Надежда или просто Надя

Она подошла к старой, обшарпанной, покрашенной дешевой красной краской, двери подъезда и набрала 4 цифры домофона. Аппарат ответил
ей внезапным треском, но дверь открыл. Почтовый ящик, висящий скраю, пустовал из года в год. Первая ступень, вторая, третья, все были одинаковые вплоть до самой последней ступени четвертого этажа. По углам валялись недопитые бутылки и ошкурки семечек, прикрытые пеленой сумрака, убого скрывая весь мусор и однотипность любого подъезда в подобных домах-коробках на окраинах города.
Она поднялась на свой этаж, где её встретили 4 одинаковых двери, обитые старым бордовым кожезаменителем. Её дверь крайняя. Ключи как обычно лежали под ковриком, внутри было тихо.
Чуть чуть прибравшись и окончив трапезу, она уселась в старенькое креслишко напротив телевизора.
Вокруг была тишина, окутывающая со всех сторон, как сумрак недопитые бутылки. Телефон на тумбочке не звонил с тех пор, как умер муж. Лишь монотонный треск телевизора заглушал собой тишину, давящую со всех сторон. Она, как обычно, задремала.
Ей снился сын, маленький, он прыгал вокруг нее и дергал ее за край золотистого платья, клянча сладости, она сурово поглядывала на него, но всеже купила ему леденец. Сына она не видела около десяти лет, слышала что он был директором какой-то представительной фирмы, по-этому не хотела навязываться.
Проснувшись она не помнила свой сон, однако почему-то чувствовала, как отдельные капельки золотистого счастья были в ее душе. Она вышла из квартиры и наткнулась на свою соседку, бывшую одноклассницу.
--Привет, Надь! - поздоровалась с ней краснощекая баба, и улыбаясь протянула ей букетик цветов.
--Что это? - удивилась Надежда.
--Совсем, мать, заработалась, сегодня ж 4 ноября, день рожденья твой.
--Ах да, совсем забыла, спасибо, родная!
--Твой так и не позвонил?
--Так и не позвонил... - натянуто улыбнулась она, и спустилась по лестнице, навстречу очередному дню.