СОВ Атака

Глава I

       Август. Темно. Ночь, всё-таки. На чёрном небе белеют две крохотные точки и ещё одна точка побольше — луна, всё-таки. Все прочие звёзды не видны из-за вечнооблачного неба Челябинска. Было бы ночью ни видно ни одной проклятой зги с такими условиями, если бы не искусственное освещение. Светили фонари. Каждый фонарь выделялся, отличался от остальных, запоминался. Фонари были разные: с четырьмя лампами, с тремя, с двумя, с одной, а некоторые и вовсе без ламп. Горели они тоже различными путями: где-то горели все лампы, у некоторых не все, какие-то совсем не горели, а был фонарь, горящий не лампой, а оттого, что кто-то его поджёг. Добавляли света на улице и рекламные щиты, которые, в отличие от фонарей, светили все. Некоторые из них были настолько яркие, что было сложно разобрать, что на них: сигареты, телепередача, пиво, «здесь могла бы быть ваша реклама», мобильный оператор или кто-то там был. Светили яркие огни различных заведений. Освещали также дорогу проезжающие по её дырявой поверхности машины, светящие своими фарами. Или фарой. Где-нибудь в какой-нибудь квартире мужчина или женщина подойдёт зачем-то к окну, увидит в такой поздний час движение автомобилей и обязательно скажет: «Чо не спится людям?» И из постели жена или муж обязательно добавит: «А ты чо не спишь?» Ночь, всё-таки.
       Никита Провеевич глянул на время. Пол первого ночи. Теоретически уже вторник. Провеевич сидит на заднем сидении своей машины «Audi TT». Машина же в свою очередь едет по дороге с высокой скоростью. Впереди двое. Один бородатый в чёрном плаще, который мог походить на поповскую рясу, будь застёгнутым. Борода в глаза не бросается. На вид лет тридцать. Причёска короткая, лицо слегка грубовато и задумчиво. Второй был без бороды, внешне мало чем примечателен, сидит за рулём.
       Провеевич напряжённо размышлял. Из зубов торчала сигарета. Ему было лет сорок, с двадцати в криминале. Только сейчас у него появилась Реальная возможность закрутиться в верхах «родного» синдиката. Есть один бандит — Ярослав Жиропотов — шеф Провеевича. Этот Жиропотов назначил ему встречу один на один для обсуждения какого-то дела.
       Сигарета закончилась. Провеевич кинул в окно окурок и закурил новую. Так вот, встреча эта через полчаса. Встреча на заводе. На каком, думаю, неважно. На ней эти двое, что впереди Провеевича, Жиропотова-то и уберут. Благо Жиропотов всегда ходит без охраны.
       Вообще у Жиропотова много странностей, за что его прозвали Ездок, поскольку считали, что он съехал с крыши. Вот некоторые из его странностей. Ездок всегда, где бы он ни был, старается сохранять максимально возможную темноту. Днём крайне редко появляется не улице, а если и появляется, то обязательно в каком-либо тупом наряде, закрывающим абсолютно всё тело, даже глаза. Как его узнавали? Не знаю, спросите у тех, кто с ним знаком.
       В чём причины столь странного поведения? Об этом и думал Провеевич. Когда ему сообщили о встрече, он сразу же сообщил об этом Благоглупов (за рулём) и приказал ему найти ещё одного «надёжного» человека, чтобы избавиться от Ездока. И вот Благоглупов привёл этого бородача.
       —Приехали, Никит Давыдыч, — сказал Благоглупов.
       Машина остановилась, все трое вышли. Провеевич напомнил:
       —Не забудьте: как только я почешу подбородок, этот Ездок должен быть дырявее обороны нашей сборной по футболу.
       —Не забудем, — сказал Благоглупов.
       —Жив буду — не забуду, — заявил бородатый.
       Проходная дверь была открыта. Охраны не было. Завод пустой. Троя вошли внутрь. Внутри темно, темнее, чем на улице.
       —Там свет горит, — послышалось из уст бородатого. Он указал в направление, среднее между прямо и направо. В том направлении, на другом конце завода, и вправду горела жёлтая точка. Провеевич сказал:
       —Туда.
       Трое потопали на свет, спотыкаясь о невидимые в темноте лежащие на полу предметы. Они подошли к светящей комнате, обходя станки с разных сторон.
       Светили две настольные лампы, стоявшие рядом спиной к спине. Рядом со столом между, если можно так выразиться, двумя светами стоял Ездок. Стоял лицом к лампам, спиной к зашедшим. Он повернул голову на правый бок насколько это было возможно. Правая лампа тускло осветила вошедшим правую половину лица. Лицо, казалось, было лишено округлых черт, щека была прямоугольновата, бровь расположилась близко к глазу, Длина глаза была больше длины брови, ухо было прямолинейно, как на рисунке первоклассника.
       Ездок развернулся весь к трём подошедшим. Левая половина лица несколько отличалась от правой. Щека овальная, бровь слишком высоко от глаза, левый глаз заметно меньше правого, ухо круглое, как на рисунке первоклассника.
       Причёска, в отличие от лица, оказалась симметрично короткой. Ездок глянул на время и заявил:
       —Прибыл на пятнадцать минут раньше.
       —Стараюсь, — был ответ Провеевича.
       —Ты, наверное, думаешь: на кой ... я тебя вызвал сюда, да ещё так поздно? — Ездок усмехнулся, обнажив свои неровные зубы.
       —Как об этом не думать?
       —Мыслишь как надо. А ... таков: надо бы избавиться от одной шайки хулиганов. Беспределят на нашей сфере, а налоги не платят. В общем, совсем гады ... в глисту.
       —Когда и где мне их можно будет найти?
       Провеевич направил правую руку к подбородку. Ездок собрался было раскрыть рот, но Благоглупов достал свой «варяг», а бородатый вынул свою «гюрзу», и тридцать три оглушающих выстрела сделали своё дело: бездыханное тело Ездока отодвинулось назад и, ударившись спиною о стол, ушло под его крышку. На месте, где он стоял, остались лишь несколько каплей крови, образующих несколько небольших луж.
       Провеевич решил посмотреть на покойника поближе, чтобы убедиться в его смерти. Он сделал несколько шагов и обнаружил, что наступил в лужу. Ну, вот. Придётся ботинки отмывать. Провеевич потянулся к столу и повернул правую лампу светом к себе, причём так, что свет падал на кровь, чтобы оценить ущерб ботинка. Он нагнулся и посмотрел на ботинок.
       Крови нет. В чём дело? Она должна быть — он наступил в лужу. Он посмотрел на лужу. Какая-то странная. Потрогал пальцем. Засохла. Так быстро? Что-то не так. Ещё раз потрогал. Всё равно засохла.
       —Никит Давыдыч, вы в порядке? — взволнованно спросил Благоглупов. Услышал ответ повернувшегося начальника:
       —Кровь. Засохла.
       Бородатый вынул магазин из «гюрзы» и стал хлопать по карманам в поисках нового.
       —Ты чо, Острый? — спросил его Благоглупов.
       Оба — Благоглупов и Провеевич — несколько секунд любопытно смотрели на проявляющего необъяснимую активность Острого. Провеевичу это надоело, и он повернулся в сторону трупа и замер от увиденного. Сигарета выпала из зубов. Глаза застыли в самой круглой позе. Холод пробежал по всему телу. Лицо переполнилось потом. Провеевич полустоял-полусидел неподвижно, как каменная статуя, с открытым ртом. Даже не дышал.
       Ездок сидел на полу, раздвинув вперёд ноги, и, улыбаясь, смотрел на Провеевича. Лицо застреленного изменилось. Теперь левая половина была прямоугольноватой, а правая круглой. Светло-синяя рубашка была переполнена тёмно-красными пятнами засохшей крови. Провеевич редко приглядывался к глазам людей. Встречал разные их оттенки: карие, голубые. Но таких глаз, как у Ездока, он не видел. Глаза были кроваво-красного цвета.
       Резким образом улыбающиеся жизнерадостное довольное лицо Ездока изменило очертания и наполнилось сильной злобой. Рот открылся и свирепо зашипел по-звериному. Ездок повернул правую руку к своему левому плечу и резко ударил по туловищу Провеевича. Последний отлетел метров на пять и ударился спиной о станок. Лёжа, Провеевич кое-как перевернул болящее тело на спину и ужаснулся, глядя на живот: в передней части туловища имелись пять кровавых дыр с полосами, будто его когтями поцарапали.
       —Полежи пока там! — сказал, вставая, Ездок. Его голос был необычным, нечеловеческим, средним между львиным рычанием, волчьим воем и медвежьим рёвом.
       Благоглупов с открытым ртом и недвижимым лицом повернул голову, смотря на пролетевшего шефа, и повернул голову обратно, уставившись в непонятного живого покойника. Может на застреленном был бронежилет? Нет, вся рубашка в крови.
       Ездок посмотрел на Благоглупова и злостно открыл рот. Непонимающий ничего Благоглупов заметил, что у застреленного клыки были большей длины, чем у нормального человека. Он попытался что-то сказать, но язык застыл от страха. Он попытался застрелить страшное создание, но магазин «варяга» был пуст.
       Благоглупов полез за новым магазином. Нашёл. Стал совать в пистолет... Старый магазин забыл вытащить. Стал судорожно вынимать старый. Ездок времени зря не терял. Он мгновенно сделал два шага и прыгнул. Благоглупов не успел ничего сообразить, как на его плечах оказались когтястые руки злобного создания, а в шею с двух противоположных сторон — правой и левой — впились четыре острых и длинных клыка.
       Из шеи несчастного вылилась струя крови и окрасила ближайший станок. Вот Благоглупов уже полулежит-полустоит на полу, а Ездок стоял над ним, опустив голову в направлении шеи. Ещё струя крови брызнула в сторону. На месте укуса кровь образовала бульканья, и алые пузыри окрасили места около шеи Благоглупова и переднюю часть рубашки Ездока, который издавал различные звериные звуки, подобные свиным хрюканьем, тигриным рычанием и прочим. Ещё раз кровавая струя дала о себе знать. Эта долетела почти до потолка и медленно опустилась вниз, оставив жирную полосу на спине Ездока.
       Ездок резко вырвал голову из шеи жертвы и с диким криком запрокинул её назад. Несколько капель крови слетели с красного подбородка и зависли на секунду в воздухе, после чего медленно опустились вниз. Умирающий с фонтанирующим артериальным кровотечением Благоглупов упал на пол. Ездок встал с довольным выражением лица, у которого всё ниже носа было измазано в свежей алой массе.
       Ездок повернулся к лежавшему Провеевичу и медленно зашагал к нему. Последний же достал из пиджака дрожащей от страха и ужасной боли рукой «пернач» с красным огоньком лазерного целеуказателя. Ездок подошёл к лежащему и стоял уже в шаге от него. Красная точка путешествовала по его лицу. Провеевич собрался нажать на курок, но сил после ушибов и царапин не оставалось. Ездок схватил левой рукой за его правую ладонь и с силой дёрнул.
       Рука Провеевича вырвалась по плечо и улетела в сторону. Ездок оскалился зубами и загорел глазами. «Он точно съехал с крыши,» — подумал парализованный страхом, ужасом и болью Провеевич. Он попытался сказать: «Чего тебе надо?», — но дальше второго слога не продвинулся. Ездок стал медленно открывать рот и стал потихоньку опускаться к новому обеду, но не успел даже нагнуться.
       Послышался выстрел и стук гильзы о пол. В левой части груди, на месте сердца, у Ездока образовалась девятимиллиметровая дыра. Ездок обернулся и зашипел. В него стрелял Острый. Чем-то удивлённый он спросил:
       —Так ты натуральный?
       Ездок быстро побежал в припрыжку на него. Острый увернулся от него и отбежал в сторону, затем повернулся ещё раз и, запнувшись обо что-то, упал. Он оглянулся посмотреть, чтобы узнать, что его сбило. Это был чей-то труп. Острый решил подняться, оперевшись рукой о пол, но опёрся о какой-то предмет. Кое-как приподнявшись, Острый поднял левую руку и вдруг заметил, что рука в крови. Что это за предмет был? Острый посмотрел и несмотря на слабое освещение определил, что это был за предмет. Голова.
       Он увидел впереди Ездока, который наскакивал на него. Острый быстро выстрелил и тот улетел в сторону. Острый поднялся полностью м с громким стуком кроссовок побежал по сторонам. Он наткнулся к стене и рефлексно развёл руки так, что спина и руки касались холодной стены. Неожиданно он нащупал правой рукой два выключателя. Острый быстро на них всех нажал. Их оказалось четыре.
       Зажглись лампы на потолке и стенах. Стало видно всё гораздо лучше. Не так хорошо, как днём, но всё-таки. Острый огляделся вокруг. Пол всего помещения был забрызган кровью, на нём лежало около пятнадцати изуродованных и разодранных трупов. Части тела некоторых из них были разбросаны повсюду. Чья-то нога зажата в тисках и до сих пор истекает кровью. Один токарный станок наполнен красными полосами, и в нём расположились чьи-то печень, лёгкие и много чего другого. Поразвлекался Ездок до прихода гостей.
       Вдруг в левое плечо Острого впились клыки, и он почувствовал ужасную боль и потерю крови. Острый дёрнулся в сторону, упал и потянул в направлении клыков свой пистолет. Выстрел. Ездок отлетел и ударился о стену с дыркой в горле, окровив побелку.
       Острый побежал от него что есть мочи и, где-то завернув, ударился о сверлильный станок, должно быть, задев кое-какие кнопки, поскольку сверло закрутилось. На него налетел Ездок, и Острый ударил его в живот, затем развернул и уронил на станок. Далее Острый быстро сориентировался и опустил сверло.
       Мгновенно раздробился правый глаз, и из места, где он был, выплеснулась длинная свисающая струя крови, кусочков костей, нервной ткани, клеток и волокон. Пошатываясь, Острый отошёл назад и прострелял туловище ругающегося и рычащего Ездока. Ездок сильным рывком отдёрнулся в сторону. Боковая кость черепа хрустнула и разлетелась в дребезги.
       Ездок встал перед Острым лицом к лицу. Тело Ездока имело около семи сквозных отверстий. физиономия была изуродована настолько, что её язык не поворачивался назвать человеческой: огромная дыра на правой верхней части головы, оставленная сверлом, практически распотрошила и изничтожила всю правую половину лица выше щеки; через эту дыру было отлично видно внутреннее строение мозга и полости рта.
       Закипевший от ярости Ездок с рёвом кинулся на Острого, ударил своей левой рукой по правой руке Острого, и пистолет улетел из руки владельца. Затем Ездок ударил с правой в живот, и Острый почти бесчувственно направился на пол. По ещё не упавшему человеку Ездок полоснул с громадной силищей по груди левыми когтями.
       Кровь взмылась вверх и упала красными пятнами на лежащего Острого. Ездок вскинул руки в стороны и нагнулся, выражая злостное и кровожадное лицо и размышляя, как бы ещё поизмываться над бедным созданием перед смертью.
       С бледным взглядом и кружащейся головой Острый изучал дырявое тело врага. Сердцебиение бешено трясло туловище, частое дыхание лихорадило нос, рот дымился — потери крови давали о себе знать. Вдруг Острый заметил, что одна из дырок Ездока резко заполнилась. Сердце! Правой рукой он с трудом достал нож из-под плаща и стал ждать.
       Ездок решил куснуть Острого в шею или туловище — сейчас уже неизвестно, спросить не у кого. Он нагнулся поближе и, шипя, раскрыл рот. Острый резко дёрнул нож в увиденное сердце, которое было в животе. Ездок застыл. Острый оставил нож и ответил на собственный вопрос, сказанный несколькими минутами ранее:
       —Нет. Лишь симулянт.
       Ездок откатился назад и с открытым ртом и испуганным глазом упал на спину с раздвинутыми руками. Острый поднялся и чуть не упал, схватившись руками за станок. Он достал из плаща какую-то пластмассовую бутылку с водой и вылил её содержимое на место укуса. После чего закрыл бутылку, посмотрел, сколько там осталось, и сунул обратно в плащ.
       Острый глянул на Ездока. Он выглядел как труп длительной давности: кожа расшатывалась и рассыпалась, в головном мозге сплошной прах, несколько пальцев отвалились, запах исходил сильный и очень неприятный. Если бы здесь были мухи, они бы незамедлительно кинулись к нему откладывать яйца.
       Острый взял нож и положил на место (в плащ). После этого дела он пошёл на поиски своей «гюрзы».
       Остолбеневший Провеевич с ужасом и открытым ртом озирался вокруг. Он прокручивал в голове события прошедшего дня и старался понять, что это было. Перед ним встал Острый. Провеевич глянул на него и быстро, но заикаясь, заговорил:
       —Э-это... Я н-не-не понял, что ж-ж эт-то было та-тут. Но...Это ж... Спа-паси-б-бо... Хоро-ш-шо-ш пораб-бот-тал... Й-и-если вда-руг...
       Острый перебил его:
       —Выворачивай карманы.
       Провеевич был застигнут врасплох этой просьбой. Или приказом, как хотите. Вдруг перед лбом увидел ствол «гюрзы» и даже смог разглядеть, что там внутри, и услышал голос своего бородатого подчинённого:
       —Ты что, глухонемой?

Глава II

       Мечислав Заедкин почесал бороду и коротко вздохнул. Изо рта вышел еле видимый в ночи тонкий парок. По телу прошёл короткий холодок. На улице градусов десять, около того. Мечислав стоял на улице и смотрел на противоположную сторону, где расположилась стройка нового магазина на месте школы. Мечислав внимательно смотрел и чего-то ждал.
       Мечиславу было около пятидесяти лет. Он был невысокого роста. Взгляд серьёзен, незол-недобр, непрост-несложен, нерад-неогорчён, взгляд никаков. Лицо исполосовано глубокими, длинными, короткими и многими другими шрамами. Густые усы и борода заполняли практически всю нижнюю часть лица и были стрижены коряво чуть ниже подбородка. Чёрные лохматые волосы кончались чуть ниже уха.
       На Мечиславе были надеты старая зелёная ветровка и потрёпанные джинсы. На внешней стороне правого плеча ветровки стояли три красные буквы: «О» в форме прицела внутри «С», и «В» справа от них. На левом плече стояла длинная во всё плечо красная кириллическая буква «хер», мало чем отличавшаяся от современной «Х».
       К нему подошёл молодой мужчина в такой же форме. Мечислав спросил:
       —Что приметил, Петя? — Пётр ответил:
       —Рядом с будкой разговаривали два человека. Клыкастые. Как вы догадались, что здесь вампиры?
       —Просто. Они уже третий год строят, а только второй этаж начали. Я, конечно, понимаю, что это бывает часто. Но проверить не мешало.
       —Может, вызвать подкрепление?
       —Нет. С двумя клыками я справлюсь. — Мечислав расстегнул ветровку и достал «гюрзу». — Ступай домой.
       —Вы уверены?
       —Если хочешь, можешь посмотреть на профессионала в действии.
       —Нет, спасибо. Ладно. До свидания, Мечислав Юрьевич.
       —До свидания.
       Они пожали руки, и Пётр ушёл. Мечислав перешёл улицу и не без труда перелез через забор стройки. Он оценил обстановку.
       В площади, огороженной забором, в самом центре, стояло здание, у которого только начали строить второй этаж, не окончив первый. Рядом с ним стоял закрытый гараж с маленьким, из корого выходила тонкая жёлтая линия тусклого света. Неподалеку, рядом с забором стояла невзрачная собачья будка, рядом с которой на цепи сидела собака, которая, будь ростом побольше, могла сойти за волка. В двух шагах от будки стоял охранник с каким-то ружьём в руке. В темноте трудно различить марку.
       Охранник курил, так что рот был открыт. Мечислав присмотрелся к открытой пасти и заметил слишком длинные клыки. Вампир! Мечислав повернул правую ладонь так, чтобы спереди пистолет был невидим и зашагал к охраннику. Охранник его заметил со словами:
       —Ты кто такой? Пшёл на! — Мечислав представился:
       —Я из СОВа.
       —Какая ещё сова? Да хоть ворона — иди на... — Внезапно охранник замолчал и заговорил новым тоном, то ли испуганным, то ли злым: — СОВ?.. Так это...
       Он мгновенно принял ружьё в боевое положение и собрался стрелять, но тут же был сражён пулей в сердце. Лишённое жизни тело упало, собака залаяла, рыча и скаля зубы. Один упырь готов. Где второй? Мечислав достал из кармана таблетку полторасантиметрового диаметра и сунул в рот.
       Дверь гаража открылась, и оттуда вышел мужчина, прилично одетый в пиджак, рубашку и брюки чёрного цвета. Короткие рыжие волосы и простодушный взгляд были нехарактерны для вампира, но красные глаза и длинные клыки говорили о другом. Он направился к собаке, говоря ласковым голосом:
       —Ну что ты, дорогуша, разлаялась? Ну что тебе ночью не спится? — Заметил труп. — Ой, кто-то Яна подстрелил. Какая жаль: в наши дни не так-то просто найти хорошего и дешёвого охранника. — Взглянул на Мечислава. — Это ты Яна подстрелил? И как тебе не стыдно? Ходишь тут по стройкам, стреляешь во всяких Янов. Совсем уже нынешний народ... — Мечислав выстрелил в него, но этот странный резко оказался по другую сторону будки и, словно ничего не произошло, продолжал: ...совесть обнаглел. Никакого уважения к людям. — Отсоединил цепь с будки. — Фас.
       Резкими рывками псина побежала к Мечиславу. Тот пару раз выстрелил, но она увернулась. Прыжок, и собака на уровне головы Мечислава. Когтястые передние лапы летели на лицо. Мечислав инстинктно выронил пистолет, схватился ладонями за лапы и раздвинул их по сторонам. Тут он заметил, что руки собаки стали длиннее. Он пригляделся. Да они человечьи. Если только у человека может быть такая густая шерсть.
       Мечислав оттянул назад голову, поскольку псина всё норовила куснуть его. Мечислав упал. Далее он отпнул в живот собаку так, что она отлетела назад. Он встал. Из исцарапанных ладоней текла обильными потоками кровь. Поэтому, когда он доставал нож, на ветровке остались стекающие красные пятна. Оставленные задними лапами раны живота не ленились окрашивать одежду и землю. Мечислав посмотрел на врага.
       Это была уже не собака. Ноги, руки, тело, лицо — всё принимало человечьи формы. Лишь острые и покрытые чужой кровью когти не покидали пальцев, и шерсть по-прежнему скрывала наготу человеческого тела. Эта тварь зарычала и яростно набросилась на Мечислава, планируя одной рукой пройтись по лицу, а другой прорезать живот.
       Мечислав нагнулся вниз и полоснул ножом в тело твари, у которой одна рука не попала в голову, а другая не угодила в живот, но прорезала лицо. Из пяти полос на лице Мечислава брызнула кровь в тварь, а из её живота плотные брызги измазали его лицо.
       Ослабленный Мечислав встал и собрался было ввонзить нож сердце, но тела не увидел. Его прорез в живот был настолько глубоким, что часть тела твари выше ранения откинулась назад и повисла вертикально вниз.
       Но это обстоятельство не помешало ей встать на руки и проехать когтями ног вертикально по телу Мечислава. Нижняя часть тела пошла вниз, и в лежачем положении зверюга повернулась на 360 градусов, четырежды прорезав всеми двадцатью когтями голени Мечислава. Он же нагнулся к ней вниз с ножом.
       Мечислав дорезал тварь на половины, но она разодрала его грудь своими руками. Он кое-как выцепился от неё, поднялся и с разорванными ветровкой, майкой и туловищем отошёл назад на два шага. Нижняя половина зверя лежала в стороне и начинала гнить. Верхняя же половина была вполне здорова и, ударив дважды руками о землю, прыгнула и мгновенно вцепилась когтястыми руками в его плечи.
       Из плечей выплеснулась густыми каплями кровь. Мечислав упал на спину и схватился за голову кровожадного создания. Голова же стала принимать волчьи обличия и всё норовила подобраться к шеи. Собрав в руки последние силы, он откинул её от себя. Тварь отлетела метра на три, сжимая в руках мелкие кусочки мышц, хрящей и ниток.
       Мечислав приподнял кружащуюся голову, лицо которой было покрыто тонким слоем твёрдой потрескавшейся коричневой чужой крови. Голова пошатнулась на правый бок, и он увидел свою «гюрзу», лежащую рядом с ним. Мечислав взял её в правую руку. Тварь тем временем разбежалась на руках и прыгнула, оттянув назад человечьи руки и вытянув вперёд волчью пасть.
       Мечислав дрожащей рукой направил пистолет в неё и нажал на курок, который показался тяжелее всего на свете. Тварь упала на него. Она не кусалась, не рычала, не царапалась, вообще не двигалась. Неужели попал? Мечислав повернулся набок, чтобы она спала с него. И она упала на землю.
       Голова её отвалилась. Хрустнули пара косточек. Выпали некоторые волосы из шерсти. На месте сердца стоит дыра — след пули. Кровь из неё не течёт.
       Мечислав встал. В отличие от покойной, у него кровотечение лилось практически со всего тела. Артерии и вены не пострадали, так что смерть от потери крови не грозила. Но всё равно от потери крови кружилась голова как у наркомана после дозы.
       Выстрел и укол в спину.«Это ещё что? — подумал Мечислав. Он повернулся назад и увидел того странного типа, который отпускал собаку. В руке ружьё с транквилизатором. — Откуда он его взял?» Ещё один выстрел и ещё один укол дротика. Мечислав упал и медленно погрузился в глубокий сон.

