Бросьте!
Конечно, это не смерть.
Чего ей ради ходить по крепости?
Как вам не стыдно верить
нелепости?!
(…)
Не убиты,
нет же,
нет!
Все они встанут
просто –
вот так
вернутся
(…)
Скажут: не было ни ядр, ни фугасов
и, конечно же, не было крепости!..
(В. В. Маяковский «Великолепные нелепости»)
Сварог – старший бог Рода божьего
И Роду всему вечный родник
(…)
О те, что пали в бою,
Те, которые шли, вечно живите вы
в войске Перуновом!
(…)
И Свентовиту мы славу рекли,
Он ведь богом восстал Прави и Яви!
(Велесова книга, прославление Великого Триглава)
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ.
Отражение звёзд блестело на кончике меча Радомира, преломляя холодный белый цвет горячим грязно-красным. Сам воин с бешеными глазами носился по полю, рубя кого попало. В пылу сражения он мог убить и своих, но в таком состоянии думать о союзниках не приходилось, – справиться бы с врагами.
Кто-то из вражеского войска, людей Милослава, уволакивал тела мёртвых и раненых. Кто-то кричал за спиной Радомира, призывая к нападению и храбрости.
-Убили Пересвета, сволочь! Заплатите!
-Вот он!..
Луна скрылась за тучами, но тьмы не было. Противников поддержала конница, вооружённая мечами и факелами. Правда, им быстро пришлось спешиться или умереть под телами своих скакунов, но соратники Радомира, кто был в плохих доспехах, пылали словно свечи и кричали от боли, пытаясь заодно с собой унести к Море кого-нибудь из своих убийц. Поэтому свет и жар распространялись неимоверно быстро. Радомир сам бы загорелся, если бы не хорошие латы – он был не из бедных, хорошая сталь оградила от мечей. Только ожоги, усугублённые металлом, немного ослабили его, но времени разбираться с болью не было.
Меч вошёл в грудь нового врага, в то место, где звенья кольчуги то ли уже были рассечены в битве, то ли попросту были слабо скованы. С силой толкнув его ногой в живот и вытащив оружие, Радомир развернулся, чтобы продолжить битву…
-Вот ты, мразь! – Радомир увидел убийцу друга.
-Вот ты, падаль недобитая!
Между ними завязалась битва. Изредка им приходилось отвлекаться на тех, кто нападал, но никакой поединок на войне не длится больше двух минут. Радомир вонзил меч ему в горло…
Что-то прожгло его насквозь от диафрагмы до позвоночника. Он посмотрел на себя и увидел: лезвие врага по рукоять побывало в животе Радомира. С клинка капала кровь. Потом он посмотрел на своего убийцу и с яростью рубанул мечом так, что у того голова слетела прямо под ноги горящему соратнику Радомира. Воткнул меч снова, уже в сердце врага. И так, сцепившись, они оба упали.
Битва продолжалась. Радомир оцепенел, не в силах сдвинуться или подняться. Всполохи огня, брызги крови, крупицы взрываемой земли и клочья измолоченной травы ложились на его лицо и меч, который он безрезультатно пытался вытащить из тела врага.
Небо начало синеть. Бойцов становилось всё меньше, но тел нигде не было. Только тот труп напротив него, безголовый мёртвый враг лежал перед ним, и из его неровно рассечённой шеи текла кровь.
Дожидаясь, пока кровь остановится, Радомир понял, что приходит в себя. Вернулась способность двигаться, мышцы вновь налились силой. Он вынул меч из тела и встал, чтобы встретить рассвет, живым или мёртвым…
Солнце только показалось из-за горизонта. Его лучи скользнули сначала по лезвию меча, а потом по самому воителю, оставшемуся в одиночестве на поле сражения. И красные лучи наполнили его глаза. Невыразимая боль объяла его тело, он упал наземь, распластался по холодной траве и…
…Очнулся в холодном поту, вскочил и оказался во мраке самого глубокого уголка пещеры. Его меч, заржавленный кровью за пятнадцать лет со дня смерти, лежал далеко от него, у самого входа и отражал красные и оранжевые лучи светила, прославляемого всем живым.
Рассвет…
За пятнадцать лет Радомир ни капли не изменился: юноша лет двадцати, с русыми волосами ниже плеч, на лице ни усов, ни бороды – ещё не начала расти. Только глаза стали из ярко-голубых серо-зелёными, да раны с той битвы так и не зажили. Иногда, глядя в зеркало реки Пшенички он находил у себя седину, но то были всего лишь блики солнца в волосах.
Радомир упал на колени посмотрел на одну из ведших по пещерному коридору бледно-зелёных колонн-сталактитов, светившуюся от утренних лучей, опасных для мёртвых. Рыча, как раненный зверь, он спрятал лицо в исцарапанные ладони.
-Зачем, зачем ты меня держишь! За что мне эта кара! Почему я не в земле, что меня держит! Отпусти меня!
Соль слёз прижгла царапины. Эта лёгкая боль немного успокоила его, но он так и стоял на коленях, иногда яростно рыча на незримый восход.
-Опять этот сон?
Он снова лёг на холодный пол пещеры и закрыл глаза. Какая разница, открыты они или закрыты – в таком-то мраке!
Вопрошающая не двигалась с места, замерев в таком же тёмном углу пещеры. Если бы не тьма, можно было бы разглядеть её длинный распахнутый зелено-коричневый плащ с капюшоном, закрывавшим лицо, и скрещенные на груди руки, белые, как мрамор.
-Зачем ты спрашиваешь?
-Ты прав. Мне спрашивать не за чем. Но у вас ведь по-прежнему принято…
-У кого – нас?
-Ты знаешь.
Они оба надолго замолчали. Время ценят те, кто в нём ограничен – смертные. Радомир был мёртв. А она… Её имени он не знал.
Они оба ждали, когда пройдёт рассвет. Время ожидания длится всегда долго, но у них в запасе была целая вечность. И они дождались. Женщина сняла капюшон и двумя медлительными шагами приблизилась к нему – настолько, что расстояние всё равно было значительно.
-Распускается шиповник, твой верный страж. Он выпускает тебя на свет.
-Зачем мне этот свет? – Радомир смотрел на свод пещеры, пока не вставая.
-Пойдём со мной.
Он приподнялся и вгляделся в её бледное лицо с тёмными глазами и узкими скулами. Длинные светлые волосы её были спрятаны под плащ.
-Куда?
-Туда.
-Каждый день ты меня туда водишь. Я знаю, что место моей смерти живые называют «Гиблая Чащоба». Сколько трупов там сегодня?
-Пять.
Он окончательно встал и пошел к выходу пещеры.
-Мне надоело пить кровь.
-А мне надоели твои жалобы.
-Так отпусти меня! - он повернулся к ней столь импульсивно и приблизился столь стремительно, что она сперва не успела отдёрнуться и только через несколько секунд растворилась во мраке прямо перед ним, словно облако, вновь появившись за его спиной.
-Нет. Здесь я не властна. Пока. А кровь… тебе решать. Не в моём животе ночью будет гореть огонь от твоей раны, не меня будет мучить такая жажда, что захочется выпить всю Пшеничку.
Радомир развернулся, рыкнул и коротким размахом нанёс ей удар пятернёй по лицу. Она приложила холодную ладонь к загоревшейся от боли щеке. Они несколько минут смотрели друг на друга. Потом она сжала свободную руку в кулак и ударила Радомира в живот, по старой ране. Он согнулся от боли.
-Пойдём, и волки ждут.
Она хотела по привычке взять его за руку, но он не позволил. Тогда она пошла вперёд, ведя его через поле к лесному болоту.
К Гиблой Чащобе уже пришли волки, нынешние товарищи Радомира. Они, как всегда, стояли у кромки поляны, в ожидании делёжки. Их вожак вышел немного вперёд, когда Радомир появился вслед за своей постоянной проводницей.
Радомир подошёл к вожаку стаи и протянул руку. Тот подошёл, понюхал её и припал на передние лапы на несколько секунд – своеобразное приветствие, ответ на тот пароль, который невозможно повторить или подобрать.
Радомир подошёл к одному из пяти обезображенных затуплённым мечом трупов – это была девушка – сел на четвереньки и припал к её шее. Вожак одним взглядом отдал приказ стае, и те подошли к остальным телам.
Чуть тёплая кровь девушки приятно щекотала язык и губы. Её жар распространился сначала по всему его желудку, а потом и по телу, наполняя Радомира силой и чем-то ещё, чему нет названия в языке живых. Насытившись, он оставил шею, сел на колени и уставился на свою ночную жертву, убирая с её лица распустившиеся в бегстве волосы. Оно было прекрасно, то есть было бы прекрасно, если бы не отпугивающий голубовато-белый оттенок кожи и сиреневатая краска обескровленных губ. Он склонился и поцеловал её в лоб.
-Прости.
Встал и посмотрел туда, где минуту назад стояла Ведьма. Её не было.
-Стерва проклятая, ушла! – процедил он. Потом обернулся на волков, вновь на дорогу к пещере и пошёл.
Его немного шатало, как всегда после крови. Так шатается пьяный по дороге из кабака в неприятности, но Радомир сам мог стать чьей-то неприятностью. Он медленно шёл обратно, в пещеру, чтоб убить там ещё один из нескольких тысяч дней…
Ночами он видел всегда одну и ту же битву, но иногда просыпался до рассвета, в той самой Гиблой, с мечом в руках и трупом под ногами. Он не понимал, что тянет людей на верную смерть – может, они охотились и загнали зверя в опасную глушь – тогда почему ночью? Может, они хотели убить его, обезопасить свои жизни и заодно прославиться? Но тогда почему иногда он видит тела девушек? Может…
Много что может…
До пещеры оставалось несколько шагов. Он встал на дороге, посмотрел на вход и горестно ухмыльнулся. Сошёл с дороги в траву, распластался в зелёной гуще и с открытыми глазами уставился в небо.
Не было тишины. Его окружала жизнь: стрекозы, бабочки… кузнечик скакнул ему на щёку и затрещал, не чувствуя человека.
Таков я теперь – угроза для людей, невидим для насекомых…
Глядя на солнечный диск, он не щурился, словно не видел его. Свет отражался в зрачках, но мысленно он был далёк. Странная шутка, противоречащая логике и природе, оставила его душу в теле после смерти, но не дала жизни…
Он вспоминал, как началась война мятежников, его соратников, против Милослава. Сам он толком не знал, что стряслось. Да и не надо знать дружиннику князя Игоря, давшему клятву беспрекословного подчинения. Просто однажды прозвучал приказ, и он пошёл исполнять его. Смерть освободила его от долга и тут же пленила – уже иначе. А теперь он проклинал тот день, когда отец отпустил его на службу.
Ведьма появилась, как всегда, неожиданно, заградив головой солнце. Вокруг неё словно сиял ореол солнечного света, а её силуэт казался на этом фоне тёмным.
-Что тебе ещё? – Радомир не шевельнулся, но внутренне вскипел.
-Ты хочешь вернуться к жизни?
-Чтоб ты ещё раз меня оставила в таком состоянии? Лучше убей до конца.
-Предлагаю уговор.
-Попробуй.
-Я верну тебя через десять дней, ты проживёшь долгую жизнь, а потом с миром умрёшь и больше никогда не будешь таким, как сейчас. За это…
Радомир привстал, ожидая подвоха.
-Я заберу тех, кто будет с тобой в эти десять дней. Их тела сгорят, пепел развеется, а их души просто растают, словно их никогда не было.
-Никогда и не было того, кто захочет быть со мной. В каком бы то ни было качестве. Живым не до мертвецов.
-Значит, ты согласен?
-Мне нечего терять, кроме вечности, в которую ты меня заковала. Да. Значит, через десять дней я буду жив?
Ведьма улыбнулась.
-Как хорошо договариваться с мёртвыми. Никаких обманов, никаких подписей… увидимся!
Он так и не понял, когда солнце снова осветило его, словно Ведьма и не приходила…
***
Солнце едва миновало зенит – шёл первый час. Его косые лучи, ещё белые, заглядывали в княжеские покои, играя на зеркалах князя Милослава, диктовавшего странную для своего времени и народа повесть. Писцы остановились в ожидании новой фразы князя. Тот молча бродил из угла в угол по комнате, иногда заглядывая в окна, за проёмами которых играли двое мальчишек. Но не их он хотел увидеть – он ждал гонца.
-Государь, ты устал? – спросил один из писцов.
Милослав не сразу услышал его, повернулся и посмотрел на обоих.
-Да, что-то… на чём я остановился?
-На смерти Нела…
-Ах да! Я ещё… нет, сегодня трудно. Другие мысли в голове.
-Прикажи мне говорить, государь… - другой писец встал, кладя перо на стол.
-Да?
-Я хочу сказать, что с первого же дня повесть вызвала у меня тревогу и подозрения. Ведь с того мига весь дворец жил как по твоей задумке… вплоть до сего дня, когда мы ищем Семаргла княжича. Не пора ли остановиться?
-Нет. Это просто совпадение.
-Но эта повесть на полшага опережает…
-Пусть. Я не хочу её оставить. Тем более в Книжной палате уже приготовлено для неё место, а дописать осталось всего несколько страниц. За день управимся.
-Прикажи и мне сказать, князь, - первый писец встал, тоже положил перо, слегка поклонившись князю, и посмотрел на друга.
Князь хмыкнул, поражаясь, как запросто славянин заговорил с ним из одного только желания поспорить с греком.
-Говори, Перерша.
-Мне кажется, что не в повести дело. Тот ведун тебя обманывает. Возможно, он и владеет какими-то знаниями, но больше я верю, что он знает о твоей книге и пытается, воплощая её события, доказать свой пророческий дар. Зная, что без наследника твоё княжество долго не выдержит, он настроил тебя против сына. А та девчонка… не помню, как её… я вообще не понимаю, что она может тебе сделать!
Милослав внимательно слушал его, не споря и не соглашаясь. Первый писец, грек Лаврентий, давно советовал ему бросить книгу, и, как ни был князь упрям, его слова действовали, хотя пока слабо.
-Благодарю вас обоих за участие, - сказал Милослав ироничным тоном, - но прошу продолжить всё же работу. Нам нужно до вечера управиться. А вечером у меня охота.
Писцы переглянулись, зная, что князь собирался охотиться на своего сына Семаргла, и, сев, окунули перья в чернильницы. Милослав продолжил диктовать.
Действительно странно было, что его пятнадцатилетняя дочь от турецкой наложницы, Гражина, была удивительно похожа на героиню повести, которая по замыслу самого Милослава вместе со своим братом должна была умереть. А самому Милославу, как и его выдуманному близнецу, ведун предсказал гибель от его крови – дочь и сын приведут Мору за руки к отцу…
Единственным белым пятном в выдуманной истории оставался ещё один персонаж – воин-призрак, который поможет княжичам.
Милославу стало немного страшно – и это по ускорившейся походке поняли писцы – когда он подошёл к финалу, где этот мёртвый воин убивает выдуманного властителя его же мечом. После этого убийства оставалось всего два предложения. Милослав на мгновение задумался, чтоб решить участь победителя…
-Государь! – в покои ворвался Изяслав, гонец Яна военачальника, - князь, мы его нашли! Вели седлать коней, пока он не убежал далеко от Белой Пшенички!
Писцы ещё раз переглянулись и вновь уставились в рукописи.
-Несчастный юноша, - прошептал Лаврентий. Перерша только еле заметно кивнул.
Князь холодно посмотрел на писцов, те встали и проводили его и гонца глазами до дверей.
Конюх занялся делом прежде, чем увидел горящие глаза правителя, и князь быстрее гонца помчался в сторону леса.
-Князь! Постой! Мой конь устал, мне за тобой не угнаться!
Милослав обернулся на гонца.
-Говори, где они.
-Между Гиблой и Синими болотами, ближе к реке! Поторопись, он может убежать!
Милослав помчался в сумрачный лес. Его выгоревшие добела на солнце волосы развевались на ветру, а глаза блестели ярче солнца. Азарт стёр морщины с его лица и спокойствие из глаз, как всегда в предвкушении боя – пусть и неравного. Он гнал коня так, что тот мог пасть за пядь до условленного места, а скакуны дружинников точно бы не смогли догнать князя. Однако один конь догнал –конь не дружинника.
-Гой-ра, князь, удачи твоему пути!
Милослав обернулся на голос справа и увидел ведуна.
-Благодарю тебя, светлый человек. Что гонит тебя в лес, по пути со мной?
-Ты и гонишь, князь. Остановись, и я остановлюсь.
-Меня ждет Ян с войском. Семаргла…
-Оставь сына. Он любит тебя и не желает отправить тебя к Море.
-Что же ты мне говорил вчера?
-Что Родом написано, что Макошью завязано, то и случится. Ни князь, ни раб, ни муж, ни жена, ни старик, ни дитя решений Богов не отвратят. Оставь сына и готовь свою душу к встрече со Сварогом и Ладой в Рипейских горах.
-Оставь меня, старик!
-Милослав! Ты время теряешь!
Князь пришпорил коня, но колдун не отстал, словно под ним был не живой конь, а железный или Даждьбога.
-Оставь меня! Я убью его и посмеюсь над твоим пророчеством.
Колдун остановил коня. Князь не обернулся на него и поскакал дальше.
-Твоё дело, князь, - пробурчал ведун в усы, - скоро сочтёмся. Тогда тебя я не оставлю, а конь не унесёт…
***
Всю чёрную работу проделало войско Яна, так что князю оставалось только прикончить сына. Однако, цепляясь за жизнь, тот постоянно уворачивался от мечей, пик и стрел. Он, не разбирая дороги, бежал к реке, чтоб переправиться в недоступном для коней месте, хорошо ему знакомом. Дышать на бегу было тем труднее, чем сильнее бушевал ветер-буревестник.
