших сортов табака и дорогих марок вина и коньяка или осведомленность в мировой политике или экономике. Да, в принципе, в чем угодно. У человека, который недавно познакомился с ним, может возникнуть подозрение, что Ром знает абсолютно все на свете. На самом деле, это просто манера общения. Ром, иногда бессознательно, стремиться подчинить человека своей воле, используя именно такие рассуждения. Наверное, это оттого, что отец его – юрист. Он также любит говорить спокойно, размеренно, этим своим менторским тоном, выдерживая, где требуется, патетические паузы и играя интонацией согласно всем правилам ораторского мастерства. Он привык, что его слушают, и ему это нравится. Ему нравится звук своего голоса, и он этого не скрывает. При всем при этом, это очень неплохой человек, верный и надежный друг. К нему просто нужно привыкнуть и понять его.

С Леной он познакомился случайно, через нашего общего студенческого друга. Она училась с ним (с другом, естественно) в одном классе в школе, в родном городе. Как-то случайно Ром достал ее телефон, созвонился, они пообщались в течение нескольких месяцев (она тогда училась в другом городе), потом встретились…

Я помню, что все наши друзья, и я одним из первых, заметили в Роме большие перемены. Он всегда относился к девушкам так, что я не мог его понять. Нет, он не пренебрегал ими, не считал их недолюдьми или не уважал. Нет, наоборот, он всегда был галантен, вежлив и обходителен, но… Он вел себя как Дон Жуан. Встречаться одновременно с двумя-тремя ничего не подозревающими девушками – для него было делом принципа. Он всегда находился в поиске… Пока не встретил ее. Лену. Мы поняли, что парень увлекся серьезно. Некоторые его поступки и фразы напоминали мне меня. Но если для меня это норма, то слышать фразы типа: «Она – моя половинка, и другой такой не найти!» - от него было странно и дико.
Но, с другой стороны, они действительно, словно были созданы друг для друга. Общение их почти сразу (по телефону!) вышло на уровень общения очень давних знакомых, а потом и любовников. А уж когда они встретились…

Помню, как сейчас, это было начало лета. Сессия. Все носятся, что-то делают. Я и сам тогда был в запарке. А Ром как узнал, что она досрочно сдала сессию, места себе не находил. Потом совместными силами он и ее бывший одноклассник уговорили ее приехать в Новосибирск. Что там началось, когда она приехала! Ром не появлялся в университете вообще! Как он тогда не вылетел – я до сих пор не понимаю, да и он сам тоже. Он занимал у всех огромные, по студенческим меркам, суммы (правда, потом, конечно, все долги раздал – это было одним из его правил) и тратил их все на вино, цветы и конфеты.
Ни с одной девушкой Ром не встречался так долго, и ни одной он не был так верен. Она отвечала ему тем же. Все ждали свадьбы, но ребята пока не торопились…


- Когда же вы поженитесь-то, а? – голос Рома вторгся в воспоминания.

Я поднял голову.

- Что?

- Да кто бы говорил, Ром, - хихикнула Кристина.

Лена тоже засмеялась, а Ром как-то странно посмотрел на нее. Никто, кроме меня этого не видел. Потом он посмотрел на меня и загадочно улыбнулся. Я знал, когда Ром так делает, значит, он что-то знает, чего не знают все остальные. Всем своим видом он словно говорит: «Смейтесь, смейтесь, до поры…».

- А чего это мы без музыки сидим, а?

- Ой, точно, - Кристина посмотрела на Лену, та кивнула.

- «Pink Floyd»! – пропели они в один голос.

Мы с Ромом довольно улыбнулись, и я поднялся с дивана – поставить диск…


«Pink Floyd» – это наши, так сказать, очень старые знакомые. Ром их знает с детства, от отца. Я же – со студенческих лет. Тогда у меня как раз появилось это стремление, непреодолимая тяга, к серьезной и сложной музыке. До этого мне она не то что не нравилась – я ее вообще не понимал. А тут, видимо, дорос, нашел в этой музыке какую-то прелесть, научился ей наслаждаться, впитывать ее в себя, как губка. Для нас с Ромом «Pink Floyd» явились своеобразной точкой соприкосновения в музыке. Он всегда слушал rock’n’roll, классику мирового рока, старые проверенные временем команды. Я же предпочитал стили помоложе, поагрессивнее и побыстрее: melodic, trash, gothic и death metal. Но в одном мы сходились: «Pink Floyd» - это нечто…


Неделю спустя я созвонился с ребятами из своей команды. Мы уже несколько недель не репетировали, пора было что-то с этим делать. Договорились быстро. Как обычно, на выходные.