Глава III

       Утро. Солнце светит через голубые пятна белого неба. Небольшой берёзовый лесок на краю города. Рядом с ним расположилась маленькая старая церквушка, мало чем примечательна. У входа на скамейке расселись двое охранников, разговаривающих на какую-то оживлённую тему.
       Издали послышался звонкий приближающийся шум. Охранники посмотрели в его сторону. По земляной дороге ехал автомобиль. Через несколько секунд «Audi TT» подъехал к церкви. Из него вышел поп в рабочей одежде и с ключами в руке.
       —Посторожите, — сказал он охранникам.
       —Хорошо, Остромир Егорович, — ответил один из них.
       Остромир, поигрывая ключами, вошёл в церковь. Там он подошёл к одной двери, плотнозакрытой, к которой поставлен сторож. Остромир вынул из кармана карточку, на которой была его чёрно-белая фотография из паспорта и надпись (по слову на строчке): «Остромир Егорович Зверовод СОВ отряд». Напротив слова «отряд» была начерчена буква «живете» из древней кириллицы. Под всем этим красовалась подпись Остромира. Он показал её сторожу. Тот глянул на неё, бегло просмотрев лицо стоящего человека и лицо фотографии, и, не вставая со скамейки, сказал:
       —Входи, Острый.
       Остромир открыл дверь и вошёл внутрь. Впереди был длинный коридор, тускло освещаемый свисающими жёлтыми лампочками. По бокам коридора симметрично выставлены двери. Помещение было довольно древним, из некоторых мест стен и потолка подсыпывал тонкими прерывистыми линиями песок.
       Остромир прошёл вперёд и повернулся к девятой справа двери. На двери стояла овальная табличка, на которой были выбиты две буквы кириллицы «и» и «иже» — точные копии соответственно «I» латинского алфавита и «Н» русского. И почему число 18 нельзя было обозначить арабскими цифрами? Почему надо было прибегнуть к столь древнему обозначению? Под ней располагалась прямоугольная табличка. На ней же нормальным современным русским алфавитом написано:
       «ДИРЕКТОР
       СЕМЯНЫХ СЕМИОН ДАМИАНОВИЧ»
       Остромир постучался и открыл дверь. В кабинете стояло большое для его скромных размеров окно. Низкорослый длиннорыжеволосый бородатый пожилой мужчина сидел за столом спиной к окну. Стол стоял впритык к одной стене одним боком и другим боком немного не доходил до другой стены.
       Напротив пожилого на стуле сидел весьма молодой парень в лёгкой футболке и мастерке. В кабинете стояли ещё пара стульев. Остромир поздоровался:
       —Здрастуй, Семион Дамианович.
       —Здравствуй, Остромир, — ответил старик. — Проходи, садись... Стало быть так, Леонид. Зайди сейчас в сороковой кабинет. Там тебе дадут оружие и инструкции. Потом снова пройдёшь суда, и мы закончим разговор.
       —Понятно, — Ответил Леонид, затем встал и спросил:—А сороковой какими буквами обозначается?
       —Буквой: «мыслете».
       —Ага. А как она выглядит?
       —Как «мэ», — ответил Остромир.
       —Понятно.
       Леонид спешно покинул помещение. Остромир удобно уселся на его место. Он спросил Семиона Дамиановича:
       —Это что за тип?
       —Леонид Лохмотников.
       —Я его раньше не видел.
       —Новый. Физические данные весьма перспективны. Думаю, такой сразу в отряд попадёт. Возможно, в «хер».
       —«Хер»? Это там, где Мечислав?
       —Да. Там как раз место, возможно, освободилось.
       —Да? Кто пропал?
       —Об этом пожей поговорим. Сейчас перейдём к твоей прошлой задаче. Закончил?
       —Этой ночью.
       —Так поспал бы. Пришёл бы вечером. Чего ж не спится-то?
       —Боялся, что угонят.
       —Кого? — Остромир бросил ключи на стол.
       —Один спонсор подарил. Я, конечно, в машинах разбираюсь, мягко сказать, хреново. Но, думается, на лимончик или полтора потянет. Ещё он снял некоторую сумму со своей кредитки, так что не забудьте опустошить багажник. — Семион Дамианович несколько обозлил лицо и грубым тоном произнёс, вставая:
       —Сколько раз тебе говорить: добычей ресурсов занимаются клыки.
       —Да ладно.
       —Не даладнокай! А что, если етот споньсор тебе башку открутит?
       —А клыку не открутит?
       —У клыка вырастет! А у тебя... Ты же примерный охотник! Сколько за семь лет завалил! Многие и за десять таких успехов не добились! И ты думаешь нам приятно будет тебя терять? И не из-за трёхгорлого клыка, как нормальных охотников, а из-за какого-то отморозка. Которого не то, что с клыком, с человеком сравнить нельзя!
       —Ну так какие проблемы? Сделайте меня клыком — делов-то!
       —Перестань этот вздор нести!
       —Ну почему сразу вздор? Вы сами подумайте. Логично. Вы часто жаловались, что на работе стали часто гибнуть работники. Сделайте всех клыками — умирать станут реже.
       —Ага. А кормить такую ораву как? Ты знаешь сколько на них доноров надо будет?! — Семион Дамианович сел и успокоился. Через пару секунд продолжил: —Давай перейдём к делу. Нашёл клыка в шайке Жиропотова?
       —Да.
       —Кто им был?
       —Жиропотов.
       —Нет, я имею в виду того, что живую кровь пил.
       —Жи-ро-по-тов.
       —Но он ведь разрешённый.
       —Как разрешённый? — Остромир вскакнул и, стоя, поставил руки на стол, смотря на своего собеседника.
       —А вот так. Взяли да разрешили.
       —Но вы ведь знали, что он бандит!
       —Знали. И что?
       —Как вы могли его разрешить?
       —А ты забыл, в каком государстве живёшь? Это раньше мы могли требовать законопослушания, потому что бандитов на улице было раз-два и нуль. А теперь столько отмороженных на улицах, я уж молчу, сколько их в правительстве, так что просить клыков соблюдать закон как минимум бесполезно. А иногда и вредно.
       —Почему? — Остромир сел.
       —А ты забыл, как мы споньсоров добываем?
       —Так мы ж это... Из благородных целей.
       —Да. Красивая картина: требуем соблюдать закон клыков, а сами его же нарушаем при борьбе с ними.
       —Но ведь...
       —Ведь но! У етих клыков ведь есть свои связи в криминале, а у некоторых даже и в говноменте;: всех нас нахрен посносят, если мы слишком многого требовать будем. Это раньше нас государство поддерживало: отдавало все ресурсы, оплачивало все расходы. А суйчас мы на частной основе: на чём можем, на том и живём.
       —Кончают нас при таком раскладе.
       —Кто спорит?.. Ладно. Перейдём к работе. Ты уверен, что это Жиропотов был?
       —Он на моих глазах буквально съел шею одного собандника, а потом вырвал руку другому. Кстати, спонсору.
       —Думаешь, это кстати?
       —Подождите, а раз Жиропотов разрешённый, за ним наблюдать никто не должен был?
       —Должен.
       —И значит, этот кто-то должен был сообщать нам о его нарушениях. — Семион Дамианович открыл рот, с секунду его не используя, и повторил:
       —Должен.
       —А почему он этого не сделал?
       —Ты меня спрашиваешь? Ты его спроси. Ему лучше знать.
       —А кето ето был?
       —Тебе интересно?
       —Да.
       —Ну, посмотрим. Раз уж Зверовода заинтересовали бумаги, их стоит приоткрыть. — Семион Дамианович открыл ящик в столе, достал оттуда несколько бумаг, скреплённых скрепкой, и выложил их на стол, убрав скрепку и активно их разгребая. — Так-с... Это... Нету... Ага... Какое число вчера было? Ах, да. Вспомнил. Вот. С нуль:нуль-нуль до восемь:нуль-нуль. Робронский Денис Юрьевич.
       —Денис? Странно. Вродь нормальный человек был. К чему вдруг проституцией занялся?
       —Чего сказал?
       —Говорю: человек нормальный был. С чего бы себя продал?
       —С кем не бывает?
       —Со мной! — Риторический вопрос директора Остромиру явно не понравился. — Готов спорить, все укусы были в его смену.
       —И зря готов. В прошлое субботу укусы были в 17:27. А в то время за Жиропотовым наблюдал Евгениин. Может он тоже продался?
       —А может кусал другой клык? За которым наблюдал Денис?
       —Неисключено... Да, вот под его наблюдением в это время Авенирюк.
       —Ну, вот и второй клык обнаружился.
       —Не торопись с выводами. Надо проверить все возможные варианты. Может, у нас две шлюхи. К тому же Авенирюк — депутат городской думы.
       —Интересно, как он днём заседает. — Несмотря на шутливое замечание, лицо Остромира оставалось каменным.
       —Она, — поправил Семион Дамианович. — А сколько времени?
       —Пол десятого.
       —Ага. Вот Евгениин должен уже следить за Жиропотовым полтора часа. Скорее всего халявит вместе с Робронским.
       Его перебил голос за дверью:
       —Ты чего тут забыл? Не подслушивать!
       Дверь открылась. В неё вошёл довольно рослый мужчина, в пиджаке, гладковыбритый, с напряжённым выражением лица. Остромир поглядел на него и сказал:
       —Здравствуй, Евгениин. Мы тут о тебе вспоминали. — Ответ Евгениина:
       —Здорово, Зверовод. — Они пожали руки. — Семион Дамианович, у меня плохие новости.
       —Слушаю, — сказал директор.
       —Робронский мне не передавал данные местонахождения Жиропотова. Я проверил его в квартире. Там нет. Полагаю, он убит.
       —Неправильно полагаешь. Он продался. Ступай в двадцать седьмой кабинет. Объяви розыск на него.
       —Как скажите. — Евгениин покинул помещение.
       Семион Дамианович посмотрел в потолок. Ничего интересного там не найдя, опустил глаза на Остромира. Тот же изучал окно и дерево, тычущее в него своей веткой.
       —Л-лю-бо-пы-тно, — протянул директор. — Стало быть, так. С этим разберутся без тебя. Перейдём к твоему новому заданию.
       —Ну, давайте. Перейдём, — не мог не согласиться Остромир.
       —Мечислав Заедкин посещал одну стройку. Вот адрес. — Протянул лист. — Пётр Феофидзе, его коллега по отряду, заметил там двух клыков. Мечислав сказал ему уходить и, что разберётся сам.
       —Что дальше?
       —Вот, собственно, и всё. Заедкин вроде с Петром утром о чём-то должны были поговорить, но Мечислава дома не было. Разберись. Если надо будет, найди и убей тех двух клыков.
       —Понятно. Пожалуй, я пойду посплю сначала. Всё равно: если в этом виноваты клыки, они, скорее всего, умотали оттуда.
       —Поступай, как знаешь. Ещё. Начальство посылает тебе новичка на стажировку. Не возражаешь?
       —Его ещё не хватало! Будет путаться под ногами!
       —Думай, что хочешь, а отказываться нельзя. Новичок прибудет к тебе на квартиру в восемь вечера.
       —Когда?
       —В восемь вечера.
       —Я про день.
       —Сегодня. Так, что постарайся быть дома, — последнее предложение Семион Дамианович так натужно и злорадно, что на какой-то момент Остромир подумал, что Семион специально, сам и для издевательства подослал к нему новичка.
       —До свидания.
       —Свиданья до.
       Остромир встал, повернулся и открыл дверь. Сделав пару шагов, он оказался в коридоре и закрыл дверь. Здесь он увидел Леонида. Лицо новенького было подыспуганным и бледноватым.
       —Подслушивал? — не удержался Остромир.
       —Да, нет... Я... — начал было Леонид, но Остромир перебил:
       —Так «да» или «нет»?
       —Нет.
       —Так чего ж ты тут стоял?
       —Я только что из сорокового...
       —А?! Тогда заходи к директору. — Леонид начал было заходить, но Остромир остановил: — Подожди. Я слышал, у тебя хорошие физические данные, и ты кандидат в «хер».
       —Куда? — По выражению лица Леонида было видно, что под словом «хер» подумал нечто не то, чем на самом деле был этот «хер».
       —Это отряд такой. Специального назначения. Если ты туда попадёшь, ты, конечно, не всегда будешь именно в нём работать. Но вот, что я тебе скажу, Леонид. В этом отряде пропал один охотник, которого тебе, возможно, придётся заменить. Заедкин Мечислав. Он был хорошим охотником. Много клыков завалил. Постарайся быть достойной заменой. — Он направился к выходу. Его остановил Леонид:
       —Постойте. А... как зовут?..
       —Остромир Зверовод.
       —Что из этого имя, а что фамилия?
       —Первое — имя.
       —Ага. Так вот. Остромир... как вас по отчеству?
       —Неважно. Спрашивай, что хотел.
       —Вы сколько лет в СОВе?
       —У... дай-ка прикину. Какой сечас год? Ах, да. Вспомнил. Ну... где-то лет семь и пару или три месяца.
       —И сколько вампиров убили?
       —Ну ты и вопросы задаёшь! Погоди-ка. Ну, где-то по одному-два клыка в месяц... Так, что чуть больше сотни.

Глава IV

       Мечислав проснулся. Он сидел на стуле. Связанный. Голова болела. Сильно. Он огляделся вокруг, насколько позволяла верёвка и головная боль. Комната без окон. Освещалась тусклым светом лампы. Мечислав сидит спиной к стене. Лампа висела с центра потолка. Он пригляделся. Это была лампочка. Слабая. Ватт двадцать. Не более.
       Боковые стены были монотонной окраски, освещение не давало понять, какой именно. Передняя стена же имела какой-то странный узор. Прямоугольник начинался чуть ниже границы потолка и заканчивался у самого пола. На его левой стороне, в самой середине, стояла маленькая точка.
       Странно, что в комнате нет двери. Как его сюда занесли? Мечислав присмотрелся к прямоугольнику. Всё равно больше не на что смотреть. И тут он заметил, что это был вовсе ни какой ни узор. Этим прямоугольником оказалась дверь. Обычная дверь с ручкой. Где эта комната? По какой причине он здесь? Он попытался вспомнить события вчерашнего дня. Вернее, ночи.
       Сообщает начальству о подозрении. О каком подозрении? Какая-то база вампиров. Идёт туда вместе с молодым, весёлым и перспективным охотником. Пётр Феофидзе. Отпускает его домой. Далее на него лает волк, привязанный на цепи к будке, словно собака. А, может, это была собака? Далее следует какой-то странный вампир.
       О чём это он? Вампиры все странные. Хотя бы по сравнению с людьми. Если у людей и встречается такое поведение, то только у маньяков. Но этот был странный именно в сравнении с остальными своими сородичами. Мягкий голос, нежные слова — даже у вампирш это встречается крайне редко.
       Этот странный отпускает волка, который, в свою очередь, набрасывается на Мечислава. Борьба с ним в памяти отсутствует. Зато в памяти возникает некая вампирша. В человечьем облике. Всё её тело покрыто волосами. Нет, это шерсть. Равномерная густая шерсть. Сколько генераций повидал за свои 25 лет работы Мечислав, но это он увидел впервые.
       Далее пробел в памяти, и вот он здесь. Он посмотрел на себя. Зелёная мастерка изодрана практически до основания. Значит, борьба всё-таки была. И какая: всё тело коричневое от крови. А ран он не чувствовал. Видно зажили. Так быстро? Он что — вампир? Мечислав пощупал зубы языком. Нормальные, человечьи. Значит, всё-таки человек. Вздох облегчения.
       —Стройка.
       Слово внезапно покинуло тёмное и тесное для него помещение рта. Какая ещё стройка? Вчерашняя ночь не там ли была? Точно! Теперь вспомнился и адрес. А не на той ли стройке эта комната? Скорее всего, нет. Это глупо — прятать золото там же где и нашли.
       Золото! Да, именно золотом был сейчас Мечислав. Теперь-то он всё понял. Почему связан и всё ещё жив, почему раны не болят, а он уверен — они есть. Если вампир кого-либо кусает, тот потом непросто становится таким же, он также и его раб с бывшей памятью. Но СОВ изобрёл специальные таблетки. Принявший их человек, если становится вампиром, теряет всю память. Их срок действия — один час.
       Мечислава поймали, обмыли раны святой водой (чтоб раньше времени не изменился — вдруг какие раны были от клыков, а не от когтей), связали (чтоб не убежал) и стали ждать, будучи неуверенными или просто незнающими срока действия.
       За дверью послышался стук, неравномерный, усиливающийся. Вероятнее всего, это были шаги. Кто-то подходил. Не один. Похоже, там двое. Они разговаривали. Слова хоть и были слышимые, но и неразличаемыми они тоже были. Через некоторое количество секунд разговор стал разборчив.
       —Вы уверены, что его можно кусать? — Первый голос был Мечиславу знаком. Но откуда? — Я понимаю ваше рвение, Ибилис, но поспешишь — людей насмешишь...
       —Не будь дураком, Сапик. — Второй голос, судя по всему, принадлежал некоему Ибилису. Это имя Мечиславу доводилось слышать. Но память опять не давала нужной информации.
       —Сапык. — Первый решил поправить своего собеседника.
       —Один хрен! Напряги ту часть своего тела, которую ты по непонятной мне причине гордо именуешь умом. Если бы эта таблетка действовала вечно, то надо ли бы было этим охотникам так часто её употреблять?
       —Я вовсе не называл их вечными! Просто надо ещё подождать...
       —Я видел, как за одну драку один охотник две штуки употребил. Разумеется не за один раз. Поверь мне: двух-трёх часов хватит.
       —Но...
       —Передержишь его: он сдохнет. Какой нам от этого толк?
       Дверь открыли. Или открыл. Кто из этих двоих, предположить трудно.
       —Самый обыкновенный: одним врагом меньше, — сказал, входя, Сапык. Длинные рыжие волосы были завязаны в хвостик простой резинкой из-под таблеток. На нём был светло-фиолетовый пиджак с красной рубашкой под ним. Оранжевый галстук был аккуратно завязан. Картину дополняли жёлтые брюки и зелёные ботинки. Мечислав кое-как узнал в нём того, кто отпустил волка с цепи этой ночью.
       —Ты забыл о тех планах, которые я возлагаю на его голову, — ответил, входя, Ибилис. Этот внешне походил на типичного банкира с короткой стрижкой. Может, татарина или казаха. Чёрная борода равномерно разошлась по лицу, не покидая его. Густые усы наполнили всю верхнюю губу и, казалось, идут из ноздрей. Человек бы с такими усами непременно задохнулся: плотно волосы лица закрывали отверстия носа. Был в простой клетчатой рубашке. Казалось, что в глазах была какая-то жидкость, причём бурлящая и меняющая окрас с алого на тёмно-красный и наоборот. Руки были грубоватой внешности. Тыльная сторона ладоней покрыта волосами. Это, конечно, не шерстяной покров, но издали волосы хорошо заметны.
       —Зря я с вами связался, — жаловался Сапык нежным голосом. — Уже пятую собаку потерял. Опять придётся новую искать. Вы знаете, как трудно на эту роль подходящую девушку найти? Ведь если не будет подходящих навыков — не меньше года генерации обучать. Это не так просто, как может показаться...
       Ибилис его прервал:
       —Заткнись, — и обратился к пленному: — Кого я вижу? Мечислав. Знаменитый непобедимый человек. Сколько раз я тебя видел в глазах моих рабов! Скольких рабов я после этого потерял! И вот! — он сделал торжественную интонацию. — Свершилось! Великий Мечислав пойман! И кто выпустит его кровь на свободу? Сам Ибилис! Предводитель единых хортлаков!
       —Так значит... Союз... есть... — с трудом проговорил Мечислав.
       —Есть. Есть. Союз единых хортлаков существует. И не одну сотню лет, позволь заметить. Я полагаю, ты не дурак. И понимаешь, почему ты всё ещё жив.
       —Пони... маю... Но у... вас... ничего не выйдет.
       Ибилис улыбнулся, подошёл к обездвиженному и сломленному Мечиславу, осмотрел его вблизи и лишь сказал:
       —Проверим.
       По интонации было сложно понять, утверждение это или вопрос. Сразу после этого слова четыре острых клыка быстро дёрнулись и вошли в шею связанного. Порвалась кожа, разодралась трахея, тихим хрустом дал о себе знать шейный позвонок. Толстые стенки сонной артерии порвались, выпустив или, точнее сказать, выгнав от себя наружу тёплую кровь.
       Алая жидкость в ужасе, не понимая, почему её выкинули из дома, уволили таким образом с работы, растеклась, разлетелась и разбрызгалась по сторонам. Вернее, сделала бы это, если бы не большой рот Ибилиса. А глотка вампира всё наполнялась жизненной, драгоценной массой. Она проглатывала всё новые и новые комья, пузыри, бурлящиеся во рту. Однако некоторые алые капли избежали участи жизни в другом существе и смогли-таки вырваться на свет, на пол, на стены, на тела кусавшего и кусаемого.
       Ибилис наслаждался. Приходил в дикий восторг. Он забыл про всё: про план, про союз, про цели. Всё это не значило ничего. Есть лишь кровь. И есть лишь клык. Есть лишь суп. И есть лишь ложка. Но что-то появилось внутри него, что-то говорило:«Стой! Стой! Много!» Как много? Счастья много не бывает.
       План! Идея! Цель! Ибилис вспомнил. Кое-как заставил непослушных клыков отодраться от шеи. Он отошёл, потрогал рукой бороду. Испачкал. Слизал языком кровь с пальцев. Мечислав сидел. Верёвка не давала упасть. Алые фонтаны лились из четырёх дырок в шее, пачкая всё вокруг.

