Depresсия

Предисловие:
На сегодняшний день жертвами депрессии являются от 4 до 10 % населения планеты. К 2020 году, по прогнозу ВОЗ, число людей, страдающих депрессией, может увеличиться до 10-20%. При этом только 1,2% из общего числа больных отдают себе отчет в том, что у них есть эмоциональное расстройство. Как следствие, подавляющее число депрессивных больных не получают адекватного лечения. Депрессия является причиной примерно 60 % всех суицидов. Две трети лиц, страдающих депрессией, обдумывают способ ухода из жизни, а 15 % – приводят свой замысел в исполнение.



- «Хочу покончить с собой уже несколько месяцев.
Планирую что-то, потому что не хочу жить в таком несправедливом мире. Господь послал мне испытания, почти не проходимые. Мне кажется, что я никогда не найду человека, меня понимающего. НИКОГДА! Не смотря на то, что я уже год принимаю лекарства, мне не становится легче. Это случится прямо сейчас…»
Дочитала вслух Джейн и закрыла последнюю страничку дневника, который был красным от капель крови. Дневник нашли под висящем ещё недавно телом. Её сестра была не первым человеком, который свершил самоубийство из всех тех знакомых, которые ещё жили.
Телевизор всё ещё работал, там передавали последние новости: «Сегодня было совершены самоубийства ещё пятисот человек. Это похоже на какой-то бич. Не смотря на все усилия властей по сдерживанию суицида, количество людей, покинувших наш мир через петлю или вскрытием вен, увеличивается с каждым месяцем. Профессор Винсент Гайо, изобретатель новейшего средства от депрессии «smile and live!» дал интервью нашему телеканалу: «Наш мир сейчас очень подвержен влиянию суицида. Причины этому разные: От самых банальных, до просто устрашающих. Я не зачитываю их дневники в камеру лишь потому, что ужас жертв слишком опасен для тех, кто ещё жив. Пускай, в последнее время и наладилась обстановка некой спокойности, но мы помним, что самый пик активности приходится на весну и осень, а сейчас – начало лета, когда тенденции к рецидиву уменьшаются»»
- «Какой человек станет это слушать? Уж явно не тот, кто уже принял решение» - Проскочила очередная мысль в голове у Джейн.
Её сестра, погибшая от удушья, не смогла стерпеть тех самых «банальных причин», о которых сейчас твердил врач по телевизору. Ящик был мигом выключен
- «Нужно сегодня развеяться» - Подумала Джейн – «Надо как-то убить время. Сегодня я потеряла сестру. Смерть... Слово, которое не несет в себе ничего. Пока вы не почувствуете что человека больше нет. Её больше нет... А я ...я просто не верю... Завтра похороны. Придется уже поверить».
Джейн, по существу своему, была отзывчивой, добродушной девушкой, готовой всегда прийти на помощь, но этот вчерашний вечер оказался исключением: просто потому, что её сестра даже не попробовала поговорить с Джейн. Она просто «решила уйти навсегда».
Молодая особа уже многие годы думала над тем, как ей удаётся выжить в таком мире: замкнутом; где наличие настоящих друзей и любящих родственников – мечта всех индивидов. Пусть она пила лекарства, которые давали некое подобие счастья. Именно «подобие» счастья позволяло людям прекращать принимать эти ужасные таблетки. А прекращение лечения вело лишь к неминуемой смерти.
Девушка вышла на улицу. Небо, затянутое густым смогом выглядело ужасно скучным: неудивительно, что сегодня погибло так много людей. Она повернула на Вест стрит. Дома, разрисованные граффити, заброшенные и больше никому не нужные, одиноко стояли вдоль дороги. Некогда оживлённый район за пару лет омертвел, и улицы его были похожи на каменные джунгли, абсолютно пустые. Сквозь бетонный асфальт уже пробивалась зелёная жесткая трава.
Джейн, наконец, дошла до автобусной остановки. Здесь стояла пара человек: достаточно много, чтобы здесь вскоре прошёл автобус.
Ей казалось, что, каким-то непостижимым образом, в каждой секунде скрывалась вечность.
Джейн посмотрела на мобильный телефон: Связи здесь уже не было. Неподалёку стояла телефонная будка – последнее средство связи с медленно умирающим миром.
