Ручки - лютики

       
 В село по распределению приехал молодой врач - хирург. Раньше больные с ушибами, переломами и прочими болячками ездили за много верст в городскую больницу. Теперь в медпункте оборудовали хирургический кабинет, только вот, рентгена там не было и молодой доктор, Валерий Степанович, на глаз определял, где ушиб, а где перелом. Открытых переломов, которые в селе были редкостью, он боялся до ужаса. Больного с таким диагнозом, наскоро примотав лангету, он переправлял на перекладных в город.
 Вчера с коровника на телеге привезли скотника Веньку, с травмированной рукой, перемотанной грязной тряпкой. От него исходил, непривычный для интеллигентного носа доктора, запах навоза. Навозом были перепачканы одежда и обувь больного. Валерий Степанович, брезгливо морщась, попросил Веньку снять грязную одежду в вестибюле, так он называл обычный коридор деревенского дома, в котором располагался сельский медпункт. Венька стоял перед доктором в одних трусах и шапке, так как вся остальная одежда была пропитана насквозь навозной жижей, в которую, поскользнувшись, он упал.
       Осмотрев руку пострадавшего, доктор поставил диагноз: ушиб правого лучезапястного сустава. Венька, прищурив хитрый глаз, спросил: "А как же ты дохтор, определил, а может у меня перелом, я ведь упал плашмя, а рука, мать ее, аж подломилась под меня и было так больно, хоть вой". На что молодой доктор ответил: "Вот если, к примеру, у тебя был бы перелом, то кость торчала бы и кровь бы лилась, а у тебя рука только слегка опухла". Венька не отступал: "а вот, если бы перелом был бы не виден, к примеру, тогда как?" Доктор, пристально посмотрев в окно, сказал: "Бывает и такое, это когда перелом закрытый, но кости ломаные все равно торчат, или смещены, делая руку кривой, или рука может сильно опухнуть. Вот, давай твою руку, больной", - он начал ее сгибать во все стороны, пальцами перебирая косточки, на что Венька реагировал матюгаясь, и постанывая:" Ну ты садист, дохтор, бля, ведь если не сломана, так сломаешь, мать твою за ногу". На что доктор ответил: " Если бы я твою руку так испытывал при переломе, то ты либо в обморок бы упал, либо здоровой рукой мне в глаз заехал, а ты терпишь, стало быть, это ушиб".
       В качестве медсестры при докторе была приставлена бойкая бабенка Анфиска, к которой по молодости Венька питал сердечные чувства. Обрабатывая его руку, она поинтересовалась: "Венька, а как же ты теперь будешь держать, к примеру, кружку с чаем?" "А на что здоровая рука?" не поняв подвоха, спросил он. "Ну, уж рюмашку-то, Веньк, поди, и больной рукой удержишь?" засмеялась она. Венька, закатив глаза в потолок и почесав в затылке, подумав, ответил: "Ну, ты Анфиска, даешь, ведь рюмашку-то и безрукий подымет. Было бы что поднять. А без рюмашки и масло горло дерет. "Заметив, строгий взгляд доктора, Венька смутился и замолчал. "Ну, что, Вениамин Евсееич, недельку полечитесь дома. Два дня держите на руке холод, а потом тепло, после придете ко мне на прием, заключил он. Веньку по имени и отчеству никогда не величали, поэтому он не знал, как отреагировать на такое к нему обращение и стоял, открыв рот, подтягивая вверх трусы. Вдруг, его взгляд скользнул по худым холеным рукам доктора. Венька изумился: "Ну что это за ручки у вас, дохтор, это же, просто, лютики-прутики какие-то. Вот твои бы ручки на моей работе давно уже сломались, там тебе делать нечего. У меня, понимаешь, работа очень тяжелая и ответственная, не то, что у тебя. Вот ты, к примеру, дохтор, держал когда-нибудь в руках вилы с навозом? Это тебе не бинтик в руках держать". Доктор с улыбкой посмотрел на своего, не в меру разговорчивого больного и сказал, смеясь, что не с навозом и не без навоза, вил ему держать не приходилось, но теперь он будет жить здесь в селе и, наверное, придется поработать и вилами и лопатой. Его забавлял этот простой, самодовольный мужик, который был, не прочь "заткнуть за пояс" этого городского белоручку своими умениями и сноровкой, справляться с тяжелой и ответственной работой.
       Когда Венька стал натягивать на себя грязную одежду, доктор испуганно замахал руками, обращаясь к медсестре: "Анфиса Аполинарьевна, прошу вас, голубушка, дайте больному мой запасной халат, он в шкафу, нельзя же облачаться ему в такую грязную одежду". В белом халате выше колен, с голыми ногами, обутыми в испачканные навозом кирзовые сапоги, в шапке, Венька выглядел очень забавно. Запахнув полы халата и взяв узелок со своей одеждой, он вышел из медпункта, но через минуту вернулся. "Я думал, что лошадь во дворе, что в телеге как-нибудь спрячусь и доеду до дома в этом маскараде, а Сашка, бля, не дождался, укатил. Не пойду же я пешедралом в этой порнографии по деревне, что я, охренеп что ли?" Он посмотрел на себя в зеркало и расхохотался: "Ну, чисто, бля, баба Яга, метлы не хватает. Нет уж, лучше я надену свою родненькую робу и спокойно доберусь до дома, по крайней мере, в таком виде меня все привыкли видеть", приговаривал он, обматывая портянкой ногу, и запихивая ее в сапог. Анфиса помогла ему одеться, но застегнуть гульфик на брюках, он ей не позволил: "Не искушай меня, Анфиска, уж лучше я с расстегнутой ширинкой пойду, чем чужой бабе пощупать себя позволю", хихикал он. Кое- как здоровой рукой, застегнув пару пуговиц, он отправился домой. Оглянувшись в дверях и увидев доктора, открывающего форточку, с платком у носа, он сказал: "Что дохтор, нос-то закрываешь, привыкай, навоз у нас не дерьмо, а золото, поймешь скоро, без него урожая нет. Эх! Да что тебе объяснять?" махнув рукой, он вышел.
       Через неделю, придя на прием, Венька, увидев доктора с забинтованной рукой, пожалел его: "Говорил я тебе, дохтор, что не выдержат твои лютики-прутики сельского труда, здесь нужны крепкие руки, ты вон глянь, только клумбу под окном вскопал и уже травма". Доктор смущенно вздохнул: "Слава Богу, не перелом, а лишь растяжение, да ничего, привыкну".
Венька, продемонстрировав ему выздоровевшую руку, сказал: "Если что, дохтор, не стесняйся, приглашай меня, на подмогу. Может, огород понадобится вспахать или что другое сделать, так, сподоблю, чего уж там. А твои ручки лютики-прутики нам, селянам еще пригодятся, сам испытал".
"Эх! бляха-муха, хорошо-то как быть здоровым" - протягивая для прощания руку доктору, выдохнул он.


Иллюстрация к рассказу - автора Фаины Соколовой.