Глава V

       Телевизор, рассчитанный на восемь каналов, стоит на тумбочке, неподалёку от балкона. Напротив него же стоит диван. На диване спит Остромир. Или пытается уснуть. Пол покрыт линолеумом. У сте-ны стоят два шкафа. Один шкаф книжный, где книг не мало, хотя и не много. Другой шкаф с закрытыми дверями. Видимо, с одеждой. Над диваном часы.
       В коридоре этой обычной однокомнатной квартиры Северо-Запада лежала пара кроссовок с ложкой, висела чёрная поповская ряса на гвозде. На стене плакат с каким-то футболистом. Плакат старый, так что с каким именно — не разобрать.
       В ванной стоит старая исцарапанная ванна, не уступающая ей по внешности раковина, железный кран. Над раковиной зеркало, в кото-ром с трудом можно было что-нибудь разобрать. Напротив раковины стоит деревянная табуретка в облезлой синей краске. На табуретке валяются: зубная щётка с пастой, мыло с ножницами. На дверном ко-сяке висит полотенце на гвоздике.
       Кухня обставлена более богато. Кухонный стол, кровать (преду-смотрено для одного гостя), пара табуреток. Рядом с кроватью хо-лодильник, высотой в полтора метра. У другой стены раковина, у которой расположилась небольшая тумбочка. На тумбочке же стоит пустой графин с водой и стакан у него. Слева от тумбочки красует-ся электрическая плита. На стене над раковиной висит полка, в ко-торой посуды по принципу ковчега: каждой твари по паре (две та-релки, две вилки и прочее). Рядом, также в стене, вбита хлебница.
       Остромир сел. С минуту просидел на диване и посмотрел на часы. Пол восьмого. Он скинул одеяло и быстро натянул на себя штаны с носками, лежавшие на полу. Остромир подошёл к книжному шкафу и взял оттуда наручные часы, напялив их на правую руку. По пути ему попалась икона — единственное свидетельство о том, что это дом иерея. Остромир машинально перекрестился.
       Он пошёл на кухню. Взял два куска хлеба и отрезал ещё два. По-дошёл к холодильнику и открыл его. Внутри были батон колбасы, ку-сок сыра и три яйца. В двери же стояли несколько бутылок алко-гольных напитков. Остромир взял сыра с колбасой и нарезал их. Раскидал их по кускам хлеба, вернул лишнее в холодильник и начал потихоньку пережёвывать.
       Он посмотрел в окно. Когда-то там был берёзовый лес и нетрону-тая земля с парой тропинок за проспектом Победы и конечной трам-вая. Теперь же всю красоту нарушили две автостоянки, три магазина и деревянное сооружение неизвестного предназначения. Зачем землю зря истратили? Построили бы дома жилые, хотя бы.
       Остромир задумался. На ум приходили воспоминания прошлого. Школа, которую закончил без проблем. Университет, в котором всё было нормально, но внезапно его отчислили из-за нехватки денег. Армия. Операция в Чечне, после которой всё изменилось.
       Была обнаружена база некой банды. Перед штурмом направили на неё разведгруппу из трёх человек: его самого, Мечислава Заедкина и Андрея, фамилию которого Остромир не помнил. Главарь этой банды оказался вампиром, который заметил всех троих и напал.
       Первым под зубы попал Андрей. Умер сразу же. Вторым главарь наметил Остромира, парализованного от страха и увиденного. Однако в вампира попало нечто, никак им неожидаемое — серебряная пуля в сердце. Мечислав убил главаря банды. Дрожащему и испуганному Ост-ромиру Мечислав объяснил, кто он такой на самом деле, а также, что такое СОВ. Остромир вступил в СОВ через несколько дней. С тех пор прошло семь с лишним лет.
       У всех людей бывают моменты, когда они задумываются: «А что, если бы?» Сейчас такой момент у Остромира. Как бы повернулась его жизнь, если не его взяли в ту разведгруппу? Закончил бы службу, стал бы искать работу. Не нашёл бы — безработных всё равно боль-ше, чем свободных мест. А дальше типичный замкнутый круг безра-ботных: для питания нужны деньги, для денег нужна работа, для ра-боты нужно образование, для образования нужны деньги. Впрочем, даже образование — далеко не гарантия работы.
       Но жизнь не имеет сослагательного наклонения. Сейчас другой вопрос важен. Куда пропал Мечислав? Тот самый, что семь лет назад спас жизнь Остромира. Жив ли Мечислав? Около пяти Остромир посе-тил ту стройку. Там не было ничего и никого. Лишь недостроенный магазин да пустой гараж.
       Тогда он ещё не до конца выспался, но теперь должен подойти новичок, и Остромир в полном здравии. Вместе они что-нибудь да найдут. Он взглянул на время. 20:15. Ну где же новичок? Остромир доел свою трапезу и залил стаканом воды.
       Позвонила дверь. Он пошёл в коридор и глянул в глазок. Там бы-ла молодая девушка с длинными волосами. Остромир напялил на себя футболку и открыл дверь с вопросом:
       —Кто? — Ответ:
       —Серафима Ярославна Сносова. СОВ. — Она вытянула вперёд свою карточку с фотографией. Причём так, что чуть ни ударила ей хозяи-ну квартиры в нос.
       —Проходи. — Остромир пошёл из прохода в глубь коридора. Сера-фима пошла за ним, говоря:
       —Вы и есть Остромир Зверовод? Про вас много рассказывали. А правда, что вы за одну минуту трёх вампиров убили? А вас когда-нибудь кусали?.. — Остромир перебил:
       —Слушай, Серафима. Я тебя знаю всего несколько секунд. А ты уже допустила три ошибки. Во-первых, эта карточка. Её с собой на-до брать, только если идёшь в закрытое от посторонних лиц помеще-ние.
       —А как бы вы меня узнали?
       —Могла бы просто сказать. Во-вторых, нормальные люди при входе в квартиру дверь закрывают. И в-третьих. У меня, конечно, далеко не идеальная чистота. Но перед входом всё же надо бы разуться.
       Серафима пошла в начало коридора, закрыла дверь и начала сни-мать туфли. Волосы были тёмные. На ней были надеты серая блузка с синими джинсами. В левой руке она держала тёмно-красный чемодан. В правой — злополучную карточку. Серафима повернулась к хозяину лицом и спросила:
       —А почему пропуск нельзя всегда с собой брать?
       —Потому что это пропуск, — неожиданно заявил Остромир. — Его задача — пропускать в наши центры. Будешь его носить постоянно с собой — потеряешь, или, что ещё хуже, враг украдёт и попадёт в наш центр. Думаешь, фотографию невозможно подделать? Может, по-твоему и охранник знает в лицо всех сотрудников СОВ?
       Серафима задумалась над проблемой и сунула пропуск куда-то в блузку. Остромир сказал:
       —Ладно. Проходи в комнату. Ты знаешь, что в чемодане?
       —Нет, — Серафима и Остромир вошли в комнату. Остромир взял че-модан. Серафима села на диван. Остромир поставил напротив неё та-буретку, сел и раскрыл чемодан.
       —А почему не знаешь?
       —Ну... Мне не сказали...
       —А отчего сама не открыла?
       —Ну... Это самое... Так сказать...
       —Понятно, — Остромир развернул чемодан открытой стороной к гостье. В нём лежали: пластмассовая бутылка с водой, пистолет с магазином внутри, нож и маленькая рукописная книжка. — Стало быть, так. Это есть святая вода. Нож со «святым» лезвием. А это — «гюрза». Девятый калибр. Патроны СП-10СМ. То есть со «святым ме-таллом». В этой книжке адреса наших центров в пределах региона.
       —Какого региона?
       —Урала, если не ошибаюсь. Погоди. В чемодане ещё кое-чего должно быть. — Он потряс чемодан. Предметы зашевелились. Под пис-толетом оказалась ещё и пачка с таблетками, а под бутылкой пара магазинов. — Ага. Вот енти таблетки для стирания памяти. — Остро-мир закрыл чемодан и протянул его Серафиме. — Если что-либо нач-нёт заканчиваться — пройди в любой из центров, там будут обязаны выдать новое. Если это новое будет в наличии.
       —А зачем память стирать.
       —Тебе не объясняли? Ах, да! И не должны были. Ну, тогда слушай о том, кто мы есть и что нам надо.
       Остромир замолчал на секунду, видимо, о чём-то подумав, после чего продолжил:
       —Начнём-ка с истории нашей организации. Она ведёт своё начало с XII века. Может, раньше. С тех пор названия не раз менялись. В последний раз наша организация переименовывалась в 20-е годы XX века. Точный год я не помню, но именно тогда её назвали так, как зовут сейчас — СОВ, то есть совет охоты на вампиров. Теперь пого-ворим о наших врагах. В принципе вампиры — это те же люди, но с некоторыми отличиями. У них отсутствуют органы дыхания и пищева-рения. Из-за этого их кровь не получает кислорода через лёгкие, как у людей. Потому они питаются кислородом по-иному: беря его из артерий людей. В пищу клыкам может служить только артериальная кровь. После проглатывания кровь ступает прямо в сердце, а оттуда — в сосуды вампира, выполняя функцию доставки кислорода организ-му. А их организм, в свою очередь, имеет ещё одно свойство: бы-строе гниение. К примеру после смерти клыка через несколько ча-сов, а иногда даже и минут, на его месте образуются комья праха. По тому же свойству у клыков и пролитая кровь засыхает на порядок быстрее человечей.
       —А почему вы вампиров клыками называете? — задала неожиданный вопрос Серафима. Остромир проработал в голове внезапно возникшую проблему и не нашёл ничего лучшего, чем пожать плечами и сказать:
       —Профессыоналный жаргон. В общем, перейдём, зыначит, к объяс-нению. Классификацыя клыков. Они делятся на, если можно так выра-зиться, три вида. Низшие вампиры. Появляются вследствие укусов других клыков. Самый слабый, так сказать, вид. Мышлительный про-цесс почти отсутствует. Живут лишь голодом и приказами хозяина. Средние вампиры. По научному — вампиры разумные. Мышлительный процесс на уровне человека. Иногда выше. Появляются вследствие укусов других клыков. Некоторые из них также могут создавать средних вампиров. Иногда способны к генерации, если обучены. Выс-шие вампиры. Они же натуральные вампиры. Происхождение неизвест-но. Возможности мозга гораздо выше человеческих. Кроме всего про-чего, и натуральные, и многие разумные вампиры быстрее человека в скорости, сильнее его в... силе, что усложняет охоту на них. Пе-рейдём-ка теперя к самому сложному и местами непонятному. Иллюзии и генерации. Клык может генерировать своё тело, то есть менять его форму. Генерации бывают различных видов. Например, боевая ге-нерация: новая рука или усиление старой, или длинные острые ког-ти, или многое подобное. Ещё есть косьметическая генерация: скрыть внешние признаки вампира — длинные клыки или красные зрач-ки глаз — или ещё сменить внешность. А ищё есть внутренняя гене-рация. Это я толком сам не понимаю что такое, но один пример я видел этой ночью. Один клык перемещал сердце, но в пределах сво-его тела. Я его даже чуть за натурального вампира не принял. Что ищё я не сказал? А, это. Иллюзия. Многие вампиры умеют создавать иллюзии. То есть создавать зрительные галлюцинации. Бывают раз-ные. Одни иллюзии расчитаны на всех присутствующих поблизости. Другие видимы только определёнными личностями. В общем, их много видов. Кстати, скрыть свои глаза и клыки вампир может так же и при помощи иллюзии. Но это даёт меньше толку. Клык с лёгкостью отличит чужую иллюзию от реальности. Хотя, для человека это сде-лать практически невозможно.
       —А как отличить генерацию от иллюзии?
       —Я же сказал: для человека это практически невозможно. Чуть не забыл. Иллюзии вампиров бывают ещё и гипнотическими. Но, к сча-стью, последнее умеют далеко не все. А теперь ещё кое-что весьма важное. Когда клык кусает человека, то, если он выпьет не всё, то жертва станет не только таким же клыком, но и его рабом. Хозяин над рабом имеет полную власть: может приказывать делать, что ему надо, одной лишь мыслию; может даже заставить думать то, что по-ложено; хозяин может даже убить раба, просто подумав об этом. Причём приказы не зависят ни от растояния между ними, ни от силы хозяина: все команды исполняются немедленно, или когда положено.
       —А если раб убьёт хозяина? Что с рабом будет?
       —Раб хозяина убить не может. Меж ними связь, кака-то... Забыл слово умное... Ну это... Такая... Телепачическая! Если раб только подумает об этом, то хозяин сразу же узнает об этом. Тогда он «залезет» в мозг раба. И эту мыслю ненужную оттуда вышвырнет.
       —А если хозяина кто-нибудь убьёт? Что с рабом будет?
       —Ничего. Доделает невыполненные приказы и станет делать то же, что делал в те периоды, когда не получал приказы от хозяина — жить своими мозгами, самому по себе. Он станет свободным вампи-ром. Бывали случаи, правда редко, когда раб, выполняя приказы хо-зяина, пачками убивал людей, тоннами выпивал живую кровь, а, ста-новясь свободным, резко успокаивался, становился законопослушным, примерным клыком. Хотя, бывали и обратные явления. Но, впрочем, чаще всего то, каким клык станет на свободе, зависит напрямую от бывшего хозяина.
       —Откуда вам известны все эти подробности жизни вампиров?
       —Был один поп в шестнадцатом веке — Антип Припевук. Он был в нашем СОВе. Вернее не в нём... То есть в нём, но... он тогда не СОВом назывался. Как-то по-другому. Не знаю как, но не СОВ точно. В общем был он тогда охотником, и довольно хорошим. И однажды Ан-тип сделал поразительное для того времени открытие: «Не все упыри есть зло,» — так он тогда сказал. Из его открытия следовало, что были вампиры, которые не любят и не хотят живой крови, а питаются ею только в приступах жуткого голода. Его открытие решили прове-рить. Объявили, что будут раздавать вампирам кровь в обмен на ус-ловия, по которым те должны соблюдать законы, иметь приемлемую работу, а за кровь платить как нормальные люди за еду. Многие вампиры согласились на такую жизнь. Но из принципа «доверяй-проверяй» за каждым из них поставили по нескольку наблюдателей, которые следили, соблюдают ли те законы...
       —А нарушения были?
       —Не знаю. Может и были, может и нет. Я тебе не историк, чтоб каждую мелочь помнить. Но вернёмся к нашему попу. Это не единст-венное, что он сделал. Антип ещё умел, как он говорил, «настав-лять вампиров на путь праведный». То есть, по его мнению, послей некоторых его действий раб-клык получал свободу. Или, по мнению клыков, у них менялся хозяин: у каждого кровожадный клык на доб-родушного попа Антипа.
       —А что это у него за действия такие были?
       —Сожалею, но обучить, а точнее доучить, своих учеников Антип не смог.
       —Почему?
       —Понимаешь, чтобы упокоить клыка, нужно уничтожить его сердце. А вот у натуральных вампиров сердца нет. По сему долгое время считалось, что их упокоить невозможно. По этой причине их могли лишь ловить, надевать специальные ошейники парализующего действия и сажать в тюрьмы. Наша организация не была самой примитивной ни-когда. И во времена Антипа в нашей тюрьме хранились двое нату-ральных вампиров: Вефат Мелун и Ифрит. Антип всегда мечтал наста-вить натурального на путь праведный. Он долго готовился к этому и настал день работы. К нему привели Вефата. Антип исправил его. Кстати, Вефат до сих пор у нас работает. Далее через несколько недель Антип решил, что может наставить и Ифрита. Но, то ли Антип был слишком рад работой над Вефатом, то ли ещё была какая-нибудь проблема, но Ифрита он не исправил. Обманул его тот гад, сделал вид, что исправился. Антип поверил. А когда Ифрита отсоединили от ошейника, он накинулся на попа, искусал того, всех изрезал и смылся. Вот такой печальный конец у Антипа Припевука — стал рабом натурального клыка.
       —А чем наш совет занимается сейчас? Всё также следит за зако-нопослушанием вампиров?
       —Если бы. Понимаешь, такая штука. Раньше наш совет имел гроз-ную силу. У нас была мощная государственная поддержка, когда го-сударство заметило нас.
       —Когда это было?
       —Точный год я не знаю, но после этого было наше последнее пе-реименование. Так вот, после перестройки СОВ был переведён на ча-стную основу. То есть серебро, оружие, все ресурсы, зарплата ра-ботникам и прочее — всё за свой счёт. А ведь, чтоб совет сущест-вовал, на всё это нужны деньги. А где их достать?
       —Повысить цены на кровь.
       —Кого повысить?
       —Ну мы же продаём кровь вампирам. Разве нет?
       —Бесполезно. Чтобы покрыть все расходы, надо будет цены повы-сить так высоко, что клыки начнут подкупать наблюдателей и ходить за кровью налево.
       —Открыть свой бизнес.
       —Ненадёжно. А если лопнет?
       —Как лопнет?
       —Просто: конкуренты в тиски сожмут, авария на производстве — да мало как всё полететь может. А нам нужен чёткий, стабильный доход. Выход только один: воровать.
       —Грабить народ?
       —Почему сразу народ? Кто мы по-твоему — депутаты, что ли?
       —А у кого вы крадёте?
       —У банкиров, богатых предпринимателей, политиков — у тех, кто не заметит пропажи. Это добро всё равно не ихнее, а так хоть не зря пропадёт. Но в совете ресурсы добывают только клыки.
       —К чему такая строгость?
       —Безопасность. Если ограбленный богач узнает, кто его обокра-жил, то естественно он захочет не только вернуть потерянное, но и уничтожить вора. А если у вора красные глаза и длинные клыки, то сделать это гораздо сложней. Однако, как ты видишь, нам приходит-ся нарушать закон, чтобы работать. А значит, и от других мы не можем требовать законопослушания. Единственное, что мы можем тре-бовать от клыков — чтобы они не употребляли кровь живого челове-ка, или, как это по-другому её называют, «живую кровь». Но есть одно исключение. Лев Адинский. Довольно старый свободный клык. Бывший хозяин неизвестен. Сколько себя помнит, питался кровью са-мых явных бандитов. Рабов не оставлял. Иногда, кстати, годами го-лодал, ища подходящих жертв.
       —Откуда такие подробности? Вы ж вроде как не историк.
       —Мне доводилось с ним встречаться. Обычно он не задерживается в одном городе больше десяти лет — скрывает нестарение. Когда я поступал в совет, Лев доживал два года в Челябинске. При встрече он мне рассказал некоторые моменты своей жизни.
       —Это было частью обучения?
       —Ничего подобного! Просто я шёл по городу и вдруг увидел клы-ка, пьющего кровь у человека. Естественно, как СОВист, я напал на вурдалака, мы помахались немного. Но потом ситуация утряслась, он мне объяснил, что к чему. Ну откуда я мог знать, что тот человек возглавлял какой-то наркосиндикат?
       —А сколько лет этому Льву?
       —Не знаю, я не спрашивал. Но, судя по всему, он старше откры-тия Антипа.
       —Какого Антипа?
       —Припевука. Я тебе только что про него рассказывал.
       —А, этот.
       —Ладно, а теперь самое главное. Дабы упокоить клыка, надо раз-рушить его сердце. Оно у клыков весьма твёрдое. Его далеко не всё может поломать. В теории это может сделать другой клык голыми ру-ками, но на практике это не каждому по зубам. — Остромир взял в руку нож. — В древности знали несколько способов этого добиться. Но научный прогресс привёл более простые пути разрушения сердца. Вот клинок из так называемого «святого» сплава на основе серебра может протыкать его. Но этого мало. Надо, чтобы он ещё побыл в сердце некоторое время, и только после этого клык будет упокоен. — Остромир положил нож и взял пистолет. — Вот это «гюрза» со спе-циальным пистолетным патроном из того же святого сплава девять на двадцать один. Опыты показали, что только патрон СП-10 при замене свинцовой пули на святую поражает сердце любого клыка и застрева-ет в нём, таким образом уничтожая. — Далее Остромир вернул «гюр-зу» в чемодан и вынул оттуда бутылку, прокомментировал: — Это святая вода.
       —Тоже оружие?
       —Не совсем. Точнее, совсем не. Как я, возможно, говорил, уку-шенный сам становится клыком. Но если место укуса обработать вот ентой вот водой, то превращение будет остановлено. — Бутылка была положена обратно, и Остромир сунул в руку пачку таблеток. — Я на-верное опять повторюсь, но при превращении у нового клыка сохра-няется всё знания, опыт и прочее, чего залезло в его ещё челове-ческую голову. А, значит, хозяевин может использовать все эти знания в самых непредсказуемых целях. К примеру, вдруг ты узнаешь где у нас главные центры, а тебя превратят в клыка. Тогда твой хозяин узнает всё это, и без проблем может организовать атаку на них, собрав других клыков. Чтобы подобное предотвратить, были созданы лет с десять назад специальные таблетки. В случае их при-нятия они стирают память при превращении. — Остромир кинул пачку в чемодан. — Вот, собственно, и всё самое главное. Вопросы есть?
       —Да, один. Вот вы ска...
       —Ты. Я священник, если ты не заметила.
       —Понятно. Ну вот. Ты говорил, что натуральных вампиров убить нельзя.
       —Почему? Можно. Раньше считалось, что нельзя. Но перевоспитан-ный Вефат раскрыл тайну упокоения себеподобных. Натурального клы-ка может упокоить только другой клык в борьбе один на один. В теории такая борьба напоминает обычную уличную драку. Однако на практике эти два понятия несовместимы, поскольку... — Загудел дверной звонок. Остромир посмотрел на время и пошёл к двери, бор-моча под нос: — Кому ж это я понадобился в пол десятого? Кому в ето время делать нечев, кромь как ко всяким попам в дома ходить?
       Остромир открыл дверь и онемел. В проходе стоял Мечислав, весь в синяках, в порванной зелёной мастерке с коричневыми кляксами крови. Гость протянул руку со словами:
       —Здорово, Руслан.
       —На пороге не здороваются. — Мечислав прошёл в коридор, и дру-зья пожали руки. — Ты где пропадал, Мечислав?
       —В плену. У Ибилиса. — Тяжело дыша, он разулся и прошёл в ком-нату, сел вместе с Остромиром. Рядом встала Серафима.
       —Ибилис... Ибилис... Ибилис... Где-то я это имя слышал. А, ну, да! Натуральный вампир. И чем-то ещё он знаменит. Вроде он дано в розыске...
       —Это кто?
       —Серафима Сносова. Новенькая. Серафима, познакомься с Мечисла-вом Заедкиным. Так чего случилось там с тобой?
       —У-у, значит. На стройке два клыка было. Первого без проблем упокоил. Он, кажися, охранник был. Но как такого хиляра на караул поставить — до меня не допёрло. Потом второй, сучара, появился. Этот посильнее был. Стреляю — увернулся. Ещё — мимо. Потом он как хача — и нет «гюрзы». Я, значит, нож достаю, налетаю на клыка — херить собрался его всего. А у того вдруг ствол вылупился. И, да-вай, как в меня хача из него. А оттудова этот... С... иглой-неиглой... В нём такое сонотворное.
       —Дротик из транквилизатора.
       —Он родимый. Потом, значит, очнулся. Комната пуста. Я сам весь связан. В голове полны бардак. Глазом чую, ухом вижу — смерть мне. Рабом хотели сделать, а шоб память не стёрлась от таблеток — придумали эту фигатень с дротиками. Ну я кое-как от верёвок осво-бодился, но тут вдруг носом слышу: за дверью идут... — Мечислав, будто высказал что-то лишнее.
       —Эй, Меч! Кто идёт? — У Остромира появилась тревожная мысль. — Глаза посмотри. Вродь те же. Покаж зубы. Та-ак. В норме. — В его правой руке уже поблёскивал нож. — Дай-ка палец. Проверим кровь.
       —Не смешно. — В противоречии сказанного гость тиховато посме-ялся, но довольно быстро перестал.
       —Так чего дальше было?
       —Подожди, не торопи. Сейчас что-то... Неожиданно позабыл. — Мечислав закинул левую руку за спину и зачесал лопатку. Остромир взглянул на мизинец, безымянный, средний и указательный пальцы, которые резкими рывками сжимались и разжимались. У него напряг-лось лицо, рука крепко сжала рукоять холодного оружия. — Чего с тобой?
       —Нет. С тобой чего?
       —Не понял.
       —Это я не понял. Твоя рука. У тебя же кисть пять лет как оне-мела. После той пули под Ивделью.
       Мечислав поставил неудачную кисть перед лицом, посмотрел и улыбнулся, не отказавшись от комментариев и продолжая сжимать и разжимать, но на сей раз всеми пальцами:
       —По идее это поддаётся объяснению. — Он усмехнулся. — Но я ду-маю, ты сам... — Мечислав повернул голову к собеседнику, разжал пальцы и сжал их наоборот. То есть тыльной стороной пальцев кос-нулся тыльной стороны ладони, — сообразил.
       Мечислав дёрнул своей головой вперёд, намереваясь разорвать выросшими зубищами хоть что-нибудь у соседа по дивану. Голова Остромира быстро ушла вниз, и озверевший Мечислав укусил воздух. «Вот сердце открыто. В него нож — и покойник,» — решил Остромир, но рука не послушалась владельца, и лезвие поднялось, въехало прямо в подбородок и, слегка покосившись, побрело к левому виску. Нож вышел из головы, с его клинка слетели на пол, табуретку и че-модан капли крови.
       Остромир откатился на пол и стал. Мечислав перелетел через не-го, попутно пнув Серафиму в живот. Остромир тут же кинул упавшей пистолет из чемодана (своя «гюрза» сейчас далеко) и кротко крик-нул:
       —Стреляй,— как будто с огнестрельным оружием можно было делать что-нибудь другое. Сам же Зверовод накинулся на вампира. Когтя-стая правая рука пошла на лицо Остромира, но охотник увернул го-лову вниз. Клыки Мечислава напали на тело, но встретили резкое сопротивление святого металла в форме лезвия. Нож направился в рот и протаранил заднюю стенку черепа.
       Клыки не могли не процарапать попавшую в рот ладонь, а после обнаглели и впились в неё крепко, чуть не ломая кости. Остромир начал колотить свободной рукой и ногами Мечислава, но тот прекра-тил неприятную процедуру, закинув назад голову. В результате это-го Остромир значительно поднялся вверх — настолько резко была за-кинута голова — и, оставив коленом сильнейший отпечаток на потол-ке, напал спиной на стеклянную часть двери балкона. Правая рука уже более не в силах была держать нож, и отпущенное орудие упало на пол, окончательно додробив и без того дырявый затылок. А тем временем осколки бывшего окна начали разрывать футболку и резать кожу.
       Лежавшая и немного привставшая Серафима выстрелила-таки. Пуля углубилась в пах Мечислава, бывшего от колен до головы в лежачем положении, и вышла в правой стороне груди. Замедлив скорость, она лишь оставила царапину на окне, попав в него. Мечислав от такого поворота событий выпрямился, попутно избив Остромиром все попав-шиеся под руку предметы, и сделал головой и всей верхней частью тела такой изгибающийся финт, что Остромир неконтролируемой ногой пнул в руку Серафимы.
       «Гюрза» вылетела в воздух. Летевшая по инерции мимо рука Ост-ромира ухватилась за пистолет. Остромир приставил ствол к нижней челюсти вампира и наклонил его вниз, чтобы не задеть своей правой руки. Выстрел разорвал нижнюю челюсть, и Остромир вынул руку. Ос-вобождённый, он встал на ноги, вернее не на ноги — левое колено не выдерживало тяжести тела после удара в потолок.
       —В кухню! — скомандовал Остромир.
       Серафима быстро убежала в указанном направлении. Пляшущая «гюрза» смотрела в грудь Мечислава, но всё-таки останавливала оз-лобленное создание. Остромир нащупал пускающей красные брызги ру-кой пачку таблеток и быстрым темпом ухромал из комнаты. Мечислав с чего-то вдруг усмехнулся и сию секунду встал в коридоре.
       Там он увидел Зверовода, пятившегося назад, державшегося лок-тями за стены, смотрящего пистолетом одной рукой и глотающего таблетку другой. Мечислава это увиденное сильно разозлило, и он набежал на хозяина квартиры, если можно назвать бегом два шага, хотя и быстрых. Остромир выстрелил в гостя два раза. Сложно су-дить попал ли он, так как Мечислав распался по частям: руки, но-ги, туловище, голова — всё рассоединилось, как у куклы. Затем продолжило распадаться, образовав несколько чёрных комьев.
       Комья падали, но, не достигнув пола, изменили форму. Вылетели тонкие полоски и быстро увеличились в ширине. Треугольные прямо-угольники замахали и подняли себя и чёрные сгустки заодно. Так каждый ком — одни перед самым столкновением с полом, а другие за-долго до него — превратился в летучую мышь и полетел вперёд. Ост-ромир, предвидя многочисленные укусы, закрыл лицо руками. Но мыши не хотели крови, они лишь улетели на кухню, только слегка поцара-пав его, и там, разбив окно, умчались прочь.
       Остромир поглядел на лежащую на полу одежду — всё, что оста-лось от Мечислава. Остромир медленно подошёл на кухню, сел на та-буретку и деловито разругался:
       —Ну что за паразит! Взял — окно расшиб, по колену херакнул, балкон раздолбал. Не каждого домой пускать можно. Тебе так не ка-жется?
       —Это что было? — только и сумела произнести Серафима.
       —Ничего. Просто высказаться надо было. Не каждый день в твоего лучшего друга вселяется бес, и он хочет выпить всю твою кровь.
       —Я про этих... гадов.
       —Летучих мышей?
       —Да.
       —А это — обыкновенная генерация. Большое тело распадается на маленькие. В данном случае, с целью убежать. Хотя это всё же странно. Мечислав стал клыком меньше суток назад. Я понимаю спря-тать зубы с глазами — это легко и быстрообучаемо. Но на летучих мышей — сложный трюк. Обычно годами его готовят.
       —А мне показалось, или при входе он тебя не твоим именем на-звал?
       —Ни то, ни другое: меня до принятия монашества Русланом звали. Мечислав отчего-то к моему новому имени не привык.
       —А почему он улетел? Ведь до этого он яростно пытался тебя прикончить.
       —Могу только предположить. Ему нужна информация в моей мозге, а так как я употребил таблеточку — её добыча на время невозможна. Ну а так как ждать час здесь для него слишком опасно, он и слинял отсуда.
       —А что ему от тебя может быть нужно?
       —Не ему, а его хозяину. Тот наверняка пытался что-то добыть от Мечислава, но тот частично стёр память...
       —Как частично? Таблетка бракована?
       —Нет. Кроме таблеток есть ещё ручной способ зачистки мозга. Если честно, я не знаю, что это за путь, к тому же он слегка не-надёжен и очень сложен. Посуди сама: клык помнит моё старое имя и даже адрес. Возможно, что-либо ещё, но, по-видимому, самое глав-ное он стёр. И поэтому хозяин...
       —...послал вампира к тебе, надеясь, что ты будешь с полной па-мятью, — попыталась угадать Серафима.
       —Совершенно вэрно. Знать бы ещё, кто это хозяевин и что ему нужно... Должно быть, силён гад! Надо бы попросить Семиона Дамиа-новича о смене квартиры. А то когда твой адрес знает сильный клык, а утебя даже окна нет, это обычно редко хорошо заканчивает-ся. Хотя, с другой стороны...
       —Что?
       —Если клык мог так быстро обучить новичка... Уж не натуральный ли он? Точно надо звонить директору. А пока я буду разговари-вать... Ты наверное хочешь стать хорошей охотницей, а?
       —Ну, если получится.
       —А знаешь, что для этого надо? Много работать. Ступай пока в комнату и отскреби там засохшую кровь нашего многочастного гостя. И не надо возмущаться! Я бы тебе сказал свою первую работу в со-вете. Но лучше промолчу. Да, и за одним принеси мне святой воды, чуть не забыл про прокушенную руку.

