Море, морская, морской

© Copyright: Сельская Людмила Михайловна, 2008, «Кира», ISBN 978-5-98450-078-4

MARE, MARINA, MARINUS (Море, морская, морской)




    Все герои этого произведения вымышленные, возможное сходство с реальными людьми случайно.
      
      
      *****Интимные предметы
      
      
      Он держался на наклонной поверхности немыслимым образом - аккуратно свернутый носовой платок, который смотрелся маленьким НЛО, совершившим аварийную посадку. Откуда он прилетел на откос окна, было непонятно.
      Озеров допивал свой утренний чай и сквозь стекло пытался составить созерцательный обзор погоды. Но чужой носовик вторгся в окружающую среду и перетягивал взгляд на себя.
      В кухню бесшумно вошла женщина и встала за спиной мужчины.
      - Как погодка? - спросила она громким шепотом мужа в самое ухо.
      Петр не вздрогнул. Он успел привыкнуть к странным манерам своей жены.
      - Посмотри, Фелюшка, видишь за окном платок? Удивительно, как он там держится?
      - Забавно. Мы с тобой живем на предпоследнем этаже, Озеров. Откуда он свалился? Неужели соседи над нами сорят интимными предметами?
      - Ты знакома с ними?
      - Ни с соседями, ни с их личными вещами не знакома. Мы же с тобой новенькие.
      Фелис, аккуратно причесанная и одетая в деловой костюм, размешала в чашке растворимый кофе, хотя такой леди подошел бы более изысканный напиток.
      - Почему тебя взволновал кусок невзрачной материи? - произнесла она задумчиво.
      - Не каждый день к нам прилетают такие вещи. Ведь ты считаешь носовой платок интимным предметом?
      - Конечно, Петр! По твои носовикам, например, можно определить тайные стороны твоей личности.
      - Ну, про меня я знаю, а вот, что скажешь про нашего гостя?
      Фелицата присмотрелась.
      - Платок не мужской и не женский, он скорее детский. Белизной не отличается. Так выглядит старая ткань. Знаешь, я не удивлюсь, если это платок ребенка, который давно вырос, и теперь неприхотливая мать донашивает носовик сама.
      Озеров одобрительно посмотрел на Фелис. Она всегда видела детали лучше него.
      - Темное пятно на ткани может оказаться пятном крови. Это не нравится мне, дорогой мой Озеров.
      - Хочешь, я открою окно и достану носовик?
      - Нет. Давай не будем отвлекаться от наших планов. Ты и так до сих пор в шлепанцах на босу ногу, - женщина брезгливо поморщилась.
      - Виноват, исправлюсь! - отшутился Озеров.
      - Мы посмотрим на него после работы.
      - Если он пролежит здесь так долго, - сказал Озеров с сомнением.
      И тряпичный НЛО, конечно, не пролежал. Воздушные потоки, гуляющие вдоль окон дома, унесли его в неизвестном направлении. Петр утвердился в этом вечером, бросив мельком взгляд за окно. Фелицата же за дневными проблемами о платочке и вовсе забыла.
      И не пришло еще время напомнить ей об этом...
      
      *****
      Озеров опирался на палубное ограждение и поглядывал по сторонам. Под нос мурлыкалось про воду, которая кругом, и пароходы, которые провожают иначе, чем поезда. Мелодия оказалась как никогда актуальной для Петра, потому что он отправлялся в рейс на пакетовозе "Механик Борков".
      Заканчивалась погрузка. С берега, сплошь заставленного пакетами пиломатериалов, некоторая часть их переместилась в трюмы корабля. Теперь моряки занимались палубным грузом. Они накрывали его зелеными и синими брезентами и туго обтягивали их стальными тросами. Со стороны казалось, что люди копошились, как муравьи. Это называлось работать на креплении каравана.
      В тонкостях технологии погрузки Озеров ничего не смыслил. Да что там тонкости, он вообще ничего не знал о корабельной деятельности. Он даже не курил по жизни, что совсем лишало глубокомыслия его стояние у борта.
      Так великовозрастным бездельником глазел он на широкую реку, на низкие берега, на причалы и на огромное количество древесины на них. Еще ему очень хотелось плюнуть в воду с высокого борта. Наверное, это был запоздалый детский рефлекс.
      - Ну, как, вас еще не укачало? - юморнул мимоходом звонкий юношеский голос.
      "Молодец, что не плюнул", - молча похвалил себя Озеров и ответил нахалу легкой гримасой, напоминавшей улыбку.
      Позже, когда Петр познакомится с экипажем, он определит владельца голоса. Им окажется третий помощник капитана, вечно молодой и несколько высокомерный штурман. Понятно, почему он веселился, - увидел постороннего человека и принял его за пассажира. Но какие могут быть пассажиры на торговом судне да еще перед тем, как пограничники вот-вот закроют границу?
      Озеров вписался в состав экипажа в роли начальства, что уже само по себе было не меньшим нахальством, чем выходка штурмана. И хоть сказано, что пассажиров не должно быть на борту, ждал Петр как раз пассажира, а точнее он надеялся увидеть пассажирку.
      Но появились таможенники, встречать которых полагалось каждому члену экипажа в своей каюте. Петр, как и все, был просканирован серьезным взглядом бойца таможенного фронта.
      Вскоре таможня дала "добро!", и ожило сердце теплохода - главный двигатель. Судно медленно отвалило от стенки причала, покидая порт. И если мосты через широкую реку еще оставались в поле зрения, то мосты Озерова были сожжены, и даже пепла от них не осталось.
      
      *****
      ...Сутки назад на трапе перед вахтенным дежурным появился высокий мужчина средних лет с темными, коротко остриженными волосами и фигурой без признаков пивного живота. Он представился механиком-наставником или, говоря иначе, суперинтендантом.
      Что ж, внешность незнакомца не вызывала негативных эмоций. Другое дело его должность. Возить по морям разных проверяющих - удовольствие сомнительное, но выбора-то не было. И вахтенный проводил суперинтенданта Озерова до капитанской каюты.
      В коридорах корабельной надстройки царили шум и оживление. Казалось, они зависли здесь навсегда. То и дело навстречу попадались мелкие детишки, а вслед за ними из кают появлялись женщины. На поиски первых и вторых выходили в коридор моряки, довольные, как сытые коты. И звуки музыки лились за ними из раскрытых дверей.
      Хотя облик вахтенного был невыразителен, Петр постарался запомнить, что этот коренастый мужчина с остатками седых волос на голове, матрос Роберт Кошкин. Серая утепленная куртка защищала его от холодного ветра и речной сырости, но делала фигуру бесформенной. "Пожалуй, если он будет в другой одежде, я могу его не узнать. Но, учитывая, что в экипаже семнадцать человек, хорошо, что я познакомился хотя бы с одним", - подумал Озеров.
      Капитан, статный мужчина лет тридцати пяти, не был похож на сытого кота. Его глаза моложаво сияли то ли от легкой коньячной ауры, то ли от присутствия в его каюте интересной молодой женщины. Озеров подумал, что такова капитанша. Она очаровала капитана, а тот, подзарядившись этим очарованием, перенес его на Петра. Поэтому будь он хоть механик-наставник, хоть сам черт, в данный момент капитан не имел желания расстраиваться.
       - Приветствую, господин Озеров, я Полугимнов Иван Евсеевич. Вас интересует наша машинная команда? Прекрасно! Желаю вам приятного рейса. Думаю, мы с вами пообщаемся позже, и я представлю вам членов экипажа. Вы не возражаете? Пожалуйста, спуститесь палубой ниже. Прямо под моей каютой находится тот, кто вам интересен в первую очередь, - наш стармех. Удачи!
      И Петр с удивлением обнаружил себя уже в коридоре на пути к каюте старшего механика. Не представил капитан Озерову свою гостью, так что, скорее всего, никакая она не капитанша. Но глава экипажа обладал определенными волевыми качествами, раз так быстро избавился от визитера. "А значит, доплывем", - подытожил сухопутный Озеров.
      Старший механик встретил гостя вежливо, не высказал ни удивления, ни огорчения. Чувствовалось, что его предупредили.
      - Анатолий Иванович Комаревский, - назвался стармех.
      Он некоторым образом смахивал на Роберта Кошкина: такой же невысокий и лысоватый, но речь его отличалась легким заиканием.
      - П-пойдемте, я покажу, где вы будете жить.
      Озерову понравилась каюта, которую он получил в свое распоряжение. Играть в футбол в ней было невозможно, но голова в потолок не упиралась. Здесь находилась масса мебели - вполне удобные койка, диван, стол с креслом, а также имелся в наличии индивидуальный санузел. Жить можно! По крайней мере, недели две. Столько ему обещала всезнайка Фелис.
      Оставалось теперь разведать, где можно поесть. Очень ко времени раздался стук в дверь, и следом просунулась женская голова со словами: "Обедать, пожалуйста!" Мелодичный голос с легким оканьем увлек Озерова, и он поспешил на поиски столовой или кают-компании...
      
      *****
      Петр наблюдал с палубы за процессом отхода. Река, окружавшая судно, становилась все шире. Количество воды вокруг подавляло человеческое воображение. Где-то в недрах души мужчины кольнул непрошеный импульс сентиментальности. Ведь в прежние годы Озеров летал над этими районами и видел устье реки с воздуха. Насколько игрушечным виделся ландшафт с высоты, настолько гигантским он оказался в реальности. Берег уходил все дальше, и город на берегу становился все красивее, словно макет на столе главного архитектора.
      Сентиментальные мотивы пресек звонок мобильного телефона.
       - Озеров, ты ее видел? - голос Фелицаты напомнил ему, кто держал под контролем весь процесс.
       - Здравствуй, Фелюшка, рад тебе. Мы только что отчалили. Присматриваюсь, обживаюсь. Белокрылая чайка...
       - Парит над водой? Понятно. Значит, пока не видел. Не расслабляйся, ты на работе! И запомни: ее зовут Марина.
      - Хорошо. Марина - значит морская. Имя подходит для путешествия.
       - Кстати, Петр, мариной еще называют картину с морским видом. В книгах пишут: марина висела на стене.
      - Ну, это перебор с твоей стороны, Фелюшка. Я помню свои задачи. Ты лучше скажи, когда пришлешь ее фото?
       - Я работаю над этим. Но пока безрезультатно. Ты узнал, какая связь есть на судне? На что мы можем рассчитывать?
      - Все зависит от судовладельца. Наш пока молодой и либеральный, поэтому Интернет по определенным дням и часам будет. Плюс сотовая, поскольку пойдем по цивилизованному маршруту.
      - Прекрасно, Озеров. Мы будем общаться через спутниковый Интернет.
      
      *****
      ...Три дня назад он еще поддразнивал Фелицату, будто бы надеялся избежать участи круизного туриста поневоле, хотя у его ног стояла дорожная сумка, и он собирал в нее вещи для рейса.
      - Фелюшка, рожденный ползать летать не может. А я, рожденный летать, не могу плавать.
      - По морю не плавают, а ходят, - уточнила жена.
      - Но ты понимаешь, что вся твоя затея - махровый авантюризм? Почему бы тебе самой не заняться этим делом? Ведь кто у нас главный детектив? Ты!
      - Беспредметный разговор. Потому что документы оформлены на тебя. А я не могу.
      - Очень солидный аргумент, - поддел Озеров. - Она не может!
      - Да, не могу. Ты прекрасно знаешь, что у нашей фирмы много проблем и большая часть их на мне. К тому же я твоя леди-босс, так что прекрати колоть мне глаза своим летным прошлым. Земля уже не в иллюминаторе, а у тебя под ногами, дорогой, - сказала она с улыбкой и запустила в Озерова его же плавками.
      - Так ты помогаешь мне собираться? - он перехватил летящий предмет.
      - Я контролирую процесс, - захихикала Фелис.
      - Зачем сорить интимными предметами?
      - Где-то я уже слышала подобную фразу.
      - Ты сама ее автор!
      - Да, помню-помню. Носовой платок за окошком! Но куда же он делся?
      - Вспомнила! Давно улетел в неизвестном направлении. Нет улики - нет проблемы? - спросил Петр.
      - Не всегда, - последовал задумчивый ответ...
      
      *****
      Город скрылся там, где были сожжены мосты Озерова, которые он сжег весьма гуманно, и реальные объекты при этом не пострадали. Начались ли за бортом воды Белого моря, или все еще простиралась акватория устья реки, Петр не знал. На палубах и в коридорах стало пустынно и тихо, если не считать приглушенный шум из машинного отделения, - ведь дети и жены, остались на берегу, а моряки разошлись по вахтам, работам и каютам.
      На обед теперь собралось исключительно местное население, хотя и в неполном составе. Те, кому надо было заступать на вахту, пообедали раньше, а тот, кто сменялся с вахты, наоборот, явится попозже.
      Рядом с капитаном сидела женщина, которую Озеров принял вчера за капитаншу. До Петра долетали услужливые реплики, неизменно начинавшиеся с обращения: "Мариночка, Мариночка". Конечно, у нее еще были шансы оказаться второй половинкой Полугимнова, так как жены могут иногда сопровождать мужей в рейсе.
      Озеров старался не смотреть на женщину, но заметил, что лицо у нее симпатичное ровно настолько, чтобы не портить впечатление от ее фигуры.
      - Марина, перец забыла! - вдруг громко сказал капитан.
      Петр поднял глаза от тарелки с пловом и увидел, что пряности несет на стол круглолицая румяная буфетчица, которая обычно бегала по каютам с приглашением на обед. Вторая Марина! Не замечал он раньше, чтобы это имя было так популярно. Что же делать, которую Марину имела в виду Феля?
      Озерову оставалось смириться и набраться терпения. Во времена школьного детства у него был прецедент серьезнее - в классе учились пять девочек по имени Маша.
      
      *****
      ...Пять дней назад Озерову позвонил старинный друг Гений Иванович и назначил встречу в ресторане. Человек крупных габаритов, бывший сослуживец Петра по летному прошлому, теперь управлял и совладел крупной столичной сетью магазинов. Из-за своих проблем с обменом веществ он не ходил обычно ни по женщинам, ни по ресторанам.
       Мужчины не обмолвились о форме одежды ни словом, но Озеров все же надел костюм и явился в ресторан при галстуке. Он издали увидел приятеля и мысленно погладил себя по головке - не промахнулся с экипировкой, молодец, Озеров. Можно сказать, сто лет не видел Иваныча "при фраке", а сегодня тот явился элегантный, как агент 007, только с массой тела, умноженной на четыре.
      - Не опоздал, друг Петруха, уважаю. Не потерял военной пунктуальности.
      - Да ладно тебе, мифы рассказывать, - отшутился Озеров.
      К ним подошел молодой человек лет тридцати с раскованными манерами и умением непринужденно носить шикарный костюм. Ворот его рубашки был расстегнут и не имел признаков галстука.
      Приятели, не сговариваясь, переглянулись. Гений кашлянул.
       - Отстали мы с тобой, Озеров, от моды, ну да переживем. Знакомься: судовладелец Паша.
      Молодой человек засмеялся.
       - Ладно вам, дядя Гений. Вот ведь, как звучит: "Дядя Гений!" Большой привет от моего отца.
       - Мы с его папкой вместе служили и соседствовали в городке, - пояснил Иваныч для Петра. - Я знать не знал, что Павлик уже вырос. А что ему принадлежит судно "Механик Борков" - вообще из разряда удачных совпадений. Везет тебе, Озеров!
      После болтовни об общих знакомых, воспоминаний и тостов, Паша, наконец, раскрыл папку, которую принес с собой.
       - Здесь все для вас: план судна, технические данные и тому подобное, - обратился он к Озерову. - Отход судна 25 июня. Вы пойдете в рейс на Европу на "Механике Боркове" в качестве суперинтенданта или, по-старому, механика-наставника.
      - Упс... Звучит как-то слишком ответственно, - забеспокоился Петр.
       - Ничего страшного. В принципе, вы можете не делать ничего. Но если вам важно создать видимость достоверности, то иногда заглядывайте в ЦПУ - центральный пост управления, листайте периодически машинный журнал, следите за чистотой, задавайте вопросы персоналу на знание обязанностей и международных конвенций. Я думаю, этого будет достаточно, чтобы вы им надоели, и никто не сомневался в ваших функциях.
       - Скажи Озерову, кто поможет ему в случае необходимости, - подсказал Гений Иванович.
       - Обязательно, - улыбнулся Паша. - Обращайтесь к капитану. На судне он представляет власть и закон. При любых обстоятельствах он ведет расследование и принимает решения. А капитан сообщит мне.
       - Ну, а если вдруг сам капитан будет замешан в преступлении? - усложнил вводную Озеров.
       - Ах, даже так? Дядя Гений, в каком преступлении? Ты мне ничего не говорил. Или вы просто жонглируете вариантами? Если будет совсем худо, тогда свяжетесь со мной напрямую.
      - Павел, можно ли узнать состав экипажа "Механика Боркова" в этом рейсе?
       - О, нет, увольте. Это вопрос к моему кадровику - его сфера ответственности. Если я буду вникать в такие подробности, меня ни на что не хватит. Одно помню, что на борту будет пассажирка, агент страховой компании, в которой мы застрахованы. Она возвращается к себе домой в Англию и заодно сделает какой-то проект для своей фирмы. Вас все устраивает? - он посмотрел на приятелей, ровесников его отца. - Дядя Гений, я верю тебе, как моему папке, а значит, твоему другу доверяю тоже. Надеюсь, рейс пройдет штатно, и вы не лишите меня собственности...
      
      *****
      Во время обеда, за компотом, Озеров решил, что женщину, сидящую рядом с капитаном, он будет называть Большой Мариной, а буфетчицу - Мариной Маленькой. И он смеха ради загадал желание, раз уж оказался меж двух огней. Именно так поступали девчонки и мальчишки в его классе, если были в окружении Маш.
      Пока все не плохо - Марина на борту есть, и даже целых две, обе живые и здоровые, причем одна из них регулярно зовет Озерова поесть; никто не заставляет его работать; качку он не ощущает, и судно "Механик Борков" бежит себе по морю и бежит, не собираясь тонуть.
      А если серьезно, то было у Петра некоторое беспокойство, что заканчивались вторые сутки его пребывания на борту, но он до сих пор ничего не узнал. Благо, что вокруг морские просторы, а лесовоз, словно маленький мирок в большом море-океане или космическая станция во Вселенной, и ни один человек не сможет так просто покинуть судно.
      
      *****
      ...Неделю тому назад Озеров почувствовал, что тонет в поисках судна "Механик Борков" и ему пора сигналить "sos!" Неотвратимо приближался момент признания Фелицате в нулевом результате.
      Казалось бы, информации хватало. Так Петр узнал, что это лесовоз-пакетовоз из серии "Механиков", и что его длина восемьдесят метров. Далее Озеров заполучил список всех судов братьев-близнецов, сведения о характеристиках судовых систем и месте строительства. Но все эти данные имели описательный характер. Проблема заключалось не в том, чтобы узнать о корабле, а в том, чтобы найти его.
      Люди, на чью помощь Озеров надеялся, разводили руками и говорили, что сейчас не так просто выяснить, кто судовладелец того или иного судна. Вот в советские годы все было логично: раз лесовоз, значит, велика вероятность, что порт приписки находился на Севере.
      Судовладелец был один - государство. Так что звонишь в справочную службу пароходства, узнаешь, где, когда, куда, покупаешь цветы и встречаешь или провожаешь судно, как тебе нравится. А сегодня могут быть разные варианты. Например, судовладелец проживает в Германии, порт приписки на Кипре, а флаг вообще Сент-Винсента и Гренадины.
      Гений Иванович не имел отношения к судоходству, но мог хотя бы посочувствовать. Поэтому два друга допоздна сидели в его кабинете.
       - Как живу, спрашиваешь, Петр? Да лучше всех. Дела движутся, только сам я, как видишь, все пухну. Даже коньяк тебе не предлагаю. Сижу на геркулесовой каше. Спроси-ка у своей второй жены какую-нибудь диетку, а? Первая твоя жена наверняка в этом не разбиралась, а вторая - шустрая женщина, пусть мне что-нибудь посоветует.
       - Ты бы, Иваныч, нормальное обследование прошел, а не диетки стрелял у женщин, - сказал Озеров.
       - Проходил я, друг Петька. Медицина пока бессильна. Поэтому ищу народные средства. Пообещай, что спросишь у Фелицаты.
       - Конечно, для тебя выведаю все тайны. Но Фелюшка сейчас тоже нуждается в помощи.
       - Рассказывай, может смогу помочь.
      Гений Иванович выслушал Озерова внимательно, иногда переспрашивая и уточняя некоторые моменты.
       - Знаешь, Петр, я думаю, что истина, как всегда, лежит посередине.
       - Поясни.
       - Возьмем промежуточный вариант между прошлым и настоящим. Говоришь, раньше Север, а теперь Сент-Винсент? Я думаю, в географии лесовозов мало что поменялось. Так что звони в северные пароходства и узнавай, когда и куда отправляется "Механик Борков". А вот судовладельца я поищу здесь, в Москве. Хотите с Фелис прокатиться на теплоходе? Организуем, - Иваныч улыбался так, что на его крупной голове шевелились уши. - Может, и дочку Юльку прихватишь?
       - Юля сейчас на дальней практике, зажигает среди однокурсников. Фелицата, думаю, тоже не пойдет в рейс. Меня пошлет, вот увидишь.
       - Ну, что же, ты сам к ней нанялся на работу, - пожал плечами Гений, - да и не женское это дело мотаться на морском торговом судне. Значит, если мне удастся найти судовладельца, которому принадлежит этот теплоход, буду договариваться, пусть тебя оформляет...
      
      *****
      После обеда Петр раскрыл папку, полученную от судовладельца, и разложил на столе листы со схемами помещений и палуб. Конечно, в реальности судно выглядело привлекательнее, но для любителей читать чертежи оно наверняка смотрелось на планах стройным и логичным.
      Озеров решил, что лучший принцип обучения - сочетание теории и практики, поэтому он вернул листы обратно в папку, взял ее под мышку и пошел по этажам судна, которые ему предстояло называть палубами. В общем, перенес учения из кабинета на местность.
      Первый этаж представлял собой главную палубу. Отсюда через стальные герметичные двери можно было выйти наружу к трюмам, но не сейчас - пока Озеров изучал топографию судна, связанную с размещением людей, а не грузов.
      Как новоявленный суперинтендант, он обратил внимание на вход в машинное отделение, но знакомство с ним отложил на сладкое. У одной из дверей в нос ударил смешанный запах резины и пота, а у другой пахло шампунем и распаренными вениками. Экскурсант понял, что стоит перед спорт-каютой и сауной, и эти помещения попадут под его опеку.
      Петр поднялся этажом выше и определил по схеме, что находится на палубе надстройки. Здесь пахло жареным луком и подгоревшим мясом, и вообще было так многолюдно, что новичку пришлось заглядывать в шпаргалку украдкой, чтобы не вызвать удивление у бывалых.
      На палубе надстройки Озеров обнаружил важные для себя объекты: кают-компанию с библиотекой и канцелярию с компьютерами общего пользования. Кроме того, здесь проживали боцман, повар, буфетчица и второй помощник капитана, что виделось Петру разумным размещением, поскольку рядом находились камбуз, буфетная и столовая. К чему же каюта второго помощника? Ответ нашелся в списке обязанностей членов экипажа - этот человек отвечал за груз, поэтому жил невысоко, поближе к трюму.
      Озеров переместился на два пролета ступенек выше и радостно признал родную местность, в которой находилась его каюта. На плане этаж назывался шлюпочной палубой. Прекрасно! Среди соседей Петра были сплошь работники машинного отделения - механики, поммехи, электромеханик.
      С этой палубы будет удобно спасаться, отметил мысленно Озеров, разглядывая на схеме и проверяя на практике выход к спасательным плотам и рабочей шлюпке.
      Пока он поднимался на следующую палубу, вспомнил, как мальчишкой бегал на турслете с картой и компасом. Его буквально выпихнули на маршрут вместо заболевшего участника. Никто не объяснил Петьке даже азов ориентирования, лишь дружок шепнул в ухо: "Падай на хвост другой команде - не пропадешь!" Это потом, в летном училище, он стал на "ты" с топографией, а в лесу своего детства бежал от сонмища комаров, не успевая смотреть ни на компас, ни на карту.
      На палубе, расположенной выше каюты Озерова на один этаж, располагались владения капитана, старпома, третьего помощника и матросов-рулевых. Рядом с капитанским жильем каюту занимала пассажирка Марина. На схеме про нее, естественно, ничего не было написано. В целом, все перечисленные обитатели населяли палубу нижнего мостика.
      И, наконец, на палубе верхнего мостика Озеров увидел рулевую рубку и вахтенных.
      Вот он какой, пятиэтажный терем-теремок под названием корабельная надстройка. Экскурсия, совмещенная с практической работой, закончилась, а насколько сухопутный Петр усвоил урок, покажет жизнь.
      
      *****
      Вечером Озеров рискнул спуститься в машинное отделение. На него сразу обрушились звуки работающих механизмов, к которым поневоле предстояло привыкать. Среди белых бортов располагалась необъятная масса трубопроводов цвета слоновой кости, а на них сияли красные, синие, зеленые, желтые полоски маркировки. Если к этой палитре добавить тот факт, что плиты под ногами имели травянисто-зеленый цвет, то визуально зрелище было достаточно живописное.
       В ЦПУ сидел старший механик. С 20 часов до ноля было время его вахты. Морская молва окрестила ее "детской". Стармех мог находиться в своей каюте, но почему-то упорно высиживал в машине среди шума и вибрации.
      - Анатолий Иванович, все в порядке? - поинтересовался Озеров.
      - Да, все отлично.
      - Чисто у вас здесь, - Петр вспомнил наставления судовладельца Паши о функциях суперинтенданта. - Но как вы такой шум выдерживаете? Наушники не пробовали использовать?
      - Иногда надеваем. Но знаете ведь, что человеку в машинном отделении без звуков нельзя. Для механика они иногда больше скажут о состоянии механизмов, чем приборы.
      Озеров принял к сведению, что он это "знает".
      - Хотите посмотреть наши записки? - спросил стармех.
      - Что? Ах, машинный журнал, - понял Озеров. - Значит, почитаем ваши записки.
      
      *****
      ...Десять дней тому назад Озеров поехал по поручению жены в больницу, из которой был звонок с просьбой забрать записку для фирмы "Фелис". Медсестра из реанимации встретила Петра в приемном покое.
      - Это вы? - она показала визитку "Фелис и Ко". - Тогда для вас записка.
      Озеров развернул обрывок бумаги: "Дочку хотят убить на теплоходе "Механик Борков".
      - Скажите, кто передал записку?
      - Мы нашли ее вместе с вашей визиткой в одежде женщины лет шестидесяти. Ее с улицы привезла "Скорая помощь".
      - Что с ней? Могу я видеть ее?
       - Нет, что вы, - медсестра замотала головой. - Пока ее состояние очень тяжелое. Инфаркт. Вы же видите, какая жара. Многие люди, особенно сердечники, не выдерживают.
      - Как имя этой женщины?
      - Мы, к сожалению, не знаем. У нее не было документов.
      - Но хотя бы пенсионное удостоверение? Обычно его всегда носят с собой.
      - Послушайте, а вы нам не поможете установить ее личность? - спросила с надеждой медсестра.
      Озеров задумался, как поступить. Дело в том, что содержание записки ему ни о чем не говорило, но послание адресовано "девушке в шортах из фирмы "Фелис", что было бы забавно, если бы не трагичность ситуации в целом.
       - Знаете, девушка, я вряд ли опознаю вашу пациентку, но моя коллега, возможно, в курсе событий. Поэтому обещаю сообщить вам информацию, если будет, что сообщить.
      Он уже почти ушел, когда медсестра окликнула его.
      - Подождите! Я вам еще не сказала, что у нее были следы побоев!
      Фелис, выслушав Петра и прочитав записку, разревелась, как простая Феля. Он еще никогда не видел свою жену в таком состоянии. Чаще всего она была смелой, эксцентричной, всегда знала, что сказать и что сделать.
      - Фелюшка, почему ты расстроилась так сильно?
      - Я виновата...Я!..А вдруг бы мою маму так? - сложила она еле вразумительную фразу сквозь всхлипы.
      - Ну, успокойся, дорогая. Найду я тебе этого "Механика Боркова"!
      - Правда?
      - Правда. Не знаю, как, но найду...
      
      *****
      Озеров пожелал стармеху спокойной вахты и покинул машинное отделение. Закрывая дверь в машину, он словно запаковал в клетку рычащего зверя - шум главного двигателя. В коридорах было намного тише, чем у старшего механика в ЦПУ.
      Петр не пошел в свою каюту, а не спеша прогулялся по ночному судну.
      Ночь стояла белая, солнце опустилось к горизонту, но уходить за него не собиралось. Озеров подумал, что летом в полярных широтах по ночам светло и солнечно до безобразия.
      Он поднимался по лестницам, которые уже начал называть трапами, с этажа на этаж, которые назывались палубами надстройки, читал таблички на дверях, и, кажется, уже запомнил размещение кают. После дневной экскурсии лжеморяк неплохо ориентировался в пространстве судна.
      Люди заполняли свое вечернее время по-разному. Петр встретил в коридоре Марину Маленькую. На девушке был розовый халатик с нарисованными желтыми утятами, а в руках она несла чашку с чаем и тарелку с пирожками. Из каюты, в которой размещались буфетчица и повариха, раздавались громкий смех и музыка.
       - Весело у вас, что-то интересное, наверное, происходит? - с улыбкой спросил Озеров.
       - Да мы просто тупо смотрим DVD, - девушка пожала плечами и не пригласила в гости.
      В кают-компании Марина Большая осматривала полки с книгами. Озеров наткнулся глазами на ее длинные ноги в сабо, шлепках на толстой подошве. Второй помощник и электромеханик играли в шахматы. Петр даже тихонько присвистнул от удивления - оказывается, по вечерам не все "тупо смотрят DVD".
      В соседнем тесном помещении матрос Кошкин рубился в компьютерные игры. А палубой ниже любители спорта крутили педали тренажеров, и почитатели веников парились в сауне. Но жара и пара Петру пока не хотелось.
      
      *****
      ...Две недели тому назад июнь оглушил столичных жителей тропической жарой. Кто-то в такую погоду срочно уехал на пляж, а Фелицата затеяла переезд. Ее давно не устраивала арендная плата, хотя нравился офис в приличном районе и фешенебельном здании.
      Озеров не знал учредителей детективной фирмочки "Фелис и Ко". Кто такие эти Ко, в глаза не бросалось. А то, что женщина сама тянула финансовую лямку, было видно невооруженными очами.
      Новая контора расположилась на первом этаже жилого дома. Ее окна пока смотрели без штор или жалюзи на солнечную сторону. Расставлять мебель, устанавливать компьютеры, разбирать папки с бумагами и параллельно с этим продолжать работу с клиентурой Фелицате приходилось в сумасшедшей жаре. Поэтому от деловых костюмов, которые были кстати в помещении с кондиционером, хозяйка перешла к шортикам и куцему топику.
      В таком виде ее застала новая посетительница.
      - Простите... я туда попала? - произнес женский голос.
      - Конечно, входите-входите, - ответила Фелис и вылезла откуда-то из-под стола.
      Она увидела женщину лет шестидесяти, которая робко пробиралась по офису.
       - Извините за неудобство, мы только что вселились, - повинилась леди-босс и пригладила ладонью волосы. - Вот возьмите нашу визитку.
      Посетительница в светлых джинсах и белой блузке выглядела молодо, если бы ее не выдавало лицо, которое хоть и было спрятано под козырьком стильной кепочки, но не утаилось от цепких глаз Фелицаты.
      - Видите ли... я была в милиции, но мне сказали, что нет оснований... одних подозрений не достаточно... Вот когда убьют, тогда и приходите.
      - Ну, насчет последнего они пошутили, - сказала Фелис.
      - Речь не обо мне, - улыбнулась дама.
      - Раз вы улыбаетесь, то не все так плохо. Верно?
      - Я надеюсь, вы сможете мне помочь? - в голосе женщины была надежда, хотя в глазах ее оставалась настороженность.
       - Присаживайтесь, - хозяйка офиса провела ладонью по поверхности стула, проверяя его чистоту. Потом она достала из стола стакан и налила в него воду из бутыли, вынутой из холодильника. - У нас очень жарко. Вот можете попить водички. Итак, что случилось?
      Дама сделала глоток из стакана, вздохнула и сказала:
      - Марине угрожает опасность. Это моя дочь. Ее хотят убить.
      - У вас нет конкретных фактов, так я понимаю? Поэтому вам не смогли помочь в милиции?
      - Да, вы правы, девушка.
      - Но что же у вас есть? Предчувствия, инстинкты, подозрения?
      - Да, вы правы.
      - А Марина, то есть ваша дочь, знает о ваших предположениях?
      - Она не принимает их всерьез... она не принимает меня всерьез.
      Фелицата не успела выказать сочувствие, как в контору вошел еще один посетитель. Пожилой мужчина без предисловия ринулся к даме, поскольку принял ее за главную среди присутствующих.
       - Немедленно! Вы мне должны помочь! Меня хотят убить! Меня хотят отравить! Я чувствую это!
      Он почти кричал. Фелис видела, как сникла посетительница.
      - Извините, девушка. Я вижу, что нас таких, которые с предчувствиями, много. Милиция права. Буду ждать реальных фактов.
      Она горько вздохнула и ушла так быстро, чтобы не слышать утешений в свой адрес...
      
      
      
      *****Рубильник для постороннего
      
      
      
      Реальных фактов Петр пока не нашел. Но жизнь на судне несколько усложнилась. В каюте Озерова папки с бумагами вдруг начали перемещаться по полке из стороны в сторону. По коридорам ему пришлось ходить иногда с расставленными руками, чтобы опереться о стенку и не упасть.
       А ветер за бортом свистел в антеннах и размазывал пену по склонам темно-свинцовых волн, срывал ее с гребней и швырял навстречу теплоходу. Судно получало удар "по зубам", плохо резало тяжелую морскую волну, и при встрече с каждой из них содрогалось всем корпусом, заметно теряя ход.
      Штурман позабыл свою ироничность и пришел на обед небритым, с помятым зеленоватым лицом.
       - Вошли в зону циклона, - обреченно сообщил он. - Вечно летом в Баренцевом море циклоны. Теперь нас будет валять дня три.
      Стармех Комаревский пояснил Озерову в полголоса:
       - Боб, то есть третий помощник, качку плохо переносит, поэтому он такой измученный.
      Петр хотел выразить удивление, но удержался. Значит, ему повезло, что его организм совершенно не реагировал на шторм и пребывал в нормальном состоянии. Если штурман с трудом смотрел на еду, то суперинтендант ощущал бодрый аппетит.
      Старший механик ел суп и между ложками успевал просвещать Озерова.
      - Суда нашего типа короткие и широкие. Из-за этого качка у нас резкая с большой амплитудой. Хуже всего килевая, как сейчас. Мотает вверх-вниз и выматывает, кажется, всю душу. Боб бывалый мореман, но мечтает об одном - кое-как достоять вахту, п-поесть быстренько, п-пока не стошнило, и расклиниться в койке до следующей вахты.
      Озеров понимал теперь, что скатерть на столе мокрая специально, чтобы тарелки не скользили, и на краю стола сделан бортик, чтобы посуда не летела на пол.
      Петр доел суп, но снова взялся за половник и налил себе добавки из супницы, стоящей перед ним.
       - У вас хороший аппетит, - заметил Анатолий Иванович. - Значит, качку спокойно переносите.
      - Здесь на судне вкусно готовят. Ваша повариха мастерица.
      - П-приятная девочка, согласен, - кивнул головой стармех. - Только боцман за нее плотно взялся. Как бы не есть нам в конце рейса пересол.
      "Ах ты, старый сплетник, - подумал Озеров. - Раз так, пусть расскажет еще что-нибудь ".
      - Почему-то Марины не видно.
      - Что с ней сделается? - удивился стармех. - Вчера она была в гостях у второго механика. Он чуть на вахту не опоздал. Теперь буфетчица на кухне, где ей и п-положено быть.
      - Да я про другую Марину.
       - А-а... длинноногую пассажирку? Эта высоко живет - рядом с капитаном и старпомом. Может, укачало ее, вот и потеряла аппетит.
      То, что Марина Большая выпала из поля зрения, Озерову не понравилось. Но он услышал, как капитан велел Маленькой Марине отнести обед в резервную каюту на палубу нижнего мостика. Значит, Анатолий Иванович оказался прозорлив.
      
      *****
      Незадолго до ужина Озеров попал на фуршет в просторную двухкомнатную каюту стармеха. Там оказалась в сборе вся машинная команда. Не надо было бы пьянствовать на судне во главе с начальством, но повод оказался двойной. День работников торгового флота совпал с днем рождения старшего механика. Комаревский поздравил команду, а та поздравила его. Коньячок пригубили, кто сколько мог. Но Анатолий Иванович оставался, как огурчик, ведь вскоре ему предстояло заступать на вахту.
      Судовая автоматика позволяла даже вахтенному третьему механику находиться вместе со всеми в каюте, но при первых признаках осложнения ситуации он должен был бежать в машину.
      Фуршет прервался внезапно. В каюте вдруг погас свет, и заглохла музыка. Сухопутный Озеров напрягся. Разговор механиков умолк. Раздался звук, который все хорошо знали и хотели услышать менее всего, - звук остановки главного двигателя.
      Наступила неуютная тишина, в нее врезался рев аварийной сигнализации. Стармех выругался.
       - Ну, и где п-пневмостартер? Где резервный дизель-генератор? Должен был появиться свет. Где он, я вас спрашиваю, непутевые работнички?
       - Эх, черт... Виноват, Анатолий Иванович! - спохватился электромеханик. - Я же перевел резервный дизель-генератор на ручное включение в сеть. Из-за работ по обслуживанию главного распредщита!
      Механики толпой вывалились из каюты и побежали вниз по трапу. Впереди всех с фонариком скакал по ступенькам стармех. Если в каютах было относительно светло даже ночью, то в коридорах царила темень. Перед дверью в машинное отделение они столкнулись с сердитым старпомом. Он держал в руках аварийный фонарь и ругался по-черному.
       - Механики, блин, все проспали?! Обесточили судно! Мы ход потеряли. Нас сносит на камни!
      Он продолжал ругать их, размахивая фонарем, и не замечал, что взвизгнул пневмостартер, зарокотал резервный двигатель, и в коридорах загорелся свет. Механики переглянулись в недоумении - кто их опередил? Через несколько мгновений они столпились в ЦПУ и смотрели на главный распределительный щит. Электромеханик по инерции протянул к нему руку и тут же опустил. На его лице застыло удивление - кто-то уже включил рубильник за него. Электроснабжение восстановилось, а значит, "Механик Борков" снова стал управляем.
      Озеров, который принимал участие в забеге, почувствовал себя выжатым и смертельно усталым. Ничто так не выматывает, как массовый стресс. В технических особенностях чрезвычайной ситуации он надеялся разобраться завтра, так как наверняка будет общий разбор "полетов". Но одно уже понятно - механики рубильник не включали.
      Петр вернулся в свою каюту и заснул, невзирая на полярное полуночное солнце и хлопающие от качки папки на книжной полке. А механики долго еще щелкали кнопками на пульте, приводя все системы машины в норму.
      
      *****
      Утром в полвосьмого, как обычно, прибежала Маринка, постучала и позвала Озерова: "Пожалуйста, на завтрак!" В столовой опять все были в сборе, кроме Марины Большой. Штурман Боб по-прежнему небритый, с землистым лицом сообщил, что они идут вдоль Скандинавии, а циклон идет вместе с ними, поэтому качка не уменьшилась.
       - Слушай, ты бы побрился уже, а то смотреть на тебя тошно, - вдруг сказал капитан.
      - О"кей, кэп! - без особого энтузиазма отозвался третий помощник.
      - Старпом, стармех и второй механик, после завтрака ко мне! Да, и боцман тоже!
      "Не в духе капитан", - подумал Озеров. Аукнулось вчерашнее происшествие - начался разбор полетов. Любопытно, конечно, узнать героев драмы. Один из них обесточил корабль и чуть не посадил его на камни, другой, наоборот, спас положение. Ждать информацию осталось недолго. Стармех наверняка передаст своим подопечным весь негатив, который получит от капитана.
      Петр находился в своей каюте, когда голос по трансляции пригласил суперинтенданта к капитану. Приглашение подтвердил матрос Кошкин, который, как Маринка, постучал, приоткрыл дверь и просунул голову в бейсболке, надвинутой на глаза.
      Пока Озеров поднимался этажом выше, со своей палубы на палубу нижнего мостика, не в первый раз досадовал, что Фелис до сих пор не прислала ему фото Марины. А ведь он отправил ей несколько дней назад по Интернету фамилии двух Марин, добытые из судовой роли, где перечислялся весь состав экипажа.
      Капитан Полугимнов ходил по своей просторной каюте, словно измерял ее длину, но каждый раз сбивался со счета. Приглашенные на ковер стояли в ожидании определенности, и Озеров пополнил их ряды. Видимо, ждали как раз его, потому что Полугимнов перестал наматывать шаги, сел за стол и жестом призвал людей присаживаться.
       - Вчера мы с вами чуть не добавили работы норвежским спасателям, за что судовладелец нас не похвалил бы, поскольку оплата за услуги пошла бы из его кармана. Скоро Нордкап, а мы с вами болтались, как кое-что в проруби.
      Он не улыбался и, казалось, был нейтрален в эмоциях. Фраза по содержанию укоряла подчиненных, но по тону призывала обсудить ситуацию на равных.
      - Твоя вахта была, Сергеич, что скажешь?
      Фуфлагин Сергей Сергеевич, грузноватый и виннипухоподобный, поднял глаза на капитана. Да, он, старпом, стоял вахту. Он даже не отлучался с мостика в свою каюту.
       - Судно потеряло управление, - он вздохнул. - Обесточились мы по полной. Пусть Иваныч пояснит - его механики проспали.
      Озеров понял, что старпом перевел "стрелки" на стармеха. Доверительный стиль общения между членами команды, когда все давние соплаватели называли друг друга на "ты" и по отчеству, импонировала ему, хотя его, новичка в их кругу, они звали по имени-отчеству и нередко на "вы".
       Стармех Комаревский не стал ничего говорить про сборище механиков в своей каюте, но Озеров почему-то подумал, что капитан был в курсе.
       - П-полагаю, произошел сильный бросок нагрузки на дизель-генератор, из-за этого последовало ложное срабатывание защиты по перегрузке. Вот свет и погас. Главный двигатель остановился. Так что, Сергеич, ищи причину в своем огороде.
      Старпом достойно принял удар обратно, недаром он провел собственное расследование.
       - Все верно, Иваныч. Ситуацию прояснит боцман. Давай, Сидорович, что у тебя произошло?
      Фуфлагин довольный посмотрел на Комаревского, мол, нас, виннипухов, просто так не потопишь.
      - Клим Сидорович, слушаем вас, - сказал капитан.
      Озеров мысленно попытался разобраться в корабельном этикете. Если старпом назвал боцмана по отчеству и на "ты", получалось, что плавали они вместе давно. А капитан знал длительное время старпома Фуфлагина, но не боцмана. Значит, боцман новичок в данном составе экипажа. Может быть такое? А почему бы и нет? Состав судового экипажа меняется достаточно часто.
      Боцман Перепряндин, крупный и сильный человек с грубо вылепленным лицом, развел руками.
       - Иван Евсеевич, получается, что мы виноваты. Штормило, вдруг непредвиденное что-нибудь? Вот мы с Кошкиным и затеяли проверку якорного устройства. Включили брашпиль и... Механики не справились с нагрузкой.
      Полугимнов невольно переглянулся с Озеровым и коротко хохотнул. Петр прекрасно понял, что мяч на поле опять попал в ворота машинной команды.
       - Евсеич, боцман плохо знает специфику судна, потому швыряется нагрузками, - проворчал стармех.
       - Ладно, понятна картина происшествия, - остановил его капитан. - На первый раз боцману предупреждение. Вы понимаете, что дело не в выговоре, а в том, чтобы жены дождались нас живым, а не бросала венки в море.
      Озеров вспомнил слова Комаревского о романе боцмана с поварихой и подумал, что капитан все знает.
      Мужчины собрались было покинуть капитанскую каюту, но вдруг Петр спохватился, что они совсем забыли про рубильник и того постороннего человека, который его включил.
       - Анатолий Иванович, а как же рубильник? - Озеров спросил Комаревского и тут же пожалел об этом, так как на лице стармеха отразилась досада.
      Наверное, он собирался сначала разобраться в своем машинном кругу, а потом ставить в известность капитана. Но суперинтендант смешал все карты.
      - Что там с рубильником? - заинтересовался Полугимнов. - Старпом и боцман, вы свободны, а механики, задержитесь-ка.
      
      
      
      *****Раз Марина, два Марина
      
      
      Вечером перед ужином Озеров отправился в свой обычный обход по судну. Качка заметно уменьшилась, небо прояснилось, и жизнь на судне оживилась. На палубе нижнего мостика делал приборку матрос Кувырканов. Общаться с этим черноглазым красавцем Петру еще не доводилось.
      Дверь в капитанское жилище была открыта, и почему-то возле этого места матрос прибирался особенно долго. Суперинтендант не отказал себе в удовольствии и заглянул в каюту, пока Кувырканов выжимал тряпку над ведром. Его взору предстала Марина Большая, которая работала за компьютером. Она сидела боком к наблюдателям, и они прекрасно видели ее профиль, стройные ноги в шлепках на платформе и идеально прямую спину.
      Озеров отодвинулся от дверного проема и натолкнулся на Кувырканова с тряпкой.
      - Где капитан? - спросил Петр для приличия.
      - На мостике, наверное, - матрос махнул тряпкой в сторону предполагаемого нахождения капитана.
      Спустившись на свою палубу, Озеров увидел буфетчицу Марину. Она показалась ему маленьким котенком, который скребся в дверь каюты второго механика. Но тот не отзывался, и Маринка, смутившись незваного свидетеля, попыталась ускользнуть в свое жилище. Но суперинтенданта обойти было не просто.
      - Где же второй механик, Мариночка?
      Вопрос получился нелогичным, потому что женщина ломилась в пустую каюту. Если бы она знала, что второго нет дома, то вряд ли стояла здесь и выслушивала вопросы Озерова.
      - Вспомнила! Стармех собрал механиков у себя. Как же я забыла?
      Логика оказалась ни при чем. Девушка так соскучилась по второму механику, что забыла о его делах. Петр посторонился и пропустил морскую Джульетту.
      Досадовал ли он, что стармех Комаревский не позвал его, как остальных механиков? Скорее всего, нет, потому что после нарушения негласной тайны машинной команды про рубильник, Озеров морально подготовился, что коллеги могут избегать его. Неприятный оборот, конечно, но, как говорят моряки на Севере, знал, на что нанимался.
      В кают-компании второй помощник капитана, как всегда, играл в шахматы. Но в этот раз он сражался сам с собой, поскольку его постоянный напарник электромеханик находился у стармеха на совещании. Озерову хотелось составить компанию одержимому одиночке, но он оставил это на потом, и отправился в соседнее компьютерное помещение, где матрос Кошкин играл, как заправский геймер. Петр занял место у свободного компьютера и, наконец, проверил свою электронную почту не впустую - Фелицата прислала письмо.
      "Привет, Озеров! Я скучаю, возвращайся скорее! А если серьезно, никак не могу сосредоточиться на письме. Текучка заела. Мы с Колбасиным не справляемся без тебя. Теперь я понимаю, что наша затея с твоим круизом, - махровый авантюризм. Бросай все и греби к нам, хоть в шлюпке, хоть в байдарке..."
       Фелис никогда не ставила в письме значки улыбочек, предоставляя возможность читателям самостоятельно определять, где юмор, а где суровая проза жизни.
      Петр отнес первую часть письма к юмору и теперь перешел, как он полагал, к чтению серьезного фрагмента. "Мы с тобой узнали, что Марине угрожает смерть, но то, что Марин у тебя оказалось две, нечестно! И еще... Как ты мог, Озеров, написать мне, что фамилия одной из Марин - Попова? Ты представляешь, сколько в нашем городе Поповых Марин? А фамилия второй Марины Бриггс... Ты знаешь, сколько в Англии Бриггсов?" Нет, Озеров не имел понятия о такой статистике, он только понял, что эта часть письма тоже может быть отнесена к юмору Фелицаты. Но послание на этом заканчивалось.
      Петр задумался, глядя куда-то сквозь монитор. Неужели Фелюшка практически самоустранилась от руководства им? Конечно, он всегда не воспринимал всерьез ее заявления о контроле над всем и вся, но поиск информации по делу был все-таки на ее совести. Сама затеяла эту бодягу, а теперь в кусты?
      