Пластиковые стёкла телефонной будки были разрисованными граффити, как правило, с виселицами или вскрытыми венами. Хотя встречались окрылённые люди, ангелы. На земле лежали алюминиевые банки, разбившееся стекло, полиэтиленовые пакеты и прочий мусор, который так часто встречается в больших городах.
Прошло минут пятнадцать, прежде чем с остановки был услышан скрежет ржавого металла. Появилось пятно серебряного автобуса, чья красная краска попросту облупилась. На свежей краске, где она ещё осталась, уже были рисунки молодёжи, настроенной не лучше взрослого поколения: настолько же суицидно.
Чёрно-белый город замер в своём обличии, и жизнь оживала лишь в нескольких точках города: как правило, пабов, клубов и ресторанов.
Дверь подъехавшего автобуса открылась. В салоне сидело, на удивление, немало людей. Человек 10-15: Большая группа для светлого времени суток в этой части города.
Джейн без особых проблем, доехала до своего дома в восточном Лос-Анджелесе, где был немногим более оживлённый район, чем даже в центре города – в Даунтауне. Её дом, небольшой, но очень красивый, выделялся чистотой наружных стен. Только так можно было бы определить, что кто-то ещё живёт в доме.
Лёгким движением руки, она достала ключ из маленькой чёрной сумочки и открыла тяжёлую дубовую входную дверь. В коридоре было темно и холодно. Девушка зажгла свет, хотя часы показывали около пяти вечера. Коридор озарился ярким жёлтым светом. Она положила сумочку на тумбу и вошла на кухню, в которую чуть проникал свет из коридора. Света оказалось достаточно, чтобы найти выключатель. Она открыла дверь кухни и вошла. Нужно было найти что-нибудь, перекусить. После недолгих поисков, Джейн лишь выпила немного чая и ушла спать.
Проснулась она около девяти. В окне было уже темно. Она собралась и вышла из дома, закрыв за собой дверь. Молодая девушка пошла на остановку, где тут же подошёл автобус, который приходил к остановочному пункту каждый день в одно и то же время, в 21:30. Это ржавое убожество повезло её в клуб «Найт Боу».
Клуб «Найт Боу» стоял здесь пару лет. Он открылся буквально через пару месяцев после закрытия «Рондаллы».
Миновав службу охраны, девушка зашла в клуб и подошла к барной стойке, где маленький человечек делал различные коктейли, поворачивая и перемешивая се эти бутылки в своих искусных руках.
- «Мне пиво»
Через пару мгновений большая кружка оказалась в руках Джейн, и она отпила глоток пьянящего напитка, небольшая дрожь прокатилась по её телу. Она повернулась лицом к танцполу.
Люди танцевали и веселились. Казалось, одной Джейн сегодня было тоскливо. Среди толпы она увидела парня: почему-то такого же тоскливого, как и она, и сидящего ровно по другую сторону танцпола. Вокруг него крутилась группа таких же молодых людей, которые, в конце концов, заставили его встать. После этого, когда Джейн точно убедилась, что делать ей здесь в таком ужасном состоянии нечего. Она вернулась домой.

Наступило утро.
Синтезированный кофе никак не лез в горло и, Джейн в который раз зареклась покупать это недоразумение в банке Она сидела у окна и пальцами перебирала три яркие таблетки новых иностранных антидепрессантов. За окном всё шёл дождь, и люди, съёжившись от холода мокрых курток, топтались на остановке в ожидании автобуса.
Закинув таблетки в рот и залив остатками кофе, Джейн засунула мобильный телефон в карман и вышла из дома.
Город встретил её холодным ветром и беспардонными каплями дождя. Добежав до машины, стоящей напротив дома, девушка села в неё и сказала таксисту, чтобы тот ехал на кладбище Вествуда. Мокрая разбитая дорога с бесчисленным количеством ям и кочек быстро пробегала под колёсами. На стекле резво стекали чистые капли дождя, а за стеклом белыми обрывистыми полосами, приближались и исчезали вдали линии разделительных полос. Город проносился мимо.