Глава VI

       На небе было не очень облачно. Голубые дырки были настолько большими, что в одну из них влез жёлтенький кружок. Благодаря яркому солнцу улицы засияли, окна домов слепили глаза прохожим, всё оставляло более контрастные тени. Но как облако закроет светило, так и тени перестанут бросаться в глаза, и окна станут менее слепящими. А стоит солнцу уйти от белого пятна, и город вновь заблестит всем, чем сможет. Несмотря на высокую небесную активность, у воздуха температура отличалась стабильностью и была около пятнадцати градусов.
       —Солцне выглянуло очень кстати. Если в помещении будут враждебные клыки, то они побоятся выйти наружу. Надеюсь, оно ещё не скоро прятаться собирается, — эти мысли Остромир счёл нужным высказать вслух. Он вместе с Серафимой стоял уже у забора злополучной стройки. Пистолет, нож и пачку таблеток Серафима расфасовала по своей одежде. Остальное осталось лежать в чемодане в квартире охотника. Его сочли временно ненужным. И правда, зачем нужна книжка адресов, если все они у Остромира в голове? А святая вода и магазины «гюрзы» — этого добра он всегда суёт в свою рясу на совесть.
       Кстати о рясе. Её внешний вид несколько отличался от традиционного. Так было у всех охотников СОВа, решивших стать иереями. Изменения делались для удобства ведения боя и глаза не бросаются, если ряса застёгнута. Но Остромир предпочитал ходить на распашку, застегнув лишь последнюю пуговицу, и то, забросив её за спину. В этом он находил удобство.
       Поздним вечером или ранней ночью — десять часов можно по-разному называть — после утомительной драки с разбившим окно вампиром Остромир доложил всё как есть директору местного отдела по телефону. Семион Дамианович пообещал принять меры и подключить к делу вампира. Было где-то в районе четырёх часов.
       —Поищем-ка дырку в заборе. Меня с коленом как-то не прёт через него перелазить. — Травма колена после вчерашнего боя серьёзной не была, но всё ещё служила помехой в передвижении.
       —Ты в этом уверен? — спросила Серафима.
       —В чём?
       —В дырявости забора.
       —Бездырный забор существует только на крупноохраняемых объектах. И только при условии, что охраняют не объект, а сам забор. А это — простая стройка. Зачем им сильный геморрой с охраной?
       Обходя забор, они со временем увидели широкую трещину, через которую можно было легко пролезть одному человеку. Остромир и Серафима влезли внутрь. Увидели будущий магазин и стоящий к ним задом гараж. Решили идти к гаражу.
       Из-под гаража вышел мужчина в оранжевом блестящем пиджаке и с замотанным на голову шарфом. На руках перчатки. Он шёл в бок от посетителей.
       —Поди клык: от солнца прячется, — предположил Остромир.
       —Оно для них смертельно? — удивилась Серафима.
       —Болезнено, — поправил Остромир, свистнул и крикнул предполагаемому вампиру: —Эй, мужик! — Мужик повернулся. — Тебя беспокоит СОВ.
       —И чем я его заинтересовал? — спросил высокий голос.
       —Во-первых. Кто ты такой?
       —Упырь, вампир, вурдалак, неупокоенный мертвец, немёртвый, хортлак, нечисть...
       —Имя!
       —Я известен как Сапык.
       —Известен? Чего ж я о тебе не слышал?
       —Плохо слушал.
       —Во-вторых. Я вижу ты не натуральный. Так что, где твой хозяин?
       —Я свободный вампир.
       —Ясно. Во-третьих. Я надеюсь, ты разрешённый.
       —Надейся... То есть, разумеется.
       —Могу я увидеть разрешение?
       —Само собой. Оно здесь, — Сапык указал на гараж. — Желаете пойти со мной? Или я пойду за ним один?
       —Лучше мы проконтролируем.
       Все трое пошли ко входу в гараж. Сапык открыл двери пустого помещения, прошёл вперёд и снял шарф, кинув его в сторону. Его короткие чёрные волосы были затянуты назад в стиле крёстного отца. Сапык поднял дверь в полу и опустился по лестнице в подвал. Остромир и Серафима опустились за ним.
       Сапык включил свет. Подвал оказался обширным. Его даже не хотелось называть подвалом. На стенах высотой (или глубиной) метров десять Остромир увидел кровавые следы. Он напрягся и посмотрел ещё раз. Следов нет. Остромир вздохнул. Померещилось.
       —Сейчас, подождите, где-то тут валялось,— с такими изречениями Сапык шёл вглубь. Остромир и Серафима длились далее за ним.— А, вспомнил!
       Сапык направился в начало, обойдя остановившихся гостей, у лестницы открыл тумбочку и стал рыться в ней. Остромир и Серафима стоя наблюдали за ним. Остромир услышал какой-то неопределённый звук за спиной. Он взял в руку «гюрзу» и развернулся. Неизвестный был замечен и прыгнул на охотника. Остромир выстрелил и упал на спину под тяжестью покойника.
       Он также увидел вдалеке ещё одного вампира, медленно идущего и, наверно, чего-то ждущего. После выстрела у Серафимы в руку залез пистолет, и она сжала курок дважды. Сапык стоял на лестнице, а в стене за бывшим расположением его тела образовались две дырки. Остромир встал и сказал:
       —Бери слабака, а я за Сапыком.
       Девушка не сразу поняла, о ком речь, но, увидев указывающий назад палец, сообразила, кого Остромир счёл слабаком.
       Сапык побежал по лестнице наверх, Зверовод ринулся за ним, но покосился на левую сторону и упал, как подстреленный. Совсем забыл про повреждённое колено. Посмотрел вперёд: Сапыка уже и след простыл. Глянул назад: Серафима боролась с вампиром. Интересное зрелище. Со временем из неё может выйти небестолковый охотник, но надо ещё над многим поработать.
       Вот она упустила шанс прострелить сердце. Здесь слишком далеко отошла назад. Ошибки есть, но и укусов нет. А сейчас у неё руки оказались за спиной. Этим решил воспользоваться вампир, и его зубы уже практически достали до шеи Серафимы. Но их неожиданно разбила пуля. Вампир резко отдёрнулся, встал на бок и посмотрел в сторону выстрела.
       Там стоял Остромир с вытянутой рукой, в которой красовался пистолет. Вампир налетел на него, вместе с охотником развернулся на 360 градусов, полетел дальше и упал на лестницу. Послышался мягкий хруст хребта. Вурдалак застыл в довольно оживлённой позе, пытаясь что-то сказать, встать или сделать какое-либо другое действие. Из его груди торчал нож, вонзённый прямо в сердце.
       Остромир медленным темпом подковылял к нему. Подождав с минуту, он вынул нож из рассыпчатого тела и обратился к Серафиме:
       —А над тобой предстоит ещё много поработать. Трижды имела возможность упокоить, подставила шею. И всё это в борьбе с таким слабаком.
       —С чего это вдруг он слабый?— её удивление не знало границ.
       —А разве не заметно? Генераций нет, иллюзий нет, скорость на человеческом уровне... Да ты только посмотри, как быстро тело разлагается! Есчо пяти минут не прошло, а уже один прах остался.
       Остромир глянул на стены. А кровавые следы настоящими оказались. Двое поднялись наверх. На улице они огляделись по сторонам. Взгляд Остромира остановился на одном длинноватом мужчине, стоящим неподалёку от забора. Он был одет в белые перчатки и необычный пиджак ярко-красного цвета на плечах, который плавно переходил в чёрный внизу. Под пиджаком белела обычная рубашка с чёрным галстуком. На глазах были одеты тёмные очки, маленькие чёрные стёкла которых были круглыми и в диаметре совпадали с длинной глаз. Лохматые чёрные волосы торчали из головы.
       Он направился к Остромиру, который окликнул его:
       —Ну, наконец-то ты прибыл!
       Наконец прибывший ответил:
       —Да гортань твоя — открытый гроб! Мне точной времени не говорили. А это кто такая? — Остромир представил знакомых:
       —Сносова Серафима, новобранец. А это — Вефат Мелун. Натуральный клык. А также наш охотник из отряда «хер».
       —Рад знакомству. — Вефат не переставал улыбаться, скаля зубы. Кроме того он не обычно говорил. В движении губ не было ничего необычного, но челюсти не шевелились, соединяя ряды зубов.
       —А что за отряд? — спросила Серафима.
       —Я разве не говорил? — удивился Остромир. — Лучшие охотники СОВа входят в специальные отряды. Своего рода спецназ для особых операций. Их всего сорок один. Столько же, сколько и букв в первой кириллице, если не считать йотовых юсов. Посему было решено назвать отряды в честь названий букв. А в каждом из отрядов содержится по десять охотников. К примеру, я в отряде «живете»...
       —Кончай лекцию,— Вефат хотел перейти к делу. — Говори, что там с Заедкиным, да и вообще из-за чего все так боязливи.
       —Мечислав оклычился. Возможно стал рабом Ибилиса. — От этого имени Вефат удлинил улыбку. — Пропал он на этой стройке. Мы здесь нашли одного клыка, который натравил на нас ещё двоих, а сам свалил по-быстрому. Вот, собственно, и всё.
       —А как того вампира звали?
       —Какой-то Запуг, кажись.
       —Если этот Сапык был в ярком костюме с замашками гомосека, и у него была похожая на волка собака, то да.
       —Псин не было, а в остальном — всё так. Какие соображения?
       —Выходит так. Ибилис — один из главных в союзе жрецов крови...
       —Погоди. Но ведь союз уничтожен. В тридцатых...
       —Нет. Его лишь прогнали с нашей земли. Но, похоже, они вернулись. И всё с теми же целями.
       —Что за жруны?— встряла в разговор Серафима. Вефат же поправил:
       —Жрецы. Союз жрецов крови. Союз был был создан несколько веков назад. Его цель — уничтожение храма кольчуги, ордена секурацца и прочих подобных объединений.
       —Кого уничтожение?
       —Храм кольчуги — это современный СОВ, а орден секурацца — его католический аналог. Когда-то я, Ифрит и ещё несколько свободных вампиров обнаружили, что насрежут уже не охотники-одиночки, а специализированные группировки. Люди объединились в борьбе с нами, пора бы и нам съедениться.
       —А что у вас за название странное?
       —А что в нём странного? Название как название. Или тебя смущают «жрецы крови»? Видишь ли. Во время образования союза Ифрит хотел, чтобы охотники боялись одного его названия, чтобы бежали от нас, чтобы имя союза было созвучным и пугающим. А мне внешняя сторона была безразлична, так что я не возражал.
       —Мелун, ты далеко ушёл от сути, — вмешался Остромир. — Или ты забыл про Сапыка, который сейчас хрен знает где, и хрен знает, чего делает.
       —Работа так работа. Значит, он был без собаки. Необычный факт. Выходит, его псину либо кто-то кончал, либо она сама померла. Из этого следует одно: ему нужна новая. А нам нужен он. Ведь через него мы можем найти Ибилиса. Эту возможность мы упустить не можем.
       —Но мы не знаем, где Сапык.
       —Ты не знаешь. И ты. А я догадываюсь. Он пришёл в союз за сто пясят лет до моего ухода. За это время я успел многое понять о нём.
       —И где же он.
       —Куда важнее, что он думает. Вы его заметили и выжили, значит, сможете описать, значит, на него объявлен розыск, значит, надо бежать. А тот психологический портрет Сапыка, что в моей голове, говорит, что бежать он будет на запад.
       —А поконкретнее.
       —Пока не могу. Но бежать будет недолго и недалеко. Ведь ему нужна псина.
       —И что делать?
       —Сядем в поезд куда-нибудь не очень далеко и не очень близко... В Златоуст. Высадимся по дороге.
       —На какой станции.
       —Решим в пути.
       —То есть как это: «решим в пути», «пока не могу»? У тебя есть хоть какое-то понятие точности?! Хотя бы приблизительное! — неровные ответы Вефата несколько напрягли Остромира.
       —Успокойся ты, не сатанись! Послушай меня, солдат. Ты многого не понимаешь, хотя скоро поймёшь, но не сейчас. Поверь мне. Если мы будем делать так, как я скажу, скоро Ибилис упокоится. А это длинный шаг в борьбе со жрецами крови.

Глава VII

       Поезд остановился на каком-то километре. Это ни станция и ни вокзал, и большинство пассажиров считали это бессмысленной тратой времени. Из электрички никто ни вышел, но зашедший был. Мужчина среднего роста в кепке и синей футболке воспользовался услугами остановившегося транспорта. Секунд через десять после нового пассажира поезд двинулся дальше.
       Темнело. Уже не было видно солнца за чёрными листьями деревьев. Лишь тонкая оранжевая полоса показывалась за горизонтом. А с другой стороны на сером небе проглядывался белый месяцок луны.
       Остромир сидел вместе с Серафимой и смотрел на темнеющий пейзаж за окном. Думал о том, почему это они не сели на более ранний поезд. Что у этого Вефата в голове? Чего он вдруг настоял на своём? Чем ему не угодила электричка в семь? Вефат сидел напротив и рассказывал Серафиме историю про давние времена:
       —...и единственной нашей угрозой были охотники, каждый из хоторых шёл своим путём. Иногда им доводилось встречаться, и при каждой встрече обменивались опытом. Если кто-либо знал новый способ упокоения, то он должен был о нём сообщить. Время шло постепенно, стали охотники объединяться. У католиков появился свой орден, у православных — свой храм. И хотя между папой и патриархом была открытая неприязнь, орден секурацца и храм кольчуги нередко сотрудничали друг с другом. Всё изменилось после открытия, благодаря которому мы сейчас кончаем не всех инакопьющих без разбору.
       —Ты имеешь в виду...— предположила Серафима.
       —Разумеется! Католики не приняли этот факт, и до сих пор их ноги быстры на пролитии крови, и орден занимается истреблением всех, у кого не та длина клыков, не тот цвет глаз и не та жажда...
       Остромир резко ощутил потребность отойти по нужде. Он встал и медленно пошёл к другому концу поезда, где было нужное для этого дела достижение научного прогресса. Только он подошёл к двери в своём вагоне и раскрыл её, как тут же остановился, увидав ту картину, что там была.
       На полу лежала недвижимая женщина, над которой возвышался вставший при появлении незнакомца мужчина среднего роста в синей футболке и кепке, у которого в окружности губ имелись узоры от крови. Он собрался напасть на незваного гостя, но, увидев в руке Остромира пистолет, оценил положение и убежал дальше по вагонам. Остромир кинулся было на него, но резко остановился, решив, что есть более надёжный способ догнать, и, открыв дверь своего вагона, крикнул что есть мочи:
       —Клык!
       Пассажиры около секунды (некоторые дольше) поглядели на него, как на психа, после чего вернулись к прежним более важным делам — смотреть в окно, разговаривать с соседом, моча философствовать, считать дырки в потолке или спать. Серафима же с Вефатом быстро подбежали к Остромиру. Вопрос Вефата:
       —Где? — Ответ Остромира:
       —Там. — Он указал на дверь к следующему вагону.
       —Внешность?
       —Кровь у рта.
       Вефат повернулся направо к выходной двери. Оперевшись руками о стены, одним пинком ноги он выломал её и вынырнул из поезда. Серафима ринулась к следующим вагонам, но Остромир остановил её:
       —Стоять. Вефат справится и без тебя. А тебе надо ещё кое-чего уметь делать.
       —Что?— недовольным голосом выговорилась Серафима.
       —Так сказать, оказывать первую помощь. При укусах клыков.
       —Как?
       —Достань святую воду.
       Тип в синей футболке пробежал через вагон и уже нёсся по новому. Что случилось? Он изобрёл идеальный способ пить живую кровь и не попадаться совету. Уже больше тридцати лет он его использовал. Всё шло гладко, но сейчас... Откуда взялся этот охотник? Теперь они, наверное, будут проверять все поезда.
       Когда он бежал по одному из последних (или первых — он не помнил, да и не обращал внимания, в какую сторону поезда двигался) вагонов, до него дошло, что так он не избавится от погони. Надо прыгать из окна. Мужчина захватил в руки первое, что попалось под руку — чей-то чемодан,— и выбил им окно.
       Хозяин чемодана собрался выбить ему зубы, но был тут же повален так, что ребро сиденья обездвижило позвоночник. Освирипевший вампир прыгнул в окно, но в грудь влетел чужой кулак, и он вернулся внутрь. Кулак шёл откуда-то сверху за окном. Через секунду в окне образовался владелец ударившей руки — Вефат Мелун. Ещё через мгновение он медленно, по-царски подходил к лежащему вампиру. Улыбаясь, он заговорил:
       —Не знаешь ты пути мира. Чего побежал? Знал ведь, что догонят! От врага бежать бессмысленно. Если он сильнее тебя, то всё равно догонит... — Вопреки вефатовой логике ударенный кулаком в грудь вурдалак встал и быстро умотал прочь, но был остановлен стоящей впереди личностью. Ему на удивление, это был Вефат. — Что ты так боязлив, маловерный? Даже договорить не дал! Тебе нельзя существовать.
       Под шумный выстрел пистолета пуля прорвала грудину вампира в синей футболке, задержавшись на секунду-две, вылетела из неё и покатилась по полу, понеся за собой желудочки, клапаны, предсердия и аорту. Подстреленный повалился вслед за разваленным сердцем.
       Вефат со спокойной улыбкой развернулся и двинулся туда, откуда пришёл. Между вагонами он увидел Остромира и Серафиму, работающих врачами.
       —А как определить, сколько лить воды?— спросила Серафима.
       —Для этого надо знать точно, сколько крови потеряно. Но есть одна примета. Артериальное кровотечение всегда изливается как фонтан. Но если это укус клыка — после достаточной порции святой воды кровь успокаивается...
       —Халявите от охоты? — встрял в разговор Вефат.
       —Обучение первой помощи. Клык готов?
       —Упокоен. Как нога?
       —Почти прошла.
       —Хорошо. Завтра ночью она должна быть здоровой.
       —Почему?
       Поезд остановился. Вефат повернул голову в открывшуюся дверь и, не отвечая на вопрос, скомандовал:
       —На выход.