      *****
      Вид Фелицаты, зеленоглазой шатенки в безупречном костюме, мог ввести в заблуждение кого угодно, но только не Озерова. Он не стал бы утверждать, что прочитал эту женщину насквозь, но за год совместной семейной жизни он многое понял. Фелю нельзя было назвать совсем уж эксцентричной, но приступы этого пугающего качества у нее случались.
      Многие мужчины не любят непонятных женщин, особенно остерегаются авантюристок, психопаток и креативщиц. Если представители сильной половины человечества и повелись на какие-то яркие выходки девушек, то вряд ли они согласились бы терпеть их долго.
      Озеров столкнулся с Фелей в экстремальных условиях, и она оставила неизгладимый след в его памяти, сердце, душЕ или подобных субстанциях.
      Примерно год назад неприятные личности запихивали Петра в авто с неизвестными на тот момент целями. Именно Фелицата оказалась вдруг за его спиной. Она молниеносно вникла в ситуацию и закричала вредным пронзительным голосом: "Ванька, зараза, куда сбегаешь?"
      Озеров и его конвойный поневоле оглянулись. Было непонятно, откуда взялась женщина на только что пустынной улице. Петр мгновенно понял, что его напарник не относил к себе шальной дамский возглас. "Наверное, Ванька - это я", - подумал он.
      - Один момент, коллега, - сказал Петр и сделал два шага по направлению к даме.
      Экипажу "Мерседеса" ничего не оставалось, как набраться терпения и ждать Озерова. Женщина кинулась ему на шею. Он чувствовал, что она легкая, аккуратная, но совершенно ему не знакомая.
      - У вас в кармане мини-диктофон. Я его уже включила, - прошептала она.
      Но тут же громко крикнула "чао!" и оттолкнула Озерова от себя. Охранник относительно деликатно запихал Петра в салон автомобиля.
      В целом, ситуация в тот раз разрулилась для Петра благополучно. Позже он встретил Фелицату в супермаркете и пригласил ее к себе домой, чтобы вернуть миниатюрную штуковину, но, как ни странно, диктофон не нашелся. Зато гостья предложила Озерову работу и себя в придачу, а поскольку на тот момент он был безработным и разведенным, то принял двойное предложение зеленоглазой леди и нырнул в новую жизнь по самую макушку, что его вполне устроило - ведь он, наконец, позабыл про свою первую жену.
      Ее образ постоянно преследовал Озерова после развода. Слово "любовь" он воспринимал только в отношении к первым свиданиям с его первой женой. Он считал себя однолюбом, который наказан обладанием гена верности.
      Озерова преданно сопровождала Петра по гарнизонам во время службы, но удалилась от него в науку, как только он вышел на гражданку. Ведь зачем-то она получила два высших образования, пока ее муж служил в Армии.
      В науке она прижилась настолько, что стала экс-Озеровой. А Петр нет-нет, да и оглядывался на женщин, похожих на его потерю, и особенно на грудной голос, присущий его любимой.
      Только Фелицата смогла на некоторое время осуществить реакцию замещения в голове Петра. Они не произносили слово "любовь", но их теплый страстный симбиоз был весьма работоспособен. Надолго ли? Трудно сказать. Сходство Петра и Фелис заключалось в том, что они оба умели хорошо ладить с людьми. Она - с мужчинами, а он - с женщинами. С посторонними мужчинами и посторонними женщинами.
      Но вот родные мужчины не задерживались у Фелицаты, а у Петра - своя родная женщина. Загадочная закономерность с фатальным лицом!
      Общей чертой для нового союза оказалась наблюдательность, которая, впрочем, была разная. Например, Озеров увидел носовой платок за окном, а Фелис могла на него не обратить внимания вообще. Но если уж она увидела предмет, то дотошно рассмотрела ткань и пятна.
      Были, наверное, у двух половинок этой семейки еще черты сходства, но для их обнаружения потребовалась бы лупа.
      
      *****
       Озеров еще немного поразмышлял над письмом Фелицаты и пришел к выводу, что оно имеет следующее содержание: состояние неизвестной женщины в больнице все еще тяжелое, поэтому Фелис не смогла ничего узнать, очень переживает по этому поводу и сообщит информацию, как только у нее появится хоть что-то интересное.
      - Отвечу завтра, - решил Петр и встал из-за компьютера.
      - Давайте сыграем вместе? - спросил из-за соседнего стола Кошкин.
      - В "стрелялки"?
      - Да хоть бы. Вдвоем интереснее, чем одному.
      - Вы, я смотрю, крутой геймер, Роберт.
      - Когда становится тоскливо, развлекаюсь.
      - Как-нибудь сыграю с вами, но сейчас пойду на ужин.
      Второй помощник все еще играл в шахматы сам с собой. Озеров раздумал составлять ему компанию. Он честно, как планировал, решил спуститься палубой ниже, заглянуть в спорт-каюту и потом ужинать.
      В спорт-каюте сегодня оказалось оживленнее обычного. Штурман качал мышцы, наверстывая потери за время непогоды, когда ему было не до спорта, и крутила педали велосипеда Марина Большая. Ей тоже пришлось несладко во время шторма, и теперь она вернулась к полной жизни, успевая работать над проектом и загружаться физически.
       Неужели Озеров так долго бродил по палубам и так медленно получал электронную почту, что Марина успела переместиться из капитанской каюты в спортивную? Вот у кого заметный избыток энергии. Пожалуй, Петр знал еще только одну такую же энергичную даму - это Фелис. "Пошлю-ка я ей завтра весь список экипажа, судовую роль, как здесь называют". Зачем? А мало ли какая фамилия окажется в иных, не самых безупречных списках.
      После ужина Озеров немного почитал, потом занавесил шторкой иллюминатор с ночным солнцем и собрался ложиться спать. Завтра они будут проходить мыс Нордкап, самую северную островную точку Европы, надо будет обязательно сфотографироваться.
      Петр уже пересекал третье по счету море и убеждался, что действительно все моря разные. Белое море - белые ночи. Воды вокруг было столько, что сухопутному Озерову не хватало масштабов воображения. Потом Баренцево море бурлило и бунтовало. Подташнивало даже бывалых моряков. И вот теперь Норвежское море с гористыми берегами и фьордами, разноцветными, словно игрушечными, домиками вдали и таинственным мысом Нордкап.
      Петр направился босиком по ковровому покрытию, чтобы закрыть дверь. Вообще-то он уже понял, что двери кают на судне никто не закрывал. Можно было зайти к любому моряку совершенно свободно, если, конечно, он не находился с женщиной. Но Озеров пока предпочитал защитить свой ночной сон от посторонних вторжений.
      - П-прошу прощения, еще не спишь, Озеров?
      Петр оказался носом к носу с Комаревским, который заглянул из коридора.
      - Не сплю. Входи, Анатолий Иванович.
       - Уже знаешь, наверное, что я собирал машинную команду? Ты прости, что тебя не п-позвал. Хотел поговорить с ребятами в узком кругу.
      - А со мной, значит, круг широкий? - усмехнулся Озеров.
      - Я надеялся, команда будет более откровенна без тебя... уж говорю, как есть.
      - Оправдались надежды?
      - Ничего нового, увы. И главное, я им верю. Мы ведь вчера были все вместе. Из наших ребят никто не имел возможность явиться к распределительному щиту первым.
       - Надеюсь, Анатолий Иванович, ты задал им еще один вопрос? - Озеров выразительно глянул на стармеха.
       - Кто из остальных членов команды мог включить рубильник? Да, я спросил, но безрезультатно. Все механики и поммех теряются в догадках. Одно говорят, что тот, кто включил, должен иметь квалификацию электромеханика или быть гением-самоучкой.
      - Значит, кто-то в экипаже шифруется, - задумчиво сказал Озеров.
      - Не важно, в п-принципе. Одним грамотным человеком больше - судну полезно. Вот сложную ситуацию помог разрулить. Нормально. Страшно подумать, что могло произойти.
       - Да и то верно, - внешне согласился Петр, хотя ему хотелось переиначить фразу стармеха: "Страшно подумать, что еще может произойти".
      После ухода Комаревского он закрыл дверь на ключ. Уже нырнув в койку, Озеров опять подумал: "И все-таки кто-то на судне шифруется". Если бы человек не утаивал свой, в общем-то благородный, поступок, то в таком тесном кругу все давно были бы в курсе событий.
      Так казалось Озерову. Но в то же время Петр отдавал себе отчет, что в морской среде он незнайка абсолютный и вполне может ошибаться в оценке людей. В нынешней ситуации ему виделся только один плюс - механиков можно пока не подозревать. Машинная команда казалась надежным монолитом во главе со старшим механиком.
      Озеров ворочался на жестком ложе. То ли Комаревский, то ли низкое ночное солнце отбили ему сон. Душа просила обычной ночной темноты среднерусской ночи, но заполярное солнышко прочно привязалось к теплоходу. Петр закрыл глаза и попытался представить перед собой Марину Большую и Марину Маленькую. Кого из них и за что хотел убить гипотетический злодей?
      К маленькой Марине фамилия Попова подходила весьма органично. Женщина в розовом халате с веселыми утятами на ткани выглядела простой и кругленькой, общительной и смышленой. Убить такую за то, что не позвала вовремя к обеду? Или за то, что не дала ущипнуть себя за попку? За то, что пирожок сама съела, а не отдала его френду? Несерьезно.
      Определять по корабельному образу Маринки Поповой, какую жизнь она оставляла на берегу, когда уходила в рейс, Озеров не брался. Такой анализ был скорее по части Фелицаты. Вот ему, например, лишать жизни буфетчицу совсем не хотелось. Она непроизвольно ассоциировалась у него с пирожком. А пирожки на "Механике Боркове" были вкусные.
      Марина Бриггс виделась Озерову полной противоположностью буфетчице. Никаких цветастых халатов и пирожков, никаких щипков за выпуклости. Симпатичная деловая женщина с безупречной фигурой. В ее присутствии мужчинам казалось, что они преображались в джентльменов. Возможно, этому способствовало свободное владение Марины английским и русским языками. А ведь в прошлой своей жизни она запросто могла быть Поповой-Ивановой-Сидоровой, но кто теперь об этом вспомнил бы. Она ровно приветлива со всеми, и на нее никто не имел заметных притязаний, так как все приписывали ее капитану.
      Марина Большая ассоциировалась у Озерова с... Петр пытался определиться, но ничего, кроме длинных ног в сабо, не придумал. Что она оставила на берегу, ответ на этот вопрос читался так же туманно, как и у Марины Поповой. Отбирать жизнь у Бриггс Озеров не стал бы. Как, впрочем, и у всех остальных.
      
      
      
      ******Нордкап, релинги и комингсы
      
      
      
      - Пожалуйста, завтракать! Завтракать! - певуче звала Маринка и колотила в дверь каюты.
      - Я слышу, - сказал себе под нос Озеров. Он просыпался сегодня слишком долго.
      Буфетчица продолжала шуметь под дверью. И Петру пришлось вставать и являться лично пред ее очи.
      - Ну, вот он, я. Чего шумишь?
      - А что это вы закрылись? Я беспокоилась, вдруг останетесь без питания.
      - Спасибо, дорогуша. Сейчас иду.
      Но пока он спустился в столовую, почти весь экипаж уже позавтракал. На столе оставались три нетронутые тарелки. Одна из них предназначалась Озерову, вторая - ждала штурмана, а вот третья стояла напротив стула пассажирки.
      Петр уже доедал блинчики, когда в столовой появилась Марина Бриггс. Женщина почему-то покачнулась и стала падать. Но тут же ее подхватил штурман Боб, вездесущий третий помощник, который торопился позавтракать и заступить с восьми часов на вахту.
       - Ой, спасибо, вы меня спасли, - произнесла пассажирка, и спасителю досталась улыбка. - Никак не привыкну к вашим дверным проемам и высоким порогам - то головой стукнусь, то спотыкаюсь.
      Марина держалась рукой за макушку и ловила ногой слетевшую обувь.
       - А-а, нарушаете корабельные законы безопасности, Мариночка. На комингсы наступать нельзя! - штурман сиял от радости.
      - Что такое комингсы?
      Озеров даже перестал жевать, он заинтересовался значением нового для себя слова так же неподдельно, как и Марина Большая.
       - Комингсы - это всего лишь пороги, но если вам жизнь дорога, наступать на них или спотыкаться о них, не советую. Вы убедились на своем опыте, как больно голове и опасно организму.
      Действительно, Петр убеждался неоднократно - наступишь по забывчивости на порог и сразу головой хрясть о верхнюю планку проема. Такие моменты были неожиданными, но очень болезненными.
      - И в обуви такой нельзя ходить по судну, - раздался голос Марины Маленькой.
      Она принесла блинчики для пассажирки и вклинилась в чужой разговор. Штурман удивленно посмотрел на буфетчицу, словно увидел ее сегодня в первый раз.
      - Вот, в таких положено ходить, - не унималась Попова.
      Из ее кивка на свои тапочки следовало, что обувь должна быть с задниками и без каблуков, но никак не сабо. Озерову показалось, что эта тирада давно зрела в голове Маринки и прорвалась в эфир при первой возможности.
      Штурман не поддержал буфетчицу. И Петру это виделось высокомерием. После завтрака третий помощник обязательно скажет "спасибо" в адрес камбуза - таков корабельный этикет, но вести диалог с представителем кухни ему было лень. Возможно, Озеров переоценивал свою проницаемость, и просто Маринка Маленькая не относилась к тому типу женщин, который штурман замечал на этом свете.
       - Да, я поняла, спасибо за науку. Теперь постараюсь ходить в кроссовках, - покорно согласилась пассажирка и доброжелательно улыбнулась, как ее научила Европа.
       - Господин наставник, сегодня будет Нордкап, - обратился штурман к суперинтенданту и умело заработал ножом и вилкой по телу блинчика. - Мариночка, я вас сфотографирую на фоне Нордкапа. И вас сфотографирую, - кивнул он Петру.
      Озеров смотрел на буфетчицу, которая убирала тарелки со стола, и почему-то ждал, что сейчас она скажет: "И меня!" Но та, словно прочитав его мысли, тихо произнесла: "Подумаешь, Нордкап. Сто раз фоткалась".
      
      *****
      В жарком душном офисе Фелис читала письмо, полученное от мужа, и поглядывала на дисплей монитора, где ее мужчина с широкой улыбкой красовался на фоне норвежского побережья. Нордкап угадывался вдали символически.
      "Вы посмотрите на него! Позирует бездельник!" - сказала она вслух, но реплика, ввиду отсутствия свидетелей, адресовалась скорее молекулам воздуха и нагретой солнцем мебели. Фелицата прекрасно знала, как Озеров умел улыбаться. А на этом фото он просто сказал "сы-ы-р".
       Вот прислал, понимаешь, ей судовую роль, список экипажа из шестнадцати фамилий, не считая его самого. Что с этим делать, а главное, кому поручить? Колбасин, верный служака, занят. Студенты, которых она наняла на время летних каникул, при исполнении. Заняться самой? Фелис полистала блокнот-органайзер и захлопнула его. Нет, она не успевает.
      - А если поручить Юльке? Чем не вариант? Девица умненькая, мобильная, вся в папу. Ему пока не скажем, чтобы не напрягать, - решила Фелис и набрала номер телефона дочки Озерова.
      Юлия недавно вернулась с практики и только-только сдала отчеты в университет. И хотя она еще не успела насладиться свободой и бездельем, все же откликнулась на вопль мачехи о помощи.
      Довольно скоро девушка приехала к Фелицате. Та бегала по своему офису, подобному сауне, и давала наставления вперемешку с уговорами.
      - Юленька, лапушка, солнышко, заинька, красотулечка, мальвиночка...
       - О, mama mia, хватит. Какие проблемы? И почему ты до сих пор не установила кондиционер или хотя бы не открыла окна? Фелис! Ну не бегай, остановись!
       - Не могу, радость моя, опаздываю на встречу с клиентом, - скороговорка донеслась из ванной, и вслед за ней зашумел душ.
      Юлия рассмотрела бумаги на столе и фото отца на компьютере. Мокрая Фелис боролась со своим деловым костюмом.
      - Отвечаю тебе, Юленька, по пунктам. Зачем кондишн, когда скоро зима?
      - Но пока еще только начало июля, - хихикала девушка.
       - Окна открывать - жару запускать. На улице сколько? Тридцать! А у меня сколько?
      - Двадцать девять с половиной, - поддакнула Юлька.
      - Правильно, девочка! Ты в курсе, что твой папа находится у берегов Норвегии? Видишь на столе список членов экипажа? Надо каким-то образом проверить их...
      - На вшивость?
      - Вот-вот. Ты все поняла. Слово-то какое знаешь, "на вшивость"!? Посмотри сначала мою базу данных. Потом пообщайся с людьми из моего списка. Ну, и сама что-нибудь придумай. Если сегодня клиент меня дождется, значит, получишь от меня зарплатку за труды, а нет - тогда извини. Уходя, захлопни дверь!
      Эти слова донеслись с лестничной клетки. Как говорится, только Фелицату и видели.
      
      *****
      После того, как штурман провел для Марины фотосессию на фоне мыса Нордкап, возросла популярность спорт-каюты. К такому выводу непроизвольно пришел Петр.
      Инициатором фотосъемок был третий помощник, который легко уговорил пассажирку позировать на фоне романтичного берега. Ветер на палубе свирепствовал и ломал прическу, но Марина Большая улыбалась и терпеливо исполняла все советы штурмана. От того бесконечно доносилось: встаньте у релинга так-то, обопритесь о релинг так-то, смотрите туда-то.
      Они были так поглощены процессом, что не обратили никакого внимания на буфетчицу, которая вышла с ведром на корму и размашисто выплеснула за борт пищевые отходы. Она не попала в кадр, но мгновенно налетевшие со всей акватории чайки почти заслонили Нордкап. Они пикировали на тонущие объедки, толкались и пронзительно скандалили.
      Озеров также попал под обстрел взглядов фотографа и потерял счет, сколько раз он сказал "сы-ыр". Но вскоре соленый пронизывающий ветер с запахом мазута выбил у суперинтенданта слезу. Поэтому он покинул палубу и пошел на полдник, чтобы отогреться горячим чаем. На своем пути Петр несколько раз встретил зрителей, куривших в затишке и глазевших на фотосессию. Наверное, они, говоря словами буфетчицы, сто раз "фоткались" в обнимку с Нордкапом.
      В столовой немногочисленное общество пило чай с пирожками, которые напекла повариха по случаю воскресенья.
      - Приятного чая! - сказал Озеров, как говорили обычно все.
      Комаревский спросил его в полголоса:
      - Ну, как он?
      - Нордкап? Стоит на месте, - улыбнулся Петр.
      - Хорошо. А вот Сергеич на вахту опоздает.
      Хотя стармех говорил о старпоме, головой он кивнул в сторону второго стола, за которым обычно сидели боцман и матросы. Стол сиротливо дожидался едоков.
      Наконец, шумная толпа ввалилась на полдник. Матрос-рулевой Кувырканов, боцман Перепряндин, рыхлый старпом Фуфлагин и пассажирка со штурманом. Актеры и зрители внесли волну оживления. Правда, рулевой, прихватив несколько пирожков, убежал на мостик, чтобы сменить Кошкина, и старпом с аналогичной ношей последовал туда же, чтобы принять вахту от второго помощника.
       Марина Большая спросила у капитана:
      - Иван Евсеевич, подскажите мне, пожалуйста, что такое релинги?
      - Ах, релинги? Мариночка, релинги - это поручни, палубное ограждение.
      В этот вечер и в последующие в спорт-каюте был аншлаг. К завсегдатаям прибавился Кувырканов, который был мастер стрелять красивыми черными глазами, и боцман, любитель тяжестей. После вечерней вахты заглядывал старпом, но просто сидел в сторонке и смотрел на народ. Электромеханик перестал играть в шахматы и занялся велотренажером. Спортсменов не пугала теснота и духота помещения. Вот почему Озеров пришел к выводу, что фотосессия увеличила популярность спорта.
      
      
      
      ******Путь к мужчине и обратно
      
      
      Озеров подумал-подумал и стал вставать пораньше, чтобы побегать на палубе и сделать зарядку. Может, на него тоже повлияла фотосессия или однообразие корабельного распорядка и угнетающий недостаток движения. На завтрак он теперь приходил сам, не дожидаясь зова Марины Маленькой.
      Однажды он застал в столовой странную тишину. Все сидели молчаливо и смотрели в свои тарелки. Ввалился штурман, у которого состояние лица отражало прогноз погоды - опять начиналась ощутимая качка.
      Озеров видел во время зарядки, как нахмурилась природа. Небо заполнилось клочьями облаков и стало серым, море пришло в волнение, и острова, мимо который шел "Механик Борков", лежали в сыром мрачном тумане.
      - Лофотены проходим, - штурман не успел ничего сообщить о циклоне, он уставился, как все, в свою тарелку.
      Экипаж оказался в ступоре из-за странного блюда, которое отдаленно напоминало запеканку, но было уж очень подгорелого вида. Еда на судне - это радость на фоне однообразных будней. И вдруг радость померкла.
      Сергей Сергеевич Фуфлагин почувствовал, что глаза присутствующих смотрели на него, а концентрация и характер взглядов были таковы, что могли его испепелить. Именно старпом отвечал на судне за закупку и расходование продуктов, а также за персонал - буфетчицу и повариху. Поэтому он поднял со стула свою грузноватую массу и пошел на камбуз с тарелкой в руках. Присутствующие слегка оживились, надеясь на перемены к лучшему. Но вскоре старпом вернулся с той же запеканкой, сел молча на место и стал счищать ножом подгорелый слой.
      - Хе-хе... - изрек Комаревский и отставил свою тарелку в сторону.
      Меню завтрака не ограничивалось загубленной запеканкой, поэтому моряки переключились на остальную еду и голодными не остались. Но настроение у народа было удивленно-настороженное.
       - Анатолий Иванович, не знаешь, что случилось с поварихой? - спросил заинтригованный Озеров.
       - П-переживает. Боцман к ней перестал ходить, - вздохнул Комаревский. - Все спортом занимается.
      До сих пор Пётр видел хозяйку камбуза весьма мимолетно, но легко смог представить, как женщина рыдала, позабыв про запеканку, а Маринка-буфетчица утешала подругу, также позабыв про плиту.
      - Все правильно говорят, - философски изрек стармех, намазывая масло на хлеб.
      - Что ты имеешь в виду?
      - П-путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Вот накормила нас Софья гадостью, и мы ей стали сочувствовать.
      - Как ни крути, получается, ты прав, Анатолий Иванович.
      - А еще я за эмансипацию.
      Озеров удивился потоку сознания, который вдруг полился из Комаревского.
       - Мы, мужчины, п-почему-то сопротивляемся ей. Но на самом деле эмансипация нам выгодна.
      - Поясни, - Петр взял пример со стармеха и добирал калории бутербродами.
      - Если бы повариха была эмансипированной дамой, то не выпячивала свою женскую сущность, а готовила бы хорошо, невзирая на боцмана. И не ели бы мы горелую запеканку.
      Получалось складно. Но что-то Озерова клонило в сон. Погода, что ли, повлияла, хотя никогда он не замечал в себе такой зависимости. Петр поспешил в каюту и улегся спать.
      
      *****
      Маринка трясла его за плечо и приговаривала, словно заведенная пластинка: "На обед, пожалуйста".
      - Ты что здесь делаешь? - вяло отозвался Петр.
      - На обед, пожалуйста! - с новой силой продолжила буфетчица. - Что с вами?
      - Все нормально, - Озеров собрался перевернуться на другой бок.
      - Вы никогда не спали днем. Вам плохо? Заболели?
      - Я? Заболел? - Петр резко сел и прислушался к себе. - Нет, я не заболел. А как ты сюда попала?
      Он спросил и одновременно вспомнил, что с некоторых пор перестал закрывать свою каюту, чтобы не выбиваться из общесудового этикета.
      - Да ну вас. Издеваетесь. Время только потеряла.
      Марина Маленькая исчезла. Озеров налил воды из графина и залпом выпил стакан. Шторм, видимо, разгулялся, потому что качка озверела. Петр поспешил на обед, но чтобы освежиться, вышел на палубу. Его встретил завывающий ветер и пелена дождя. А из воды по левому борту, как ножи, торчали колдовские горы Лофотенских островов. Клочья тумана то обволакивали, то приоткрывали их абсолютно голые склоны. Неуютно было взгляду, тревожно сердцу и зябко спине под мокрым соленым ветром. Озеров вернулся в каюту и снова крепко заснул.
      
      *****
      Если на Лофотенах шли дожди, то в Москве по-прежнему палило солнце. И люди в офисе "Фелис и Ко" страдали от локального потепления в помещении данной фирмы.
      Юлия перебирала бумажную картотеку, потому что в компьютерной базе данных она не нашла ни одной фамилии из списка экипажа "Механика Боркова".
      - Фелис, откуда у тебя эта картотека?
      - Ее оставил по наследству мой брат.
      - Он работал в органах?
       - Мой брат был старше меня на шестнадцать лет. Представляешь, Юленька? Он был мне почти как папа.
      - Поняла. Если он "был", то ты не хочешь говорить на эту тему.
      - Печальная история, ты права. Но вот про картотеку мы можем говорить, - улыбнулась Фелис. - Обрати внимание, что в ней есть не только раздел про Москву, но и про Московскую область. И даже про некоторые другие территории. А самое ценное в ней знаешь, что?
      - Что? - внимала Юлька.
       - В ней есть информация из докомпьютерной эпохи. Особенно конца восьмидесятых - начала девяностых годов. Таких данных нет в интернете, девочка. Они могут быть только в архивах МУРа и у бывших гэбэшников.
      - Знаешь, Фелис, я кое-что нашла... возможно... только не смейся, ладно?
      - Нам не до смеха. Чья фамилия засветилась?
      - Марины Поповой.
      - О, нет! - Фелис схватилась за голову. - Мильён Поповых... мы в них утонем.
      - Смотри, здесь ссылка на газету "Северная правда". А на карточке написано: Марина Попова, пять лет, украдена в Москве на вокзале, убежала от похитителя. В одиннадцать лет опознала его. В общем, она его посадила. А вдруг, он вышел из тюрьмы и теперь ей мстит?
      - Случайно в судовой роли нет фамилии похитителя?
      - Нет. Но ведь он мог жениться и взять фамилию жены. Мог?
      - Наверное, мог. Ищи дальше, Юль. Пожалуй, и среди Поповых тоже.
      
      *****
      ..."Вот он какой, олигарх. Староват, ему уже лет за тридцать. Но сохранился хорошо". Юлия разглядывала сквозь темные очки судовладельца Пашу, с которым они сидели друг против друга в кофейне. Их встречу организовал Гений Иванович по пылкому прошению Юльки. Он строго предупреждал, что Павел очень занятой человек, и что время для него большой дефицит. Из-за этого девушка комплексовала и пребывала в замешательстве, не зная с чего начать разговор. Она уже представляла, как будет рассказывать Фелицате: "Сижу, понимаешь, глазею на него, как дура".
       - Хотите, угадаю ваши мысли? - заговорил Паша с мягкой иронией. - Вы думаете, он староват, но не безнадежен, сохранился хорошо; ах, вот какие они олигархи.
      Юлия смутилась окончательно. Он раскусил ее на сто процентов. Так бы плюнула на все и убежала, но этот Паша был последней надеждой ее и Фелицаты.
      - Никакой я не олигарх, между прочим. А то, что старый, - он широко улыбнулся, - так я тоже в восемнадцать лет считал, что тридцать два года - ужасно много.
      Юлия сняла темные очки и решилась перейти к делу.
      - У меня к вам вопрос о "Механике Боркове".
      Павел смотрел на девушку с любопытством.
      - Интересно, зачем симпатичной студентке потребовался мой теплоход?
      По-видимому, Гений Иванович ничего не объяснил судовладельцу Паше. "Вот хитрый, - подумала Юлька, - встречу организовать организовал, но за меня работу делать не стал. Воспитывает".
      
      ******
      Накануне она навестила отцовского приятеля, которого сама тоже могла назвать другом и временно исполняющим обязанности отца. Когда Петр исчезал, то просил Гения присмотреть за дочкой, и тот нянчил ее очень своеобразно - она все делала сама, а он строго руководил. Юля приходила к нему на работу и отчитывалась. А вот были ли у него собственные дети, этот вопрос никогда не поднимался.
       - Опять "Механик Борков"? А ведь я предлагал твоему отцу взять тебя в круиз. Он отказался, говорит, дочка занята, практику проходит. Тебе-то зачем эта морока?
       - Ну, дядечка Гений, ты же знаешь, что у меня теперь есть Фелицата. У нее вечно дикие идеи и проблемы. Папа ушел в рейс из-за нее. Сама она не справляется. И, по-моему, у нас всех сейчас стечение обстоятельств очень плохое. Я даже думаю, что не просто плохое, а опасное.
       - Звучит это серьезно, но что ты хочешь от меня, Юля? Может, тебе необходима личная охрана?
       - Не надо охрану - устрой мне встречу с судовладельцем. Фелис говорила, что ты его знаешь, и именно ты свел с ним отца.
       - Да, действительно, я свел. Фелис не лукавила. Но неудобно опять беспокоить серьезного человека. Ты уверена, что эта встреча тебе необходима?
      
      ******
      Она, действительно, была в тот момент уверена и приложила все свои таланты, чтобы убедить Гения Ивановича. Но теперь она видела перед собой человека, который не собирался воспринимать ее всерьез.
      - Мне нужна информация об экипаже. Кто эти люди, чем занимались в прошлом.
      - О, вы хотите получить от меня все и сразу?
      Он опять улыбался и смотрел на Юлию, как на глупую девчонку.
      - Дядя Гений, Гений Иванович, сказал мне, что вы дочь Озерова, которого я пустил на судно в качестве суперинтенданта. Отец в курсе ваших действий?
      Девушка не смогла соврать и отрицающе покачала головой.
      - Я полагаю, что вам не надо вмешиваться в дела отца без его разрешения.
      Олигарх Паша читал ей мораль, кто мог это выдержать?
      - Вы отказались мне помочь? - спросила она разочарованным тоном.
      Разочаровать симпатичную девчонку Павел опасался в детстве, но не сейчас. Он пребывал в таком возрасте, что сам мог заявить какой-нибудь девушке, что она его разочаровала. Так что приемчик, которым воспользовалась Юлька, был ему хорошо знаком.
      - Я не отказался вам помочь. Того, что вы просите, у меня нет. Но вы оставьте свой телефон или адрес электронной почты, и при первой возможности я скину вам реквизиты крюинговых компаний, которые набирали экипаж.
      - Спасибо. Я передам Гению Ивановичу, что вы согласились мне помочь. Но этого мало... Понимаете, мы не можем долго ждать.
      - Мне тоже всегда не хватает времени, - ответил Павел. - Я позвоню вам.
      
      ******
      Кто-то опять тряс Озерова за плечо. Печальная мадонна уговаривала его: "Пойдемте кушать".
      - А где Марина? - удивился Петр.
      - Ах, Маринка чуть не убилась - лежит в каюте.
      Мужчина вскочил на ноги, словно напружиненный. "Прозевал, проспал, идиот!"
      - Я хочу поговорить с Мариной!
      - Лучше пойдемте кушать. А то третьего помощника укачало - он ничего не ест, с пассажиркой та же история. Она даже не спускалась в столовую. И вы перестали питаться. Так меня скоро с работы выгонят. А Маринка жива-здорова, спит пока что. Вы потом у нее поспрашивайте.
      - Вы, наверное, повариха? - спросил Петр.
       - Точно. Она самая. Видно, мы с вами в разное время работаем, раз вы со мной до сих пор не знакомы.
      - Но Марина жива?
      - Конечно. Она упала, как кошка. Испугалась только.
      На столах в столовой стояли супницы, но суп моряки ели не только на обед, но и на ужин. Озеров захотел уточнить, какая же нынче трапеза.
      - Обед. П-проспал ты долго, - сказал стармех. - Ну, наверстывай.
       - Живой? - спросил с другого конца стола капитан Полугимнов. - А то Маринка переполох из-за вас устроила. Прибежала ко мне, спасайте, говорит, суперинтенданта! Спит как сурок, заболел, наверное.
      - Меня почему-то никто не спасает, когда мне худо, - вмешался штурман.
      - Так тебе всегда во время качки худо. Мы уже привыкли, - улыбнулся капитан. - А гость-то был как огурчик, и на тебе. Что потом скажет наш судовладелец?
      - И вы меня спасли? - с улыбкой спросил Петр.
      - Пошел я за Сергеичем - он у нас в этом рейсе за доктора.
      Старпом закивал головой.
       - Пока за ним ходил, Маринка с трапа слетела. Торопилась, наверное, очень. А то с таким-то плавательским стажем с трапов падать - уметь надо! Мы ее по пути домой занесли. А потом к вам побежали. Сергеич лоб ваш потрогал и сказал: "Будет жить!" Ты, Сергеич, голова!
      Все охотно засмеялись. На смех выглянула из камбуза повариха.
       - Софья, отнеси-ка обед пассажирке в каюту, - распорядился капитан. - А то, видно, укачало ее опять. Второй день обедать не выходит.
      - Зря Евсеич повариху п-послал, - заворчал себе под нос Комаревский.
      - Почему? - также тихо спросил Петр.
      - Софья приревновала своего Перепряндина к пассажирке. Теперь вот выльет суп за борт, а скажет, отнесла.
      - Да ты шутишь, наверное, Анатолий Иванович?
      - Может, и шучу, - вздохнул стармех.
      Озерову не терпелось увидеть пострадавшую Марину Маленькую. До беседы с ней невозможно было предположить, то ли это происшествие, которое они с Фелицатой ожидали, или последует продолжение.
      В каюте с компьютерами Петр проверил в интернете свою почту. Письмо от Фелицаты содержало информацию про некую Марину Попову, которая пережила в детстве похищение. Озеров отпечатал его на принтере и решительно отправился к буфетчице в каюту, намереваясь ее разбудить тотчас же.
      Попова читала про Попову и поглядывала на своего визитера.
       - Почему вы думаете, что это, - она ткнула пальцем в лист, - имеет ко мне отношение? А главное, где и зачем вы откопали столетнюю историю? Вы кто?
      В вопросе сквозила неприкрытая подозрительность.
       - Я суперинтендант, - упрямо сказал Озеров. - Меня спасали, а сами пострадали. Как вы себя чувствуете, Марина?
      Она задрала одеяло и показала синяки на коленках.
      - Еще голова немного шумит. Сергеич сказал, что могло быть сотрясение мозга.
      - Как же вы были так неосторожны?
      Марина Попова внимательно посмотрела на мужчину.
      - Петр, вы, наверное, имеете какое-то поручение от судовладельца?
      - Возможно, - улыбнулся Озеров.
      Улыбка смягчила настороженность пострадавшей.
      - Так вот. Попова я по мужу.
      - Значит, информация не про вас?
      Буфетчица захихикала, как девчонка.
      - Моя девичья фамилия такая же, как по мужу.
      - Не может быть! Так разве бывает? - опешил Петр. - Значит, украли в детстве все-таки вас?
      - Да, меня. У нас дома есть вырезка из газеты, которая здесь упоминается.
      Озеров хранил спокойствие и не поддавался эмоциям, которые просились наружу. У него был для Марины еще один вопрос.
      - Ваша мама живет в Москве?
      - Почему в Москве? Моя мамочка всю жизнь живет на Севере.
      Петр сдержал мимику лица, чтобы не выдать разочарование.
      - Хорошо. Поправляйтесь и не падайте больше с лестниц.
      - С трапов.
      - Да-да, я так и хотел сказать.
      - Подождите, Озеров. Можно, я вам открою тайну? Только никому не говорите.
      - Валяйте, Мариночка.
      - Петр, я не упала. Меня толкнули...
      
      
      
      ******Исчезновение
      
      
      Юлия вернулась из больницы, где лежала женщина, из-за которой закрутилась история с мореплаванием. Сегодня девушке повезло, она принесла важную весть и раздумывала, что бы вкусного слупить с Фелис.
      - Ты из больницы? Неужели дама пришла в себя и заговорила? Не томи.
      - Что мне за это будет? - вяло поинтересовалась Юлька.
      - А что ты хочешь?
      Девочка работала с большим энтузиазмом, но совершенно без зарплаты. Фелицату вдруг кольнула совесть, и она мягко повторила:
      - Что пожелаете, ваше величество?
      Юлия недоверчиво посмотрела на начальницу.
       - А вот хочу бельгийскую шоколадку, чтобы содержание какао было почти девяносто процентов. И еще хочу килограмм апельсинов!
       - Голодный ребенок, будет тебе эта еда! Я думала, ты у меня сейчас зарплату потребуешь. Так что ты узнала в больнице?
       - Они, наконец, установили личность дамы. Ее зовут Мария Ивановна Кашина. Так что она точно не Попова и не Бриггс. Но дочь могла выйти замуж за англичанина. Как полагаешь?
      - Боже мой, - произнесла с горечью Фелицата. - Сколько времени потеряно!
      - Надо срочно сообщить папе.
       - Он догадался сам, Юленька, от него сегодня пришел ответ. Он сообщил, что Попова Марина - это ложный след. Надо работать по Бриггс.
       - Ну вот, папка меня опередил. А я хотела сделать тебе сюрприз.
      Юлия видела, что Фелис по-настоящему расстроена.
      - Что же нам делать? - загрустила девушка.
      - Работай по Бриггс и остальному списку. Сколько дней уже длится рейс?
      - Ровно неделю. Они вышли двадцать пятого июня, а сегодня третье июля.
      - Прекрасно. У нас в запасе еще дней пять-семь. Если мы что-нибудь нароем, Озеров нам бо-ольшое спасибо скажет. И в больницу сходим. Ведь про Бриггс можно узнать из первых уст!
      - Там пока еще не пускают.
      - Но как ты узнала имя женщины?
       - Через медсестру. Надо теперь спросить адрес, по которому проживает больная. Может, обыск сделаем и узнаем про дочь.
       - Ничего себе, Юлия! Откуда в твоей голове такие ужасы? Лучше пойдем за шоколадом и апельсинами. И за адресом. Что-то беспокойно мне как-то...
      
      *****
      Петр обратил внимание, каким тоном Марина Попова сказала свою тайну. Она не использовала таких неопределенных слов, как возможно, вероятно, может быть. Было сказано четко и уверенно: "Меня толкнули". Что он мог ей ответить? Конечно, попросил пока помалкивать и сохранять спокойствие. К тому же вредно ей было нервничать, вдруг все-таки она получила сотрясение мозга.
      Озеров спустился палубой ниже и заглянул на камбуз. Повариха занималась приготовлением ужина.
      - Софья, вы отнесли обед нашей пассажирке?
       - Конечно, как Евсеич велел, так и сделала. Простите, но мне пока болтать некогда. Я осталась без помощницы, сами знаете. Могу опоздать с ужином.
      Почему-то Петру не стало легче от утвердительного ответа Софьи, и он поднялся на два этажа выше на палубу, где размещались каюты капитана, старпома и Марины Бриггс. Как правило, члены экипажа прибирались в каютах сами, но для капитана и гостьи делалось исключение. У них наводил порядок матрос Кувырканов. Его и встретил Озеров в первую очередь.
       - Как там наша пассажирка? - непринужденно спросил Петр и постучал в дверь каюты Марины Большой.
       - Да нет там никого, - ответил Кувырканов. - Я в этой каюте пол пылесосил только что.
      Озеров хотел посмотреть сам и обошел небольшое жилище, обратив внимание на остывший обед на подносе. Похоже было, что никто к нему не прикасался.
      - Где же госпожа Бриггс? - поинтересовался он.
       - Даже не знаю, что сказать. Не видел. Может, в спорт-каюте или в кают-компании?
      Все-таки экипаж судна представлял собой очень неоднозначное общество. На первый взгляд, когда небольшая группа людей изолирована от Большой земли, в ней практически нет секретов. Все вынуждены смотреть на одни и те же лица, постоянно общаться в тесном кругу. И в итоге все про всех знают почти все. Но вот это "почти" нельзя списывать со счетов. Потому что члены экипажа в достаточной мере изолированы друг от друга. Вахты способствуют разрозненности людей во времени, а стены-переборки кают приводят к обособленности в пространстве.
      После безрезультатного обхода помещений для отдыха, Озеров еще раз сходил в каюту Марины Бриггс. По соседству Кувырканов заканчивал приборку во владениях капитана. Ему пришлось выключить пылесос, чтобы услышать, что спрашивает суперинтендант.
      - Ты был вчера в спорт-каюте? Кто еще приходил?
      - Я один крутил педали, - матрос развел руками с пылесосом.
      - А штурман?
      - Не... штурман во время качки не посещает.
      - Марина?
      - Не пришла почему-то.
      - А боцман и старпом?
       - Заглядывали, но раз Марина не пришла, то им неинтересно, - пояснил, улыбаясь, матрос.
      Петр спустился вниз по трапу и опять пошел к поварихе. Она обслуживала ужин вместо буфетчицы. Вид Озерова вызвал у нее неприкрытую досаду. Но уклоняться от его вопросов она не стала, только по профессиональной привычке спросила: "Может, покушаете сначала?"
      - Софья, вы носили нашей пассажирке обед вчера?
      - Нет, - безразлично ответила женщина.
      - Почему?
      - Это обычно делала Попова.
      - Она упала во время обеда?
      - Конечно. А мне никто не поручал, ни капитан, ни Сергеич.
      - Ну, ладно, а на вечерний чай Марина Бриггс приходила?
      - Нет. И я не звала ее. Не было распоряжения, - пожала плечами повариха.
      - Может, она приходила на ужин?
      - Нет.
      - Но вы приглашали ее?
      - Конечно. Сергеич велел. Стучала в дверь, звала.
      - Она ответила вам?
      - Я не прислушивалась.
      - Почему? - с возмущением спросил Петр.
      Софья опустила глаза и упрямо произнесла:
       - Знаете, мне сейчас очень некогда. А вам надо покушать. На всякий случай скажу, что я носила ей ужин. Вчера. И завтрак, и обед сегодня. Давайте поговорим позже. Мне честно некогда. Да и отвечаю я только перед Сергеичем или капитаном.
      Озеров внял мольбам женщины и пошел есть. После ужина он обязательно выяснит у поварихи еще некоторые важные моменты. Но и теперь у Петра сложилось четкое ощущение, что Марина Бриггс исчезла.
      Почему до сих пор ее никто не хватился? Ведь многие ходили за ней хвостом и обожали видеть ее. Возможно, потому, что она и раньше во время шторма пропускала обеды-ужины. Еще убедительная причина крылась в независимости и уверенности в себе, которыми обладала эта женщина. Никому не приходило в голову, что с ней может произойти что-то неприятное. Другое дело Маринка-буфетчица. Вот у кого внешний вид излучал незащищенность и наличие вороха проблем по жизни.
      Рядом с Петром Комаревский расправлялся с ужином в быстром темпе, чтобы заступать на вахту. Озерову хотелось поделиться с ним своим открытием. Мудрый Иваныч наверняка сказал бы что-то дельное. Может, у него и на данный случай была припасена какая-то пикантная подробность корабельных отношений.
      Вообще хотелось поддаться искушению и поверить, что Марина Большая гостит у кого-то в каюте и приятно проводит время. Проснется завтра утром Озеров, а пассажирка сидит в столовой и очаровательно улыбается. И он скажет себе: "Ну и дурак ты, Озеров".
      С такими мыслями Петр после ужина отправился привычным маршрутом. Снова в кают-компании сражались в шахматы электромеханик и второй помощник. А в соседнем помещении матрос Кошкин играл на компьютере.
      Палубой ниже крутил педали велотренажера Кувырканов. В сауне парился боцман и кто-то из механиков. Анатолий Иванович был на вахте в машинном отделении, а Боб стоял вахту на мостике. Маринка Попова отлеживалась, а второй механик бегал для нее за пирожками.
      Никто, кроме штурмана, не обращал внимания на качку, все давно привыкли, что за бортом зыбкая поверхность моря, а вверху не темнеющее сутками небо.
      Где капитан? Наверное, в каюте или на мостике. Пора к нему.
      Озеров наведался к себе, чтобы прихватить необходимые документы. Он хотел было перед серьезным разговором хватануть водички из графина, но тот был пуст. Петр обратил на это внимание, потому что лично наливал полный графин позавчера, а вчера выпил стакан утром после зарядки и второй стакан днем. Пожалуй, полграфина могло бы и остаться. Однако, ерунда какая-то...
      
      *****
      Выполнив программу по шоколаду и апельсинам, Фелицата потащила Юлию в больницу. Было уже довольно поздно, и их обеих тревожила возможность получить от персонала вежливый отказ.
      - Фелис, может, зайдем завтра?
      - Нет, надо идти сегодня. Я так чувствую.
      - И я чувствую, глядя на тебя, - вздохнула девушка, удивленная, что ее патронесса, наконец, бросила свои дела и вникла в проблему, которую поначалу сплавила на Юлию.
      Вход в больницу им никто не преграждал. Они покопались в коробке из-под телевизора, в которой были свалены голубые полиэтиленовые бахилы, выбрали экземпляры поцелее и натянули их на свою обувь. В отделении дежурная медсестра остановила на них свой взгляд.
      - Вы к кому?
      Объяснение Юльки она выслушала равнодушно.
      - Кем вы ей приходитесь?
      Фелицата показала свои документы.
      - Вы опоздали, девушки. Она умерла.
      Фелис будто получила удар под дых. У нее опустились руки, и замерло дыхание.
       - Нам необходим домашний адрес умершей. Ведь вы установили ее личность, - начала выплывать из ситуации Юлька.
      - Я не имею права, - отказала медсестра.
      Ответ обескуражил Юлию, и она почувствовала, как безысходно положение. Но тем временем Фелис пришла в себя. В ее руке появилась денежная купюра и легла на стол перед медсестрой. Через минимум эмоций и пару минут девушка сунула Юльке в руку листок с адресом.
       - Теперь мы едем на квартиру, - сказала Фелис, когда они вышли в больничный двор.
      - Едем. Вот только на чью?
      - А в чем твои сомнения, Юленька? Кто-то хотел устроить обыск. Мы, конечно, не будем этого делать, но вдруг у соседей есть ключ? Посмотрим квартирку вместе с соседями. Мы и так опоздали почти навсегда.
      - Подожди-ка, на, читай улицу и номер дома!
      И Фелис увидела на листке свой адрес, разве что квартира оказалась этажом выше.
      
      
      
      ******Стоп машина!
      
      
      Капитанская каюта была перед глазами Озерова. Дверь, открытая нараспашку, позволяла видеть Полугимнова, который склонился над письменным столом.
      - Иван Евсеевич, разрешите? - Петр символически постучал.
      - Что случилось?
      Почему-то капитан пропустил слово "входите". Неужели он также, как Озеров, обнаружил пропажу?
      - Вот, сел за стол, чтобы лопатить литературу.
      Бумаг перед ним под настольной лампой скопилось изрядное количество. Петр присовокупил к ним свои документы и подождал, пока Полугимнов их прочитает.
       - Ну, то, что вы "Фелис и Компания", это для меня не авторитет. А бумажку от судовладельца приму к сведению. Значит, вы такой же суперинтендант, как я сыщик.
      Похоже было, что капитан разочаровался.
       - Я проанализировал ситуацию и пришел к выводу... - начал Озеров и увидел, как одна бровь у Евсеича поползла вверх, и, казалось, капитан готов щелкнуть наглеца по носу, чтобы напомнить ему, кто на судне хозяин и кто наделен правом анализировать ситуации. - И пришел к выводу, что у нас на судне ЧП.
      Вторая капитанская бровь поползла к первой.
      - Исчезла Марина Бриггс.
      С последними звуками фразы Озерова капитан молча встал и быстро вышел из каюты. Петр поспешил за ним, и они буквально взлетели на мостик. Там коротал в одиночестве вахту третий помощник Боб. Вел корабль авторулевой, а матрос выполнял работы по судну.
      - Вахтенный, стоп машина!
      Боб, не задавая вопросов, перевел ручку телеграфа на "стоп". Теперь он, конечно, хотел бы услышать объяснение. Но вид капитана не располагал к интервью, и штурман промолчал.
      Через минуту-полторы затих главный двигатель у механиков, но еще некоторое время судно продолжало ход по инерции, прежде чем легло в дрейф. По судовой трансляции раздался голос капитана: "Внимание! Ищем пассажирку Марину Бриггс. Осмотреть судовые помещения по заведованию и доложить старпому!"
      - Работай, штурман! Озеров, за мной!
      Они спустились в каюту Марины Большой. Там ничего не изменилось с тех пор, как в ней побывал Петр, разве что поднос с обедом исчез, и теперь вместо него хозяйку ждал ужин.
      Озеров подумал, что повариха Софья выполняла поручение, словно манекен, - приносила и уносила тарелки, нисколько не переживая, что пассажирка не притрагивалась к еде. И было это странно, учитывая, с каким упорством и заботой работницы камбуза кормили экипаж.
      Видимо, капитан подумал что-то в таком же роде, потому что взял трубку телефона и велел Софье подняться к нему.
       - Чуяло мое сердце, не к добру мне досталась пассажирка. Что, Озеров, у вас есть версии? Вы же, говорите, проанализировали ситуацию.
       - Иван Евсеевич, нет у меня версий. Можно, пока вы поговорите с поварихой, я приму участие в осмотре судна?
       - Думаю, что осмотр уже почти окончен. Это дело на полчаса. Сейчас старпом доложит результаты. Но вы, конечно, вольны посмотреть сами.
      - Потом я сразу к вам. Мы обсудим. Я знаю, что вы здесь - власть и следствие.
      Капитан кивнул.
      Петр медленно пошел по обычному пути, который несколько раз на дню совершала Марина Большая. Он смотрел внимательно по сторонам, хотя не имел понятия, что он высматривал. К тому же палубу и трап тщательно прибрал матрос Кувырканов. А ведь именно по этой лестнице вчера скатилась кубарем буфетчица, которая считала, что ее кто-то подтолкнул специально.
      Двумя этажами-палубами ниже Озеров зашел в столовую, затем в кают-компанию, где размещалась библиотека; он приходил сюда много раз, поэтому взгляд скользил по помещениям и не находил ничего неординарного. Но здесь его настиг голос боцмана, который по общей трансляции сообщил на мостик: "На баке не обнаружена".
      Петр пошел по небольшому коридору мимо компьютерной каюты и остановился у выхода на борт палубы. Бодрящий ветер задувал в надстройку, и море открывалось взору. Эта дверь находилась в открытом состоянии практически всегда за исключением штормовой погоды. Пока Озеров смотрел на море, из ближайшего динамика послышался отчет второго помощника: "Трюма и корму осмотрел. Не обнаружена!"
      Петр шагнул на палубу. Свежая погодка приняла его и взбодрила. Несмотря на поздний вечер, небесный купол не темнел, а солнце, возвратившееся после шторма, стояло низко, но не собиралось за горизонт.
      К Озерову подошли второй помощник и боцман Перепряндин с матросом Кошкиным. А на весь корабль прозвучал голос стармеха Комаревского: "Машинное отделение, ЦПУ, не обнаружена". Мужчины закурили.
       - Дышишь, Петр? Закуришь? - предложил боцман. Отказ его не удивил. - Вот такая у нас приключилась история.
      Остальные курили молча.
       - Теперь назад пойдем, - вздохнул второй помощник, которого Озеров воспринимал только как вечного игрока в шахматы.
      - Почему назад? - поинтересовался Петр, позабыв о своем корабельном имидже.
      - Потому что на судне пассажирку не нашли, значит, будем искать ее в море.
      Озеров не стал больше ничего спрашивать, чтобы окончательно не выдать свою некомпетентность в морских порядках. В подтверждение слов второго помощника по трансляции разнеслись слова капитана: "Ложимся на обратный курс. Выдать предполагаемые координаты исчезновения человека в спасательный подцентр. Обеспечить связь с судовладельцем".
      Полагалось ли всему экипажу слышать приказы капитана, или люди на мостике забыли выключить общую трансляцию, Петр не мог судить. Также ему была трудно определиться, хорошо это или плохо в нынешней ситуации, что все знают о происшествии. Он надеялся, следуя специфике судовой жизни, что тайны здесь недолго остаются таковыми, и постепенно имя виновника событий станет известно.
      Озеров не обольщался на свой счет по поводу личных детективных способностей, но горечь поражения и грядущий отчет перед Фелицатой, когда он, вероятно, будет видеть слезы никогда не плачущей женщины, побуждали его к действиям.
      
