Возвратить-ся

Уходя на запад, ночь обнажала город. Все еще сонные улицы были молчаливы. А ведь первыми в городе просыпаются окна. Сперва, начиная лишь тихонько отражать утренний свет, они уже просто горят к середине дня.

Вот начинается движение. На улицы выбираются самые утренние люди. Закутываясь в одеждах от еще по-ночному холодного воздуха, они спешат. Серьезные и немного оцепеневшие, они прокладывают первые дорожки этого дня.

Но, несмотря на столь раннее время, за ними уже следят. Пара серых глаз пристально всматривается в каждую проскальзывающую мимо фигуру.

Серый кокон плаща. Старомодная серая шляпа. Серые туфли. Ветер трепал седые волосы. Преклонных лет человек сидел на лавочке без малейшего движения. Лишь его глаза казалось, не останавливались ни на секунду, выхватывая из утра то одного, то другого прохожего.

К городу приближалось солнце. Воздух нагревался. Улицы оживали. Человек все также сидел на лавочке. А мимо пролетали десятки, сотни людей. Мужчины, женщины, с папками, сумками, зонтиками, быстро, медленно, с телефонами в руках, по одиночке, парочками, озираясь, уронив взгляд в землю, зевая, одна даже с закрытыми очами.

Серые глаза, бегая по их лицам, фигурам, казалось, ищут что-то. Некоторые, замечая на себе взгляд человека, с интересом всматривались в его лицо. Но сразу отворачивались. Уж больно колючим и пронизывающим был взгляд серых глаз.

И вдруг, скользя по лицам, взгляд остановился. Человек подался вперед. Вопросительно и удивленно он читал лицо рыжеволосого мальчугана. Тот в свою очередь прыгал и кричал какую-то песенку, держа за руку молодую женщину. Проходя мимо лавочки, мальчуган повернулся к серому человеку и, смеясь, показал язык. Не заставил себя ждать мамин подзатыльник.

Человек проводил их взглядом до остановки, где те исчезли в салоне отъезжающего автобуса. Постепенно серые глаза успокоились и продолжили разглядывать прохожих.

Серого человека зовут Андрей. И серый он лишь внешне. Под маской бесцветности скрывается талантливый, хоть и немного подзабытый временем художник. Сотни его прекрасных картин уже оживили мир. Ведь цель художника – показать миру – мир. Таким, каким его еще никто не видел.

А серые глаза лишь собирали материал. Мимика, позы, жесты, цвета.

Андрей поднялся с лавки и побрел домой. Хорошее было утро, ведь он наконец-то нашел лицо для одной из своих картин. Но какая-то тревога никак не покидала его, не давала покоя. Что увидел он в том мальчугане?

В пыльной темной квартире плащ спрыгнул с плеч. Шляпа бесцеремонно слетела на пол. Хлопнула дверь. Художник прокрался на кухню. Она была необыкновенно чиста и уютна, что так контрастировало со всей остальной квартирой. Газовая плита, холодильник, раковина, столик с бутербродом. Сев за стол, Андрей с немым укором взглянул на ждущий его, им же и приготовленный еще до рассвета, бутерброд…

- Ну здравствуй… Вернее прощай…

Пережевывая, Андрей вновь почувствовал ту неуловимую тревогу. Теперь он знал, о чем это было. Ему уже шестьдесят пять лет. Бутерброд навел на мысли о забвении. Задумался. Вроде бы еще жить и жить, а уже такие мысли. Вспомнился мальчуган.

Вдруг серые глаза проснулись. Мысль! Андрей вскочил и понесся в спальню. Перепрыгивая через табуретки, горы книг, уже какие-то просто аморфные груды хлама, мешки, он летел. Подбежав к старому комоду, он увидел его. Протянув руку, он достал старый альбом. Сдув пыль, Андрей уже медленно, держа в руках альбом, как величайшую находку, шел в прихожую.

В освещаемой тусклым светом прихожей он сел на табуретку. Сел напротив зеркала. Сел, чтобы узнать. Сел, чтобы воспрянуть.

Не открывая альбома, он поднял взгляд. Из зеркальной плоскости на него необычайно острым взглядом смотрел пожилой мужчина лет шестидесяти. Седые волосы, острый подбородок. Глубокий шрам от правого виска до скулы. «Как летят годы», - мелькнуло в мыслях. Правая рука осторожно дотронулась до шрама.

Толи тусклый свет туманил взгляд, толи человек в зеркале и впрямь был грустен. Опустив глаза, он заметил лежащий на коленях альбом и вспомнил, зачем он здесь. Сухой рукой он перевернул обложку.