На цепях погоня держала воющих псов – помесь собак и волков, хищную, как волки и преданную, как собаки. Животные то и дело пытались ухватить его за голени или руки, но страх придавал ему сил. Шансов выжить у Семаргла было достаточно, пока не появился сам князь. Милослав быстро вырвался вперёд, опередив самого Яна, и с торжествующими криками помчался на сына.
Семаргл обернулся, услышав его голос.
-Отец! Помоги!
Семаргл на мгновение остановился, увидев в главаре своих палачей спасителя, даже больше – отца. Но в свете факелов блеснул обнажённый меч Милослава, и Семаргл всё понял.
Лес был против одиночки – Семаргл уже бежал не в буреломе, деревья редели. Лошадям стало легче огибать и перепрыгивать препятствия, а силы беглеца были на исходе. Оставался только тонкий луч надежды – река. Но до неё было ещё бежать и бежать, а погоня, особенно отец, настигала с огромной скоростью.
Охота выбралась из леса. Впереди сверкнула лента реки, покрытой рябью от ветра и бликами от вышедшей из-за туч полной луны. Из последних сил Семаргл вскрикнул и, споткнувшись, несколько аршин пролетел кубарем, что только ускорило его. Он быстро пришёл в себя и с разбега нырнул в воду с обрыва, зная, что коням там будет слишком глубоко. Только посредине реки можно было несколько шагов пройти вброд. Погоня остановилась на крутом берегу, кони заржали. Криком Милослав приказал остановиться тем, кто немного отстал. Ян посмотрел на плывущего княжича.
-Что велишь, князь?
-Стойте и ждите. Это место я знаю. Сам в детстве тут… - Милослав спешился, подошёл к обрыву и тоже нырнул.
Здесь преимущество было всё же на стороне Семаргла, легче одетого, хоть и ослабленного бегом и ранами. Милославу бороться с волнами было трудно из-за тяжёлых доспехов, тянувших его ко дну. Но, отличный пловец и воин, он пересилил их и нагнал сына на том самом броде. Развернул его к себе лицом, и, схватив за ворот, начал топить. Семаргл тщетно пытался разжать пальцы, сдавившие его шею, и уже едва держался на коленях, неуклонно погружаясь в холодную полноводную реку. Кровь из ран и вода смешивались и застилали глаза. То и дело он вырывался, чтоб выплюнуть воду, захватить ртом воздух и снова сдать…
Ветер крепчал. Семарглу было не до ветра, но Милослав, в намокшей льняной рубахе под стальными доспехами, старался покончить с сыном как можно быстрей и выбраться из Пшенички. Семаргл упорно сопротивлялся, несмотря на длительную погоню, не позволявшую ему даже отдышаться.
-О… - казалось, последнее слово Семаргла так и не выберется из воды и потонет вместе с ним, - отец!.. Не…
Последний рывок, последний вдох, покрепче сжать пальцы, поглубже опустить под воду… Ещё какое-то время – несколько секунд – из-под воды шли пузыри. Потом тело в руках Милослава расслабилось. Освободилось от рук убийцы. Поплыло вниз…
Словно в забытьи, Милослав смотрел ему вслед. Потом холод воды и ветра привёл его в чувство, и он, вплавь добравшись до утёса с тем же трудом, взобрался на берег, к поджидавшему отряду, сел на коня и крикнул, с трудом перекрывая вой ветра, не замеченного при скачке:
-Домой! Дело сделано!
Были среди всадников лица, не скрывавшие осуждения. Милослав их видел, но знал: они не будут роптать.
Они ехали не спеша. Во-первых, уже не надо было загонять добычу, во-вторых, в темноте Синие болота, где они уже находились в дороге назад, были особенно коварны, любой неосторожный шаг мог стать последним. Один конь во мраке оступился, и седок едва успел слезть с обезумевшего от страха смерти животного, чтобы спасти если не снаряжение, то хотя бы жизнь. Дальше он пошёл на своих двух, изредка оглядываясь на любимого скакуна, ещё пускавшего пузыри. Сам отряд только поражался, как им удалось пройти по краю болот – самому опасному участку – и никого не потерять?
Шли молча. Князь погрузился в мысли, а остальные последовали его примеру. Только Ян шептал что-то своему коню и озирался. Князь, как ни был задумчив, как ни скрывала тьма очертания людей и деревьев на расстоянии аршина, заметил это.
-Ты ждёшь опасности, Ян?
-Да, князь. Говорят, здесь бродит дикий зверь. Никто из живых его не видел. А кто видел, тот не жилец. Потому чащобу и называют Гиблой, что здесь каждое утро умирают двое-трое, а то и все пятеро людей. Охотники, воины, просто любопытные, иногда даже женщины пропадают…
-Какой же зверь убьёт такую толпу, как мы?
-Посмотрим.
Словно в ответ на слова военачальника, кони дружно заржали и остановились. Никакие приказы и удары не сдвинули их ни на волос, несколько всадников спешились и решили повести их за уздцы, но даже это не помогло. Кони оставались на своих местах.
-Худо дело, государь, - Ян выругался в адрес лошади и снова вернулся к разговору с Милославом, - кажется, они его учуяли. Что велишь?
-Подождём, - Милослав оставил коня в покое и встал рядом с ним, оглядывая чащобу, - если зверь появится, придушим. Если не появится, к утру кони успокоятся и снова станут послушными. Холод и ветер их образумят. Кстати, холодно же!
Князю дали о себе знать ледяной ветер и мокрая рубаха под доспехами. Обернувшись в сторону Пшенички, уже не видимой за лесом, Милослав увидел силуэт. В его руках смутно угадывался блестящий меч. Но этот меч почти не блестел, словно заржавел от времени.
-Эй, смотрите! Ян, вот твой зверь!
Войско засмеялось вслед за князем, но Ян остался серьёзен. Кони снова заржали и попытались бежать в гущу дерев. Людям с трудом удалось удержать их на месте.
-Кони его боятся. Значит, и нам стоит.
-У коней нет оружия и хитрости. Есть только страх перед незнакомым.
-Конь не боится просто чужого человека, - Ян обнажил меч и подал знак остальным. Звук скользящего по ножнам меча эхом прокатился по отряду. Остался только тот пеший, чьё оружие утонуло вместе с конём.
-Посмотри на его меч, - Милослав подбадривал Яна, - весь ржавый, словно лет пятнадцать из ножен не доставали. К тому же он ранен в живот. Как только ему удаётся на ногах стоять…
Воин в рассечённых доспехах приблизился к отряду и остановился, всматриваясь в лицо каждого.
-Кто, зачем пришёл? – спросил Милослав повелительным тоном.
-А кого ты хотел встретить в этой глуши? – прошептал воин так тихо, что только мёртвая тишина, царившая вокруг, могла бы пронести его голос.
-Отвечай прямо, перед тобой князь Милослав.
-Ты ещё жив? Пошутила Макошь! А я уже мёртв! – парень расхохотался в голос.
-Зачем пришёл, щенок! Отвечай! – Милослав опять ухватился за поводья, чтоб конь, вставший на дыбы, не изувечил его, сбросив, и не убежал.
-За кровью.
Фраза была проронена без гнева, поэтому отряд принял её за шутку. Сам юноша тоже засмеялся.
Ян схватил князя за плечо и приказал воинам молчать. Незнакомец тоже замолчал, но продолжал улыбаться, глядя на них. Потом внезапно ринулся в их толпу, занеся меч, и начал рубить не успевших опомниться людей и перепуганных коней. Милослав и Ян едва успели увернуться. Когда первый ступор прошёл, всё подняли мечи, но инициатива всё равно была за нападавшим, к тому же он успел заколоть или зарезать добрую половину отряда. Милослав поражался его прыти и ловкости, потому что весь отряд был в пятьдесят человек, справиться с ними всеми в одиночку – всё равно что обмануть Мору.
Раз пять Милослав готов был поклясться, что проколол врага насквозь, но тот, словно вода, после любого удара мечом оставался цел и невредим. Поняв, что они борются с воздухом, Милослав приказал садиться на выживших коней и бежать.
Радомир всадил меч в последнего противника и посмотрел на остатки отряда, спасавшегося бегством. Их оставалось человек пятнадцать.
-Жаль, что тебя не убил, князь. Как было бы приятно унести тебя с собой!
***
-Не на!.. - Семаргл вскрикнул и резко поднялся, пробуждённый то ли ярким кошмаром, то ли стихавшим вдали женским криком.
В первый момент перед его глазами стоял отец, стиснувший его шею, но постепенно видение отступило. Он просто сидел на холодном влажном песке реки. Дул ледяной ветер, пронизавший его до костей и громко вывший. Рваные одежды были мокрыми – хоть выжимай. Полная луна отражалась на бурлящей воде, вторившей ветру, и затмевала звёздный свет. Была глубокая ночь.
Семаргл встал на четвереньки, обхватил колени руками и прикоснулся к песку израненным лбом, прикрытым влажными волосами и пробиваемым приступами боли. Он дышал неровно, громко, дрожа всем телом.
Не умер… слава богам… но он-то думает… нельзя возвращаться… куда… как… меня, наверно, унесло течение…
Мысли путались. Ветер выл как по покойнику, не допуская до слуха Семаргла шороха шагов приближающихся босых ног. Да и не может человек услышать шаги ЭТОГО существа…
Незнакомец долго стоял, дожидаясь, когда Семаргл поднимет голову. Наконец тот сжал в руке амулет на шее – серебряную фигурку забытой богини – и, улыбнувшись, привстал на коленях…
Жемчужно-белая луна светила на силуэт, остававшийся тёмным и не оставлявшим ни тени, ни следов. Семаргл не видел ни лица, ни рисунка одежды, хотя незнакомец стоял всего в шаге от него.
И тут он понял, что луна находится за его спиной, со стороны реки. А значит, её лучи не могут… Он встал. Не могут!..
Не могут?
Могут. Как и незнакомец, уже подошедший к растерянному беглецу, Семаргл не отбрасывал тени.
-Вставай, Семаргл, - прозвучал странный голос. Незнакомое существо, похожее на человека, протянуло руку, схватило Семаргла за плечо и поставило на ноги.
-Всё кончено, - прозвучал тот же непонятный голос.
Сквозь рёв ветра прорезался женский вскрик – и тут же растворился в шуме нараставшего холода.
Семаргл посмотрел на незнакомца, который вдруг словно изнутри озарился светом. Это была женщина. Но тьма не разредилась и не позволяла увидеть черт её лица.
-Ты знаешь, который час? – спросила она.
-Нет… думаю, с полчаса, как отец меня…
-Немного больше, - расплывчато ответила женщина.
Она многозначительно замолчала и уставилась в землю. Семаргл медленно встал, не отрываясь от её лица. Постояв с минуту, он подошёл на полшага и спросил:
-Кто ты?
-А не хочешь узнать, - женщина подняла голову, - кто ты?
-Мне кажется, я себя знаю.
-И знаешь, почему лунный свет проходит сквозь тебя?
-Нет. Вот этого не знаю.
-Ты… Посмотри на берег.
Семаргл обернулся. Лунная дорожка шла от противоположного берега до кромки песка, где Семаргл увидел…
СЕБЯ!
-Перун великий! Не может быть! – он подбежал к телу и вгляделся в собственное лицо, бледное от серебристого света заходящей луны, - я…
-Ты мёртв.
-Но почему я чувствую до сих пор, в чём…
-Ты ведь слышал крик? Женский крик, - женщина подошла к нему. Луна осветила её лицо, бледное, почти прозрачное, - это дочь наложницы твоего отца, Гражина.
-Где она?
-Пока в лесу. Тоже скрывается от твоего отца. Завтра её участь будет решена.
-Она тоже умрёт?!
-Тебе решать. Найдёшь её раньше, чем они – выживет. Найдёшь позже и сможешь перехватить – выживет. Найдёшь слишком поздно… - женщина вздохнула с оттенком безразличия, отвернулась и пошла от реки, подставив лунному свету спину.
-Стой! Как её найти!
-Ты же её слышишь, - голос женщины донёс прерывистый ветер, - вот и иди на крик. Может, кто-нибудь тебе поможет в поисках. Но поторопись.
Семаргл побежал вслед за ней, но, едва нагнал и попытался схватить, понял, что держит в руках только воздух. Силуэт женщины показался дальше, ближе к лесу. Семаргл побежал, но никак не мог нагнать мираж…
Некоторое время он бежал, кричал ей вслед, но безуспешно. Потом остановился, чтоб отдышаться. Вокруг была густая чаща. Он прислонился к дереву. Дул ветер, как в час его смерти – вчера? Или век назад? И с порывом этого ветра примчался крик – знакомый женский крик.
Он не знал, откуда ветер принёс эту мольбу, и, просто прислонившись спиной к дереву, ополз на землю. Влажная одежда высыхала на ветру. Семаргл словно оцепенел на некоторое время, обдумывая своё положение. Потом, не разбирая дороги, пошёл вперёд…
Он пинал шишки под ногами и мысками порванных сапог сковыривал грибы по обочине. От размышлений его отвлек странный звук. Подняв взгляд, он увидел вокруг поляну, а прямо перед собой воина с мечом в руках, присосавшегося к шее одного из княжеских дружинников. Замерев, он стал наблюдать.
ДЕНЬ ВТОРОЙ.
На поляне лежали ещё человек двадцать, в изрубленных доспехах с гербом Милослава на груди. Что-то странное влекло его к телам, словно он хотел тоже выпить крови, ещё тёплой, сладковатой…
Поляну начали окружать волки. Увидев, что Радомир уже пьёт, вожак стаи взглядом дал позволение приступить к трапезе. Воин не шелохнулся. Семаргл тоже.
Небо начало синеть, когда Радомир оставил труп и поднял голову.
-А тебе что?
-От тебя – ничего, - Семаргл не сводил с него глаз в постоянном ожидании удара.
Он был наслышан о Гиблой и узнавал её окрестности. Конечно, этот незнакомец не знал, как выглядит легендарный зверь; но человек, пьющий кровь убитых…
-Ты не боишься попасться хищнику, который здесь промышляет? – Радомир стёр с губ остатки крови.
-Я уже, кажется, попался отцу, который по всему княжеству промышляет.
-Что, тебя тоже убили?
Семаргл коснулся ладонью шеи, покрытой синяками, вновь ощутив отцовские руки.
-Задушили, что ли? – продолжил Радомир.
-Не знаю. Мог бы я разговаривать с тобой, будь я мёртв?
-Но я же с тобой разговариваю, - Радомир посмотрел вверх, - если я в тебе не ошибся… да и вообще лучше пойти в пещеру. Скоро рассвет.
-А что тебе до рассвета?
-Не советую тебе узнавать. Пошли. Или ты хочешь пить? – Радомир положил руку на труп.
-Нет. Не хочу. Я Семаргл.
-А меня зови Радомир.
-Веди, Радомир.
Усталый княжич едва успевал за спешащим Радомиром. То и дело поглядывая на восток, воин поторапливал Семаргла. Тот бежал как мог, но посреди поля, на краю которого находилась пещера, сдался и упал. Сил у него не оставалось. Радомир остановился и подошёл к нему.
-Семаргл! Поднимайся! Соберись! Ради Сварога и Лады, прошу тебя, ты губишь нас обоих! Когда рассвет начнёт… Семаргл, будь ты проклят, встань!
-Иди без меня. Я не могу.
Радомир пожалел о сострадании к чужаку, но всё же поднял его на ноги повёл, поддерживая за плечи.
-О, Род, за что ты меня наказываешь! Боже Имир, дай мне сил и терпения…
В двух шагах от пещеры, когда сил оставалось уже только на решающий рывок, солнце осветило их спины, и оба они упали, крича от боли. Жжение распространилось по всему телу, Радомиру даже холодные камни пещеры казались потоками раскалённого металла. Ползя к убежищу, он сквозь ослепляющий свет пытался разглядеть Семаргла и затащить с собой. Несколько минут невероятных усилий увенчались спасительным успехом – они оказались в прохладе и мраке.
Когда солнце перестало жарить, начав новый день, Радомир объяснил:
-Это только утренняя заря. Потом всё хорошо. Можно даже смотреть на солнце. По крайней мере, при жизни я на него не смотрел никогда.
-Что это значит?
-Умерли мы, Семаргл. Я вот при жизни был воином, стал… кровопийцей.
Он со вздохом откинулся спиной на холодный камень, устилавший пещеру. Семаргл схватил обеими руками голову, раскалывавшуюся от боли. Так они провели около часа, пока боль не утихла, а раны не затянулись сами собой.
-И что теперь? – Семаргл уставился в потолок, словно вопрошая его.
-Теперь ты дождёшься вечера и пойдёшь куда захочешь. Советую отправиться в ту же Гиблую. Найди себе пищу.
-Ты меня гонишь?
-Да. Тебе лучше одному быть, чем со мной.
-Да я без тебя сразу попаду к отцу!
-Дважды не умрёшь. Если, конечно… - Радомир вспомнил уговор с Ведьмой.
-Что?
-Уходи немедленно.
-Что такое?
-Я тебя сгублю. Не предам, не убью, но…
-Ладно, - Семаргл встал, - заря уже прошла. Поищу себе другую пещеру. Не знаю, зачем Мора отпустила меня и почему именно к тебе… прощай.
-Прощай, - Радомир не посмотрел вслед уходящему княжичу.