      *****
      На мостике находились капитан и рулевой Кувырканов. Боб, несмотря на время своей вахты, куда-то исчез, наверное, он вместе с остальными членами экипажа принял участие в осмотре судна.
      - О результатах осмотра не спрашиваете? - поинтересовался Полугимнов.
      - Слышал отчеты по трансляции.
      - Ах, действительно, - рассеянно кивнул капитан.
      - Каюты проверяли? - Озеров спросил без особой надежды.
      - Старпом Сергеич ходил по каютам. Его заведование. Давайте, прикинем, когда пропала женщина, чтобы определить, куда нам возвращаться.
      Петр задумался. Он видел за спиной Полугимнова любопытные глаза рулевого матроса, но приказал себе: "Стоп, не отвлекаться на черные глаза". Понятно, что Алексей Кувырканов ждал распоряжений, но этого человека в последнее время стало как-то много. Нет, про него подумать после. А вот, действительно, когда же исчезла Марина Бриггс?
      Озеров лег спать вчера после завтрака и проспал до обеда сегодня. У него все больше росло убеждение, что он проспал самое главное. Именно в это время никто не встречал пассажирку. Уже не встречал.
      - Она была вчера на завтраке? - поинтересовался Петр у капитана.
      - Думаете, надо возвращаться к Лофотенам? - мгновенно сделал вывод Иван Евсеевич. - Спросите-ка у Маринки, кормила она Бриггс завтраком?
      - Что сказал судовладелец? - собираясь уходить, спросил Петр.
      - Еще ничего не сказал. У них там знойная тропическая ночь. Хозяин отдыхает на Сейшелах. Томный женский голос ответил, что Павел третий день сидит в экологической зоне.
      - В смысле?
      - В смысле находится на острове, на котором нет никакой связи... кроме половой.
      Капитан отвел глаза. И без них по ровному голосу было не понять, шутит он или злится...
      
      *****
      - Значит, вы носили ей ту жуткую запеканку?
      - Нет, что вы! Она же англичанка. Зачем нам так позориться?
      Маринка заерзала на диване.
      - Мы с Софьей постарались для нее. И завтрак для гостьи был вполне приличный, поверьте мне.
      Озеров верил. Но про повариху нужен отдельный разговор. А пока Попова сидела в его каюте и добросовестно вспоминала события минувших суток. Ее не потребовалось вводить в курс дела, потому что все сообщения по судовой трансляции она прекрасно слышала. Она даже охотно пошла за Петром в его каюту и ничего не сказала, когда он запер дверь.
      - Бриггс сама лично взяла у меня поднос с завтраком. Вид у нее был хороший...Живой.
      - Возможно, вы были последней, кто ее видел, - заметил Озеров.
      - Ничего себе. Вы подозреваете меня? Но я слышала Марину Бриггс значительно позже, - спохватилась женщина.
      - Вы, наверное, приглашали ее на обед?
      - Да! Причем она откликнулась через дверь и сказала, что не придет. Я все равно подозреваемая?
      - Пока скажем по-другому. Кого вы подозреваете в покушении на вас?
      - Покушении? - переспросила Маринка.
      - А как еще назвать то, что произошло с вами?
      - Гм...
      - Вот вам и "гм". Вас умышленно толкнули? Так?
      - Да.
      - Сильно толкнули с лестницы...
      - С трапа.
      - Да ладно вам поправлять меня, - улыбнулся Озеров. - Что вы заметили? Кого подозреваете? Может, Кувырканова?
      - Лёшика? Нет, конечно. По-моему, он на такое не способен.
      - Понятно.
      - Мне ничего не понятно, - вздохнула Марина. - Почему вы спали, как сурок?
      - Разве больше никто не спит днем на корабле? - пожал плечами Озеров.
      - Спят, конечно, но в основном те, кто ночью вахту стоит.
      - Марина, вы случайно не выливали воду из моего графина?
      - А что? Нет, не выливала и не наливала. Вы пили ее? - она тревожно засверлила Озерова глазками. - Может, он не только меня с трапа скинул, но и вам что-то подсыпал в графин?
      - Кто "он"?
      Теперь активно пожала плечами буфетчица. И Петр признался, наконец, себе, что идея о снотворном висела в воздухе, но до сих пор он от нее отмахивался.
      Между тем, некто связал во времени узелком Озерова, Бриггс и буфетчицу. При чем здесь Марина Маленькая, непонятно. Может, увидела что-то лишнее, но поди теперь от нее добейся.
      Тем временем у механиков в машинном отделении заработал двигатель, ломая неопределенность тишины.
      - Ну, все. Повернули на обратный курс. Будем идти медленно и осматривать море, - сказала женщина. - Вам лучше находиться на мостике у капитана, а мне спать пора. Завтра рано утром выхожу на работу.
      Озеров пошел проводить свою гостью. Он скользнул взглядом по пустому графину, секунду колебался - закрывать каюту или нет, но все-таки оставил дверь слегка прикрытой.
      
      *****
      Павел проснулся рано утром. Он почувствовал, что готов пробежаться по восхитительному белому песку. Его привлекало загадочное место, которое издалека казалось стоянкой малолитражных автомобилей. Он припустил трусцой от своего бунгало вдоль лагуны. Странное место медленно приближалось, пока вдруг не оказалось лежбищем больших черепах.
      Мужчина ходил между тортиллами и легонько похлопывал их по крепким панцирям. Он радовался встрече так, как сто лет назад был счастлив, когда родители подарили ему маленькую черепаху.
      Вскоре Павел вернулся в бунгало с просветленным лицом и жаждой позитивных действий. Подруга спала поперек широкой кровати, и ступни ее ног напрашивались на щекотку. Реакция девушки была молниеносной - она села, не раскрывая глаз.
      - Пашка, прекрати!
      - Хватит спать. Ты зачем сюда приехала?
      - Ничего себе! Паша, ты ли это? - подруга открыла глаза. - Кто говорил, это остров, деточка, веселье мы привезем с собой? А сам продрых трое суток, между прочим. Я тебя не спрашивала, зачем ты сюда приехал.
      - Я приехал отдыхать и отсыпаться. Даже мобильный отключил.
      - Но ты не отключил второй телефон...
      - Мне по нему звонили?
      - Ага. Два раза я не отвечала, но на третий сказала, что ты в экологической зоне, где нет связи.
      Павел еще улыбался, но скорее по инерции.
      - С какого судна звонили?
      - С "Механика Боркова". Но я тебе не секретарша, между прочим.
      - Зачем я им понадобился?
      - Сам спроси. Они мне заснуть не давали.
      - Сам спрошу, но зачем они звонили? - упорствовал Павел.
      - Потерялся у них кто-то.
      - И ты меня не разбудила? - мужчина вышел с телефоном на берег моря.
      Через несколько минут он вернулся страшно деловой.
      - Прости, я должен ехать. Проблемы.
      Он мгновенно собрался, вызвал такси и укатил в аэропорт острова.
      
      *****
      В это время Фелицата осматривала квартиру своей верхней соседки. Юлька следовала за ней хвостиком. Она пробовала было работать самостоятельно в другой комнате, но быстро засыпала до тех пор, пока ее не трясла за плечо Фелис.
      Вчера они легко проникли в это жилище, несмотря на поздний час. Им помогла традиция хозяев на всякий случай оставлять ключ соседкам по лестничной клетке. Ближайшая соседка Марии Ивановны прониклась и поверила, что случай наступил. Теперь она спала здесь же на диванчике, а молодежь искала улики.
      Юлия умылась в очередной раз и вернулась к поиску.
       - Фелис, скажи мне, что мы ищем? Копаемся в этом барахле несколько часов. За окном уже рассвело.
      - Я думала, ты знаешь, - улыбнулась Фелицата.
      - Посмотрите на нее, она еще улыбается!
      - Хорошо, давай, вместе определим, что мы ищем. Но сначала я сделаю кофе.
      - Здесь? На кухне мертвой женщины? - девушка ужаснулась.
      - Нет. Домой схожу. Всего-то этажом ниже спуститься. Ты оставайся здесь, я быстро.
      Фелис готова была высказать аргументы, почему Юлия должна остаться в этой квартире. Но та не стала сопротивляться, все-таки она была дочерью Петра Озерова и иногда выигрывала у него в шахматы. Так что просчитать вперед несколько ходов она умела.
      Пока Фелицата ходила домой, девушка вспомнила схему, которую она видела в интернете. Там на плане условной квартиры выделялись места, любимые гражданами в качестве тайников. Вдруг у дамы, хозяйки этой квартиры, было, что прятать?
      До сих пор они осматривали то, что лежало на поверхности - книги, документы, одежду, кухонные шкафы. Они считали, что оставить вещь на виду, надежнее, чем ее спрятать. Откуда такая методика? Наверное, из детективов. А если дама не читала детективов и действовала, как граждане, которые устраивают тайники в сливном бачке туалета?
      Сливной бачок имел старорежимную конструкцию, которая позволяла всем желающим испробовать себя в роли сантехника. Юлия открыла крышку данного агрегата и не увидела ничего, кроме емкости с ржавыми стенками, наполненной водой. Не судьба, значит. Ну что ж, надо посмотреть поверхность пола. Может быть, тайник сделан под паркетом?
      Фелис увидела, что Юлия исследовала пол, ползая по нему на четвереньках.
      - Как успехи? Пошли пить кофе, дорогуша!
      - Просто какая-то стерильная квартира, ты не находишь? - спросила девушка.
      - Согласна. Чтобы ни одного упоминания о дочери, единственном ребенке, - непостижимо! Если даже предположить, что при переезде на новую квартиру, произошла великая чистка имущества.
      - А может, и произошла, - вздохнула Юлька.
      Она подумала, что ее мама, живущая теперь с другим мужем, вряд ли имеет дочкины вещи.
      - Рискну предположить, что чистка случилась недавно. Ты заметила, какой идеальный порядок мы с тобой застали?
      - И что?
      - Даму с инфарктом подобрала на улице "Скорая помощь". Так?
      - Так. И что?
      - При ней не оказалось даже пенсионного удостоверения. Так?
      - Угу. Ты хочешь сказать, что дама имела страшную суматоху, несовместимую с идеальным порядком в квартире?
      - Возможно. Меня не покидает чувство, что отсюда уже унесли все, что могло нам пригодиться. Но одну вещь все-таки оставили, - произнесла Фелис и поманила Юлию за собой.
      В бельевом шкафу на полочке лежала стопка носовых платков, которые были похожи на детские носовики. Фелицата развернула один из них и показала Юлии:
      - Видишь, ткань старая, застиранная. Никакие средства ее уже не отстирали. Рисунок на платочке явно детсадовский. А в уголке вышита маленькая буковка "М".
      - Маловато букв. Ты не находишь? - с недоверием спросила Юля.
      - На твоей детсадовской одежде что было вышито?
      - Ничего. Я в садик не ходила. Мы жили в военном городке. Для мамы не было работы, а для меня - места в детском саду.
      - Значит, ты не типичный ребенок. Даже у меня в свое время все вещи были подписаны, чтобы не пропали. Но это к слову. А главное, знаешь что? Мы с твоим отцом видели такой платок за окном, на наружном подоконнике. Насколько я помню, было это примерно в те дни, когда дама попала в больницу. На ткани виднелись темные пятна, похожие на кровяные.
      - И ты не сохранила его?
      - Увы, он улетел в неизвестном направлении.
      - Интересно получилось. Вам с отцом был знак, а вы его проворонили.
      - Ну, знак не знак, а улика. Но то, что мы, как ты сказала, ее проворонили, это точно.
      - Фелис, сегодня ночь мы работали впустую?
      - Не совсем, моя Мальвиночка. Мы нашли продолжение улетевшей улики. Это хоть как-то подтверждает, что дочь Марина была у нашей дамы. Но мы так и не знаем, как она приобрела фамилию Бриггс.
      - Ты серьезно? Человек просто вышел замуж за Бриггса, который, возможно, ждет не дождется свою женушку в Англии.
      - Все это понятно, Юль. Но мне не дает покоя тот факт, что во всей квартире мы не нашли ни единого намека на фамилию Бриггс.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Например, письма, документы, фото. Ну, что-то в подобном роде.
      - Может, надо поискать информацию по ЗАГСам? - предложила Юлия, хотя совершенно не представляла, как это сделать.
      - Хорошая идея, но очень трудоемкая. Подумаю, как ее осуществить.
      Юлькин телефон заиграл мелодию. Девушка приложила трубку к уху.
      - Кто это тебя нашел с утра пораньше? - полюбопытствовала Фелис.
      - Не поверишь, это олигарх Паша.
      
      
      
      *****Вышла в море
      
      
      - А что, Иван Евсеевич, часто ли теряются люди в море?
      Озеров стоял рядом с капитаном на крыле мостика и смотрел в бинокль на морскую поверхность. Время было далеко за полночь, поэтому на мостике несли вахту второй помощник и рулевой Кошкин. Но капитан не уходил спать, и Петр находился с ним рядом.
      - Не часто, но бывает.
      - Вариантов, как я понимаю, всего два? - Петр ждал ответа.
      - Да. Либо человек на борту, либо за бортом, - Полугимнов вздохнул.
      - Легко ли человеку нечаянно упасть за борт?
      - Нечаянно, говоришь? Трудно. Если только сам не захочет выйти на тот свет.
      - Марина Бриггс не была похожа на такую.
      - Согласен. Женщина казалась позитивной и жизнелюбивой. Хотя она высокого роста.
      - Что это значит? - удивился Озеров странной капитанской логике.
       - А то, что если человек высокого роста перегнется через релинг, чтобы, допустим, рассмотреть что-то внизу, то вполне может упасть за борт. Равновесие потеряет - и все.
      - Вы теряли людей таким образом?
      - Нет, бог миловал, - Иван Евсеевич помолчал и добавил, - до этого рейса.
      - А у ваших знакомых случалось? - не отставал Петр.
       - Было однажды. Дружок мой погиб. Но не за борт вышел, а на судне помер. Сам капитаном был, но технику безопасности нарушал - в шлепках любил ходить по судну. Однажды он спускался по трапу, поскользнулся и стукнулся головой... Теперь навещаю его вдову. Для поддержки... Пошли-ка, Петр, спать. Люди расставлены - за морем следят. Поверхность спокойная, просматривается хорошо. Если потребуется, разбудят. Неприятности для нас только начались. Надо выспаться. Утром начнем следствие.
      
      *****
      "Итак, что же получается? Женщины на борту нет, значит, альтернатива проста и груба - леди за бортом. Не похоже, что она сама хотела выйти на тот свет. Напрашивается вывод, что этого хотел кто-то другой, и он осуществил свое желание тайно и умело, раз обитатели судна не спохватились". Озеров вернул бинокль на мостик второму помощнику и спустился в коридор, где находились столовая, кают-компания, компьютерное помещение и дверь на палубу.
      Значит, события шли следующим чередом. Завтрак Марина Маленькая принесла Марине Большой и передала ей лично в руки. В обеденное время буфетчица приглашала пассажирку в столовую и слышала ее голос из-за двери. Затем поднялась суматоха, в чем оказался виноват сам Озеров, впавший в спячку, и Попова, которая эту спячку посчитала ненормальной.
      Из-за этих событий действующие лица забыли накормить обедом Марину Бриггс. Вряд ли такое могло понравиться пассажирке, которая привыкла к вниманию со стороны экипажа. Озеров подумал, что женщина наверняка хотела прийти на полдник, чтобы выразительно напомнить о своем существовании. И очень может быть, что она на него отправилась.
      Но был еще человек, который почему-то пихнул буфетчицу с трапа. А вдруг он караулил не Попову, а Марину Бриггс? Зачем она ему была нужна, что его с ней связывало?
      Туман, густой туман на этой картинке. Озеров не считал свое воображение больным, и снов он, как все нормальные мужчины, не помнил, но вдруг представил крадущуюся сквозь туман фигуру в черном костюме и черных очках.
      Петр мысленно встряхнулся, чтобы не доходить до абсурда, но проанализировал, к чему бы явился черный образ. Наверное, к тому, что пора неизвестному действующему лицу дать условное имя, например человек Икс. Но любимый женщинами опереточный герой мистер Икс, хоть и носил на арене черные очки и черные одежды, вызывал у зрителей симпатию. В итоге, чтобы не порочить романтичный образ героя и не скатываться к опереточной фабуле, Озеров присвоил судовому злоумышленнику букву Игрек.
      Пожилая леди, попавшая с инфарктом в больницу, предупреждала Фелицату в записке, что кто-то собирается убить ее дочь. Дама не указала ни причину черных намерений, ни имени человека, который угрожал их семье. Если мать хотела помочь дочери, почему она утаила такую необходимую информацию? Скорее всего, виной стали паника и страх, которые парализовали ум женщины так, что она не сообразила указать самое главное. Но почему так боялась событий мать, и совершенно спокойна была дочь? Видимо, Игрек общался с матерью, но не общался с дочкой, раз уж она не принимала всерьез материнское предостережение.
      Пока Озеров раздумывал, его взгляд блуждал по периметру двери, ведущей наружу из помещения надстройки, и иногда останавливался на поверхности моря. Была в этом интерьере какая-то красная точка, к которой то и дело возвращались глаза.
      Мужчина достал из кармана блокнот, вырвал из него чистый лист и соорудил нечто вроде конверта. Потом он аккуратно соскоблил перочинным ножом красную массу с дверного косяка. Она легко посыпалась чешуйками, напоминавшими засохший лак для ногтей. Озеров обращал внимание на руки здешних женщин и мог уверенно утверждать, что маникюр он видел только у Бриггс.
      Ему везло этой ночью, и Петр продолжил поиск.
      О чем мог говорить лаковый след на двери, если женщина была по жизни очень аккуратной? Нечаянный это след. Озеров представил, как она сидела в своей каюте, ждала поднос с обедом и красила ногти. Лак высох, но, возможно, не до конца. А в дверном проеме, ведущем "на улицу", какая-то причина побудила Марину схватиться за косяк, но сделать это у нее получилось только по касательной. Вот лак и ободрался.
      Петр вышел из надстройки на наружную палубу и окунулся в свежий предутренний воздух. Он смотрел на палубное ограждение и фальшборт. Сама поверхность его была достаточно ровная, но в некоторых местах краска потрескалась и отслоилась. В такой зазубрине притаился клочок темных волос. Озеров опять выдрал лист из блокнота и вложил в него волосы.
      Теперь можно было последовать примеру капитана, хотя бы потому, что невыносимо воображать женщину, которая падает через порог-комингс на палубу и врезается головой в фальшборт. Еще тяжелее представлять, как за ней выходит некто Игрек и перебрасывает теплое тело через борт.
      И все это происходило среди бела дня! Сомнительно, что никто ничего не видел. Озеров осмотрелся по сторонам. Место происшествия могло просматриваться с крыла мостика и из кают второго механика и старпома, если хорошенько высунуть голову в иллюминатор.
      - Да, вы правы. Это место просматривается с крыла мостика.
      Голос за спиной заставил Озерова затаить дыхание и обернуться. Он не вздрогнул только потому, что Фелицата обожала подобные трюки и невольно приучила к ним своего мужа. Но теперь обладателем голоса был второй помощник, которому полагалось стоял вахту на мостике с ноля до 4 часов. Он пожал руку Петру и представился.
      - Виталий.
      Напрямую они еще не общались, поэтому обмен именами и рукопожатиями был кстати.
      - Вы наблюдали за мной? - спросил Озеров, сдержанно улыбаясь.
       - Конечно. Сейчас на судне ситуация повышенного внимания. Вот и приходится смотреть в оба. К тому же вы с самого начала мало походили на суперинтенданта.
      - Вы полагаете? - Петр не собирался откровенничать и готовился приврать для пользы дела.
      - Есть в вас что-то от старого чекиста.
      - Ничего себе, - удивился Озеров. - Аргументируйте, Виталий.
       - Вы проверяли каждый вечер кают-компанию и зрительно фиксировали, что я играю в шахматы.
      - Не может быть! Ведь вы были поглощены игрой на сто процентов!
      - Хе-хе... Вы забыли, что я помощник капитана, судоводитель. А судоводитель по определению обязан видеть все, что происходит вокруг на триста шестьдесят градусов. Знаете, например, в проливе Ла-Манш одновременно в поле зрения может находиться до тридцати пяти судов. Надо лавировать.
      - Но тогда вы, господин шахматист-судоводитель, должны были наблюдать, что здесь происходило позавчера.
      - Во время моей вахты?
      - Очень даже возможно, что во время вашей дневной вахты или вскоре после нее. Полагаю, что в начале вечернего чая.
      - Мы проходили Лофотенские острова. К сожалению, стоял густой туман.
      - Досадно, - не скрыл разочарования Озеров.
      Он еще раз задрал голову, чтобы посмотреть на крыло мостика и собрался откланяться.
      - Знаете, Петр, вчера днем старпом дал команду скатить палубу...
      - Как это "скатить палубу"? - непроизвольно произнес новоявленный суперинтендант и осекся - он опять выдал свою некомпетентность в морских делах.
      - Скатить палубу - это значит помыть ее сильной струей забортной воды.
      - Вот оно что. Значит, здесь все смыли. А кто это делал?
      - Я запустил с мостика пожарный насос, а мой рулевой, он же матрос Кошкин, выполнял приказ старпома непосредственно.
       - Ага. Ну, вы молодцы... мойдодыры. Мне пора спать, пожалуй. Спокойной вам вахты, так сказать. И вынужден добавить, что вам придется смириться с тем, что я все-таки суперинтендант.
       - Подождите секунду. Я думаю, вас это заинтересует, - второй помощник протягивал Петру на раскрытой ладони замысловатую деревянную пуговицу. - Вчера тумана не было, и я в бинокль рассмотрел сей предмет в потоке воды на палубе. Ее прибило к борту, а не смыло в море, как прочий мусор.
      - Благодарю. Но чья это пуговица?
       - Несомненно, женская, - пожал плечами Виталий. - Остальное спросите у наших дам. Я думаю, они более наблюдательны. Красивые ноги мы, мужчины, еще способны заметить у женщины, а вот форму пуговиц вряд ли.
      Он прав, мысленно согласился Озеров, который вообще с трудом вспомнил, что у женщин есть пуговицы.
      
      ******
      Дочь Озерова успела поспать всего пару часов перед встречей с Павлом. Она не хотела ложиться совсем, чтобы не проспать деловое свидание, но Фелицата действовала, как танк, напористо и бескомпромиссно. Поэтому Юлия оказалась сладко спящей на нормальной кровати под нормальным одеялом, а хозяйка квартиры, Фелис, прикорнула на диванчике. Встреча была назначена на неромантическое время - на девять утра, поэтому предвещала исключительно деловые намерения с посекундной тарификацией, как утренний забег на учебу или работу, когда мгновения очень емкие.
      Борьба за жизнь в утреннем потоке пассажиров разбудила Юлию окончательно, и она бодренькая прибежала в кофейню, где уже сидел Павел. Он был сегодня какой-то странный - что-то удивило девушку в облике мужчины.
      - Вы пунктуальны, похвально, - произнес он. - Давайте ваш список.
      Листок с именами из судовой роли оказался изрядно потрепан, но Юлия не успела устыдиться своей неаккуратности.
      - Ого, вижу, вы по нему поработали.
      Значит, хорошо, что бумажный список имел жуткий вид. Девушка поняла, чем удивил ее нынешний облик Павла - он был без привычного костюма. Шорты и футболка на теле олигарха делали его ближе к народу.
      - Так, что мы имеем? Капитан, три помощника капитана, три механика, помощник механика, электромеханик, три матроса-рулевых, боцман, три дамы и суперинтендант, то есть ваш отец. Замечательный список, - задумчиво произнес Павел. - Только женщин осталось две.
      - Две? Все-таки две, - переспросила Юлия и расстроилась. - Понятно, почему отец замолчал и не пишет писем. Ему просто некогда.
      - Вот что, девушка. Вы меня введете сейчас в курс дела, и затем мы определимся с планами. И не глазейте на мою одежду - я вернулся прямиком с Сейшел. Домой не успел заехать.
      
      
      
      *****Одинокая пуговица
      
      
      Озеров сидел за столом и смотрел на деревянную пуговицу, которую преподнес ему второй помощник. Судя по размерам, она могла принадлежать какой-то кофте, жакету или иной подобной вещи.
      Петр тщетно пытался представить, что в течение рейса надевала на себя Марина Бриггс. Прав был шахматист, Озеров легко вспоминал длинные ноги в сабо на толстой подошве, но остальное в облике этой женщины скрывал туман мужского избирательного беспамятства. Всплывали какие-то зыбкие имиджевые фрагменты, но поручиться, что они соответствовали именно пассажирке, горе-сыщик не мог.
      "Механик Борков" проделал обратный путь и теперь лег в дрейф в том районе, где предположительно исчезла англичанка.
      Симпатичные Лофотены открывались взору членов экипажа, что весьма впечатляло, поскольку раньше эти острова ассоциировались с плохой погодой и опасностью. Море передало свое спокойствие судну - оно практически не двигалось, и все незакрепленные предметы в каюте Озерова, наконец-то, не стремились поменять местоположение.
      Буфетчица традиционно появилась в дверном проеме и позвала Озерова на завтрак. У него мелькнула было мысль о странном сочетании катастрофы исчезновения человека и обыденном поведении экипажа, но развивать ее он не стал.
      - Будьте добры, посмотрите на эту пуговицу. Она вам знакома? - Петр поднялся и уступил женщине стул, чтобы она могла сесть и рассмотреть предмет.
      Маринка посмотрела на часы и нехотя присела за письменный стол.
      - Это не моя пуговица. И совершенно точно не Софьина.
      - Почему вы так уверены?
      - Мы живем с Соней в одной каюте, вместе обсуждаем покупки, иногда меняемся одеждой...для разнообразия. Это, знаете ли, обычные женские штучки.
      - Может быть, вы видели такие пуговицы на одежде Марины Бриггс?
      - Пуговицы? Впрочем, я подумаю. Могу я спросить у Софьи? - женщина посмотрела Озерову в глаза.
      Он собирался кивнуть в ответ, но мгновенно раздумал.
      - Почему вы спрашиваете, Мариночка?
      - Так ведь у нас на судне совершено преступление. И мы все теперь подозреваемые.
      "Опа! Как она резанула без всякой дипломатии", - Петр с интересом посмотрел на буфетчицу.
      - Вы подозреваете Софью? - спросил он.
      - Вроде бы нет. Но ее боцман переметнулся к Бриггс... спортом заниматься, - хмыкнула Маринка. - И она очень переживала. Прямо-таки бесилась.
      - Думаете, Софья способна выкинуть соперницу за борт? - Озеров прибавил грубой откровенности.
      Женщина задумалась.
      - Пока таких способностей я не заметила за Соней. Она достаточно закрытый человек. В грудь она меня никогда не толкала, но в спину? Не знаю...
      Ценный кадр эта Маринка, подумал Петр, умеет рассуждать и хранить тайны. Он спросил ее про Бриггс, но она сама продолжила логическую цепочку.
      - А вы не размышляли больше, кто и за что спустил вас с лестницы?
      - Не поверите, я думала об этом постоянно.
      - И?
       - Ничего не придумала. Все наши люди выглядят прилично. За что со мной так жестоко обошлись, могу только предположить, что я, возможно, видела что-то нежелательное.
      - Что же вы видели? - спросил с надеждой Озеров.
      - Не знаю. Мне кажется, что ничего особенного я не видела.
       - Понятно. Во всяком случае, Марина, будьте осторожны. Ведь ваш недоброжелатель по-прежнему находится на судне.
      - Ох, не пугайте меня, я и так боюсь.
      
      *****
      Капитан с утра оказался очень занятым - он вел переговоры с норвежскими спасателями. Боб стоял вахту и, завидев Озерова на мостике, приложил палец к губам, чтобы Петр не нарвался. Штурман все еще воспринимал чужака как механика-наставника.
      Иван Евсеевич обратил внимание на приход Озерова.
       - Привет, ты как? Нарыл что-нибудь? - Впервые Полугимнов обратился к нему на "ты". - Сейчас закончу переговоры, и пойдем беседовать. Кстати, нашелся судовладелец и даже обещал прилететь к нам.
       - Мобильный человек, - оценил Петр. Если бы он не видел в Москве судовладельца Пашу, то, скорее всего, удивился бы такой оперативности. Но встреча в ресторане была свежа в памяти.
      Штурман Боб возился с картами, но засек-таки доверительные отношения между капитаном и наставником и, когда Озеров, покидая мостик, оказался рядом, шепнул ему:
       - Говорят, норвежский рыбачок выловил в море вместе с рыбой туфлю нашей пассажирки.
      Нарочито раскрытые глаза вахтенного смотрели на Петра, как глаза панды, и невозможно было понять, насколько серьезен этот человек.
      - Кто говорит?
      Боб показал подбородком в сторону капитана с телефонной трубкой.
      - Я думаю, молодой человек, преждевременно трепаться об этом.
      Озеров уклонился от разрушения дистанции между ним и штурманом. Понятно, что довольно скоро весь экипаж узнает, кем реально являлся мнимый суперинтендант, но торопить этот процесс собственноручно Петр не собирался. К тому же странно, как можно опознать обувь пассажирки на расстоянии, когда два мужчины говорят по телефону, разве что они являются большими знатоками дамской обуви...
      
      *****
       - С кого начнем? - спросил капитан, разгребая бумаги на своем письменном столе, чтобы отвоевать рабочее пространство. - Я думаю, пока мы с тобой поработаем вместе. Согласен?
       - Да. Вы спрашиваете, я наблюдаю со стороны... вот отсюда, например, - Озеров уселся в кресло, которое стояло так, что визитеров можно было рассмотреть с боку и со спины.
      - Итак, нас интересует день второго июля?
      - Особенно события после завтрака и далее после приглашения на обед, так как Попова сказала, что завтрак пассажирке она относила и видела ее в здравии, а накануне обеда слышала голос Бриггс из-за закрытой двери. Дальнейшее неизвестно.
       - Верно, Петр. Тем более что Софья, повариха, созналась, что хоть и приносила еду в каюту, но никого в ней не видела.
       - Иван Евсеевич, может, с людей брать подписку о неразглашении содержания разговора? А то все будут в курсе дела. И даже некто Игрек, которого мы собираемся вычислить.
       - Думаешь, подписка о неразглашении чего-то даст? Впрочем, она хотя бы замедлит распространение слухов. Согласен.
      Полугимнов приготовил чистый лист бумаги и от руки размашисто написал заголовок: "Подписка о неразглашении содержания беседы". Озеров подумал, что хоть и наделен капитан большими правами, но опыта по применению некоторых из них он не имел.
      - Так с кого начнем? - теперь спросил Петр. - Может, с Алексея Кувырканова?
       - Он стоял вахту с Сергеичем, старпомом, с четырех утра до восьми. Они наверняка отсыпаются. Их позовем позже.
       - Жаль, потому что Сергей Сергеевич вполне мог увидеть что-нибудь подозрительное. Его каюта выходит иллюминаторами как раз на тот борт судна, где происходили события. Туда же смотрит каюта второго механика.
       - Второго механика тоже пока не приглашаем. Он, второй помощник Виталий и матрос-рулевой Кошкин стояли вахту с ноля часов до четырех утра. Тоже отсыпаются. Им с двенадцати опять на вахту заступать.
       - Я понял вашу логику, Иван Евсеевич. Женщин мы не позовем, потому что они обед готовят, штурмана и стармеха не вызовем, потому что они сейчас на вахте и так далее.
       - А ты как думал, Озеров? На судне нет лишних людей. Представь, скоро сократят экипажи на западный манер, тогда вообще все будут крутиться сутками, как белка в колесе.
       - Хорошо. Тогда может, пригласим электромеханика и боцмана? Им, как я понимаю, вахту не стоять.
      Перепряндин явился в рабочем комбинезоне, поскольку был вынужденно оторван от дел. Он, как хозяин палубы, пользуясь хорошей погодой, проверял такелаж, мачты и стрелы.
       - Клим Сидорович, вы знаете, что у нас на судне ЧП, поэтому я хотел бы задать вам пару вопросов, - начал капитан.
      Грубое лицо боцмана не отразило эмоций.
      - Что вы делали второго июля между завтраком и ужином?
      - Позавчера? По любому - это мое рабочее время. Значит, работал на палубе.
      - В тот день на завтрак подавали горелую запеканку, - подсказал Озеров.
      - А...помню. Погода была плохая. Я делал осмотр трюмов на предмет сохранности груза.
      - То есть вы работали не на палубе, а в трюмах? - уточнил капитан.
      - Скорее всего, и там, и там.
      - Вы не заметили на палубе ничего подозрительного?
      - Вообще-то видимость была никакая, - вздохнул боцман.
      - А когда вы видели Марину Бриггс в последний раз?
      - Накануне... это значит, первого числа. Мы вместе занимались в спорт-каюте.
      Капитан красноречиво посмотрел на Озерова, мол, скажи тоже что-нибудь, и тот спросил:
       - Клим Сидорович, кто может подтвердить, что вы занимались тем, о чем вы нам рассказали?
      Брови Полугимнова, как ранее убедился Петр, были подвижны и выразительны, вот и теперь одна бровь кэпа приподнялась от такого вопроса.
      - С восьми до двенадцати со мной работал матрос Риттер, а потом до шестнадцати - Кошкин.
      Боцман спокойно расписался в капитанском листке о неразглашении и уступил стул электромеханику. А Петр подумал, что Перепряндин - само спокойствие, наверное, именно про таких людей говорят: не человек, а скала.
      Мог бы он выкинуть человека за борт? Забилось бы его сердце учащенно в этом случае? Перекосилось бы его лицо от эмоций? Поди, разберись, что у него на уме. Софья ревновала его, возможно, она знала Клима Сидоровича лучше, чем капитан, который звал его на "вы", при том, что своих давнишних коллег он называл по отчеству и на "ты".
      С другой стороны, зачем боцману расправляться с женщиной, если она ему нравилась, и он получил от нее вдохновение для занятий спортом? Марина Бриггс оказалась для него источником позитива. За это убивают людей? Хотя бывают эпизоды, когда человек звереет от созерцания красоты и жестоко ее крушит, как студенты художественного училища, громящие статуи Летнего сада.
      
      *****
      Внешность электромеханика отличалась от предыдущего посетителя кардинально - поджарый, с интеллектуальным лицом и живым взглядом, он немного поерзал на стуле и сообщил капитану: "Я вас слушаю".
      Последовали те же вопросы про второе июля, и ничем не примечательные ответы про трудовую деятельность. Звали электромеханика Решельд, что производило на новых людей шоковое впечатление, чего не избежал в свое время Озеров.
       - Решельд, в тот день на завтрак была подгорелая запеканка, - опять напомнил Петр.
      - А...точно. Погода была ужасная, поэтому я весь день находился в машинном отделении. Ничего особенного не наблюдал. Марину Бриггс? Не видел, - он пожал плечами.
      - Вы играли вечером в шахматы? - спросил Озеров.
      - Да, сразу после вечернего чая. Второй помощник пришел с вахты, и мы с ним врезали партию, - мужчина виновато посмотрел на капитана, так как для рабочего дня он сел играть в шахматы рановато.
      - Это было примерно в шестнадцать часов? - уточнил Петр.
      - Да, пожалуй. Еще не все отполдничали.
      Капитан подвинул к электромеханику листок о неразглашении, и Решельд расписался.
      - Подождите, еще вопрос. Как вы сидели в кают-компании? Лицом к...?
      - Лицом к книжному шкафу, а второй помощник лицом к двери.
      После ухода Решельда Полугимнов вопросительно посмотрел на Петра.
      - Какие выводы?
      - Пока никаких. Но, думаю, что второй помощник мог видеть Бриггс и того человека, который шел за ней. Не факт, конечно, но гипотетически мог.
      - Ты придерживаешься версии, что женщина пропала в районе шестнадцати часов?
      - Да, пока думаю так.
      Озеров вспомнил, что капитан обсуждал с норвежцами женские туфли, и решился показать ему деревянную пуговицу.
      - Не узнаете, Иван Евсеевич?
      - Пожалуй, нет. Но такого рода пуговицы бывают на крупных вязаных вещах. Сам нашел? Молодец.
      - Второй помощник передал. Он обнаружил при скатывании палубы.
      - Копай, Озеров, копай. После обеда возможно появление судовладельца. Готовься. Ну и я, конечно, тоже.
      - Может, пригласим второго помощника?
      Полугимнов позвонил ему, но держал трубку безрезультатно.
       - Обедать пошел, наверное. Он с двенадцати заступает на вахту, поэтому обедать ходит пораньше. Давай, старпома позову.
      Сергей Сергеевич Фуфлагин явился оперативно и деловито, что несколько контрастировало с его вялым обликом.
       - Второго июля? Позавчера? Ага... это был день жуткой запеканки, - вспомнил он без напоминаний. - С утра ругал и одновременно утешал повариху. Ходил, можно сказать, по лезвию бритвы: экипаж не доволен, а камбуз расстроен. Потом Маринка Попова с трапа скатилась, и мы с тобой, Евсеич, ее тащили. Ага... после этого смотрели, живой ли механик-наставник, - старпом кивнул в сторону Озерова.
      - Сергеич, когда ты видел пассажирку последний раз? - спросил капитан.
      Петру показалось, что Фуфлагин как-то сник, потому что пауза длилась около минуты. Такой провал во времени мог означать либо большую задумчивость человека, либо попытку определить, что говорить, а что - нет.
       - Накануне. Видел ее в спорт-каюте первого июля вечером, когда заглянул туда на огонек, так сказать.
      Пока он расписывался в капитанском листе, Озеров изобразил капитану жестом, что моет шваброй палубу.
       - Сергеич, скажи-ка мне еще, почему третьего числа утром ты распорядился скатить палубу?
       - Да понимаешь, вышел на палубу, а там какие-то ошметки, пятна. Грязь, одним словом. И по времени пора было приборку делать.
       - Последний вопрос можно? - подал голос Озеров. - Как давно вы знаете боцмана Перепряндина?
       - Сидоровича? Ну, лет пять. Несколько раз в одном экипаже оказывались. Вы не смотрите, что он на рожу страшный, мужик вполне надежный, - старпом, наконец, улыбнулся.
       - И совсем последний, - утешая, сказал Петр. - В тот день вы не видели из своего окна ничего подозрительного?
      Озеров запоздало понял, что "окно" не морское слово, но исправляться не стал.
       - Чего я в нем не видел? В смысле, я и не смотрел в иллюминатор. До шестнадцати часов некогда было, а потом на мостике был на вахте. Оттуда ничего сомнительного не разглядел, кроме тумана и мокрости.
      После ухода старпома Полугимнов устало откинулся на спинку стула.
      - Темнит Сергеич. Тебе не показалось?
      - Вы насчет его задумчивости?
      - Да. Не похожи на него такие манеры. Но в целом вроде гладко говорил.
      - В целом, мы имеем исчезновение человека.
      - И не простого человека, - добавил капитан, - а подданного Англии. Если мы и дойдем до этой страны, то выпустят нас из нее только после расследования. Ты представляешь, сколько оно может длиться?
      В этот момент в каюте непрошено появился гневный штурман. Он даже не пытался скрывать плохое настроение.
       - Черт знает что! Сколько можно ждать?! Я имею право на отдых, в конце-то концов?!
      - Имеешь, не кричи. Что у тебя?
      - Где Виталий, этот второй помоха? Моя вахта закончилась двадцать минут назад!
      Капитан и Озеров переглянулись и, не сговариваясь, ринулись на поиски загулявшего помощника.
      Хлопали двери, мелькали ступеньки. Удивленные глаза населения смотрели вслед. Мужчины пулей вылетели из помещения надстройки на палубу и почти уперлись во второго помощника, который бесформенным мешком лежал у фальшборта. Изуродованное лицо с кровоподтеками свидетельствовало, что человек сильно ударился головой.
      Пока Озеров мотался по палубе в поисках причин инцидента, капитан считал у пострадавшего пульс. В дверях столпились члены экипажа, а Сергеич, который исполнял в этом рейсе обязанности доктора, мчался с медицинской сумкой на помощь, и боцман за ним следом тащил носилки.
      Маринка Попова громко зарыдала, но Полугимнов обернулся и строго сказал:
      - Тихо вы. Он жив.
      Штурман Боб безжидкостно сплюнул и пошел на мостик стоять вахту за второго помощника. А Петр, когда раненого унесли, и толпа рассредоточилась, нашел в фальшборте в зазубрине отслоившейся краски клок волос. Только теперь это были волосы второго помощника. "Вот тебе и партия в шахматы, - горестно подвел итог Озеров. - Жизнь нынче не дороже деревянной пуговицы".
      
      
      
      *****Кто более последний
      
      
      Наступило время обеда, и хотя настроение было испорчено происшествием, люди потянулись в столовую, но не потому, что они были циниками, не теряющими аппетит при любых обстоятельствах, просто вся жизнь на корабле регламентирована, расписана в инструкциях. Ведь судно должно быть на плаву, невзирая на настроение, здоровье членов экипажа и вопреки чрезвычайным происшествиям.
       - Всем, включая вахтенных, собраться в столовой! - объявил капитан по судовой трансляции.
      Софья обслуживала обед, и он хотя бы временно спасал общество от гнетущих мыслей. Озеров впервые видел оба стола занятыми. Если боцмана он встречал в столовой регулярно, то троих матросов-рулевых одновременно застать было невозможно. Теперь же они молча хлебали суп, удивляя посторонний глаз своей непохожестью: один - брюнет, второй блондин, а третий рыжий.
      Троих механиков и их помощников встретить вместе было также сложно, и Петру удалось это только однажды на дне рождения стармеха. Но с тех пор он как-то подзапустил общение с машинной командой, поэтому намеревался в ближайшее время восполнить свой промах.
      Штурман Боб имел неприкрыто унылое настроение, почти как в штормовую погоду, когда он чувствовал себя плохо. Электромеханик Решельд тоже ел вяло и тихонько переговаривался со старпомом. Пожалуй, отсутствовала только буфетчица, но она выполняла роль сиделки при еле живом втором помощнике.
      Озеров подумал, что решение капитана собрать двух пострадавших в одной каюте, кажется противоречивым, но Марина была в курсе событий и представляла ситуацию, а значит, никому не пришлось объяснять ей обстановку. Озеров отчетливо осознал, что среди присутствующих в столовой находился человек Игрек. Трудно было представить, что несколько минут назад он вместе со всеми смотрел на пострадавшего и изображал на лице участие.
       - Я понимаю, конечно, что у нас высота комингса входной двери составляет тридцать сантиметров, но спотыкаться об него необязательно, - негромкий голос Полугимнова привлек внимание экипажа. - Просьба и приказ - ходить на ногах твердо, не падая с трапов и не разбивая голову о фальшборт. В конце-то концов, смотрите под ноги... и чаще оборачивайтесь назад.
      Столовая безмолвствовала.
      - Приказываю: пока мы стоим у Лофотен, являться на трапезы всем членам экипажа, даже вахтенным, без опозданий.
      Капитан посчитал, что сказал достаточно, и принялся за суп, но увидел, что люди по-прежнему не спускали с него глаз, поэтому он снова поднялся и сказал:
      - Следствие ведется. Пострадавший с минуту на минуту будет отправлен в норвежский госпиталь. В течение дня ожидается прибытие судовладельца. Он откорректирует наши дальнейшие планы, - теперь Полугимнов позволил себе доесть обед.
      Подчиненные последовали его примеру. Игрек спокойно поглощал пищу, но настроение у него было подпорчено.
      
      *****
      Погода продолжала удивлять своей благосклонностью. Голубые небеса с низким ярким солнцем и море с гладкой поверхностью создавали иллюзию вечного покоя, словно убеждая людей, что во всех бедах виноваты они сами, но не природа.
      Вскоре по спокойной воде появилось небольшое норвежское судно и пристроилось к "Механику Боркову" бортом к борту. Боцман с матросами вынесли носилки, на которых лежал укрытый одеялом второй помощник. Марина Маленькая шла рядом и придерживала его забинтованную голову. В нынешней ситуации капитан никому не доверял, кроме нее, поскольку узнал от Озерова, что она подверглась нападению первая и поэтому вряд ли собиралась расправиться с беззащитным Виталием.
      Сначала Полугимнов собирался отправить на берег буфетчицу в качестве сопровождения, но норвежцы убедили его в отсутствии такой необходимости. Они увезли пострадавшего, и так "Механик Борков" лишился еще одного человека.
      В капитанской каюте сидел Боб, и, наконец-то, Озеров узнал, что на самом деле его зовут Володей. Он был хорошим штурманом, но чувствительным к шторму человеком.
       - Второго июля стоял вахты. Ничего особенного не приметил. Да, погода была паршивая, и мутило меня малость, но в столовую ходил четко по графику.
      - Когда ты видел последний раз Марину Бриггс? - спросил капитан.
      - Второго числа.
      - В спорт-каюте? Поподробнее, Володя.
      - Нет, я не ходил вечером в спорт-каюту. Марину видел утром. Она принимала поднос с едой у буфетчицы, а я шел на вахту. Сразу после завтрака.
      - Что-то Попова про вас ничего не говорила, - подал голос Озеров.
      Штурман резко обернулся к нему.
       - Да? Странно. Может, она меня, действительно, не видела? Но речь не о ней, правда? А Бриггс я видел утром... совершенно точно.
      - Да верим мы тебе, верим, - отозвался Полугимнов. - Вот брелок твой.
      И капитан выложил на стол миниатюрный компас на обрывке цепочки. Озеров с одобрением посмотрел на Евсеича, который оказался намного внимательнее, чем можно было подумать.
      - Где вы его нашли? Я потерял его пару дней назад, - несколько напрягся Боб.
      - Кувырканов нашел, когда делал уборку в каюте Бриггс. В следующий раз, когда будешь спать с женщиной, не оставляй свои вещи, - без тени улыбки сказал капитан.
      - Иван Евсеевич, что вы такое говорите? Я не спал с ней. Мы общались по душам.
      - Утром... до завтрака? Тебя же мутило от качки.
      - Но ее тоже мутило, вот мы и пообщались. Поддержали друг друга.
      - Ну, как знаешь. Но ты мог быть последним, кто видел ее живой. И в этом тебе не повезло. Сам знаешь, в Лондоне полиция с тебя не слезет.
      - Знаю. Но я был не последним. Спросите у старпома.
      - Что мы должны спросить у Сергеича? - капитан переглянулся с Озеровым.
      - Когда я шел с вахты на обед, Фуфлагин стоял перед раскрытой дверью каюты Марины Бриггс и о чем-то болтал с ней.
      - О чем?
      - Спросите его. Брелок отдайте! - сказал Боб.
      - Извини, придется тебе пока обойтись без этой штуковины. Распишись вот здесь.
      Капитан выпроводил штурмана.
      - Чувствовал я, что Сергеич что-то темнил. Да и Боб хорош.
      - Заметьте, что оба могли находиться за спиной буфетчицы и толкнуть ее с трапа.
      - Не уверен, Петр. Старпом отпадает, так как после призыва Поповой спасать тебя, я сразу пошел к нему. Он сидел в своей каюте. Тем не менее, смотри, что получается - Маринку, второго помощника и, как ты считаешь, Бриггс - сильно двинули в спину. Одинаковые методы. Наш злодей, назовем его Некто...
      - Игрек. Я уже назвал его Игреком, - мимоходом вставил Петр.
      - Пусть будет так. Он хорошо знает места, удобные для использования таких приемов.
      - Это как раз понятно. Ведь весь экипаж - опытные люди с немалым плавательским стажем.
      - Кроме тебя, - уточнил капитан и улыбнулся, впервые за последнее время. - Но ты способный.
      - Вот как? - теперь брови Озерова поползли вверх. - Круто.
      - Да не дрейфь. Это я пошутил... для разрядки. Теперь займемся матросами. Позже ты сам опросишь машинную команду. Договорились?
      - Что будем делать со старпомом? - напомнил Петр.
      - С ним потолкуем после разговора с матросами. И знаешь, что...прикинь на досуге экипаж на предмет мотивов преступления и наличие алиби. Полагаю, тебе со стороны виднее.
      