Глава VIII

       Ночью на мелких улицах город однообразен. Их не так сильно столбят рекламой, редко встречаются автомобили. Порой даже воробьи чирикают прямо на проезжей части. Во дворе одной из таких улиц собралась компания из семи человек. Все были в зелёной форме отряда «живете».
       Их командир — Илья Вырешенный — просмотрел присутствующих и заговорил:
       —Та-а-ак. Дорим выслежвает... Остромир занят... Где Пуд?
       —На мосте,— ответил один из них, самый молодой из семерых.
       —Хорошо. Значт, все здесь. Итак, план прост. Павел, жди в подъезде. Арефий, Толя и Антон — берите углы двора. Матвей, иди за двор. Боря, ты пока новый и будешь стоять со мной. Выходит, если она убежт на улицу, её или Дорим снимет, или Пуд найдёт. Хотя, если клык не будет сопротивляться, все предосторожности будут лишь потрачны зря. Но бережнного Бог бережт...
       —Сигнал,— сказал пока новый Борис.
       Все глянули на крышу рядом стоящего дома. Оттуда белела тускло, но видно белая полоска фонаря. Она тонко шла по стене, уменьшаясь в толщине.
       —По местам!— скомандовал Вырешенный.
       Все урвались по своим позициям. Илья и Борис встали на дороге двора, ждав появления машины. А пока Илья думал.
       Ну что за сволочь этот Робронский. Сколько же клыков платили ему за слепоту? Два дня назад был найден и убит Жиропотов. Сейчас под подозрением Авинерюк. Сам же Робронский куда-то пропал. Видимо, увидав покойного Жиропотова, сообразил, что его должны были вычислить, и решил спрятаться. Хитрый гад.
       Подъехала машина. Двигалась довольно медленно — двор, как-никак. Прошла небольшой путь и остановилась перед двумя стоящими на дороге. Водитель высунул голову в опущенное окно и крикнул в мешавших:
       —Чо встали?! С...ли быстро!
       —Нам нужно поговорить с Ксенией Петровной,— спокойно протянул Илья.
       —Зачем-на?!
       —Мы — СОВ.
       —И чо с того?!
       —Просто передайте ей это.
       Голова ушла в машину, и там заговорили о чём-то. Слышимость была нечёткая, так что слова были неясные. Борис тихо спросил Илью:
       —А как мы узнаем, виновна или нет?
       —На воре шпка горит,— было объяснение Ильи.
       Задняя дверь открылась, из машины вышла женщина молодого вида. Двое мужчин расступились перед автомобилем, и он уехал, скрывшись в других дворах. Илья решил уточнить у женщины:
       —Ксения Петровна Авинерюк?
       —Да,— был ответ и вопрос: —Что надо?
       —Вы подозреваетесь в употреблении жвой крови.
       —С чего бы это?
       —Денис Юрьевич Робронский — наш наблюдатель — был уличн в коррупции. Он позволял вампирам пить кровь в своё дежрство. Было установлено кровопойное убийство в 17:27 в прошлую субботу. В это время он наблюдал за вами.
       —И вы решили, что это я убила?
       —Мы пока ничго ни решли. Вы должны пройти с нами в центр для выяснения обстоятельств. Сейчас ж.
       —А можно позже? У меня завтра утром важное совещание. Хотелось бы выспаться.
       —Вы за кого меня принимаете? Я не охотник первогодка. Я знаю, что клыки не спят. К тому ж, чтобы выспаться, вам надо было прийти домой не в чс ноч.
       Авенирюк неожиданно рванулась вперёд и растолкала Бориса и Илью по сторонам. После этого она рванулась в сторону и побежала вдоль подъездов близстоящего дома.
       —«Как узнаем? Как узнаем?»—передразнивал Бориса Илья.
       Антон стоял на своём посту у дороги между двумя домами и улицей. Он преспокойно наблюдал за Ильёй и этой вампиршей. Незаметить несущуюся от соотрядников Авинерюк было довольно сложно. Тем более, что она по незнанию своему надвигалась прямо на Антона.
       Он понимал, что если достанет пистолет и замахает им, то тварь запросто использует свои вампирские штучки, и попасть будет очень сложно. Надо действовать внезапно. Антон, взяв «гюрзу» и спрятав её за спиной, стал ждать хорошего момента, чтобы можно было и точно прицелиться и выстрелить.
       Расстояние между Антоном и Авенирюк сократилось до пяти-шести метров. Антон выдернул пистолет вперёд и сжал курок. Авенирюк успела вывернуться, и пуля раздробила рёбра. Через миг она была уже на улице. Антон юркнул за ней и пару раз выстрелил. Мимо. «Ничего страшного,— утешал он себя.— Она идёт к мосту. А там её ждёт Пуд.»
       Авенирюк бежала по улице со скоростью ошпаренного кипятком кота, подгоняемая выстрелами сзади. Направлялась она к Миассу. По её мнению, если она бултыхнётся в реку, найти её будет невозможно.
       Вдруг прямо перед мостом дорогу преградил некто ростом в два с половиной метра и с фигурой, дающей под первым впечатлениям предположение, что он любит делать три дела одновременно: завтракать, обедать и ужинать. Авинерюк наткнулась на его живот и отлетела назад, упав. Гигант склонился над лежащей и улыбнулся, обнажив свои уникальные 32 длинных и острых клыка.
       —Ты Пуд?— спросила она, что-то слышавшая про высоченного вампира СОВа.
       В ответ здоровяк с силой опустил в асфальт огромный кулак, превышающий в толщине голову нормального человека в полтора раза. Авинерюк встала и отшатнулась от сокрушительного удара, но затем из-за ни чуть ни менее сокрушительного удара другой ручищи Пуда она унеслась в направлении домов и разбила спиной столб.
       Пуд шумно подтопал к ней, взял каменную палку, ещё минуту назад гордо стоявшую столбом и сохранившую где-то около двух метров длины, замахнулся как надо и шарахнул по вампирше. Та пыталась встать, но это не спасло от чудовищного шеста. Авенирюк беспомощно упала. После эффективного удара палка полетела прочь.
       Пуд обхватил Ксению за туловище под плечами одной рукой и поднёс её повыше, чтобы четыре глаза встали друг против друга два-на-два. У Авенирюк кровь струилась по лицу и по чёрным засыханиям на нём. Левое плечо присутствовало частично, неподалёку лежала рука той же половины тела. Именно в это плечо приземлилась каменная палка.
       Оставшейся рукой Авенирюк пыталась вырваться, но безуспешно. Пуд оскалился, выдав три монотонных странных звука, бывшие, похоже, смехом. Сделав это необходимое действие, он усилил хватку и продолжил усиление до тех пор, пока не ощутил в своей руке равномерную тонкую линию вместо тела. Пуд ещё с минуту так простоял, после чего разжал руку, и из неё высыпался чистый прах.

Глава IX

       Это не совсем лес. Нет, здесь стоят ели с несколькими берёзами, под ногами катаются шишки и лежат листья ещё с осени. Но по земле не шуршат звери. Птиц здесь нечасто можно увидеть. Только комары даже тут звенят своими писклявыми крыльями.
       Фонари Серафимы и Остромира работают более-менее нормально. Так как на закрытую листвой луну рассчитывать было ненадёжно, путь могли указать только они. Вефат обходился без подручных средств. Все трое шли по лесу, слушаясь указаниям вечно чем-то довольного Вефата:
       —Сейчас поворот направо.
       —Ты уверен в направлении?— засомневался Остромир.
       —Я уже говорил, что давно и хорошо знаю Сапыка. С чего сомнения?
       —Садишь нас в поезд за тридевять земель, высаживаешь хрен знает где, водишь чёрт пойми куда в каком-то лесу и ещё удивляешься, с какого места сомнения!
       —Ведь я говорил, что решим в пути... Так. Теперь, новая,— туда. А ты, солдат, и я — суда.
       —Это зачам?
       —Надо.
       Остромир недоумевающе посмотрел на Мелуна. Серафима тоже не понимала смысла разделения, но решила этого не показывать. Минуту простояв, трое двинулись в путь, разойдясь по указаниям Вефата. После нескольких метров Вефат остановился.
       —Может, объяснишься?— спросил Остромир.
       —Пожалуй, можно,— отреагировал вампир.— Сапык следил за нами всю дорогу...
       —Так его надо кончать!
       —Я его не вижу...
       —Так он убежал?
       —Нет. Я знаю, что он преследует нас, но лично его я не замечал. Ведь я знаю, какое шило у него в...
       —Зачем мы ему дались?
       —Он нашёл собаку.
       —И что с того?
       —Собак он делает из женщин.
       —Как это?.. То есть... Сера!
       —Да.
       —Ах ты... Идём за ней!
       —Без меня.
       —Где-то тут Ибилис.
       Вефат зашагал и скрылся среди деревьев. Остромир тщетно пытался его отыскать. Он вспомнил про Серафиму и направился за ней.
       Вефат шёл, озираясь по сторонам и ощущая рядом старого знакомого и врага. Он знал, что Ибилис в лесу. Он ощущал его. Чувства старого вампира не обманывали. Никогда. Вефат двигался уверенными шагами, поворачивая, как он считал, правильно и безошибочно.
       С боку кто-то зашевелился. Повинуясь интуиции, Вефат направился на звук. Вскоре к его взорам предстал лысый бородатый субъект. В лысом что-то казалось знакомым, и вскоре Вефат признал в нём Антипа Припевука и быстро направил ствол в него.
       —Стой, раб Божий!— взмолился Антип.— Неужто ты застрелишь своего хозяина.
       —Мой хозяин мёртв,— обмолвился Мелун.— Ты лишь раб Ифрита.
       —Стой, я всё объясню.
       —Слушаю во все три уха.— Под эти слова у Вефата внезапно выросло ухо на лбу.
       —Дело в том,— быстро забормотал Антип,— что у меня был ученик...
       —У тебя было много учеников. Но до конца ты никого недо...
       —Этот доучился. И он избавил меня от рабства. Правда вскоре после этого погиб. Так что доказать моё перевоспитание было некому. И я решил скрыться. Вот и всё.
       —Мило. Правдоподобно. Но кое-чего ты не учёл. Настоящий Антип, когда начинал болтать так быстро, было не разобрать, что он несёт. Здесь явное участие Ифрита. И к тому же он никогда не называл себя хозяином. Ты до сих пор его раб, и тебе нельзя существовать. Вот что я думаю.
       —Мне плевать, что думает изменник!
       Вдруг что-то щёлкнуло впереди шеи Вефата, и он почувствовал отсутствие каких-либо ощущений и упал тихо на землю. Взади него стоял с цепью в руке Ибилис. На другом конце цепи прикован ошейник, закрытый на шее Вефата. Это был стандартный парализующий ошейник, применимый к натуральным вампирам во время охоты людей на них. Один из таких оказался у Ибилиса, который прибегнул к его использованию и пришёл в дикий восторг:
       —Попался, который кусался! А говорили, что это сложно сделать. Да он, я смотрю, обычный слабак со словесным поносом! Ты,— Это он к Антипу,— передай своему хозяину, что Мелун взят.
       Серафима медленно передвигалась в прямом направлении. По деревьям бегал свет от фонаря. С боку слышался шорох шагов. Она взяла в руку «гюрзу» и подумала, что делать дальше. Пойти на неизвестный звук? Или продолжать прямой путь по указу Вефата? В итоге Серафима решила свернуть с назначенной дороги.
       Она прошла несколько минут, не слыша вновь посторонних звуков. Ей подумалось, что она зря сменила курс. Вдруг под фонарный круг света встало чужое лицо. Это был Сапык. Свет показывал лишь лицо и ничего кроме. Он стоял прямо перед ней с умным видом. Серафима сразу же выстрелила в этот вид, и голова его откинулась назад параллельно спине и тут же встала обратно с дырявой щекой.
       —Я тебе не нравлюсь?— спросил он обиженным тоном.
       Серафима стрельнула вновь, но рука Сапыка схватила её за ладонь и дёрнула так, что пуля унеслась в небо. Он глядел на неё бесчувственным лицом и потихоньку приближался к ней. Серафима бросила фонарик и взялась за нож. Она собралась проткнуть им врага, но Сапык завладел и этой рукой, повернув её в сторону и надавив на запястье так, чтобы нож упал на землю.
       Остромир бежал по лесу как угорелый со всеми соответствующими этому процессу последствиями: синяками от стволов, царапинами от веток, спотыканиями о шишки и прочее. Он услышал выстрел. Этот звук придал его хаотичному движению какое-то направление. Повернувшись на шум, он перестал поворачивать, лишь пошагивая в бок при появлении деревьев. Второй выстрел придал ему ещё большей уверенности.
       Внезапно он увидел белую точку в чёрном лесу. Остромир двинулся на неё. Точка постепенно превращалась в линию, а потом и полноценный луч света, мало что освещавший. Остромир тогда кинул свет своего фонарика в этот луч. Над ним стоит Серафима, а рядом держит её за руки и норовит укусить Сапык.
       Остромир взял «гюрзу», прицелился и выпустил пулю в сердце вампира. Но что-то мелькнуло между ними и, перехватив серебряную телеграмму, разлетелось на части, так и не дав понять, чем оно было. Остромир опять хлопнул из пистолета. Вновь что-то непонятное преградило путь. На сей раз он увидал, что это прибыло справа.
       Он повернулся в сей момент. И он увидел Мечислава в оборванной одежде и без нижней челюсти. Видно, именно она и метнулась на спасение собрата-вампира. Остромир спустил курок, но из глаза и куска лба мишени образовалась летучая мышь, метнувшаяся вперёд и принявшая на себя стремительную пулю.
       В тот же момент Мечислав исчез из поля зрения, появившись через секунду в двух шагах от Остромира. Когти вампира замахнулись и двинулись к голове человека, но тот увернулся, и когти снесли дерево. Остромир отклонился не очень удачно и в результате упал. Ко всему прочему ещё и дерево пошло на него.
       Остромир попытался оттолкнуть с себя берёзу или ель — в темноте сложно различать породы растений,— но его попытки прервали когти Мечислава, снёсшие бы ему шею, если бы не запущенная в голову нападавшего пуля, отбросившая того назад. Остромир вернулся к прерванной операции и с трудом убрал несчастное тяжёлое древо. Закончив это дело, он начал подниматься, что было ни чуть не легче не только от веткастого создания, но и от вновь несущегося на него клыкастого создания.
       Нож Остромира вошёл в печень, коготь Мечислава залез в плечо, выстрел Остромира отделал ногу, зубы Мечислава проникли в грудь. Затем оба отлетели друг от друга. Остромир упал бы, если бы не дерево, после чего он увидел убегающего врага. Он тут же собрался его догнать, но после трёх метров остановился.
       Ни одному человеку ни догнать убегающего ночью вампира. Он решил вернуться к Серафиме. Остромир подбежал к месту, где нашёл её пару минут назад и увидел там лишь два фонарика и пачку с таблетками. Он поднял пачку. Вся. Остромир выругался и от души бросил пачку.

Глава X

       Двадцатиградусная жара. Яркое солнце. Утро неожиданное, но вполне нормальное. Когда привыкаешь к катаклизмам погоды, всё кажется нормальным. Даже утренняя жара после вечернего холода.
       Семион Дамианович шёл на работу к раннему утру. Дел предстояло много. Робронский не пойман, график наблюдателей на семь месяцев требуется изменить, напали на квартиру Зверовода, и надо менять адрес. А ещё нужно найти где продать краденный автомобиль, и скоро грозит появиться на свет дефицит серебра.
       Перед входом церкви Семяных оздравствовал дворника, который никак не отреагировал, продолжая подметать с асфальта несуществующую пыль. Семион дошёл до своего кабинета и сел, достав из стола документы и начав их изучать. Через десять минут к нему постучались, и в дверях заговорила женщина:
       —К телефону, Семион Дамианович.
       Требуемый к аппарату несколько удивился и вышел из кабинета. Он прошёл по коридору до нужной комнаты под номером 30. Там он поднял лежавшую на столе трубку и открыл рот:
       —Кто?
       —Остромир Зверовод,— раздалось с другого конца.
       —Что серьёзного?
       —Это касается новичка, что вы мне поручили. Её оклычили.
       —Как?— разъярился Семион Дамианович.— Ты что себе позволяешь?! Дай Мелуна!
       —Его нет.
       —Нет? В смысле?
       —Не знаю. Я искал.
       —Объяснись.
       —Вефат всех отправил на поезде. Затем мы высадились в лесу. Он что-то заговорил про Ибилиса и скрылся в лесу. Пока я его искал, Сапык поймал Серафиму...
       —Что за Сапог?
       —Клык со стройки.
       —Это плохо, Остромир.
       —И ещё. Новенькая при памяти.
       —То е...
       —Есть в её голове что-то важное?
       —Не особо... Пара-тройка центров. Их перенесём... Адреса челябинских центров!..
       —У меня,— успокоил Остромир.
       —Хорошо... Ой... ой... ой...
       —Что?
       —Воево.
       —Воево?
       —Да. Она знает его местоположение.
       —Знает? Но она же недавно у нас! Я здесь семь лет пашу — и то не знаю!
       —Сносова жила раньше неподалёку оттуда... В общем история тёмная. Ты где сейчас? Откуда звонишь?
       —У железной дороги рядом с лесом.
       —На станции?
       —Нет. Прохожего телефон одолжил.
       —Откуда там прохожий взялся?
       —Сошёл на километре. Приказывайте, чем дальше заняться. А то он назад просит.
       —А что по-твоему дальше надо делать?
       —По-моему два варианта. Вы мне передаёте, где наша славная деревня, и я помогаю там, чем смогу. Или я продолжаю поиски Вефата.
       —Найди его, хоть сто раз лес наизнанку выверни, но найди!
       Семион Дамианович повесил трубку. Воево деревня, где расположен главный центр СОВа. Фактически вся деревня — это центр. Все живущие там работаю на СОВ. Здесь же и председатели совета. Весь СОВ работает от них: равномерность распределения охотников, развоз серебра и важнейшие операции — всё идёт от Воево.
       Теперь враг знает, где оно. Врагам удавалось и раньше узнавать это, но ситуация была другой. В последний раз такое было более ста лет назад, и тогда Воевым было три-четыре дома. Можно было с лёгкостью перенести все документы и обосноваться на новом месте. Сейчас же Воево — целый комплекс, переносить который надо недели три, не меньше.
       А перемещать надо — его уничтожение повлечёт за собой вскоре и ликвидацию всего совета. Семион Дамианович набрал номер Воево и подождал окончания гудков.
       —Алло,— услышал он.
       —Директор второго центра города Челябинск Семион Дамианович Семяных.
       —Чего требуется?
       —Тревожные вести.
       —Подождите...— Через несколько минут заговорил другой голос:
       —Слушаю, Сеня.
       —Здравствуй, Фома.
       —Ближе к делу.
       —Один охотник видел Ибилиса.
       —Значит жрецы крови возвращаются?
       —Боюсь, что так.
       —Весть плоха, но не настолько, чтоб звонить в Воево и говорить лично со мной. Я сейчас был...
       —Это не всё. Вефат Мелун пропал.
       —Пропал... Мелун! Как! Куда! Что делать!? Как убить Ибилиса!? А ведь ещё есть Тэуфел, Ифрит!..— в трубке подуло тяжёлое дыхание.
       —Взята Сносова при памяти
       —Это ктой щё такая?
       —Новичок,— стон на конце провода, —знающая, где Воево.— Ещё стон, после глубокие вдох и выдох, за которыми последовало неопределённое бормотание, из которого Семион лишь часть:
       —...Что будут? Нападать. Ничо ни теряют, даже если уйдём... не уйдём... не успеем... одно остаётся. Семён!
       —Да.
       —Сообщи всем, кому сможешь, чтоб шли на защиту Воева. Союзу нас не взять!