Семаргл не разбирал пути. Он поднялся по склону справа от входа в Радомирову пещеру и стал осматривать пригорок в поисках другого убежища. Узкий вход был едва заметен среди темно-серых камней, бурого мха, плетей вьюнка и жухлой травы. Расцепив всё это, как занавеси, Семаргл протиснулся внутрь и оказался в заброшенной берлоге, уже разрушавшейся от времени и стремления природы занять все пустующие лоскуты земли. Двигаясь на ощупь, он примерно измерил своё новое жилище.
-Как тебе новый дворец, Семаргл Милославич? – знакомый женский голос раздался за его спиной. Семаргл обернулся.
Та женщина, его спасительница, стояла в проёме и держала в одной руке занавеси вьюнков, как он с минуту назад, а в другой горящую свечу. Огонь и солнце принесли внутрь немного света.
-Кто ты?
-Я ведьма, принесшая свет твоему дому, - она протиснулась, стараясь не погасить свечу, и отпустила вьюнки.
От света остался только прозрачно-золотистый шар вокруг язычка свечи. Ведьма поставила её на пол пещеры.
-Несладко тебе было на заре?
-Откуда ты знаешь…
-Я сама мучаюсь. Но есть одно различие: ты хотя бы мог встречать рассвет.
-Но кто ты, всё же?..
Женщина улыбнулась, но ничего не сказала.
Семаргл удивился, но не решился больше ни о чём спрашивать. Женщина слегка поклонилась ему и направилась к выходу. Взявшись за вьюнки, она ещё раз обернулась.
-Береги огонь. А ночью у тебя начнётся голод.
Она скрылась за шторой. В порыве Семаргл побежал за ней, на склоне пригорка на миг ослеп от солнца, а когда прозрел…
Даже трава не была примята, словно ни одна живая душа не ходила здесь с сотворения мира.
До позднего вечера он собирал дрова. Когда Млечный путь озарил небо, у Семаргла уже было два костра – в пещере маленький и перед ней большой. Всполохи и искры улетали в небо, но остывали в нескольких пядях над огнём. Семарглу захотелось поговорить с кем-нибудь, но, кроме пламени, собеседников не было. Семаргл не стал пренебрегать и таким собеседником.
-Няня рассказывала мне легенду о появлении звёзд. Род зажёг костёр в небе. Но пламя его было не красно-жёлтым, а белым. И они рассыпались по небосводу, но не остыли, как вы… а до сих пор мерцают. Иногда они спадают оттуда, но по дороге остывают… интересно, а тот костёр ещё горит?
На склоне за костром появилась голова Радомира. Улыбаясь, он положил руки рядом и вскарабкался к Семарглу.
-По-моему, ещё горит. Иначе бы как объяснить то солнце, рождение которого мы не можем видеть?
-Ты думаешь, солнце – и есть тот костёр?
Радомир кивнул, приближаясь к костру, сел напротив Семаргла и обнял колени.
-Не могу уснуть, - он нахмурил брови, - потому что во сне оказываюсь на месте своей смерти. Хочешь ещё одну легенду?
-Давай.
-Вначале небо было тёмным, и Мать Сыра Земля попросила Сварога осенить его своим оком. Он взглянул на неё, и зародилась на Земле весна, а с нею – Жива Юда. Так появилось солнце. Так появилась жизнь. Но вскоре Сварог устал и заснул. Тогда снова над землёй воцарилась тьма, холодная, умерщвляющая всё, что цвело, пело, ходило… всё начало гибнуть. И земля снова взмолилась к небесам. Тогда появилась Мора Юда, сестра Живы. Так они похожи, что иногда их путают, если увидят вместе, ходящими за руки. У Живы на голове венок, а в глазах её отражаются потоки оттаявших вод. Мора носит серп, и руки её холодней льда. Обе они ходят в белых платьях и зелено-коричневых плащах. Бывает, Мора причёсывает свои длинны волосы, и те, что выпали, падают на землю и становятся травами… но эти травы ядовиты. Сёстры научили людей отличать ядовитые растения и делать из них лечебные отвары, но только сведущие колдуны могут сделать отвар безвредный. Иначе лекарство может стать ядом…
Радомир замолк и положил руку на живот. Не хотелось говорить Семарглу о болезненном голоде.
-Почему ты пришёл? Сам меня прогнал и вдруг…
-Пятнадцать лет одиночества… ты ещё не знаешь, что это. Хорошо, что ты появился. Жаль что умер. И ещё больше я жалею, что в течение ещё девяти дней я опасней, чем твой отец.
-Почему?
-Я сделку заключил. Жизнь моя вернётся после этого срока, но те, кто со мной будут, погибнут. Поэтому я тебя и погнал. А теперь сам ухожу.
Радомир встал и поклонился Семарглу, при этом было проще скрыть боль в животе. Тот встал и тоже поклонился.
-Прошу тебя об одном, Семаргл. Если тебе покажется, что я на краю гибели, не помогай мне. Беги от меня изо всех сил, что тебе подарили боги. Прощай.
-Прощай опять, Радомир.
Как только воин скрылся, Семаргл услышал снова женский крик, как прошлой ночью. Его принёс порыв ветра из леса. Резко вскочив на ноги, вмиг забыв о непотушенном костре, он ринулся против этого ветра в лес, не зная, что там увидит и кто звал…
***
Гражина крикнула, зная, что её крик тут же унесёт ветер. Никто не поможет. Она знала, что за люди держали полудиких псов на стальных цепях, лаявших на неё. Она всё это уже видела. Во сне…
Ещё раз попыталась расслабить капкан. Безрезультатно. Ею овладело отчаяние.
-За что? Разве это моя вина? – она обхватила ствол дуба, словно вопрошая его о своей кончине.
Капкан полностью обездвижил ногу. Один из людей, стоявших в отдалении с псами, отстегнул цепь. Помесь волка и собаки ринулся на жертву, вскинувшую руки над лицом в бесполезной попытке защититься. Она закрыла глаза и не видела, но слышала, как животное взвизгнуло и упало где-то рядом, ударившись о ближайшее дерево. Она опустила руки и увидела в лунном свете человека в заржавленных, местами рассечённых доспехах, стоявшего спиной к ней.
-Это тот же, что и на Пшеничке!
Спустили ещё трёх псов. Сделав да шага к незваному гостю, они припали к земле, прижали уши и завыли, как на покойника. Следом – и остальные, сдерживаемые цепями псы. Кто-то из людей – двое или трое – решили подойти, но свободные от цепей псы, в том числе тот первый, отброшенный и уже поднявшийся у дерева, развернулись и ощерились, словно чужак приказал им напасть на недавних хозяев. Сам же он тем временем подошёл к Гражине и ударом ноги разбил капкан. Девочка поспешно убрала ногу от стальных зубов и ответила на протянутую руку:
- Лучше следи за наёмниками.
Он повернулся к людям. Обнажив меч, он вонзил его в спину одного из псов, рычавших на людей. Тот завизжал от боли и упал замертво. Он вынул меч и посмотрел на отряд.
-Знакомое лицо, - Радомир увидел Яна, - ты близок Милославу, кажется?
-А ты близок Море! И сейчас я тебя к ней отправлю!
Ян обнажил меч и ринулся на Радомира. Его примеру последовали и другие воины. Он разом насадил троих на ржавый меч и убил ещё двоих другими ударами. Потом, вступив в схватку с Яном, прижал его к дереву и, готовясь срубить голову, остановил меч у самой шеи. Он слегка надавил, чтобы пошла кровь, и при её виде облизнулся. Остальные воины отступили.
-Как же приятно захватить тебя с собой… ведь если я убью военачальника того князя, чьи люди меня убили… но я решил… Отдайте мне девчонку.
-Она должна умереть! Я предам князя, если не исполню…
-За её смерть не беспокойся. А теперь гоните прочь, пока я не передумал.
-Если передумаешь и убьёшь меня, мои воины…
-Дважды не умереть, к сожалению.
Радомир убрал меч от шеи Яна. Тот громко отдал приказ:
-По коням! Домой!
Радомир посмотрел на перепуганную девочку, не пропустившую ни слова из переговоров. Усмехнувшись, он встал на колени перед одним из трупов и припал к его шее на несколько минут. Гражина смотрела на него с опасением и отвращением, пытаясь встать. Похоже, капкан порвал связки или мышцы – нога не просто болела, муку приносили каждое движение, каждая попытка опереться на стопу.
Радомир оставил мертвеца и, поднявшись, подошёл к девочке. Вгляделся в её лицо и покачал головой.
-Совсем ребёнок. Чем ты могла навредить княжескому военачальнику? Или его господину?
-Я дочь Милослава и его наложницы-турчанки. Ведун отца предупредил о какой-то опасности и велел мне бежать, и я послушалась. Сразу следом за мной отправился Ян с войском, военачальник, которого ты только что прогнал. Я бежала прошлой ночью. Сама удивляюсь, как долго продержалась. Ты хочешь… меня убить?
Радомир усмехнулся и погладил её волосы. Её рана словно пробуждала в нём волка, но голод, заглушённый кровью воина, уже не был так силён. Радомир себя пересилил. Однако Гражина заметила странный огонёк в его глазах, вспыхнувший и сразу угасщий.
-Тебе сколько лет? – спросил он.
-Пятнадцать.
-Надо же… какое совпадение. Когда ты родилась, я, наверно, уже… Не бойся, нет. Не хочу тебя убивать, княжна.
-Какая же княжна из меня теперь! Отец послал погоню за мной – значит, отрёкся.
Радомир встал, развернулся и замер. Вроде не хотелось оставлять раненую девочку в одиночестве на поляне, но чем он мог ей помочь? Подумав, он обернулся и посмотрел на её озарённое луной лицо.
-Здесь скоро будет опасно. Постарайся уйти побыстрее. Твоя рана привлечёт и более кровожадных хищников, чем я.
-Чтоб не привлекать кровью зверей, нужно перевязать рану. Чтоб перевязать, нужно собрать кое-какие травы… а я даже встать не могу!
-Прости. Больше помочь не могу.
Он снова отвернулся, подавляя снова подступивший голод, и пошёл к пещере. Гражина крикнула ему вслед, но он не обернулся. Она осталась на поляне одна, но ненадолго. Вскоре туда начали сползаться волки, чуя свежую кровь.
Странная дружба Радомира с этими хищниками почти отучила их от охоты. Всё меньше людей попадали им на клыки живыми. Гражина смотрела на них и ждала, что один наконец нападёт на неё, но обманулась, к своему счастью. Они заметили её, но не обращали внимания. Даже раненая, жертва интересовала их меньше, чем неживая. Может быть, когда все трупы будут съедены…
Не дожидаясь, когда её опасения сбудутся, Гражина постаралась скрыться в гуще леса. Хромая, она пробиралась сквозь бурелом, постоянно держась за деревья…
***
Семаргл рыскал по Гиблой, ища хоть одного живого человека. На какой-то поляне волки доедали тела мёртвых воинов.
Радомир здесь был. Если та кричавшая была здесь, скорее всего он её тоже загрыз… Он подошёл поближе и присмотрелся к останкам трупов. Были только воины.
Значит, она жива. Но где её искать?
Что-то неведомое и неодолимое заставило его подойти ещё ближе. Волки заметили его и ощерились. В ответ он тоже зарычал, сам себе удивляясь. Потом подошёл к трупу, ещё не тронутому клыками.
Горячая кровь странно влекла его к мёртвому телу. Внезапно шею, те самые синяки от рук отца, начало жечь. Задыхаясь, он упал на колени и почувствовал жжение во всех ранах, оставленных перед смертью, и в желудке. Только отвращение помешало ему схватить мертвеца за горло и присосаться к нему зубами.
-Что, несладко?
Семаргл узнал голос ведьмы-спасительницы, но из-за боли не мог ни двинуться, ни вздохнуть. Хотя, пожалуй, двинуться он мог – как раз к трупу.
-Знаешь, что может тебя избавить от этих мук? Выпей крови. В первые три минуты все отказываются. Потом…
Семаргл отрывисто прохрипел, потом приподнялся и тут же снова упал, но уже мог дышать. Ведьма подошла ближе, освещённая луной.
-Где… Где та, которая кричала?
-Ты хочешь непременно её крови?
-Она звала на помощь. Я должен…
-Ты ей сейчас можешь только навредить. Посмотри на себя. Радомир, когда впервые ловил…
-ГДЕ ОНА!
-Встань сначала. Ха, ты собираешься ей помочь? Ты до неё просто не дойдёшь. Но будь по-твоему. Ползи в сторону Пшенички.
Семаргл встал и пошёл, шатаясь из стороны в сторону, словно раненый или пьяный. Боль не усиливалась, но и не ослабевала. Натыкаясь на ветви и стволы, он то и дело кричал, пытаясь вызвать девушку, но никто не отзывался. Столкнувшись с очередной елью и упав наземь, он учуял на её корнях кровь.
Ноздри расширились, словно у собаки, взявшей след. Он слизал каплю с корней и, принюхиваясь, пошёл на запах, который был для него теперь понятней, чем человеческая речь. В нём боролись два желания – догнать и убить или догнать и спасти.
-Эй! – он в очередной раз позвал и увидел впереди движущийся силуэт малорослого человека, оглянувшегося на голос Семаргла.
Увидев во мраке чьи-то очертания, Гражина сперва решила, что её безымянный спаситель решил вернуться и нашёл её, но потом поняла свою ошибку. Не решаясь на риск, она медленно, но верно продолжила путь, видя в Семаргле нового преследователя.
Запах страха, примешавшийся к крови, ещё больше подстегнул его. Забыв, зачем пошёл, Семаргл побежал к девушке, и сам голод придавал ему сил. Им обоим было трудно бежать, но Семаргл достаточно быстро её нагнал, повалил наземь, придавил собой и собирался уже придушить, когда она закричала.
Он узнал её голос, и голод, как ни был силён, всё же уступил место человечности. Он слез с неё и лёг рядом, пережидая боль голода.
-Извини. Я не хо…
Гражина села и отползла от него немного.
-Она была права, я тебя чуть не убил. И ещё хочу сказать, что не хотел!..
-А хотел?
-Я не знаю, что со мной… можно ли с этим бороться…
-Кто ты? Как тебя занесло в Гиблую Чащобу?
-Гибель и занесла. Семаргл я, Милославич.
-Сын князя? Знакомый у тебя голос.
-А ты-то здесь… не травы же собираешь?
-Не травы. Я бежала от отца. От князя Милослава.
Семаргл встал, на миг забыв о боли. Расплата пришла мгновенно – его сразу скрутила адская мука, но больше он не упал.
-Ты дочь князя?! – почти прошептал он.
- Я Гражина, дочь Милослава и его наложницы Акхын.
Они некоторое время молча смотрели друг на друга.
- Значит, ты мне сводный брат, а ему – наследник… Я недавно видела сон, будто удушила человека в реке, называла его Семарглом… и голос у тебя как из того сна…
-Не ты удушила. Отец.
- Ты знаешь, зачем он хотел нас убить?
-Нет. Но… я хочу прийти к нему и… не знаю, зачем мне нужно его видеть, но нужно. Но пока…
Семаргл посмотрел на небо, где гасли звёзды, и понял, что приближается рассвет.
-Пока нам надо пойти в убежище какое-нибудь. Сможешь идти?
-Только с помощью.
Семаргл встал и подошёл к ней на шаг. Гражина резко отползла.
-Стой! Поклянись, что больше не будешь нападать.
-Пока я в здравом уме и трезвой памяти, такого больше не будет. Клянусь, и великий Род – свидетель моей клятвы. Пойдём.
Он подал ей руку. Гражина с трудом встала и шла, опираясь на его плечо.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ.
Приближение рассвета вызывало в Семаргле тревогу. Когда первые лучи, с боем прорвавшиеся сквозь толщу леса, ударили его в спину, он почувствовал себя словно в горниле и закрыл лицо. Тут же лучи впились в руку, вызывая кровотечение едва спёкшихся ран.
Гражина, хромая, схватила его за руку и повела, словно ослепшего. Каждый шаг приносил обоим боль взамен силам, но медлить было ещё хуже.
-Держись, уже близко. Я знаю, куда можно… вот, осторожно, ногу подними.
Старые раны, оставленные мечом отца, вновь открывались. Лицо заволокло ослепляющим солнечным светом и кровью, кожа горела, пока он не рухнул от боли на что-то твёрдое и холодное. Тогда он стал приходить в себя.
-Опять та пустота?!.. – воскликнул он в ужасе.
Вновь прозревшие глаза, погружённые во тьму, сперва обманули его; только Гражина, держала его за плечо и не позволяла отчаяться. Он узнал пещеру Радомира и успокоился.
-Почему, лишённый тела, я по-прежнему чувствую боль?..
-Ты ведь ещё жив, - ответила Гражина, - Не знаю. Может, перед смертью ты не успел…
-Тс-с! Что за звуки?
Из глубины пещеры доносилось едва слышное дыхание, перемежаемое шорохом, будто зверь крался к ним. Через миг сквозь темноту Семаргл разглядел ощерившегося в хищной улыбке Радомира с лицом, перемазанным буро-красной кровью.
-Где-то рядом? - Гражина озиралась, к удивлению.
-Неужели ты не видишь? Вот он, - Семаргл приподнялся на локте и посмотрел на знакомого.
-Она жива. Потому и не видит, - прошипел тот, - а ты – покойник. Но это различие я сейчас уничтожу…
-Попробуй, - Семаргл встал, стряхивая остатки слабости и готовясь к бою.
-Попробуй… а что ты мне сделаешь? – Радомир приблизился ещё на несколько шагов, и тогда даже Гражина его увидела.