      *****
      На вечерний чай члены экипажа явились вовремя - ровно к шестнадцати часам. Обычно люди расслаблялись на полднике и желали друг другу "приятного чая!", но теперь народ был деловит, словно шел отмечаться в очередь за дефицитным товаром, и никто не желал оказаться последним.
      Рисковал ли капитан, приказав являться вахтенным в столовую вместе со всеми, Озерову судить было сложно. Понятно, что мостик и механизмы машинного отделения минут на двадцать оставались без присмотра, но зато люди были на виду.
      В разгар чаепития дверь столовой распахнулась и на пороге возникла неожиданная фигура. Светловолосая девушка в синих джинсах и белой курточке произнесла "здрасте!" и помахала кому-то из присутствующих рукой. Сюрприз озадачил население, и оно породило галдеж.
      Озеров не просто удивился, а чуть со стула не слетел - девушка оказалась его дочкой Юлией. Пока он хлопал глазами, она раздобыла стул, накинула на него свою куртку и примостилась рядом с родителем пить чай, чему посодействовал стармех Комаревский. Это произошло почти мгновенно. А в следующее миг в столовую зашел судовладелец Павел.
      - Вот они где! Я думал, мой корабль уже превратился в "Летучий голландец". На палубах пусто, на мостике голо. Люди вообще будто испарились. Никто меня не встретил. Я несу убытки недетские, а вы тут чаек попиваете...
      - Юля, ты откуда взялась? С неба? - тихо спросил Озеров.
      - Нет, что ты. Мы приплыли на катере. Не волнуйся, папка. Тебе привет от Фелицаты.
      - Но зачем ты здесь, дочь? Тут не игрушки.
      - Знаю. При чем игрушки-неигрушки? Я работаю.
      - Чую, это проделки Фелис. Вечно она заставит весь мир крутиться вокруг нее, - вздохнул отец.
      - Я просто должна проверить личные дела членов экипажа.
      - Всего лишь? Где же ты намереваешься этим заняться?
      - В крюинговой компании, которая продала моряков Паше.
      - Паше? - хмыкнул Петр.
      - Мы на обратном пути летим через областной северный город, порт приписки судна. Там в архивах мы должны найти досье моряков.
      - Ты полагаешь, в личном деле так и будет написано - "преступник"?
      - Что я дурочка, что ли? - возмутилась дочка. - Мы будем действовать по обстоятельствам. Все-таки это еще один шанс узнать, кто из экипажа скрывает свое прошлое.
      Юлька говорила спокойно и тихо, не привлекая постороннего внимания, которое целиком, казалось, было направлено на разговор судовладельца и капитана, хотя они пока всего лишь обсуждали чай и пироги.
      
      *****
      Игрек смотрел на дочку Озерова, и в нем свербела мыслишка - вот, что самое ценное у суперинтенданта. Осталась бы девушка на судне при папочке, и был бы Петр уязвим по полной программе. Возможно, он умерил бы свой пыл и перестал лезть, куда его не просили.
      Но два момента мешали недобрым замыслам Игрека. Во-первых, присутствие в столовой судовладельца, который смотрелся покровителем Юлии. Такой тип не задержится на борту, поскольку ему вечно некогда. Он с минуты на минуту исчезнет сам и, конечно же, прихватит девчонку.
      Во-вторых... Не так просто выразить словами ощущения, которые возникли у человека вопреки его разуму. Игрек не видел нимба над головой Юлии, до такого он еще не докатился, но отмахнуться от света и позитива, привнесенного визитом девушки, он не мог.
      Ему захотелось поскорее уйти в свою каюту и предаться любимым видениям, в которых он летел по земле на велосипеде, и рядом с ним была его единственная и ненаглядная. Она задорно крутила педали, рассекая время и пространство. От вида ее бесподобной осанки и загорелых ног Игрек чуть не застонал прямо сейчас в столовой.
      
      *****
      - Логично, моя девочка, логично, - смирился Озеров. - Мы обсудим с тобой детали, но от меня на борту судна не отходи, если собираешься остаться живой и вернуться в Москву.
      Они обменялись взглядами, и дочка согласно кивнула. Тем временем капитан объявил:
      - Вечерний чай окончен. Вахтенным вернуться по местам несения вахты. Остальным - на личное усмотрение. Озеров, пойдем!
      Моряки, тихо переговариваясь, покидали столовую; женщины прибирали посуду. Капитан, Петр и Павел покидали столовую в числе последних. Юлия от них не отставала.
      
      
      
      *****"Ходили тут всякие"
      
      
      Заходя в свою каюту, капитан обернулся к девушке и попытался закрыть перед ней дверь.
      - Извините, у нас мужской разговор.
      Но Юлька уперлась в дверь руками и не позволила отсечь себя от общества.
       - Иван Евсеевич, моя дочь должна находиться вместе со мной, так безопаснее, - вмешался Озеров.
      - Да, и со мной тоже. Она мой секретарь, - неожиданно поддакнул Павел.
      У Полугимнова на лице читалось неодобрение, но он пропустил девушку в каюту, и Озеров спрятал негативные эмоции в сейф своей нервной системы, как роскошь.
      - Сколько суток отклонение от графика? - спросил судовладелец.
      Одет он был удивительно похоже с дочкой, отметил Петр, в синие джинсы и светлую куртку, под которой оказался темный свитер, как у Юльки. Вместе отоваривались, что ли? Подобные мысли были совсем не ко времени, но родительский глаз так устроен, что замечает то, к чему равнодушны глаза постороннего.
      Дочь сидела на диване паинькой, как в детстве, не привлекая к себе внимания, чтобы взрослые не вспомнили про нее и не прогнали ложиться спать.
      - Вторые сутки пошли, - ответил капитан.
      - Убытки несем, однако. Нехорошо. Вы понимаете, Иван Евсеевич, что это скажется на вашем личном заработке и на зарплате членов команды?
       - Конечно, понимаю. Но главное, чтобы не сказалось на праве на жизнь, поскольку это сегодня более актуально. Вы понимаете, что мы лишились двух человек и не уверены, закончен ли счет?
      Полугимнов не собирался делать хорошую мину при плохой игре.
       - Н-да, какой-то рок над нами. В иной ситуации достаточно было бы поменять людей, но сейчас я не могу сделать замены в экипаже, - задумчиво произнес Павел.
      Озеров понял, что намек был в адрес капитана, но поскольку весь экипаж оказался в свидетелях, то не имело смысла расширять их круг.
       - Что же вы меня не информировали как следует во время нашей встречи в ресторане, господин суперинтендант? - брошенный укор назначался Петру.
       - Я говорил о возможности преступления на судне. Но сам не имел точной информации... так, знаете, одни догадки и предположения.
       -Ладно, я без претензий. Сам виноват, поддался лирике, не пристал к вам с детальными расспросами, спустил на тормозах, что называется, к тому же в отпуск поперся...хм... Иван Евсеевич, вы полагаете, количество жертв может увеличиться? Такими темпами судно вообще до Лондона не дойдет. Мне надо связаться с брокерами.
       - Почему не дойдет? Обижаете, - возмутился Евсеич.
       - Потому что после каждой пропажи вам придется идти назад на поиски, а мне - платить норвежцам за спасательные работы. И потом выплачивать штрафы получателю груза за опоздание.
      Тон раздражения все-таки прорвался в разговор, и это сработало детонатором для Юльки, которая срочно перестала быть паинькой.
      - Павел, как вам не стыдно? Люди перенесли такую жуть, а вы со своим снобизмом...
      Озеров несколько оторопел от дочерней дерзости, но она явно смягчила взгляд капитана. Зато Павел в сторону девушки даже не посмотрел.
      Полугимнов воспользовался паузой и пошел в атаку:
      - Мы ведем расследование. По приходу в порт сдадим преступника властям. Люди начеку, поэтому новых инцидентов не ожидаем.
      - Собраны улики. Опрошены некоторые свидетели, - подхватил Озеров.
      Но и он, и капитан понимали, что блефуют, и что вряд ли это укрылось от глаз судовладельца.
      - Да уж надеюсь, что вы не сидите со сложенными руками. Сегодня же возвращайтесь на прежний курс. Делайте, что можете, и побыстрее, чтобы, действительно, предъявить английским властям злоумышленника. А мы посмотрим личные дела моряков в крюинговой компании и в архивах бывшего пароходства.
      - Сразу вам сообщим, если что-то найдем, - продолжила Юлия.
      И снова Павел не отреагировал на ее слова.
      Зазвонил телефон на письменном столе. Полугимнов выслушал сообщение и сказал судовладельцу:
      - С мостика вахтенный передал, что вас ждет норвежский катер.
      - Да, я помню. Мне пора. Пойдемте, Юлия!
      Юлька обняла отца и прошептала:
      - Держись, папка. Я обязательно тебе помогу.
      Он пошел провожать отъезжающих, а когда вернулся, застал Полугимнова за бутылкой коньяка.
      - Высекли нас, как младенцев, не находишь? - подвел итог Евсеич, плеснул Озерову коньячку и закурил.
      - Я бы сказал иначе - высекли нас младенцы, - уточнил Петр, опустошая рюмку.
      - Тоже подходящая формулировка. Ты, оказалось, с судовладельцем на короткой ноге? Почему молчал об этом?
      - О чем? Какая короткая нога? Мы общались в ресторане полчаса.
      - Но откуда твоя дочь знает Пашу?
      - Сам удивляюсь.
      - А я уж было подумал, что он у тебя в зятьях.
      - До моего ухода в рейс такого не было. Но ты еще мою жену не видел, - многозначительно намекнул Озеров.
       - Серьезно? И все они - жена, дочь, судовладелец - работают на тебя? Тогда, может быть, прорвемся. А стреляться погодим.
      С этими словами Полугимнов открыл сейф и достал пистолет.
      - Вы что, Иван Евсеевич? Серьезно надумали стреляться? - лениво спросил Петр.
      - Не дождетесь, - ухмыльнулся капитан и спрятал оружие за спину за ремень. - А признайся, Озеров, у тебя тоже припрятан пистолетишко? А?
      - Угадали. Но все по закону.
      - По какому закону? Наверное, по сухопутному? Вот ты и попался, сыщик. На коммерческом судне нельзя иметь огнестрельное оружие. Раньше, в советское время, в сейфе капитана еще мог лежать пистолет. А теперь по женевской конвенции запрещено.
      - А как же ваш пистолет? - возмутился Озеров.
      - Это бутафория. Ненастоящий он, но очень похож. Можно взять человека на испуг при форс-мажорных обстоятельствах.
      - Допустим, нападут на нас пираты...
      - У берегов Норвегии таковые пока не завелись. Мы сами, как видишь, преступника привезли.
       - Говорят, по американским законам до сих пор можно повесить пирата на рее, - заметил Озеров.
       - У нас нельзя. Так что не свети своим оружием понапрасну на людях. Когда придем в Англию, тебе придется пистолет в море спрятать, - предостерег Полугимнов.
       - Вынужден согласиться, поскольку я тут свой среди чужих.
       - Отлично. Теперь мы с тобой на "ты". Понял? - капитан показал на бутылку, мол, выпили на брудершафт.
       - Все-таки мне не совсем понятно, зачем нам надо было ждать судовладельца, - засомневался Петр. - Почему нельзя было поговорить с ним по телефону? Мы бы уже шли в сторону Англии и не потеряли столько времени.
       - Хех, Озеров, ты не слыхал, что на флоте инициатива наказуема?
       И Полугимнов рассказал такую историю...
      
      *****
      Однажды его судно находилось в Горле Белого моря. Была весна, лед пошел разводьями, и они представляли собой огромный тюлений роддом. Капитан был еще молод и горяч, он терпеть не мог чего-то дожидаться, в данном случае - ледокола, и решил пройти самостоятельно, используя тюленьи разводья.
      Полугимнов стоял у большого иллюминатора, упершись лбом в стекло, и, не оглядываясь, диктовал рулевому числа. Лево двадцать. Право двадцать пять. Так держать. Лево восемь. Право пятнадцать. Рулевой бесстрастно повторял эти числа, для него не существовало ни разводий, ни тюленей, а только угол перекладки руля.
      Судно двигалось, аккуратно расталкивая корпусом льдины, втискиваясь в щели разводий, распугивая толстых тюленьих мамаш. Тюленихи скользили на пузах по льду, подталкивая себя ластами к чистой воде. Кругом копошились под мартовским солнцем беспомощные бельки - некоторые еще таскали за собой свою пуповину. Капитан все диктовал и диктовал числа, а судно послушно вписывалось в разводья, щадя и себя, и тюленей.
      Казалось, всё было прекрасно...
      На самом деле, для Ивана Евсеевича это кончилось выволочкой от руководства компании. Теплоход в тюленьем роддоме засекли экологи - их самолет летал над Белым морем.
      Капитан оправдывался: мы, дескать, ни одного тюленя не задавили, а ледокол пришел бы теми же разводьями, только ночью, когда вообще ничего не видно - ни тюленей, ни экологов. Но оправдания никто не слушал - местная областная газета уже обличила нарушителей тюленьего спокойствия.
      Нет, недаром в мореходках с первого курса учат - инициатива на море наказуема!
      
      *****
      - Так что набирайся, Петр, морского опыта... Ну, все, расслабились, и хорош. Теперь мы разделимся, иначе время утекает молниеносно. Я потолкую с матросами-рулевыми, а ты ступай в машинное отделение. Имей в виду, недалеко от двери в надстройку с главной палубы в машину есть лючок. Может, кто пробегал мимо вахты в ЦПУ?
      - Для буфетчицы опасность сохраняется, - напомнил Петр.
      - Так напомни ей. Пусть не ловит ворон. Жаль, теперь мы будем на ходу, поэтому не получится одновременно собирать экипаж. Видел, как сегодня все дружненько отметились?
      - Может, отставание от графика еще нагоним?
       - Нагоним или нет, не твоя печаль, Петр, даже не морочь себе голову. И мне тоже. Впереди Северное море, там особо не разбежишься. Не бывал в тех краях? Вот и посмотришь - слезы, а не море.
      
      *****
      Озеров отправился на главную палубу и, действительно, обнаружил открытый люк. Он заглянул в отверстие и почувствовал тепло, идущее снизу. Петр полез по скобам и оказался в помещении ЦПУ, где сидел вахтенный механик и заполнял машинный журнал.
       Здесь было душно и жарко, поэтому не удивительно, что люк держали открытым. Озеров подумал, что время вахты третьего механика - с шестнадцати до двадцати часов - могло быть интересным с точки зрения следствия.
      Звали вахтенного Личутин Олег, и представлял он из себя молодого человека лет двадцати шести. Суперинтендант не успел озвучить свои вопросы, так как у хозяина ЦПУ появилась встречная идея.
       - Петр, вас мне послало небо. Вы посидите здесь, пожалуйста, пока я сгоняю на ужин.
       - Хм, - не ожидал Озеров такого нападения. - Я думал, вам можно отлучаться из машины, пока нет срочных дел. Помнится, вы находились в каюте во время вахты.
       - Находился, точно. Но обстановка на судне изменилась. Поэтому Комаревский распорядился не оставлять ЦПУ без присмотра. Так я пошел?
      Суперинтендант кивнул, поскольку хорошо помнил себя в аналогичном возрасте - свое вечное желание поесть. Пусть покушает молодежь, а самому в отсутствие вахтенного можно спокойно почитать машинный журнал.
      Сначала Озеров прочитал записи последних дней и ничего особенного в них не нашел: ни сегодня, четвертого июля, ни вчера и позавчера. Сплошное перечисление параметров работы механизмов, но никаких событий.
      Тогда Петр прикинул, что переполох с обесточиванием и рубильником случился двадцать восьмого июня, и его заинтересовало, что об этом записали вахтенные в журнал. Но опять-таки шло перечисление параметров, и ничего о происшествии. Озеров удивился, ему казалось, что корабль пережил настоящее ЧП, но документы свидетельствовали обратное.
      - Олег, почему в журнале нет записи про обесточивание судна двадцать восьмого июня? Ведь оно произошло на вашей вахте? - спросил суперинтендант сытого Личутина, как только тот вернулся в ЦПУ.
      На лице третьего механика отразился ужас. Наивный Озеров, для которого должность механика-наставника была не более чем бутафория, не мог даже представить, как он напугал молодого человека.
      - Йя-я... не хотел писать объяснительную, - промычал Личутин.
      - Что страшного в объяснительной?
      - Ну, как... вы же сами знаете...
      - Что я сам знаю? - недоумевал Озеров.
       - Обесточивание - это ЧП. Чревато дыркой в дипломе и потерей работы, - Олег опустил голову, как провинившийся мальчишка.
      Петру стало неловко.
       - Кажется, виноват был электромеханик? Наверное, он записал это в своих документах? - попытался смягчить инцидент Озеров.
      Но, оказалось, он достиг обратного эффекта.
       - Думаю, что Решельд тоже ничего не записал, - последовал ответ Личутина, который уже и не надеялся на помилование.
      До Петра дошло, что он затронул очень болезненную тему, и он решил переключить третьего механика на другое.
      - Скажите, Олег, люк с палубы открыт все время?
      - Практически да. Теплообмен в ЦПУ при проектировании судна был рассчитан неправильно. Поэтому здесь всегда жарко. Чувствуете? А если еще качка, то условия невыносимые.
      - Значит, в шторм люк тоже открыт, - подытожил Озеров. - В таком случае позавчера никто не спускался к вам с палубы и не проходил мимо?
      - Вроде бы нет. Не помню.
      - Может, вы были в своей каюте?
      - Некоторое время я, конечно, отлучался, но недолго. И в машине в это время работал мой помощник Федор.
      Поммех Федор вообще оказался юношей пять минут как из мореходки. На вопрос о посторонних гостях он крепко задумался, почесал грязной рукой под носом и невольно нарисовал себе усы. Озерову показалось, что он слышит, с каким скрипом мысли в голове поммеха поворачиваются от разобранного клапана к воспоминанию, как выглядят люди.
       - Ходили тут всякие, - сказал парень, сильно окая. - Боцман искал стармеха. Потом еще кто-то прошмыгнул. Но я не обернулся. И так из-за Клима Сидоровича детальку уронил, а потом ползал на четвереньках.
      - Он работал с мелкими деталями, - пояснил третий механик.
      - Как же ты понял, что кто-то прошмыгнул? Ведь в машине очень шумно.
      - И к тому же ты с берушами. То есть уши-то у него заткнуты! - опять встрял Личутин.
       - Дак, беруши отсекают громкие звуки, а тихие, наоборот, слышны сильнее. Я услышал клацанье защелки входной двери и обернулся, но уже никого не было. Значит, человек влез к нам в люк, а вышел в дверь. Вот.
       - Но с таким же успехом он мог сделать все наоборот: войти в дверь, и выйти в люк, - возразил Озеров.
       - Вряд ли. Как дверь щелкнула, я сразу глянул в ЦПУ, но там никого не было. Не успеть так быстро в люк уйти. Вот.
      - У вас, получается, проходной двор какой-то!
      - Да нет. Чужие здесь не ходят. Тот случай только и помню, - уверенно сказал Федор.
      - А который был час, не помнишь? - спросил Петр без особой надежды.
      - В шестнадцать часов.
      - Так четко запомнил?
      - Конечно. Я на вечерний чай сходил пораньше, а потом сразу за работу принялся... по-быстрому.
      - Он качку переносит, если только работой занят, - уточнил третий механик.
      - Спасибо, Федя, ты молодец, - сказал задумчиво Петр и пошел прочь из машинного отделения, оставляя за своей спиной невозмутимого поммеха и счастливого третьего механика.
      
      
      *****Еще не ночь
      
      
      Юлия и Павел летели в столицу Севера бизнес-классом. Они сидели друг против друга, но почти не разговаривали. Он стучал по клавиатуре миниатюрного ноутбука, не обращая внимания на окружающий мир, она читала книжку, иногда откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза. Отец не выходил из ее памяти.
      
      *****
      Однажды они с отцом сидели на берегу запруды и рисовали пейзаж с натуры. Им слегка досаждали комары и какая-то насекомая мелочь, которая размазывалась по белому альбомному листу.
      Девочка старалась делать все, как папа. Она смотрела на речные заросли, на гусей и уток, энергично бороздящих водную гладь, и наносила на бумагу линии, из которых вскоре появились камыши и уточки в профиль. Процесс получался интересный и радостный, приправленный к тому же восторгом от совместной с папой деятельности.
      Было это во времена безоблачного дошкольного детства. Взрослая Юлия знала слово "пленэр" и до сих пор умела рисовать камыши и уток в профиль.
      В жаркие дни девочка и папа ходили на речку. Спустя годы трудно сказать, далеко ли находился водоем от дома, но по детским ощущениям, путь до него был не близкий - через деревню, коровники, поля. Расстояние скрадывали песни, которые дочь и отец исполняли, преодолевая просторы.
      Однажды они особенно вдохновенно пели про пилотов, которым делать нечего. Была классическая гроза - классически страшная для ребенка; и папа с дочкой прятались под классическим деревом среди классического поля.
      Взрослая Юлия понимала сейчас, что нельзя в грозу стоять под одиноким деревом. Но все-таки молния и гром, черное небо и ливень не так страшны, когда есть папа, поющий песни с дочкой.
      Папа научил дочку плавать и кататься на лыжах, стирать в тетрадке помарки острым лезвием и другим премудростям. Маму Юля тоже любила и многому научилась у нее. Но это другая история.
      Юлин папка сейчас находился в трудной ситуации, и пришел дочкин черед его выручать.
      
      *****
      Папина дочь думала в самолете о том, что пока теплоход находился за тысячи миль вдали, опасность ситуации, сложившейся на судне, она воспринимала умом, но после посещения отца эстафету приняло ее сердце. Ум умолял сердце о сохранении терпения и хладнокровия.
      Она обещала помочь отцу, но сейчас дико трусила - вдруг у нее ничего не выйдет, тем более, что Павел собирался почти сразу вернуться в Москву, а ей, восемнадцатилетней, предоставить полную самостоятельность.
      Город, в котором они приземлились, показался им светлым, с обильной зеленью лета. Из застекленного лифта отеля открывался вид на большую реку с коричневой водой и теплоходами. По набережной гуляли многочисленные парочки и компании, наслаждаясь теплом солнечного вечера.
      - Маленький город, - вдруг прервал молчание Павел.
      - После Москвы все города маленькие, - пожала плечами девушка.
      Ей хотелось спросить своего взрослого спутника, почему вода в реке коричневая, но она постеснялась.
      Юлия сняла с плеч рюкзачок и приготовилась осваивать новое жилище...
      
      *****
      ...Озеров рассказал капитану о наблюдениях поммеха Федора.
      - Сложно верить мальчишке, у которого были заткнуты уши. К тому же его мутило от качки, и вдобавок он стоял спиной к двери, - произнес капитан. - Но показания хотя бы укладываются в русло событий.
      - Что с матросами-рулевыми? - поинтересовался Петр.
      - У Василия Риттера, это наш рыжий, железное алиби. Он всегда пьет чай по часу. Так что все видели его в столовой. В том числе второго июля в шестнадцать часов. Роберт Кошкин стоял вахту с двенадцати до шестнадцати, выполнял некоторые работы с боцманом, а после присутствовал на вечернем чае. Он тоже любит долго пить чай.
      - Он был на мостике строго до шестнадцати?
      - Говорит, что делал все четко. К сожалению, спросить у второго помощника мы не можем. Сам знаешь, где он теперь. Но третий матрос-рулевой, Алексей Кувырканов, подтвердил, что вахту принял из рук Кошкина.
      - Что насчет Алексея?
       - Он заступил на вахту, а так как судно вел авторулевой, пошел выполнять свои обязанности по приборке палубы и кают. В это время он и обнаружил брелок штурмана в каюте пассажирки.
       - Может, он его не обнаружил, а подкинул? Помните, Боб говорил, что потерял брелок несколько дней назад?
       - Я не подумал о таком варианте, - озадачился капитан. - Справедливости ради надо сказать, что штурман и рулевой не очень-то ладят друг с другом.
      - А почему?
      - Какие-то застарелые противоречия. Черт их знает! Парни, а склочность иногда прорывается женская. Шел бы ты, Петр, спать. Ночь уже.
       - Еще не ночь, - улыбнулся Озеров. - Светлынь какая! Пойду в сауну, стармех приглашал, а потом в койку.
      
      *****
      Он собрал в каюте банные вещички и пошел в сауну, которая находилась на главной палубе, то есть на нижнем этаже. По сложившейся за время рейса привычке совершать вечерние обходы, Петр заглянул в наиболее посещаемые экипажем помещения.
      В столовой было пусто, и в кают-компании безлюдно. Лишь в канцелярии, где размещались компьютеры для экипажа, азартно сражались два игрока - Кошкин, который заполучил в кои-то веки напарника, и электромеханик Решельд, наоборот, потерявший компаньона по шахматам. В спорт-каюте от спортсменов остался лишь стойкий запах пота.
      Наконец, преодолев предбанник, Озеров расслабился в парилке. Он сидел на полке, ощущая, как растет температура до ста градусов, и смотрел на улыбающегося бобра с веником. Эта картинка находилась на стекле двери парилки. Кажется, бобр с веником был фирменной эмблемой производителя саун.
      В этой компактной баньке Петр был однажды, но в прошлый раз обстановка казалась теснее, так как одновременно парились несколько человек. Сегодня же он потел в одиночестве, и его мысли замедленно скользили вдоль событий длинного дня.
      После парилки он встанет под прохладный душ, раз уж поблизости нет ни реки, ни сугроба. Правда, море воды плескалось за бортом, хмыкнул про себя мужчина, но к безмолвным рыбам как-то не тянуло. Тем более что с ними уже находилась холодная англичанка.
      Пот со лба заливал глаза и стекал с носа, но, несмотря на расслабленное состояние, Озеров уловил какое-то движение в предбаннике. Ухмыляющийся бобёр с веником заслонял обзор. Он не позволял подглядывать за обнаженными людьми извне, но и посетителям сауны не оставлял шансов оценить обстановку снаружи.
      Что говорила Озерову интуиция? Ни-че-го. Это по мнению его физического тела, ночь еще не наступила, но такая невесомая категория, как интуиция, уже отдыхала.
      Петр хотел приоткрыть дверь сауны ногой, которая вполне дотянулась до ручки, но с задачей не справилась. Он лениво поднялся и попробовал открыть дверь рукой, но тщетно. Озеров навалился на упрямый объект туловищем, невольно понимая, что для двери, не имеющей никаких запоров, она сопротивлялась слишком хорошо.
       Злиться и нервничать не хотелось. Можно было несколько секунд потешить себя надеждой, что дверь внезапно разбухла от влаги. Но проявление неопознанной тени в предбаннике все больше волновало Петра, потому что, хоть она исчезла достаточно быстро, в сауне заметно потеплело - пока градусов от ста до ста десяти, но что будет дальше?
      Мужчина сел на скамью и согласился, наконец, что попал в откровенную западню. Те, кто мог ему помочь, либо спали, либо стояли вахту; телефон в предбаннике - недосягаем. Озеров, конечно, не хлюпик и продержится в этом жаровом шкафу некоторое время. Все-таки пар - не холод, костей не ломит, но какие перспективы его ждут?
       Опробовать, что ли, ковшик на прочность? Деревянная посудина казалась крепкой, но, когда узник сауны долбанул ею по стеклу, бобр не поддался, хотя удар пришелся ему по зубам. А вот ковшик скончался, разлетевшись на щепки.
      Тут Петр осознал рациональность своего поступка, который он совершил несколько минут назад, и который посторонний человек посчитал бы безумным. Перед погружением в атмосферу парилки Озеров прихватил вещички из предбанника с собой. Они были плотно свернуты в полиэтиленовом пакете и лежали на полу сауны под дверью.
      Мокрый распаренный Озеров пошарил рукой в пакете и извлек "пистолетишко", как его обозвал капитан. Голый человек в маленькой закрытой сауне - это ягненок на растерзание, но обнаженный потный мужчина с пистолетом уже не так безнадежен. Как писал классик, ваше слово, товарищ маузер!
      Если бы в дверь было вставлено закаленное стекло, то при удачном ударе оно разлетелось бы на кубики. Вот Петр и принялся энергично долбить его рукояткой пистолета.
      Бобр медленно сдавал европейское качество, а оружия, откровенно говоря, было жаль. Стекло оказалось обычным, но очень толстым. Озеров не сразу обратил внимание на боль, которая покрыла его тело. Ведь оно, словно экран, принимало на себя осколки. Спохватившись, Петр перевел дух и натянул на себя одежду. Только до обуви надо было еще пробиться.
      Чтобы ускорить процесс, мужчина отодвинулся вглубь сауны и выстрелил по стеклу. Оно сыпануло брызгами. Теперь можно было очистить края проема с помощью деревянной решетки, игравшей роль коврика. Хвала Создателю, узник сауны был по жизни высоким и стройным, поэтому смог протиснуться в спасительное дверное окно.
      Вся история его освобождения из плена не потрясла Озерова так, как сооружение, которое он обнаружил в предбаннике. Ярко синий раздвижной упор тянулся через небольшое помещение и надежно прижимал дверь сауны. Не трудно было догадаться, что эта штуковина предназначалась для заделки пробоин. Петр перелез через металлического монстра и зашел в душевую кабинку. Он пустил струю воды и смыл кровь с лица и со ступней.
      Когда он устало опустился на стул, чтобы надеть носки и кроссовки, дверь предбанника отворилась и на пороге застыла буфетчица с ведром и шваброй в руках. Она была так выразительна, что годилась бы в проекты для памятника освободителю!
      Маринка не заорала и не швырнула ведро, она быстро сгоняла за капитаном, который примчался в одних трусах и тапочках. Они вдвоем с Озеровым развинтили и сложили синее чудовище до исходной метровой длины.
      - Пусть полежит пока в коридоре. Утром разберемся, чье имущество, стармеха или боцмана, - решил капитан. - Маринка, приберись тут... пожалуйста. Завтра подойдешь к боцману и скажешь, что нечаянно разбила стекло шваброй. Пусть заделает чем-нибудь отверстие.
      - Иван Евсеевич, но это же бред. Шваброй его не разбить, - возмутился Петр.
      - Неважно. Никто, кроме тебя, не проверял. Марина, ни звука о том, что здесь реально произошло.
      Последнее можно было не говорить, потому что женщина, хоть и вела себя активно - она уже начала приборку, но еще не отошла от ужаса.
       - Я помогу ей, - сказал Петр, убирая пистолет в пакет с полотенцем. Оно было сухое, потому что его хозяин совершенно о нем позабыл.
      - Ладно, - согласился капитан. - Посторожи, а то из нее тоже неплохая мишень.
      Полночи ушло на приборку помещения и поиск пулевого отверстия. Марина Маленькая отошла от шока и соображала практичнее, чем Озеров. Когда он обнаружил-таки дырку в переборке, как на море называют стены, ему не пришлось долго ломать голову, чем ее заделать. Буфетчица выплюнула изо рта жевательную резинку и мастерски залепила ею пробоину.
      
      
      
      *****Что такое "не везет" и как с ним бороться
      
      
      Не выпуская рюкзачок из рук, Юлия обошла номер. Она глянула на широкую кровать, осмотрела ванную, но так и не смогла ни на чем сосредоточиться. Как она будет спать целую ночь, когда отец нуждается в ее помощи?
      Павел говорил с кем-то по телефону, а девушка стояла в прихожей, словно ждала, что ей сейчас скомандуют: "Юлька, идем!" И действительно, Паша размашисто ринулся на выход.
      - Юля, идем!
      Она обрадовалась, что не надо ждать утра, и последовала за судовладельцем.
      Они прошли метров двести от гостиницы до местного небоскреба, высотки в двадцать четыре этажа. Светлый вечер затруднял ориентирование во времени, но рабочий день явно закончился, так как в лифте и коридорах было безлюдно. Только за дверью с табличкой "MariTeam" их встретил человек.
       - Я приготовил то, что вы просили, - сказал он после рукопожатия с Павлом. - Ничего подозрительного не обнаружил.
      - Юлия, это крюинговая компания, которая продала мне моряков на "Борков".
      Комментарий обрадовал девушку, а то она уже решила, что Паша вообще бессловесный фрукт.
       - Где будем смотреть материалы, здесь или в гостинице? - он кивнул на кипу листов и диск.
       - Лучше в номере, - ответила Юлия, натолкнувшись на умоляющий взгляд работника фирмы "MariTeam". - Пусть человек идет домой, а то уже поздно.
       - Мог бы и ночь посидеть с нами, раз уж подложил мне такую свинью. Кого ты мне сбагрил из уголовников?
       - Павел, не было там уголовников. Посмотришь досье - убедишься, - оборонялся мужчина.
       - Ага, только божьи одуванчики? Но пассажирка исчезла! К тому же подданная Ее Величества королевы Англии.
       - Может, еще докажут, что это был несчастный случай? - "MariTeam" держался до последнего.
       - Кто докажет? Ты, что ли? Я в трубу вылечу с этим делом. Но учти, убытки повешу на тебя. Не проверяешь, кого продаешь, - ответишь по суду.
      Павел так и не смягчился. Юлия забрала листы и диск и увела его сердитого, почти подталкивая в спину, пока он не разнес этот "MariTeam" в щепки.
      Теперь они сидели в номере и читали анкеты моряков. Павел просматривал первым, поскольку ему хотелось как можно быстрее найти подозрительного работника. Юлия читала досье после мужчины, чтобы не пропустить важных деталей. Она тоже жаждала истины, но не обольщалась, что они найдут ее так скоро.
      В итоге, прав был человек из "MariTeam" - никаких уголовников среди членов экипажа не было. Все имели приличный послужной список и безупречные анкетные данные.
      Юлия сложила в стопку листы, разбросанные по кровати. Невозможно читать по сто раз одно и то же.
      - Я выучила наизусть эти анкеты, - вздохнула она.
      - Пожалуй, - отозвался с дивана Павел. - От ночи осталось всего ничего. Пойду, посплю пару часов. И ты ложись. Мне не нужны доходяги.
      Юлька подумала, что он сказал обидное слово, тем более что поводов для этого она не давала. Но Павлу, казалось, было глубоко фиолетово до ее эмоций. Он оставил все как есть, то есть кипу бумаг на диване, и вышел в коридор. Значит, он снял два номера, а Юля по наивности решила, что ночевать им придется в одном помещении.
      Девушка аккуратно рассортировала анкеты и еще раз перечитала данные. Наконец, она поняла важную вещь - информация по морякам охватывала только последние пять лет. Странно, что это дошло до нее только сейчас. Видимо, крюинговой компании пять лет от роду, соответственно и база данных у нее молодая. Досадно, но все же такой временной период позволял хоть какие-то листы отложить в сторону.
      Юлия не знала, что искал в анкетах Павел, ведь не надеялся же он, что там будет сказано открытым текстом - вот плохой нехороший человек. Может, он верил в свою профессиональную интуицию?
      Дочь Озерова искала то, что велел ее папка. Петр, целуя дочку в щечку, шепнул на прощанье: "Ищи в списках человека, который за время карьеры менял специальность". Не очень понятное наставление для юной девушки, но она доверяла своему отцу - если он так сказал, значит, у него были для этого основания.
      Крюинговой фирме "MariTeam" всего-то пять лет, и, следовательно, в ее поле зрения не попала история моряков со стажем, превышающим ее возраст. Конечно, компания интересовалась, с каким опытом пришли к ней моряки, скорее всего она запрашивала рекомендации у капитанов.
      Значит, к пяти годам прибавляем еще год-два. Вот и весь срок. Что было раньше, то есть до сотворения "MariTeam", Юлии предстояло узнать в архиве пароходства, куда ей придется идти совершенно одной.
      Интересно, зайдет к ней утром попрощаться Павел или нет? Самолет на Москву вылетал очень рано...
      
      *****
      Поздно вечером Фелис чистила зубы, когда в ее дверь позвонили. Она так и пошла открывать - со щеткой в руке и ртом, полным зубной пасты.
      - Извините за беспокойство, я должна вам признаться, - на пороге стояла соседка с верхнего этажа, у которой Фелис и Юлька брали ключ от квартиры умершей женщины.
      Вид у нее был скорбный и решительный.
      - В чем же вы должны мне признаться? - промычала Фелицата сквозь пасту.
      - Я виновата...
      Паста начала капать изо рта, и Фелис побежала в ванную.
      - Покайтесь, любезная, - пригласила она вскоре гостью ртом с почищенными зубами.
      - В тот день, когда Марию Ивановну увезли в больницу...
      - Вы видели ее, - подсказала Фелицата.
      - Да, она зашла ко мне, но не застала...
      - Ах, - только успела вздохнуть слушательница.
      - Но мы встретились на улице. Она куда-то бежала, прикрывая рукой глаз.
      - Интересно, почему?
      - Это непостижимо, голубушка. У Марии Ивановны были разбита губа, а под глазом - кровоподтек! И еще, она была вся зареванная.
      Фелис покрылась мурашками и почувствовала близкие слезы, которые у нее появлялись нечасто.
      - Она сказала: "Приберись у меня!"
      - Вы обычно делали уборку в ее квартире?
      - В том то и дело, что никогда, - соседка заговорщицки широко раскрыла глаза. - Но я прибралась.
      - Большой был беспорядок?
      - Ужасный. Битая посуда, разбросанные вещи, кровавое полотенце. Словно там дрались.
      - Вы не слышали, с кем она могла...драться?
      - Увы. Я ведь уходила по магазинам.
      - Понятно. Спасибо. Ваши сведения очень ценные, - Фелис наконец-то проглотила ком, стоявший в горле.
      И вдруг на нее снизошло предчувствие удачи. Она увидела, что гостья протягивала ей какой-то пакет.
       - Вот, возьмите. Это документы, которые она принесла мне раньше, мол, у меня будут сохраннее. Может, они вам помогут?
      После ухода соседки Фелис проверила содержимое пакета. Сколько же разных бумаг сопровождают нас по жизни! От официальных документов до гарантийных талонов на бытовую технику и трехгодичной кипы квитанций за коммунальные услуги.
      Неведомая сила удерживала руку Фелицаты, чтобы не отправить все это в мусорное ведро. Тут она вспомнила, что забыла спросить соседку о главном: была все-таки у Марии Ивановны дочь Марина или нет? Зубная паста виновата - не дала сосредоточиться.
      Женщина запахнула халат и побежала на верхний этаж. Пожилая соседка еще не спала. Телевизор громко разговаривал на всю квартиру.
       - Да, приходила к Мариванне дочка. Очень редко, но появлялась. Ее звали Мариночка.
      - Когда она была последний раз?
      - Вот в июне, пожалуй, заходила. Стройная, симпатичная. Подарки матери привезла.
      - Откуда подарки? - спросила Фелис. - Издалека?
      - Да, Мариночка у Маши была иностранка. Но из какой страны - не знаю. Неудобно лезть с расспросами. Вы посмотрите там, в документах, нет ли писем от Мариночки?
      - А вы не смотрели, что лежит в пакете? - удивилась Фелицата.
      - Нет, конечно. Зачем? Неприлично это.
      Дома Фелис просмотрела бумаги с удвоенным вниманием, но ни писем, ни свидетельства о браке, что она особенно хотела найти, не увидела. Настроение пошатнулось, и предчувствие удачи схлынуло. Ее не обрадовало даже подтверждение наличия дочки. Ведь для себя Фелис давно решила, что дочь Марина у дамы была. Оставалось надеяться, что удача обязательно заглянет в ближайшее время.
      И все-таки, почему в пакете, отданном на хранение соседке, не было никаких бумаг, касаемых дочери? Фелис не могла смириться с этим. Ей не спалось. При сангвиническом темпераменте она имела нетипичную вещь - бессонницу, потому что не могла спать в одиночестве. Она не курила, не пила, не смотрела телевизор, не читала книгу - она хотела спать, измотавшись за день, но сон ее бойкотировал.
      В какие моря заплыл Озеров? Зачем она отослала его в заведомо проигрышное предприятие? Так переоценить свою выносливость, свое умение жить без Озерова! Где Юлька, которую она отправила от себя, не моргнув глазом? Всех разогнала.
      И что ей не работалось несколько лет назад простым клерком в офисе? Не совладала она с наследственным авантюризмом. Мужчин, которых она встречала в жизни, Фелис выбирала сама и, наверное, поэтому они не задерживались с ней надолго.
      Нет, невозможно заниматься самоедством. Она снова достала бумаги из пакета и стала внимательно читать все квитанции, которые час назад хотела выбросить в ведро. Заунывная бухгалтерия. Но один листочек напросился на внимание - почтовая квитанция! Мария Ивановна отправила ценное письмо. Куда? На деревню дедушке? Фелис спохватилась - не до шуток! Деревня Калериха... Кому же такой ценный подарок? Оказывается самой себе. Опа!
      Полуночница запахнула халат и побежала наверх. Она собиралась позвонить, но спохватилась - время-то ночное - и легонько поскреблась в дверь. Если соседка спит, то не проснется, а если... Дверь открылась. В квартире по-прежнему кричал телевизор, видно, соседке тоже не спалось.
      - Извините, можно спросить? - Фелицата показала квитанцию.
      - Не извиняйтесь, у меня бессонница. Да, Калериха. Там у Маши дом в качестве дачи.
      - А кто там живет?
      - Да она одна. И то только летом. Сама себе что-то послала? Получается, собралась туда поехать. Странно, конечно, зачем письма себе посылать. Но ведь был, наверное, резон?
      - Наверное, был.
      
      *****
      Фелицата вернулась домой и принялась яростно листать свой ежедневник. Ей захотелось сверить число на квитанции и день визита дамы в контору. Невероятно, но даты совпали. Что же получалось - утром женщина пришла к Фелис, а потом пошла на почту и отправила сама себе ценное письмо? Как не вовремя вломился в офис старичок с истерикой и спугнул даму!
      Надо ехать в деревню. Но кого послать? Некого, абсолютно некого. Придется самой. Фелис набрала номер телефона Колбасина, своего негласного заместителя.
      - Слушаю, хотя уже три часа ночи, между прочим, - поворчал он в трубку.
      - Колбасин, голубчик, утром подъезжай к моему подъезду.
      - Во сколько?
      - В семь часов... нет, пожалуй, в шесть.
      - Куда поедем-то?
      - Подмосковье, но неблизкое.
      - Только одно условие...
      - Какое!?- удивилась Фелис.
      - Ты сейчас же ляжешь спать и уснешь. Хватит бегать по соседям, - строго сказал Колбасин.
      - О боже, ты откуда знаешь, что я бегала по соседям?
      - Я не боже. Запомни: сейчас же спать!
      
      
      *****Кто знает про нас всё
      
      
      - Ну что, попарился вчера? - спросил Озерова стармех Комаревский во время завтрака.
      - Спасибо, все прекрасно.
      - Хорошо, что успел, а то буфетчица умудрилась дверное стекло разбить, когда делала приборку.
      - Откуда это известно? - полюбопытствовал Петр.
      - Все знают. Она сама боцману призналась. Он теперь ищет, чем заделать брешь.
      Интересно получалось, как про буфетчицу - так все знают, а про злоумышленника молчок. Вот мог бы, допустим, стармех запереть Озерова в сауне? Ведь у него в машинном отделении имелся синий раздвижной упор, аналогичный тому, которым из предбанника замуровали Петра. К тому же, инцидент произошел ближе к полуночи - во время вахты Анатолия Ивановича.
       Мог бы, если рассуждать теоретически, но на практике предположение отдавало абсурдом. Зачем ему пугать Петра? Для куража? Вроде не такой он человек. Для профилактики? Ага, для профилактики гриппа. Конечно, обнаружил суперинтендант липу в машинном журнале, и третий механик наверняка доложил об этом старшему механику, но похоже, такая манера ведения журнала у них на флоте в норме.
      Может, Комаревский обеспокоился утечкой информации и испугался, что потеряет место? Сколько ему лет? За сорок изрядно. На берегу в таком возрасте найти работу не просто. Поэтому стармеху было, что терять.
      Мог бы он выбросить пассажирку за борт? Имел ли он мотив для этого? Не похоже. Иваныч казался со стороны человеком солидным и надежным. Бриггс его не волновала. По крайней мере, ни одна искорка не мелькнула из глаз мужчины в ее адрес.
      
      *****
      - Хорошо, если боцман заделает окно побыстрее, а то в рейсе две радости, - завел сольную партию электромеханик. - Сауна и еда.
      - Ну, все. Решельда на лирику п-пробило. Сейчас от сауны перейдет к еде, - заметил стармех и подмигнул Озерову.
      - Борщ и гуляш, к примеру, это, конечно, вкусно, - продолжил знаток корабельного электричества. - Но с треской они не идут ни в какое сравнение.
      - Наверное, вы имеете в виду какую-то особую треску?
      Петр, наоборот, не знал в этой рыбе преимуществ, а предпочел бы как раз борщ и гуляш.
      - В городских магазинах-то она мороженная-перемороженная. Другое дело в рейсе - свеженькая, прямиком из моря.
      - Наверное, вы удочки на ходу закидывали? - ухмыльнулся Озеров.
      - На ходу, не на ходу, но закидывали. Правда, давно это было, в девяностых. Теперь вот тоже мороженную едим.
      - Цены дико росли, - пояснил Комаревский, - пароходство денег мало выделяло. Экипажу не хватало даже на скромный рацион. Вот и п-приходилось лазейки искать. Например, объявить учебную тревогу "Человек за бортом" и лечь в дрейф на тресковой банке - их тут несколько по ходу вокруг Норвегии. В этих местах морское дно поднимается до глубин всего в десятки метров, и рыба тут пасется стадами.
      - А мы вдоль борта с удочками - и блеснить, и блеснить! - снова возбудился электромеханик. - Весь судовой запас цветного металла на блесны извели.
      - Это что же за блесны такие? - Озеров когда-то держал в руках спиннинг и имел понятие о блеснах, но чтобы изводить на них десятки килограммов латуни и бронзы...
      - Брали латунный кругляк или шестигранник, отпиливали сантиметров сорок, полировали - вот тебе и блесна. Весила, конечно, с полкило, если не больше. Но иначе ее течением поднимало, - объяснил Решельд.
      Он с восторгом углубился в приятные воспоминания:
      - Крючок-тройник делали мощный из стальной проволоки, а вокруг него - красную ленточку. Леску брали миллиметровую, сто метров, как минимум. Потому что глубина метров шестьдесят плюс поправка на снос.
      - Наверное, азартная была рыбалка? - предположил Озеров.
      - Не то слово. Машинное отделение пустело - вахтенных не удержать, - кивнул стармех.
      - Пудовую как зацепишь - кажется, что подводную лодку поймал...
      - Скажешь тоже, Решельд, "пудовую!" - поддел Комаревский. - У тебя же рекорд тринадцать кэгэ, сам говорил!
      - Ну, округлил немного в свою пользу, - согласился электромеханик, - все равно же в общий котел!
      - И хозяева вод такое терпели? - удивился Петр.
      - Не особо. Береговая охрана появлялась через полчаса. Мы удочки сматывали, и ходу. А потом - уха, и какая уха! И каждому здоровенный шмат мягкой, сочной, жирной трещочины...
      
      *****
      Вдруг вокруг едоков поднялась какая-то суета и вмиг сдула лирику. Из буфетной, маленькой прихожей перед столовой, раздался женский вопль, грохот и тарарам от летящей на пол кастрюли.
      Петр вскочил с места и ринулся на звуки вслед за остальными членами экипажа. Но первым достиг буфетной капитан и встал в дверях, не выпуская никого из столовой.
      - Сергеич! Озеров! Помогите женщине! Остальным продолжить завтрак.
      Пострадавшей вновь оказалась Маринка. Она лежала без признаков жизни на полу, а рядом валялась кастрюля. Когда Петр искал у буфетчицы пульс, она открыла глаза и села.
      - Что случилось, Марина?
      - Я наливала воду в кипятильник, и меня ударило током.
      Кипятильником называли пятилитровую емкость в стальном корпусе. Старпом Сергеич раздобыл тем временем нашатырь и поднес его к носу потерпевшей.
      - Стармеха сюда! - приказал капитан.
      Комаревский молча осмотрел место происшествия, и позвал электромеханика.
       - Доболтался, Решельд! Твое оборудование едва не убило человека! Срочно разберись.
      Пока любитель трески возился с кипятильником, буфетчица скрылась в помещении камбуза, отказавшись от госпитализации в каюту. Завтрак уже закончился, но экипаж не расходился, поскольку ждал ответа электромеханика. Тот вскоре появился и обескуражено заявил:
       - Кто-то замкнул фазу на корпус кипятильника. Скажу вам определенно - случайно это произойти не могло. Марина лила воду в емкость, и ее долбануло через струю воды. Было бы хуже, коснись она корпуса.
      Озеров и капитан переглянулись и вышли из столовой.
      