Проехав Даунтаун, автомобиль уезжал дальше на запад. Мост, с которого свисало несколько трупов, был преодолен быстро, словно на нём не было кордонов полиции, пытавшихся снять эти безжизненные тела.
Свернув с шоссе Санта Моники, которая на карте таксиста красовалась цифрой 10, автомобиль свернул, чтобы объехать разрушенный мост, разделявший огромный город пополам. Мост был взорван пару лет назад не то религиозными фанатиками, не то какой-то из террористических организаций западного побережья.
Повернув на совершенно разбитую дорогу, именовавшуюся Фрайфакс Авеню, которая явно не ремонтировалась со времён взрыва, жёлтое такси двинулась в сторону Холмов Беверли, где всё ещё красовались здания различных гостиниц, в которых вряд ли кто-то жил. Таксист повернул руль налево.
Проехав ещё пару минут, автомобиль достиг Вествуда. Джейн рассчиталась с водителем и раскрыла большой чёрный зонт. Проходя мимо грязных луж, девушка медленно продвигалась по мокрой траве. Здесь её ожидал священник и пара старых подруг сестры, которых Джейн не видела уже несколько лет…
Мужчина с библией, который так стойко стоял под дождём без зонта, зачитал молитву. Из-за грохота грозовых разрядов и бьющих по земле капель, его почти не было слышно.
Весенний гром поражал город. Большие капли дождя заполнили улицы лужами. Уже давно разбитые крыши домов окончательно сдавались под натиском разгулявшейся стихии. Ветер усилился, и старые дубы стали угрожающе покачиваться на кладбище. Джейн уже не знала, что делать и приказала срочно закопать гроб старшей сестры.
У западной стены кладбища, Джейн заметила маленькую девочку с бритвой в руках. Её белое платье частично погрузилось в лужу. Белая ткань трепеталась от ветра, словно эти старые дубы. Девочка сидела под одним из деревьев и напевала свою последнюю песню. Её тоненький нежный голосок был еле слышен между ударными канонадами грозы. Джейн подошла ближе и села рядом. Длинные светлые волосы развевались под порывами ураганного ветра. Они были наполовину измазаны грязью. Девочка заплакала и поднесла бритву к своей нежной шее.
- «Стой!» - Закричала ей Джейн. Существо посмотрело на молодую девушку, смотрящую в ответ так боязливо. По щеке девочки медленно покатилась слеза. Маленькая девочка выронила бритву, и что есть силы, прижалась к Джейн своим маленьким худым тельцем. На руках её красовались ещё красные следы от порезов, а на ножках синей паутиной светились капилляры. Девочка чихнула и представилась Амандой. Промокшие девушки встали и зашагали к дороге. – «Где ты живёшь?» - спросила Джейн
- «На кладбище»
- «А где твои родители?» - Джейн уже приготовилась услышать самое худшее
- «На кладбище» - от услышанного ответа, Джейн вздохнула от ужаса
- «И долго ты здесь живёшь?»
- «С тех пор как был снег» - снега в Лос-Анджелесе не было уже три года, и удивление Джейн достигло высшей точки. Неудивительно, что Аманда решила покончить так. И вообще, было удивительно, что девочка столько прожила. Одна, совсем одна.
В переулках догорали мусорные ящики и топтавшиеся вокруг бомжи всё ближе подносили свои руки к пламени, крытому под тент. Джейн подошла к группе людей и с умоляющим взглядом попросила их переждать дождь здесь, на что они дали своё согласие.
Самый старший из них был чем-то схож с монахом. Он был одет в чёрный рваный плащ, а его густая серая борода была единственным, что было видно из-под капюшона. На ногах его были надеты старые армейские сапоги. Его грязные руки были испещрены морщинами и шрамами.
- Почему вы живёте не в домах, как все люди? – это был первый вопрос, который задала Джейн после продолжительного всеобщего молчания.
- Потому что наше единство помогает нам выжить – ответил чёткий громкий голос из темноты, где должно находится лицо. Голос этот вводил в ступор и отстранял все мысли, исключительно самой главной: той, что кроется глубоко в душе и выходит, чтобы раз за разом повторить и ударить гулким эхом по мыслительным процессам, которые под натиском таких нагрузок сводят с ума, а на глазах появляется образ. Образ постоянно шевелящихся губ, повторяющих одно и то же: единство помогает выжить, единство помогает выжить, единство помогает выжить.… Жить. Не просто существовать в этом мире, но и думать, размышлять, спорить или разговаривать.