-Что тебе до неё? – крадучись, словно хищник, он подходил к двоим, - тебе бы самому оправиться от солнечных ожогов. Кстати. Я до сих пор не могу стерпеть.
-Радомир, успокойся, черти бы тебя побрали! – Семаргл чувствовал, как вновь затягиваются раны. При этом боль не просто не прекращалась, а усиливалась.
-Лучше бы побрали, - усмехнулся он, - мне бы не пришлось нападать!
Он напал на Гражину. Пытаясь отбиться, она защищала шею руками, но он впивался в них зубами. Семаргл сгрёб его в охапку и поволок к выходу, на свет.
-Тебе жить надоело? - воскликнул тот, - нас обоих сожжёт!..
Он выскользнул из рук Семаргла. Лучи начали пробиваться к порогу пещеры. Мужчины теперь подталкивали друг друга к солнцу и периодически бессмысленно защищались от него. Наконец Семаргл закончил драку, схватив соперника за горло и подставив солнечным лучам. Корчась от боли, тот пытался освободиться.
-Семаргл! Не надо! - голос Гражины привёл его в чувство, - тащи его сюда, пока сам не сгорел.
Слегка расслабив, но не опустив руки, Семаргл завёл его в глубь пещеры.
-Семаргл! Твои руки дрожат. Отпусти. Нападать не буду, - прошептал пленник.
Семаргл оставил шею Радомира, сразу опавшего наземь, и рухнул рядом с ним. Гражина приблизилась к ним, но настолько, чтобы в случае опасности выйти из пещеры. Потом, видя, что Радомир не собирается больше нападать, Гражина отползла ещё ближе и прижалась к стене пещеры. Семаргл уставился на Радомира, готовый в каждый момент вновь вступить в драку за сестру.
Шло время. Солнце полностью вышло из-за горизонта, круглый диск сыпал золото на всё, что подставляло ладони его лучам.
Радомир, шёпотом заметил:
-Вот око Сварога… Она спит. А ты теперь не просыпаешься. Как и я. Прости, кстати, за негостеприимную встречу.
Семаргл слушал его молча, не возражая, но и не веря в его искренность.
- Семаргл, я ещё помню, как быть человеком. Я до сих пор верен слову. А слово было – не нападать.
-Давно ли ты давал слово?
-Последний раз – за час до смерти, - Радомир заговорил немного раздражённо, - я обещал отомстить убийце друга. Тот, кого я убил, успел пронзить меня мечом. Вот…
Он встал и поднял рубаху, обнажив рану в животе, оставленную широким мечом.
-Эта рана никогда не заживёт. Как и синяки на твоей шее. Кто тебя так?
Семаргл коснулся шеи и вспомнил отца, стоящего в Пшеничке. В этот момент Радомир мог бы без риска сопротивления вытолкать его из пещеры.
-Мне надо увидеть отца, - подумал вслух Семаргл.
-Зачем он тебе? Хочешь расквитаться? – догадался Радомир.
-Нет, не хочу. Я пока не знаю, но мне нужно его увидеть.
-А девчонку потащишь с собой? Её пытался убить отряд княжеских людей. Наверняка не без его ведома. Я их разогнал. Она не воин, к тому же ранена.
Светлые волосы Гражины выбились из толстой косы и рассыпались по полу, словно поток неочищенного золота. Семаргл удивился: при светлых волосах у неё была смуглая кожа.
-Ты в одиночку справился с отрядом? – удивился Семаргл
-Нет. Я просто сказал, что сам её убью. Оставишь её здесь? Ты уже спас её, никто не осудит тебя, если ты её оставишь и пойдёшь дальше своей дорогой. Как я оставил и пошёл.
-Я слышал её крик до того, как она попала в капкан. А она видела во сне, как отец меня душил.
-Тебе с ней будет труднее. Она же жива, она устаёт быстрей, чем ты. К тому же теперь тебе не нужно заботиться о пище.
-Но тебе же надо? А ты мёртв.
-Я не совсем мёртв, хотя и во власти Моры. Всё равно тебе не за чем идти к отцу и тем более бессмысленно брать с собой её. Она тебе никто.
-Неправда твоя. Она дочь моего отца и наложницы.
-Пусть. Не знаю, что тебя вывело из-под земли, но, по-моему, тебе лучше не идти. Моя родня меня не убивала, но и не приняла бы, если б я так пришёл. Это хуже, чем смерть.
-Не знаю. Может, ты и прав… - Семаргл посмотрел на спящую Гражину, - теперь нам двоим, как ворам, придётся скрываться во мраке и пещерах… когда проснётся, отправимся в ту, другую пещеру.
-Семаргл… А тебе сколько лет?
-Семнадцать. А что?
-Ничего. Просто любопытно.
Радомир повернулся к выходу и увидел Ведьму, шагнувшую внутрь с голубым цветком в одной руке и снопом сушёных конопляных стеблей в другой. Пройдя мимо мужчин, она подошла к Гражине, разбудила её прикосновением холодной руки и положила ношу обеих рук перед собой. Выбирая из снопа стебель за стеблем, она свивала их в верёвку.
-Лежи. Сейчас будет легче. Знаешь этот цветок, Радомир?
-Знаю. Даже догадываюсь, где ты его сорвала.
-Правильно догадываешься. Я перевяжу рану, и вы пойдёте туда. Наберёте таких и каждый раз, как будете перевязывать рану, несколько цветков – только смотрите без грязи – положите прямо на рану, под коноплю. Дурман-корень ускорит выздоровление. Кстати, Гражина тоже знакома с голодом. Не таким, как ваш, но всё же…
Воцарилось молчание. Гражина смотрела то на руки Ведьмы, то на мужчин, наблюдавших только за фигурой пришелицы. Стены пещеры посветлели, словно от седины, и покрылись тонкой коркой инея. Цветок дурман-корня сначала тоже покрылся инеем и побелел, потом медленно почернел. Через некоторое время плечи Гражины начали покрываться мурашками.
-Откуда этот зимний холод посреди майского дня?
Ведьма завязала последний узелок, посмотрела на оставшуюся коноплю, встала и развернулась.
-Я уже ухожу. Сейчас станет теплее.
Она вышла из пещеры, и сразу стены начали оттаивать. Капли холодной воды падали на пол, согревались и высыхали чуть быстрее, чем замерзали при Ведьме.
-Кто она, почему в её присутствии так…
-Живые называют её Ведьмой, - сказал Радомир, - но она тебе помогла. И мне тоже частенько… я давно хочу узнать её имя, оно будто на языке вертится постоянно, но… - он посмотрел на Семаргла, - пойдём.
Они вместе вышли из пещеры и отправились сначала в гущу леса. Гражина осталась в пещере.
Нужно бы развести костёр… Но дым может привлечь ненужное внимание. Нельзя сказать, что Милослав точно до сих пор преследует нас… Но кто знает? Отец увлекался магией. При дворе был волхв, образованный человек. Не знаю, сбывались ли его пророчества, но он… Не он ли сказал что-то князю… Но за что несовершённое можно наказать родных детей смертью? Ладно, я, дочь его наложницы, но Семаргл – наследник, неужели…
***
Сумрак и путаница ветвей не помогли тетереву. Радомир успел перегрызть ему горло до того, как он подумал взлететь. Семаргл смотрел на него с удивлением и с каким-то давящим чувством, словно никогда раньше не видел убийства.
-Что с тобой, Семаргл? Думаешь, птица худа или больна?
-Нет. Дело не в птице…
-Я не услышал чьих-то шагов?
-Нет, нет. Но ты… не зубами же горло перегрызать.
-Прости зверя. Давняя привычка. Можешь даже не обращать внимания. Переучивать не пробуй. Не забывай, кто я.
Семаргл пожал плечами и повёл назад, к пещере.
Всё-таки нельзя ему доверять. Зверь есть зверь.
Стрекочущие цикады не разлетались из-под холодных ног, не приминавших травы. Солнечный свет с трудом пробирался сквозь ветви, пронося в себе звуки, которые бы и мёртвого усыпили…
-Отсюда недалеко до той поляны. Ты раньше видел то растение, Семаргл?
-Нет.
Радомир повёл на знакомую поляну через бурьян и поваленные деревья. Раздвинув очередной кустарник, Радомир обернулся на друга, зажмурившегося с непривычки от прорвавшегося солнечного потока.
Там, на открывшейся поляне, росло море дурман-корня, оставалось только срывать понравившиеся цветы. Но годных было немного. Радомир приладил тушку птицы на спине, под ремень для ножен, и стал набирать травы.
-Бери только те, на которых нет бутонов. В распустившихся цветках нет яда, зато есть сила, вытягивающая яд из раны и помогающая коже восстанавливаться.
-Ты прямо ведун!
-Это и есть помощь Ведьмы. Что-то она мне рассказывала, что-то при жизни узнавал… посмотри, что ты взял!
-Но здесь же нет бутонов.
-Это не дурман-корень, хотя и похож. Травка безвредная, но и бесполезная.
-Как ты определил?
-У дурмана три листка из черенка растут, а здесь один.
Семаргл пригляделся сперва к прежде набранным цветам, потом к новому, пожал плечами и бросил его и продолжил поиски, ещё тщательнее выбирая растения.
-Тебе же не надо лечить раны. Зачем ты ходишь на эту поляну?
-Отвар из корней на меня действует так же хорошо, как и при жизни, - Радомир заговорщицки усмехнулся, - в дружине научили варить, до сих пор ни об одном глотке не жалею.
-А что такое?
-Сладко, как вино. Весело, как… только от этих корней так и бывает, наверно. Странная трава. Правда, был один случай… паренёк совсем малый поспорил, что выпьет четыре чаши отвара. Два часа хихикал, на третьем стал задыхаться… жаль беднягу. Похоронили в тот же день.
-И вправду дурман. А сколько же ты выпивал?
-До двух чаш ни разу не доходил. А с тех пор, как мой друг Свемер умер, только по одной… нас даже братьями считали. У обоих прозвище было – Бер.
-Медведь? Что, оба так врагов побивали?
Радомир улыбнулся, наклоняясь за новым цветком.
-Отцу бы одного такого дружинника… - задумчиво протянул Семаргл, - он бы, наверно, меня и убил.
-Я бы не попал к нему.
-Почему?
-Я Игорев воин. В его княжестве родился, вырос, научился всему… только теперь такое… слышишь голоса? – Радомир положил собранную траву во флягу, прикреплённую к ремню ножен.
-Поют… двое, кажется? – Семаргл отдал ему свою добычу, которая сразу последовала туда же.
Радомир кивнул и пошёл на звук.
-Похоже на молитвы…
Семаргл последовал за ним под холм, где располагались руины древнего храма, посвящённого нескольким богам. Радомир и Семаргл остановились, поражённые величием храма – один фундамент простирался на вёрсты вширь и вдаль.
- Помню, раньше здесь было несколько алтарей под одной крышей. Карне и Желе было что оплакать здесь…
-Если это ничтожно в сравнении с былым храмом… - Семаргл с трудом подбирал слова, - велики боги, вдохновившие людей на такой подвиг, велики люди, доведшие его до конца!
-Когда началась та война, князь Милослав, твой отец, велел разрушить храм и все капища. Жрецы сопротивлялись упорно, многие умирали, но продолжали и отбивать нападения, и служить богам. Да благословят Сварог и Лада-богородица своих слуг, да примут их в Ирий-сад… осаждающие решили, что связались с целым полком, а тут было всего пятьдесят человек или меньше. Три месяца Милослав пытался сломить оборону, и ему помогла голодная смерть ведунов. Он разрушил всё, кроме Мориного капища. Оно, конечно, было повреждено и теперь запущено, но, похоже, голоса оттуда доносятся.
-Ты там бывал?
-Нет. Что смысла ходить по осквернённым святыням?
-Зачем же теперь идёшь?
-За тобой.
-Нет, это я за тобой.
-А теперь будешь впереди.
Семаргл двинулся вперёд. Они спустились и подошли к капищу серого камня. Врата были закрыты, но пение точно доносилось оттуда. Стоя перед величественным порогом, они не решались войти. Наконец Радомир отошёл на шаг и опустился на колени. Коснувшись лбом недорушенного каменного пола, он прошептал земле:
-Царица моя и мать, прими сына в жилище своё, окроплённое кровью верных слуг твоих. Позволь почтить память защитников твоих и Рода-Всетворца.
Семаргл последовал его примеру и упал рядом, но, целуя камень перед алтарём, ничего не произнёс. Оба они, не глядя друг на друга, одновременно встали и снова подошли к вратам. Радомир, идя впереди, распахнул без скрипа створки и вошёл внутрь. Мужчина и женщина заметили, что порыв ветра погасил свечу, и замолкли. Затем они повернулись к гостям и явили весьма интересное зрелище: женщина смотрела на них изучающим взглядом. Впрочем, она всего лишь отражала их взгляды. Зато мужчина был внешне равнодушен, но Радомир узнал готовность к атаке под тонким налётом спокойствия.
-Простите нас, - Радомир поклонился молящимся, - с холма мы услышали ваше пение и решили присоединиться к вам. Позволите?
-Всем нам Даждьбог отец. Чего отец не запретил, того дитя не изменит, - сказала женщина, - мы молим Мору о предках, умерших здесь и за всю войну. Сейчас мало кто её помнит.
Она показала на четырёхаршинную статую, покрытую пластинками серебра. Местами его недоставало – воины поживились. Однако статуя была столь велика, что только металл сняли с ног, теперь был обнажён белый камень, основа статуи. Слюдяное окно, с которого осыпалась последняя краска росписи, почти полностью заменяло потолок и пропускало свет, лицо Моры блестело в солнечных лучах. Радомир вгляделся в её черты и, раскрыв от удивления глаза, выругался по-татарски. Семаргл то щурился, то также раскрывал глаза.
-Ведьма? – наконец понял он.
-Мора – покров целителей и ведунов, - ответил мужчина.
Высокие своды капища отражали каждый звук. Стены, испещрённые ведовскими знаками, местами были измазаны старой, спёкшейся кровью, которую не смыло время.
Идол Моры, перекинувшей волосы через плечо и окунувшей в них гребень, на который ведуны не пожалели янтаря и рубинов, светился под лучами, падавшими через окно. Камни гребня были скреплены материалом, тайна которого умерла со служителями Моры. Лучи солнца, падая на него, зажигали в камнях огонь и светились завораживающим кровавым оттенком. Волосы, падавшие тёмным каскадом по груди и почти достигавшие колен идола, были как настоящие – это была смесь конского волоса и какой-то шерсти с вкраплениями высохших трав.
Радомир не верил глазам.
-Кто же похоронил защитников храма? – спросил Семаргл.
-Мы с мужем, - женщина посмотрела на супруга. Семаргл понял, что она беременна, - один из покойных был моим отцом, другой – его братом. Мы чтим их память и продолжаем служение. Мы смыли со священных камней грязь вражеской крови и восстановили, как смогли, ещё один алтарь – Живы Юды. Он на восточном углу храма.
Радомир посмотрел, как передёрнулось лицо Семаргла от фразы «грязь вражеской крови».
-Продолжите молитву. И помолитесь за нас. А мы послушаем.
***
Поздним утром отряд уже стоял в княжеских покоях, сняв шлемы. Князь, прикрывая зевок, взял со стола горсть заморских фруктов, велел мальчику-прислуге позвать волхва. Как только тот скрылся за порогом, князь обратился к старшине:
-Ну, исполнили?
-Да, князь. Псы загнали её в Пшеничку, а она не справилась с течением. Станет пищей ракам.
-Хорошо справился, Ян, - Милослав положил в рот один финик, - но я не вполне доволен. Если бы вы принесли её тело…
-Возможно, оно прибьётся к какому-нибудь берегу. Псам тоже нынче была добыча. В наш капкан попался волк, они его растерзали. Капкан весь в крови и сломан, мы оставили его в лесу.
Дверь отворилась, и волхв с порога посмотрел на старшину.
-Пусть все уйдут, князь. Только Ян…
-Позволь, волхв. Не я ли тебя пригласил, не мне ли отдавать приказы?
-Чем быстрее ты исполнишь мою просьбу, тем быстрее узнаешь, исполнено ли приказание, отданное вчера. Так выйдут они?
Послушный едва заметному движению руки, отряд вышел. Волхв дождался, когда двери закроются, и возгласил:
-Ты лишь ускорил ход Мориной колесницы. Знай, что этой ночью она впрягла в колесницу ещё одного коня. А твой старшина попадёт под её колёса раньше, чем ты поймёшь, в чём ошибся.
-Не ты ли сказал, что мои дети приведут мою смерть за руки? Не ты ли сказал, что меня убьёт тот, в ком течёт моя кровь? Я собственными руками убил Семаргла и собственными глазами видел, как Пшеничка забрала его тело. Более того, я видел труп, размокший в воде, прибившийся к берегу. Ты сам там был. А этой ночью Ян… Ян, ведь ты сказал, что выполнил мой приказ?
-Да, князь. Сказал, - твёрдо отчеканил каждое слово, словно отмеряя золото за дорогой шёлк.
-Но кровь в капкане – человеческая. Если не так, то я не волхв, а шарлатан, достойный смерти.
Ян и волхв сцепились взглядами. Милослав смотрел то на одного, то на другого, пытаясь понять, кто лжёт.
-Ян. Мне нужно точно знать. Я обещаю тебя не наказывать, если волхв…
-Я видел, как твоя дочь Гражина боролась с волнами и проиграла. Мне не о чем спорить с волхвом. О ней можешь забыть.