Глава XI

       Уже темно, но всё окружающее пока видно. Небольшая, но просторная поляна окружена деревьями. На краю поляны стоит, оперевшись одной стеной о берёзу, маленькая избушка. Перед ней столпился народ, явно чего-то ждавший.
       —Как тебе мои рабы?— спросил стоявший в избе у окна Ибилис. В единственной комнате дома стоял стол и больше ничего. Рядом со столом лежал Вефат. Лежал абсолютно бездвижимый со сверкающим на горле ошейником и улыбающимися во рту зубами.— Сейчас ещё со своими сынками Ифрит прибудет... Жаль, что Тэуфел слишком далеко. Но и без него справимся. К утру деревня будут снесена. Союз жрецов крови одержит победу над советом.
       Снаружи зашумел двигатель машины. Ибилис подулыбнулся:
       —А вот и Ифрит. Вон его мотор. Хотя у него почти каждый день новая тачка, то, что она его — не понять невозможно.— С Ибилисом было сложно спорить. Въехавшая иномарка была покрашена одним тёмным цветом, на которого нанесены полосы и брызги цвета потемнее. Точных цветов в вечерней темноте было определить сложно. Водитель открыл дверь и вышел. На лице нет ни радости, ни печали, ни беспокойства, ни расслабленности, ничего, кроме следов активного пирсинга.
       —Наш Торментор настолько ленив, что даже дверь ему открывает шофёр.— Слова Ибилиса тут же подтвердились. Проколотый водитель открыл заднюю дверь и освободил проход для своего хозяина. Из машины вышли две руки, схватившись за правый дверной косяк и потолок. Они толкнули, и всё остальное тело тут же встало на земле. — Ифрит сам вылез!? Какой прогресс!
       Ифрит встал в полный рост и опустил руки. Он был высок — два с половиной метра, если не больше. Фигура была настолько тощей, что человек с такой бы мгновенно скончался от голода. Но даже и не это выделялось в его теле. Весь скелет Ифрита вписывался в нормальные пропорции, просто был похож на растянутую по вертикали фотографию. Нереальность придавали руки, доходившие до колен.
       Длинные рыжие волосы были спрятаны под плащом, как и всё, кроме головы. Серый плащ заканчивался чуть выше обуви. Выражение лица было столь же отсутствующим, как и у шофёра, но из-за формы волос на лице оно казалось гневным. Ифрит пошёл к избе. Стоявший там вампир открыл дверь и жестом пригласил войти, произнеся:
       —Хозяин ждёт.
       Ифрит вошёл и тут же обругал Ибилиса:
       —Почему твой раб назвал тебя хозяином? — голос был быстрый и лишённый всяких чувств, интонаций, но твёрдый и властный.
       —Потому, что я его хозяин.— Ответ был прост и ясен.
       —Он сказал так, будто и я твой раб.— Ибилис не выдержал и рассмеялся.
       —Ладно, я его накажу.
       —Почему с ним не покончено?— Ифрит указал на Вефата.
       —Я думал ты мне не поверишь.
       —Напрасно: ведь мой раб убедился в достоверности. А что знает он, знаю и я.
       —Выходит, пора убивать...
       —Не стоит.
       —Чего это ты раскомандовался?! Или ты забыл, кто здесь главный!
       —Помнишь, что было в девятнадцатом веке. Мелун уничтожил кресты Тэуфела. А их было несколько тыщ. С того дна ему пришлось собирать их снова. Думаю, Тэуфел с большим удовольствием прикончит его сам.
       —С чего нам заботиться об этом дегенерате?
       —Каким бы дегенератом он ни был, он в нашем союзе.
       —Думаешь?
       —Я сказал, что я думаю.
       —Так и быть, оставим Мелуна нашему цепочнику. Ты в курсе, что он не придёт?
       —Да, всё ещё в поисках этого яда католиков.
       —Ты послал за рабами?
       —Прибудут через полчаса. Это что?— Ифрит указал на ранее незамеченную звезду, нарисованную засохшей кровью на столе.
       —Метка.
       —Зачем нам иллюзия Тэуфела?
       —Поднять солдатам боевой дух.— Ибилис улыбнулся, что выглядело ненатурально.
       Ифрит подошёл к Вефату и посмотрел сверху вниз. Ни лицо, ни голос, ничего не выдавало чувств, но почему-то он казался расстроенным:
       —Жаль, что ты парализован. Есть один вопрос, который я давно хочу тебе задать. Ответ ведь может дать только ты. Когда-то я надеялся на Антипа, но здесь его голова пуста... Ах, Мелун, Мелун. Каким ты стал позором. Ведь мы же с тобой наш союз основали. Помнишь? Знаю, помнишь. «Раз соединились люди, едины должны быть и мы.» Твои слова. Посмотри на себя теперь! Раб людей, забывший сладость охоты и упоение настоящей кровью, отвергший насыщение... До чего ты опустился.
       Замолчав, Ифрит стал просто разглядывать его. Вефат всегда выглядел довольным. Даже в парализованном виде. Ифрит что-то услышал сзади. Оглянулся.
       Перед столом появился кое-кто. Вернее, это был не он сам, а лишь иллюзия, посланная, чтоб его здесь видели, и чтоб он здесь видел. Этот не он сам выглядел сонно, устало, как будто чем-то опечаленным. Его можно было назвать избитым, будь он в синяках.
       —Что за спешность,— вяло вставил он.
       —Да ты отстал от жизни... Кстати, ты в курсе, который год ты ищешь свой яд, Тэуфел?— сказал Ибилис.
       —Я просто искал подходящего человека. И недавно нашёл. Теперь остались детали и... Что тут делает Мелун?— промямлил Тэуфел.
       —Вчера поймали,— спокойно ответил Ибилис.
       —Зачем? Он был необходим для плана!
       —Значит план надо менять.
       —Тебе легко говорить... Что я пропустил?
       —Ничего особенного. Как видишь, Мелун в плену. И мы узнали, где Воево. Так что сейчас собираемся атаковать.
       —Вот как? Вы уверены в верности деревни?
       —Абсолютно,— вставил своё слово Ифрит.— Наш здоровяк всё подтвердил.
       —Всё выглядит идеально. Но почему Мелун недокончен?!
       —Мы решили, что тебе будет лучше его убить, — Ибилис изъявил мысль Вефата.
       —Зачем мне ехать за тридевять земель из-за какого-то предателя? Вы поймали, вы и рвите!
       —Ладно, дело хозяйское,— не возражал Ибилис и даже начал подходить к Вефату.
       —Стой, — холодно выдавил Ифрит.
       —Что ещё?— разнервничался Ибилис.
       —Он нам пока нужен.
       —Это зачем?
       —Для поднятия боевого духа.
       —То есть?
       —Мы можем что угодно приказать нашим рабам, но над их верой мы не властны. Без доказательств они нам не поверят в смерть Мелуна и полетят на атаку со страхом. А это штука тонкая и ставит под угрозу удачный исход.
       Ибилис злостно посмотрел на него, но сказал следующее:
       —Как хочешь.
       Ифрит и Ибилис вышли на крыльцо. Тэуфел исчез и появился вскоре между коллегами по союзу. Поляна была заполнена. Вампиры стоят по всюду. Все они смотрят на избу и слушают внимательно, ждут приказаний. Все были разных народов, рас и образа мысли. Объединяло их одно — хозяева. Ифрит или Ибилис. Жрецы крови, задумавшие напасть на СОВ, на своих закоренелых врагов.
       —Ты у нас оратор,— Ибилис сказал Ифриту. —Тебе и горло проветривать.
       Ифрит подошёл на пару шагов вперёд, осмотрел армию и оглушительно взвал:
       —Жрецы!
       —Да!— отозвались рабы.
       —Великие!
       —Да!
       —Знаете ли вы, зачем мы?!
       —Да!
       —Чтобы освободиться от гнёта человечьего! Чтобы уничтожить и истребить непокорных! Помните ли вы, как нас прогнали?!
       —Да!
       —Но мы вернулись! Вернулись, чтобы уничтожить и истреблять! Вернулись, чтобы отомстить самым наглым человекам! Знаете, о ком я?!
       —Да!
       —Назовите их!
       —СОВ! СОВ!
       —Что их ждёт?!
       —Смерть! Смерть!
       —Они нас гнали! Убивали! Заставляли жить по своим правилам, написанным левой ногой! Готовы ли вы это терпеть?!
       —Нет!
       —За кровь! За свободу! За единение! Жрецы! В атаку!
       —Но хозяин,— взмолился один из толпы. —У них же есть один натуральный... Мы его победить не в состоянии. Этого никаким количеством не взять.
       Мгновение, и Ибилис уже держит цепочку, с которой свисает Вефат. Видевшие это ахнули со страхом и удовлетворением.
       —Ты про него?!— взревел Ифрит. —Сейчас он безвреден! Повторяю! В атаку!
       Рабы сорвались с мест. Одни улетели в небо. Другие разбежались по земле. Сначала движение было хаотичным, но через минуту упорядочилось и обрело напрвление. Кратчайший путь между двумя объектами показывает отрезок между ними. По этой же логике вампиры направлялись напрямую к деревне, снося по пути деревья, кусты, а также некоторые продукты человеческой жизнедеятельности.

Глава XII

       Остромир идёт по лесу. Правая рука сжимает пистолет. Он решил обойтись без фонаря. Глаза всё равно привыкают к темноте, а с лучом света Остромир заметен вдалеке. Он ходит без особого направления. Где искать Вефата? Зачем искать Вефата? Наверняка он уже упокоен. Но приказы не обсуждаются.
       И вот Остромир идёт неизвестно где и ищет того, кого, скорее всего уже нет. Смотрит во всё пристально и внимательно — ночью иначе нельзя. Отмахивается от мошкары и с трудом подавляет желание перестрелять всех комаров.
       Тело шло медленно и натужно. За день Остромир лишь раз пообедал. А когда он в последний раз спал? И сам не знал. Он искренне надеялся, что Вефат жив, поскольку хотел его отпинать как положено. Делать наживку из новичка! Совсем совесть потерял.
       Сон уже окончательно начал одолевать Остромира, и тот решил принять крайние меры. Он оценил на глаз дерево и дважды стукнул наиболее подходящим на его взгляд предметом (лбом), приказав себе:
       —Не спать, Острый! Не спать!
       Взбодрившись нетрадиционным способом, Остромир продолжил предыдущее занятие — идти куда глаза глядят. Дело хоть и не самое полезное, но менее болезненное, чем идти куда глаза не глядят. В его голове вертелась одна мысль: что делать, когда он всю ночь зря проходит? Каким боком эта проблема не поворачивалась, выход никак не хотел быть найденным и, вероятно, делал для своего желания всё возможное.
       Дикий крик прервал остромировы раздумья. Он был близко, но наделал столько шуму, что от шарахающегося со всех сторон эха зашатались деревья, оживились только что мирно спящие птицы, загорланившие от недовольства. Затем раздались коротко и хором ещё несколько голосов.
       Мысленно вывернув уши на изнанку, Остромир приблизительно определил местоположение своей цели. Он быстро кинулся туда, уточняя направления новыми выкриками. Вскоре слова стали разборчивые, но над ними Остромир не задумывался. Пробежав очередную берёзу, он остановился, потому что иначе ушибся бы в стену.
       Стена была деревянная и принадлежала какому-то небольшому домику. Остромир обошёл стену и замер от увиденного. Перед избой стояли вампиры. Их была огромная прорва, им не было видно конца края. Некоторые из них были вооружены ножами, саблями или даже дробовиками, автоматами... Но были и безоружные.
       —...никаким количеством не взять,— говорил кто-то из этой толпы.
       Остромира им ещё не было видно. Покосив голову, он взял в обзор крыльцо. Там стояли трое. Один из них держал кого-то на цепи. Остромир пригляделся. Вефат!
       —Ты про него?!.— зарычал ещё один из трёх.
       В его дальнейшие слова Остромир не вслушивался. Он лишь обратил внимание, что среди трёх (явно главарей) средний не шевелится. Только стоял молча, ничего ни делал, наблюдал. Наверняка он здесь всем заправляет.
       Вдруг вампиры задёргались. Две берёзы полегли на землю. Всюду, на земле и в воздухе, замелькали оживлённые тела. Остромир спрятался за избой, чтобы не быть сбитым этим мощным напором. Перед ним, метрах в десяти, упали несколько деревянных брёвен крыши. Полчища бесов всё идут и идут. Их так много, что глядя на эту тьму, было невозможно даже понять их направление движения.
       Остромир закрыл глаза и под шум крыльев, топот ног и шипение ртов начал собираться с мыслями. Те трое, что держат Вефата на ошейнике. Они улетели со всей толпой или остались здесь. В первом варианте Вефат оставался один, и любой случайный прохожий мог его (может быть, случайно) освободить. Значит, хотя бы один да остался, чтобы прикончить врага.
       Если Вефата действительно хотят убить, один из них натуральный. Или двое. Или все три. Что делать? Ворваться неожиданно к этой троице и пулей сломать ошейник Мелуна. Верная смерть. Но освобождённый Вефат многого стоит. О возможностях его тела ходят легенды. В вампирских кругах он известен как царь превращений. Если это так, то он сможет в момент раскидать даже эту армию.
       Остромир открыл глаза. Мимо прошмыгнул последний вурдалак, скрывшийся в остальном потоке. Неужели нападение на Воево началось? Но откуда они узнали, что это нужная деревня? Вряд ли Сносова знала, в каком месте она была. Но с этим разбираться надо потом. Сейчас гораздо важнее совсем другое.
       Остромир тихо пододвинулся к трём главарям. Все остались и о чём-то разговаривали. В слова он не вкладывал внимания. Он лишь приготовил нож и прицелился пистолетом в свою цель. Курок спустился, и пуля унеслась вперёд. Она на громадной скорости врезалась в ошейник и, протаранив его и оставив царапину на шее Вефата, вскоре рухнула на землю.
       Ошейник треснул и сломался в месте столкновения, после чего последовал за пулей. Трое замолчали и устремили взоры к тому, с которого только что слетел ошейник. Остромир вздохнул, перекрестился и вприпрыжку побежал вперёд. Со сверкающим серебряным ножом в руке он напал на того, кого считал главным.
       Вдруг он очутился лежачим на земле. Что случилось? Вампир настолько быстр? Было ощущение, будто Остромир пролетел сквозь врага. Он оглянулся. Вампир стоял, как ни в чём ни бывало. Иллюзия!
       —Это что за прыгун? — сонно промямлила иллюзия. Эхо разнесло по всей поляне и за её пределы звонкие, громкие и короткие неопределимые гласные звуки. Так смеётся только Вефат. Все оглянулись на встающее и вечнодовольное существо. —Давайте вы с этим разбирайтесь, у меня и так дел по горло.— Иллюзия испарилась.
       Остромир увидел кого-то, летящего на него, и тут же отдёрнулся в сторону, так как земля, где он лежал, была вспахана когтями рук и ног напавшего вампира. Остромир встал и задом отошёл к деревьям. Лицо атакующего казалось знакомым. Откуда же? Да ведь это Мечислав. Но куда борода делась?
       Остромир кинулся в лес, держа наготове «гюрзу». Через несколько метров он уже стоит спиной к берёзе, тяжело дыша, вертя головой и что-то бормоча под нос. Где Мечислав? Неужели он за ним не погнался? Если так, то... Таблетка! Остромир чуть не забыл. Он быстро выковырял левой рукой одну штуку и закинул её в рот.
       Лиственный шелест над головой. Остромир быстро выстрелил вверх и только потом посмотрел, что за шум. Перед закинутой вверх головой предстала увеличивающаяся открытая пасть. Охотник резко отошёл в сторону, чтобы не быть сражённым зверем, и глянул на него.
       Упав, нападающий мгновенно встал. Он оказался Мечиславым. Чуть выше лба встала дырка, продолжающаяся до подбородка, след свежей пули. Остромир направил ствол в сердце.
       —Руслан, ты что?— удивился вампир. —Это ж я! Ты не узнал?
       —Вшей тебе в рот!— ответил Зверовод. —«Не стреляй! Я человек!» Почему все клыки одно и тоже талдычат? Знали бы вы, как уже...
       Он не договорил, так как Мечислав опять прибегнул у своему трюку, явно единственному изученному, и летучие мыши закружились вокруг Остромира, опутывая его руки, ноги, всё тело. Его рука с пистолетом дёргалась то в одну, то в другую стороны, хотя он сам её двигал только в одном направлении, но рукокрылые брыкались в ином векторе.
       Остромиру вспомнились слова, сказанные когда-то Мечиславым: «Есть один вид генерации. Клык делится на части. В этом случае одна часть главная: управляет всеми остальными. Главная может раскусать или нанести другой серьёзный вред, но остальные могут лишь толкнуть, ударить или просто мешаться. В этих случаях надо найти главную часть. Уничтожь её — и клык в покое.»
       Остромир, пока мыши его всего не облепили, задёргался сильнее и кое-как выпрыгнул из звериных зарослей. В результате он сидит спиной к ели. Перед ним вырисовывается картина бесящихся в воздухе летучих мышей. Видимо, Мечислав думает. И Остромиру есть над чем пораскинуть мозгами. Что дальше делать? Стрелять по всем тварям? Самый бессмысленный способ истратить все патроны и остаться безоружным. Убежать? Отпадает сразу: не только потому, что это обыкновенная трусость, но и так как от клыка, особенно ночью, человеку это практически невозможно.

Глава XIII

       Четверг обещал быть плохим с самого утра. Короткая утренняя прохлада и спокойное нагревание воздуха до тридцатиградусной жары были испорчены телефонным звонком из Челябинска. Генеральный директор совета охоты на вампиров Фома Корнилиевич Оглохшук, услышав предупреждение Семиона Дамиановича, немедленно распорядился распространить плохую новость.
       В итоге последнего переезда Воево стало спрятано в глубине лесов Уральских гор. Но теперь враги узнали адрес. И это не какой-нибудь обдёрганный кровосос, а союз главных авторитетов ночного народа.
       Оглохшук довольно стар и выглядит соответствующе. Седая борода начинается у ушей, глаза кажутся жидкими, но ноги ещё крепко держат, и руки по-прежнему тверды. Пять часов дня. Оглохшук и двое заместителей стоят за столом перед входными воротами в крепость. На столе план Воево. Заместители достаточно пожилые, но явно моложе своего начальника.
       —Всех оповестили?— спросил Оглохшук.
       —Да,— ответили по очереди замы.
       —Каких отрядов ждём?
       —«Аз», «глаголь», «зело», «иже», «червь», «ферт», «рцы», «ия», «ие», «юс малый» уже в пути,— заговорил один. —Прибудут в течение двух часов. «Мыслете» придёт не в полном составе: Вавилин лечится с тяжёлым ранением. «Хер» будет без Мелуна и только ближе к полуночи, кроме прибывшего Феофидзе. В «живете» мы не увидем Зверовода.
       —Остальные?
       —Слишком далеко. «Ять» в Сербии, «люди» за Байкалом, «фита» на Кавказе... В общем, оттуда ждём только клыков, коих четверо. А вот насчёт людей... Если и появятся, то только как спартанцы под Марафоном.
       —Сколько в нашем распоряжении безотрядного персонала?
       —564 человека,— оживился второй. —Из них 25 — личная охрана Воево, 42 уже прибыли.
       —И какие у нас в общем ресурсы?
       —679 человек и 15 клыков.
       Оглохшук что-то пробормотал, после чего спросил:
       —А против нас?
       —Не имею сведений.
       —Никто не имеет. Но предположить можно?
       —По неподтверждённым слухам, армия союза жрецов крови состоит из тысячи тысяч.
       —Явное преувеличение.— Оглохшук заводил пальцем по карте, распоряжаясь относительно отдельных участков и расположения защиты. После того, как он окончил, заместители разошлись командовать и доносить распоряжения начальника до своих мест.
       Оглохшук вышел вперёд и остановился перед входом в Воево. Он окинул взгляд на окружающий его пейзаж, состоящий из длинного поля и бескрайнего леса. Тишину созерцания природы прервал раздавшийся слева неожиданный знакомый голос:
       —Оглохшук! Поди сюда!
       Названный старик повернулся на крик и увидел некоего мужчину с капюшоном на голове и закрытыми рукавами. Неизвестный идёт к нему, и уже достаточно приблизился, чтобы разглядеть лицо.
       —Я тебя ни сразу узнал,— раздалось из-под капюшона. —В последнее время ты как-то постарел.
       —Так ведь за сорок лет прошло,— узнав незнакомца, оправдался Оглохшук.
       —Не ври. Это было меньше десяти лет назад.
       —Говорю же тебе, прошло.
       —Я говорю — нет.
       —Говори, что хочешь — всё равно прошло.
       —Да нет же! Кстати, наши в Англию попали?
       —Какую Англию?— удивился Оглохшук.
       —На чемпионат мира.
       —Уж сто лет как.
       —Разве?
       —Да.
       —А я-то думал, что все про Францию шумели.
       —Так и с ней давно покончили.
       —Разве?
       Внезапно в разговор встряло ружьё сторожа, направленное на незнакомого и готовое к стрельбе.
       —Сынко, ружьишко опусти,— скомандовал Оглохшук.
       —Но ведь это клык!— неповиновался сторож.
       —Он с нами. Это Лев Адинский. Так что долой ствол, и иди займись чем-нибудь другим.
       —Чем?
       —Сторожи. Но в своих не тычь.
       Сторож опустил ружьё и отошёл в сторону.
       —Я слышал, у вас проблемы?— спросил Лев.
       —Союз вернулся. И готовится к атаке, — просветил его Оглохшук.
       —Долго готовится будет?
       —Точно неизвестно, но вероятнее всего нападут этой ночью.
       —Темнеет.
       —Похоже на то.
       Лев снял капюшон и потихоньку стянул толстовку, оставшись в тонкой рубашке.
       —А ты как живёшь?— спросил Лев. —Всё ещё хочешь попасть в отряд?
       —Хочу?.. Мечтаю! Как же мне надоело руководить!
       —Оглохшук! Ты что несёшь?
       —А ты не в курсе? Я теперь главный во всём СОВе.
       —Не ври. Такого неуча наверх закинуть не могли.
       —Да это когда было! Я же...
       —Не ври. Ты никогда...
       —Да дурак ты!.. О! Машина едет. Принимай гостей.
       Оглохшук ушёл в крепость. Лев направил своё молодое лицо со старыми глазам спиной к стене и тоже увидел машину. Довольно дорогая иномарка. Чёрная хромированная краска ослепительно блестела от угасающего солнца. На колёсах сверкали жёлтые диски, вырезанные в стиле знака радиационной опасности.
       Внутри уместились пять человек. Сзади болталась открытая дверь багажника. Машина слегка повернулась и встала боком прямо перед Львом, который увидел ещё двоих в багажнике. Из всей восмёрки он узнал водителя и двоих на заднем сидении. Это были Илья Вырешенный, Дорим Ирандин и Матвей Сысоев из отряда «живете». Лев решил, что и остальные оттуда, и оздравствовал всех:
       —Живите дольше, отряд «живете».
       —Тебе того ж, Адинский,— отреагировал Вырешенный.
       Лев осмотрел вылезающий отряд и полюбопытствовал:
       —А где Зверовод?
       —Занят,— ответил Матвей.
       —Понятно. Всё равно не все. А у вас ещё такой амбал был... Как его?..
       —Пуд?— предположил Дорим.
       —Да.
       —А разве не пришёл?
       —Нет.
       —Значит, скоро догонит.
       Внимание Льва приковал один субъект в майке с живописной татуировкой с боку плеча. Там была сова в полёте с раздвинутыми крыльями, на подобие двуглавого орла. У неё под головой (то есть на месте шеи) развевался крест, а в лапах она сжимала пистолет и нож.
       —Милая сова,— сказал ему Лев.
       —Не сова, а сов,— возразил ему тот.
       Лев попытался поправить его, но в силу того, что был поражён новым вариантом слова «сова» в мужском роде, принял решение промолчать. Он обратился к Илье:
       —А вы неплохо разжились! Ездите на крутых машинах! Причём разукрасили по последнему писку! Может и мене к вам примкнуть? Мощная у вас должна быть зарплата.
       —Ты будто вчра родился!— оскорблёно заговорил Илья. —Будто не в курсе, как мы все ресурсы добываем.
       —И с кого сняли?
       —Не знаю. Кажтся банкир какой-то.
       —Возвращать не собираетесь?
       —Когда он работать станет!
       Достающие оружие люди отряда рассмеялись над этим выражением мысли. Постепенно стали собираться новые охотники. Кто поодиночке, кто отрядами. В течение полутора часов собрались почти все, кто мог. Окончательно стемнело.
       Из погребов Воево доставались освящённые автоматы, ружья винтовки. К ним добавлялись гранаты и несколько гранатомётов, а также некоторое количество оружия, привезённого охотниками с собой. Вооружения оказалось больше, чем надо, и при раздаче некоторые счастливчики получили два ствола. В башнях открывались длинные в высоту двери, и из отверстий выходили десятиметровые многоствольные пулемёты, которые ставились в горизонтальное положение и после вставления ленты были готовы к стрельбе.
       В центре крепости стоит самая высокая башня. Там на наблюдательном посту расположились два человека.
       —Как ты думаешь, откуда нападут?— спросил один.
       —Говорят, что в Челябской области девку поймали,— отвечал второй.
       —Ты считаешь, с юга?
       —Именно. Наверняка меж теми горами появятся.
       —Железно рассуждаешь.
       —Ещё бы! Это самое удобное место атаки. Хребёт из будет долго заслонять. Так что, если не будем смотреть в оба, то поздно заметим.
       —Ты прямо Суворов!
       —Меня в «хер» для мозгов и взяли.
       —Да ты отрядник!
       —Феофидзе Пётр Петрович. Сын Артёма.
       —Как так?
       —То есть внук.
       —Чем твой дед прославился?
       —Не он один. Я, между прочим, — потомственный охотник на клыков.
       —Как далеки ваши?.. Это что?
       —Где?
       Оба уставились на ранее указанные Петром две горы в бинокли и увидели там в небе неподвижную чёрную жирную полосу.
       —Может, птицы?— предположил первый.
       —Стаей?— возразил Пётр.
       —Ну... улетают куда-нибудь.
       —Как я сам не сообразил! Сейчас же как раз осень!
       —Которая — август.
       —Не умничай!— Пётр потянул руку вверх, достав до желоба, ударил в колокол и крикнул во всю крепкую глотку: —Клыки!!!
       Несколько людей, стоявших снаружи, вошли в крепость. Бесстекольные окна заполнились вооружёнными бойцами. Пулемётные башни задвигались, уточняя прицел. Какие-то бойцы крестились, другие что шептали, третьи же глазели вдаль, выискивая обещанных врагов.
       Линия в небе всё уплотнялась и вскоре приняла очертания отдельных летящих лиц, численность которых казалась бесконечной. К ним прибавилась огромная армада, бегущая по земле. Пулемётные башни открыли огонь вверх, в тех, кто был в полёте. Из окон показались выстрелы и очереди вниз, в тех, кто был на земле.
       Чёрное облако вампиров развеялось на десятки осколков. Несколько вампиров упало расчленёнными кусками на землю и было немедленно затоптано рассредоточенной толпой на земле. Имели место результаты стрельбы в нижние эшелоны противника, не было заметно в общих облаках пыли и движения.
       Вдруг сражённый выстрелом у окна один из охотников выпал и разбился о каменную траву. В орде наземной армии замелькали ещё несколько вылетов пуль из дул. Но среди них лишь один частично достиг цели, раскровив воинственную сову на плече члена отряда «живете».
       Однако его подобная рана не выбила из дела. Он поставил ствол калашникова на подоконник, дёрнулся телом так, чтобы повреждённая рука накрыла оружие и таким образом могла фиксировать его положение.
       Полчища вампиров приближались к стенам и кончались далеко за горизонтом. Постепенно они облепили стены, встречая огонь у окон, и накинулись на башни, местами страдая от пулемётов.
       Пулемётчик судорожно вертит рычагами, отстреливая вампиров. Сверху до него что-то дошумело. Он глянул туда. Кто-то копошится. В руке пулемётчика появился пистолет, который быстро выстрелил. Но быстро — не всегда метко, и неугомонный кто-то, исчезнув, вновь появился. Пулемётчик ещё раз нажал на курок.
       Вверху что-то замелькало, и он попытался увернуться. Но уже поздно. В воздухе забрызгали альвеолы. На пол упали часть распоротого лёгкого и несколько поломанных рёбер. Остальное дёрнувшееся в бок тело ударилось в стену и опустилось в агонических конвульсиях. В камне на полу стояло тридцатисантиметровое поработавшее лезвие.
       Пулемётчик из последних сил принялся поднимать руку с оружием. Но уже ничего не мог поделать. Всю башню наводнили вампиры. Один из них поднял своё лезвие. Ещё несколько из них уставились на человека и вскоре изгрызли его всего до основания. Остальные же приложились к двери и тут же выломали её с куском стены.
       В открывшимся их взорам коридоре предстали стрелки по одному на окно и несколько взади оконных. Вдруг какой-то вампир появился в окне и растерзал местного стрелка. Мгновенно его изничтожили задние, и один из них встал на место погибшего.
       Наиболее нетерпеливый вампир из башни бросился вперёд, к окнам, но тотчас был пригвождён деревянной палкой в сердце к стене. Часть палки длиной с ладонь поторчала секунды две в груди трупа, после чего Лев вынул её оттуда той же левой рукой, что и всунул. Общая длина палки оказалась в две ладони с пальцами.
       Он повернулся к дверному проёму с полной готовностью заколоть следующего. Рядом с ним выстроились задние стрелки. Вампиры напали вперёд, получая множественные выстрелы и вездесущий кол Льва, в ответ впиваясь в вены, сухожилия и почки своими покрасневшими когтями, клыками и клинками.
       Послышался хлопок, и стена пошатнулась. Ещё немного, и она развалилась. Дыру тотчас наполнили сделавшие её метровые камни и отлетели к последующей стене. Моментально через отверстие коридор заполнился вампирьём снаружи, которые кромсали всё на своём пути и в скором времени выломали новую стену, заполнив весь двор внутри крепости.
       Они залетали в воздухе, забегали по земле, ища кого бы ещё загубить и воинственно тыкая всюду своими ножами, топорами, когтями или зубами. В глубоком порыве ярости и бешенном состоянии восторга они не заметили разложенных в виде восьмиконечного креста во весь двор ручных гранат. Словно по волшебству с них послетали кольца, и, минуя несколько секунд, к земле пристали отсечённые пальцы, ступни, локти, хребты, бёдра, головы или даже целые трупы вампиров, разорванных и разодранных гранатными осколками «святого» металла.