Когда, наконец, голос исчез из её ума, Джейн взглянула на маленькую девочку, которая почему-то смеялась. В молодых и старых лицах заиграл задор, когда они увидели смеющегося ребёнка. Лишь бородач стоял и вглядывался вдаль – на тот конец переулка. Джейн увидела его лицо: столь же морщинистое, сколь руки. Было очевидно, что перед ней стоял человек весьма почтительного возраста.
Среди звенящих от грохота крыш, текущих речушек воды, лёгкого потрескивания огня и уже редких ударов грома стихии, уходящей из города, Джейн услышала музыку. Она звучала где то вдалеке со стороны кладбища.
- «Вы это слышите?» - спросила Джейн тут же
- «Слышим что?» - ответил один из мужчин
- «Музыку»
- «Да, музыка, безусловно, есть. Она звучит здесь почти каждый день. Эта горькая мелодия. Как там она называется, а Мартин?»
- «Я уже не помню, но эта мелодия стара, как сам мир. Я лишь помню, что это была первая мелодия, сочинённая в эту страшную эпоху: «Элегия смертных», кажется, она называется так» - ответил ещё молодой голос Мартина, чей капюшон был явным подражанием плаща самого старшего человека в этой группе.
- ««Элегия смертных»?» - переспросила Джейн. – «А кто её играет?»
- «Один паренёк, по имени Джейкоб. Он сочинил её сразу после смерти своей младшей сестры. Кажется, позавчера у него умер старший брат. Это был последний человек, которому он доверял всем сердцем» - ответил Мартин
Стихия медленно умолкала, и где-то в облаках уже сияли лучи солнца, которые освещали небо и землю, словно это был рай эдем, куда господь устремляет свой взор, как будто проверить, всё ли в порядке. Последние капли дождя мелко моросили, и уходящие облака открывали голубое небо. Настала пора прощаться с новыми друзьями. Джейн спросила Аманду, не желает ли та пойти с ней, или же остаться здесь. Девочка, в свою очередь, прокомментировала своей радостью у новых людей. Пускай те были бездомными, но зато теперь для юной особы не было причин к ужасному рецидиву.
Джейн пошла пешком к источнику «Элегии смертных», которая с каждым шагом Джейн, становилась всё ближе и громче. Девушка повернула на бульвар Вествуд, и увидела старый кирпичный домик. Именно из него раздавалась душераздирающая мелодия, сколь эмоциональной и грустной она может быть элегия. Она прошла к парадной двери и постучала 3 раза. Музыка прервалась, и из дома послышалось сонное «кто?».
- «Я услышала Вашу музыку и решила послушать поближе».
Парень лет двадцати, ровесник Джейн, нерешительно приоткрыл тяжёлую дубовую дверь и пропустил девушку на порог своего скромного дома. Старинные вещи старой эпохи украшали дом. Большой книжный шкаф, небольшая кушетка, старый телевизор, на котором работал всего один канал; а в большой комнате стоял старый чёрный рояль.
- «Вы Джейкоб?» - вспомнив ответ одного из своих прошлых собеседников – бомжей, спросила Джейн.
Ответ мужчины был положителен: - «Будете кофе? Не волнуйтесь, он хороший. Я его купил, когда хороший кофе ещё можно было купить, года полтора назад» - Вспомнив ту жижу, что пила Джейн утром, девушка согласилась немедля. – «Ко мне мало кто заходит. Как Вас зовут?»
- «Джейн» - ответила девушка и поспешила сесть на ободранный диванчик.