      *****
      Юлия выпрямила спину и приподняла подбородок. Она стояла перед дверью с глазком и нажимала на кнопку звонка. За ними прятался архив пароходства.
      Пасмурное утро выдалось зябкое и моросящее. Девушке хотелось поскорее войти в помещение. Резкое изменение погоды не радовало ее, поскольку она не взяла в поездку зонт.
      Наконец, работница архива впустила посетительницу в прихожую и велела ей написать заявку с указанием документов, необходимых к выдаче.
      И вот Юля со своим неполным высшим гуманитарным образованием принялась сочинять бумагу, что далось ей не просто, потому как дама посмотрела на лист скептически и сказала: "Ну, не знаю. Какие у вас полномочия? Кто вас к нам направил?"
      Девочка вдруг поняла, что не сможет объяснить понятно и убедительно непробиваемой стене, что она забыла в этом архиве. Но сдаться невозможно, надо как-то бороться.
       - Понимаете, мне очень необходима ваша информация, - произнесла она с выражением убеждения, подражая интонации отца.
      Звонок в дверь прервал ее фразу, и в архив активно вторгся Павел, который почему-то никуда не улетел.
      - Юлия Петровна, я вас ищу. Хорошо, что вы уже здесь.
      Она хотела пожаловаться по-девичьи горько, что ее здесь не поняли, но увидела, что Павел вручил даме какие-то документы, и та заметно подобрела.
      - Ты не улетел? Почему? - тихо спросила Юлька.
      - Туман на полосе, - он кивнул на окно и посмотрел на девушку ободряюще.
      Они стояли рядом, и Павел прикоснулся к ее руке с тайным рукопожатием.
      - Рейс отложили, и я сдал билет. Потом вместе полетим.
      - А твои дела?
      - Дела, как сажа бела, - улыбнулся ее компаньон. - Ты же мне поможешь?
      Девушке было некогда удивляться переменам в этом человеке, поскольку архивная дама вынесла им стопу папок.
       - Вот вам личные дела. Мы все про них знаем, - неожиданно пошутила она и сказала в дополнение: "Хотите чаю?"
      Молодые люди с благодарностью приняли этот бонус.
      
      *****
      - Юль, финиш, - мужчина, наконец, закрыл последнее досье. - Что мы получили в итоге?
      За окном появилось солнце, и прекратилась противная морось.
      - Вот, смотри, - девушка подвинула ему список, судовую роль, где против фамилий стояли галочки.
      - Ты хочешь сказать, что нам дали не все личные дела?
      - Так получилось, - Юлька пожала плечами.
      - Чьих именно? - Павел скользил глазами по списку.
      Без галочки остались боцман и повариха Софья, старпом Сергей Сергеевич и штурман, матросы-рулевые Кошкин и Кувырканов. Самое странное, что неотмеченными остались капитан и старший механик.
      - Мы с тобой просидели час и ничего не сделали.
      - Восемь человек не имеют личных дел, - задумчиво подвела итог девушка. - А почему?
      Архивная дама попыталась их успокоить.
      - Возможно, они из других пароходств или их дела были куда-нибудь затребованы.
      - Вроде они все ваши, северные? Кто мог изъять личные дела из архива? Компетентные органы? Но тогда бы их никуда не выпустили, что не соответствует действительности, - сказал Павел.
       - Видите ли, был период, когда пароходство еле выживало, а значит, платило очень плохо. Вот народ и поразбежался. Но вы зайдите через недельку, возможно, ситуация прояснится. И поспрашивайте в пароходстве: некоторые моряки работали не только у нас, но и "под флагом".
       - Что значит "поразбежался"? Личные дела все равно должны были остаться здесь, - недоумевал судовладелец.
       - Вы правы, - пожала плечами работница. - Моя начальница в отпуске, возможно, она в курсе данной ситуации.
       - Понятно. Юля, пошли отсюда, - он не скрывал своего упавшего настроения. - Я оставлю мои реквизиты. Если дела найдутся, сообщите мне срочно.
      Дама согласно закивала головой.
      - Паша, не переживай так. Все-таки мы убедились, что девять человек имеют нормальную автобиографию.
      - Юль, ты оптимистка? Приятно, черт возьми, когда тебя утешает юное создание, - он улыбнулся.
      - Я не юное создание, нахмурилась Озерова. - Просто я реалистка. Ты рассчитывал на быстрый результат, а я нет.
      - Елки-палки, а ведь ты права, мое юное создание. Что будем делать дальше?
      - Прежде всего, сообщим папе. Он говорит, что отсутствие результата - это тоже результат.
      - Я полагаю, что не стоит спешить. Лишний негатив - лишние непродуктивные мысли. Мы зайдем в пароходство и побеседуем в отделе кадров. Уверен, что найдутся люди, которые работали с кем-нибудь из экипажа "Механика Боркова".
      В кадрах, действительно, личности без галочек получили позитивную характеристику. Все они имели немалый стаж работы в пароходстве, и кадровики их знали.
      - Почему же отсутствовали в архиве личные дела моряков? - недоумевал Павел.
      В ответ он заполучил пару телефонных номеров корифеев архивной сферы.
      
      
      
      *****Рентгеновское фото
      
      
      Вчера днем Петр, целуя дочку в щечку, действительно шепнул на прощанье: "Ищи в списках человека, который за время карьеры поменял специальность". Озеров дал такой совет спонтанно, если, конечно, не считать, что уже несколько дней проблема не выходила у него из головы.
      Капитан сказал: "Проверь у членов экипажа алиби и возможные мотивы преступления". Простое такое поручение - с точностью до наоборот. Впрочем, не было надобности в поручении. Это получалась формальная озвучка того, чем Озеров занимался и без напоминаний со стороны капитана.
      Алиби на судне вещь специфическая - два шага ступил от места преступления и попал на люди. И все будут говорить, что вы тут сидели с ними чай пили. Выходит, алиби надо проверять посекундно?
      Вот, к примеру, картинка: в районе двенадцати часов 2 июля штурман проходил мимо каюты Марины Бриггс и видел, как с ней разговаривал старпом, который не видел при этом штурмана, а буфетчица не видела ни того, ни другого, и голос пассажирки слышала только через дверь. Если наши герои не передвигались в параллельных пространствах, то очень странно, что они друг друга не увидели.
      Сергей Сергеевич утверждал, что общался с англичанкой вечером первого июля. Но, если не врет штурман, что видел старпома в полдень второго июля с пассажиркой, то врет сам старпом? Зачем? А мог бы, интересно, Фуфлагин, выкинуть женщину за борт? Его внешность говорила, что не мог, но известно - внешность обманчива. Мотивом могли быть душевные переживания мужчины. Ведь зачем-то он ходил за ней хвостом?
      Штурман Володька-Боб тоже приклеился к пассажирке. Фото- и спорт-сессии, брелок на полу каюты Марины Большой, разговоры по душам ранним утром... И к тому же у него явная антипатия к буфетчице. Вот ее-то он в спину, наверное, подтолкнул бы, но только не свою фото-модель.
      Петр прикинул, из кого состоял поток народа, который следовал в полдень через палубу нижнего мостика. На вахту в это время поднимались второй помощник и матрос-рулевой Кошкин, а вниз могли спускаться штурман и матрос-рулевой Риттер.
      А что у нас с потоками народонаселения на шестнадцать часов, только не через палубу нижнего мостика, а двумя этажами ниже, где кают-компания и неподалеку от нее место преступления?
      Сначала отпили чай перед вахтой старпом Сергеич, третий механик Личутин, поммех Федор и Алексей Кувырканов, а несколько позже пришли с вахты второй помощник Виталий, второй механик и Кошкин. Но помимо них весь экипаж попил чайку всласть, за исключением Марины Бриггс.
      До сих пор Озеров не допускал ни тени сомнения в адрес капитана Полугимнова. Он виделся ему надеждой и опорой судна. Но если сканировать его с пристрастием, то странным казалась реакция мужчины на исчезновение женщины, которую экипаж приписывал ему. Петр помнил, как преображался Иван Евсеевич при пассажирке. И вдруг такое спокойствие и вроде бы исключительно служебное рвение?
      Женщины камбуза, повариха и буфетчица, тоже давали пищу для размышлений. Софья, еще та штучка, не пыталась скрывать ревность к чужестранке и не прятала свой непростой характер. Даже ее подружка Маринка Маленькая не могла за нее поручиться.
      А сама Попова? Она все время оказывалась в роли жертвы. Пока, во всяком случае. Но свежа в памяти Озерова сцена в кают-компании, когда она объясняла пассажирке, в каких тапочках положено ходить по судну. При этом буфетчица разве что зубами не скрежетала.
      "Получается, все мы на рентгеновских снимках некрасивые". Озеров представил, что среди белого и пушистого экипажа, сидят где-то люди с черной совестью или, скорее всего, один загадочный персонаж Игрек, и ему даже не икается.
      
      *****
      Но если не закапываться в трясину всепоглощающей подозрительности, то получалось, что на данный момент за время рейса произошли следующие неординарные события - обесточивание судна, исчезновение пассажирки, покушения на жизнь буфетчицы и второго помощника капитана.
      Последний случай можно расценивать по-разному: как несчастье или, наоборот, как счастливое выживание. Все-таки человек остался жив, а не отправился на дно морское. Недаром его имя Виталий, то есть живучий.
      Если анализировать время происшествий, то два эпизода случились примерно в одно время суток, а два других - совершенно в другое. Значит, исполнитель или исполнители не спали, а бодрствовали, то есть ему или им не надо было срочно высыпаться перед вахтой. А раз так, то он или они могли находиться в эти моменты на вахте или иметь обычный рабочий день.
      Например, электромеханик Решельд трудился без вахт, обесточивание произошло по его вине, и он легко пошел на должностное преступление - ничего не отметил в документах. К тому же происшествие в буфетной с кипятильником касалось также его заведования.
      Неужели Решельд злоумышленник? Этакий оригинальный типаж, который творил темные дела настолько откровенно, что никто и подумать на него не смог? Озеров вспомнил лирическое выступление электромеханика про треску и улыбнулся.
      Петр все больше склонялся к мысли, что виновник всех происшествий - это один конкретный человек, так называемый Игрек. Ведь капитан обратил внимание, что метод расправы с потерпевшими был одинаковый.
       Допустим, раньше, в прежние годы, Игрек работал электромехаником и теперь почему-то утаивал это, хотя по-прежнему мыслил как электромеханик. Все-таки профессиональный менталитет - реальная вещь, и после многих лет работы не так просто перестроить свое внутреннее сознание. Вот почему Игрек во время экстремальной ситуации побежал включать рубильник и спас судно. Тем самым он не только выдал свою изначальную специальность, но и обозначил немалый плавательский опыт. Борьба за живучесть судна у моряков въедается в кровь.
      Но зачем, для чего Игрек отправил за борт Марину Бриггс? Понятно, что это предположение, ничего еще не доказано, и видимых мотивов нет. Как опытный моряк, Игрек прекрасно понимал, что огласка будет большая. Англичанок топить - международное преступление, пристальное внимание английской полиции и, следовательно, большая свинья для экипажа.
      Не надеялся же он сбежать от правосудия? А раз так, то он играл ва-банк и плевал на английскую тюрьму. Откуда такая жажда преступления? Не вендеттой ли попахивает? Старый, как мир, мотив убийства - любовь, предательство, месть?
      "Ого, стоп-стоп!" Озеров унял свою фантазию. В общем, если подытожить, похоже, что Игрек мог быть в прошлом электромехаником, когда-то судьба свела его с Мариной Бриггс, и это для них обоих плохо кончилось.
      На этом следовало остановиться, пока Петра не затащило в пучину латиноамериканских страстей. Не факт, кстати, что Игрек не попытается сбежать или покончить жизнь самоубийством. Надо предостеречь капитана по этому поводу.
      Но что еще очень хотелось узнать мужчине, причем здесь он, Озеров? Никто на судне не знал, что он липовый суперинтендант. Однако его спячка совпала по времени с исчезновением Марины, что подозрительно смахивало на спецэффект.
      Неужели человек Игрек знал о реальной функции Петра на судне? Конечно, позже Озеров открылся капитану, но поверить в то, что Полугимнов мог разгласить легенду экипажу, Петр морально не был готов.
      Правда, второй помощник высказал ему свои сомнения, но он тоже не был похож на трепача. Да и не открылся ему лжеморяк: не веришь - не верь, твои проблемы.
      Подозревать всех вокруг - зарабатывать себе паранойю. Изначально не Озеров был мишенью, а пассажирка. Вот это главное, и определять надо ее врагов.
      
      *****
      Озеров стоял на крыле капитанского мостика и видел по правому борту бесконечное, до самого горизонта, море, а живописный норвежский берег по левому. "Механик Борков" споро рассекал волну и бежал навстречу Северному морю.
      - Смотри, Петр, - капитан вышел к нему из рубки. - Вот у кого нет наших забот!
      Озеров увидел умиротворяющую картинку - парочка китов резвилась, передвигаясь параллельно судну. Они то уходили вглубь, выставляя хвосты вертикально над водой, то пускали фонтаны пара. Вдруг один кит разогнался и со всех силы плюхнулся брюхом о воду.
      - А что, Иван Евсеевич, не ты ли убил пассажирку? - произнес Озеров.
      Он почувствовал себя в этот момент коварной Фелицатой, поскольку вопрос был в ее стиле. Но время шло, и пора было преодолевать сомнения.
      Полугимнов глянул на Петра и отвернулся к китам. В этот момент герою полагалось молча закурить, что и проделал капитан.
      - Ну, Мастер, извини, я пошутил, - отступился Озеров. - Понимаю, что ты меня тоже можешь обвинить.
      - У тебя не было в родне инквизиторов, шутник? Пистолет увидел, не поверил, что он бутафорский и решил меня прощупать?
      - Да что ты женщина, что ли, чтоб тебя щупать? Просто хочется быть уверенным хотя бы в тебе.
      - Понятно. Думаешь, я спал с Бриггс? Нет. Она пассажирка на торговом судне, где в основном мужчины в экипаже. Классическая ситуация: все начнут ухлестывать, пока кто-то один не предъявит на женщину права. Вот и пришлось мне по долгу службы. Хотя надо признать, приятная женщина... была.
      - Но алиби у тебя, Иван Евсеевич, надеюсь, есть?
      - А у тебя, господин суперинтендант?
      - Я спал, как сурок, в своей каюте, - вздохнул Озеров.
      - Видишь, суровый инквизитор, ты спал. А это означает, что алиби у тебя нет, поскольку спал ты один. Вот и у меня нет, так как я тоже спал... в своей каюте... и тоже один.
      - Я верю тебе, Иван Евсеевич.
      - Да и я тебе верю, Петр. Другого выхода для нас нет.
      Киты сменили курс и отвернули от судна. Озеров задал еще один вопрос, который его тревожил.
      - Евсеич, не сбежит ли наш Игрек с борта? Возможно такое?
      - Маловероятно. Ну, сбросит он в воду спасательный плот, прыгнет за ним, тот надуется и будет сиять сигнальным огнем и оранжевым цветом на всю округу. Ну, повезет ему, и ветер понесет к берегу. А там норвежская полиция. Какая разница, в английскую или норвежскую тюрьму садиться?
      - А вплавь?
      - Без плота? Бывали такие случаи, но очень редко. Широты здесь не те, чтобы часами грести саженками. Холодновата водичка.
      - Понятно. А если он захочет самоубиться? Не прозеваем?
      - Отчаянный вариант. Но все может быть. Так что иди, Озеров, работай. Мне придется отстоять вахту до двенадцати часов. Сам знаешь, судоводителей у нас осталось мало.
      - Иван Евсеевич, ты собираешься вахты стоять? Это непродуктивно.
      - Не собираюсь. Вот отстою, а дальше график для ребят пойдет шесть через шесть. Будут вдвоем делить сутки.
      
      *****
      После происшествия с током суперинтендант решил снова опросить Маринку Попову. Может, воздействие электричества прояснило ее память? Это было бы юмором, если не жгучая потребность Озерова, узнать, наконец, тайну женщины, которую она сама никак не могла вспомнить. Что она увидела непредназначенного для ее глаз, и за что теперь расплачивалась?
       Но сначала Петр хотел побеседовать с приятелем буфетчицы - вторым механиком.
      Озеров попытался прикинуть, каким образом его можно отловить, если тот стоял вахту с двенадцати до шестнадцати часов и с ноля до четырех часов утра, а значит, вечером он спал перед вахтой, а утром - после вахты. Получалось, что бодрствовал этот человек между вечерним чаем и ужином. Поговорить с ним утром - сложная задача.
      Но в реальности все оказалось проще, и Петр увидел второго механика во время завтрака. Лысый, с густыми усами, он был здорово похож на одного известного певца и производил впечатление серьезного человека, которому по праву подчинялась машинная команда.
      К ней и направился этот механик сразу после утренней трапезы, чтобы назначить рабочее задание на день поммеху и механикам. Озеров пошел в машинное отделение ловить свой шанс. В конце концов, он, как механик-наставник, имел право наблюдать за работой машины.
      
      
      
      *****Морковь не любовь
      
      
      В машинном отделении было слишком шумно, что не располагало к общению, поэтому Озеров договорился со вторым механиком побеседовать в начале его вахты, когда он оторвется минут на 15-20 от своих дел и придет к Петру в каюту.
      Игорь Львович, так звали гостя, привнес с собой волну интересного карамельного запаха. Он внимательно смотрел на Озерова, а тот пытался идентифицировать аромат курева.
      - Есть какие-то замечания к работе механиков?
      - Как же без замечаний? - еле заметно улыбнулся Петр. - Но о них немного позже. Скажите, Игорь Львович, вы хорошо знаете Марину Попову?
      - При чем тут Маринка? Она не в моем подчинении. Или теперь буфетчицы подведомственны суперинтендантам?
      Озеров не повелся на иронический выпад собеседника и прибавил начальственной интонации.
      - Где вы находились второго июля в районе шестнадцати часов?
      - Скорее всего, менялся с вахты и шел пить чай.
      - Вы не заметили ничего подозрительного во время вахты и на пути в столовую?
      - Ничего. Во всяком случае, ничего запоминающегося. Обычный день.
      - В то утро Софья приготовила горелую запеканку, и еще была плохая погода, - напомнил Озеров.
      - Припоминаю. Но, тем не менее, день шел по штатному расписанию.
      - Штатно даже то, что Марина Попова расшиблась при падении с трапа?
      Игорь переменился в лице и сухо сказал:
      - Слушайте, что вы ко мне пристали со своей Мариной? Давайте конкретно ваши замечания по машине.
      Он демонстративно приготовил ручку и блокнот.
      В этот момент дверь каюты распахнулась и зашла буфетчица. Она появилась с улыбкой на лице, но быстро уловила строгую тональность мужского разговора и перестала улыбаться.
      - Марина, вы доверяете Игорю Львовичу? - поинтересовался Петр.
      - А что случилось?
      - Да вот, по поручению судовладельца и капитана беседую со вторым механиком по событиям последних дней, но мы с ним не нашли взаимопонимания. Я хотел спросить, не он ли толкнул вас с трапа?
      - Игорь? Толкнул с трапа? - она опечалилась.
      - К тому же вы последняя, кто слышал голос Бриггс, и также последняя, кто видел ее. Поэтому я хотел услышать доброе слово в вашу защиту. А то, может, вы прикончили пассажирку, а потом инсценировали свое падение, чтобы все принимали вас за жертву.
      Озеров говорил и сам приходил в ужас. Авантюрные методы Фелицаты его преследовали.
      Маринка поскучнела.
      - Я прикончила пассажирку? Я сама сбросила себя с трапа? Говорите, Игорь Львович? - ее словно заклинило на вопросах. - Не знаю я никакого Львовича. Какое мне до него дело? Какое мне дело до пассажирки? Я заботилась, кормила ее. Идите вы, знаете куда?
      Буфетчица тихо добавила: "Я пришла позвать вас на обед, а вы... Не затягивайте тут. Лучше приходите в столовую". И она испарилась.
      Озеров повернулся ко второму механику. Тот чертил геометрические фигуры в блокноте.
      - Теперь конкретные замечания к машинной команде. Ни в один из журналов не внесен случай с обесточиванием судна, который произошел 28 июня. Хотелось бы получить объяснительные.
      - Напишем, - не поднимая от блокнота глаз, обещал Львович.
      
      *****
      Капитан, выслушав отчет Озерова о беседе со вторым механиком, улыбнулся.
      - Конспираторы хреновы. Да и ты, Петр, хорош. Спросил бы меня сначала. Они в море любовники, это весь экипаж знает, но вида не подает. А на суше у них строгие супруги, особенно жена у Львовича - судну учинит инспекцию.
      - Может, он толкнул Маринку с трапа для того, чтобы избавиться от нее?
      - Не думаю. У него сфера интересов находится ниже столовой, вероятнее всего, он обедал по-быстрому и спешил на вахту. А здесь болтался кто-то из тех, чьи интересы выше столовой, - предположил капитан.
      - Иван Евсеевич, а сама Маринка Попова?
      - Что сама?
      - Мы все время доверяли ей, но ведь, возможно, именно она последняя видела и слышала пассажирку.
      - Хочешь ее поставить на роль преступницы? Мол, пришила Бриггс и сама себя изувечила, чтобы отвести подозрения?
      - Думаешь, абсурд?
      - Хотел бы думать, что абсурд. Но понаблюдаем по ходу дела.
      "Все-таки капитан хранит внешнее спокойствие, не взирая на события", - подумал Озеров. Недаром рассказывали, что Полугимнов не боится никаких комиссий, а когда они свирепствуют и угрожают, только говорит им: "пишИте, пишИте!"
      Но в то же время известно, что среди тех, кто внешне должен хранить спокойствие, очень распространены сердечно-сосудистые заболевания. Так что от спокойствия до инфаркта не так уж много шагов. Увы, известно, капитаны долго не живут.
      
      *****
      Петр ел салатик из тертой свежей моркови, и слышал краем уха голоса из буфетной.
      - Эх, Игорёша, что же ты меня не поддержал? - вопрошал Маринкин голос.
      - Ну, не мог я ему открыться, Мариночка, - защищался голос Львовича.
      - Он меня в преступницы записал, а ты...
      - Ну, хочешь, я ему скажу, что верю тебе, и никакая ты не преступница?
      - Хочу.
      Маринка появилась в столовой, рядом с ней просунулась из буфетной голова Игоря и уперлась глазами в жующего Озерова - он подчищал морковь с тарелки.
      - Вы, наверное, все слышали?
      - Да, я слышал. Спасибо, - ответил Петр. - А что вы курите, Игорь Львович?
      - Трубку. Голландский трубочный табак "Клан". Это имеет значение?
      - Надеюсь, нет. Но объяснительные по обесточиванию напишите. А вы, Марина, так и не вспомнили, что могли видеть у каюты Бриггс?
      Буфетчица, отрицая, покачала головой.
      - Даже сегодняшний удар током не помог? - Озеров мягко настаивал.
      Но в ответ снова увидел виноватое "нет".
      
      *****
      Старпом Сергей Сергеевич подменил капитана на мостике. Теперь ему придется стоять с 12 до 18 часов и с ноля до 6 утра, то есть вахты стали длиннее, но количество их уменьшилось, потому что вместо трех штатных судоводителей на "Механике Боркове" осталось два. Матросом-рулевым заступил с 12 часов Роберт Кошкин, а с 16 часов его сменит Алексей Кувырканов, то есть вахты для них остались прежними.
      Петр поднялся на мостик, чтобы поговорить с Фуфлагиным на чистоту, видел он все-таки Бриггс последним или нет, и что его заставило впасть в задумчивость и непрозрачность.
      Старпом занимался своими обычными судоводительскими делами. Некоторое время Озерову пришлось стоять на крыле мостика и смотреть на море, к которому он уже привык, хотя оно все равно поражало сухопутного человека необъятным и разнообразным видом.
      Наконец, рулевой Кошкин ушел работать с боцманом на палубу, поскольку управлял судном авторулевой, и Петр остался один на один со старшим помощником.
      - Сергей Сергеевич, пока мы с вами без свидетелей, расскажите про день второго июля. Капитан просил меня поговорить с вами. Уж очень необычно вы вели себя вчера на беседе. Это не укрылось от глаз Ивана Евсеевича.
      - Значит, Мастер заметил в моем поведении необычное? - переспросил с тяжелым вздохом старпом.
      Его вид по-прежнему напоминал Озерову Винни-Пуха.
      - Полугимнов знает вас давно, поэтому он удивился вашему замешательству.
      - Что же заметил капитан? - Сергеич не спешил с откровениями.
      - Да вот это и заметил, что вы уходите от прямого ответа и долго подбираете, что сказать.
      - Только это? А что заметили вы?
      Озеров пристально посмотрел на Фуфлагина.
      - Раз вы меня спросили, отвечу, - Петр в который раз обратился к методике Фелицаты. - Я заметил, что вам понравилась пассажирка. Вы питали к ней нежные чувства, несмотря на то, что за ней ухаживали несколько человек. Вы строили планы, что именно вас, умного и нежного, она оценит и примет. Ведь личная жизнь у вас не сложилась...
      - Откуда вы знаете про мою личную жизнь? - удивился Сергей Сергеевич.
      Озеров не знал ниоткуда, но когда Фелицата непонятным мистическим образом перемещалась с далекого берега в него, он нес околесицу, которая поражала его собеседников сходством с реальным положением и не меньше удивляла его самого.
      - Да, знаете ли, вы прозорливы, - наконец-то начал сдавать позиции старпом. - Наверное, моя проблема в том, что мне нравятся женщины намного моложе меня.
      - Ну, это не только ваша проблема, - посочувствовал Озеров. - Вы были женаты?
      - Да, конечно. У меня была жена-ровесница. Мы, знаете ли, жили неплохо. Но дети выросли, и мы как-то устали друг от друга.
      - И теперь у вас есть другая женщина на берегу?
      - Да, у меня уже было несколько, - сказал старпом, как бывалый ловелас. - Но, знаете ли, они любят тебя, пока ты водишь их по ресторанам, облизываешь в постели и покупаешь им шмотки. А когда уходишь в море, девочки исчезают вдали, как берега.
      - Но помнится, к вам перед отходом приходила красивая девушка в сарафане с голой спиной? Или это дочь?
      - Нет, это не дочь, - с легкой волной смущения ответил Сергеич. - Но она меня тоже бросила.
      Озеров с глубоким интересом посмотрел на старпома. Вот уж никогда он не подумал бы про этого рыхлого седеющего мужчину, что через него идет целая череда красоток, которые легко спят с ним, легко ласкают его полноватое тело, легко тратят его деньги и легко исчезают, уступая в его сердце место следующим. Видимо, его устраивало такое положение дел, потому что он не принимал это за уроки жизни и не спешил извлекать истину. Он просто нашел еще одну женщину в доступной близи, прямо на судне, и приклеился к ней сердцем.
      - Марина Бриггс отвечала вам взаимностью?
      - Она не прогоняла меня, - оправдался Фуфлагин. - Она позволяла притрагиваться к ее телу.
      О, нет, Озеров не хотел узнавать интимные подробности. Уж слишком затуманился взор Сергеича. Он словно проживал эпизоды из прошлого. Петр не собирался играть роль жилетки и впитывать осколки человеческих страстей.
      - Итак, вы посещали ее каюту?
      - Не часто - Марина была вечно занятой.
      - Но второго июля вы виделись с Бриггс в 12 часов? Штурман утверждал, что видел вас у раскрытой двери в каюту пассажирки. А раз так, то вы - последний, кто видел ее в живых.
      - Боб дерзкий пацан и всего-то. Он приставал к девочке. Я думаю, что он бывал в ее каюте чаще меня.
      Озеров обалдел уже от всей этой истории. Какой же он слепец! Регулярно ходил-бродил по судну, выискивал, высматривал и, оказалось, ничего не увидел и не высмотрел!
      - Сергей Сергеевич, а кто еще, по-вашему, мог быть не равнодушен к Бриггс?
      - Мастер, конечно. И Кувырканов. Они с Бобом все время влюблялись в одних и тех же девушек, поэтому всегда ненавидели друг друга.
      - Вы хотите сказать, что капитан бывал у Бриггс?
      - Нет, она бывала у него.
      - Скажите, наконец, откровенно: вы были последним, кто видел ее в живых? Вы убили ее и выбросили за борт? Из чувства мести?
      Петр задал вопрос жестко. Старпом плакал, закрыв лицо руками.
      "Вот это финиш. Довел до слез мужчину и к тому же не простого мужчину, а официальное лицо, старпома, стоящего вахту! Где те скалы, в которые мы сейчас врежемся? Где те рифы, о которые мы разобьемся!?"
      Фуфлагин достал носовой платок и высморкался.
      - Я должен вам признаться. Дело было так...
      Неужели, действительно, старпом - убийца? Озеров перевел дух и призвал себя к благоразумию.
      - Я находился в своей каюте и вдруг услышал в коридоре какую-то возню и вроде бы сдавленный вскрик.
      - Вы услышали звуки через закрытую дверь?
      - В том-то и дело, что моя дверь все время приоткрыта. На всякий случай. И, знаете ли, я решил посмотреть, что случилось, вышел в коридор, но ничего не увидел. Я подошел к каюте пассажирки и постучал. Несколько секунд она не отзывалась, но потом приоткрыла дверь и сказала, что одевается к обеду. Я спросил, все ли у нее в порядке. Она ответила, что нет проблем.
      - Так вы видели ее в приоткрытую дверь?
      - В том-то и дело, что я не видел ее. Она стояла за дверью, потому что пока еще была не одета.
      - Вам не показался странным ее голос?
      Старпом призадумался на мгновение.
      - Голос не показался странным, а вот то, что она сравнительно долго не открывала дверь, меня как-то насторожило.
      - Почему? Вы почуяли соперника? - попытался уточнить Озеров.
      - Нет, не так. Просто насторожило. Это трудно обосновать, но я забеспокоился.
      Вот и прояснилось, почему темнил старпом - затруднялся определиться со своим положением. Оказалось, в реальности он только говорил с пассажиркой, поэтому честно признался капитану, что видел Бриггс не второго числа днем, а первого июля вечером.
      Это похоже на истину, тем более что эпизод внешне так и виделся штурману - Сергеич у раскрытой двери. Но не более этого. Ведь Боб не говорил, что видел Марину, ведущую разговор со старпомом.
      
      *****
      Ну вот, с Фуфлагиным разобрались, какой он шиворот, когда навыворот. Теперь черед любителя брелоков, то есть Владимира-Боба. По его собственному признанию, он видел Бриггс утром, и пока он единственный из мужчин, кто встречался с женщиной в этот день. В какое время он мог общаться с ней? Получалось, еще до завтрака. Затем Владимир убежал в столовую, а оттуда прямиком на мостик на вахту.
      Неужели ему повезло больше, чем старпому, и Марина подпустила штурмана к себе на минимальное расстояние? Каким образом брелок оказался на полу? В итоге страстных игр, когда партнеры бурно освобождали друг друга от одежды? Возможно-возможно. Штурман молод и честолюбив, он мог получить фору от Бриггс.
      Озеров подумал так, но тут же признался себе, что не может представить Марину в объятиях Боба. Как ни странно, легче было вообразить старпома, наделенного любовью.
      Боб открывал свои эмоции окружающим, а Сергеич оставлял их в себе, утаивая от постороннего взгляда. Если штурману было худо от качки, об этом знали все, если он получал удовольствие от фото-сессии с Бриггс, то опять-таки это знал каждый. Продолжая цепочку, можно предположить, что радость, удовлетворение или нечто подобное, что рождается во взаимоотношениях мужчины и женщины, тоже наблюдал бы весь экипаж, но такого не случилось.
      Вот и подумалось вдруг Озерову, что не было страстного раскрепощения от одежды, и не обрывался брелок, отлетая под кровать. И вообще, не подкинул ли Лёшик Кувырканов эту деталь в отмщение? В отмщение чего?
      Петр взялся за телефонную трубку и по внутренней связи пригласил штурмана в гости. Тот для начала сморозил, конечно, что-то ироническое, но Озеров сослался на поручение капитана, и Боб легко пригласился в каюту суперинтенданта.
      
      *****
      - Владимир, у вас были близкие отношения с Бриггс? - напрямую поинтересовался Петр.
      Улыбка ушла с лица штурмана.
      - Опять вы за свое. Кэп ревнует, что ли?
      - Так был реальный повод для ревности? - зацепился Озеров. - А то ведь вы последний, кто...
      Завел он свою старую пластинку. И штурман сник.
      - Петр, надоела мне эта история. Вы получили брелок и теперь думаете обо мне, черт знает что.
      - А есть повод? - Фелицата могла гордиться вредностью Озерова.
      - Нет повода. Марина не такая женщина, чтобы сближаться с первым попавшимся мужчиной. Была не такая, - штурман кашлянул. - Она держала дистанцию. Не верьте, что говорят наши мужики. Особенно не верьте старпому. Он последний...
      - Нет, - прервал его Петр.
      - Но я видел!
      - Нет, - повторил с нажимом Озеров. - Она стояла за дверью, поэтому он слышал лишь голос. А вы ее видели... перед завтраком.
      Штурман от досады стукнул кулаком по дивану, на котором сидел.
      - Не нервничайте, а просто расскажите, что вы делали в каюте Бриггс рано утром, - спокойно сказал Озеров. - Если вам полегчает, я скажу, что Марина-буфетчица видела пассажирку позже вас.
      Боб внимательно посмотрел на суперинтенданта. Видимо, его комментарий пришелся кстати.
      - Она позвонила мне полседьмого, сказала, что плохо спала, чувствует себя паршиво, и позвала поделать ей массаж.
      - Чего? - не ожидал такого поворота Петр. - Вы же только что говорили, что она держала дистанцию.
      - Да, говорил и настаиваю. Массаж, господин суперинтендант, это не секс. Я научился делать массаж, облегчающий морскую болезнь.
      - Понятно. Вы делали ей, а потом она - вам.
      - Откуда вы знаете?
      - Догадываюсь. Вы же не можете себя массажировать. Вот и приняли от нее в свое, так сказать, облегчение, - предположил Петр.
      - А что в этом такого?
      - Да ничего такого. Лучше скажите, как там ваш брелок оказался, и зачем вы его забыли?
      - Подозреваю, что Лёшка Кувырканов меня подставил. Я ведь этот брелок потерял еще раньше. Он у меня был на сумке из-под фотокамеры.
      - Зачем ему подставлять вас?
      - О, это давняя история, совсем из другого рейса. К Марине Бриггс не имеет никакого отношения.
      Кажется, все прояснилось и можно отпускать штурмана восвояси, но невидимая шлея попала вдруг Озерову под невидимый хвост.
      - Володя, скажите честно, вы фотографировали эту женщину обнаженной?
      Боб присвистнул.
      - И откуда ты такой Озеров взялся? Все знаешь наперед. Вот не скажу тебе больше ни слова.
      - Не скажешь мне - скажешь английской полиции, - равнодушно сказал Петр.
      - Да убрал я все снимки из камеры, подчистую, что я дурак, что ли?
      Озерова не интересовала самоидентификация штурмана, так как он захотел срочно побеседовать с красавчиком Кувыркановым.
      
      
      
      *****Раздвоение
      
      
      В то время как Юля и Павел сидели в архиве, а Петр прощупывал вопросами капитана, Колбасин вез свою неуемную начальницу в глухую деревню Подмосковья. Он, седой и прокуренный, никогда не страдал многословием, вот и теперь посмотрел в атлас автомобильных дорог и поехал. Может, и спросил бы он Фелицату, что ее подвигло рвануть в глушь, но она, измотанная бессонной ночью, сладко заснула в машине.
      Через час женщина открыла глаза и завертела головой, чтобы сориентироваться, где они едут.
      - Фелис, расскажи-ка, что тебе стрельнуло? - наконец-то спросил Колбасин.
      Она объяснила идею, посетившую ее ночью.
      - Квитанция, говоришь? Но ведь никто нам не выдаст чужое ценное письмо, Фелюшка. Ты об этом подумала?
      Она не ответила. Колбасин знал ее достаточно давно, чтобы понять, что она не подумала.
      - Ну, ладно, на месте разберемся, - он не стал расширять трещину ее промаха.
      Еще через два часа они дорулили до Калерихи. Леса, болота, поля и снова леса остались позади. Дорога до деревни была сносной, поэтому пересаживаться на какой-нибудь попутный трактор не пришлось. Все-таки иногда жизнь преподносила Колбасину некоторые бонусы, поскольку он предпочитал ожидать вещи хуже, чем они оказывались на самом деле.
      Почта находилась в деревянном доме, бревна его сруба потемнели от времени. Фелис хотела идти одна в почтовое отделение, но Колбасин упрямо увязался за ней. В небольшом помещении, перегороженном стойкой, было пусто. Посетители осмотрелись и переглянулись.
      - Покашляй, как ты умеешь, - велела Фелис.
      Мужчина расправил усы и издал некий скрипучий и хриплый звук. Повторять его не пришлось, так как появилась хозяйка заведения, фигуристая и круглолицая. Она взяла из рук Фелицаты квитанцию и внимательно рассмотрела ее.
      - Да, поступало к нам такое ценное письмо, но выдано адресату.
      - Как выдано? - не поняла Фелис.
      - Обыкновенно. Пришли и получили письмо.
      Колбасин положил руку на плечо взволнованной Фелицате.
      - Подожди, не заводись, объясни, что тебя смущает?
      - Видишь ли, соседка говорила, что Мария Ивановна имеет дом в деревне, и живет она здесь одна.
      - Ах, соседка. Думаю, что она могла не знать какие-то нюансы, - пожал он плечами и обратился к почтовой служащей. - Скажите, кто получил письмо?
      - Тот, кому оно было послано: Мария Ивановна Кашина.
      - Так не бывает, - сказала Фелис. - Мария Ивановна Кашина послала письмо Марии Ивановне Кашиной, и это оказался совсем другой человек? Клоны, что ли?
      - Ничего особенного, - женщина даже бровью не повела. - Они родственницы по мужу. Для вашей Марии Ивановны Кашин был мужем, а для нашей - братом.
      Колбасин и Фелис вышли из почты. Обычная деревенская улица тянулась вдоль речушки. Только чистый приятный воздух утешал легкие горожан, которые искали адресатку. Они нашли ее через некоторое время, оторвав от огородных дел.
      - Да, получала письмо из Москвы, оно вовремя пришло, как раз к моему дню рождения.
      - Вы хотите сказать, что в письме было поздравление? И ничего больше?
      - А что еще должно быть? Маша всегда меня поздравляла.
      - Вы в курсе, что она... - Фелис немного замешкалась.
      - Она умерла, вы хотите сказать? - женщина принялась снимать желтые резиновые перчатки. - Конечно, в курсе. Брат поехал на похороны.
      - Так ее муж, оказывается, жив? - удивилась Фелис.
      - Конечно, жив, что ему сделается? Они в разводе давным-давно. Пойдемте в дом - я вас чаем напою.
      Пока Колбасин гонял чаи с хозяйкой, его спутница осмотрела фотографии в рамочках, которые на старинный манер украшали стены жилища. Она, как служебная собака, чуяла след, но никак не могла его определить точно. Хозяйка пояснила, что давно хотела убрать снимки в альбом, но в память о матери, которая их развешивала, не убрала.
      Фелис решила последовать примеру своего заместителя и принялась пить чай.
      - Мария Ивановна, а что вы знаете о дочери Марии Ивановны?- задала она вопрос в качестве прикуски.
      - О Мариночке? Ну, училась она на юридическом. В Питере. Вроде все у нее хорошо. Маша, когда летом приезжала, только это и говорила. Подробностей от нее было не добиться.
      - Марина приезжала на дачу к маме?
      - Не припомню такого. Скорее всего, не приезжала.
      - Но на ее свадьбе-то вы гуляли? - влез вдруг с репликой седой Колбасин.
      Фелицата удивленно посмотрела на него - хороший вопрос задал ее заместитель.
      - Гуляли-гуляли, - закивала Мария Ивановна. - Уж лет десять, как гуляли. Вон на снимке, - она показала под потолок, - молодые целуются, а мы вокруг толпимся.
      Приезжие в шесть глаз смотрели на фото: физиономии родственников разглядеть еще было можно, только молодые целовались так, что фата невесты закрывала лица молодоженов. Колбасин развил свою инициативу дальше:
      - Не припомните, как фамилия женишка?
      - Ой, что-то про тыкву... подождите.
      Хозяйка полезла в ящик комода и достала то, что Фелицата почти отчаялась увидеть - свидетельство о браке. Фамилия мужа была действительно похожа на тыкву и даже на семь тыкв: Семитыквенных. Таким образом, Марина тоже превратилась в Семитыквенных.
      - Откуда... откуда у вас этот документ? - поинтересовалась гостья.
      - Маша отдала его мне на сохранение, а почему, я не спросила. Сейчас понимаю, что не все хорошо было у Мариночки, раз ее мамка избегала подробностей. Но теперь поздно вопросы задавать, - вздохнула хозяйка.
      
      *****
      - Да уж, Бриггс звучит благозвучнее, - сделала вывод Фелицата на обратном пути, перед тем, как заснуть под сенью надежного водителя.
      - Все бы вам женщинам подавай благозвучнее, эстетичнее, драгоценнее, - проворчал в ответ Колбасин.
      Но его спутница проигнорировала выпад в сторону дамской половины человечества.
      - Итак, десять лет назад Марина Кашина сочеталась законным браком с Семитыквенных. Надо бы выпить коньячку, Колбасин, составишь мне компанию?
      - Феля, ты знаешь, я не сторонник женского пьянства. Ради чего тебя потянуло на коньячок? До Москвы еще ехать и ехать.
      - Понимаешь, мы с тобой трезвые, правильно?
      - Естественно.
      - Не естественно, в том-то и дело. Мы трезвые, но у нас постоянно двоится в глазах или в чем-то другом. Следи за моей мыслью, ну и за дорогой тоже. Сколько в этом деле Марин? Две. Сколько Мариванн? Две. Попова у нас не просто Попова, а в квадрате: по себе и по мужу. Вот я и говорю, раз мы трезвые, но у нас двоится, то надо выпить, чтобы было наоборот.
      - Чепуха, не думай об этом. Главное, что Бриггс одна и Семитыквенных один. Звони быстрее Юлии Озеровой. И пусть она сообщит отцу.
      
      *****
      Звонок застал девушку в кофейне. Голос Фелицаты показался таким желанным и родным, что еще больше подчеркнул Юлькино одиночество, и она с трудом сдержала слезы. Странную фамилию она записала на салфетке, как поэт подаренную музой строфу. На рыдающую девицу ободряюще смотрел дедушка Крылов, чей портрет висел над столиком.
      Дело в том, что Юлька попала в литературную кофейню, где чашечку кофе можно было разделить с Пушкиным, Гоголем или другими мэтрами отечественной литературы. Неизвестно, есть ли у копий портретов душа, и какой у нее характер, но атмосфера сего заведения располагала к плодотворным беседам и построению планов жизни. Писатели эпох минувших вполне гармонировали с современной музыкой, и вместе они стимулировали не только мыслительный процесс в головах посетителей, но и аппетит.
      Несколько минут назад состоялось расставание Юлии с Павлом, который привел ее сюда.
      - Ты умница, - начал он, держа в руках ее ладонь, - я не справился бы без тебя.
      Он поцеловал руку своей напарнице, смотревшей на него удивленным взглядом. Они сидели рядом за тесным столиком, и их головы почти касались друг друга. Девушка подумала, что Павел оказался настолько обаятельным, что еще немного активности с его стороны, и она растает в нем. Но после салатика из креветок и чашечки кофе он произнес малоприятную новость.
      - Мне пора возвращаться в Москву, мое юное создание. Через четыре дня "Борков" дойдет до порта назначения. Я должен согласовать некоторые вещи. Ты попытаешься дозвониться по телефонам, которые нам рекомендовали, и вообще сделаешь, что сможешь. Завтра рано утром вылетишь домой.
      И ее герой покинул кофейню, чтобы исчезнуть в летнем небе на крыльях самолета. Все произошло так быстро и внезапно, что героине оставалось только воскликнуть: "Что это было?"
      Голос Фелицаты в мобильнике и взгляды писателей со стен восстановили равновесие в душе девушки, и она, подавив жалость к себе, принялась планировать свои дальнейшие шаги. Первым делом Юлия рассмотрела лицо в зеркальце: глаза оставались красными, но из них ничего не капало. Что ж, минут десять-пятнадцать спокойного поедания пирожного - и краснота уйдет.
      Вторым шагом она разрешила себе последний разок взгрустнуть о Павле. Старый он, конечно, почти в два раза старше ее, наверное, женат, дарит жене бриллианты и прочую муть. На Сейшелы ездил, наверное, с любовницей. Все это совершенно не должно интересовать Юлию - она не собиралась в ближайшее время ни в любовницы, ни в жены. Только сердце что-то заныло от нового чувства, которое очень смахивало на ревность.
      Слезы навернулись на глаза, и девушка поняла, что второй шаг был ошибочным. Она не узнавала себя - как можно быть такой нюней? Пора срочно переходить к третьему пункту.
      Она переписала фамилию с салфетки в блокнот: Семитыквенных. Примечательная фамилия, но что это дает? В судовой роли такого человека не значилось. Мало ли, сколько браков было у Марины Бриггс до того, как она эмигрировала. Имеют ли они отношение к рейсу, в котором находился отец Юлии? Таким образом, третий шаг не приводил пока к конкретным выводам.
      Четвертый шаг в Юлином плане был последним. Он включал в себя доедание пирожного, нормализацию глаз и переход к практическим делам: звонить, ходить, спрашивать - добывать необходимую информацию. Причем, делать все это необходимо энергично, напористо, результативно. Ведь она обещала отцу, что поможет.
      Даже Фелицата не обошлась без нее. Пожалуй, экипаж "Механика Боркова" зависел от ее работы. О, впору голове закружиться от планетарного значения Юлькиной деятельности!
      Все, никакой ревности, никаких надежд на Павла, только опора на собственные силы. Конечно, он помог ей в архиве и в пароходстве, но как быстро она поддалась дрессуре и почувствовала зависимость от него.
      Женские слабости по нынешним временам - недопустимая роскошь. Конечно, у нее самой статус в этом деле неофициальный, к тому же люди видят в ней только то, что она представляет собой внешне, то есть молодую девушку-студентку, не внушающую серьезного отношения. Но Юлька придумала, что она будет ссылаться на Павла, ведь он называл ее своим секретарем.
       Девушка полна собственного достоинства и самодостаточна, но если дело требует солидного прикрытия, то так тому и быть.
      
      На самом деле корабельный босс, бросая Юлю в мучительном одиночестве, улетел вовсе не в Москву. Он был недоволен, что капитан "Механика Боркова" не отправил в госпиталь с пострадавшим вторым помощником сопровождающего. Понятно, что Полугимнов не виноват, - ему нечего было сказать норвежцам в ответ на их отказ. Зато у Павла, как у судовладельца, больше возможностей, а главное, больше, как ему казалось, заинтересованность в ускорении темпов дознания.
      Когда человек молод и энергичен, ожидание дается ему трудной ценой. Ему легче преодолеть дополнительное расстояние, чем ждать у моря погоды. Как говорится, для бешеной собаки семь верст не крюк. Конечно, он не считал себя сумасшедшим, но все-таки каялся в некоторой ненормальности. Ведь коллеги предупреждали его - не берись сам за эксплуатацию судна, сдай его оффшорной компании. Пусть она распоряжается "М.Борковым"! В этом случае Паше осталось бы только по курортам ездить.
      Так он и поступит по завершении рейса и расследования. Пусть чужие люди меняют название судна, формируют команду, разбавляя экипаж филиппинцами. Самое неприятное, если за Пашей закрепится слава неудачливого судовладельца...
      В госпитале небольшого норвежского города отсутствовал запах больницы. Второй помощник капитана Виталий с забинтованной головой лежал в персональной палате в окружении аппаратуры, от которой к нему тянулись щупальца трубок.
      Павел почувствовал тоску от собственного бессилия. Слишком мало прошло времени, чтобы надеяться на возвращение к моряку сознания. К тому же, голубоглазый с широкими скулами медбрат преградил гостю дорогу и произнес по-английски: "Do not disturb!"
      Павел неожиданно для себя ругнулся матом. Сделал он это тихо, себе под нос, но медбрат вздохнул и спросил по-русски:
      - Вы кто?
      После пылкого диалога, который велся энергичным шепотом, голубоглазый показал Паше лист бумаги.
      - Что это? - не понял посетитель.
      - У вашего человека был момент просветления, когда он пришел в сознание.
      - Вы спросили, кто его хотел убить? - громко вслух спросил Павел.
      - Тсс! Тише, пожалуйста. Я не имел понятия, что произошло на вашем судне, - ответил медбрат и придержал визитера за рукав. - Подождите, дослушайте меня. Когда ваш работник открыл глаза, он не мог говорить, но я понял, что он что-то просил.
      - Он просил бумагу и ручку?
      - Да. Мне тоже так показалось. У него работала только левая рука. Вот он и нарисовал это.
      Дрожащие линии на рисунке шли кругами, они наслаивались друг на друга, а внутри находились штрихи и точки.
      - Что же получилось? - задумчиво произнес Павел.
      Медбрат был русским человеком, поэтому не мог отделаться простым "не могу знать".
      - Похоже, что он хотел сообщать нечто важное, - предположил он, и его голубые глаза засветились предчувствием интриги. - Например, кто его хотел погубить.
      - Только на буквы рисунок не похож.
      - Да, скорее всего, это портрет обидчика.
      - Портрет? - Павел с любопытством посмотрел на медбрата. - Я подумал, тут ребус какой-то. Возьму с собой - в самолете разгадаю.
      Он вышел из госпиталя и сел на скамейку у крыльца. Перед ним раскрылась панорама города, сбегающего улицами и домами к узкому заливу. Фьорд под ясными небесами был великолепен.
      Медбрат, который, видимо, сменился с дежурства, примостился рядом с Павлом.
      - Покурим?
      - Я не курю вообще-то, но если за компанию, - пожал плечами гость.
      Он носил в кармане пачку сигарет на всякий случай.
      - Да и я не курю, - согласился медбрат. - Только за компанию с соотечественником.
      Они закурили, и никто из них не закашлял. Наверное, "всякий случай" им выпадал не редко.
      - Если будут новости, сообщи мне лично или прямо на судно. Вот телефон и факс.
      - О"кей. В аэропорт подбросить? У меня есть личный транспорт.
      Павел кивнул, и медбрат вскоре превратился в байкера, который на мотоцикле лихо домчал гостя к самолету.
      