Глава XIV

       —Атака началась!— сказал Ифрит, когда последние вампиры унеслись прочь. Он повернулся на бок в сторону Вефата. —А с ним что делать?
       —В расход,— протянул Тэуфел. —И похрен...
       —Поддерживаю!— вставил Ибилис.
       —Хотя вы рано его взяли,— завыступал Тэуфел.
       —Чем ты не доволен?
       —Придётся весь план заново разрабатывать. Подождали бы полгода — получили б наконец свой яд.
       —Не наш, а орденский. И при чём тут Мелун?
       —При всём! Ведь нужен серьёзный повод, чтоб яд вынесли на улицу...
       —Найдёшь другой повод!— скорее наругал, чем утешил его Ифрит.
       Затем уже раздался выстрел, трое повернулись и увидели трескающийся ошейник Вефата. Мгновенно после этого сквозь иллюзию Тэуфела проскочил какой-то человек и упал на пол.
       —Это что за прыгун? Давайте вы с этим разбирайтесь, у меня и так дел по горло,— высказал свою точку зрения Тэуфел и испарился под громкий смех Вефата.
       Предусмотрительно оставленный Мечислав появился из укрытия, напал на проскочившего человека, который увернулся, и оба убежали в лес.
       Ифрит приготовился к драке, но Ибилис остановил его:
       —Прекрати.
       —Что?— вырвалось у Ифрита.
       —Он — мой.
       —Да ты дурень!..
       —Я сказал: «Прекрати!» Ты лучше проконтролируй Заедкина. Или ты забыл, что я здесь решающий.
       Ифрит опустил руками плащ, который пробовал снять, и удалился с тем же бесчувственным лицом.
       —Что я слышу! Что я вижу!— через смех загремел голос Вефата. —Я себе не верю! Ибилис! Ты — во главе жрецов крови!
       —Да,— сказал Ибилис.
       —Сильно вы распустились в моё отсутствие, раз такой тупой корчащий из себя тяжеловеса слабак, как ты, стал всем заправлять.
       —Выбирай выражения!— взбесился Ибилис. —Я взял союз, когда тебя и Ифрита захватили!
       —Как же я ослеп! Я-то думал, что в тридцатых мы изгнали гордый союз под предводительством могучего Ифрита или хотя бы Тэуфела. А это оказалась жалкая шайка при жалком руководителе.
       —Прекрати!..— ещё сильнее закипел Ибилис.
       —С дороги! Я хочу борьбы с настоящим противником!— Вефат заорал так громко, что вся пыль с земли поднялась. Ещё бы: он разомкнул так редко делающие это челюсти.
       —Я не пропущу никчёмного предателя мимо моих зубов!
       Вместо ответа Вефат снял очки и положил их в карман пиджака. Из его глаз вынырнул ярчайший красный свет, озарявший всё вокруг. Он медленно взялся за края пиджака и стянул его с рубашкой. На плечах, у шеи, заканчивалась кожа. Дальнейшее тело выглядело так, будто с него содрали всю кожу и удалили скелет, но, несмотря на это, всё нормально держалось. Оставшаяся чёрная масса не делилась на печень, сердце, мясо, лёгкие и прочее, а сливалась в единое целое, имеющее множество несквозных углублений.
       Вефат аккуратно бросил пиджак в кусты. Далее руки взялись за кожу, сняли её с головы и кинули её туда же. Оригинальное лицо мало чем отличалось от маски, разве что имело те же безобразности, как и у тела. Брюки и обувь полетели вслед за предыдущей одеждой. Вефат скрестил руки, тутже их так быстро развёл в разные стороны, что перчатки остались в месте и вместе же прилегли на земле.
       На ладонях четыре верхних пальца срослись, и из них вылезли зубы. Большие пальцы расширились и, покрывшись зубами, стали подходящими нижними челюстями в дополнение только что образовавшимся верхним. Его руки расширились и растянулись. Вслед за ними удлинились ноги и туловище. Голова так же увеличилась так, что всё тело, если не учесть четырёхметровый рост и слишком толстые руки, выглядело вполне равномерным для нетолстого нехудого человека.
       Из дыр в теле Вефата наводнились появляться острейшие клыки. В одних дырках они были большие: во всё углубление. В других маленькие: расположены густыми пачками, выглядывавшими из ямок. Вефат с шипением раскрыл рот. Оттуда выплеснулся длинный язык, такой же дырявый и зубастый, как и всё тело. Во рту, вслед за основными превращёнными в клыки зубами стоят в стиле акулы бесконечные уходящие в горло ряды зубов. За исключением слюнявого языка тоже самое можно сказать и о двух других глотках и ладонях.
       Ибилис менее церемонно обошёлся со своей одеждой и сразу вымахал до четырёх с половиной метров. Руки и всё тело вообще нарослось крупной (даже для роста) мускулатурой, от которой и без того рваная рубашка дорвалась до конца и полосными клочьями ушла в землю. На вид, по сравнению с ним, Вефат казался тощим слабаком. Всё тело Ибилиса покрылось плотной шерстью. Между руками и ногами появилась некая субстанция, до конца сформировавшись, приняла очертания наподобие крыльев летучих мышей.
       Ибилис взмахнул крыльями так, что образовавшиеся вихри снесли дерево. Он сделал круг над неподвижным Вефатом и впился пятью когтями в спину. Рука там ненадолго задержалась и, когда Ибилис встал на землю, была обгладана до локтя. Ибилис развернулся вперёд, захватил руками опрокинутую сосну и не нашёл ничего оригинальнее, чем запустить несчастное растение во врага стволом вперёд.
       В животе Вефата образовалось расширяющееся отверстие, куда и полетел кинутый ствол. С другой стороны вышло чистое бревно, подпиленное и избавленное от веток внутренними зубами. Отрезанные ветки собрались в кучу и в момент раскидались повсюду. Многие из них натыкались и в Ибилисе.
       Он плюнул на них и взлетел. Ибилис закружил вблизи Вефата, постоянно тому впиваясь когтями рук и ног и зубами в разные места, пропиливая ими же по телу и гневно отрывая чёрные шмотья зубастой массы. Но по внешнему виду Вефата нельзя сказать, испытывает ли он какой-либо ущерб. Сделать вывод о его состоянии можно только по поведению. Вефат истерически заржал и одним слово охарактеризовал все нападки противника:
       —Слабак!
       Совершенно очевидно, что Ибилиса разозлило то, что другого рассмешило. И он встал напрямую перед Вефатом и накинулся на него, пустив руки в плечи, ноги в живот, клыки в шею. Вефат в свою очередь решил, что довольно много он уже дал ему поразвлекаться, пора бы и самому действовать. Вефат положил свои рукоглотки на чужую спину. Тут же его тело перестало принимать определённые очертания и превратилось в сплошную шевелящуюся массу, пожирающую Ибилиса повсюду.
       Поняв, во что вляпался, Ибилис попытался вырваться на свободу, но ничего не получалось. Тогда он прибегнул к последнему трюку и распался на летучих мышей, но только двум из них удалось уцелеть. И они полетели в разные стороны. Но из Вефата вышла волчья пасть, и она быстро догнала и заглотнула первую и тут же сделала это со второй, по пути содрав часть коры со стоящей рядом берёзы.

Глава XV

       Темно. Невидно абсолютно ничего, кроме белой полосы, расстилающейся по земле и идущей от небольшого «камаза», едущего по ночной голой природе.
       —Не обижайся, но ты — дурак,— прямо сказал довольно крепкий мужчина, сидевший рядом с водителем.
       —Почему?— удивился названный дураком, тоже нехилый, хотя немного пожиловатый.
       —Потому что не стоит обижаться на правду. Она это припомнит.
       —Почему дурак?
       —Рано ты с дороги съехал! Теперь мы тут шатаемся между соснами!— от души выпалил сосед водителя.
       —Во-первых, не сосны, а ели.
       —Какая разница.
       —Во-вторых, так короче.
       —Если деревья вырубить — тогда конечно! Но тебе не кажется, что если транспорт каждые двадцать метро поворачивает, то он не в состоянии развить нормальную скорость? Из-за тебя мы точно опоздаем. Наверняка уже за полночь. Пока доберёмся, клыки всех наших порешат...
       —Заткнись! Не мешай с деревьями бороться!— прервал его водитель.
       Ещё несколько минут они ехали по густому лесу, пока не вышли в поле, где к их глазам показалась неприятная картина. Огромные вампирские полчища надвигались в Воево, где из остатков стены ещё отстреливались. Кругом всё было усеяно трупами, свежими и прогнившими.
       —Проснитесь, братки!— скомандовал водитель. —Доставайте «клыка»!
       Взади встали несколько человек. Двое держали гранатомёт РПГ-29, третий с биноклем им указывал. Ещё двое взяли по калашникову и, расположившись по бокам, открыли огонь по спинам наступающих. Ещё через мгновение из РПГ вылетела граната прямо в самое густое скопище вурдалаков. Серебряные осколки разорвали многих, не ожидавших нападения с тыла.
       Шестеро вампиров развернулось и напало на «камаз». Сосед водителя достал дробовик и просветил их с его помощью прямо через стекло. Двоих он уложил, трое попали под колёса, и лишь один попал в салон. Он дёрнул рукой в кресло водителя, но тот увернулся и, лёжа на полу, бросил нож в сердце. Вампир быстро отмахнулся от холодного оружия, но сразу же стал сражённым дробовым патроном.
       —Ген! Живой?— поинтересовался стрелявший. Гена, возвращаясь к хаотичному рулю, ответил:
       —Был бы неживой, не кинулся бы ножиком,— затем вытер рукой тонкую кровь от осколка стекла и ей же достал «гюрзу».
       Тем временем в кузове рука одного из попавших под колёса проломила деревянное дно и, захватив ногу парня с биноклем, поволокла его вниз за собой. Гранатомётчики, бросив оружие, взяли за руки товарища, но от этого стало только хуже, и тело пострадавшего разорвалось в районе живота. Видевший это один из автоматчиков так разозлился, что начал стрелять сначала в дырку от руки, а потом и по всему дну, по пути разломав ось задних колёс и много чего другого.
       —Кто там с ума сбрендил?!— выругался сосед Геннадия, когда машина начала ездить не очень порядочно, и тут же из его вылезла вся красная от крови рука сбитого вампира, после чего сразу исчезла, забрызгав салон.
       Пораскинув мозгами, Геннадий скомандовал:
       —Всем вон!
       После этого отдал последние приказы рулю и выпрыгнул сам. «Камаз» без него упал, несколько раз перевернулся и, попав в многочисленную кучу вампиров, взорвался. Вместе с огнём и деталями машины, разлетелся и весь запас разорвавшихся гранат, угробивший немало вурдалаков.
       Геннадий встал, достал пистолет-пулемёт СР-2 «вереск» и посмотрел назад. Четверо оставшихся твёрдо стояли на ногах. У двоих из них в руках расположилось по автомату, другие же заряжали по паре «гюрз». Геннадий с пистолетом в одной руке и пулемётом в другой побежал вперёд, ведя за собой остальных. Многие вампиры заметили, что противники есть не только спереди, но и сзади, и развернулись, встретив разноразмерные пули, отсекавшие и ломавшие им различные части тела.
       Упыри рассредоточились и принялись нападать с разных сторон одновременно: сверху, слева, справа, спереди. Однако то ли они были ещё слишком слабыми, то ли охотники попались слишком сильными, то ли всё вместе, но они только падали замертво, даже не ранив никого и к тому же подставив под пули несколько спин своих сообщников.
       Расстреливая спины и грудины врагов, они продвигались к разбросанным обломкам стены. Вдруг в Геннадия полетела крутящаяся пуля. Он дёрнулся, но избежать попадания в правое бедро не смог. Стрелявший отдёрнул автомат в бок и, узнав раненого, удивлённо окликнул его по фамилии:
       —Резьбинец?
       Четверо других героев вбежали в останки прохода, где собрались боровшиеся охотники СОВа. Два из них помогали пострадавшему от своих Резьбинцу, который ответил попавшему в него:
       —И ты здравствуй, Садишков... Что у тебя рука не дёргается? О-о-о! Да твоего филина подбили!
       У Садишкова и вправду было раскроено левое плечо, отключившее всю руку. Прибывшие стали заряжать расстрелянное оружие, и в это время Резьбинец доложил:
       —«Хер» прибыл. Потери: два...
       —С половиной,— добавил сделавший эту половину Садишков.
       Четверо бойцов из «хера» слились с остальными охотниками. Резьбинец подпрыгал к Садишкову и тоже включился в общий отстрел.
       —Ты Петро не видел?— спросил раненоногий, на что раненоплечий ответил:
       —Какого ещё?
       —Из моих! Феофидзе.
       —Нет! Не до него!
       К группе оборонявшихся подбежал кто-то довольно напуганный и явно о чём-то переживающий. Он всем нервно вскричал:
       —К центру подходят! Там, где Огло...
       Его перебила твёрдая рука, прорвавшая грудину и распустившая по воздуху бронхи с мышцами и костями. Напавший сзади выбросил труп. По нему мгновенно запалили со всех сторон, но он ловко запрыгал и увернулся от смертельных снарядов. У него даже хватило наглости набросится на новую жертву. Однако его остановила чья-то рука, развернувшая его и влепившая его лицом в стену. Затем она же всунула в спину деревянный кол и, немного погодя, выдернула его из рассыпавшегося сердца.
       Обладатель этой руки повернулся гордым лицом к остальным, но услышал только от Резьбинца:
       —Ты поздно, Лев.
       —Да хоть тигр: сейчас другое важно,— сказал Садишков. —Что хотел сказать этот бедолага?
       —Разве не ясно: клыки поступают к нашим командирам. Что нам делать?
       —Оказать им подкрепление,— деловито заявил не весть откуда взявшийся Пётр Феофидзе.
       —Исключено!— возразил Садишков. —Клыки отсюда всё прорвут!
       —Всех брать необязательно. Нападения с тыла они не ожидают. Хвати-и-ит... четырёх.— Увидев перед собой несогласные лица, Феофидзе добавил: —Сомневающихся не должно быть. Или вы уже успели забыть, как они сюда проникли?— Он указал на Резьбинца, который согласился:
       —Четыре так четыре. Добровольцы есть?
       —Я,— промолвил опоздавший Лев.
       —Я,— за ним собрался якнуть Феофидзе, но его опередил Резьбинец:
       —Паша, Бора — с ними. А ты,— он указал на Феофидзе, —остаёшься здесь.
       Четыре добровольца подготовили оружия и ринулись в путь. Выбежав во двор крепости, они увидели на его конце двухэтажный кирпичный дом, из окон и дверей которого множество охотников палили по многочисленной толпе неприятеля. Это и был штаб всей крепости-деревни Воево. Глядя на них, Павел из отряда «хер» сказал:
       —Народу поменьше, чем перед воротами. Мне думается, прорваться можно. А ты как думаешь, Борис?
       —Я так думаю, что меня зовут не Борис, а Бора. Но в остальном я с тобой согласен, — ответил ему Бора из того же отряда.
       После этого оба нацелили вперёд свои «гюрзы» и побежали на противников. Тотчас за ними понеслись замахнувшийся колом Лев и прикрепивший штык к автомату четвёртый доброволец по имени Анатолий, из отряда «живете».
       Первая линия вампиров была успешно расстреляна в спину. Многие из общей оравы развернулись. Лев пронзил насквозь одного из них и через долю секунды докрасил свой смертоносный кол в спине другого вампира. Ещё парочку развернувшихся подбили в спины из дома. Самоуверенный Анатолий насадил на штык очередного упыря и, когда ствол окончательно прошёл насквозь, запалил по окружающим впереди.
       Павел и Бора преспокойно хлопали из пистолетов злобных недругов и проявляли чудеса рукопашного боя, спортивной гимнастики и меткой стрельбы, проплывая в воздухе мимо кровавых брызг и укладывая ненавистных вампиров с одной парящей и сверкающей пули. На Анатолия накинулся со спины один вампир, но, только успев царапнуть спину, был сражён наповал удачным выпадом Льва.
       Слегка повреждённый Анатолий получил ярый всплеск адреналина и выбросил всю свою волю крушить неприятеля, но вскоре сообразил, что надо вырвать автомат из давно покойного вампира. Оружие быстро вышло из дряхлого трупа, но и этой мизерной задержки хватило, чтобы его облепили четверо голодных упырей. Трезво оценив сложившуюся ситуацию, Анатолий потянулся под одежду, нащупал гранату и сдёрнул чеку.
       Он что-то прошептал и приготовился. После яркого взрыва осколки разорвали в прах грызших его вампиров и даже задели нескольких других. Уничтожив последнее препятствие в виде рвущего солдата у самой стены вурдалака, Бора головокружительным прыжком влетел внутрь дома. За ним забежал Павел, перезаряжавший «гюрзы». Последним прибыл увлёкшийся Лев со своей активной деревяшкой, на которой была ещё жидкая кровь. Он нашёл Оглохшука и сказал ему:
       —Подкрепление прибыло к вашим услугам.
       Оглохшук сидел на полу, оперевшись кровоточащей спиной к стене. Он жалобно протянул:
       —И что оно может доложить?
       —Ты ранен?— поинтересовался Лев.
       —Будь спокоен,— проговорил стрелявший в окно пожилой солдат, видимо, поработавший лекарем. —Жить будет. Повреждение лёгкое. Даже с учётом возраста самое страшное — длительная потеря сознания, если я правильно выразился.
       —Лев...— прохрипел Оглохшук.
       —Да?— отозвался Лев.
       —Сообщи обстановку.
       —Сейчас.— Лев использовал своё иллюзионное зрение и в одночасье просмотрел все окрестности Воево. —Враг прорывает оборону на северной и западной стенах. На южной всё ещё крепко держится, но с востока уже всё разбито.
       —И что нам делать? Сдаваться?
       —Нет. Мы ещё можем выдержать атаку. Где-то Вефат Мелун сражается с Ифритом. Мелун победит. Обязательно. Я его видел ещё когда был человеком. Он невероятно силён. Когда Вефат одержит победу, он прибудет сюда и одним махом уничтожит всю эту проклятую армию.
       —Ты в этом уверен?— спросил Павел. —Я с ним уже несколько лет в отряде и ничего великого в нём не нашёл.
       —Вот что я тебе скажу. Когда я был человеком, я был охотником вроде тебя. И все клыки боялись моего кола. Вефат — единственный, кого я не смог упокоить. И это он ещё не использовал генерации!
       —Да что ты говоришь! То есть это значит, нам надо только продержаться только до пришествия нашего Мелуна?— насмешливо промямлил Павел.
       —Да.
       —Пожалуй, в этом есть смысл,— вдруг заговорил он нормально. —В любом случае, нам надо стрелять и следить за собой. А ты как считаешь, Борис?
       Бора погладил по своей бороде:
       —Я считаю, что я вовсе не Борис, а в остальном я тебя поддерживаю.