С первой страницы на него глядели молодой парень и девушка. Его родители. Олег и Юлия. Ему рассказывали, что родители встретились в первые годы войны. Она была медсестрой, он связистом. Встретились случайно, после ранения отца. Вскоре отец опять ушел на фронт. Вернулся. Родился Андрей. Жизнь началась.

Следующая страница. Андрей и отец. Андрею уже три годика. Уже не по годам взрослый взгляд, но такая детская улыбка.

Следующая страница. Андрей, отец и мать. Андрею пять. Хитрая улыбка.

Следующая. Андрею шесть. Губы сжаты, но глаза улыбаются по-мальчишечьи проказливо.

Пролистав альбом до конца, рука вновь вернула его в начало. Вытащила детские фотографии. Взгляд сравнил их с человеком в зеркале. Еще раз. И различие было – улыбка. Вернув ее, человек в зеркале стал бы похож на мальчишку на фотографии. Тут Андрей понял, что потерял именно ее. Улыбку. Так значит, пора ее вернуть, чтоб помолодеть.

Прикрепив фотографии к зеркалу, взяв ключи, он ушел.

Придя через час, бросил на пол кипу журналов. Взяв ножницы, прямо в прихожей, даже забыв закрыть входную дверь, он принялся вырезать. И спустя час вокруг зеркала уже висело порядка двадцати фотографий улыбающихся детей.

Прильнув к зеркалу, Андрей попытался улыбнуться. То, что получилось, приняло вид средний между жалким и ужасающим. Но толи уже нет шансов возвратить былое, толи необходимо основательно тренироваться. Решив, что именно второе, Андрей лег спать.

И так полетели дни. Прогулка, журналы, ножницы, зеркало. И каждый вечер, ложась спать, он согревался надеждой на завтрашний день.

Прошло два года. Уже вся квартира была обклеена фотографиями. И новый день настал.

Проснувшись, Андрей вдруг почувствовал себя немного странно, будто даже сердце билось быстрее. А может, показалось. И сразу захотелось сесть к зеркалу.

Решив, что не стоит откладывать, ведь интуиции Андрей доверял, он выскользнул в прихожую. Сел. Посмотрел в зеркало. Вновь пожилой человек. Но будто что-то не то, не как всегда. Осмотрев фотографии, он смело взглянул в зеркало и… Улыбнулся…

Просто взял и улыбнулся. И даже не удивился и не испугался этого. Просто взял и улыбнулся. И теперь на него из зеркала смотрел жизнерадостный человек средних лет с просто сияющей улыбкой. Казалось, даже морщин стало меньше. «Улыбка – великая сила», - мелькнуло в мыслях. Взгляд чуть поднялся…

Волосы… Еще вчера седые, они были черные, лишь некоторые из них отдавали сединой. «Странно все это», - опять мелькнуло в мыслях. Андрей вновь взглядом обвел детей и вновь улыбнулся в зеркало… А там…

На него смотрел уже молодой человек. Острый волевой подбородок, острые как иглы глаза, черные, как крылья ворона, волосы, улыбка. «Еще немного», - подумал Андрей.

Обвел взглядом детей и вновь улыбнулся. И обомлел. Там, в зеркале, был ребенок. «Быть может, снится», - в мыслях. Он поднял руки к глазам. Маленькие, все в царапинах и ссадинах, мальчишеские руки.

И залившись смехом, мальчуган побежал на улицу, чтобы всем рассказать о чуде.

Захлопнулась входная дверь.

Квартира смолкла. Лишь вечером зазвонил телефон. Но трубку никто не взял. Ночь. Утро. День. Опять телефон. Опять. Опять. На следующий день уже раздался звонок в дверь. Никто не открыл. Через час еще один звонок. Квартира молчала.

За дверью начались разговоры. Послышались звуки шагов. Дрель, молоток. И через двадцать минут дверь поддалась. В квартиру вбежали люди. Быстро оглядевшись, они заметили, что на кровати лежит человек.

Врачи констатировали – человек шестидесяти семи лет умер чуть более двух дней назад. Умер от остановки сердца, предположительно во сне…

Черная весть разлетелась быстро. Очень одинокий художник был любим ценителями искусства. Похороны. Процессия. Слезы. Черное…

Казалось вокруг все переоделось в черный. Люди, кошки, машины, подъезды, окна.
И лишь в высоте, в небе, плыло белоснежное облако.

Никто не замечал его, и даже никто не догадывался, что за ними следят. На облаке лежал мальчуган.

Пара серых глаз пристально вглядывалась в каждую проходящую снизу фигуру. И улыбка его была ну очень, очень проказлива.