Я повторил партии, зачехлил свой пятиструнный «Jackson» и отправился прогревать байк.
Когда я выкатывал его из гаража, на улицу вышла Кристина.

- Ты уже поедешь?

Я глянул на часы.

- Да, минут через пятнадцать.

- Оденься теплее, возвращаться поздно будешь, по холоду.

- Да, конечно.

- Я люблю тебя, Серый.

- И я тебя, - я быстро поцеловал ее. – Иди в дом, простудишься.

Она кивнула и нежно улыбнулась. От такой ее улыбки мне всегда становилось как-то теплее на душе.

- Гитару не забудь, Грановский…


Я мчался домой по ночному шоссе. Холодный встречный ветер, уже совсем не такой ласковый, как днем, трепал выбивающиеся из-под шлема волосы. Пальцы приятно болели после репетиции. Гриф баса, надежно укрепленного за спиной на манер рюкзака – двумя лямками чехла – торчал над головой.

Темнело. Я посмотрел на часы. Половина девятого.

«Как поздно уже темнеет» - подумал я – «Черт, конец марта!».

Я выехал за город. Теперь вокруг меня были только деревья и поля, да дорога впереди. Этот пейзаж мне предстояло наблюдать еще минут тридцать, до Бердска, а от него уже рукой подать. Меньше чем через час дома буду.

«Два месяца, осталось всего два месяца. Сегодня же 28-е? Ну да, значит, ровно два месяца. Черт, столько всего еще сделать надо! Что там Ром говорил про свадьбу? А у самого глазки хитрющие были, тоже что-то задумал. А вообще-то, он прав, жениться пора. Сколько можно? Живем вместе уже… господи, пять лет! А встречаемся, в таком случае… семь с небольшим! Нифига себе! Нет, пора жениться…»


Я приехал домой, поставил байк в гараж и вошел в дом. Раздевшись и поцеловав Крис, я прошел в небольшую комнатку рядом с гостиной – положить гитару…


Эту комнату мы с Ромом делали специально под свои запросы. С одной стороны она походила на спортзал, с другой – на репетиционную точку.

Там было несколько тренажеров, штанга и гантели. Ром всегда любил «потягать железо», как он любил выражаться, а иногда и я к нему присоединялся, по настроению.

Там же, в углу стояла ударная установка («Tama» с двумя бас-бочками и неплохим набором железа), два гитарных комба «Marshal» и мощный басовый «Hiwatt». Плюс к этому – несколько микрофонов и акустическая система «Eurosound». Мой первый “ESP Limited” висел на стене…

Оборудование мы закупали постепенно, как только позволяли финансы. А ударную мне вообще подарили на день рождения.

Часто я с друзьями запирался в этой комнате, и мы играли. Просто так, для души. Репетировать постоянно с командой не получалось – им было далековато ехать из Новосибирска. Но иногда заглядывали и они, тогда мы проводили там часов по семь-восемь. Это были самые продуктивные наши репетиции.

В принципе, для полного счастья, мне не хватало туда только синтезатора, но это – вопрос времени…


- Серый, - заглянула Крис, - есть хочешь?

- Конечно, голоден как волк. Сейчас тебя съем!

- Оставь это удовольствие на ночь, - игриво засмеялась она. – Пойдем ужинать, все уже там.


За ужином речь зашла о моем приближающемся дне рождения. У нас старая привычка начинать готовиться к таким мероприятиям заранее. Обсуждались списки гостей, количество выпивки и закусок и многое другое. При этом все отлично понимали, что все это еще двести пятьдесят раз успеет измениться, но ведь это же так приятно – обсуждать скорое торжество…


- Серый, о чем ты задумался?

- Ни о чем, я просто смотрел на книги.

- Ты рад?

- Конечно, конечно, я рад, родная моя!

Я поправил одну из книг, которая стояла неровно, и забрался под одеяло к Крис…


Полка с книгами висела так, что ее было видно из любого угла комнаты. Это, конечно, была не единственная полка с книгами в нашей комнате, но она была особенная. На ней стояло всего четыре книги, и они тоже были особенными.