Джейкоб осторожно, с любовью в глазах, сел за инструмент и размял руки. Джейн отпила глоток кофе; он был божественен. Джейн в последний раз оглянулась по сторонам, хотя видеть здесь кроме серых бетонных стен, ей не придется. В общем, это был самый обычный дом. Взглянув в окно, Джейн заметила, что грозовые облака исчезли с небосклона. Послышалась первая нота: звонкая, бросившая слушательницу в дрожь: не то от своей внезапности, не то от звуковой волны, встрепетнувшей всё тело разом. Своей силой. Ещё одна, не менее дёргающая тело. Высокие звуки укрыли комнату одеялом и отдавались небольшим эхом. Звуки сливались воедино и создавали то атмосферу радости, то атмосферу глубокого уныния и даже депрессии. Джейн и не заметила, как из её глаза по щеке потекли капельки. Она их почувствовала, когда первая из них коснулась губ. Душераздирающие крики, а не мелодия. Эта «Элегия смертных» была воистину прекрасной. Джейн закрыла глаза, и дрожь снова окатила её тело мурашками.
Ещё несколько минут после того, как мелодия была отыграна, Джейн была в смятении и не понимала, что произошло. Она внезапно вспомнила разом все горести, что произошли с ней за всю жизнь. Она даже вспомнила детство, и даже тот день, когда по телевизору впервые объявили о мировой угрозе. Тот светлый день её жизни, последний светлый день.
- «Как это прекрасно» - подумала Джейн
Молодой человек прекратил игру. Джейн, наконец, совсем расплакалась, и Джейкоб поспешил её успокоить. Он обнял её, и она прислонилась головой к его плечу. Её слёзы впитывались в его чёрную футболку. Они поцеловались.
Наступал вечер. Оранжевое небо постепенно становилось чёрным. Очередной печальный закат озарял небо над вымирающим городом. Похоронные машины колесили по городу и развозили бесчисленное количество трупов. Их сбрасывали в общие братские могилы и ставили множество бетонных плит с именами похороненных.
Два тела слились в единое целое этой ночью…
Джейкоб проснулся, не увидев рядом любимой девушки. Он протёр глаза и увидел на тумбочке записку. Он начал читать, глаза быстро пробегали по строчкам: «Жизнь и смерть, энергия и покой. Если я остановлюсь, то сегодня, это все же того стоило. Боль, что сжигала меня и оставила шрамы в моей душе, это все стоило того, чтобы пойти туда, куда я шла, к этому аду, к этому раю, и обратно, внутрь, под, между, сквозь них, в них, и над ними.....»… Мужчина кинул предсмертную записку на пол, и со всей скоростью пересёк дом. На холодном белом полу лежало бездыханное тело Джейн. Джейкоб видел её тело, покоящееся у разбитого окна и увидел окровавленный осколок стекла, которым девушка вспорола себе горло.
Слеза покатилась по его мужскому лицу, и мужчина вышел из дома.
Преодолев немалое расстояние пешком, он дошёл до побережья Тихого океана. Он увидел заброшенные пляжи Санта-Моники.
Звук морского прибоя приглушал ужасную тишину уже много лет, с тех пор как пляжи были заброшены. Сейчас они были полны мусора.
Джейкоб прошёл к пристани. Преодолев не более пятисот метров, он остановился у самого края. Вдалеке по волнам качался буёк. Словно маятник он завораживал.
«Я пойду за тобой» - пронеслась последняя мысль Джейкоба, и он прыгнул в бездну волн...
Шли месяцы. Города вымирали, как и всё человечество. Закаты и восходы перестали радовать людей. Ночи и дни превратились в один большой временной отрезок времени, убивающий и карающий людей величайшим и последним социальным потрясением за всю историю человечества. Депрессия достигла своего апогея, и власти говорили, что уже поздно что-либо менять. Наступали последние дни человека, как вида. О нём ещё останется память в виде величественных сооружений, в виде книг, которые некому будет прочесть, в виде философии, которую некому будет понимать. И ничего, кроме этих серых джунглей не будет даже напоминать о былом существовании и могуществе, о рассвете и упадке человечества до тех пор, пока и они не исчезнут – разрушаться, будут погребены под слоем пепла и земли.
Всё будет разрушено пожарами, землетрясениями, наводнениями, ураганами, жарой и холодом, Старые мегаполисы, уже опустевшие, будут захвачены крысами и червями, растениями и животными, которые превратят многочисленные здания в свои дома и гнёзда. Граффити на этих домах будут показывать на жизнь людей ещё много лет, после того, как последние из них будет нарисовано.
И это будет новая реальность, новый мир, новая планета.