За окном

       Дождь чертил по стеклу тонкие скользящие дорожки, монотонно барабаня по подоконнику и наполняя все вокруг влажной мутноватой меланхолией. У окна сидела миниатюрная черная кошка, рассматривая мир крупными зеленовато-желтыми глазами. Странные отсветы пасмурного вечера за стеклом играли на её лоснящейся шкуре неясными бликами, и в ней одной заключался сейчас мир, настороженно-отрешенный, пережидающий затяжной дождь.
       Капли струились по холодному стеклу, изгибаясь, перетекая друг в друга, срываясь вдруг в небытие, ветвясь, колеблясь, стремясь вниз к своему неизбежному концу. С той стороны окна, где было тепло, темно и сухо, в глазах кошки отражались те же дрожащие струи, словно кошачьи глаза тоже были окном, за которым точно так же шел осенний холодный дождь.
       Кошка, однако, не обращала внимания на небесную влагу. Она наблюдала за нахохлившимся застекольным миром, напоминавшим ей взъерошенного мокрого воробья, обиженно втянувшего крохотную глупую головку в плечики и уцепившегося лапками за карниз под ветхой крышей в настырном намерении переждать дождь здесь и сейчас, даже если он будет идти вечность.
       Там, за окном, загипнотизированные ритмичным унылым ходом ливня, еле ползли редкие пешеходы, медленно передвигался городской транспорт, и даже деревья замерли и обвисли под тяжестью капель, словно в магическом оцепенении, не в силах скинуть с себя мрачных чар воды. С высоты кошке хорошо было видно, как отрешенны лица людей, забывших уже куда и зачем они направляются под этим дождем; словно заводные куклы они переставляли ноги, ведомые лишь каким-то древним, одной кошке понятным инстинктом, не будь которого – люди непременно застыли бы посреди тротуара до тех пор, пока выглянувшее наконец солнце не высушит их несчастные отсыревшие головы. Люди спасались от дождя зонтами, скорее по механической привычке, нежели по действительной необходимости, поскольку кроме волос, головных уборов и плеч все остальные части тела и гардероба были безнадежно залиты водой. А человечки все равно продолжали двигаться, и кошка хитро щурилась, гадая, сломается ли в какой-нибудь из этих забавных куколок её таинственный сложный подсознательный механизм, и замрет ли она тогда прямо посреди улицы, в той нелепой позе, в какой покинет её волшебная движущая сила, влекущая к крову и очагу.
       Автобусы тоже вели эти же, убаюканные тоской дождя, куколки. Поэтому большие железные машины из быстрых и грациозных хищников превратились в неповоротливых сонных усталых мастодонтов, еле бредущих сквозь пространство и время, рассекая мощной грудью потоки воды. Рогатые трамваи плелись по своим рельсам, покачиваясь на ходу, и кошке казалось, что вот-вот один из них клюнет носом и окончательно уснет, дав пример остальным сородичам. Торопились только автомобили, эти маленькие злобные чудовища, раздраженные и испуганные, рвущиеся скорее добраться до теплого гаража подальше от этого всесильного дождя, и они сами скорее везли своих куколок-владельцев, нежели те управляли несносными железными конями.
       Кошка вздохнула поглубже, переступила с лапы на лапу, нарушив незыблемую грацию мраморного изваяния, обернула хвост вокруг лап и снова выглянула в окно. Большие бархатные уши едва заметно вращались на звуки барабанной дроби капель, когда какая-то чересчур крупная и наглая капля с силой и грохотом ударялась о жесть карниза, разбиваясь на тысячи осколков и навеки погибая, становясь частью одного потока, с ревом несущегося вниз, к продрогшему асфальту.
       Кошка прикрыла глаза и уже начала задремывать, когда вдруг её внимание привлек новый звук – жалобный и полный отчаяния бас. Она распахнула глаза и уставилась на крупного пятнистого кота, всеми лапами вцепившегося в жесть водосточной трубы, вибрирующей под напором хлещущей с крыши воды. Несчастная скотина пыталась видимо перебраться на более безопасный и сухой соседний балкон, но сорвалась и висела теперь угрожающе высоко над землей, а заскучавший было дождь радостно поливал новую жертву. Кот висел молча, сосредоточенно цепляясь когтями за трубу и лишь жмурил глаза от дождевых капель, судорожно пытаясь найти выход из ситуации. Кошка наблюдала за ним со странной смесью интереса и презрения. Нет более жалкого зрелища, нежели мокрая кошка, особенно когда тебя есть кому осудить. Кот, наконец, отчаялся снова и завопил тем самым басом, который привлек внимание кошки. Она усмехнулась в длинные роскошные усы. Глупец. Она признавала силу котов лишь несколько раз в году, а в остальное время считала их существами низшего порядка, недостойными быть кошачьего рода. С нескрываемым удовольствием наблюдала кошка, сидя в теплой комнате на сухом подоконнике, сытая и довольная жизнью, как мокрый жалкий кот сорвался с трубы и полетел куда-то вниз.
       Кошка прикрыла глаза. Там внизу стояли открытые мусорные баки. Она была наблюдательной, умной и красивой домашней кошкой, и нисколько не волновалась за судьбу менее удачливого сородича. Может быть, ему как раз сегодня повезло, и вместе с мягкой посадкой он обрел ужин. Кошка снова усмехнулась, открыла ясные больше глаза, окинула взглядом застеколье и спрыгнула с подоконника. Пора бы и ей спать.