-Князь! Земля не приняла твоих детей, и скоро ты в этом уверишься. Гражина жива, но ранена. Скоро сама Мора вернёт ей здоровье и приведёт её сюда.
Милослав посмотрел на Яна, недоумевая, кому верить.
-Скажи! Ян, тебе не будет ничего!
Ян отвёл взгляд от волхва и посмотрел на Милослава, сдаваясь.
-Она была в наших руках. Наши псы бы её загрызли, если бы не появился тот воин с Пшенички… он имеет власть над псами. И велел оставить ему Гражину, сказав, что сам её убьёт. Не все воины после этого вернулись.
Милослав сдвинул брови
-Вас было полста конных, и вы не устояли против одного пешего и одной девицы, к тому же раненой?!! Зря только я доверил это дело тебе!
-Виноват, князь. Но повторяю: псы были с ним заодно. Даже те, что были на цепях… мой Яровей чуть не укусил меня, а ты его знаешь!
- Это воин, убитый. И он связан с твоим сыном Семарглом, убитым, но не принятым Морой. Княжич стремится к тебе, не зная причины. Ты скоро увидишь, что он, как и тот воин, управляет животными, ибо они острей, чем люди, чувствуют Мору и её власть. Пока он и его сестра не принесут тебе погребальное покрывало, сама земля будет на их стороне. Земля и ночь. Свет утра ему опасен.
-Значит, утро нам на руку… - пробормотал Милослав.
-Князь! – Ян раскрыл глаза от удивления, - утро? Как и в твоём сказании?
Милослав сел, нахмурясь ещё сильнее. Ян и волхв опустили глаза, задумавшись каждый о своём и дожидаясь княжеского решения. Волхв посмотрел на военачальника.
-Ян, ты ничего больше не заметил?
-Тот воин мне напомнил княгиню Алавесту, сестру твою, князь.
Наконец, Милослав, пропустивший эту реплику, оторвался от размышлений и сказал:
-С сей минуты, Ян, собирай свой отряд и всех людей, кто тебе понадобится, бери псов и обыскивайте каждую пядь земли, каждую мышиную нору. Из-под земли мне достаньте этих двоих, раз упустили, и этого воина тоже! Я хочу знать, кто он! Живыми или мёртвыми, доставьте мне их или их тела, чтобы я видел, как они сгорают в костре! И без них не возвращайся. Отправлю вместо них в Мориной колеснице.
-Ян, - волхв обратился к уже собиравшемуся уходить полководцу, - захватите этого писца, Лаврентия грека, он князю все уши прожужжал своими предчувствиями из-за повести. Засиделся воин, пусть помашет мечом.
-Писец-грек обучен владению мечом? – удивился Ян.
-Он Семаргла учил когда-то, - ответил князь, - теперь княжич его превзошёл, но ненамного. Вон, Кощеев прислужник!
-Воины устали. С ними…
-Возьми других. Что, моя дружина за два дня растаяла?
Ян с поклоном вышел из покоев и пошёл собирать новый отряд, хотя его не меньше, чем дружинников, клонило в сон.
Несколько часов пролетели как миг. Женщина часто садилась на каменную скамью, выступавшую из стены прямо за ней, иногда переставала петь, но пение не прекращалось ни на миг. Либо он, либо она пели обязательно. Знакомым песням Радомир подпевал, а Семаргл молча слушал, как голоса уносятся ввысь…
Солнце скрылось от Мориного Ока – так называлось то слюдяное окно – и сам идол перестал сиять. Небо немного потемнело. Супруги спели последнюю песнь и обернулись на гостей.
-Благодарим вас, - сказал Радомир, - особенно за то, что исполнили просьбу. Нам пора. Да благословит Жива Юда ваше дитя.
-Не за что нас благодарить. Братья по вере – и по крови родня. Мы никогда не запираем капище, хотя здесь есть что украсть. Только мы пятеро знаем, что отсюда возносят моления. Прощайте.
-Прощайте.
Гости вышли из храма и пошли обратно, к пещере. Они долго молчали. Радомир, играя флягой, первым нарушил тишину.
-Это Милославовых дружинников они называли врагами. Это твой отец, сам славянин, велел разрушить славянский храм. Боги отвернулись от него, потому что это не первый и не последний склеп, построенный на фундаменте молелен за время той междоусобицы. А ты дивился, почему я не ему служу?
-Наоборот, Радомир. Хвала Роду за то, что ты на моей стороне.
-Нет. Я ни на чьей стороне. Ты просто рядом проходил. Ого! Опять Ян?
Радомир встал на грани леса и поляны, за которой находилась пещера. Впереди, в полуверсте от них шёл новый отряд под предводительством Яна, со сворой гончих, ведших прямиком в убежище Гражины.
-Теперь главное – сохранить саму твою сестру. А трава – дело наживное. Как только первого убью… мечом владеешь?
-Есть немного.
-Сразу хватай и начинай рубить без разбору. Меня проколешь – не бойся. Сам понимаешь… а мой-то меч в пещере… Вперёд!
В голосе Радомира Семаргл услышал привычку вести на врага. Когда тот выбежал из убежища, не оглядываясь и ни задумываясь о соратнике, Семаргл как привязанный, как подчинённый, сразу вылетел следом. Он по привычке несколько секунд боялся за жизнь, но быстро вспомнил, что её у него не отнять.
Они бежали стремительно и бесшумно; войско, занятое больше собственными беседами, чем поиском и нюхом собак, не поняло происходящего, когда Радомир с лёта переломил две шеи и схватил руками по мечу. Видя Семаргла в двух шагах от себя, он быстро кинул ему один и ринулся в гущу искать третью шею.
Пронзая раз за разом и княжича, и неизвестного, хотя будто и знакомого воина, отряд сокращался, теряя человека за человеком, но не мог ничего поделать с двумя противниками. Видя, что борьба бесполезна, Ян скомандовал отступление. Оставляя раненых и убитых, горсть выживших побежала в лес. Семаргл, не видя ничего, кроме противника, ринулся за ними, но Радомир был хладнокровней и не нуждался в победе. Цель была достигнута – собаки порублены, как и не успевшие увернуться люди, а Гражина в безопасности. Он прошёлся между трупами и увидел одного странного человека. Он был вооружён, но ещё в битве Радомир заметил, что это не воин. За его спиной висела котомка.
Чудак. Что он мог взять в поход? Посмотреть бы … я его убил. Добытое в битве – моё. Вот и посмотрим…
Он раскрыл котомку и увидел книгу в дорогом кожаном переплёте, украшенном жемчугом и золотыми кружевами.
Какая швея создала эту красоту! Наверно, сама Лада её учила…
-Значит, - он обратился к мертвецу, - ты писец?
Он открыл первую страницу и пошёл медленно, чтоб не споткнуться по дороге. Гражина увидела его издали и помахала руками, стоя в проёме входа в пещеру.
Он зашёл и только тогда отвлёкся от повести. Отдал ей тетерева, достал из фляги дурман-корень, смятый и немного увядший, но ещё действенный. Гражина занялась птицей над костром, который развела в отсутствие мужчин. В его же свете Радомир собирался продолжить чтение.
-Ты смогла собрать дрова, зажечь огонь, даже встретить меня… ты же вчера ходить не могла!
-Наверно, эта ваша ведьма принесла сюда не только холод. Нога словно миг за мигом заживает. Я успела даже воды набрать, пока вы ходили. Кстати, почему так долго?
-Я показал Семарглу старое капище Моры. Заодно мы узнали имя той ведьмы.
-И?
-Вас сама Мора хранит.
Гражина удивлённо посмотрела на Радомира, на миг перестав ощипывать тетерева.
-Значит, её руки холодны, потому что она – сама… Мора Юда?
Радомир кивнул и принялся за книгу.
Ровный почерк читался легко. Гражина, быстро справившись с птицей и оставив её вариться на открытом огне, присоединилась к нему.
-Узнаю почерк. Так пишет Лаврентий грек, отцовский писец.
-Писал. Мы его и ещё нескольких убили. Они направлялись к пещере.
-Жаль его… - Гражина не совсем осознавала свою реплику, всё больше увлекаясь действом повести.
Чем больше они читали, тем больше удивлялись сходству с героями. Жадность и стремление узнать всё помогли им дочитать почти до конца за несколько часов. Гражина вспомнила о тетереве только, когда в импровизированном котле из причудливого камня в форме плошки выкипела вода. Свернув её ногой от костра, она посмотрела на вареное мясо. Радомир, тоже отвлёкшись от книги, наблюдал за ней в свете огня.
-Не проглядели. Удивительно. Ради такой рукописи не грех и ужином пожертвовать. До чего же на нас похоже, весь мой побег так подробно…
-И моя гибель… как будто писатель видел. Лаврентий сам это написал или со слов твоего отца?
-Наверняка с отца, - Гражина примерялась к раскалённой плошке, пытаясь взять её за край и не обжечься. Но даже подол, пусть и сложенный втрое, пропускал жар, - ой! Я что-то слышала… будто отец подобную повесть сочинять начал в год моего рождения. Посмотри, она закончена?
Радомир перелистал.
-Да, похоже. Да подожди ты немного, само остынет!
Гражина послушалась, пожала плечами и вернулась к книге. Ещё несколько минут они напряжённо следили за судьбами своих выдуманных двойников. Финал произведения поверг их в ступор.
-Убиты… - прошептала Гражина.
Радомир встал и начал мерить пещеру шагами.
-Если он начал её пятнадцать лет назад, а закончил только… как он мог всё это предвидеть? Откуда он знает обо мне, как он узнал, что я погиб в той войне?
-Ты? Ты должен быть роднёй князя. Ты, возможно, и высокородный, но…
Радомир подошёл к ней, сверкнув глазами.
-Мои родители – Кологор, брат князя Игоря, и Алавеста, сестра Милослава.
-Почему же ты сразу не сказал?
-А что бы изменилось? Вы бы стали мне больше доверять? Без опаски входили бы в пещеру? Не важна моя кровь, её Мать Сыра Земля выпила и влила соком в стебли травы. Может, её капли сейчас в дурман-корне, - он показал на лежавшую у костра, слегка уже присыпанную пеплом траву.
Гражина положила закрытую книгу и коснулась руками переплёта. Потом подошла к плошке и, уминая тетерева с аппетитом усталого путника, слушала Радомира.
-По крови меня судить уже несправедливо, - он пошёл в глубь пещеры и стал ходить уже там, посматривая на книгу. Потом внезапно остановился и схватился за живот, почувствовав лёгкий укол уже знакомой боли – с него начинался его голод. Гражина, продолжая есть, спросила его:
-Что такое? Рана болит?
-Уходи. Немедленно.
-Что такое? Скажи…
-Уходи, я сказал, если жизнью дорожишь.
Боль усилилась с привычной быстротой. Он упал на колени. Диафрагму так свела холодная сталь давнего вражеского меча, что Радомир не мог вздохнуть.
-Радо… эй, что с тобой? – Гражина подошла и стала тормошить его.
Несколько минут она безуспешно пыталась привести его в чувство, пока он сам не собрался с силами. В нём проснулся голод, заглушавший все остальные чувства. В порыве он схватил Гражину за ворот и прошипел:
-Если ты сей же миг не вырвешься и не исчезнешь, я тебя убью, помяни моё слово.
Гражина ударила его по руке, и он отпустил её, хотя и через силу.
-Что ты говоришь! Оставить тебя…
Он с силой толкнул её от себя. Гражина отлетела и чуть не угодила в огонь. Радомир встал и приблизился к ней. Его глаза горели, как изумруды, вставленные в светильник.
-Что я должен сделать, чтоб ты поняла?
Он встал и одним прыжком он оказался рядом. Если бы не хорошая реакция, позволившая Гражине мгновенно оказаться по другую сторону костра, Радомир вцепился бы ногтями и зубами в её шею, а не в горячий воздух.
-Рад!..
-Беги! – прорычал он, - беги, я за себя не ручаюсь!
Гражина отошла на несколько шагов. Он вышел из-за костра и показал ей лоскут её одежды. Поняв серьёзность положения, Гражина вскрикнула и побежала в лес через поляну, усеянную мёртвыми телами. Некогда было разыскивать среди них знакомых. Радомир промчался также мимо, словно загипнотизированный запахом крови Гражины
Спотыкаясь, цепляясь за ветки, обрывая одежду и кожу, она неслась, пока не ударилась в темноте о ствол дерева головой. Из глаз посыпались искры. Несколько секунд она приходила в себя, лёжа на земле, потом оглянулась и увидела догоняющего Радомира. Не обращая внимания на головную боль, она резко встала, сразу чуть не потеряв равновесия, и ринулась дальше через кусты.
Радомир не отставал. Он чувствовал запах её крови на острых кончиках веток, видел лоскуты её одежды и с азартом хищника гнался за утолением нечеловеческого голода. Расстояние между ними постоянно сокращалось, но ему было трудно догнать её, тем более ей была неведома та боль в ране от меча…
Увидев в отдалении силуэт большого животного, Гражина остановилась. Хищник стоял на двух лапах, и по рёву она поняла, что это медведь. Учуяв её, он встал на четвереньки и стал приближаться. Гражина повернулась и увидела в нескольких метрах Радомира. Он перестал бежать и переводя дыхание после бега, просто медленно подходил к ней. Гражина оказалась между двух огней, которые уверенно приближались к ней.
Радомир тоже уже видел медведя. Но теперь он казался не соперником, готовым забрать добычу, и не союзником, собирающимся разделить её с ним. Голод был по-прежнему силён, но исход битвы решила сама Гражина.
-Радомир! Не надо! Помоги!
Он почувствовал к ней жалость, но ещё слишком слабую, чтоб побороть жажду человеческой крови.
-Рад! Я хочу жить!
Оба хищника замерли в двух метрах от неё, по разные стороны, ожидая того, кто первый нападёт. Напал медведь. Радомир отреагировал мгновенно. Гражина уже ахнула, зажмурилась и вскинула над головой руки в бесполезной попытке защититься от медведя, когда Радомир молнией пролетел мимо неё на хищника и начал поединок. Через несколько секунд Гражина открыла глаза и увидела бой двух голодных хищников – недолгий бой.
Хитрость одержала верх над мощью. Радомир сам не понял, как инстинктивно прижал медведя к земле и стал сдавливать руки на его шее. Медведь сопротивлялся, несколько раз ударил Радомира по лицу лапами так, что он чуть не слетел. Будь он жив – давно бы умер. Руки быстро устали, но успели довершить дело. Гигант пал.
Глядя на поверженного противника, Радомир расчёсывал шерсть на его шее. Потом припал к ней губами и замер.
Гражина боялась к нему подойти и просто следила, как он пьёт. Потом он отпустил хищника, встал и повернулся к ней. Лунный свет озарил его лицо холодным светом. Вокруг губ кровь блестела и казалась чёрной в холодно-белом сиянии. Он медленно, словно боясь спугнуть, приближался к ней.
-Звериная кровь не утоляет так, как человеческая. У людей… она слаще, что ли. И боль проходит быстрей, а, главное, на больший срок. Ты не представляешь, - он сел рядом с ней и сжал до боли её плечи, - как приятно, какая сладость и… я не знаю, что это. Такое странное чувство разливается сначала в желудке, а потом по всему телу. И ты не представляешь, как я себя ненавижу за каждого убитого человека. Но голод сильнее меня. Я не могу бороться. Даже после крови животного мне всё равно хочется…
-Отпусти! – Гражина вскочила и вырвалась из его рук.
-Так хочется человеческой крови. А если я пытаюсь себя перебороть, та старая рана… тебе не узнать, к счастью, какая боль… Что, страшно? – он зарычал.
-Ты не желаешь мне зла. Я вижу это по твоим глазам.
-Особенно красноречиво об этом говорит труп медведя! Я ещё раз говорю тебе: если жизнь дорога, беги от меня. Я тебя либо убью, либо подведу под топор твоего отца.
-Пожалуйста. Я устала. Пойдём в пещеру. Я устала.
-Ты неисправима. Пойдём…
ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ.
Семаргл пришёл только перед рассветом. Ему было так сладко, словно он тайком от родителей выпил первую бутылку вина. Но со сладостью смешивался и стыд. Радомир мог – нет же, не мог, а обязан был догадаться, что Семаргл выпил крови.
Радомир сидел перед спящей Гражиной спиной к выходу, в глубине пещеры. Семаргл напрягся всем существом, призывая на помощь все силы и весь гнев. Глядя на зверя в человеческом обличье, поправляющего волосы спящей девушке, он приблизился, занял оборонительную позицию и процедил сквозь зубы:
-Если хоть волос упадёт с её головы по твоей вине, я тебя в пыль сотру!
Радомир спокойно повернулся сощурился.
-Ты сам пыль. Пыль, осевшая на стенах моей пещеры.
-Не ты её построил.
-И не ты.
Радомир усмехнулся. Солнце начало восходить, и он схватил несостоявшегося противника за руку, чтоб отвести от опасных лучей. В глуби пещеры он продолжили спор.
-Ты пользуешься моим гостеприимством. Кстати, напрасно. Дружба со мной сейчас ещё опасней, чем вражда.
-Хочешь убить её во сне? – Семаргл схватил его за шкирку.
-Дурак! Ничего я не хочу. Ни вам, ни от вас. Но лучше бы вы ушли.
-Мы погибнем без тебя, как ни противно мне это признавать.
-А со мной ещё быстрее. Это ведь и есть её подвох…
-Чей?
-Той самой, кого мы видели в капище. Лучше уходите сразу, как она проснётся. Кстати… ты ведь пил кровь?
-Нет.