      
      
      *****Любители жареной воды
      
      
      Приближалось время полдника или, по-корабельному, вечернего чая, и Петр собирался прийти в столовую пораньше, чтобы прохронометрировать мероприятие. Он был доволен итогами беседы со старпомом и штурманом и намеревался вплотную пообщаться с любителями жареной воды. Авторство последнего эпитета принадлежало Фелицате, которая наделяла им Озерова, неравнодушного к чаю, горячему и крепкому.
      Капитан Полугимнов уже опрашивал матросов-рулевых, но Петру хотелось лично заглянуть им в глаза и составить свое мнение. По сведениям Ивана Евсеевича, и рыжий Риттер, и белесый Кошкин, и даже темноволосый Кувырканов любили основательный полдник и гоняли чаи по полчаса, а то и по часу.
      Понятно, что в реальности эти полчаса-час были короче по времени, примерно так, как в случае свидания молодых людей. Один из них ждет другого пятнадцать минут, а потом говорит, что ждал целую вечность.
      Озеров зашел в компьютерную каюту и проверил электронную почту. К его великой радости, в своем почтовом ящике он обнаружил два письма - одно от Фелис и второе от Юлии.
      Жена сообщала, перечисляя свои мучения и подвиги, что только что вернулась из деревни Калерихи. Она привычно пеняла ему, что пока он плывет в непыльном круизе, ей приходиться пахать и пахать. А между тем, даже Юлька ее бросила, вырвалась на свободу с олигархом, и теперь от нее ни слуху, ни духу. В завершение эмоционального повествования, Фелис бросила фразу: "Да, Озеров, учти, что Бриггс раньше была Семитыквенных".
      Явно письмо писала усталая женщина, которая вместо того, чтобы сначала покушать, отдохнуть и после этого взвешенно перечислить факты, выплеснула на Озерова весь клубок психологических и физиологических проблем своего организма. Людям посторонним это могло показаться некорректным поступком, но только не Петру. Он привык читать письма Фелис сквозь строчки, а эмоциональный окрас послания давал возможность мужчине узнать гораздо больше, чем говорили слова.
      Тем не менее, Петр отложил расшифровку сумбурного письма, и прочитал почту от дочки. Вот, кто был полной противоположностью Фелицаты - никаких бесконтрольных эмоций, взвешенный краткий текст, образно говоря, позитивное биополе, телепортированное на расстояние. Юлька написала, что Фелис назвала ей по телефону фамилию Семитыквенных. Дочь обещала в ближайшие часы сообщить результаты своих поисков.
      После прочтения двух писем Озеров подытожил полученную информацию: если такая дама, как Фелис, поехала, бросив все прочие дела, в деревню, тому были веские причины, и фамилию, которую она раздобыла, надо ценить по высшему разряду. Эмоции в письме наверняка составляли лишь часть переживаний реальных, и теперь его, Петра, очередь раскрутить клубок.
      Юлька пока не понимала, к какому месту приложить новую фамилию, но она еще вела поиск. У нее уже есть новости для отца, но она не спешила их сообщать. Почему? Озеров предположил, что не все сложилось ровно, дочка чем-то расстроена, но не считала должным перекладывать негатив на него. Он сочувствовал своей маленькой девочке. Мужчина должен работать, а не мучить женщин.
      В столовой Петр появился за двадцать минут до начала вечернего чая. Огненноголовый Василий Риттер уже был на месте и пил, наверное, не первую кружку. Озеров откусил пирог и вместе с ним и фаянсовой кружкой, наполненной горячим напитком, подсел к матросу.
      - Не помешаю?
      Стулья вокруг еще были свободными, и суперинтендант, как и все члены экипажа, имел постоянное место за столом. Но матрос-рулевой не стал морочить себе голову вопросами и согласно кивнул.
      - Допрашивать будете? - сказал он, с наслаждением пережевывая пирожок.
      - Буду, - просто ответил Озеров, не тратя силы на маскировку намерений.
      - Я вам не подчиняюсь, - хлебнул чайку Василий.
      - Поручение капитана, - спокойно пояснил Петр.
      - Евсеичу я все сказал.
      - Возможно. Тем не менее, Иван Евсеевич дал мне поручение говорить с вами еще раз.
      - Пусть сам допрашивает.
      - Вот что, голубчик Риттер, - невозмутимо сказал Озеров. - В начале разберемся с терминами. Допрашивать вас будет Скотланд-Ярд, а я, наоборот, пытаюсь избавить вас от такой участи.
      Ссылка на Скотланд-Ярд оказалась авторитетной. Риттер задумчиво попил из кружки и изрек: "Что ж, спрашивайте".
      - Докажите-ка мне, Василий, что это не вы отправили Марину Бриггс за борт и не вы изувечили второго помощника, - выдал бесцеремонно Озеров, понимая, что времени у него считанные минуты, и скоро толпа голодных моряков заполонит столовую.
      Риттер с любопытством посмотрел на него. Рыжие ресницы замерли, и рот перестал жевать. Потом он улыбнулся.
      - Озеров, не держите меня за мальчика. Не я должен вам доказывать, что не виновен, а вы мне, что я виновен.
      - Вы хорошо подкованы, - невозмутимо ответил Петр.
      - Даже дети знают о презумпции невиновности. А у меня жена с юридическим образованием, - он сказал это так, словно проблема исчерпана.
      Но Озеров так не считал.
      - Жена далеко, а Скотланд-Ярд близко. Подумайте, что вы делали второго июля с двенадцати до шестнадцати часов? Может, заметили какие-то необычные моменты?
      На этом Петру пришлось пересесть на свой стул - в столовой становилось людно. Риттер особо не расстроился и продолжил чаепитие. А рядом с ним появился Кувырканов и боцман Перепряндин. Из камбуза вышла Софья и поставила перед боцманом тарелку с пирогами; забота поварихи была кстати, учитывая, что Василий успешно подчистил первую порцию.
      Без пяти минут шестнадцать пришел поммех Фёдор, куснул, пивнул и убежал в машинное отделение. Лешик Кувырканов действовал похожим образом, но ушел вверх по трапу на капитанский мостик. Буквально через пару минут на его место за столом сел Роберт Кошкин, сдавший вахту. Судя по рассказу капитана, Кошкин не уступал Риттеру по любви к выпечке и чаю, а значит, Озеров имел шанс поговорить с ним после насыщения желудков остальными моряками.
      За столом комсостава все места занимали механики, помощники и капитан. Третий механик Личутин не засиживался, и вскоре его сменил второй механик. Вот, собственно, и все перемещения населения.
      Озеров давно насытился, но не уходил, задумав всех пересидеть и поговорить с Кошкиным. При этом ему не хотелось думать о том, что Риттер может пересидеть их двоих. В конце концов, желудок у него не резиновый!
      Вечерний чай протекал обычным чередом, единственно, что изменилось, это отношение стармеха Комаревского к Озерову. Петр заметил, что Анатолий Иванович стал сдержан в общении с ним, перестал откровенничать и перешел на "вы". По-видимому, второй и третий механики рассказали своему начальнику о претензиях суперинтенданта и его требовании писать объяснительные.
      Похолодание в их взаимоотношениях по-человечески огорчило Озерова, но с другой стороны подавало надежду, что стармех проявит бдительность, и никаких ЧП в его ведомстве больше не произойдет.
      Постепенно механики и помощники закончили чаепитие и покидали столовую, повторяя друг за другом ритуальное "спасибо". Маринка не уставая отвечала каждому: "На здоровье!"
      Озеров одиноко сидел за столом, хотя на пироги он смотреть уже не мог, а лишь прикасался губами к чаю, создавая иллюзию, что пьет его медленно небольшими глотками, как трезвенник, попавший на вечеринку любителей выпить. И тут еще некстати буфетчица, узрев пустую тарелку перед Озеровым, заполнила ее очередной порцией выпечки.
      Часы показывали 16.30, время окончания вечернего чая. Но Риттер с Кошкиным не собирались уходить. Вдобавок, запыхавшись, пришел Сергей Сергеевич, который посмотрел на Озерова, но тут же отвел глаза.
      - Приятного чая, - сказал он, как положено. - Капитан отпустил меня на десять минут. А то, знаете ли, вахта теперь у меня до 18 часов.
      - Кушайте-кушайте, - Петр подвинул ему тарелку, опережая буфетчицу.
      Старпом с заметным удовольствием сосредоточился на еде, не испытывая желания болтать с Озеровым. Последний разговор с ним был слишком свеж в памяти Фуфлагина. "Еще немного, и весь экипаж будет меня избегать", - подумал Петр.
      Наконец, Риттер стал уходить. Он уже почти вышел из столовой в буфетную, но вдруг вернулся и тихо сказал Озерову:
      - Я загляну к вам через полчасика.
      Кошкин сидел к ним спиной, а старпом жевал пирожки на противоположном конце стола. Озеров надеялся, что они не слышали этих слов.
      Шаг Василия навстречу обрадовал Петра, он расценил его как успех, и подсел к Кошкину, намереваясь закрепить прогресс.
      - Ну, что, Роберт, как ваши успехи в компьютерных играх?
      - Переменные, - спокойно ответил матрос-рулевой. - Но у электромеханика несколько раз выиграл.
      - Возможно, ему лучше удаются шахматы?
      - По-разному, - пожал плечами Кошкин. - Мы иногда сражаемся в компьютерные шахматы. А у вас не появилось желание составить нам компанию?
      - И хочется, и колется, и мама не велит - некогда пока, - ответил Петр. - Я тут опрашиваю всех членов экипажа...по поручению капитана. Для вас у меня тоже есть вопросы. Не возражаете? Я знаю, что Иван Евсеевич уже беседовал с матросами-рулевыми, но мне поручено продолжить. Вы пунктуальный человек?
      - Что вы имеете в виду? Опаздываю ли я на вахты?
      - Примерно так. Вот сегодня вы как-то поздно пришли в столовую.
      - Ну, это не от меня зависит. Я освободился, как только Алексей сменил меня.
      - Вспомните, два дня назад, когда вы шли на дневную вахту, не приметили ничего подозрительного у каюты Марины Бриггс? Это было у Лофотен, после горелой запеканки, - привычно напомнил Озеров.
      Роберт слегка призадумался.
      - Припоминаю этот день. Действительно, там кое-кто проходил. Помню Сергеича, нашего дамского угодника. Ну и Маринка-буфетчица скакала, как обычно.
      - А что вы делали после обеда и перед вечерним чаем?
      - Сложно ответить, потому что дни все примерно одинаковые, сливаются в одну массу. Но днем я всегда работаю с боцманом.
      - Понятно. Вы или он не отлучались от работ на что-то постороннее?
      - Он отлучался... За зеленкой и бинтом.
      - Боцман поранился? - удивился Петр.
      - Качало здорово, а мы проверяли такелаж и прочее оборудование. Боцман немного ободрал палец. Он до сих пор ходит забинтованный.
      - Ну, а вы, что делали, пока он ходил за бинтом?
      - Доделал плановую работу и пошел на вечерний чай.
      - Вы не заметили в тот день ничего необычного? Подозрительного?
      - Пожалуй, нет, - ответил Кошкин.
      - Какие отношения у вас были с пассажиркой?
      - У меня? С пассажиркой? Какие могут быть дела у матроса с такой кралей? - он возмутился.
      - Вам не хотелось выбросить ее за борт? - задал Озеров свой коронный вопрос в стиле а ля Фелицата.
      - Вопросики у вас. Делать мне больше нечего, - проворчал Кошкин.
      Петр внимательно посмотрел в глаза рулевому, тот выдержал, не отводя взгляд. Но чувствовалось, что Роберт злится. Еще бы! Неизвестно, как бы реагировал сам Озеров, если подобный вопрос задавали ему. Суперинтендант поднялся - он спешил в свою каюту, чтобы не разминуться с Риттером.
      - Я попрошу вас, если что-то вспомните, дайте нам с капитаном знать. Вы понимаете, что нас ждут разборки с английской полицией?
      - Понимаю, конечно, - без энтузиазма признал Кошкин и продолжил полдник.
      
      *****
      В каюте тяжесть в желудке, наступившая от переедания мучных изделий, уложила Петра в койку. Он вяло порицал себя за неудачные методы ведения следствия и пытался забить в память содержание сегодняшних опросов.
      После того, как он вчера нескучно попарился, Озеров держал пистолет под подушкой и перестал закрывать дверь. Пусть человек Игрек придет ночью душить Петра - это хотя бы выведет проблему из густой тени, вскроется нарыв, а то откровенно надоело смотреть на людей, как на потенциальных преступников.
      Так мало дней длился рейс, но каждые сутки казались безразмерными. Вчера в полдень судно лишилось второго помощника капитана, а по ощущениям Петра, это случилось давно.
      - Можно? - рыжий Риттер явился с обещанным визитом.
      Озеров молча кивнул, но вставать не стал. Тогда Василий притворил за собой дверь и, мгновение помедлив, закрыл ее на защелку.
      - Хорошая идея, - он разлегся на диване. - Что-то я пирогов перебрал.
      Обстановка для разговора получилась странная: собеседники избрали для себя горизонтальное положение.
      - Вы не спите? - слегка побеспокоился гость. - Думаю, вас заинтересуют мои наблюдения. Скорее всего, именно я был последним, кто видел нашу пассажирку.
      Озеров просунул руку под подушку. Как быстро в условиях опасности у человека вырабатываются защитные рефлексы! Петр почти раскаялся за свою апатию, которая не позволила ему отреагировать на манипуляцию Риттера с дверью. А Василий продолжил:
      - Два дня назад мы проходили Лофотены...
      - Как, впрочем, и вчера, - подал голос Озеров.
      - Погода была преподлая. Я стоял вахту с 8 до 12 часов и никуда не отлучался с мостика.
      - Авторулевой контролировали?
      - В некотором роде. Но еще и Боба подстраховывал. Вы же знаете, качку он плохо переносит. Вообще день как-то не задался: запеканка у поварихи сгорела, мой сменщик опоздал на вахту, и я, голодный и злой, побежал потом в столовую. Наелся и лег поспать. Но на вечерний чай сходить - это святое, вот поэтому я и поспешил на полдник.
      - Полагаю, вы пришли, как обычно, минут за двадцать? - предположил Петр.
      - Да, конечно, иначе я не успеваю. Мой организм специфический, потребляет много влаги.
      - Понятно. Сам такой, - кивнул Озеров, вынимая руку из-под подушки.
      Риттер перевернулся на диване со спины на бок и приподнялся, опираясь на локоть.
      - Вы помните, я сижу обычно лицом к буфетной.
      Озеров невольно перенял положение гостя и смотрел на него внимательно.
      - Так вот. В какое-то мгновение в столовую заглянула Бриггс, но тут же исчезла.
      - Не спеши, Василий. В какое именно мгновение заглянула женщина?
      Риттер задумался.
      - Я допивал вторую кружку, значит, было примерно без десяти 16.
      - А ты уверен, что заглядывала именно Бриггс?
      - Конечно! С кем ее у нас можно перепутать?
      - Не знаю, возможно, не с кем. Но какие у вас с ней были отношения?
      - У меня? С Бриггс? Ни-ка-ких. Она вообще не в моем вкусе. Моя девушка лучше.
      Озеров сел, спустив ноги на коврик.
      - Ну, допустим, я поверил. А кто зашел в столовую после Бриггс, вы не помните?
      Риттер тоже сел.
      - Потом прискакал Кувырканыч и, как всегда, схватив кусок, улетел на мостик менять Кошкина.
      - Больше ничего подозрительного вы не заметили?
      - В тот день нет, а вот вчера поздно вечером на главной палубе лежал упор.
      - Хм. Какой упор?
      - Ну, такой металлический, синий, для заделывания пробоин.
      Озеров, конечно, понял, что речь о предмете, примененном в его адрес.
      - А что вы делали возле сауны?
      - Прибирался. Главная палуба - зона моей приборки. Кто припер упор, я не понял. Но лежал он там не по штатному расположению.
      - В какое время вы там были? - заинтересовался Петр.
      - С 22 до 23.30, как всегда.
      - И никого не видели? - Озеров прекрасно помнил, что никаких таких упоров не было, когда он шел в сауну, Риттера также не было в тот момент, а ведь часы показывали 23.20 - и настенные в предбаннике и наручные перед тем, как Петр их снял.
      Риттер почувствовал недоверие в голосе собеседника.
      - Вы не верите? Напрасно. Примерно в 23.10 я закончил уборку коридора и пошел прибирать гальюн. В 23.30 вышел из гальюна и отправился на мостик, чтобы сдать вахту. Вот как раз в это время я обнаружил упор.
      - То есть некто принес упор, пока вы прибирали туалет?
      - Так и получилось, - Риттер был убедителен.
      - Но сауну вы не прибирали?
      - Нет. Там убирается Маринка-буфетчица.
      Озеров испытал потребность поговорить с боцманом, потому что, как узнал капитан, та синяя штуковина была именно из хозяйства Перепряндина.
      - Но что вы делали с 23.30 до ноля? Ведь ваша вахта закончилась в полночь?
      - Обычно я захожу в буфетную. Вот и вчера налил чаю и с кружечкой поднялся на мостик. А после ноля часов упал спать.
      Озеров встал и кое-что записал в раскрытом ежедневнике. Василий поднялся тоже и пошел к двери.
      - Погодите, Риттер!
      Рулевой обернулся.
      - Спасибо!
      Василий кивнул, отпер дверь и вышел.
      
      
      
      *****Спасение утопающих - дело рук самих утопающих
      
      
      Петр облегченно вздохнул после ухода рулевого Василия, но не потому, что тот его утомил. Риттер оказался ценным свидетелем - он подтвердил версию Озерова! Ведь он так и предполагал, что женщина не только хотела пойти на полдник, но и пошла на него. Без десяти минут шестнадцать она была еще жива.
       В эти десять-пятнадцать минут разыгралась страшная сцена, после которой ее режиссер быстро оказался в столовой и хладнокровно попил чайку. Экипаж отполдничал в полном составе, потому что не было среди него тех, у кого пропал бы аппетит. Поэтому у населения не возникло никаких подозрений.
      Порадоваться подтверждению своей версии по-настоящему Озеров не мог - наступил вечер, но дочь по-прежнему оставалась в городе, далеком от ее дома. Петр заскочил на ужин, застал там очень кстати боцмана Перепряндина, который шушукался с поварихой Софьей, пригласил его к себе на разговор и пошел проверять электронную почту.
      
      *****
      Юлия в очередной раз позвонила по указанным в пароходстве телефонам. До этого момента они сохраняли немоту, и гипнотизировать их было бесполезно - лето, пора отпусков и дачной жизни. Но один из номеров словно сдался и заговорил. Женщина, выслушав терпеливо суть проблемы, коротко и строго сказала: "В архиве был ремонт. Пусть поищут дела как следует".
      В архиве пароходства девушка передала полученный совет даме, которая утром обслуживала их с Павлом. Та забеспокоилась и побежала по всем помещениям архива, потому что Юлия сослалась на начальство, хотя на самом деле она не знала вовсе, с кем говорила по телефону. Впрочем, тон у ее собеседницы был начальственный.
      В итоге, очень скоро архивная дама принесла папки, выпавшие накануне из ее поля зрения. Она сухо извинилась перед девушкой, и у той оставался простор для фантазии на тему: "Извинения перед Павлом". Вот уж перед ним эта дама извинялась бы наверняка душевнее.
      Восемь личных дел не содержали ничего подозрительного. Юля переписала в блокнот годы рождения, поступления на работу в пароходство и еще некоторые данные, чтобы у нее осталась хоть какая-то информация.
      Перед уходом она вспомнила сообщение Фелицаты про Семитыквенных и вежливо просила работницу поискать такую фамилию. В базе данных архива нашлись Семибратов, Семиглазов, Семикрасов, Семихатский, два человека по фамилии Семичасных, и ни одного Семитыквенных. Обо всем этом Юлия сообщила отцу из ближайшего Интернет-кафе.
      
      *****
      В утренний гламурный сон Озерова вошел диссонирующий звук. Тот Петр, который находился в пространстве сна и только что обнимал женщину, похожую на Фелицату, задумался о природе инородных звуковых волн. Пока он размышлял, фемина в его объятьях повернулась к нему лицом, и он обнаружил, что это Марина Бриггс с синими закрытыми веками. Озеров испытал шок и в то же время радостно подумал, что все это ему лишь снится. И телефон звонил, словно петух пел зарю, разгоняя чертовщину. Часы показывали 6.30. Петр метнулся к трубке.
      - Озеров, поднимись-ка на мостик, дело есть.
      Голос капитана окончательно согнал наваждение сна. А ведь Петр обычно спал хорошо, редкие видения вторгались в его спальню. Но, справедливости ради, надо сказать, что в обычной жизни этот мужчина не держал пистолет под подушкой.
      Полугимнов расхаживал по палубе мостика. На руле стоял неуловимый Кувырканов. Петр прикинул, кого из помощников подменил капитан, и только тут он обратил внимание на качку, которая заметно усилилась по сравнению со вчерашним днем.
      - Вот, дал штурману поспать пару лишних часов, чтобы он не расклеился раньше времени, - капитан кивнул в сторону борта, мол, смотри, как погода испортилась.
      - Иван Евсеевич, ты не знаешь человека по имени Семитыквенных? - спросил суперинтендант с ходу.
      - Семитыквенных? Не припомню таких личностей, хотя фамилия приметная. Она имеет какое-то отношение к нам?
      - Наша пассажирка Бриггс, оказалось, была раньше Мариной Семитыквенных.
      Если бы здесь присутствовал Боб, он точно присвистнул бы, но капитан не свистел.
      - Уважаю, Петруха, нарыл информацию.
      - Это не я - мои женщины.
      - Вдвойне респект! Сам в море, а они, как пчелки, работают на тебя. Не многие из нашей команды могли бы похвастать подобным. Пожалуй, я верю, что мы прорвемся.
      - С утра я тоже верю в это, но когда заканчивается день, приходят сомнения, - ответил Петр.
      - Времени остается все меньше. Видишь, погода испортилась - это началось Северное море. Так что финиш все ближе. Но я тебя позвал, конечно, не для обсуждения метеоданных. Пойдем-ка...
      Они спустились двумя этажами ниже и вышли на шлюпочную палубу. Ветер бил в лицо каплями мороси, рубашка Озерова быстро отсырела, и он съежился, как замерзший воробей. Полугимнов был одет также легко, но, казалось, ни холода, ни сырости он не ощущал.
      - Потерпи, Петр, тут здорово воняет мазутными выхлопами из трубы, но ты не барышня, переживешь без французского парфюма.
      Капитан улыбался, хотя по его лицу ползли капли влаги.
      - Полезно меньше спать, Озеров. Решил я подменить Боба на пару часов, и был вознагражден, - он похлопал по белым футлярам, напоминающим ракушки.
      Для сухопутного человека требовались мозговые усилия, чтобы расшифровать радость Полугимнова. Естественно, Петр видел на шлюпочной палубе шлюпку, но помимо нее здесь находились шесть белых ракушек, по три с каждого борта. Ракушки были футлярами, длиной около метра и диаметром полметра. Два футляра, по которым похлопывал капитан, оказались перемотаны бесцветным скотчем, остальные прихвачены к кронштейну брезентовым ремнем.
      - Прав ты был, Озеров. Плох тот преступник, который не мечтает смыться.
      До Петра дошло, наконец, что ракушки - это спасательные плоты. Если расстегнуть ремень, то в море должны соскочить все три и раскрыться в оранжевые плавсредства.
      - Гуманный у нас преступник. Он хотел позаимствовать только один плот, а остальные оставить нам, поэтому примотал их скотчем. А вообще здесь есть гидростатический замок. Если при кораблекрушении судно погружается на некоторую глубину, замок отстегивается, освобождая плоты. Они всплывают и раскрываются. Каждый плот рассчитан на шесть человек.
      - Будем разматывать скотч? - спросил Озеров, выслушав капитанский ликбез.
      Полугимнов стер ладонью капли с лица.
      - Не будем, мы и так с тобой вымокли, а грипповать нам некогда. Пусть бежит, если сможет. Не советские времена. Раньше за такого перебежчика мне бы вставили пистон, а теперь уголовники - они и в Африке уголовники. Ну подберут его люди с нефтяной платформы, и что? Отправят в ту же английскую тюрьму. Так стоит ли ему рисковать здоровьем?
      - А если отравится?
      - Думаю, не станет он этого делать, - капитан махнул рукой на скотч. - Видишь, любит он жизнь, несмотря ни на что.
      
      *****
      Они вернулись на мостик. Черноглазый матрос светился любопытством. Но Евсеич пресек все попытки неформального диалога, отправив рулевого за чаем для себя и Озерова. До завтрака и окончания вахты Кувырканова оставалось полчаса.
      - Грейся, Петр. Здесь тепло, и мазутом не воняет, - капитан вытер лицо носовым платком. - Скотч я оставил еще потому, что очень мне интересно, кто из экипажа сообщит нам о нештатной ситуации. Поскольку вряд ли это сделает виновник событий.
      Кувырканов принес кружки с чаем и посмотрел на часы. Он видел в столовой Ваську Риттера и уже предвкушал окончание вахты, завтрак и родную коечку.
      - Как дела у тебя, Петр? Что новенького?
      - Мозаика сложилась, Мастер, осталось несколько недостающих пазлов, - ответил уверенно Озеров и опять натолкнулся на любопытные глаза рулевого.
      - Ничего себе, ты знаешь, кто преступник? - воскликнул Полугимнов, невзирая на Кувырканова.
      - С точностью до 80 %... примерно. Но разрешите мне пока не раскрывать карты. Не ясны мотивы поступков этого человека. Необходимо еще опросить некоторых моряков. Например, Алексея Кувырканова.
      Капитан улыбнулся, а матрос-рулевой, наконец, отвел глаза.
      - Слышал, Лёха? Потолкуешь с суперинтендантом.
      - Когда? - он спросил нейтральным голосом.
      - После вахты.
      - А завтрак?
      - Хорошо, после завтрака.
      - А поспать? - не сдавался Кувырканов.
      - Поспать? Ну, ты еще скажи переспать! Озеров, можно Алексею переспать?
      - Сначала поговорим, а потом пусть занимается, чем хочет.
      - Не чем хочет, а чем можно и чем положено по законам и инструкциям, - уточнил Полугимнов.
      - Нашему капитану надо служить на подводной лодке, - улыбнулся Кувырканов, обмениваясь рукопожатием с Василием Риттером, заступившим на вахту.
      
      
      
      ******Парочка
      
      
      В ожидание визита Алексея Кувырканова Петр вспоминал своих вчерашних гостей и делал пометки в ежедневнике. На исходе минувшего вечера к нему зашел, озираясь и выглядывая обратно в коридор, боцман. Его крупное лицо казалось асимметричным, движения угловатыми.
      Глядя на кошачьи увертки Перепряндина, можно было подумать, бог знает что. Озеров так и подумал, но, когда следом за боцманом заглянула Софья, Петр понял причину странного поведения мужчины - повариха верной пантерой притащилась за ним.
       У нее был опыт разговоров с суперинтендантом, и она догадывалась о цели приглашения к нему своего возлюбленного и ненаглядного. И хоть явилась она непрошеной, Озеров расценил ее приход, как удачу. Софья в ситуации визави неразговорчива, но рядом с Перепряндиным ее характер и привычки могли измениться.
      Интересно, как поведет себя пара в условиях треугольника? Каждый из них оказался не только помощником друг другу, как они хотели думать, но и свидетелем. Захотят ли, сумеют ли они врать на пару? Это непросто - петь дуэтом. К тому же вряд ли им захочется так низко падать в глазах друг друга.
      - Софья, заходите, не стесняйтесь, - позвал Петр, маскируя улыбкой коварные планы.
      Женщина очень охотно села на диван рядом со своим Климом Сидоровичем. Петр не мог избавиться от ощущения, что в каюте стало светлее. Он не знал, женаты ли эти люди на материке каждый на своем супруге, или они живут вместе на суше и на море. Он не обладал проницательностью Фелицаты, но почему-то хотел верить, что боцман и Софья - устойчивая супружеская пара.
      Разные пары живут на свете. Бывают такие, как павлин и павлиниха, - муж сияющий красавец, а его женка невзрачная, но все же за что-то им ценимая. Перепряндин и повариха представляли собой противоположный тип - мужчина не красивее обезьяны, а женщина на его фоне королевна. Он при ней был паинькой, но без нее легко мог прибиться к другой царственной особе.
      Озеров еще не придумал, как их спрашивать, адресовать вопросы сразу обоим или порознь. Он ожидал, что при первом варианте Софья будет отвечать за своего боцмана, а тот отсидится, не краснея, поэтому Петр начал с самого болезненного пункта.
      - Признайтесь, вы вступили в сговор по уничтожению Марины Бриггс?
      Клим и Софья буквально вылупились на Озерова, они хлопали ресницами и молчали. По их одинаковой реакции Петр понял, что они давно живут друг с другом, поэтому похожи, как муж и жена с немалым брачным стажем.
      - Ну, так как?
      Парочка активно переглядывалась, что походило на переваливание ответственности друг на друга, мол, ты отвечай, нет, ты. Наконец, боцман изрек: "Нет". Один палец у него действительно был забинтован, Кошкин прав.
      - Я не буду спрашивать, какие отношения вас связывали с пассажиркой, - произнес Озеров и посмотрел на гостей.
      Софья согласно закивала головой, а Сидорович тихонько покосился на нее. Похоже, они не хотели бередить душу заново.
      - Клим Сидорович, вы сильный человек.
      Гости в унисон закивали головами.
      - Вы вполне могли выбросить за борт пассажирку.
      Парочка снова вылупилась на Озерова и онемела. Петр решил смягчить стиль беседы, а то они находились в каюте уже несколько минут, но кроме скупого "нет" ничего не сказали.
      - Нет, - добавил второе отрицание боцман.
      - А что у вас с пальцем?
      Видимо, это был легкий вопрос, потому что Перепряндин оживился.
      - Производственная травма. Пару дней назад ободрал кожу о канат. Мы с Кошкиным проверяли такелаж.
      - В какое время это произошло?
      - Похоже, часов около четырех... дня. Помню, что перед вечерним чаем.
      - И вы пошли за бинтом и йодом?
      - Конечно, а что такого?
      - Вы пошли к старпому? Ведь он в этом рейсе за доктора.
      - Нет, я пошел в свою каюту. Сергеич еще был на вахте. А у меня своя аптечка есть. Соня собирала перед рейсом.
      Озеров вздохнул.
      - Очень жаль. Значит, у вас не было свидетелей. А как раз в это время произошло убийство.
      Перепряндин как-то беспомощно посмотрел на Софью. И она заговорила.
      - Что вы себе позволяете? Кто вам дал право провоцировать людей? Почему вы так плохо о нас думаете? Я пожалуюсь... капитану.
      - Лучше пожалуйтесь Скотланд-Ярду, - спокойно сказал Петр, понимая, как она права, и как не справился он с опросом этой пары. - Последний вопрос, но не вам, Софья, а Климу Сидоровичу.
      Озеров вспомнил совещание у капитана, когда шел разбор происшествия с обесточиванием судна.
      - Почему Иван Евсеевич называет всех по отчеству и на "ты", а к вам обращается на "вы" и по имени-отчеству?
      - Мы с ним вместе делаем первый рейс. Наверное, поэтому, - пожал плечами боцман.
      - Клим Сидорович, а вы никогда не работали электромехаником? - задал наивный вопрос Озеров, словно рассчитывал на такой же наивный честный ответ.
      - Нет, что вы. Сколько себя помню, всегда был боцманом.
      - Но матросом-то был, - подсказала Софья.
      - Матросом, конечно, а так все больше боцманом.
      Петр не отреагировал на ответ, потому что вдруг зацепился взглядом за графин - он был наполнен на сто процентов. В какое время и кто налил воду, хозяин каюты не понял. С тех пор, как он попил из графина и, образно говоря, чуть не превратился в козленочка, Озеров игнорировал сей сосуд с сомнительной влагой. А собственно и влагу-то он не наливал. Приборку в каюте делал сам, как большая часть членов экипажа, и, следовательно, графин находился в его полном подчинении.
      - Вот это наглость, - проговорил вслух суперинтендант.
      - Почему? - воскликнула Софья.
      - Извините, я не про вас. Спасибо за беседу. Если вспомните что-то примечательное или подозрительное, поделитесь.
      И он выпроводил парочку из каюты, чему Софья и Клим не сопротивлялись.
      
      *****
      Папки и книги на полке начали переваливаться с боку на бок, это означало, что качка усилилась. Временами потряхивало всю каюту, так как надстройка судна покачивалась и поскрипывала от удара в нос встречной волны.
      Озеров ждал в гости Алексея Кувырканова и перелистывал ежедневник, в котором каждому члену экипажа он выделил по страничке, а то и по две. Конечно, сегодня утром, на мостике, Петр блефовал, заявив капитану, что определил преступника на 80 %. Такое ухарство было применено для черных внимательных глаз матроса-рулевого, чтобы спровоцировать его на показания.
      Озеров в очередной раз перечитывал Юлькино письмо, отпечатанное на принтере. Он смотрел на фамилии, которые перечислила дочка, и три столбика чисел: год рождения, дата прихода в пароходство и начало работы на крюинговую компанию "MariTeam". Цифры еще не заговорили, они были безликие, как столбики примеров в тетради второклассника.
      В нос ударил запах коньяка, и Петр, подняв глаза на источник аромата, увидел долгожданного гостя, матроса-рулевого Алексея или Лёшика, как его называла буфетчица. Он сел на диван, который превратился, грубо говоря, в место для допросов.
      - Коньячком балуетесь? - поинтересовался Озеров.
      Кувырканов молча улыбнулся и развел руками, дескать, что поделаешь, пришлось.
      - Стресс снимали? Понимаю, но не понимаю, откуда у вас стресс?
      Алексей опять развел руками и ответил улыбкой вместо слов. Петру пришлось признать, что в последнее время ему везло на молчунов. Но, если он сомневался в своих способностях раскалывать их, то в свойство коньяка развязывать язык пьющим верил. Поэтому в данной ситуации напиток мужских диалогов Озеров воспринял, как союзника. Только бы Кувырканов не заснул, утомленный ночной вахтой, но расслабленный завтраком, коньяком и мягким диваном Озерова.
      - Вам нравилась Марина Бриггс? - спросил Петр.
      - Хм... - Алексей пожал плечами. - Смотреть на нее было интересно.
      - Но в спорт-каюту вы ходили из-за нее?
      - Из-за кого? Бриггс? Не-ет, конечно.
      - То есть вы спортсмен по жизни?
      Рулевой задумался на мгновение.
      - Бывает.
      Озеров смотрел на темноволосого черноглазого Лёшика и не мог определиться со своей мужской колокольни, красив он или, скорее, излишне смазлив. Ему казалось, что женщинам Кувырканов должен был нравиться.
      - Алексей, кого вы не поделили с Бобом? Почему про вас говорят, что причина ваших отношений - старая история? Расскажите.
      - Я не понимаю, о чем вы.
      - Возможно, вы однажды не поделили женщину? - предположил Петр.
      Кувырканов коротко хохотнул.
      - Но зачем вы подбросили в каюту Бриггс брелок штурмана? Что это за детские ужимки? - для себя неожиданно строго спросил Озеров.
      Перемена интонации возымела действие - гость перестал улыбаться и опустил глаза, как нашкодивший мальчишка. Значит, предположения попали в точку: Кувырканов умышленно сбил капитана и Озерова с толку. Но что побудило его к такому поступку?
      - А нечего было за женским подолом бегать, - изрек Лёшик.
      - По-вашему, он должен был бегать за мужским подолом? - парировал Петр.
      Алексей не ответил. Он откинул голову на спинку дивана и прикрыл веки, предоставляя своему визави думать, что тому хочется. И Озеров решил больше не копать в этом направлении, кем бы ни оказались по отношению друг к другу Владимир и Алексей, в конце концов, это их личное дело.
      Кувырканов словно прочитал его мысли.
      - Думаю, вам интереснее будет узнать, что я видел пассажирку в тот день, когда она исчезла. Я шел на вечерний чай и встретил ее. Она заглянула в столовую и сразу стала уходить. В этот момент мы столкнулись.
      - Что она сказала?
      - Ничего.
      - Но какое у нее было состояние, вы не заметили? - в вопросе Озерова ожила надежда.
      - Я особо не присматривался. Но создалось ощущение, что она искала кого-то.
      - А в чем она была одета, не бросилось вам в глаза?
      - В своих шлепках на платформе, в вязаном кардигане с деревянными причудливыми пуговицами...
      Он хотел продолжить, но глянул на Петра и замолчал. Озеров удивился тому, с каким вдохновением Кувырканов описывал женскую одежду, и, видимо, его удивление не укрылось от глаз Лёшика.
      - Хорошо, главное вы сказали, - отступился Петр. - Еще я очень надеюсь, что это не вы скинули женщину за борт.
      - Конечно, не я. Мне пора спать, извините, - сдержав эмоции, сказал Кувырканов и ушел.
      Озеров сделал некоторые пометки в ежедневнике и позвонил капитану.
      - Иван Евсеевич, не разбудил? - для проформы поинтересовался он.
      Часы показывали десять утра, но на судне каждый спит по потребности и необходимости.
      - Как ситуация со спасательным плотом? Кто доложил о нарушении?
      - Ох, Озеров, никто до сих пор не доложил, представляешь? Разгильдяйство натуральное. Словно они собрались сбегать коллективно.
      - А может, времени прошло слишком мало? Подождем еще?
      - Что нам остается - подождем. Тем более что погода не располагает к бегству. Если, конечно, этот тип не полный идиот, - голос капитана казался спокойным и надежным.
      
      
      
      *****Спасение... - дело рук самих... - 2
      
      
      В это время в Москве приземлился самолет, из которого появилась Юлия, не обремененная вещами, и энергично вошла в зал, где циркулировали толпы встречающих и прилетевших. Она почти уперлась в Колбасина, чья белая кепка была символом лета.
      - Девушка, такси до города? - произнес он на манер извозчиков.
      - Ага, - согласилась девушка. - Тебя Фелицата послала? Молодцы, вычислили мой прилет.
      Юлька лучилась хорошим настроением - возвращение домой из чужих городов и весей радовало. Она уже взяла было под руку Колбасина, чтобы проследовать за ним к машине, но остановилась и зацепилась взглядом за фигуру мужчины, похожего на Павла. Девушка встала, как столб, и Колбасин вынужденно последовал ее примеру.
      Они теперь смотрели в одном направлении и видели в паре метров от себя загорелую девицу в белом, которая бросилась на шею мужчине и повисла на нем, как рождественский венок на двери. Встречающий "мэн" поставил свою прилетевшую на хорошенькие ножки, обнял за талию и отдал букет.
      Колбасин почувствовал, что Юлия тянет его за рукав к выходу. Но уйти они не успели, потому что в вихре, влетевшем с улицы в зал прилета, оказалась Фелис. Она была в белом, и ее внезапное появление побуждало задуматься, куда и когда эта леди успела снять крылья. Она так радостно чмокала и тормошила Юльку, что рукав Колбасина чудом остался жив, а взоры окружающих втянулись в воронку эмоций Фелицаты.
      Не избежал сей участи и мужчина, похожий на Павла. Он все еще обнимал свою пассию за талию, но смотрел на Юлию, и та убедилась, что перед ней настоящий Павел. Расстояние между ними исчезло, и все они - Фелис, Колбасин, Юлька и олигарх с девицей - стояли в тесном кружке. Неизвестно, что произошло бы дальше, но диктор по трансляции объявил о начале регистрации на очередной рейс до Санкт-Петербурга, и Фелицата вдруг впала в ступор.
      - Юленька, девочка, лапушка, заинька...
      - Началось, - вздохнула Юля. - Что от меня требуется? Говори уже.
      - Я виновата, я знаю, но надо лететь в Санкт-Петербург.
      - Приплыли, - улыбнулся Колбасин.
      - Что случилось? - спросил Павел, на глазах забывая о своей девушке с букетом.
      - Понимаете, пока я ехала в аэропорт, немного вздремнула. И тут почувствовала - что-то я упустила из виду. Раз поиск в архиве пароходства и крюинговой компании ничего явного не дали...
      - То почему надо лететь в Петербург? - попытался ускорить процесс Павел.
      - Как мы раскопали с Колбасиным, Бриггс была раньше замужем за неким Семитыквенных. Я вам об этом сообщала. Но мы упустили из внимания тот факт, что она училась в Питере и там же вышла замуж. Как я прошляпила?
      - То есть вы полагаете, что она могла познакомиться с мужчиной, который был не только Семитыквенных, но и моряком?
      - Ах, приятно иметь дело с компетентными людьми, - успела по ходу сгламурничать Фелицата.
      Благодаря электронным письмам Озерова, которые он скинул Фелис, дочке и судовладельцу, не требовалось теперь никому ничего разъяснять.
      - Деньги давай! - сказала Юлька, обращаясь к Фелицате, но та лишь вздохнула. - Ты хочешь сказать, что придумала все это только в такси, поэтому денег на билет не взяла?
      Фелис виновато закивала.
      - Колбасин, миленький, может, у тебя есть финансы?
      Но Фелин помощник развел руками.
      - Только на бензин, но на керосин не хватит.
      - Вот и отпала необходимость срочно лететь в Питер, - подвела итог Юлия. - Тем более что вы переоцениваете мои способности делать то, не зная что. Поехали лучше домой.
      - Я куплю авиабилеты, - вдруг сказал Павел, - Юля, срочно летим в Санкт-Петербург. У нас мало времени. "Механик Борков" уже в Северном море.
      И он потащил Юльку в билетную кассу. Они исчезли из видимости, словно облако из волшебной лампы.
      - Что это было, Колбасин? - устало спросила Фелицата.
      - Поехали, девочки, в город, - отозвался он и повел за собой двух женщин в белом.
      Одна из них в тихой ярости сжимала букет и выискивала глазами урну, а другая не могла вспомнить, где она оставила свои крылья.
      
      *****
      В половине одиннадцатого Озеров пошел на мостик. Мрачный Боб стоял вахту с Василием Риттером. Хотя низкая облачность и водные массы почти сомкнулись в серое пространство, которое ходило ходуном, нефтяные платформы по сторонам еще хорошо просматривались. Петр насчитал их шесть штук. Над некоторыми виднелись горящие факелы, а перед ближней платформой стояло судно обеспечения, то есть буксир, грузовик и спасатель - три в одном.
      - Разве это море? - ворчал штурман. - Понатыкали вышек, понимаешь. Пришлось перевести ручку телеграфа с "полного" на "средний", а потом как бы и до "малого" не пришлось сбавлять.
      Послышался стук падения карандашей. Они покатились по палубе от борта к борту. Василий отправился вдогонку.
      - Иван Евсеевич, - сказал в трубку третий помощник, - бортовая качка усилилась.
      Капитан поднялся на мостик, осмотрелся:
      - Командуй, Володя.
      По трансляции голос Боба объявил: "Внимание! Боцман! Срочно обтягивать крепления каравана!" Рулевой Риттер побежал на помощь Перепряндину. Капитан обратил внимание на Озерова.
      - Вот. Бортовая качка. Коварная. Броски с борта на борт резкие. Что не принайтовлено - не привязано, не пристегнуто, не привинчено - срывается с мест. Ты все закрепил в своей каюте? Самое нехорошее то, что при бортовой качке начинает потихоньку "дышать" палубный груз. Не дай Бог, караван сместится - тогда крен, дальнейшее смещение и потеря груза. Хорошо, если не судна с экипажем - и такие случаи бывали. Напугал я тебя? - усмехнулся Полугимнов.
      - Ага, - вяло отшутился Петр. - Пойду прогуляюсь.
      Он вышел на открытую палубу- вокруг хозяйничали волны. Легко перемахивая низкий борт лесовоза, они жадно лизали синие брезенты, укрывавшие палубный груз. Букеты брызг после каждого удара носом в волну долетали до самой надстройки, покрывая иллюминаторы пленкой соли.
      Озеров смотрел и не верил своим глазам: по такой погоде Маринка-буфетчица хладнокровно несла с камбуза на корму ведро с пищевыми отходами. Второй рукой она придерживала подол легкого цветастого платья. Наверное, на камбузе было жарко, поэтому для работы годилось летнее платьице без рукавов, но на палубе в шторм оно выглядело вызывающе.
      Петра отделяли от женщины десяток-полтора метров и какая-то корабельная штуковина, которая загораживала ему полный обзор. Он отвлек свой взгляд от буфетчицы буквально на секунду, как вдруг увидел за ее спиной серую мужскую фигуру.
      Не успел Озеров осмыслить появление мужчины, как Маринка подняла руки с ведром, чтобы выплеснуть содержимое за борт. Это была катастрофа! Женщина имела теперь только две точки опоры, и стала уязвима, как жираф на водопое. Серая мешковатая фигура молниеносно схватила Маринку за ноги и отправила за борт вниз головой.
      Петр вытащил из-за спины пистолет, но стрелять уже было не в кого. Кричала ли женщина, неизвестно. Ни крики, ни звуки возни не прорвались сквозь шум шторма, только пустое ведро каталось из стороны в сторону.
      Озеров буквально взлетел на шлюпочную палубу, отстегнул ремень, крепивший спасательные плоты и скинул за борт свободную ракушку, не закрепленную скотчем. Во второе мгновенье он уже стрелял из пистолета в воздух и летел солдатиком вниз. Он хорошо нырял с вышки в молодости, и, слава Богу, то, что мы умеем делать с детства, наше тело не забывает всю жизнь.
      Петр с силой врезался ногами в водную массу и погрузился вглубь метра на два. Наконец, он вынырнул и осмотрелся. Метрах в пятнадцати мелькал оранжевым мячом спасательный плот, который дрейфовал на волнах.
      Вдохновленный тем, что плавсредство раскрылось оперативно, Озеров кинулся вдогонку. Он сконцентрировался на плаванье и достаточно быстро нагнал плот. Опираясь на него, мужчина пытался осмотреться по сторонам, чтобы найти Маринку, но возможности для обзора были неудачные, и Петру пришлось забраться на оранжевую выпуклость.
      Моряки знают, что сделать это непросто и, как в любом деле, нужны навыки и тренировка. Озеров не был моряком, но он имел прошлое военного летчика, а значит, проходил обучение спасению на море. И хоть времени с той поры прошло немало, память в критический момент не подвела Петра.
      Голова буфетчицы виднелась метрах в двадцати от плота.
      - Далековато по такой погоде, - подумал Озеров.
      Видимо, за те секунды, пока он бежал на шлюпочную палубу, стрелял и летел в воду, судно успело уйти вперед. Мужчина осмотрелся и обнаружил внутри плота веревку. Не рассуждая об удобстве, он взял конец в зубы, спрыгнул обратно в воду и поплыл в сторону женщины, буксируя за собой плот.
      Он был уверен, что спасет Маринку, потому что она опытная морячка, а не сахарная барышня. А вот затем спасут ли обоих - вопрос оставался открытым. Но, по крайней мере, на их стороне лето, хоть мокрое, не жаркое, но все-таки лучшее время года. Понятно, что в Черном море было бы плыть комфортнее, ведь там вода теплее раза в полтора.
      Маринкина голова приближалась. Озеров надеялся, что она отошла от шока, если так активно борется за жизнь. Интересно, поняла ли она, что произошло? Видела ли она лицо мужчины, отправившего ее за борт, или думает, что выпала сама вместо камбузных отходов?
      
      *****
      В рулевой рубке Боб услышал звук, похожий на выстрелы, и выскочил наружу - на крыло мостика. Он высунулся что есть мочи за ограждение и увидел человека, летящего в воду, а в нескольких метрах позади судна раскрывающийся плот.
      - Человек за бортом!
      - Смотри за ним! - крикнул Полугимнов и бросился к ручке гудка, который послал басом над морской поверхностью три сигнала.
       Вслед за ними по трансляции прозвучал голос капитана: "Человек за бортом!" Боцман и матросы бросили обтяжку каравана и побежали к шлюпке, вскоре к ним присоединился старпом. Тем временем, Василий Риттер встал за руль, и судно приступило к выполнению спецманевра. Оно должно повернуть так, чтобы сделать петлю и выйти в точку, где был подан сигнал "человек за бортом". На шлюпочной палубе моряки расчехляли шлюпку, готовили ее к спуску и опробовали двигатель.
      - Ну, что? Видишь его? - крикнул Полугимнов во время поворота судна.
      Штурман молчал в ответ. Капитан вышел к нему на крыло мостика и попал под поток воды - стена дождя перекрыла все пространство. Видимость была никакая.
      - Где человек-то?
      Боб неопределенно махнул рукой.
      - А кто это был?
      - Иван Евсеевич, убейте меня, не разглядел.
      - Толку-то убивать тебя, помощничек. Иди, куртку надень.
      Судно уже выполнило поворот и находилось в заданной точке, когда капитан закончил экстренную перекличку экипажа.
      - Значит, на борту не хватает Озерова и буфетчицы, - подвел итог Полугимнов. - Надо искать, Володя, а то, как мы узнаем, что эта парочка забыла в море? А пока стоп машина. Ложимся в дрейф.
      