Это были мои книги. Точнее, мои первые книги. Всего десять лет назад я даже не думал, что смогу начать карьеру писателя. Нет, что-то, конечно, писал, но, что называется, «в стол». Я никогда не думал, что они смогут пойти в печать. И даже друзья мои, хоть и убеждали меня в обратном, тоже не думали. Но на двадцатилетие они сделали мне подарок, один из самых ценных подарков для меня, не считая тех, которые мне делала мама в детстве…

Тогда ни один праздник не обходился без какого-нибудь сюрприза. Каждый из них становился для меня особенным. Первый «взрослый» велосипед, компьютер на день рождения в девятом классе, настоящие пластиковые лыжи, первая гитара…

Но друзья тоже сделали особенный подарок. У всех у них были те или иные мои… произведения. И вот, собравшись вместе, они отправились в типографию и отпечатали четыре из них (в том числе – мой самый огромный роман, он занял два тома) в настоящем, книжном формате, с твердой обложкой, оглавлением и… моими предисловиями, которые я делал больше для себя, чем для кого-то. Но ведь эти книги и были для меня, в единственном экземпляре. Рисунки для обложек тоже сделал мой друг, художник, основываясь на моих же рассказах о том, как я вижу ту или иную ситуацию из книги.

Да, это было, что-то невообразимое. Впервые я почувствовал, каково это – держать в руках собственную книгу. Неописуемое чувство!


А через два месяца, 28-го мая, мне исполнилось тридцать лет.

Утром позвонила мама и сказала, что она и ее муж очень хотят меня увидеть, прямо сейчас, днем, потому что не смогут быть вечером на празднике. Поэтому я должен сейчас же нацеплять эти свои жуткие «казаки» с цепями, прыгать на байк и ехать в Новосибирск.
Я привел, кое-как, голову в порядок, пригладил бородку, поцеловал Крис и уехал…
Через полтора часа, оставив байк на стоянке, мы с мамой гуляли по городу.


- Господи, тебе тридцать лет! Поверить не могу!

- Я тоже.

- Какая же я старая.

- Мам, ну не надо этого, а. Хотя бы сегодня.

- Да, да, ладно.

Мимо проходили люди. Огромное количество людей, у каждого из которых были какие-то свои радости и печали, и им было глубоко наплевать на то, что кому-то сегодня исполнилось тридцать лет. Они все проходили, пробегали и проезжали мимо, стремясь устроить свою жизнь. Сосредоточенные бухгалтеры, уставшие рабочие, расфранченные студенты, флегматичные готы и веселые байкеры, вскидывающие вверх кулаки, увидев, так сказать, коллегу…

- Что тебе подарили? – спросила мама.

- Пока ничего, - ответил я.

Тут зазвонил телефон.

- Извини, мам… Да? Здорово! Сто лет тебя не видел. Спасибо. А ты где вообще? В Москве? Ну ты, блин, даешь! Когда в Н-ске будешь – звякни, обязательно встретиться надо. Ну, ладно… Да, спасибо, еще раз. Давай, удачи.

- Кто это?

- Саня, друг мой школьный. Ну, ты помнишь его, толстый такой он был. Сейчас накачался, раза в два больше меня.

- Помню, помню…

И, отвлекая такими разговорами, мама привела меня в музыкальный магазин. Я, пока не оказался перед стендом с гитарами, даже не понял, куда иду – настолько знакомый маршрут въелся в память.

- Здравствуйте, - нарисовался рядом консультант, - вам помочь?

- Нет, спасибо, мы сами выберем, - опередила мама мой вопрос: «Что мы здесь делаем?»

- Если потребуется помощь – зовите.

- Да, конечно.

Он отошел.

Мама уселась на диванчик и обвела стенд рукой.

- Выбирай.

- Мам, что это значит?

- Сынок, у тебя сегодня день рождения. Мы пришли выбирать тебе подарок.

- Мама, - подошел я ближе к ней, понизив голос, - у меня уже есть гитара, и не одна. Зачем тебе тратить деньги?

- Да перестань ты все время считать деньги! – разозлилась она. – Не говори ерунды. Я хочу сделать тебе подарок на тридцатилетие, не упрямься. В любом случае, я намерена сегодня здесь оставить неприлично большую сумму, и лучше бы тебе проконтролировать это безобразие.

Я вздохнул и отошел разглядывать гитары…


Привычка беспокоится о маминых финансах появилась у меня, когда, поступив в университет, я, наконец, понял, сколько денег она тратит на меня. Притом, что она самолично придушила бы меня, если бы узнала, что я подрабатываю где-то. «Учеба должна быть на первом месте!» - любила безапелляционно восклицать она. В принципе, я был с ней почти согласен, но мне было просто стыдно брать с нее деньги.