-Кого ты пытаешься обмануть! Себя, что ли? – Радомир повернулся к Гражине, озарённой невидимым для него светилом, - о боги, ты же можешь её погубить от голода… как я этой ночью чуть не…
-Что?! – Семаргл снова схватил его за ворот, - ты пытался её убить!
-Пытался. Жаль того медведя. Но и она натерпелась…
Гражина, проснувшись от их голосов, села, оперлась на озарённую рассветным солнцем стену, смотря на мужчин, и стала собирать волосы в косу. Её глаза уже привыкли к тьме и даже, как ей самой казалось, начали различать цвета. Если, разумеется, во тьме можно различать цвета…
-Семаргл, Радомир – сын княгини Алавесты. Он наш двоюродный брат.
-Пусть хоть родной, я ему ни на грош не поверю.
Семаргл уставился в одну точку. Но Радомир по положению его тела понял, что Семаргл был постоянно готов вскочить и напасть на Радомира.
-Что дальше, Семаргл? – спросила Гражина, - зачем мы друг друга нашли?
-Я хочу прийти к отцу и… не знаю, зачем мне нужно его видеть, но нужно.
-Убеди его хоть ты, что отец его не ждёт. И тебя тоже, а если вы пойдёте… - почти пропел Радомир, не открывая глаз.
-Нет, не стану. Я пойду с ним.
-Глупцы! Он убьёт вас без раздумий!
Гражина посмотрела на Семаргла.
-Ничто не изменится, если мы какое-то время пробудем здесь. Моя рана заживёт, и я не буду тебе в тягость. Я уже иду на поправку, хвала Роду.
Семаргл пожал плечами и снова уставился в одну точку. Радомир медленно поднялся и сел, смотря то на брата, то на сестру. Потом приблизился почти ползком примерно на один шаг к Семарглу. Потом ещё и ещё на шаг. Семаргл не шелохнулся, но следил за каждым движением недавнего противника. Он часто общался со зверями приручёнными, и опыт ему подсказывал: даже приручённый, зверь остаётся зверем. В данном случае опасность угрожала не ему, но бдительность не казалась лишней. На расстоянии полутора шагов Радомир достал из голенищ сапог по острому ножу, убранному в украшенные каменьями ножны, и один протянул Семарглу.
-В иноземном обычае обменяться оружием – значит оказать доверие. Даже если это будет не обмен, а подарок, возьми. Лезвия не отравлены. Даю слово.
Семаргл не спешил взять оружие. Он сел на корточки и вынул из голенища сапога нож воронёной стали, выбитый у одного из воинов. Выпрямившись, он протянул его Радомиру.
-Подарок отца. Посмертный. Обычай – так обычай. Слово – так слово, - он взял один нож, - дай Гражине. Ей тоже пригодится.
-Мне не на что обменять, - возразила девушка.
-Не обманывай, - усмехнулся Радомир, - у тебя двойной пояс – шерсть и свинец. Я нащупал, когда пытался напасть, в первый же раз. Если б ты успела снять его, мне пришлось бы несладко, хотя тебе было бы всё равно не спастись.
Гражина приблизилась к ним, сняла свинцовый пояс и отдала взамен на нож. Потом сняла с руки золотой перстень с рубином и протянула Семарглу.
-Наверно, и мы с тобой можем обменяться. Это не оружие, но заступление богов.
Семаргл снял с шеи серебряную богиню и протянул сестре в ответ.
-Это тоже не оружие… не могу даже сказать, что заступление богов, ибо уберегла ли эта богиня меня? Тем не менее…
-Если бы не эта богиня, ты был бы сейчас в другом месте, - донеслось от входа. Семаргл и Радомир оглянулись, узнав холодный женский голос.
Ведьма, имя которой они теперь знали, вошла в пещеру и посмотрела в лицо каждому. Двигалась она медленно, словно оценивая важность и необходимость каждого движения. Холодные узкие зрачки слабо светились в темноте, словно кошачьи.
-Вижу, что не рады. А зря. Особенно ты, Радомир. Если не хочешь, чтоб они погибли, после рассвета отправляйся в лес. Есть и другие пещеры, а княжичи не погибнут вдвоём. Дурман-корень собрали… увидимся.
Как только она скрылась за входом, Гражина вскочила, выбежала и…
Вокруг не было ни единого человека. Птицы щебетали, воспевая очередной день. Гостья ушла так же легко, как появилась. Гражина вернулась в пещеру и, стоя спиной к входу, спросила:
-Как она смогла…
***
Милослав предчувствовал удачу. Окрылённый ею, он шёл по коридорам дворца к покоям своей жены Майи. Никто из дворни его не сопровождал.
-Милая! – он распахнул дверь и увидел Майю, окружённую свитой молодых женщин, вплетавших в её длинные волосы серебряные нити с жемчугом. Увидев мужа, она встала и подошла к нему.
-Свет мой, Милослав, - обнимая его, она рассыпала неубранные волосы по его одежде. Лёгкий стук жемчужин разнёсся по комнате, - целую неделю не могу тебя увидеть.
-Дела княжества, Ладо моё.
-Разве княжеское дело – убивать своих детей?
Милослав отпустил её и развернулся на пол-оборота.
-Значит, уже донесли… кто же?
-Многие. Многие хотят обрадовать дурными вестями несчастную мать. Но от тебя…
-Что от меня? – он опять повернулся к ней, - ты слышала предсказание волхва? Они должны меня убить! Или ты больше жалеешь их, чем меня, своего мужа и князя?
-Милослав! Тебе ли бороться с Семарглом за мою любовь! Но волхв сказал, что не дети, а кровь…
-Кровных родственников у меня не осталось с тех пор, как Алавеста умерла. Больше и думать не на кого.
-Но ради убийства сына ты шлёшь на гибель столько людей! Утром Ян пришёл… скольких людей он взял с собой, а сколько вернулось? Двое! И те ранены, боюсь, не доживут до полудня.
-Ян ранен?
-Нет. Ему повезло. Но он сейчас с лекарями, молится Живе Юде об этих несчастных.
-Лаврентий с ними?
-Нет.
-Значит, убит… зачем только волхв отправил его туда!
Словно слыша князя, волхв вошёл в комнату княгини и поклонился обоим супругам.
-Ян, князь, вернулся. Всю ночь их по лесу гонял твой сын, сначала с тем неизвестным воином, а потом один. Ему удалось перебить весь отряд.
-Весь? А те двое…
-Майя тебе сказала о двух раненых? Когда они скончались, я пошёл к тебе. Видно Макошью так завязано, видно Родом так написано – умереть тем двоим в молодости…
-Но с ними был и Лаврентий, писец!
-Был. Жаль его. Успел ли он своего Бога вспомнить перед встречей…
-Слава Роду, обе книги уже в хранилище…
-Нет князь. Он взял одну с собой.
-Взял? Зачем! И зачем он пошёл…
Милослав остановил душевный порыв и всмотрелся в лицо волхва.
-Откуда ты знаешь?
Ведун ухмыльнулся. Майя обняла мужа сзади и посмотрела на старика.
-Ты велел ему взять книгу?
Волхв опять ухмыльнулся.
-Зачем? Что тебе с того? Что Семарглу с этой книги?
-Пусть знают, что их ждёт.
-Они попытаются скрыться!
-Глубже земли не спрячутся. Нет, они уверены в надёжности своего убежища. Ян уже знает, где оно. А ты, князь, почитал бы повнимательней свою повесть – знал бы, как… - он встретился глазами с одной из Майиных служанок, - потом поговорим. Дворовым бабам только слово скажи – вмиг по всему свету разнесут.
Волхв вышел и закрыл дверь. Майя так и стояла, обнимая плечи мужа и целуя его шею.
-Пощади, Ладо моё! Наше же дитя, плоть от плоти твоей… зачем тебе верить в бред какого-то ведуна…
-Он до сих пор меня не обманывал. Не похоже, что обманет теперь.
-Ты отлично знаешь. Если его предсказания раньше сбывались, и теперь сбудутся. Не откупишься от Моры кровью Семаргла. А моё сердце…
-Других нарожаешь! – он оттолкнул её локтем и чуть не вышиб дверь, выходя от жены.
-Не о цыплятах ведь говорим, Ладо моё, - Майя не сумела сдержать слезинку, сорвавшуюся по щеке с века, - погубишь и себя, и людей… ради чего?
Дворня окружила её, пытаясь успокоить. Княгиня быстро взяла себя в руки, улыбнулась, стёрла слезу.
-Совсем растрепались волосы, а ещё убрать не успели. Давайте дальше, а то к вечеру не управимся!
-Государыня, как же ты теперь! Раз он любимого наследника не пощадил, что же с тобой сделает?
-Он ведь скоро заметит, что у тебя ребёнок будет!
-Не горюйте, милые. Лада не выдаст. А если выдаст, вдвоём умрём. Муж мой, видно, недостоин наследника.
***
Князь быстро нагнал волхва.
-Что? Что ты там затаил?
-У одного из твоих воинов, убитых, был заговорённый нож.
-А теперь?
-Того воина Мора прибрала.
-Куда спешишь? Я не успеваю…
-Не успеваешь – оставь. Тот нож заговорён от Мориных слуг. Сейчас им владеет тот самый воин-мертвец. Им-то мертвецов убить и нужно. А с девчонкой и простым можно справиться. Только воин тот непрост, непрост. Хочешь от пророчества освободиться – первым убей его. Только тебе его не убить.
-Почему же?
-Попробуй отнять у мертвеца такое оружие! Скорее оно тебя отправит к предкам, чем само перейдёт в твои руки.
-Что же делать? Ты предлагаешь мне ждать, когда Семаргл с девчонкой придут сами и прикончат меня?
-Они не желают тебе смерти, но хотят тебя увидеть. Может, это Макошь в твои руки вкладывает своё веретено, но подумай: если твои дети придут, с ними, скорее всего, будет и мёртвый воин. Только он всё равно воин, так что первым делом заставь его бросить оружие. А потом…
-Странно, что ты так резко передумал. Сначала призывал меня приготовится к встрече с Морой, а теперь советуешь, как их уничтожить.
-Всё рождённое должно умереть. Если сегодня от Моры убежишь, завтра не успеешь. Но предупреждаю: дружина недовольна. Если ты ещё раз отправишь их на верную смерть, они могут тебя предать.
-Незадача, - Милослав почесал бороду, - а мне так нужно… Изяслав!
Навстречу князю и колдуну нёсся гонец. Задыхаясь, он выпалил:
-Государь! Беда пришла. Только что донесли из дозорных полков. Войска Игоря в восточных окраинах княжества. Валерий подступает с севера.
-Два давних врага соединились, чтоб убить третьего?
-Не похоже, князь, - гонец дышал уже немного ровнее, - них уже была небольшая стычка. Наши горожане в ней не погибли, но Валерий Игоря хорошо потрепал.
-Так пусть сами друг друга и перебьют.
-Нет, князь. Нельзя, чтоб они сошлись в большой битве, потому что тогда князья увидят, что их стремления одинаковы. Они сначала изведут тебя, а потом примутся друг за друга, - гонец окончательно пришёл в себя к концу фразы.
-Не было печали… - процедил князь, - как раз моя дружина… Ведун, у тебя язык подвешен. Возьми с собой Яна и разгорячи дружину, скажи, что пора в настоящий бой.
-После этих трёх ночей, князь…
-Знаю! Но выбирать-то не из чего! Х;рсом заклинаю, уговори их!
-У наших дружинников пропал боевой дух? – удивился Изяслав.
-Пока рано о том говорить, - отмахнулся Милослав.
Ведун поклонился князю и сказал с некоей иронией:
-Что ж, государь Милослав. Веление твоё от самого Перуна исходит. Пойду за Яном и вдохновлю твои войска.
Отвернувшись от князя и гонца, волхв расслабил губы, тут же сложившиеся в улыбку, и чуть не рассмеялся. За его спиной раздался голос слуги, обратившегося к князю:
-Государь, к тебе татары пришли!
Пряча пол-лица рукой от идущих навстречу слуг и служанок, волхв пошёл в расположение войска. Интуиция подсказывала ему, что искать нужно не на стрельбищах, а в трапезном зале. Туда он и пошёл – и не ошибся.
Разоружённые, без доспехов, воины сидели за пышным столом, достойным самого князя. Милослав верил праотеческим заветам и не отказывал защитникам ни в чём. Разве что в отдыхе в военное время. Ян, сидя во главе стола, случайно опрокинул сосуд с вином, лежавшим под его рукой. Мальчик-прислужник тут же побежал убирать. Смеющиеся воины давали ему какие-то ещё указания и затрещины за недостаток расторопности. Ведуна пирующие не заметили, пока он не подошёл к Яну и не снёс блюдо с рыбой на пол вместе с ещё какими-то яствами. Осколки, словно раздвинув занавеси шума, протрезвили самых пьяных и привлекли внимание самых расслабленных.
-Что, пируем?
Волхв обошёл вокруг стола, заглядывая каждому воину в лицо. Никто не смел произнести ни слова из суеверного страха перед тем, кто много раз исцелял их от смертельных ран и часто грозил точно так же отправить к праотцам. Волхв прошёл полтора круга и остановился напротив Яна.
-А скольких вы сегодня оставили в лесу? А, Ян?
Полководец встал и посмотрел на ведуна.
-Вернулись только двое, кроме меня… из пятидесяти.
-Вы их, наверно, оплакиваете? Вы в таком количестве не смогли справиться с одним воином, одним мальчиком и одной девчонкой?
-Ты отлично знаешь, что это не просто воин.
-Знаю. Их не убить, потому что они мертвы. Но у одного из твоих воинов – убитых – был нож. Не простой боевой нож.
Ян наклонился немного вперёд, словно хотел дотянуться до волхва.
-Да, Ян, - Волхв сам пошёл к нему, привлекая взгляды тех, мимо кого проходил. Каждое последующее слово он произносил тише предыдущего, чтоб суть услышал только сам Ян, - этот меч заворожён на капище Живы Юды и Перуна, сейчас оно разрушено. Его силы могут отправить Мориных духов в покойное место.
-Но этот нож… - Ян сам сделал последний шаг к волхву.
-У воина. Того, которого вы не одолели. Если б ты знал об этом, если бы спрашивал воинов об их оружии, - он возгласил это так, чтоб все слышали, - уже вечером князь был бы спокоен за решения Макоши.
-Но ты ведь знал. Почему же молчал?
-Я не полководец, а блюститель священных законов. Моё дело – исполнять, а не предотвращать.
-Ты желаешь отправить князя к Море?
-Не мне решать, а самой ей. Но вот что я вам говорю: отберите нож у воина.
-Как!
-Попробуйте обменять на то, что ему дорого.
Ян вопросительно посмотрел на ведуна. Тот не выдержал и рассмеялся.
-Ян! Они же втроём почему-то? Как ты думаешь, если двоих нельзя убить, третья ведь жива! Девчонку перехватите!
-Но мы даже не знаем, где…
-Где на вас напали?
Ян на миг задумался.
-Мы шли к горным пещерам. Псы учуяли человеческий след, хотя людей там почти не бывает, это место, по слухам, связано с Гиблой.
-И?..
-Они там?
Волхв кивнул и похлопал Яна по плечу и ответил:
-Дай воинам отдохнуть. Ближе к утру отправиться придётся. Семаргл Милославич боится утреннего света, да и второй мертвец… добро. Прощай.
Он вышел из зала и сразу за дверью увидел княгиню.
-Госпожа моя, - поклонился он, - что ты ищешь в таком месте?
-Помощь. Милослав не слушает меня, но ты знаешь… ему мало убить нашего сына один раз, он хочет…
-Семаргла не вернёшь, Майя. Оплачь его, помни о нём как о мёртвом, но…
-Волхв! Я вижу ваши замыслы! Что мне сделать, чтоб Милослав не ранил моё сердце! Он так любил сына, пока ты не предрёк!..
-Не я предрёк. Ты знаешь, что Милослав писал эти пятнадцать лет. Он не только Семаргловой смертью тебя ранит, но и…
Он зажал рот рукой, словно проговорился. Майя вытянула шею вперёд, но не дождалась последних слов. Вместо этого он отвёл её в сторону, оглянулся в поисках лишних ушей и, убедившись, что никого нет, продолжил:
-А если хочешь увидеть сына, сегодня вечером иди к горным пещерам. Он в Медвежьей Западне.
-Вечером Милослав…
-Тогда сделай так. Ляг с ним вместе поздней ночью, дождись, когда он уснёт и уходи. Только не задерживайся. Ночью Ян выведет войска на твоего сына и не увидит во мраке твоего рода и имени.
-Я уговорю его, защищу Семаргла.
-Не защитишь. Только себя погубишь.
-Благодарю тебя, ведун. Прощай.
Майя кивнула и пошла восвояси. Он смотрел ей вслед и качал головой.
Меня ли винить в твоей гибели? Я ли тебе запрещаю уйти вовремя из пещеры? Нет, Лада-матушка, нет, Сварог-громовержец, не меня вините в гибели людской. Сами они тянутся ко мне, сами идут навстречу, сами точат ножи, чтоб вонзить в себя!
***
Гражина перевязывала ногу сама, на поляне. Радомир вглядывался вдаль, ожидая ежеминутно нападения. Семаргл просто смотрел на сестру, украсившую голову венком из иван-да-марьи и каких-то ещё цветов. Каждый был погружён в свои раздумья, ни с кем не хотел делиться и никого не хотел слушать. Теперь только одному человеку было нужно беречь время, но Гражина пока думала только о выздоровлении и возвращении.