      *****
      Озеров доплыл до Маринки. Она обхватила его за шею, позабыв, что так они могут утонуть оба, и улыбалась, словно они купались на Лазурном берегу Франции во время медового месяца. Волны периодически накрывали их с головой, но воссоединение придало им силы. Петр помог женщине забраться на плот и последовал за ней.
      - Жива, что ли?
      - Жива.
      Она сжалась и обхватила себя руками. "Сейчас начнет стучать зубами, - подумал Петр. - Точнее, сейчас мы оба начнем стучать зубами".
      - Марина, тебе делать больше нечего? Зачем нырнула за борт?
      - Меня за борт выкинули, - задумчиво ответила она.
      - А кто? Только не говори, что не видела.
      - Не видела, - растерянно ответила Марина.
      - Я же предупреждал тебя об опасности. Ты не должна была ходить одна нигде!
      - Что же, по-твоему, пищевые отходы выливать надо вдвоем? Нелепица.
      - Нелепица? Ты неисправима.
      Они помолчали, поскольку никто не хотел выражать вслух сомнения о своей дальнейшей судьбе. Озеров вдруг подумал, что, если гибель Марины Бриггс, он предотвратить не сумел, то хоть Попову Маринку, возможно, спас.
      - Не волнуйся, Петр. Нас обязательно найдут, - спасенная утешила его.
      Он еще не успел начать волноваться, но все равно ему, сухопутному, была приятна поддержка бывалой морячки, маленькой женщины в мокром цветастом платье.
      
      
      
      ******Прописи
      
      
      Павел купил последние билеты на ближайший авиарейс в Санкт-Петербург. Девушка в кассе развела руками: бизнес-класса нет, берите эконом-класс или ждите следующего самолета.
       Пока пассажиров держали в накопителе, мужчина непрерывно звонил, сообщая о своем отъезде и перенося встречи. Юлия никаким образом не вписывалась в его жизненное пространство, но это ей даже нравилось. Она достала из рюкзака свои записи по экипажу и с пристрастием читала биографии. Опять мелькали годы рождения людей и время их прихода в пароходство. Зачем ей это? На всякий случай, конечно же. Так много данных, неужели они бесполезные? А вдруг блеснет песчинка золота среди пустой породы?
      Павел по-прежнему не расставался с мобильником, долго слушал кого-то и никак не мог вставить слово, он только набирал в легкие воздух и выдыхал, не произнеся ни звука. Юлька догадалась, что его песочит девушка, которую он спихнул на Колбасина и Фелицату. Взгляды компаньонов встретились, и Юлия сочувственно покачала головой, а мужчина широко улыбнулся и положил телефон на кресло. Через пару минут он поднес его к уху: "Почему молчу? Я не молчу. Я улетаю, но скоро вернусь. Пока, дорогая, не грусти!"
      Павел отключил мобильник, и Юлия подумала, как хорошо, что она не его девушка, потому что не вынесла бы такой бесцеремонности.
      - Осуждаешь, да? - мужчина читал ее, как прописи. - Хочешь, скажу тебе новость? Хотя лучше потом скажу, попозже.
      - Какая разница? Почему не сейчас? - она не демонстрировал любопытства.
      - Потому что ты будешь плакать, а я не умею утешать.
      Девичье сердечко забилось, но лицо хранило спокойствие. Она не знала, будет она плакать или не будет.
      - Мой папка хотя бы живой? - спросила она, не моргнув глазом.
      Ей тоже хотелось читать Павла, как прописи.
      - Ладно, скажу, а то будешь мучиться всю дорогу. В Северном море шторм, твой отец спрыгнул за борт. Сейчас ведутся их поиски.
      - Кого - их?
      - На судне обнаружили пропажу двух человек - буфетчицы и твоего отца, - Павел не смотрел на Юльку. - Можешь поплакать, но лучше не надо. Я думаю, их найдут. Капитан хороший, опытный.
      Он сказал и прикусил язык, поскольку девушка прекрасно знала, какие события до сегодняшнего дня происходили на судне.
      - Значит, так надо было, раз он выпрыгнул за борт, - упрямо сказала девушка. - И вообще, он у меня бывший летчик. Его без хрена не сожрешь, - добавила она.
      Фелицата опять удивилась бы: "Ах, Юля, откуда ты набралась таких выражений?"
      - Хорошо, если так, - серьезно согласился Павел.
      - Не удивлюсь, если буфетчицу выкинул за борт тот тип, из-за которого мы мотаемся, а отец отправился ее спасать.
      - Скоро все прояснится. Пошли на посадку.
      
      *****
      Волны Северного моря продолжали качать своеобразную оранжевую колыбель, в которой укрылись два мокрых человека.
      Буфетчица попросила Озерова отвернуться; приложив некоторые усилия, она сняла капающее платье и выжала его. Мужчина, не глядя, протянул руку.
      - Разреши, я выжму лучше.
      - Только, пожалуйста, не порви.
      - Хорошо, что предупредила, - откровенно сказал Петр.
      Он встряхнул отжатую ткань. Забавно, что красные, синие и прочие цветочки на платье очень шли их хозяйке, они дополняли ее оптимизм и жизнелюбие. Ее не одолели кулак Игрека и удар тока. И в бурном море она до сих пор жива.
      Теперь пришел черед Петра выжимать свою одежду. А тем временем Маринка по-хозяйски обшарила весь плот, проверила его карманы и вынула нечто похожее на сигареты. Озеров ожидал, что она скажет ему: "Закурим!" Но он не угадал.
      - Давай-ка, суперинтендант, пожуем, - сказала девушка и приступила к воплощению собственного предложения.
      Озеров охотно отозвался, потому что сигаретную форму имел шоколад.
      Спасательный плот дрейфовал в неизвестном направлении, по его крыше барабанил дождь. И у Петра появилось стойкое ощущение, что их с Маринкой потеряли из видимости. Была некоторая ирония судьбы в том, что ему пришлось воспользоваться "ракушкой", которую приготовил для себя человек Игрек. Хорошо, что капитан не стал разматывать скотч с двух других спасательных плотов, а то бы они все плюхнулись в воду, когда Озеров расстегнул ремень крепления.
      Марина съела шоколад, свернулась калачиком и заснула, видимо, усталость взяла верх над сыростью и холодом. Петр был рад, что в экстремальной ситуации женщина не утомляла его назойливой болтовней, а мирно терпела ситуацию. Если для следствия ее невозмутимый характер был помехой, то здесь он казался золотым.
      Почему капитан и Озеров решили, что преступник заранее приготовил плот для себя? Они пытались прогнозировать события, но ошиблись в расшифровке намерений Игрека. Вот ситуация обернулась совсем иным продолжением, и другая версия стала похожей на правду: он не бежать хотел с судна, а уничтожить буфетчицу, свою назойливую свидетельницу.
      Игрек мастерски выгадал момент и умело проделал черное дело. Но его натура оказалась столь противоречива, что в нем опять-таки сработал морской опыт, въевшийся в кровь и плоть, и он оставил Поповой шанс для спасения. Ведь моряк с торгового судна нацелен спасать людей, а не топить их. Таковы жизненные морские прописи. Если бы Петр не оказался поблизости, то, возможно, ракушку скинул бы сам Игрек?
      Озеров мысленно представил мешковатую серую фигуру, которая стояла за спиной буфетчицы, поднявшей руки с ведром. Кто это был? Одежда смахивала на рабочий комплект. По открытой палубе в штормовую погоду не гуляют праздные зеваки, людей приводит сюда необходимость. Как, например, Маринку привела потребность выплеснуть пищевые отходы.
      А тем временем боцман с командой работал на караване, то есть проверял крепление груза, чтобы при бортовой качке судно не перевернулось. Вот откуда мог появиться мужчина за спиной буфетчицы. А значит, как только Озеров вернется на судно, то сразу выяснит, кто крепил караван и кто отлучался от общества. В общем, остановка за малым - вернуться на "Механик Борков".
      
      *****
      Юлия собиралась в самолете поспать, но весть об отце ее взбудоражила, хотя наружу свои эмоции девушка не выпускала. Она замерла в кресле и прикрыла глаза, но не прекращала размышлений. Действительно, дочь верила, что Озеров прыгнул за борт, приняв оптимальное решение. Ей даже не приходило в голову, что его, например, могли выкинуть в море.
      Рядом возился Павел - ему никак не удавалось удобно разместить свои конечности, хотя он сидел с краю и не был так зажат, как Юля, которая находилась в среднем кресле из трех. Она хотела было сделать ему замечание, но вместо этого мысленно посочувствовала. Что сделаешь, привык человек к комфорту и простору, - известное дело, к хорошему быстро привыкаешь.
      Она испытывала двойственные чувства в адрес Павла: сейчас он опять вместе с ней, и его крепкое плечо примет на себя главную нагрузку, но очень быстро придет время, когда он мгновенно исчезнет, оставив дело на Юльку. Ей снова придется заниматься болезненными самоуговорами.
      Наконец, босс угомонился и замер в кресле. Он вытеснил Юльку с подлокотника и лишил ее трети личного пространства, но она не стала спихивать его на место. Пусть посидит спокойно, не перебивая ее мысли.
      
      *****
      Маринка проснулась и теперь стучала зубами от холода. Озеров придвинулся к ней и обнял.
      - Ты ничего не слышал? - она напряглась.
      - Дождь перестал барабанить, а что еще?
      - Мне кажется, я слышала три гудка. Это сигнал "человек за бортом".
      - Думаешь, наши близко?
      Вскоре он тоже четко различил гудки. Судно приближалось и сигналило им почти в ухо. Озеров выглянул из-под крыши палатки: вблизи, насколько позволял шторм, виднелся широкий плоский корпус с высокой надстройкой, сдвинутой в нос.
      - Марина, это не наше судно.
      Она высунулась в отверстие и помахала рукой.
      - Эй, спасите наши души!
      Вряд ли кто-то, кроме Озерова, услышал ее вопль, но бодрости он добавил обоим.
      Между тем, их спаситель развернулся таким образом, чтобы заслонить плот от ветра. Человек с борта закинул к потерпевшим веревку и принялся подтягивать плавсредство с людьми к судну. Вскоре Петр, поддерживая Маринку, забрался на штормтрап. Таким образом, люди были спасены, а следом за ними сильные руки моряков втащили оранжевый плот. Погода не позволила применить более совершенный метод.
      Обитатели судна, принявшие к себе на борт продрогших женщину и мужчину, не тратили лишних слов, а срочно погнали гостей под горячий душ.
      - Марина, что ты думаешь? - почти на бегу спросил Петр.
      - Наверное, англичане.
      
      *****
      Сказать, что команда "Механика Боркова" была обеспокоена происшествием - не сказать ничего. Полугимнов не уходил с мостика. Судовладелец уже дважды строго интересовался из Санкт-Петербурга результатами поиска. Капитану только и оставалось неизменно отвечать: "Найдем, будьте уверены!".
      Штурман передал вахту старпому, а Риттер Василий - Роберту Кошкину. Хронометр и судовые часы неумолимо отсчитывали время.
      - Евсеич, послушай, нас вызывают по рабочему каналу!
      Из УКВ-радиостанции доносилась английская речь: "Микэник Боркоф, Микэник Боркоф!" Капитан взял микрофон.
      - Это буксир-снабженец с нефтяной платформы, - пояснил он после разговора. - У них наши люди.
      Он сказал про Петра и Маринку обыденно, словно они ходили в соседний магазин за хлебом. Но старпом знал цену такому мнимому спокойствию и был более эмоционален.
      - Наконец-то, нашлись! Хоть в этом нам повезло, Иван Евсеевич! Пойдем забирать?
      - Да. Но обсуди-ка с боцманом, как будем их принимать? Волна еще большая, мы с грузом. Поэтому, сам знаешь, борта у нас с буксиром разные по высоте.
      
      *****
      После горячего душа Озеров и Марина облачились в сухую одежду, которую им великодушно выдали взамен родных мокрых тряпок. Петру комбинезон и куртка были впору, чего не скажешь о его спутнице. Маринке пришлось закатать штанины и завернуть рукава. После таких манипуляций рабочая одежда хотя бы не спадала с нее. Но, тем не менее, женщина принялась тихо плакать.
      Озеров удивился, но утешать пока не стал. Он не обращал внимания на буфетчицу, потому что вспомнил про пистолет и пытался восстановить в памяти события. После того, как Петр выстрелил несколько раз в воздух, он спрыгнул в воду. Все действия у него получились автоматически, и значит, автоматически он куда-то пихнул оружие. Удачным было то, что на плоту Озеров уже не имел пистолета, потому что объяснить по-английски морякам с чужого судна, кто он такой и почему вооружен, мужчина не смог бы. А так одно из двух - либо он его потерял в море, либо все-таки непроизвольно спрятал на шлюпочной палубе.
      
      *****
      Спасенные Петр и Марина сидели в рулевой рубке на мостике, а крупный бритоголовый мужчина в клетчатой рубашке вел переговоры с "Механиком Борковым". У буфетчицы продолжалось тихое, но затяжное рыдание. Ее никто не пытался утешать - на нее даже не смотрели, чтобы не покушаться на ее личное настроение. Только один раз вахтенный спросил у Петра по-английски: "Почему она плачет?" Озеров пожал плечами: "Не знаю". На что вахтенный сказал: "А! Релакс".
      Точно "релакс", понял Петр, и даже не релакс, а по-русски говоря, отходняк, такая тихая истерика, соответствующая ее спокойному характеру. Ведь она не плакала на людях ни после падения с трапа, ни после удара током, ни после затяжной погони за спасательным плотом. Озеров вообще подумал, что эта женщина, как говорят в народе, тормозная, ничем ее не напугаешь и никак не заставишь проявлять осторожность.
      - Петр, умоляю, давай не будем возвращаться на "Борков", - прорыдала она.
      - Сбежим в Англию? - словно ребенка, спросил Озеров.
      - Я боюсь. Я не могу больше ждать, когда меня убьют. Ведь он охотится на меня!
      - Кто охотится на тебя? - ухватился за ниточку Петр.
      Но трудная женщина рыдала в ответ. Англичане ничего не понимали и не лезли в диалог спасенных.
      
      *****
      "Механик Борков" приближался к нефтяной платформе - Полугимнов договорился с капитаном судна-снабженца в ее ветровой тени забрать своих людей. Старпом Сергеич с боцманом Перепряндиным судили да рядили, каким образом осуществить это мероприятие, поскольку волнение хоть и поутихло слегка, но назвать море спокойным было невозможно.
      - Евсеич, мы придумали, - доложил старпом. - Наша шлюпочная палуба примерно одной высоты с их палубой надстройки, там и примем Озерова с буфетчицей.
      - Отлично. Потолкуй-ка с буксиром, объясни им технологию.
      Старпом вступил в диалог по радиосвязи и бойко заболтал на английском.
      Вскоре боцман с матросами убрали со шлюпочной палубы леера, то есть тросы ограждения, и вместо них растянули мягкую грузовую сетку. Тем временем борта судов ходили ходуном, но все-таки моряки со снабженца перекинули оранжевый спасательный плот, в котором путешествовали Петр и Марина. Матросы "Боркова" привязали его на палубе вместо пожарного тента, а сами в страховочных поясах расположились по краям. Все приготовились к кульминации события.
      Когда борт английского судна начал подниматься над палубой "Механика Боркова", оттуда прыгнул Петр Озеров. Он упал на упругий плот и скоро соскочил, встав на ноги. Наступил черед Маринки, и как только ситуация с расположением бортов повторилась, она перелетела на родное судно и шлепнулась на надутое плавсредство, где ее подхватили коллеги по экипажу.
      Полугимнов, который так и не покинул мостик, внутри был рад безумно окончанию происшествия, но внешне он проворчал: "Ну, теперь англичане выставят нам счет за два рабочих костюма".
       А вот спасение людей на всех морях бесплатное - таковы морские прописи.
      
      
      
      *****Причуды женщины по имени совесть
      
      
      Существует народная примета: если девочка похожа на отца, а мальчик - на мать, то у них больше шансов на счастливую жизнь. Чем объяснить народные выводы, рассказывать можно много и долго, особенно, если подключить к обсуждению профессиональных психологов. Но поскольку мы вышли родом из страны Советов, то и сами мастера давать советы, то есть все мы по жизни практические психологи. Пропуская длинное рассуждение на заданную тему, выдерем из резюме короткий тезис: не помешает мужчине иметь в себе немного женского.
      Совесть - в русском языке особа женского рода. А значит, она претендует на присутствие в том немногом женском, что должно быть в мужчине. Хотя помимо нее существует много других качеств женского рода.
      Человек Игрек, находясь в толпе встречающих, смотрел на Маринку-буфетчицу, которая выпадала из рабочего костюма, и видел ее заплаканное лицо. Он чувствовал подавленное состояние женщины и то, что Марина вдруг сникла и потеряла радость к жизни, его обескураживало, потому что она всегда была похожа на "Ванька-встаньку", то есть быстро восстанавливалась после любых неприятностей. Но уколы совести в Игреке перекрыло другое чувство - досада.
      Мало того, что эта нелепая буфетчица попалась на его пути, она вынуждала его каждый раз изощряться в методах, а потом разочаровываться, потому что никакая холера ее не брала. Оставалось признать, что везение было на ее стороне.
      А может, зря он ополчился на хлебосольную девчонку? Может, у него паранойя на имя "Марина"? По нынешним временам он посчитал за удачу, что хотя бы Бриггс ушла из жизни сразу. Представить, что она, подобно буфетчице, вернулась бы из моря, - кошмар натуральный.
      Суперинтендант Озеров - еще один досадный фактор. В море не тонет, в сауне не горит. И к тому же пистолет носит при себе. Откуда у механика-наставника пистолет? За всю жизнь Игреку не попадались еще такие ушлые мореплаватели. Не из федералов ли он?
      Маринку обнимала и тормошила Софья. Игрек поймал на себе взгляд Озерова и приветливо улыбнулся, что смотрелось весьма естественно, ведь экипаж радостно встречал своих героев. По такому поводу все толпились на воздухе. Кроме того, происходило прощанье с английским судном, и люди по ту и эту сторону махали друг другу последнее "прости".
      
      *****
      Озеров смотрел на приветливые лица встречающих. Физиогномист он был никакой, поэтому видел лишь внешнюю радость, но не реальные чувства человека. Экипаж вообще состоял из очень спокойных невозмутимых людей. Этому способствовали то ли северное происхождение большинства из них, то ли уклад жизни на судне. Иногда напрашивался для сравнения образ капитана "Титаника" из знаменитого фильма. Он был полон собственного достоинства, уверенности и спокойствия, что не помешало ему пойти на дно вместе со своим кораблем.
      Кто-то из улыбчивых встречающих и есть хладнокровный убийца. Помнится, Озеров, сидя на спасательном плоту, полагал, что определиться с личностью Игрека будет просто, потому что на палубе в шторм могли находиться люди, занятые делом, а точнее команда матросов во главе с боцманом на креплении каравана. Но теперь, стоя на палубе рядом с героями его романа, Петр не имел прежней уверенности. Он помнил про открытый лючок, который позволял моментально переместиться человеку из машинного отделения на палубу и обратно. А механики и поммех в своем хозяйстве имели не меньше забот, чем боцман и компания. Рабочие костюмы у всех членов команды выглядели одинаково.
      Озеров смотрел в глаза членов команды и очень хотел уловить импульс женщины по имени Совесть, которая по определению должна была сидеть на разной глубине в личностях. Ведь как-то таможенники и подобные им спецы угадывают людей с темными намерениями? Но у Петра пробить броню, покрывающую души, пока не получалось.
      А вот Софья имела больший успех, чем он. Маринка в объятьях подруги уже улыбалась и болтала. Они отправились с неуютной палубы в столовую и камбуз, и моряки потянулись вслед за ними. Всем полагался полдник и чай, а для потеряшек - обед, заботливо припасенный Софьей.
      
      *****
      Марина без промедления приступила к работе. А Озеров согрелся горячей пищей и чаем изнутри, но снаружи он не избавился от состояния зябкости. Полугимнов все никак не появлялся в столовой, и буфетчица отнесла еду ему в каюту. По возвращении она с загадочной улыбкой наклонилась к Петру и сказала: "Иван Евсеевич зовет вас к себе". Так легко и естественно она перешла с обращения на "ты" обратно на "вы", что Озеров, хоть и сожалел, но не стал сопротивляться.
      Дверь в каюту капитана была закрыта. Впрочем, Петр проскользнул в помещение, отделавшись легким стуком, и попал в коньячную атмосферу.
      - Вот лечусь в одиночестве, - с улыбкой сказал Полугимнов. - А поскольку обещал жене не пить в одиночку, позвал тебя. Расскажи, как все было.
      Он поставил Петру рюмку, наполненную коньяком, и Озеров нашел в его лице благодарного слушателя.
      Близился к закату очередной день, а им все еще некому было предъявить обвинение.
      - Надеюсь, ты восполнил недостающие 20 %? Ведь со стороны виднее, - поинтересовался капитан.
      - Какие 20%? - не понял гость.
      - Хитрый ты мужик - обещал мне, что на 80% уже определил убийцу.
      - А когда бы я восполнил? - начал обороняться Петр.
      - В индивидуальном кабинете - на спасательном плоту.
      - Ничего себе, кабинетик. Ты еще скажи, что я с женщиной развлекался.
      - А что? Не развлекался? Да ладно, не сердись. Конечно, я шучу.
      - На плоту я вспомнил только одно...
      - И что же?
      - Я понял, что забыл, куда дел пистолет.
      - Ничего себе, обрадовал, вояка, - сник Евсеич. - Хочешь, чтобы у нас еще огнестрельные трупы появились? Уж поищи свое оружие, сделай милость.
      - Может, вместе поищем? Я пока плохо соображаю, сам понимаешь.
      Капитан яростно замотал головой.
      - Совесть не позволяет выходить на люди, понимаешь? Все переживали, а я коньяк только тебе налил. Кто я после этого? Сейчас посплю пару часов, тогда помогу.
      
      *****
      Вот она, цена спокойствия Полугимнова. Интересно, в каких случаях он будет орать и ругаться матом? Озеров накрыл капитана пледом и поплелся на шлюпочную палубу. Ему ничего не оставалось, как применить проверенный с детства метод: если что-то забыл, вернись в исходную точку, и, может быть, тебя озарит.
      В легком сумраке Озеров смотрел на море, опершись на релинги. Ему хотелось спать, и он умел заниматься этим даже стоя, но назойливая дама по имени совесть не позволяла ему отключиться. Он даже поборолся немного с ней, припомнив, что Марина Попова давно получила свою долю "отходняка", а он - нет. А ведь теплая столовая, еда и капитанский коньяк расслабили организм так удачно, что холодный ветер и мазутная вонь на шлюпочной палубе не могли привести Петра в чувство. Он постепенно задремывал, неосознанно роняя голову и наблюдая странные картинки.
      В какой-то момент ему показалось, что он опять увидел торчащую из воды голову Маринки. Его рука полезла за спину, где под свитером за ремнем находился пистолет. Озерову почти снилось, что он выстрелил и, быстро нагнувшись к палубе, засунул оружие под брезент со штормтрапом. Петр вздрогнул и пришел в себя. Он огляделся по сторонам, наклонился и просунул руку под брезент. Немного пошарив там, он нашел пистолет в целости.
      Озеров понял, что у него сегодня был счастливый день. Ему повезло не только потому, что остался жив, но и в том, что здорово штормило, и поэтому вахтенные потеряли его из вида. По этим причинам не была спущена на воду шлюпка, и никто не трогал брезент со штормтрапом. И в итоге, теперь Петр не опасался огнестрелов на судне.
      После такого своеобразного оружейного транса Озеров закрылся в каюте и упал спать. Противостояние с Игреком требовало сил и свежей головы, поскольку ребусы усложнились, а зона их действия расширилась.
      Крепкий сон - счастье здоровых людей, не знающих головной боли. Петр входил в число таких счастливчиков.
      По словам капитана, пути оставалось на трое суток.
      
      
      
      *****"Юленька, лапушка"
      
      
      Юлия и Павел пересекли чудо-город Санкт-Петербург и в пароходском архиве среди многочисленных граждан с корнем "семи" обнаружили искомого человека по фамилии Семитыквенных. Они так обрадовались, что едва не пустились вприпрыжку. Работница архива, наверное, подумала, что ее посетители нашли близкого родственника-миллионера.
      Павел сфотографировал документы телефоном, а его спутница тщательно переписала данные в заветную тетрадку, извлеченную из рюкзачка. Имя-отчество мужчины совпали с данными, которые узнала Фелицата в подмосковной деревне. Но удача не остановилась на достигнутом, она выдала своим искателям дополнительную дозу оптимизма: Семитыквенных работал в пароходстве электромехаником. Правда, трудился здесь он пять лет, а затем исчез в неизвестном направлении.
      - Как будем искать это направление? - спросила Юлька.
      - Давай, подумаем. Выпиши-ка, на каких судах он работал?
      - За пять лет моряк сменил два судна. Не так много, верно?
      Павел кивнул.
      - Теперь бы найти адреса его соплавателей.
      Проблема оказалась решаема, и вскоре Юлия держала в руках список фамилий с адресами и телефонами. Но она не обольщалась, так как информация датировалась "временами Очакова и покорения Крыма".
      - Паша, а ведь старье все это...
      - А что делать? Может, в наши сети попадет хотя бы одна золотая рыбка?
      Работница архива посочувствовала:
      - Телефоны с тех пор изменились, и моряков судьба пораскидала по миру. Даже пароходство давно прекратило существование.
      - Юль, какое сегодня число? Шестое. Нам осталось три дня - не до жиру.
      Девушка насторожилась: неужели он начнет действовать по старому сценарию? Скажет, как Фелицата: "Юленька, лапушка, мне некогда, а ты поработай".
      - Юленька, лапушка, - словно прочитал ее мысли Павел. - Едем в гостиницу и звоним в четыре руки.
      
      *****
      Он заказал обед в номер и первым делом связался с "Механиком Борковым". Юля умоляюще смотрела на него, пока он слушал доклад капитана.
      - Целуй в щечку! - Павел показал пальцем на свое лицо.
      - А вот не буду. Я и так все поняла, - уперлась девушка.
      - Ладно, не злись, я пошутил. Все уладилось - твой отец и буфетчица спасены.
      Через некоторое время они съели еду, обзвонили людей из списка и подвели итог.
      - Пять человек не отозвались, - вычеркивал Павел телефоны из списка. - Четверо свалили за границу. Трое умерли. И так далее.
      Юлия сказала:
      - Мне ответил один номер.
      - Значит, ты удачливее меня, - обрадовался Паша.
      - Ненамного. Мне ответил сердитый мужской голос. Вот, что он сказал - я записала. "Я не знаю никакого Семитыквенного и знать не хочу, а встречу - надаю по морде. Или убью". Конец предложения.
      Мимические мышцы Павла замерли от удивления.
      - А ведь ты кому-то на больную мозоль наступила, жестокая лапушка. Кто же тебе так грубо ответил?
      - Это капитан второго судна, на котором работал Семитыквенных.
      - В какие годы они трудились бок о бок? Интуиция говорит, что надо вспомнить одного моего дружка, который сидел в те времена в Большом доме на Литейном. Возможно, он посоветует что-то дельное.
      - Как ты определил? - Юлия по молодости лет не имела понятия, что представлял из себя Большой дом.
      - Видишь ли, такую ненависть к коллеге моряк может таить только за большую подлость. Если, конечно, этот морячок не сумасшедший. А по тем временам большая подлость могла носить не столько экономический характер, сколько политический, хотя экономический тоже не исключаю.
      Павел позвонил в Москву своему секретарю, и тот вскоре сообщил ему телефончик некоего приятеля. Но Юлия не слышала эти переговоры. Ей захотелось проветриться и выпить кофе, поэтому она вернулась в номер через сорок минут.
      - Мы с тобой идем вечером в ресторан на деловую встречу. Мой приятель обещал помочь, если у них что-то есть на нашего Семитыквенного.
      - Здорово, - обрадовалась Юля, - но я не пойду.
      Павел не стал уговаривать девчонку.
      - Как скажешь. Найду другую напарницу.
      И он вызвонил себе какую-то Аполлинарию. Имя поразило девушку, но приступ ревности она придушила в зародыше.
      - Не будешь скучать? - поинтересовался босс, прихорашиваясь. - Чем займешься?
      - Вызову себе Аполлинария, - похихикала Юлька. - Если серьезно - подумаю над новыми и старыми фактами. А ты оттянись, как следует.
      - Обязательно. Не сомневайся.
      
      *****
      Без Павла оказалось скучно и беспокойно. Аполлинария, А-полли-нария, Апол-линария - это имя завязло в Юлькиной голове. Она старательно его выпихивала из себя, но через минуту оно снова было там в виде умопомрачительной девицы на высоченных шпильках, в коротком шелковом платье. Оно мирно сосуществовало с информацией о моряках "Механика Боркова".
      Юлия повторила в очередной раз годы рождения, время поступления людей в Северное пароходство и другие сопутствующие данные. Она посмотрела на себя в зеркало и скорчила смешную физиономию:
      - А-а-поллинария-я. Все помню уже наизусть.
      Она позвонила Фелицате в Москву и рассказала новости дня.
      - Юленька, лапушка, почему же ты не встретилась с сердитым капитаном? Чем сидеть и ждать своего Павла...
      - Ну, положим, не моего Павла, - оборвала девушка свою наставницу.
      - Это не имеет никакого значения. Срочно уговори капитана встретиться. Ты узнаешь истину быстрее своего олигарха и утрешь ему нос.
      Последнее зацепило Юлю, и она, закончив разговор, набралась решительности и позвонила по страшному номеру. Конечно, мужчина на другом конце провода опять разговаривал сердито до злобы. Но девушка уродилась в своего отца, а тот умел говорить с людьми. Она прибавила вежливости и ласки, била на жалость к своей беззащитной особе. В итоге, обветренный и просоленный морской волк сдался.
      Они условились встретиться возле памятника Екатерине Второй в так называемом Катькином садике. Юлька рванула легкой рысью и поспела в назначенный срок, но на месте рандеву встала, как вкопанная, потому что скамеек там оказалось много, и людей на них в это вечернее время очень густо. У памятника курсировали несколько мужчин, каждый из которых мог оказаться сердитым капитаном, но ни один из них не реагировал на Юлию.
      Время шло неплодотворно. Девушка, обеспокоенная и растерянная, присела на скамейку. Она достала из рюкзачка тетрадку и вырвала из нее лист, потом написала на нем крупными буквами: "Капитан???" Пока она думала, что еще сделать, держала лист в одной руке.
      - Добрый вечер, вы меня ждете? - произнес мужчина, подсаживаясь к Юльке.
      Вопреки неизжитым романтическим ожиданиям она увидела обрюзгшего нетрезвого человека.
      - Не нервничайте, - предупредил он, выдыхая пары спирта, как Змей Горыныч пламя.
      Ей захотелось испариться из реальности.
      - Глядя на мой незавидный облик, вы, девушка, можете понять, почему я хочу набить морду вашему Семитыквенному.
      Итак, непросохший мужик, действительно, оказался капитаном.
      - Да, я капитан, но бывший. И за умеренную плату готов вам помочь.
      Юлия обреченно вздохнула - никогда еще не приходилось ей иметь дело с пропойцами. Никаких методов не имела она в своем арсенале общения.
      - Хорошо, я согласна. Рассказывайте, что с вами случилось?
      
      *****
      Юльке достался нелегкий собеседник. Она испытала на себе разные стадии общения с сердитым капитаном. Сначала она смотрела на него брезгливо и уговаривала себя потерпеть и выслушать. Он воспользовался этим на сто процентов, выливая на девушку подробности своей жизни.
      Потом она испытала к мужчине острую жалость, когда он рыдал на ее плече. Далее он требовал от нее выпить, потому что у него пересохло горло, и пообещал умереть, если ему не нальют. Но девушка потащила его в ближайший продовольственный, купила ему батон, колбасу, огурец и пакет сока. Они вернулись в Катькин сквер и продолжили разговор под капитанское чавканье.
      Юлия давно выла в душе и крепилась из последних сил. Но человек рассказывал удивительные вещи, и девушка исписала за ним несколько страниц. Наконец, он допил сок, доел провизию и сказал:
      - Мне пора. Разрешите откланяться.
      В этот момент он был совершенно не похож на сердитого капитана и на капитана вообще. Она поднялась со скамейки следом за ним.
      - Вы обещали заплатить, - сказал он выжидающе.
      Она посмотрела на свой телефон и увидела, что Павел звонил ей несколько раз, но перед беседой она отключила звуковые сигналы.
      - Да, я обещала. Сколько вы хотите? - она не была уверена, что ее денег хватит для оплаты информации собеседника.
      - Сколько дадите, - он потупил глаза.
      - У меня мало денег с собой, - извинялась девушка. - Но, если мы с вами еще встретимся, я доплачу. Хорошо? А пока - вот...
      Она протянула ему последний полтинник. Кажется, он обрадовался и мгновенно исчез из поля зрения. Юлька позвонила Павлу.
      - О боже, ты где, юное создание? Я уже все глаза просмотрел.
      - Возвращаюсь, встречай на Невском рядом с гостиницей.
      Она летела на крыльях то ли исполненного долга, то ли радости избавления от трудного собеседника. А может быть, девушка просто соскучилась по Павлу? Он так оглушительно выигрывал на фоне личности сердитого капитана, что Юлька не стала уклоняться от объятий компаньона, который ждал ее с нетерпением.
      - Загуляла, напарница? - Павел улыбался до ушей. - Я и то раньше тебя вернулся.
      - Как же ты покинул свою Аполлинарию?
      - А что же ее не покинуть? Ведь это моя учительница. Ей уж лет под семьдесят.
      - Это правда? - удивленная Юля рассмеялась.
      
      
      
      *****Быть и казаться
      
      
      В то время, как Озеров спасал буфетчицу, а Павел с Юлией путешествовали по Санкт-Петербургу в поиске следов человека со странной фамилией, Фелицата вернулась в офис. Она собиралась делать отчетность для налоговой за полугодие, на что у нее оставалось полтора часа.
      Колбасин снял белую кепку и отправился в кухню. Поскольку контора "Фелис и компания" размещалась в первом этаже обычного жилого дома, и хозяйка еще не приняла решение, превращать ли кухню в дополнительное служебное помещение, там стояла плита, и Колбасин нередко готовил еду. Фелис не отказывалась от его блюд, хотя и сидела периодически на диетах, как большая часть женщин страны.
      В жарком офисе, если не было посетителей, она снимала с себя одежду и нередко оставалась в стрингах и топике. Присутствие Колбасина не смущало женщину: он казался ей слабовидящим и старым. Обычное дело, когда мы сами себя считаем молодыми, невзирая на дату рождения в паспорте, а окружающих оцениваем по внешности и невольно приписываем им лишние годы.
      Сколько лет было Колбасину, Фелицата не могла вспомнить, хотя, когда она принимала его на работу, конечно же, смотрела документы. Густые седые усы, очки на дальнозорких глазах и кепка, летом белая, а в остальные сезоны - черная кожаная, - внешние атрибуты присутствия Колбасина. Вдобавок к ним прилагался острый запах курильщика, который много лет курил "Беломор".
      - Будешь гречневую кашу? - повар с тарелкой возник перед столом Фели.
      Она втянула ноздрями воздух - пахло аппетитно.
      - Ставь сюда, - женщина расчистила поверхность от бумаг.
      Колбасин постелил на стол лист А-4 и приземлил горячую тарелку с кашей. Фелицата благодарно кивнула и заработала ложкой, изменив на время налоговой. Ни один из клиентов не способен накормить Фелис домашней гречкой, хотя они приглашали женщину в разные заведения общепита, от ресторана до студенческой столовой.
      Верный помощник Колбасин не признавал быстроваров и готовил по старинке. Вот если Фелицата переделает кухню в дополнительный кабинет, то придется им питаться скороварами и едой из микроволновки, что не особенно печалило хозяйку фирмы.
      - Кисель будешь?
      - Тоже сам варил? - спросила Фелицата.
      - Нет, купил в магазине. Сейчас он продается в пластиковых бутылках, - прихлебывая из чашки, пояснил Колбасин.
      - И откуда ты взялся, такой хозяйственный? - без специальных намерений спросила Феля, но вдруг почувствовала вполне профессиональный интерес. - Надо посмотреть мою картотеку.
      Она лукаво подмигнула усатому повару. В ответ он подал ей салфетку, чтобы она убрала свои кисельные усы.
      Вскоре мужчина ушел из конторы по делам, а Феля полезла в холодильник за добавкой. Ей понравился кисель, холодненький и вкусный, напоминающий детство, хотя в детстве она не жаловала это блюдо, особенно пенку на нем. И вообще, не много ли внимания она уделила сегодня Колбасину и своему детству?
      Конечно, этот Усатый в кепке временами нянчил ее, как папочка. Но поскольку она реального папочку помнила очень слабо, то заботу со стороны Колбасина принимала без придыхания.
      Кажется, родной папочка тоже поначалу варил для нее кашу. Но очень быстро он исчез с горизонта. Кто виноват - конечно же, его жена, мама Фелицаты. Она работала в детской комнате милиции, всегда была перегружена негативной энергией и постоянно испытывала дефицит позитива. Муж, сын и дочь генерировали его, как могли, но старший из них сломался первым.
      Потом брат Фели пошел учиться и работать почти в ту же сферу, что и мама, и совершенно естественно домой за ним следовало облако негатива, которое трудно было оставить на работе. Фелька по мере сил создавала позитив для мамы и брата. Когда ее организм истощался, в жилище происходило побоище негативных энергий ее любимых родственников. Но девочка выросла и научилась сама преодолевать свои негативные настроения, и теперь только бессонницу она не могла побороть самостоятельно.
      Фелис закрыла отчетность для налоговой и полезла в одну из пыльных коробок с картотекой. Она верила и не верила, что найдет какую-нибудь информацию на Колбасина. Не найдет - и ладно. Зачем она сюда полезла, не понятно. Столько лет ее не интересовала биография помощника, и вдруг его гречневая каша пробудила в ней интерес к персоне повара.
      Буква "К" очень популярна в нашей жизни. На нее начинаются названия множества городов и фамилий. Пальцы Фелис вытащили несколько папок с пожелтевшими от времени листами и газетными вырезками. Давно надо было разложить коллекцию брата по полкам и ящикам современного стеллажа, но намерения хозяйки ограничились мечтами. Заминка была не за отсутствием мебели, не за переездами офиса. Главная причина долгой жизни пыльных коробок крылась в застарелой фобии Фелицаты - она боялась, что некие воры украдут у нее картотеку.
      Пусть крадут, что угодно, только не эту фамильную "драгоценность". Ведь коллекция разношерстных фактов являлась единственным имуществом, которое досталось Фелицате по наследству. Отсюда проистекало ее нежное отношение к картотеке.
      Здесь имелись данные на несколько человек с фамилиями, происходящими от слова "колбаса". Но компромат на Колбасина был такой же четкий, как он сам по жизни. Статью из старой газеты российского масштаба венчало фото с усами и толстыми линзами очков. Казалось, что от газеты запахло "Беломором".
      Фелицата от неожиданности ойкнула - надо же, какая знаменитость у нее на посылках! Женщина читала статью, допивая кисель. Ее помощник, оказалось, был судьей районного суда и доработался он до того, что... Тут Фелис поперхнулась киселем и закашлялась.
      Итак, он дослужился до того, что по TV в новостях прокрутили пленку, на которой человек, похожий на Колбасина, забавлялся с девушками, красивыми и разными, но одинаково неодетыми. Цепочка последствий этой новости была понятна Фелицате: судью смыло общественным селем. Сель - грязекаменный поток, который не оставляет жертве шансов.
      Она посмотрела на свои стринги и топик и задумалась. Бедный, бедный Колбасин, а она жестокая и черствая. Как после таких выводов делать отчет для налоговой?
      
      
      
      *****"Дискотека"
      
      
      Осторожный стук в дверь поначалу не разбудил Петра, а показался глухим отголоском сна. Но стук усилился до требовательного, и мужчине пришлось подняться. Мимоходом он отметил, что качка уменьшилась, но по густеющим сумеркам в каюте затруднился определить время.
      Озеров выглянул в коридор, ожидая увидеть Маринку, зовущую на ужин, но там стоял второй механик Игорь Львович, благоухающий карамельным запахом голландского табака.
      - А где же Марина? - поинтересовался Озеров.
      - Она спит. Я не разрешил ей идти по каютам и велел закрыться.
      Петр услышал эту фразу с удовлетворением - наконец-то, и Марину, и ее усатого френда проняло, и они стали осмотрительными.
      - Заходите, Игорь Львович, - пропустил он гостя к себе в каюту, а сам внимательно окинул взглядом коридор.
      - Знаете, я очень переживал, - произнес Львович, - но я был вместе с третьим механиком в машинном отделении, когда раздался сигнал "человек за бортом". Я не мог даже подумать, что это про Марину. Хм. И про вас.
      До Озерова дошло, что второй механик винит себя, что не он спас девушку. Не хватало еще, чтобы экипаж потянулся к Петру на исповедь - он не нанимался на такую должность.
      - Но я пришел к вам не за тем, чтобы каяться, - усмехнулся в усы Львович. - Мне не дает покоя вопрос, как Марина оказалась за бортом?
      - Разве она вам ничего не рассказала?
      - Кое-что говорила, но про это ни слова, - тон Игоря выдал его огорчение.
      Озеров удивился - он не ожидал от женщины такой стойкости. Выходит, она решила помалкивать. Что ж, он готов поддержать ее, хотя ему очень хотелось все объяснить второму механику. А уж как ей, наверное, хотелось пожаловаться Львовичу! Но помолчим пока на пару.
      - В таком случае ничем не могу вам помочь, - разочаровал Озеров своего гостя. - Я только видел, как она выпала за борт, когда выкидывала пищевые отходы. Возможно, у нее голова закружилась, и она потеряла равновесие.
      - Вы оба от меня что-то скрываете, - тихо сказал второй механик.
      Что мог ответить Петр? Что он плохо разглядел злоумышленника? Что в плохую погоду все моряки в рабочей одежде похожи со спины? Припугнуть, что Львович ни чем не отличается от остальных кандидатур? Но после купания в океане Озеров потерял способность перевоплощаться в Фелицату, и его не тянуло на провокации.
      - Игорь, вы сказали, что сегодня утром работали в машинном отделении вместе с Личутиным. Вы оба никуда не выходили перед происшествием и после? Так я понимаю?
      - Совершенно верно, - согласно кивнул Львович.- Но я хотел сказать вам о другом: в наш лючок, ведущий с палубы в ЦП, спускался Перепряндин.
      - Клим Сидорович? Он работал на креплении груза, - удивился Петр. - А что он хотел? У него было к вам дело?
      - Он ничего не сказал, не подошел. Просто через машинное отделение прошел в надстройку.
      - И когда это было?
      - Почти сразу после сигнала "человек за бортом". Спросите у него, - убеждающим голосом произнес второй механик.
      - Почему вас так удивило его появление? Ведь в машинном отделении находится мастерская, где нередко бывает боцман?
      - Но не в люк залазить для этого! Еще бы меня это не удивило! Непорядок это, - воскликнул Львович. - А боцман по определению приверженец порядка на судне, и вдруг сам его нарушил, да к тому же при свидетелях!
      - Зачем же вы держали люк открытым в штормовую погоду? К вам волны не захлестывали? - не понял Петр.
      - Нет, люк был не открыт, а приоткрыт, и к тому же он с правого борта, с подветренного.
      - Ладно. Я спрошу у боцмана лично. А вы берегите Марину. Осталось трое суток. Кто знает, что еще может произойти, - напутствовал Озеров.
      После ухода Львовича он запер дверь, записал кое-что в ежедневнике и снова прилег. Конечно, второй механик согнал сон, но возможность вытянуться на сухой и теплой постели в полный рост была мила сердцу особенно после обитания в холодной забортной воде.
      Вскоре в дверь опять постучали. На этот раз у порога стояла Софья с подносом, которая прекрасно держала равновесие, невзирая на качку и тарелку, наполненную супом. Повариха не сказала ни слова, а лишь улыбнулась глазами, заметив, с каким энтузиазмом Петр принялся за еду. Возможно, она подумала, что купание пошло на пользу суперинтенданту, но ей достало такта не сказать об этом вслух.
      Посетители, похоже, на Софье не закончились, потому что к жующему Петру зашел Комаревский.
      - П-приятного аппетита. Надеюсь, оклемался?
      Озеров обратил внимание, что стармех снова обращался к нему на "ты".
      - Ты ешь, п-подкрепляйся. А я хотел сказать, что утром сидел в ЦПУ и видел Кошкина. Он влез в наш люк и потом вышел через дверь машинного отделения.
      - Непорядок, - заметил Озеров, помня разгневанного второго механика.
      - Вот именно. Я устроил выволочку.
      - Что ему было надо?
      - Сказал, что ищет боцмана.
      - А боцман где был? - удивился Петр.
      - Откуда я знаю?
      - Погоди, Анатолий Иванович. Во сколько это было?
      - Часов в одиннадцать. Была моя вахта.
      - До "человек за бортом" или после?
      - Пожалуй, до или почти перед сигналом.
      - А твои механики работали в это время в машине?
      - Да, но они находились уровнем ниже - в мастерской. Оттуда ничего не видно.
      - Потом они пришли из мастерской, а ты ушел?
      - Так я пошел следом за матросом, чтобы убедиться, что он ничего лишнего в машине не сделает. А тут как раз просигналили "человек за бортом", и пошла перекличка.
      - Не понял, что за перекличка? - переспросил Озеров.
      - Чтобы определить, кто за бортом. Вот как раз и выяснили, что на судне вы с Маринкой отсутствовали. После этого я спустился на вахту, а третий механик отправился к шлюпке, как положено.
      После ухода Комаревского Петр задумчиво допивал чай, когда в дверном проеме появилась круглая физиономия поммеха Федора.
      - Здрасти! Я по делу.
      Озеров не поленился подняться со стула, пригласить поммеха и выглянуть в коридор.
      - Можно попить? - гость налил воду из графина в стакан и собрался быстро выпить.
      - Нельзя, ты что!- резко сказал Озеров и пояснил, - вода несвежая, извини.
      - Ну, ладно, - нейтрально ответил Федор. - Я, собственно, что хотел сказать...Утром около одиннадцати часов в наш люк в ЦПУ с палубы влез Кувырканов. Очень торопился.
      Озеров с интересом посмотрел на поммеха.
      - Почему тебя это удивило?
      - Так непорядок же.
      - Но ты спросил у Кувырканова, почему он пошел через вас?
      - Конечно! И даже велел ему валить по-быстрому, пока его стармех не засек.
      - Чем оправдался Алексей?
      - Он сказал, что дверь в надстройку по правому борту не открывалась, вот он и пошел через нас.
      - А боцмана и Кошкина ты не видел?
      - Нет, а что?
      - Как же ты их не видел, если твой рабочий день с восьми утра до семнадцати часов?
      - Так сложилось, - пожал плечами Федор.
      - Кто из механиков был в машине, когда Кувырканов проходил?
      - Никого еще не было.
      - Как не было? И стармеха?
      - Он вскоре пришел.
      - А второй и третий механики?
      - Не знаю, меня стармех отпустил попить горячего чаю, чтоб не укачиваться. Они, наверное, тоже вскоре пришли.
      Озеров заскучал: не машинное отделение, а какая-то дискотека. Получалось, что Комаревский некоторое время находился в ЦПУ в одиночестве. Опять все кого-то видели и причем практически в одно время, но при этом не видели друг друга. В очередной раз Озеров подумал, что алиби на судне вещь хрупкая, и его надо устанавливать почти посекундно.
      Хотелось спать по-прежнему, и Петр, заперев каюту, намеревался понежиться в постели, хотя имел некоторое подозрение, что возможно появление новых гостей. Интересная складывалась ситуация: сам Озеров ничего не предпринимал, а люди шли потоком, чтобы поделиться с ним результатами наблюдений. Получалось какое-то народное следствие. Может, если так пойдет, то команда выведет Игрека на чистую воду?
      