Глава XVI

       Белая луна выбулькала из-под облака и прорезала тонкими копьями листву. В образовавшихся после этого световых стенах время от времени возникали тёмные линии от случайно пролетавших птиц и насекомых. Обычную тишину леса нарушают только равномерные и спокойные шаги Ифрита.
       Лицо, как всегда, бесчувственное. Глаза без взгляда. Нос без дыхания. Только шея выдаёт волнение, качая голову то влево, то вправо, но с очень низкой амплитудой. С чего это вдруг он волнуется? Штурм Воево идёт больше, чем успешно. Очень скоро враг будет побеждён. И всему ночному народу можно будет не страшась глотать кровавые фонтаны людского скота. Но всё-таки Ифрит неспокоен. Почему?
       Может, из-за Ибилиса? Ерунда. Этого дурака он всегда тайно презирал, а иногда и ненавидел. Особенно, когда тот подчёркивал своё случайное главенство в союзе. Ифрит должен быть главным! А не этот выскочка. Неожиданно всё вдруг покраснело: деревья, кусты, трава. Он поднял голову. Даже открытый от ветки кусок луны был красным.
       —Инфернале Фрайлазерблют Рабиосо Изверг Торментор!
       Услышав сзади своё полное имя, Ифрит развернулся. Пред ним встал источник этого красного света — Вефат Мелун. Он был в том же четырёхметровом, горлоруком, яркоглазом и бескожном виде, что и перед дракой с Ибилисом. Как только эхо от громогласного имяназвавшего крика рассеялось, Вефат заговорил поспокойней:
       —Почему ты не хочешь моей кончины?
       —С чего взял?— обычным для себя тоном сказал Ифрит.
       —Сначала ты был против казни, заявив, что хочешь помочь личной мести Тэуфела. Только не говори мне, что ты поборол свой эгоизм. Потом эта фраза: «без доказательств они нам не поверят». Какой вздор! Ведь там были ваши рабы!
       —Ладно, я проясню положение. Я не заботился о личной мести Тэуфела, ты прав. И во втором случае тоже был дешёвый повод. Я хотел удовлетворить свою личную месть. Я собирался... Хотя нет: собираюсь лично с тобой расправиться. И не с жалким гадёнышем, связанным в ошейнике, а с полноценным предателем, которого лично и давно знаю.
       —Ты и в правду мучитель!
       —И раз уж я сегодня такой откровенный, позволь и мне тебя спросить...
       —Нет! Раз уж ты сегодня такой самоуверенный,— Вефат сделал паузу, —спросишь меня, когда на колени положишь.
       Ифрит взмахнул руками так, что его плащ слетел с плеч и одел траву. Он стал одет по пояс, и на его обнажённой груди сверкала красным светом золотая пентаграмма из букв обоих алфавитов на цепи. Символ был с ладонь в диаметре. Под его бледной кожей виднелись все рёбра и даже часть позвонков.
       У Ифрита заскрипели кости, и его рост начал удлиняться. Неожидавшая такой подлости кожа порвалась в нескольких местах, обнажая голые кости и суставы. Так он вымахал до шести метров в длину, хотя параметры в ширину ни чуть ни изменились. На вид, по сравнению с ним, Вефат казался сильным качком. Особое внимание Ифрит уделил рукам, которые теперь доходят уже не до колен, а почти до земли. Его брюки, которые раньше касались пят, теперь кончаются на бёдрах, а обувь разорвалась в клочья.
       Вефат бросил руку в живот Ифрита, но зубы были не в силах прогрызть позвоночник, в то время как Ифрит охватил другую руку Вефата своей и, обвив её вокруг на подобие змеи, разорвал горластую руку по плечо. Ифрит полез второй рукой к горящей голове Вефата и уже был готов размозжить её, но головные зубы оказались надёжнее и вскоре размололи пальцы до локтя.
       Ифрит вырвался из цепких лап противника, распластавшись по земле. Рядом с повреждённой конечностью выросла новая, а старая отлетела и рассыпалась в прах, после чего из боков вышли ещё две таких же, так что он стал похож на насекомого. У Мелуна вместо оторванной руки не выросло новой, просто оттуда зарычала вторая голова, которая вышла наружу и, хотя была лишена глаз, носа и прочего, зато оказалась одарена глубочайшими рядами острых зубов, правда она оказалась одарена ещё и малой шеей.
       Ифрит быстро пополз к Вефату, причём конечностей стало уже восемь, и он стал похож на паука. Ифрит быстро захватил шестью лапами туловище Вефата и начал сжимать. Зубы последнего сопротивлялись как могли, но сломать давящие кости были не в состоянии. Обрывки чёрной массы, из которой состояло тело Вефата, попадали на землю, рассыпаясь в траве. Но он лишь рассмеялся, напугав живую тварь между ближайшими деревьями.
       В самом низу его живота открылась новая дырка. Тонкой линией она пошла наверх и остановилась у горла. Потом эта линия разошлась в ширину, обнажая блестящие ряды зубов, и Ифрит сам не заметил, как опустился в этот свежий рот. Он ослабил свою хватку и направил все основные и побочные силы на то, чтобы вырвать попавшую внутрь часть тела обратно. Когда Ифрит вырвался из живота, то заметил, что половина рёбер осталась там. Он попытался отскочить в стиле кузнечика, но Вефат схватил его зубастой рукой за ногу и потащил к себе.
       —Ещё!— явно довольный происходящим возжелал Вефат.
       Ифрит обвил его одним своим локтем вефатову руку и, резко дёрнув, отломил её как крабовой клешнёй. Отрезанная рука вдолбилась в дерево и распепелилась вместе с ногой Ифрита. Ещё две длинных конечности Ифрита заатаковали плечевую голову Вефата, но были проглочены ею. Последний же приложил свою ногу к костлявому животу противника. Из грязной ступни Вефата выглядывали очередные клыки с горлоподобным продолжением, которые принялись грызть всё, что попадалось по пути: кожу, кости, сухожилия (непохожие на себя без мышц). Ифрит пошёл ноге своей рукой и пропилил её костями, подражая богомолу.
       —Больше!...— потребовал заплывающий в экстаз Вефат. Но он так и не договорил, чего же ему надо было больше, так как твёрдые ручища Ифрита отсекли и разодрали его голову.
       Затем он пробрался ко второй безглазно-безносой голове и раздробил её. Увлёкшись этим делом, Ифрит проник руками вглубь Мелуна и принялся ломать там всё, что находил. Незаметно для него вефатовское тело начало расти в ширину, а затем сгибаться в длину вперёд. Ифрит увидел, что не всё нормально, и собрался что-то сделать, но покрытая внутри длиннющими клыками образовавшаяся дуга захлопнулась, покрыв его с ног до головы.
       Ставшее бесформенной массой тело Вефата некоторое время кромсало Ифрита, но, когда поняло, что он потерял способность к сопротивлению, успокоилось. Тело несколько уменьшилось в размерах и вскоре оно просто облепляло Ифрита, чтобы он не дёргался, и ставило его в вертикальное положение. Перед парализованным Ифритом встала иллюзия Вефата, на котором он выглядел в своём обычном человеческом обличие, в тёмных очках, красном пиджаке и прочем.
       Иллюзия подошла к Ифриту и уставилась на него, сильно выдвинув вперёд сияющую голову.
       —Мне кажется,— заговорил Вефат, —что один из нас в ближайшее время может прекратить своё существование.— С минуту он молча смотрел на поверженного неприятеля и, не дождавшись ответных высказываний, продолжил:— Но ты имеешь возможность выкрутиться из положения. Знаю, у тебя есть одна особенность — ты не позволяешь своим рабам заводить собственных.
       —Какое это имеет дело?— проявил себя Ифрит.
       —Аршинное!.. Не знаю, откуда твоя придурь, но мне она может пригодиться. Та армия, что пошла на нашу крепость: половина из неё — твои холопы, верно?— иллюзия Вефата кинула вперёд раскрытую ладонь и сжала её в кулак. —Сотри их в порошок. Всех и каждого!
       Тело Вефата задрожало от тщетных попыток Ифрита высвободиться. Разъярённого таким предложением пленника Мелун принялся успокаивать:
       —Только не надо нервничать. Ты прекрасно знаешь, что уничтожив тебя здесь, я запросто могу прибыть в Воево и угробить твою армию. Просто я этого не хочу...
       —Не желаешь биться? Разве такое возможно?— удивился Ифрит.
       —...Сам рассуди о том, что говорю,— словно не слыша вопроса продолжал Вефат. —Ведь ты сможешь собрать новое войско, если будешь неупокоен. И с ним вновь напасть. А иначе ты за зря вымрешь, не добившись своей цели.
       —Не принимаешь предложения — принимай смерть.
       Ифрит долго вглядывался в непрозрачные очки иллюзии, пытаясь понять психологию победившего противника. Вефат же по-прежнему спокойно и довольно скалил свои зубы, в которых Ифрит начинал видеть своё отражение. Пав под радостью неприятеля, он смирился:
       —Уговорил.
       Иллюзия Вефата испарилась, так как на слово он не верил. Его глаза вмиг рассекли расстояния гор и деревьев, достигнув Воево. Перед ним предстали несчётные вампиры, разрывающие отступавшись охотников. Вдруг один из них ни с того ни с сего рассыпался, и его прах полил землю, а одежда по инерции ещё пролетела вперёд на пять метров.
       Та же картина повторилась ещё с одним. За тем другой, потом последовал новый. Оставшиеся в живых вампиры заустрашались необъяснимых поочерёдных распадов своих сообщников. Охотники тоже не понимали этого явления, но решили воспользоваться смятением в стане врага и перешли в наступление. А расщепления всё продолжались, и всё новые и новые рабы Ифрита по одному покидали свои тела.
       Одни из нападающих охотников под крики «ура!» расстреливали упырей и мчались на новых, но некоторым из них приходилось стрелять в пустую и умываться в прахе принесённого в жертву своему хозяину вампира. Рабы Ифрита распластались и смешались с крупицами земли. Прочие атакующие потеряли свою решительность, а кто-то и вовсе парализовано ждал своего часа. В результате от многочисленной армии осталось лишь несколько сокращающихся десятков.
       Поняв, что провал атаки неизбежен, Вефат отстал от Ифрита и отполз в сторону. Последний же, приняв свой первоначальный рост, отыскал свой плащ, надел его и кинул взор на Вефата. Тот тоже приходил в нормальную форму, поправляя руки и ноги, прорабатывая лицо. Ифрит заметил, что у Мелуна всё никак не может появиться кожа:
       —Всё ещё не можешь принять человеческий облик?— В него выстрелили красным светом глаза Вефата, и раскрытые зубы которого со смехом выразили:
       —Славно ты меня сегодня повеселил. Благодарю.
       Ифрит уставился на лицо того, кого тем меньше понимал, чем больше знал. При встрече он его считал единомышленником в борьбе с людьми. Потом в его представлении Вефат стал союзником с иными целями, но с общим делом. Далее — предательство, а теперь Ифрит и вовсе не видит смысла в его действиях.
       —Скоро ты поплатишься за своё предательство. И весь совет будет уничтожен. И вернётся справедливость великой свободы крови. Это неизбежно. Ты лишь удаляешь свой час. Жрецы крови бессмертны.
       Сразу после того, как Ифрит завершил свои слова, из деревьев выехала его машина, шум мотора которой гудел во время разговора. Водитель вышел наружу и открыл заднюю дверь, чтобы в неё поместился хозяин. Вефат поклонился уходящему:
       —Буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи.
       Ифрит полез внутрь, и машина уехала. Мелун же осмотрелся вокруг и, похвалив луну, направился за своей одеждой, к месту драки с Ибилисом.

Глава XVII

       Неподалёку отсюда деревья стояли гораздо глубже. И листва висела более плотно. В этом почти полном мраке с практически отсутствующим лунным светом была почти неразличима, но зато прекрасно слышима стая летучих мышей, пролетавшая всюду и просачивающаяся в каждый кубический сантиметр воздуха. Они явно что-то искали. Какие-то из них бились в общей куче, другие шныряли поодиночке вокруг них.
       Одна из таких отделившихся хлопала крыльями у крупного куста, колебаясь по высоте. Она двигалась вперёд в определённом направлении, пока её полёт не был прерван. Это сделал выпрыгнувший из растительности Остромир, который рассёк живую тварь по полам своим ножом. Одна половина приземлилась на землю, в то время как другая по инерции ещё продолжила перерезывать воздух, въехала в дерево и от удара рассыпалась на мельчайшие частицы.
       Остромир же спрятался обратно в кусты, как раз для того, чтобы сразу опять выпрыгнуть за второй летучей мышью, появившейся перед его глазами и упавшей от выпада холодного орудия. Он растоптал её одним слепым шагом, как вдруг вблизи лица запорхала третья тварь. Остромир не мудрствуя лукаво вставил в неё нож. Но видимо удар оказался лишь бы аж бы, так как зверюга залетала с новой силой и воспротивилась неминуемой гибели. От её беспорядочных брыканий Остромир чуть не взлетел, но, похоже, мало силы дал ей Мечислав, ибо Зверовод смог дёрнуть ей и хлопнуть дважды по дереву, после чего летучая мышь развалилась.
       Остромир вздохнул с облегчением и отошёл от гниющих останков. Справа запищал какой-то шум. Он повернулся и увидел крылатую стаю чёрных тварей. Остромир ринулся бежать от них, как вдруг перед собой увидел пятёрку мышей, слившихся воедино и в виде разомкнутых челюстей, летящих в него. Он выстрелил из вытащенного пистолета два раза в эту штуку, после чего по его лицу просыпались зубы, уже немогущие что-либо поранить, сами же отлетевшие в сторону поломанными.
       Остромир искренне надеялся, что это была главная часть Мечислава, но ему пришлось горько разочароваться при виде ни чуть ни послабевшей куче летунов. Изрядно побегав от ушастых животных, он наконец-то смог удачно спрятаться за сосной. Сумасшедшее дыхание выглядело ровным благодаря титаническим усилиям Зверовода. Всё тело дрожало от холодного пота, капли которого стекались даже в глаза.
       Остромир снял мокрую рясу и достал оттуда самое необходимое — новый магазин и святую воду, что было успешно переложено в брюки. Затем он стянул и липкую футболку, поскольку мерзкое ощущение жары в прохладную ночь мешало ему спокойно думать. Он ещё немного посидел под деревом, пока пот окончательно не исчез. Остромир посмотрел на своё вооружение: ножик с клинком из святого металла и «гюрза» с освящёнными пулями. Охотник встал, перекрестился и пошёл на встречу вампиру, разбросанному по лесу силой своей мысли.
       Поднявшись по низкому склону, он вышел из скрытого убежища. Вокруг ни одной летучей мыши. Как всегда: когда надо — его и след простыл. Остромир ещё немного походил вокруг, пока ему это не надоело. О том, что ему это надоело, вскоре узнала вся окрестность, поскольку он закричал:
       —Мечара! Где ты?! Дай, я тебя похороню!
       Под этот крик негодования тутже замельтешило летучее зверьё, в котором утопали сорванные ветки и листья. Постепенно они стали окружать Зверовода, и когда они были в радиусе десяти метров, он понял, что их не так уж и много. Но всё же больше шестнадцати, а, значит, расстрел всех подряд устраивать не стоит. Неожиданно в его голове показался выход из положения, который, впрочем, был подозрительно простым.
       Раз уж только одна из летучих мышей может его укусить, и уничтожить надо только её, то почему бы не подождать её укусов и, как только она себя выдаст таким способом, — застрелить? Приняв решение действовать по этому плану, Остромир также принял решение не отказываться от принятого решения.
       Первая летучая мышь пролетела на него, быстро набирая скорость, и ударила в плечо. Затем вторая с силой припала к той же лопатке. Не выдержав удара, рука опустила нож, который испарился в темноте. Вслед за пропажей клинка на Остромира посыпались и новые удары агрессивных тварей. И тут он осознал ошибку своей стратегии: вампир не хочет его крови. Он просто выполняет приказ своего покойного хозяина. Вампиру надо только убить Остромира, а для этого кровь пить необязательно.
       Остромир, изрядно нахватав синяков, вырвался из хватки толпы хлопающих крыльями и, собравшись бежать, остановился при виде несущейся на него летучей мыши, у которой из груди вылазели пальцы, держащие за рукоять остромиров нож. Охотник отмахнулся от лезвия стволом пистолета, но животное проявило настырность и после толчков в спину Зверовода вновь направилось на него. Лезвие шло прямо в плечо Остромира, так что он повернул его назад, изодрав кожу спины о крылья других летучих мышей. А вооружённая ножом пролетела мимо, после чего, получив удар кулаком по пятой точке, взмылась неуправляемо вверх и пригвоздилась своим же чужим клинком в дерево на расстоянии пятнадцати метров от земли.
       Несколько летучих мышей ухватились за спину Остромира, ещё некоторые всадили лапы в задние части рук и ног. Остромир отмахивался от них как мог, но от этого не было никакого полезного толка. Вскоре его подняли в воздух и продолжили избиение там. Удары в основном шли в живот и грудь, но попадали в рёбра благодаря извёртливости Остромира. Но летучие мыши делали своё, и со временем охотник дёргался всё медленнее и медленнее.
       Когда они подняли его над деревьями, избиение прекратилось. Остромира начали кружить над дрожащими от такой неожиданности кронами. Зверовод потерял уже всякую ориентацию, обнимая телом воздух и собирая периодически ногами ветки. Осознав всю бесполезность жалких брыканий, он понял неизбежность поражения и, как следствие, перестал сопротивляться неминуемой смерти.
       Но, вероятно, и Мечислава утомила вся эта возня, и ему потребовалось восстановить утраченные силы. В левое плечо Остромира вцепились клыки главной летучей мыши и стали жадно глотать булькающую кровь, когда добрались до неё. Быстро сообразив, Зверовод схватил ладонью присосавшуюся тварь и, хорошенько помучившись, отодрал её, едва не сломав свою кость. Пистолетом в правой руке он собрался прицелиться и выстрелить, но Мечислав был явно против подобного развития событий.
       Летучие мыши со всех сторон принялись дубасить вооружённую конечность. Наряду с этим они и вовсе начали поднимать Остромира вверх, к невидимым ночным облакам. После многочисленных поборов, царапаний и всего подобного дрожащая от боли левая рука наконец приняла согласованное с левой положение. И выстрел состоялся. Пуля распепелила захваченного зверя, по пути раздробив средний палец схватившей его ладони.
       Вместе с главной летучей мышью заотмирали и остальные. Их обездвиженные трупы полетели вниз и на пути к земле испарились потихоньку в воздухе. Остромир, естественно, стал ускоряться вместе с ними. Но его голова была занята не предметом предстоящей гибели, а другим. Укус на плече.
       От него он станет вампиром. Скорее всего, низшим. А так как Мечислав был только что упокоен, то ещё и без хозяина. То есть им будет командовать голод. А раз уж по близости нет охотников СОВа, то он наверняка успеет убить нескольких людей. Этого допустить нельзя.
       Из штанов Остромир достал бутылку со святой водой и открыл её. Вода поплыла вверх, как ему, падающему, показалось. Повернувшись головой вниз, Остромир приспособился, чтобы она била прямо в кровоточащее плечо. Процесс лечения был закончен резким ударом первой ветки, за которой последовали новые колючие ветви, поглощающие кровь и обрывки кожи Остромира. Завершилось всё это сильнейшим ударом покрытого мхом крупного камня, практически смявшего и без того настрадавшийся позвоночник Остромира.

Глава XVIII

       По небу дохаживает свой путь луна, надоевшая всем животным и растениям, скучающим по солнечным лучам и нетерпеливо ждущим их. Летит спокойно неспящая ворона по лесу. Увидит перед собой каменную крепость, изломанную везде, где только можно. Поймёт, что долетела нитуда и повернёт назад.
       А у обломков стен расположились люди. Одни из них мертвы и безмолвными трупами ни чем не заняты. Другие же перетаскивают их и укладывают по упорядоченным местам. Третьи копают лоптами землю для похорон со всеми почестями. Всё это мероприятие освещается несколькими фонарями и свечками, то и дело затухавшими от нервного ветра.
       Четвёртые слишком изранены проходящей ночью, чтобы что-либо делать. И посему они лежат где пришлось, отдыхающие. Пятые занимаются их лечением. И повсюду ходят разговоры. Видимо, кого-то ждали, а он не пришёл, и каждый по-своему комментировал это явление. Но недовольных не было. Все чувствовали, что непришедший как-то повлиял на происходящее здесь.
       А вокруг стоит лес. Лес, наполненный разнообразными деревьями, выросшими из почвы и гранита. Лес, забросанный тёмными шишками и светлыми листьями. Лес, ограниченный озёрами и горами. В глубине этих елей и берёз, в необразимой дали от изломанной крепости обрисовалась необычная, хоть и не для каждого, картина.
       На траве разлёгся труп летучей мыши. Смерть явно насильственная. С виду труп должен быть глубокой давности: шерсть практически исчезла, кожа присутствует обрывками, через которые чётко видны насквозь прогнившие внутренности. Недели две или три он должен тут лежать. Но нет у мыши ни одного укуса животных, ни одного следа насекомых. Нет ничего, что обязательно для всех трупов дикой природы.
       Неподалёку можно заметить ещё несколько мёртвых летучих мышей с аналогичными симптомами. В центре всей этой красоты из-под почвы выглядывает камень в полметра высотой. У него лежит человек, оперевшийся спиной об это чудо природы, согнувшись не в области таза, а чуть повыше, в районе излома хребта. Вокруг лежачего страдальца разбросаны куски его крови и пара позвонков. Он жив, но с виду — ненадолго.
       Дышит неравномерно: то быстро и жадно глотает воздух, то делает паузы между вдохами и выдохами. Тело безостановочно дрожит, ибо больше ничего делать не может. Нижняя челюсть постоянно и резко дёргается в изменяемыхся направлениях. Глаза уже настолько ослабли, что видят только белую луну, напоминающую собой не небесное светило, а скорее фонарный столб, так она казалась далёкой и низкой. А уши с трудом могли слышать звуки чесавших друг друга от ветра листьев на ветках.
       Эту тишину и темноту нарушили приближающиеся шаги и красный свет. Когда красный свет приблизился с помощью шагов, стало видно, что он идёт из двух точек. Ещё немного погодя различилось нечто светлое рядом с яркими огнями, и оно напоминало лицо, в котором глаза были источником освещения.
       —Так ты его упокоил?— спросило лицо.
       —Мелун,— узнал любопытного умирающий, которым был Остромир. —У тебя... глаза горят.
       —Да неужели?— Вефат закрыл красный свет очками и сделал вывод: — Значит, я голоден.
       —Ты это-го... не замечал?
       —Солдат! Я сегодня имел удовольствие поставить на место бессилие Ибилиса и оценить по достоинству силу Ифрита, разочароваться ничтожным сопротивлением и восхититься достойной меня схваткой! К чему мне было отвлекаться на такие мелочи как голод.
       —Странный у вас... клыков... ход мыслей... Как там Воево?
       —Уже никак. Враг разбит и не может даже отступать.
       —Ты, поди, уже... слетал туда, — предположил Остромир.
       —Ничего подобного.
       —Откуд... да зна... шь?
       —А от чего мне не знать естественного? Чрез запросы поверженного Ифрита и своё загоризонтное зрение я удостоверился и добился всего для этого необходимого. Зачем нужны сверхчеловеческие силы, если нет опыта их использования?
       —Где они... эти силы... были, когда Сно...сову убивали?
       —Ей было уже не жить,— подвёл вывод перед рассуждением Вефат. —Сапык на неё положил глаз, а такой опытный, как он, обязательно дождался нужного часа поимки. И нам...
       —Тебе... не нам...
       —...оставалось только выжать выгоду из неизбежного. В данном случае самым подходящим было упокоение Ибилиса. Знаешь, скольких он успел убить? А скольких ещё мог? Многие жизни дороже одной.
       —Мог хотя... бы предупр...редить эту... одну.
       —Оставим этот спор на будущее. Лучше перейдём к проблеме настоящего. Пару часов назад ты продлил мою смерть, выпустив из ошейника, в котором меня хотели уничтожить. Сейчас я имею честь отплатить тебе подобной услугой. Возвернуть долг, так сказать. Что скажешь?
       Остромир не ожидал такого предложения и был застигнут им врасплох. Он дышал с превеликим трудом. Единственная целая ноздря заглатывала не только воздух, но и свежий пузырь крови, образованный тяжёлым выдохом. Его глаза уже практически не видели приближенную к нему голову Вефата. Задумавшись над ответом, Остромир рисковал потерять всякую возможность вообще ответить, поскольку, как известно, говорящие мертвецы редко встречаются в природе. Поэтому после паузы он стал рассуждать вслух:
       —В мои последние семь лет моей целью в жизни было истреблять поганых тварей-кровососов... Содрал клыка — и... день прошёл... не зря, как говорил... Мечислав. До этого смысла не было... да я и не искал... Сегодня упокоен... сильный охотник... С ним и... я умираю. Этих двоих кто-то должен заменить... Если у меня будет сила... выше людской... Может быть, я... справлюсь.
       —Значит...— подытожил его Вефат.
       —Согласен.
       Мелун тихонько посмеялся и пригнулся к телу Остромира. Найдя там подходящее место, он примкнул своей головой и медленно открыл рот... Рядом пролетела сова, а может быть и филин, уверенный в том, что где-то рядом есть добыча и ищущий её. Ветру надоело дуть и он затих. Но вокруг ещё холодновато. Видимо, дело не в нём. Такой уж получился август. Темно. Ночь, всё-таки.

(ноябрь 2006 — декабрь 2007)