Семаргл первым нарушил живую тишину, приглушённую стрекотом насекомых и отдалённым щебетом птиц.
-Это правда?
Радомир посмотрел на него немного сонно и с насмешливо-вопросительным выражением, перебирая в руках палочки, поднятые с земли.
-Правда, что ты сын моей тётки Алавесты?
-Чтоб я сдох, - невесело пошутил тот.
-Неубедительно. Я хочу знать правду.
-Я служил Игорю больше как племянник, чем как подвластный человек. Отец не возражал. Наша семья ему всё равно и обязана многим, и жила в его дворце. Только после того боя…
Радомир сломал один прутик.
-После того боя не знаю, какой бесёнок меня надоумил вернуться домой. Днём пришёл, ночь переждал, а наутро отец увидел… и понял… и погнал. Знать не хочу, что он матери сказал. Где дурман-корень растёт, ты теперь знаешь. Я ухожу в леса. Старайся беречь от меня Гражину.
Радомир встал и пошёл.
-Стой! – Семаргл встал сразу за ним и схватил его за руку, - ты нас оставишь?
-Пойми ты, нельзя вам со мной. Минувшей ночью я Гражину пощадил, а о грядущей вам только Макошь скажет. Что ты со мной сделаешь, если я её убью?
-Ты же… ты ведь шутишь, так не может быть. Ты всё ещё человек. Будь в тебе хоть половина того, чем ты нас стращаешь, она давно бы уже…
-Вот именно. Она давно бы уже, если бы я не наступал на горло своему голоду. Но, чем дольше я с ним борюсь, тем сильнее он становится. Однажды я не справлюсь собой, и она… Надеюсь, что мы больше не увидимся. Да хранят вас боги.
Гражина посмотрела на Радомира, проходящего мимо неё, потом на брата с немым вопросом в глазах. Семаргл развёл руками.
-Как же теперь… что будет?
-Не знаю. Знаю, чего не будет. Он не будет гонять тебя по лесу, чтоб убить медведя.
-Будешь – ты?
Стрела попала точно в цель. Семаргл закусил нижнюю губу, но быстро нашёл ответ.
-Нет. Не буду. Я сумею сдержаться.
-Радомир хотя бы смог признаться, что животный голод сильнее, чем его человеческое начало. А ты…
-Ты хочешь пойти с ним?
-Я хочу пойти к отцу. Нам с тобой по пути.
-Тогда прости, если нападу на тебя. Ты уже знаешь, что делать.
-Дивны сплетения пряжи в руках Макоши. Кто бы знал, что сестре придётся бежать от брата, а сыну – от отца…
Семаргл посмотрел на неё и опустил глаза, надолго задумавшись…
***
-Государь, к тебе татары пришли, - молодой парень смотрел то на князя, то на уходящего волхва.
-В приёмном зале ждут? – спросил Милослав.
-Да, государь. Говорят, важное дело к тебе.
Милослав направился через длинный, украшенный золотыми шлемами иноземцев коридор, в конце которого находился тот самый зал. При виде властителя все там присутствовавшие встали. Сев на свой престол, справа от которого стоял советник, он взглядом разрешил им сесть. Сели все, кроме одного.
Посол подошёл и остановился в трёх шагах прямо перед престолом. Картавя и шепелявя, он обратился к князю на ломаном славянском:
-Мы пришли к тебе, князь, с предложением помощи и добрососедства.
-Говори прямо.
-Тебе недостаёт рук и мечей. Вот они, - он показал рукой на сидящих людей, - это только… как это у вас… военачальники. Под началом каждого по тысяче человек.
-Под началом каждого из моих – полторы тысячи. А военачальников в один зал не собрать, - он пренебрежительно обвёл глазами присутствовавших.
-Милослав, ты либо обманываешь нас, либо заблуждаешься.
-Вам ли моих воинов считать!
-Мы проезжали мимо горных пещер. Недалеко от Медвежьей Западни была бойня. Несколько десятков твоих людей там полегло. Что за враг мог это сделать, если мы никого не видели даже рядом?
Милослав покачала головой. Его советник наклонился и прошептал:
-Государь, пусть они сами пойдут за твоими детьми. Если Семаргл с воином их убьют – нам не придётся платить ни своей кровью, ни своим золотом. Если они приведут всех троих – наградим их и отпустим, а княжичей…
Милослав подал ему знак рукой к молчанию.
-Как докажете свою храбрость и силу?
-Как велишь, князь. Обманывать не станем, но и тебе не советуем.
-Добро. Даю вам испытание. Только не думайте, что так легко его пройти. Те убитые у Медвежьей Западни пытались поймать троих… двоих моих детей и воина. Княжича и воина трудно убить, но девица ранена. Хочу, чтоб вы мне привели либо девицу живой и невредимой, либо… у одного из мертвецов нож есть. Семаргла княжича ты, кажется, видел?
-Да, князь, видел.
-Нож не у него. Нож этот мне нужен. Принесёте девицу или нож – поговорим о плате. Мой полководец Ян и его отряд пойдут с вами. Надеюсь, что вернутся все мои люди, иначе что мне толку в вас!
-Разумно, князь. Позволь идти и подготовиться к походу.
-Идите. Вели слугам отвести воинов к моей дружине.
Чужеземцы вышли из зала. Советник остался, но отошёл от престола. Милослав следил за его движениями, не имея других развлечений, и слушал его, поражаясь: советнику не было и тридцати лет, а опытен он уже был как сорокалетний.
-Я ещё не видел, сколько их на самом деле. Может, они и лгут. Советую тебе, князь, прежде чем расплатиться – если, конечно, они вернутся из похода – зайти и посмотреть их. И справедливо ты оправил с ними Яна. Пусть посмотрит, каковы они в бою.
За беседой они провели в зале несколько часов без еды или других перерывов. Обсуждая различные варианты и стратегии, они не заметили, как день склонился к вечеру. Милослав встал и прервал советника на полуслове.
-Довольно. Довольно дел государственных. Пора отдохнуть и заняться своими заботами. Пойдём в трапезную.
-Повинуюсь, князь, - поклонился советник и пошёл к двери.
В княжеской трапезной уже ждала прислуга. Так и не увидев государя к обеду, бояре не решили садиться за стол без него. Теперь же они стояли и почтительно склонились перед князем.
Милослав оглядел стол с улыбкой и спросил:
-Супруга моя сегодня обедает с женщинами? Хотел бы видеть её здесь.
-Нет, князь, - сказал один из бояр, - и жёны наши её не видели.
Милослав ещё раз обвёл присутствующих глазами и заметил волхва, стоявшего вместе с прислугой.
-Где же она? Отказалась от трапезы?
-Не знаю, князь, - ответил тот же боярин.
-Так позовите её! – крикнул князь прислуге.
-Не стоит, государь, - волхв рукой остановил ринувшегося мальчика, - мне кажется, она убита горем из-за твоего решения о Семаргле.
-Если она в своих покоях, то пусть сей же час придёт, потому что я хочу её видеть, - настоял Милослав, потихоньку теряя самообладание.
-Она не в своих покоях, - спокойно ответил волхв.
-Где же?
-Там, где можно поплакать о детях. Не стоит ей мешать, князь.
Милослав сел за стол. За ним бояре. Начав трапезу, он посмотрел на того же мальчика-слугу.
-Пойди к татарской дружине и скажи, чтоб через двадцать минут их духу здесь не было. Пусть выступают за тем, что обещали… и за Майей!
***
За целый день ни один из них не произнёс больше ни слова. Гражина прошлась по лесу, надеясь найти смерть или Радомира, но вернулась к пещере с пустыми руками и живой. Она вдруг почувствовала, словно время остановилось, словно тогда, в капкане воины отца убили её, а Радомир не спас. Лишь под вечер она освободилась от оцепенения, похожего на смерть или сон, и, глядя на золотисто-оранжевый закат, попыталась завязать разговор с Семарглом.
-Хотела бы я увидеть здесь хоть одного живого человека.
-Тогда иди в город. Тебе там легче спрятаться, чем мне, но и там будут долго искать. Помню, как ты привела меня сюда… кстати, почему именно сюда?
-Это ближайшая пещера. Есть и выше, но я не стала… ты был в таком состоянии, что…
-Там должен быть огонь. Пойдём, посмотрим.
Он взял её за руку и повёл по уже знакомым склонам в пещеру, нашёл те же занавеси вьюнков, распахнул их и стал вглядываться в темноту.
-Не знаю, какой огонь горит чёрным светом, - сказала Гражина, - но ты, по крайней мере, двое суток здесь не был. Какой огонь прогорит так долго без новых поленьев?
Они вошли, и Семаргл отпустил вьюнки. Они оказались в полном мраке.
-Неуютное местечко. Даже не поймёшь, ой! – Гражина ударилась в темноте о низкий потолок, - где границы…
-Семаргл! - обоих поразил и обездвижил женский голос.
-Семаргл, кто это? – Гражина в темноте пыталась найти руку брата. Через несколько секунд ей удалось.
-Матушка? – Семаргл сдержал руку сестры и стал искать в темноте обладательницу чужого голоса, - что ты здесь делаешь?
-Семаргл, пойдём на свет. Его мало, уже вечер, но я буду видеть хотя бы ваши очертания.
-Хорошо, - Семаргл развернулся, не отпуская Гражинину руку, и стал осторожно отыскивать выход.
Оказавшись в сиянии заката, Майя вгляделась в исцарапанное лицо сына, обняла его и почувствовала, как глаза наполняются слезами.
-Семаргл! Ведун оказался прав, будь он неладен! Ты действительно пришёл в Медвежью Западню.
-Матушка… я рад тебя видеть, но как тебе удалось сюда добраться?
Майя в ответ обняла его. Гражина то смотрела на них с некоторой завистью, то отводила взгляд в сторону солнца.
-Хотела бы я, чтоб и моя мать пришла так…
-Я тебе мать. Но, если хочешь, - Майя отпустила сына, - я прикажу ей.
-Увы, государыня. Приказ, отданный слуге, невнятен господину. Отец её не отпустит. Но ты пришла в опасное место. Лучше бы…
-Я не могу ждать, когда Милослав вас уничтожит. Я умоляла его оставить вас в живых, но он остался глух. Голос жены и матери для него ничто в сравнении со страхом перед Морой. Даже ведун теперь не может повлиять на его решения.
-Мне кажется, ведун не не может. Он уже повлиял и только ждёт развязки.
-Возможно.
Майя снова обняла сына. Гражина опустила глаза, словно оказалась свидетельницей того, чего не должна видеть.
-Кровь его приведёт к нему Мору… что же он скажет, когда узнает, что боги послали мне дитя! Откуда перед пещерой столько мертвецов, Семаргл?
-Радомир и я… защищались. Он теперь в лесу бродит. Будь осторожна, когда пойдёшь обратно.
-Есть ли мне путь обратно, сын! Зачем возвращаться к мужу, ополчившемуся против своей крови! А ещё эта книга… зачем он начал её писать…
-Что за книга, матушка? – Семаргл отстранил её и посмотрел ей в глаза.
-Пятнадцать лет назад он начал повесть. Сразу после победы над Игорем.
-Я читала, - Гражина сочла нужным привлечь к себе внимание, - она как пророчество. В ней есть все трое: ты, я, Радомир… только под другими именами. Милослав словно в воду глядел. Всё слово в слово свершается. Только непонятно, зачем ему волхв, если он и так всё может предсказать.
-Он не предсказал, - сказала Майя, - он и не думал о таком. Просто Макошь решила нас покарать за вину, которой я не знаю. Но, если речения книги и впредь будут исполняться, мне до утра не дожить.
-Матушка… - Семаргл с трудом освободился от её объятий, - какого ребёнка ты только что упомянула?
-Твоего брата. Или сестру… - Майя коснулась обеими руками живота, - я боюсь говорить о нём Милославу, но выбора… нет… он ведь убьёт меня вместе с ребёнком!
Семаргл посмотрел на Гражину, потом снова на Майю.
Гражина, опустив глаза от лёгкого стыда, подошла к княгине, взяла её за плечо и начала с некоторой нервозностью поглаживать её плечо.
-И всё же тебе стоит пойти обратно. Я не знаю… - Семаргл посмотрел на солнце, заходящее в чернеющий лес, - сколько отцу… посмотрите, кто это выходит из леса?
Женщины посмотрели туда же. Две или три сотни конных и ещё полтораста пеших, вооружённых до зубов, шли вперёд. В красноватом блеске лучей полыхнуло золото одного из флагов.
-Знамя татарское, - Гражина схватила брата и княгиню и отвела поближе к пещере, надеясь, что воины ещё не заметили их.
-Не за миром они сюда… - Семаргл тут же спрятал мать за спиной
-Они меня ищут…
-И не только, государыня. Но, возможно, тебе они зла не причинят. Другое дело – промолчишь ли ты, когда спросят о нас?
-Если они спросят… смолчу. Если Милослав… он не спрашивает, а приказывает.
-Гражина, матушка, слева ещё одна пещера. Там темно, но вы держитесь стенки. Немного пройдёте – наткнётесь на выход. Там через высокий кустарник доберётесь до леса. Матушка, - он схватил её напоследок за руку, - уходи навсегда и забудь нас. Гражина… проводи и возвращайся тем же путём. Поменьше следов оставляй. Собак у них нет, но следопыты есть наверняка. Иначе бы они на нас пойти не рискнули.
Женщины вбежали в пещеру, но расчёт Семаргла не оправдался: часть воинов полезла вверх, а часть, видимо, уже знакомая с ландшафтом, закрыла ходы из пещер. Действовать надо было быстро, осторожно и надёжно.
Семаргл выступил на шаг вперёд, открывшись авангарду и сразу встретил поток стрел. Рассмеявшись, он поймал несколько стрел на лету и сломал о колено, потом кувырнулся и скатился через их ряды к выходу из пещеры, где вот-вот должны били появиться женщины. Вцепившись в горло первой попавшейся лошади зубами, он заставил её подняться на дыбы, опешивший всадник упал наземь сзади. Семаргл прочнее схватил несчастное животное руками и ногами, оно попятилось. По крикам, перешедшим в стоны, он понял, что об одном противнике можно не беспокоиться.
Он отцепился от умирающей лошади и стёр кровь с губ – точнее попытался, она всего лишь размазалась по лицу, придавая ему ещё более агрессивное выражение. Потом он с разбегу влетел в пятерых татар, столпившихся перед ним с мечами наголо почти вплотную друг к другу. Смяв их в кучу, он превратил их в сплошное рубище, украшенное стальными остриями. Сам Семаргл почувствовал, как меч ближайшего пронзил его насквозь. Теперь рукоять меча торчала из живота, а справа от позвоночника алел кончик лезвия. Он вытащил из себя меч и полез в новое пекло. Скоро он орудовал уже тремя мечами и пытался, зовя по имени Гражину и Майю, пересилить шум битвы.
Женщины услышали его и остановились у выхода из пещеры.
-Гражина! Пока я не… - Семаргл насадил на меч ещё четверых, - крикну: «можно!»…
Гражина крепко держала за руку Майю. Обе женщины словно застыли.
-Стойте на месте!
-Семаргл… прошептала Гражина, - только береги себя!..
На смену каждому воину приходил десяток, но пока Семарглу хватало сил. Трижды за три минуты его оборону чуть не прорывали, но в пещеру ни одна живая душа так и не пробралась. Скорее беглянок ждала обратная беда: выход могли завалить мёртвые тела.
Майя неподвижно стояла во мраке и безмолвно молилась. Гражина оставила её руку и пошла назад, ко входу. Она замерла на полпути.
Она прислушивалась. Издали доносился шум битвы. Во мраке каждый звук извне словно удесятерялся. Но внутри было настораживающее тихо.
-Удивительно… они ведь поднимались… должны были биться с Семарглом…
В ответ на её едва слышное недоумение где-то впереди стукнул упавший камень, словно кто-то пытался пробраться незамеченным, но выдал себя неприметным звучком. За ним сразу раздался недовольный шорох, который мог разобрать только тот, кто знал…
Гражина шепотом выругалась и побежала к Майе.
Женщина стояла в той же позе, но Гражина не рассчитала и чуть не налетела на неё.
-Сзади догоняют. Как Семаргл?
-Молчит, - Майя, казалось, не понимала происходящего и только молилась за сына.
-Надо бежать.
-Нельзя, там…
-Майя! – Гражина ударила её по щеке, - очнись! Сзади настигают!
Майя не успела отреагировать на пощёчину, как Гражина поволокла её из пещеры. Семаргл увидел их сразу – между ним и женщинами лежали три новых трупа, а сзади него – три живых лошади.
-Я же сказал…
-О другом выходе забыл! – Гражина посадила Майю, села сама на того же коня и погнала вперёд.
Семаргл, хоть и не обладал скоростью животного, побежал за ними, отражая удары стрел и мечей и защищая их до тех пор, пока они не оторвались.
Гражина посматривала назад, на борющегося брата, и подзадоривала коня. Скоро они оказались недосягаемы для погони, в гуще леса. Но Гражина продолжала гнать в поисках места, достаточно безопасного для расставания с княгиней. Одна из полян показалась ей подходящей.
-Темно, хоть глаз выколи, - сказала Майя.
-Зато тебя никто не увидит. А если увидит – не узнает, - Гражина слезла и помогла ей, - иди вперёд, по этой заросшей дороге. Я знаю это место, отсюда не больше часа до посёлка перед крепостью князя. А там уже…
-Благодарю тебя, - Майя взяла Гражину за руку.
-Не за что. Главное – не сворачивай. Гиблая чащоба неподалёку… если собьёшься с пути, скорее всего, попадёшь именно туда. Возьми коня. Мне он всё равно не поможет.