      *****
      Следующий посетитель сначала предупредил о намерениях по телефону, поэтому обошелся без стука.
      - Вы отдыхаете? - спросил он очевидное. - Вы мужественный человек, Петр. Вот вам небольшой презент для восстановления сил.
      Забавно, что презентом оказалась большая шоколадка, а не бутылка коньяка, например. Обходительным гостем был Сергей Сергеевич. Он вряд ли стал бы бросать буфетчицу за борт, но все же Озерову было интересно, что привело к нему старпома.
      - Я был с девочками на камбузе, - принялся он оправдываться, - когда Марина понесла отходы. Софья принимала у меня продукты. А потом вскоре прогудели три сигнала, и я побежал к себе, чтобы одеться потеплее. Так положено по инструкции, чтобы спускать шлюпку. Потом мы вас потеряли, поэтому шлюпку не спустили. А с 12 часов началась моя вахта. Вот, собственно, вся хронология.
      Озеров молча ободряюще кивнул.
      - А когда я прибежал к шлюпке, там уже находился Кувырканов. Понимаете, он как-то ухитрился прийти первым, а ведь он проверял крепление каравана.
      - Сергей Сергеевич, почему сегодня утром дверь в надстройку не открывалась?
      - А, дверь по правому борту? - понимающе закивал старпом. - Я давно говорил боцману, чтобы он поменял замок. Но-таки он затянул, что замок опять заело.
      Вот оно, в чем дело. Давнишняя, значит, история. Озеров озадаченно смотрел на старпома и не понимал, почему они все потянулись к нему стучать на коллег. Неужели Озеров так сильно напугал их своими допросами?
      - Вы, наверное, думаете, Петр, зачем я вам все это рассказал? Понимаете, нас ждут большие неприятности. Поверьте, я знаю, что говорю. Вот мы и надеемся на вас. Мы вам готовы помогать, но, пожалуйста, думайте и ищите. Вы - наша надежда.
      Ну, хотя бы не пугало, резюмировал Озеров внутри себя.
      
      *****
      После ухода старпома ему захотелось чаю, поскольку "тонна" шоколада лежала перед глазами. Он засунул пистолет за спину, а ежедневник под матрац, оставил дверь нараспашку и спустился в буфетную, где стоял кипятильник.
      По тихим безлюдным коридорам и пустым трапам нес он в каюту большую фаянсовую кружку с кипятком и уперся носом в закрытую дверь своей каюты. Может, она захлопнулась сама под воздействием качки? Озеров нажал на ручку и медленно вошел в свои владения, держа правую руку за спиной. В это время из коридора раздался звук хлопающей двери. Метнувшись на него, Петр увидел два момента - последние сантиметры человека, мелькнувшего из коридора на трап, и небрежно прикрытую дверь соседнего с его каютой помещения, в котором был туалет.
      Дома он застал кружку с кипятком на самом краю стола, куда, видимо, сам поставил в спешке, и порадовался, что везение его до сих пор не покинуло. После такого переполоха у Петра сложилось стойкое ощущение, что жилище посетил Игрек. Именно он оставил после себя прикрытую дверь каюты. А может, не только это? Озеров осмотрелся по сторонам и заглянул под матрац - ежедневник дожидался хозяина в целости и сохранности.
      Таким образом, интерьер каюты вроде бы не пострадал, если не считать предмет, который жил последнее время отдельной жизнью. Это графин, который без участия Озерова наполнялся и опустошался. Вот и теперь он стоял пустой на полочке с металлической скобкой, призванной удерживать его при качке от падения. А ведь еще пять минут назад он имел в себе некоторую жидкость, которую жаждал выпить разгоряченный поммех Федор.
      Капризный графин вызвал в душе Петра разочарование: давно надо было взять пробу жидкости в какой-нибудь бутылек, чтобы отдать ее потом на экспертизу, а лучше всего вообще спрятать сей сосуд, потому как отпечатки пальцев на нем наверняка были. А теперь мокрая поверхность посудины могла говорить о том, что таинственный посетитель уничтожил следы.
      
      *****
      ...Но Игрек, наоборот, был доволен собой. Он успел-таки вылить воду, содержащую солидную дозу снотворного, в раковину, расположенную в каюте Петра, а потом отсидеться в соседнем туалете, пока суперинтендант глазел по сторонам. То, что Озеров засек последние молекулы его фигуры - это Игрека не волновало. Пусть помучается с идентификацией.
      
      *****
      - Он вошел во вкус нашего противостояния, - отметил про себя Петр. - Может, азарт его выдаст, если, конечно, позволит время?
      Несмотря на то, что наступил поздний вечер, Озеров решил подождать со сном. Если он правильно уловил тенденцию, то к нему должны явиться новые визитеры. "А пока вспомним, что же произошло в ЦПУ".
       Первым туда спустился с палубы Кувырканов, затем Кошкин, который искал боцмана, и только потом боцман. Первый появился до гудков, второй перед гудками или почти вместе с ними, а третий - сразу после гудков.
      Где же был в это время Риттер? Скорее всего, он вернулся на мостик. Там же находились штурман и капитан. В общем, в чем Озеров убедился точно, так в том, что Игрек - это не Софья, не штурман и не капитан.
      
      
      
      *****Боцман, который гуляет сам по себе
      
      
      Озеров прилег, не выключая света и не закрывая дверь. В полдвенадцатого ночи к нему заглянул красавец Лёшик.
      - Разрешите? - спросил он тихо, чтобы убедиться, что Петр не спит.
      Кувырканов оставил у порога ведро и швабру и присел на диван.
      - Что случилось? - поинтересовался Озеров, который, откровенно говоря, уже заждался гостей.
      - Вот, зашел к вам покаяться.
      Кувырканов сверкнул черными глазами, и Петр поднялся и сел, встряхнувшись, как мокрая собака, прогоняя сонливость.
      - На меня сегодня утром поммех Федор мог подумать, черт знает что.
      - Чем же вы его поразили? - нейтрально спросил Озеров.
      - Я пролез через их спасательный люк и вошел в надстройку через ЦПУ. А они этого терпеть не могут.
      - Кто они?
      - Ну, механики и поммехи. Наверняка Федор вам уже настучал.
      Петр с любопытством оглядел Алексея.
      - Если ходить матросам через люк не полагается, то зачем же вы там пошли?
      - В гальюн припекло, вот и пошел.
      Гальюн по-судовому означал туалет, как уже помнил Озеров. Кувырканов пояснил:
      - По правому борту дверь в надстройку оказалась закрыта, поэтому я пошел через ЦПУ, тем более что сразу у выхода из машинного отделения гальюн тоже есть.
      - А почему вы не пошли в дверь по левому борту?
      - Хех, так там какое дутье стояло! Волны хлестали. Левый борт был наветренный.
      - Понятно. Успели?
      - Что успел?
      - Добежать до гальюна?
      - А-а... естественно, - улыбнулся матрос. - Потом загудело "человек за бортом", и я побежал в каюту за спасательным жилетом, чтобы занять место в шлюпке.
      - И больше вы ничего не видели.
      - Ну, почему же? Видел, как буфетчица подходила с ведром к борту. Помню, еще подумал, что оделась она не по погоде. Но дальше нырнул в лючок и всё.
      Озеров проводил матроса до порога и снова не закрыл дверь в каюту. Минут через двадцать место на диванчике вновь было занято. Роберт Кошкин смотрел на Петра белесыми глазами.
      - Не потревожил? - виновато спросил гость.
      - Все нормально. Я вас слушаю.
      Озеров уселся на кровати.
      - Зашел к вам поделиться, так сказать. Сегодня утром я проштрафился - пошел через люк в ЦПУ, за что и пострадал, - Роберт улыбнулся.
      - Каким образом вы пострадали? - не понял Петр.
      - Я напоролся на Иваныча, на стармеха. Он мне, естественно, все сказал, что думал по этому поводу.
      - А-а! Это его прямая обязанность, - смягчился Озеров. - Но что же вас заставило нарушить порядок и забраться в заповедник машинной команды?
      - Я искал боцмана по техническим делам. Мы вместе проверяли крепление каравана, и он опять повредил палец. По старой ране. Ну и куда-то исчез. Может, пошел бинтоваться. А может, в мастерскую.
      Озеров помнил, что мастерская находилась в машинном отделении.
      - Нашли?
      - Боцмана? Да, нашел, но уже после сигналов "человек за бортом", когда мы собрались у шлюпки.
      - Роберт, напомните-ка, когда вы находились в ЦПУ?
      - Мы со стармехом вышли из машинного отделения, и тут как раз прозвучал сигнал "человек за бортом".
      - А дальше? - спросил Петр.
      - Дальше стармех побежал в ЦПУ, как ему и положено, а я рванул в каюту за спасательным жилетом, как положено мне, - пожал плечами Кошкин.
      Озеров проводил гостя из каюты, подумал, не пора ли закрыться на ночлег, но решил подождать еще - вдруг желающие исповедаться еще не закончились.
      
      *****
      В каюту Озерова вдруг заглянула Софья, и затем ввалился боцман. Было похоже, что женщина впихнула его. Петр не стал звать повариху, чтобы она не отвечала опять за своего Перепряндина, а коварно закрыл дверь перед ее носом.
      - Что не спится, Клим Сидорович? - спросил Петр. - Ночь уже.
      - Да мне-то спится, - усмехнулся боцман, - но Соньке неймется. Говорит, что все уже у вас побывали, и только я... пень морской. Ну и все в таком роде.
      - Рассказывайте, как день сложился, раз пришли, - пригласил Озеров к диалогу.
      - Тяжелый был день. Вот палец повредил по старой ране. На ветру и в самую качку проверяли крепление каравана. А то из-за разгильдяйства можно судно потерять. Да, собственно, что я жалуюсь? У вас-то день вышел не легче.
      Петр согласно кивнул, его удивило сочувствие непробиваемого, казалось, боцмана.
      - Ну вот, работал-работал, а потом глядь - мои матросы куда-то подевались.
      - А сами вы никуда с каравана не отлучались?
      - Было дело, зашел на минуту на бак, чтобы палец перевязать. Я теперь аптечку держу под рукой. Вышел обратно на караван, а работнички мои слиняли.
      - Что вы тогда предприняли?
      - Посмотрел внимательно по сторонам и увидел буфетчицу по правому борту. Правда, далековато было, и видимость плохая, но я ее по цветастому платью узнал. А потом рядом с ней заметил вроде бы мужчину какого-то. Но тот так быстро ее за борт отправил, что я опешил. Побежал потом в то место, но след мужика пропал, как сквозь землю провалился. Я подумал, что он мог сигануть через лючок в ЦПУ и полез проверить.
      - Нашли кого-нибудь?
      - Только второго и третьего механиков. Они на меня сердито посмотрели. Но так как перед этим трезвонил сигнал "человек за бортом", я пошел в каюту за спасательным жилетом, а потом к шлюпке.
      - Скажите, Клим, почему вы не поменяли замок в двери по правому борту? Ведь он заедал давно. Разве это не опасно?
      - Опасно, - уныло подтвердил боцман. - Замок давно заедает. Старпом любит об этом говорить. Но у меня на судне нет другого замка.
      - Так как же быть? - недоумевал Озеров.
      - Надо снять замок и купить новый, когда стоим в порту. Но на стоянке старпом не дает снимать замок, чтобы в надстройку не лезли посторонние. А покупать, что попало, я не приучен. Сам пусть покупает, а мы посмотрим, как его замок подойдет, - хмыкнул Перепряндин.
      - Понятно. Так все же, как вы считаете, кто отправил Маринку за борт?
      - Не знаю. Я рассказал, а вам решать. Сонька ругалась, что если я вам не скажу, то вы на меня подумаете.
      - Думайте-подумайте, - вздохнул Петр. - Мудрая Софья, ничего не скажешь, - Озеров выпроводил боцмана, сделал некоторые пометки в ежедневнике и лег спать. Дверь была на замке - прием окончен.
      
      
      
      *****Союз правого полушария с левым
      
      
      Кажется, уснул весь мир, и только Феля маялась бессонницей. Постель поманила ее усталый организм, но коварно обманула - заставила ворочаться и по сто раз переворачивать подушку прохладной стороной к щеке. Вот Озеров на теплоходе наверняка спит без сновидений. Как она могла отпустить его, гаранта собственного сна, от себя? Пока ее мужчина находился дома, Фелицата спала полноценным сном.
      Однажды она услышала обрывок передачи про известного поэта. Ему задали вопрос, каким образом он успел сделать в жизни так много - стихи, переводы? Ответ обнадежил Фелю. Поэт сослался на свою плодотворную бессонницу. Значит, остановка за малым: Фелицата должна научиться использовать отсутствие сна себе на пользу.
      Она встала и начала действовать. Достала из холодильника пакет молока, вылила его в кастрюльку и немного разогрела на плите. Осталось добавить в чашку с молоком мед и выпить эту адскую смесь. До известного поэта Феле было далеко - для начала она решила побороться за сон, а не против него.
      Ложка, наполненная медом, воткнулась в чашку, но хозяйка отвлеклась на компьютер, который всегда был на страже. Фелицату по скайпу вызывала на разговор Юлька.
      - Юленька, лапушка, что случилось? - заговорила Феля.
      Все остальное время разговора длился монолог Юлии о добытой в Санкт-Петербурге информации по мужу Марины Бриггс.
      
      *****
      Перед тем, как рассказать Фелицате последние новости, дочь Озерова и Павел поделились друг с другом впечатлениями дня.
      - Мой приятель, действительно, раскопал дельце моряка Семитыквенных, - интригующе начал судовладелец.
      - Его разве судили? - хотела уточнить Юля.
      - Не судили, а завели дело в КГБ. В Большом доме на Литейном проспекте.
      - Ты видел документы? - строго спросила девушка.
      Павел хмыкнул.
      - Конечно, мы с Аполлинарией их посмотрели. Совсем тощее дельце.
      - Почему же тощее?
      - Юленька, тебя расстроил этот факт? Думаешь, заиметь толстое дело для Семитыквенных было бы почетнее? Он убежал за границу и не вернулся, что достойно толстого досье. Но совершил этот поступок он под самый финиш существования "железного занавеса". Вскоре после его бегства в Англию у нас в стране все изменилось вообще. Сейчас ему никто бы слова не сказал - вали, куда хочешь. Не хватило мужику терпения подождать пару лет.
      - Хоть убежал он, как ты сказал, под самый финиш "железного занавеса", последствия для экипажа были очень неприятные. Сердитый капитан, с которым я сегодня говорила, прямо-таки булькал злобой и жаждой мести.
      - Я так и думал, что их связала не столько экономика, сколько политика, - кивнул Павел.
      - Этот испитой человек, который был капитаном, сказал, что его затаскали на беседы в Большой дом из-за электромеханика Семитыквенных. А потом он оказался без работы. Капитану никак не давали судно. В общем, карьера его рухнула, и личная жизнь тоже.
      Юлька в расстройстве развела руками.
      - Вот, мол, поэтому он пьет, но если встретит "нашего" Семитыквенного, то придушит его, как изменника и негодяя.
      - Понятно. Все сошлось, - подвел итог судовладелец Паша.
      - Жалко капитана. Может, ты найдешь ему работу? Ведь это в ваших силах, господин олигарх?
      Юлькины глаза смотрели серьезно. Павел не стал смеяться над ее наивностью и даже молча снес ее "олигарха".
      - Позже подумаем над этим. Давай-ка, сообщим новости твоей тете Фелицате.
      Теперь наступила очередь девушки проявить снисходительность, и она молча снесла его "тетю Фелицату".
      Многие подробности жизни падшего электромеханика, рассказанные хмельным капитаном, дочь Озерова пока не озвучила. Там была сплошная лирика, и Юлии казалось, что для этого жанра время еще не пришло.
      
      *****
      Сколько часов он спал, Озеров не понял, но его снова разбудил стук в дверь. Петр не стал ломать голову, кого принесло к нему среди ночи.
      - Ты чего закрылся? - спросил капитан, впущенный в каюту. - А, понял, для безопасности. Прости меня, тугодума.
      Озеров пригладил волосы пятерней и ждал, с чем явился Полугимнов. Тот положил перед носом хозяина каюты какой-то рисунок.
      - Угадай, чей портрет?
      - Прямо так сразу угадать? - переспросил Петр в замешательстве.
      На рисунке несколько неровных окружностей наслаивались друг на друга. Внутри них роились штрихи и точки.
      - Похоже на детскую каляку-маляку...
      - Вот и я так подумал сначала. Кстати, ты нашел свой пистолет?
      - Нашел, не волнуйся. Откуда у тебя этот рисунок?
      - Второй помощник, которого мы отправили в норвежский госпиталь, приходил в сознание. Но поскольку говорить он не мог, и его правая рука не работала, то рисунок сделан левой рукой.
      - Евсеич, ты хочешь сказать, что это портрет того, кто хотел его убить?
      - А что еще он мог нарисовать? Норвежцы сбросили нам рисунок по факсу.
      Петр, глядя на изображение, пытался уловить хоть какие-то ассоциации, но его фантазию заблокировала ночь.
      - Может, утром получится? - предположил Озеров.
      - Возможно. У тебя какое полушарие больше развито?
      - Вон, что ты вспомнил. Левое полушарие мозга - мужской компонент, который обеспечивает рационализм, а правое - отвечает за интуицию, как женскую составляющую? У меня, по-моему, оба полушария еще спят. Я же не дельфин, чтобы полушария спали поочередно.
      Капитан задумался.
      - Обидно держать в руке ответ и не уметь его расшифровать.
      - Думаю, Иван Евсеевич, нам надо найти ребенка. Дети запросто понимают то, что взрослые вообще понять не могут.
      Полугимнов посмотрел на Озерова, как на не очень здорового человека.
      - Ребенка нам негде взять.
      - Ну, тогда ищем того, кто не любит инструкций и обожает все делать по-своему, - подвел итог Петр. - То есть людей с большим творческим потенциалом.
      - Разгильдяев, иначе говоря? - хмыкнул капитан.
      - Приблизительно, - не стал сопротивляться Озеров.
      - Хорошо, если тебе не нравится такая формулировка, то спроси у женщин, что они видят на картинке. Ведь наши женщины вечные девочки.
      - Они обычно считают наоборот, что мужчины вечные мальчики, - сказал с улыбкой Озеров.
      - Замечательно, - не протестовал Полугимнов. - Мы, мальчики, ничего не разглядели, теперь их, девочек, очередь. Займись, Петр. Негромко так, но оперативно.
      
      *****
      После разговора с Юлей Фелицата размешала мед в остывшем молоке и принялась отпивать его небольшими глотками. Голова была ясная без малейших признаков сна. Откуда-то из недр организма вырулило на поверхность предчувствие, что разгадка уже возникла в воздухе, и Фелицате осталось протянуть руку и изящно взять ее.
      Получалось, что с десяток лет назад мужчина по фамилии Семитыквенных сбежал с женой за границу. В дальнейшем женщина преобразовалась в английскую даму Бриггс. В кого же перевоплотился ее муж-электромеханик? Может, он тоже сменил фамилию и судно из России будет встречать с букетом для женушки, не подозревая, что теперь цветы необходимы в четном количестве?
      Если так, то на "Механике Боркове" притаился кто-то из людей, потерпевших из-за невозвращения семейки Семитыквенных, подобных сердитому капитану. Страдалец отплатил новоявленной англичанке за сломанную судьбу?
      Женщина незаметно для себя допила молоко. Перед глазами лежал лист, где столбики чисел обозначали годы рождения и время этапов карьеры моряков "Механика Боркова". Экипаж судна, представленный четырехзначными числами, выглядел ровненько и логично. Образно говоря, родился, крестился - даты без провалов. И только один человек из списка имел явный провал в биографии. Родиться-то он родился, а потом очень не скоро пришел на работу в пароходство.
      Между тем, бросался в глаза еще один момент - образование, полученное моряком, и должность в судовой роли не соответствовали друг другу. Вдобавок, Юлия сообщила по скайпу, в какие годы муж Марины Семитыквенных ходил в моря из порта на Балтике, и этот факт чудненько вписывался в белое пятно биографии вышеназванного гражданина.
      Вот и появлялся второй вариант версии: английский муж Марины Бриггс и Семитыквенных - это разные мужчины. И поскольку англичанин сменил русского, то у последнего могли возникнуть претензии к Марине и ее родственникам. А значит, на "Механике Боркове" вполне мог затаиться обиженный экс-супруг.
      Полуночницу не смущало отсутствие в судовой роли фамилии Семитыквенных. Мало ли, что бывает в жизни! Например, одна знакомая Фели после несчастного романа поменяла имя и внешность, а другая имела привычку периодически выходить замуж и обязательно менять при этом свою фамилию. В голове Фелицаты также болтался обрывок из истории про то, что некоторые племена имели традицию менять имя человеку, если он болел.
      - Утром сообщу Озерову, пусть оценит, какая у него жена-умница, - улыбнулась Фелицата. - А может, он сам давно понял, кто спрятался за личиной человека Игрек.
      Фелис сладко потянулась - теперь ей хотелось спать. В открытое окно конвейером пошли звуки просыпающегося города, но они не способны были разбудить женщину, которая только что сделала открытие.
      
      *****
      После завтрака Озеров показал рисунок Софье. Повариха повертела его по-разному, но в итоге пожала плечами и вернула лист обратно. Она была несколько рассеянна и, похоже, занята другими проблемами. Петр решил повторить попытку позже, а пока отправился в каюту к буфетчице. Он постучал в запертую дверь, как шпион, прибывший на явочную квартиру.
      Марина обрадовалась гостю и с энтузиазмом стала разглядывать рисунок.
      - Где вы взяли эту картинку? - поинтересовалась она.
      Петр хорошо помнил, что буфетчица скрыла от общественности причину своего прыжка в море, и последовал ее примеру.
      - Да это тест на ассоциации. Опрашиваю население на предмет уровня развития воображения. По поручению Ивана Евсеевича.
      - Ему делать нечего, что ли? - недоверчиво спросила женщина.
      Но Озеров не раскололся.
      - Марина, посмотри внимательно, что ты видишь?
      Она приблизила лист к глазам, потом изучила изображение на расстоянии вытянутой руки. При этом Петр смотрел на одежду буфетчицы - розовый халат с желтыми утятами и голубые тапочки - и все больше утверждался в мысли, что перед ним как раз тот взрослый человек, который остался ребенком.
      - Надеюсь, меня потом с работы не выгонят? - спросила Маринка.
      - Нет, ни в коем случае. Не волнуйся. Я гарантирую, - убедил ее Озеров.
      - Честно? Ну, хорошо, по-моему, на листе нарисовано лицо.
      - Почему ты так решила? Разве здесь возможно что-то понять?
      - Ну, не знаю. Вот смотрите: окружность - это лицо. Внутри кругов находятся глаза и усы.
      - А может, это арбуз или гранат, или ежик?
      - Да что вы! Какой арбуз? Лицо!
      После Маринкиной версии, высказанной достаточно уверенно, Озеров, действительно, увидел в кругах и штрихах физиономию с усами.
      - Правильно я сказала? - спросила женщина, которой хотелось узнать отгадку.
      - Эх, Марина, тебе, наверное, везде мужики мерещатся? - отшутился Петр.
      - Хотите сказать, что я озабоченная? - она улыбнулась. - Не столько озабоченная, сколько ваши мужские физиономии мне приелись.
      - Понятно. Так и запишем. Это ассоциации женщины, окруженной мужским коллективом.
      На этом они мирно расстались.
      
      *****
      Капитан находился у себя в каюте. Маринкина версия в изложении Петра его заинтересовала. Он словно новыми глазами взглянул на картинку, но вдруг рассмеялся.
      - Озеров, что еще могла увидеть наша буфетчица, если ее опекает второй механик. Сам знаешь о взаимоотношениях этой парочки.
      - При чем тут Львович?
      - Так он единственный носитель усов на нашем судне! И после счастливого спасения своей дамы сердца, он не отходил от нее, по возможности, ни на шаг. Конечно, ей везде теперь видится Львович.
      - Ну, Евсеич, загубил версию, - спокойно сказал Петр.
      - А что, второй механик не входил в число твоих подозреваемых?
      Капитан с интересом посмотрел на Озерова.
      - Скорее нет, чем да.
      - Но есть ли у тебя кандидаты на "скорее да, чем нет"?
      - Надеюсь, завтра тебе сообщу. Потерпи, Иван Евсеевич. Но пистолет далеко не прячь. Неизвестно, как поведет себя наш подозреваемый.
      
      *****
      Тем временем упомянутому типу удалось отследить перемещение по судну Озерова с рисунком в руках. Под дверью кают Игрек подслушал обрывки диалогов и изрядно понервничал, услышав, что Виталий, второй помощник, приходил в себя. А новость о том, что недобитый шахматист нарисовал портрет своего обидчика, вообще лишила Игрека покоя. Но он выспросил у Софьи, что было на рисунке, который показал ей суперинтендант, и успокоился.
      
      
      
      *****Сильнее пистолета
      
      
      Озеров стоял у печально известного фальшборта, о который в течение рейса разбили голову второй помощник Виталий и Марина Бриггс, и смотрел на воду. Вот и дошел "Механик Борков" до устья реки, где находился порт назначения. Удивительным образом читалась граница между рекой и морем - легкие пресные потоки накатывали на более плотную морскую массу, словно масло растекалось по водной поверхности.
      Пётр был спокоен и сосредоточен. Если бы лётный доктор замерил у него давление, как в прежние годы перед полётами, он обнаружил бы безупречные показатели.
      По судовой трансляции раздался голос капитана: "Всем членам экипажа собраться на обед в столовой!" Озеров пришел пораньше и над тарелкой супа обдумывал свою речь. Тщательно выбритый Володька-Боб процитировал: "Наверх вы, товарищи, все по местам, последний обед наступает!" Стармех Комаревский пожал руку Петру и сел рядом.
      - Действительно, п-последний обед. Перед Англией. П-перед приемным буем и таможней. Якорь бросили - лоцмана ждем.
      - Последний глоток кислорода, Иваныч. Сам понимаешь, не гулять нам пока по прошпектам.
      - Согласен, перспективы у нас туманные.
      Народ прибывал и рассаживался по местам. Буфетчица с поварихой обслуживали едоков. Последним в столовую вошел капитан, но не стал занимать свое место за столом, а остался стоять у двери. Он сказал:
      - Экипаж, внимание. Слово предоставляется механику-наставнику.
      Озеров мужественно принял на себя взгляды судового населения, отодвинул тарелку от края стола и поднялся. Его ровный негромкий голос зазвучал среди утихающей аудитории.
      
      *****
      - Напомню присутствующим, мы вышли в море 25 июня. Вы понимаете, что рейс выдался непростой. 28 июня во время шторма на судне случилось ЧП: произошло обесточивание и остановка главного двигателя. Не мне вам объяснять, что существовала реальная угроза катастрофы. Но счастливая случайность помогла нам избежать ее, потому что нашелся человек, который спас судно...
      Петр сделал маленькую паузу. Чем дольше ему удастся спокойный тон, тем, возможно, дольше будет спокоен Игрек и не начнет крушить все на своем пути.
      - Странно, что человек, который нас спас, назовем его Игрек, не признался в своем благородном поступке. За две недели рейса даже слух не просочился о герое.
      Озеров ощутил тишину, поглотившую столовую, никто не улыбался и не шушукался, не стучал столовыми приборами и не ел. Он продолжал:
      - Такая скромность и нераспространение слуха о герое могли означать только одно: человек не хотел раскрывать свое истинное лицо и предпринимал для этого целенаправленные усилия. Экстремальный момент вынудил Игрека спасти судно, поскольку борьба за живучесть у опытных моряков в крови. Так мы поняли, что в экипаже есть нештатный электромеханик, который не хочет, чтобы мы знали об этом. А его скромность понятна теперь, по окончании рейса, - таинственный член экипажа имел свои планы, которые не позволили ему почить на лаврах.
      - Но что в этом зазорного, если от него получилась польза? - подал голос штурман.
      - Терпение, молодой человек.
      Озеров окинул взором аудиторию и убедился, что все присутствующие хранили спокойствие.
      - Второго июля на судне произошло непредвиденное событие. Исчезла пассажирка Марина Бриггс. Можно гадать об ее участи, но одно бесспорно: раз ее не стало на борту, значит, она оказалась за бортом. Шторм и туман того дня прикрыли следы происшествия. И, заметьте, снова в корабельной жизни не появилось ни малейшего слуха о виновнике происшествия, словно кто-то постарался специально. Еще бы! Игрек все продумал.
      - Может, ее просто волной смыло? Доказательств-то нет? - смело из тишины вырвался голос молодого поммеха.
      По столовой прошла волна шума.
      - В том-то и дело, что доказательства есть. Женщина сопротивлялась, ободрала ногти о косяк двери, - Озеров показал пакетик с чешуйками лака. - Но вы помните, что она ходила в неустойчивой обуви - шлепках на толстой платформе, и когда человек Игрек сильно толкнул ее в спину, она споткнулась о комингс выходной двери, вылетела на палубу и со всего размаха ударилась головой о фальшборт. Вот, что осталось от женщины.
      Озеров показал пакетик, где лежал клок волос предположительно Марины Бриггс.
      - Разве он человек после этого? Зверье какое-то, - проворчал старший механик.
      - Итак, второго июля он расправился с пассажиркой Мариной Бриггс и отправил ее за борт. А на следующий день моряки скатили палубу, что теперь можно воспринимать по-разному: как борьбу за чистоту или как попытку смыть улики. Но второй помощник успел разглядеть и подобрать некий предмет...
      Петр показал деревянную пуговицу.
      - Второму помощнику не повезло - он слишком любил играть в шахматы в кают-компании и второго июля сидел лицом к раскрытой двери в коридор, по которому шла на улицу Бриггс, а за ней - мистер Игрек. Судоводители имеют хорошее профессиональное внимание. Даже если они играют в шахматы, они видят вокруг себя все. Вот почему Витилий уже 4 июля лежал на палубе с разбитой головой.
      Озеров показал пакетик, где находился клок волос мужчины.
       - Преступление произошло по опробованному на Марине Бриггс сценарию. Разница в том, что пассажирку выбросили за борт, а второй помощник, хотя и с трудом, но остался жив.
       - Вот мы попали. Значит, в трех случаях замешан один и тот же человек? - возмутился боцман, и его грубо вылепленное лицо стало асимметричным от негодования.
       - Случаев оказалось больше, - продолжил Петр. - Марина Попова в полдень 2 июля отправилась звать пассажирку на обед, но услышала отказ Бриггс идти в столовую под предлогом плохого самочувствия. Как только буфетчица собралась спуститься по трапу, она получила сильный толчок в спину. Будь на ее месте менее опытный человек, мы могли получить еще одну жертву, как и в случае с ударом тока в буфетной. Ведь Игрек был электромехаником и знал толк в электроприборах.
       За что же он преследовал Попову? Он был уверен, что она увидела некий предмет, принадлежащий ему. Но предмет был настолько рядовой и обычный, что Марина не обратила на него внимания. Зато Игрек был обеспокоен так, что при первой возможности выкинул женщину за борт, надеясь, что она пойдет на корм рыбам, как это случилось с Бриггс.
      Моряки, особенно второй механик, взволнованно посмотрели на буфетчицу, которая утаила от них настоящую причину своего купания в море.
      - Не только буфетчица, но и другие свидетели не заметили перед каютой пассажирки ни подозрительного предмета, ни Игрека. По утверждению штурмана, он, возвращаясь с вахты, видел, как Сергей Сергеевич разговаривал с пассажиркой. А старпом рассказал, что услышал в своей каюте странный звук из коридора и пошел поинтересоваться, все ли в порядке у соседки. Она открыла ему дверь, но не показалась на глаза под предлогом, что переодевается к обеду. Только удалился старпом, как появилась буфетчица. Ей, как вы знаете, Бриггс дверь не открыла, но голос подала.
      Почему же англичанка вела себя так странно? Потому что в ее каюте находился Игрек! Он вломился к ней, и женщина от неожиданности вскликнула. Затем незваный гость контролировал все ее действия, но ему пришлось ослабить свою хватку из-за дел, не терпящих отлагательства, поэтому он назначил запуганной Марине место и время новой встречи. Вскоре она послушно отправилась на свидание к 16 часам. Несколько человек видели ее в районе столовой. Что произошло далее, уже сказано. Во всяком случае, для Бриггс встреча оказалась последней.
      Озеров вопросительно посмотрел на капитана и показал пальцем на часы. Тот отрицательно повертел головой. Петр сел и придвинул к себе тарелку с остывшим супом. Моряки завозились и заговорили.
       - Небольшая пауза, - сказал Полугимнов, - Мариночка, кормите людей вторым и компотом.
      Аппетит, подстегнутый речью суперинтенданта, прорвался звуками обеда.
       - Ужасы какие. За всю жизнь в рейсах не было столько неприятностей. Ты меня, конечно, п-прости, Озеров, но доказательств у тебя маловато. Эти волосы в пакетиках без экспертизы ничто. Ф-фантастика, - волновался по соседству стармех.
       Но не он интересовал Петра. Тот человек, который получил от него условный никнейм Игрек, ел, как все, не дергаясь и не делая попыток убежать. Можно было засомневаться в его виновности, глядя на такое уверенное поведение, но Озеров не собирался начинать свои муки с начала, поскольку вчера, после получения известий от Фелицаты, окончательно преодолел в себе сомнения.
      Наконец, компот был выпит, и взоры присутствующих вновь устремились на суперинтенданта, словно он обещал захватывающий десерт, но затягивал момент с исполнением обещания.
      
      *****
      Тем временем, повторился Лофотенский эпизод с гостями, прибывшими на судно, как снег на голову. Дверь распахнулась, и в столовую вошли дочь Озерова Юлия и судовладелец Павел. Мужчина встал у двери, и капитан смог пройти сесть за стол. Девушка обменялась взглядом с отцом и кивнула головой.
       - Здравствуйте! - она приветливо улыбнулась, и экипаж ответил тем же, несмотря на невеселый характер мероприятия.
       - Я все проверила, то есть, извините, мы все проверили. У вас на судне реально оказался моряк, который раньше был электромехаником. Поэтому он смог решить проблему с рубильником во время опасной ситуации. Человек Игрек работал электромехаником в Балтийском пароходстве, но было это более десяти лет назад. Он, молодой, подающий надежды специалист, успешно накапливал плавательский стаж в рейсах по портам Европы, но вдруг в родном городе встретил девушку...
      Юлька рассказывала так воодушевленно, словно играла на сцене трагедию. Озеров хотел, было, прервать ее непрошеный пафос, но не стал. Он видел лица зрителей, внимавших его дочери.
       - Итак, Игрек влюбился. Он с головой погрузился в состояние влюбленного. Его возлюбленная была очаровательна, к тому же она имела юридическое образование и прекрасную фигуру. Он ее обожал, баловал, носил на руках, задаривал подарками. Он с трудом терпел в рейсах разлуку с ней...
      Впервые за этот странный обед Петр заметил краем глаза на лице Игрека повышенное внимание, поэтому осторожно проверил у себя на поясе под свитером пистолет.
       - Девушка вроде бы отвечала взаимностью. Он чувствовал это всей душой. Она убеждала его, что любит, скучает, жить без него не может. И вот наш Игрек сделал ей предложение руки и сердца. Она великодушно согласилась. Это был счастливейший момент в жизни Игрека. Они сыграли красивую щедрую свадьбу. Как радовались и завидовали друзья! - Юлькин голосок звенел над аудиторией.
      Кажется, Маринка-буфетчица уже плакала. Павел смотрел на Юлию и не скрывал удивления, потому что впервые слышал от нее такие подробности. Игрек не отрывал взгляд от стола.
       - Девушка была образованная и хорошо знала законы, наши и заграничные. У нее был некий пунктик - ей очень хотелось жить в другой стране. Она все продумала и подговорила своего мужа Игрека. Он так ее любил, так ей доверял, что сделал все, как она говорила. Они пошли в очередной рейс вместе, в Англии сошли на берег прогуляться и больше на судно не вернулись. Раньше таких людей называли невозвращенцами.
      Штурман неожиданно присвистнул и осекся.
       - Красивая жена уговорила мужа просить политическое убежище в Англии. Предлог она нашла подходящий: в то время, как вы знаете, на судах была коллективная ответственность за контрабанду, что, как вы теперь понимаете, не соответствовало международным правовым нормам. И, правда, дикость какая-то - виноват неизвестный, а отвечали все. Какие уж тут мировые нормы!
       У жены Игрека задуманное получилось удачно, только вот мужа своего она быстро кинула. Оказалось, что он уродлив, неумен, деньги зарабатывать не умеет и вообще любить его невозможно. Для Игрека наступил полный крах. В итоге, он натерпелся лишений по самые уши, ценой унижений и страданий вернулся на родину.
       Поскольку времена изменились, и прежние порядки были сломаны, это оказалось возможным. Игреку пришлось учиться жить заново. Ему удалось жениться вторично и взять фамилию жены. Он заново начал свою морскую карьеру тоже, только теперь не электромехаником, а в другом качестве. А Марина вышла замуж за Бриггса. Она стала англичанкой.
      
      *****
      Юлька замолчала. Казалось, все сейчас закричат, как в театре, "автора!", в смысле "имя преступника!" Но коллектив замер. Ошеломленный Решельд ждал продолжения. У Маринки Поповой глаза были на мокром месте. Штурман Боб сидел с открытым ртом, не говоря об остальных. Капитан с уважением и удивлением смотрел на дочку Озерова. Только Петр не расслаблялся - он ждал последствий.
      И тут произошло неожиданное. Поднялся Роберт Кошкин и сказал: "Черт с вами, я признаюсь. Пишите явку с повинной". Он сполз на стул и закрыл лицо руками.
      Шум в столовой поднялся невообразимый, словно из народа выплеснулись все эмоции, накопленные за время рейса.
      Вдруг сквозь него раздался голос Алексея Кувырканова: "Подождите! Вот, что потерял Кошкин возле каюты Марины Бриггс, а я подобрал. Попова была ни при чем!" Лёшик вытащил из своего кармана бейсболку Роберта.
      Стармех Комаревский горестно вздохнул: "Эх, Кошкин-Кошкин".
      - Что, Иваныч, не ожидал? - сочувствовал Озеров. - А помнишь горелую запеканку?
      - П-при чем тут запеканка, когда такие страсти?
      - Ты был за эмансипацию, говорил, она на пользу обществу, потому как барышни не страдать должны, а делать свою работу, - напомнил Озеров. - Вот, как раз такой случай. Женщина дело делала, отбросив сантименты и беднягу мужа.
      - Что ж, значит, эмансипация эмансипации рознь.
      
      *****
      Человек Игрек, который теперь обрел реальное имя и фамилию, был препровожден в свое жилище. Боцман надел на него наручники, оперативно поданные старпомом Сергеичем, и закрепил их на трубе в каюте. Кошкин мог сидеть на диване и позвонить при необходимости по судовому телефону. Можно было бы оставить матроса и без наручников, но при этом пришлось бы приваривать решетку на иллюминатор и навешивать замок снаружи на дверь каюты. Заниматься этими работами было уже некогда - вот-вот ожидался приход английского лоцмана.
      Капитан пригласил к себе судовладельца и, конечно, Озерова с дочкой. Если в прошлый раз, когда она посетила судно, стоящее у Лофотен, капитан пытался от нее отвязаться, то теперь он пропустил Юлию с почетом вперед, широко распахнув перед ней двери. Это не помешало девушке занять по обычаю место на диване и пока помалкивать, словно паинька.
      Все присутствующие ждали, прежде всего, объяснений от Озерова.
      - Объясняй, суперинтендант, что к чему, - сказал капитан. - Как ты определил злоумышленника?
      Петр взялся за ежедневник, чтобы смотреть свои пометки, которые накопились за время плавания.
      - Хорошо, расскажу по порядку. Хотя то, что произошло сегодня в столовой, для меня было неожиданностью. Я ждал сопротивления, побега Игрека, одним словом, бури. Но чтобы он так быстро признался? Юлия, честно скажу, удивила! - он улыбнулся дочке.
      - А уж как меня удивила, - присоединился Павел. - Ведь мы вместе искали информацию, обсуждали. Казалось, я был в курсе дел. И вдруг такой цирк.
      - Не цирк, а скорее театр, - уточнил Полугимнов. - Я думаю, Юля, кое-что присочинила по ходу.
      Он подмигнул девушке. Но она не порозовела.
      - Конечно, я блефовала, но только немного. В основном я рассказала то, что узнала от бывшего капитана, которому когда-то подчинялся ваш Игрек.
      - Что же ты мне ничего не рассказала про личную жизнь Кошкина? - спросил Павел.
      - Да как-то неудобно было грузить тебя лирикой. Я еще не знала, что сантименты могут быть пострашнее пистолета.
      - Иван Евсеевич, достань-ка рисунок, покажем его Юльке, - сказал Озеров. - Вот, дочь, смотри, что это?
      Отец обратил ее внимание на окружности и точки со штрихами внутри них. Павел тоже заглянул в листок.
      - А, я уже видел эту картинку, но не смог решить ребус. Сейчас, думаю, это клумба, - высказался он, лукаво глянув на девушку.
      - Сам ты клумба. Это больше напоминает лицо. Да, лицо с усами.
      Капитан и Петр переглянулись.
      - Юль, а чье лицо? Марина Попова тоже увидела здесь то, что и ты.
      - Может, человеческое лицо, а, скорее всего, кошачье! Ведь Роберт-то Кошкин!
      - Так-то, Озеров, устами младенца... Не зря ты предлагал спросить ребенка. Мы-то думали, второй помощник в госпитале нарисовал нам портрет злоумышленника, - объяснил Полугимнов, - а оказалось, он сообщал фамилию. Лицо с усами не означало мужчину с усами, а намекало на Кошкина.
      - Нам не удалось разгадать ребус раньше. Коты не обитают на судне, - продолжил улыбаясь Озеров. - Но сейчас рисунок помог подтвердить наши выводы.
      - Продолжайте, пожалуйста, - потребовал Павел. - Как вы определили, что именно Кошкин виновник событий?
      - Сначала подозрительными казались многие члены экипажа. Все мы, как говорится, некрасивые на рентгеновских снимках.
      Но Роберт попался прежде всего на вранье. В тот день, когда буфетчица слетела с трапа, получив сильный толчок в спину, Кошкин, по его словам, проходил мимо каюты Бриггс почти в 12 часов. Никто из его соплавателей, побывавших в этом месте и в то же время, не сказали, что видели Кошкина. А между тем, он упомянул, что там были старпом и буфетчица. Это могло означать, что Роберт стоял по другую сторону двери, то есть в каюте пассажирки, и придерживал Бриггс, чтобы она не выглянула к Сергею Сергеевичу.
      Вслед за старпомом подошла буфетчица с приглашением на обед. Теперь Кошкин, не позволил пассажирке даже приоткрыть дверь, и Маринка Попова услышала только ее голос. Для выяснения отношений со своей бывшей женой у Роберта не хватило времени, ему пора было бежать на вахту. Поэтому он договорился с Бриггс о личной встрече перед вечерним чаем.
      В какой-то миг Кошкин хватился своего привычного головного убора, подумал, что уронил его перед каютой Бриггс, и что буфетчица прихватила бейсболку с собой. Он выскочил из каюты пассажирки, толкнул со всей силы буфетчицу и убежал на мостик, чтобы сменить Риттера. Ведь Василий упоминал, что в этот день его сменщик опоздал, а менял его всегда Кошкин.
      Во время операции "человек за бортом" именно Кошкин прыгнул в люк, ведущий в машинное отделение, в самое оптимальное для преступника время да еще приврал, что искал боцмана. А тот вообще шел позже.
      - Дополнительный аргумент - охота на меня, - продолжил Петр.
      - Откуда произошла утечка информации про вас? - удивился Павел. - На судне никто не должен был знать, что вы липовый суперинтендант.
      - Я сам долго удивлялся. Но потом понял. Роберт любил играть в компьютерные игры, поэтому часто сидел в канцелярии, где находились компьютеры общего пользования. А я нередко в его присутствии проверял электронную почту. Моя дурная привычка просто закрывать страницу с почтой, а не идти из своего ящика через выход, позволила ему читать мою переписку без пароля. Видимо, таким образом матрос-рулевой узнал о моей миссии на "Механике Боркове". Забавно, что мы с ним собирались сразиться в виртуальные "стрелялки", но сыграли в реальные.
      Я был для него досадной помехой, поэтому он подсыпал в мой графин снотворное, чтобы нейтрализовать своего противника на время выяснения отношений с Бриггс. Позже, когда я мылся в сауне, он замуровал меня в ней, и, признаюсь, пришлось попотеть, как следует. И все же не было у него настоящей злости ко мне.
      - Почему вы так считаете? - удивленно спросил Павел.
      - На судне двери личных кают не закрываются. Игрек мог запросто придушить меня ночью, но не стал этого делать. Злость его была выстраданная и целенаправленная. А все мы играли роль нечаянных камней под ногой альпиниста. Он играл со мной, как кошка с мышкой.
      - Но она сначала играет, а потом все равно съест, - возмутилась Юлия.
      - Полагаю, что совесть очень сдерживала его. Как злоумышленнику, она ему оказалась помехой. Ведь не полез бы он к рубильнику, мы не узнали бы, что на судне есть моряк, скрывающий свою специальность. Но борьба за живучесть корабля - это святое.
      - Как же совесть позволила ему увечить второго помощника и изводить буфетчицу? - опять подала голос Юля.
      - Второго помощника он мог сбросить за борт, но не стал. А для буфетчицы он приготовил спасательный плот. Если бы я не скинул его и не прыгнул за ней, думаю, Роберт отправил бы ей плавсредство сам.
      - Пап, ты обеляешь преступника, - Юлька была недовольна.
      Капитан улыбнулся и вступился за своего лжесуперинтенданта.
      - Эх, Юлия, думаю, твой отец прав. Если бы Игрек совсем совесть потерял, то мы давно превратились бы в корабль-призрак, усеяв весь путь трупами.
      - Картина прояснилась, - произнес Павел. - Есть совесть у преступника или она у него отсутствует, нам от этого не легче. Раскрылось слишком много обстоятельств, чтобы списать исчезновение Марины Бриггс на несчастный случай. А, честно говоря, очень хотелось это сделать. Но раз ваш Игрек признался сам, то придется ему идти до конца.
      
      *****
      С минуты на минуту появится лоцманский катер, и с прибытием английского лоцмана рейс "Механика Боркова" войдет в завершающую стадию.
      Петр стоял на палубе и настраивался морально на выполнение приказа капитана. Перед глазами разворачивалась водная панорама. Конечно, Озеров знал размеры Океана и гидросферы теоретически, но пока он не пошел в рейс, пока он не поплавал с Маринкой по волнам, борясь за жизнь, он не прочувствовал каждой клеткой своего организма, сколько водных просторов на Земле.
      Петр снова обратил внимание на то, как встречаются устье реки и море, соленые и пресные воды, и невольно сравнил эту картинку со своей ситуацией - сухопутный Озеров, словно речной поток, влился в морскую среду. Его участие в рейсе было вызвано форс-мажорными обстоятельствами. Человеку некомфортно терпеть их долго, как верблюд без воды не может вечно терпеть пустыню.
      Хотел бы Озеров идти в следующий рейс? Невозможно ответить сейчас на этот вопрос. Пусть сначала закончится нынешняя история. Если материальная сторона участия мужчины в марине, то есть в морском приключении, порадует Фелицату, поскольку выразится в определенном денежном эквиваленте, то сам Озеров терпел убытки.
      Главный убыток он сделает сам. Не случайно Петр стоял на палубе и собирался с духом. Знаменитая фраза "Прощай, оружие!" придумана задолго до него, но она не шла у мужчины из головы. Потому что Полугимнов предупредил его: "Закончится рейс - спрячешь пистолет в море".
      Черный предмет стремительно спикировал в воду. Петр, наконец, выполнил приказ капитана.
      В каюте было неуютно. А, скорее всего, дискомфорт забрался в душу к Озерову. Но тут же мобилизовались его жизненные силы, которые есть в каждом из нас, и являются они к нам в трудную минуту.
      Петр отчетливо увидел перед глазами дно моря, которое сплошь покрывали трубопроводы, остовы погибших кораблей, ящики с ядерными отходами и боеснарядами двух Мировых войн. Его пистолету не будет скучно в такой компании, и по большому счету, там его место, как и прочему оружию.
      Был бы Петр дайвером, он представил бы дно по-иному - с кораллами и рыбами, но война была его профессией существенный кусок жизни. Конечно, ему не нравилось, что дно Океана превратилось в помойку, но образу, всплывшему вдруг перед глазами, не прикажешь.
      Да, пока от рейса Озеров терпел убытки. Но тут он вспомнил мощный позитив, подаренный ему путешествием, - Юлия раскрылась в глазах отца новыми качествами. Папочка, наконец, оценил, что девочка выросла. Говоря словами Фелицаты, "Юленька, лапушка, солнышко, заинька, красотулечка, мальвиночка, умница" была его дочерью, его радостью и помощницей. А это поважнее пистолета.
      
      
      
      
      25 июня 2007г. - 25 июня 2008г.
      Mare, marina, marinus - c латинского Море, морская, морской
      
      
      
      
      *****Содержание
      
      
      Интимные
      Рубильник для постороннего................................................
      Раз Марина, два Марина........................................................
      Нордкап, комингсы и релинги................................................
      Путь к мужчине и обратно....................................................
    
      Стоп
      Вышла в
      Одинокая
      Кто более
      "Ходили тут
      Еще не
      Что такое "не везет" и как с ним бороться................................
      Кто знает про нас все..........................................................
      Рентгеновское
      Морковь не
    
      Любители жареной воды.....................................................
      Спасение утопающих - дело рук самих утопающих...................
    
      Спасение... - дело рук самих... - 2........................................
    
      Причуды женщины по имени совесть....................................
      "Юленька,
      Быть и
    
      Боцман, который гуляет сам по себе......................................
      Союз правого полушария с левым.........................................
      Сильнее
      
      
      
Автор фото - Котырло Ольга http://club.foto.ru/user.php?user_id=114641