Моя совесть немного отпустила меня, когда мама вышла замуж. Я был очень рад видеть ее счастливой, потому что мой отчим оказался, в общем-то, неплохим мужиком. Но даже тогда мне все равно было как-то неудобно брать у них деньги. Мама говорила, что «в старости» я буду давать ей деньги, кормить, обувать и одевать ее, так же как делает это сейчас она. С этой позицией я тоже был согласен, но старое чувство все равно осталось и, как мне кажется, оно не пропадет у меня никогда. До сих пор, каждый раз, когда мама тратит даже каких-то несчастных пятнадцать рублей, потому что у меня нет мелочи на проезд, а менять крупные купюры в автобусе – гиблое дело, до сих пор в таких случаях я ощущаю в области желудка серию слабеньких уколов. Наверное, моя совесть живет в желудке…


Зная, что, если мы не потратим эти деньги, мама просто отдаст их мне, и мне будет от этого еще более неудобно, я выбрал, наконец, отличный пятиструнник «B. C. Rich». Опробовав его под уважительными взглядами консультантов (техника моя заметно выросла за десять лет), я посмотрел на маму.

- Ну, что, тебе нравится? – она всегда меня так спрашивала, когда мы что-то покупали, с самого детства. – Главное – чтобы тебе нравился.

- Мам, мне очень нравится.

- Тогда берем.

- Берете? – спросил консультант.

- Да, заверните нам вот этот, - прикололся напоследок я.

Оформив покупку, я прилюдно поцеловал маму в щечку и поблагодарил за подарок. Она в ответ поздравила меня с днем рождения. Консультанты и продавец, имевшие, надо сказать, вид матерых злобных металлистов, дружно умилились, глядя на это полнейшее взаимопонимание между матерью и сыном…


День рождения справили чисто по-русски: спиртное, танцы, заунывное пьяное пение под гитару… Из Джея за весь вечер три раз пытались сделать беляш… Я умудрился порвать на гитаре почти все струны и, прикуривая, подпалить волосы… Ром упал на рояль, но, слава Богу, рояль оказался крепче…

Я был даже рад, некоторым образом, что мама не присутствовала на этой дружеской попойке. Мне так спокойнее за ее психику.

Народу было много, куча друзей и знакомых. Многих из них я знал очень давно, с детства, некоторых – совсем недавно. В общем, праздник удался на славу…


Прошло два месяца. Был конец жаркого июля. Странная у нас погода в Сибири: зимой холодно, почти как за полярным кругом, летом – жарко, словно на юге. Ну какой нормальный человек это выдержит? Только сибиряк.

«Сибиряки комнатные!» - вспомнил я девчонок, которые все лето жаловались на жару.
Лето в этом году действительно выдалось жаркое, но дождливое. Люблю такие года, когда летом постоянно то злая жара, то холодные грозы. Когда в считанные минуты ясное небо может затянуть страшными черными тучами, издающими мрачное ворчание; когда ласковый и нежный летний ветерок вдруг резко превращается в резкий, порывистый и холодной предвестник надвигающейся бури. А какой ярко-зеленой кажется листва деревьев после грозы!.. А этот свежий, напоенный запахом озона, воздух!.. А похожие на выстрелы огромного пистолета раскаты грома прямо над крышей!.. Почему-то эти контрасты, это буйство стихии всегда приводили меня в неописуемый восторг…

 
Я вышел на улицу и закурил. Ночью была гроза. Опять отключали электричество, поэтому пришлось лечь спать, прервав творческий процесс. Да и Крис не могла уснуть из-за грозы…
Выбросив окурок, я прошел за дом и начал рубить дрова. С детства я находил в этом занятии что-то философское. Мерное движение топора способствует плавному течению мыслей. В самом же процессе нельзя не заметить некоего символизма: разрубая поленья, ты словно расчленяешь беспокоящие тебя проблемы на более мелкие части, которые проще анализировать, находить выходы и решения. Просто разбиваешь сложную систему на совокупность более простых. Главное – поймать правильный ритм работы…

- Рубишь? – отвлек от рассуждений голос Рома.

- Ага…

Я на минуту остановился и глянул на него. Он, по пояс обнаженный и с топором в руке, докуривал сигарету, опершись плечом о стену дома.

- Не против компании?

- Да нет.

Он кивнул, выкинул окурок и присоединился ко мне.

Некоторое время работали в молчании. Потом Ром остановился, упер топор в чурку и оперся на него, положив подбородок на руку.

- Серег, я тут подумал…

- Ну? – откликнулся я, не переставая работать.

- Хорош рубать, давай покурим!

- Давай, мысль неплоха.

Мы закурили. Солнце было высоко и ощутимо припекало, хотя в воздухе уже чувствовалось, что через месяц придет осень. Что-то неуловимое, незаметное, как болезнь, подтачивающая здоровый с виду организм, чтобы в один прекрасный день выйти наружу, показать свое лицо, а потом убить.

Я посмотрел на Рома. Явно, когда он говорил, на уме у него было что-то намного более серьезное, чем просто предложение покурить.

- Ну, давай, рассказывай.

- Что? – он сделал невинное лицо.

- Ой, вот не надо этого, а! Я же вижу, ты что-то задумал. Давай, колись.

Он задумчиво поскреб щетину на левой щеке и глубоко затянулся.

- Знаешь, я сам себя не узнаю в последнее время. В смысле, последние несколько лет. С тех пор, как мы познакомились с Ленкой. Я впервые понял, что не хочу терять эту девушку…
Я засмеялся. Он угрюмо уставился на меня.

- Чего ржешь? Я ему тут душу изливаю, а он…

- Наконец-то… наконец-то ты понял.

Он посмотрел на лес, повернувшись в профиль ко мне.

- Да, я понял. Наконец-то…

Он полез в карман.

- Вот смотри, как думаешь, ей понравится?

- Это что, кольцо!?

- Ну да, - заулыбался он.

- Решился?

Он покивал головой, прикрыв глаза.

- Ром, ну… поздравляю!

- Рано еще. Сегодня ночью я ей предложу, а там… как пойдет.

- Да куда она денется!

- Ага…

Он убрал кольцо и снова взялся за дрова. Через минуту я последовал его примеру.

- Слушай, Ром…

- Что?

- Помнишь, еще в универе, мы с тобой хотели, чтобы ты был свидетелем на моей свадьбе, а я – на твоей?

- Ну…

- Не получится.

Он остановился и посмотрел на меня большими глазами. По мере того, как до него доходил смысл сказанного, глаза становились все больше и больше.

- Ты тоже, что ли?

- Да.

- Поздравляю, брат.

- Подожди еще поздравлять, - отмахнулся я.

- Когда предложишь?

Я хитро посмотрел на него, потом взял топор и продолжил работу.

- Сегодня ночью.

Он засмеялся. Вслед за ним и я. На шум прибежал Джей и долго бегал между нами и лаял, еще больше усиливая общий шум, пытаясь понять, почему его хозяева ведут себя, как два ненормальных… Счастливых ненормальных…


- Серый?

- Что?

- О чем ты думаешь?

В комнате была абсолютная темнота, только луна бросала печальные блики в окно. Крис, по обыкновению, устроилась у меня на груди, обняв руками за шею. Было очень приятно чувствовать ее теплое тело, ее аромат, ощущать, как ее волосы струятся по моей руке, обнимающей ее.

- А ты о чем?

- Я не думаю, я просто слушаю твое сердце.

- Ну, и как оно?

- Бьется.

Я улыбнулся. Она фыркнула. В темноте я чувствовал, что она тоже улыбается.

- Рыжая, о чем ты мечтаешь?

Она пошевелилась и приподняла голову. Белки глаз слабо сверкнули.

- Я хочу в Египет. Только не как турист, ненавижу туризм! Я хочу пожить там, понимаешь? Пожить, понять людей, нравы, обычаи, пропитаться духом времени… И никаких пирамид!

- Ты же историк!

- Но я же не археолог!

Оба засмеялись над старым анекдотом. Потом она устроилась повыше. Теперь ее дыхание щекотало мне ухо.

- А ты о чем мечтаешь? – спросила она низким грудным голосом, какой она умела делать только в такие моменты.

- О чем я могу мечтать? – я сделал патетический жест. – Любимая, посмотри вокруг. Мы своими руками построили дом на берегу реки, и живем здесь в свое удовольствие. У меня есть друзья, которые меня всегда поддержат и утешат. Моя мать счастлива со своим мужем. Внизу висят мои гитары, стоит ударная установка, и в любой момент я могу закрыться там и делать музыку. В моем доме есть камин, у которого можно выкурить трубку холодным зимним вечером. Я пишу в любое время суток, и мне никто не мешает. Посмотри на полку – там стоят мои книги. Мои, понимаешь? Мечта почти исполнилась!

Она нежно поцеловала меня в висок.

- Родная, - я осторожно, чтобы она не увидела, запустил руку в шкафчик, стоящий у кровати и нащупал футляр с кольцом, - я практически счастлив. Знаешь, чего мне не хватает?

- Чего?

Я высвободил вторую руку и сел перед ней.

- Тебя.

Она пододвинулась ближе, так, что я чувствовал ее дыхание на своем лице.

- Но я же с тобой, - прошептала она.

- Нет, не так.

- Объясни.

Я осторожно взял ее руку и положил на открытый футляр так, чтобы она почувствовала под пальцами кольцо. Другой рукой я нежно провел по ее щеке и, наклонившись вперед, прошептал:

- Ты будешь моей женой?

 март 2007