-Нет уж. Гражина… - Майя подошла к девушке, но та отстранилась.
-Всё. Прощай, - Гражина отвернулась и спешно пошла в гущу леса., прекрасно сознавая, что, если Семаргл упустил хоть одного из воинов, ей не дожить до утра.
Майя смотрела ей вслед несколько секунд, ожидая хотя бы едва заметного поворота головы. Но Гражина словно забыла, с кем только что говорила.
***
Семаргл вынул меч из очередного противника и посмотрел на пятерых выживших, среди который был и Ян. Те уже не спешили в атаку, скорее просто держали мечи наготове и пятились.
-Ян, мой верный соратник и полководец моего отца, не грызёт ли тебя совесть за мою смерть?
-Я человек служивый. Что прикажут, то и делаю.
-Интересно, своего сына ты бы тоже убил… по приказу?
-Не было пока такого приказа, так что и ответить я не смогу.
-А он знает, что ты причастен к моей смерти? Вряд ли. Хотя… он ведь тоже воин княжий. Может, ты ему объяснил, как я мешал отцу. Кстати…
-Хватит заговаривать мне зубы!
-А что ещё мне делать? Убивать вас скучно, меня – бессмысленно. Вы уже меня убили. А ты… - Семаргл почувствовал лёгкий холодок в желудке и запах крови Яна и принял безразличный вид, - ранен.
Он сделал два шага к Яну, потом резко рванул, как волк. Только сноровка спасла Яна от зубов Семаргла, зато попался один из четырёх татар. Семаргл отпустил его, вся пятёрка побежала врассыпную и повернула к лесу. Семаргл не отступал ни на шаг, и его целью был Ян.
В темноте, в гуще дерев было легко заблудиться. Даже Семарглу, с его волчьими глазами, не всегда удавалось избегать сучьев под ногами. Спотыкаясь на бегу, он мчался за прежними преследователями. Тем не менее скоро он потерял их из виду.
Остановившись и пытаясь уловить запах крови, Семаргл переводил дыхание. Он почувствовал что-то похожее и огляделся. Вокруг были только ветки, под ногами – грязь и сухие сучья, наверху, между кронами, – звёзды и молодой месяц. Но запах усиливался и приближался откуда-то с востока.
Забыв о Яне, Семаргл ринулся на запах. Волна возбуждения прокатилась от пяток до шеи. Скоро он увидел то, что прежде только ощущал – силуэт всадника, скачущего в сторону крепости.
Кто-то из людей Яна ушёл так рано, что смог захватить и коня. Недалеко он ушёл… и не судьба ему вернуться…
Всадник остановился, заметив Семаргла. Они долго смотрели друг на друга, поглощённый каждый своими мыслями. Но оба были на взводе. Всадник явно боялся, а Семарглу этот страх был как быку красная тряпка. Может, они бы простояли так до утра, и всаднику удалось бы спастись, но хруст ветки то ли под копытом коня, то ли под лапой взлетевшей птицы оказался последней каплей. Всадник ахнул и случайно дёрнул поводья, конь заржал и помчал сквозь бурелом, а Семаргл рыкнул и побежал за ними.
Погоня была долгой. Всадник пригибался, закрывал голову рукой и подстёгивал коня. Семаргл несколько раз видел, как всадник обернулся. В один из таких моментов он не рассчитал расстояния до низко склонённой над землёй веткой и, ударившись затылком, упал с коня. Семаргл постарался не упустить шанса, в несколько рывков достиг приходящего в себя человека и…
Спешившийся всадник ухнул, падая на землю со вцепившимся в его шею Семарглом. Тот сам не понял, что произошло и в какой именно момент кровь с языка потекла в глотку и дальше…
Несколько минут он наслаждался этим странным, непонятным для живых пиршеством. Потом поднялся, стёр кровь с лица и посмотрел на лицо всадника, плотно закрытое блестящими под луной волосами. Развёл их…
… И отпрянул!
Это была Майя!
Потом он снова опустился к ней, стал гладить её руки, щупать пульс, звать… склонил голову ей на грудь…
***
Издали Радомир услышал волчий вой и понял, что Семаргл совершил непоправимую ошибку. Отголоски плача по матери зацепились за ветки над головой Радомира и стихли, как птицы. Ему даже стало жаль товарища, он хотел пойти на голос… но вовремя остановился.
Он уже знал о побоище в Медвежьей западне и догадывался, что до него туда приходил кто-то невооружённый – скорее всего, княгиня. И по этому крику он понял, что оказался прав.
Чем я могу смягчить его горе… Да и сам он, наверно, не захочет мне показываться после этого. Могу поклясться той жизнью, которую мне обещала ведьма, – он пил её кровь…
Радомир опустил глаза с потихоньку светлевшего неба.
Интересно, а где сейчас Гражина?
Он вновь сконцентрировался и стал принюхиваться.
Семаргл не дал бы её в обиду у Медвежьей западни. Скорее всего, она с княгиней отправилась в… а куда ей отправляться с Майей? Видимо, сквозь лес к посёлку… Майе уже не помочь… значит, они расстались…
От размышлений его оторвал зов о помощи.
Гражина! Точно она! Не дай Перун Семарглу ещё и её убить!
Прежде, чем эта мысль пришла ему в голову, он ринулся на голос в полной уверенности, что Гражину преследует брат.
***
Ян пытался захватить девушку, но, несмотря на её возраст и внешнюю хрупкость, она отбивалась достаточно твёрдо и умело орудовала ножом Радомира. Раненое плечо военачальника тоже было ей на руку, но боевая привычка оказалась сильнее молодости и ловкости. Ян обезоружил её, схватил, заломил ей руки и попытался поволочь в сторону крепости, но их обоих внезапно смело и повалило наземь, словно ураганом. Они оказались на таком расстоянии друг от друга, что Гражине для успешного бегства достаточно было просто раньше подняться.
Между ними, точнее почти над Яном, стоял Радомир. Придя в себя, Ян поднялся, и увидел сначала отдалённую фигуру Гражины, а уж потом стоящего почти вплотную Радомира. Начался их спокойный поединок – тот, где из оружия есть только глаза, освещённые тусклым лунным светом.
-На что тебе девка?
-А тебе? – Радомир почти шептал.
-Милослав… тебе хорошо бы заплатил…
-Что мне его деньги? Я не смогу их потратить. Меня не насыщают ни вина, ни яства.
-Тогда… просто отдай её мне.
Радомир рассмеялся тем же тихим, язвительным голосом. Ян не выдержал и замахнулся, Гражина закрыла лицо руками и отвернулась.
Когда она повернулась вновь, тело Яна лежало на том же месте, а Радомир шёл к ней. За полшага он остановился на миг и сказал:
-Рассвет скоро. Пойдёшь со мной?
-Теперь уже… на всякий случай…
Радомир шёл быстрым шагом, Гражина едва за ним успевала, но всё же шла. В какой-то момент, ещё недалеко от места смерти Яна, Радомир остановился и повернулся к Гражине, держась за живот.
-Голод? – полуиспуганно спросила она.
Радомир кивнул и посмотрел туда, где ещё виднелось тело. Одновременно оба они услышали татарскую речь.
-Если я сейчас останусь… то из-за битвы попаду под утреннее солнце. В этот момент, если я хоть одного упущу…
-Идём, идём в пещеру, - Гражина схватила его за руку и поволокла, - лучше пусть ты меня убьёшь.
Радомир шёл, потихоньку теряя контроль над собой. Боль в животе усиливалась. Наконец, он слегка ополз по стволу, не в силах противостоять боли и не желая причинять вред Гражине.
-Эй, эй, нельзя! Нам нужно бежать! Уже близко! - она показала рукой, - Радомир! Очнись!
Радомир задыхался и бессмысленно пытался встать.
-Мы близко, Радомир! Чуть-чуть…
-Беги без меня.
Гражина села рядом с другом, казалось, таявшим из-за одного ожидания утреннего жжения. Нельзя было оставаться.
-Пойдём. Радомир, я не могу тебя оставить. Радомир, за нами же погоня.
-Иди. Прячься куда угодно, только не в пещеру. И держись от меня…
Гражина колебалась несколько секунд, потом достала его нож и распорола себе руку.
-Пей.
Им обоим повезло, что разум Радомира уступил инстинкту. Без раздумий он припал к ране. Гражина хорошо понимала, что на несколько часов её жизнь теперь зависит от него.
Голод Радомира не был утолён, когда сзади послышались неприятно знакомые голоса. Он поспешно оторвал рукав Гражины, завязал её рану, взял её на руки и побежал. Стало ненамного легче, но всё же приближение погони заставляло ускорить шаг. Радомир чуял всадников. Поляна перед Медвежьей западнёй была уже видна.
Успеваем!..
Его подгоняли не только татары, но и краснеющее небо. Последним рывком он ворвался во мрак пещеры и забрался в самую глубь, молясь всем знакомым богам, чтобы Гражина пришла в себя. Он сжимал разрезанную руку Гражины, борясь с растревоженным голодом. Внезапно её рана навела его на такую мысль, из-за которой он начал обшаривать все карманы.
Нож! Она же разрезала руку ножом! И он остался там!
Гражина открыла глаза, но не сказала ни слова. Радомир обнял её и прошептал:
-Они сейчас уйдут. Как ты?
-Голова кружится. Нож там… я его сразу бросила. Прости.
-Ничего.
Они прислушались на миг.
-Теперь я твоя кровная сестра.
-Наверно, правильней сказать – мать. Ты подарила мне жизнь. Теперь молчи, береги силы.
-Ну уж нет! Не настолько я стара! – Гражина попыталась улыбнуться.
За пределами убежища вспыхнул рассвет
-Только до вечера. Надо продержаться до следующего вечера, а там я… слышишь? Я тебя не оставлю только до вечера… сестра.
ДЕНЬ ПЯТЫЙ.
Он лёг рядом с ней и расслабился, пытаясь забыть о голоде. Они долго лежали молча в полубессознательном состоянии, не понимая сами, чего ждут. Гражина первая пришла в себя. Как ни странно, тоже из-за голода. Пытаясь мягко напомнить о своих, знакомых смертным слабостях, она как бы вникуда бросила вопрос с девичьей, немного деланной наивностью:
-Интересно, рассвет уже прошёл?
-Похоже. Луч вон на той нише, - Радомир поднял руку и тут же опустил, точнее бросил, как плеть.
-Значит, уже можно выйти… хотя после такой ночи сил ни на что не остаётся. Только…
-А где Семаргл? – Радомир так резко привстал, что почувствовал головокружение.
-Не знаю, я не видела его с тех пор, как убежала с Майей из пещеры.
-Он, кажется, убил её.
-ЧТО?! – Гражина тоже встала, только в полный рост, поэтому быстрее потеряла равновесие. Радомир быстро поднялся и едва успел поддержать её.
-Надо тебе восстановиться после этого приключения. Дождёмся его и пойду.
-Лёгок на помине, - Гражина смотрела вдаль, за пределы пещеры.
Радомир посмотрел туда же и увидел медленно приближающегося друга. Семаргл остановился у порога.
-Как тебе утро? Сильно жгло?
-Я укрылся. Почти обошлось, я только… руки… - он поднёс ладони к лицу, вглядываясь в недавние ожоги, растворившиеся вместе с рассветом, - кажется, на них ещё эти ожоги…
-А кровью не пахнут? – язвительно заметил Радомир.
Семаргл посмотрел на него поверх пальцев.
-В каком смысле?
-Майя тебе не встречалась ночью? – переспросила Гражина, - Радомир думает, что ты её убил. Скажи, что он…
-Он… - Семаргл набрал полные лёгкие воздуха, чтобы солгать, но выдохнул правду, - прав. Я не… я принял её за княжьего человека. Когда понял, что ошибся, было уже слишком поздно… я…
-Пил кровь своей матери, - Радомир закусил губу.
Гражина посмотрела на него с укором.
-Кто я теперь, - Семаргл сделал два шатких шага внутрь и бухнулся на колени.
Радомир невесело усмехнулся.
-Это просто ошибка, Семаргл, - Гражина подошла к брату, - тяжёлая, жестокая, но ошибка. Ты ведь способен ошибаться, как любой человек!
-Я о том и думаю, Гражина. Человек ли я?
Радомир посадил Гражину и вышел из пещеры. Когда он был на таком расстоянии, что не мог услышать их разговора, Гражина ответила:
-Ты человек и останешься человеком, пока сможешь оценивать свои действия.
-А мне казалось, что человек должен не только оценивать поступки, но и управлять ими.
-Но всегда ли удаётся? Или ты не ошибался до самой смерти?
-Пожалуй, если б я не ошибался, не умер бы так…
-Значит, ты человек?
Семарл не смотрел ей в глаза. Она продолжала:
-Не слушай Радомира. Время смерти ожесточило его.
-А меня не ожесточит?
-Нет. Наша судьба расходится с его судьбой.
-Я не верю, что ты не боишься меня.
-А я даже его не боюсь, - она подняла взрезанную руку, - больно было. Но я не оставила его. Собственно, у меня и выбора не было. Либо татарам попасться, либо…
-Он пил твою кровь?! – Семаргл вскочил и уже хотел нагнать Радомира.
-Я его напоила. Всё хорошо, только… - она усмехнулась, - голова кружится и есть хочется.
-Если ты готова на такие жертвы ради него, то ради меня, брата, наверно…
-Если ты не будешь злоупотреблять моим доверием.
Он опустил голову, улыбаясь. Оба они замолчали на несколько минут. В это время Радомир стоял неподвижно на поляне. Наконец Гражина опять напомнила о себе:
-Семаргл, я по-прежнему хочу есть. Только вряд ли что-нибудь найду в лесу, кроме неприятностей, в таком состоянии.
Он посмотрел на неё.
-Подожди немного. Мы с Радомиром сейчас что-нибудь сообразим.
-Чувствуешь?
Семаргл посмотрел на неё, прислушиваясь к ощущениям, и понял, что воздух пещеры похолодел, словно вдруг наступила поздняя осень. Княжичи резко обернулись на выход и увидели Ведьму.
Она шла внутрь медленно, и, хотя губы её не шевелились, по сводам пещеры прокатывалось эхо заклятий. В руках ведьма несла некий сосуд, покрытый инеем, светлое, вышитое ведовскими знаками полотенце и чашу блестящего белого металла – хотя скорее чаша побелела из-за того же холода.
Подойдя к Гражине, она налила в чашу из сосуда какую-то кроваво-бурую жидкость и протянула девочке. Та, морщась, всё же взяла. Потом Ведьма взяла раненую руку, повернула к себе порезом и посмотрела на неё таким взглядом, что Гражина забыла о предвзятом отвращению перед напитком и поднесла чашу к губам. В это время Мора наклонила сосуд над полотенцем и смоченной тканью два раза провела по ране. Полотенце, красно-бурое от жидкости, после прикосновения с кровью Гражины вновь побелело, как и разрезанная кожа.
Мора отпустила руку Гражины, поглощаемую взглядами Радомира и Семаргла, и отошла на несколько шагов, держа сосуд и полотенце. Гражина пила медленно – жидкость была кисло-горькой и обжигающе холодной. Опустив чашу, она хотела вернуть её Ведьме, но, протянув руку, увидела пустоту.
-Опять исчезла?
Мужчины повернулись туда же, куда смотрела Гражина.
-Лишь бы помогла, - заключил Радомир.
-Кажется, помогла, - Гражина посмотрела на место затянувшейся раны, о которой теперь напоминал только разорванный рукав, - но только что за корысть ей с этого будет?
***
Милослав рассматривал два клинка. Один был ему знаком – такие ковались в кузницах Игоря ещё лет десять-двадцать назад. Странно, что этот так хорошо сохранился. Даже синие сапфиры все на месте и без единой царапины. Рукоять была украшенная тонкой резьбой и покрыта серебром, немного почерневшим. Но лезвие было ещё остро, словно только что вышло из-под точильного ножа.
-Этот они нашли у трупа Яна, - толмач переводил слова зевающего татарина.
-Яна зарезали? Таким огрызком?
Толмач перевёл вопрос, а потом и ответ:
-Нет. Его удушили. Его шея была толщиной в три пальца. Очень сильные руки душили.
Милослав подавил лёгкий приступ тошноты, хотя картины смерти были ему привычны – сам он удушил своего сына. Он поднял и покрутил другой нож, воронёной стали, с чёрной, украшенной красномедными нитями рукоятью. На его лезвии было несколько капель крови.
-А этот где нашли?
-Чуть подальше, в сторону Медвежьей западни. Но тоже близко к трупу. Рядом была лужа крови, тёплая. Словно один из них был ранен.
-Девчонка, - заключил Милослав.
-Скорее всего. Что велишь делать с ножами?
Татарам выдать золота… по полмешка каждому выжившему… и пусть отдохнут в лучших покоях. Сейчас позвать ведуна в мои покои, пусть ждёт меня… а я пойду к Майе. Её ведь нашли?
Толмач опять перевёл слова князя и выслушал ответ с явным беспокойством. Князь воззрился на толмача так, что тот словно на голову меньше стал от страха.
-Княгиню не нашли, государь.
-КАК это не нашли!
-Видели, как она с девицей на одном коне умчали в лес. А потом…
-Что, вообще никаких следов?!!
-Никаких. Разве что… коня того видели у Пшенички. Хотели поискать княгиню, нашли Яна. И вернулись.
Толмач выпрямился и посмотрел на князя в ожидании новых распоряжений.
-Тогда им золота, мне ведуна. И с глаз моих долой, оба!
Князь не посмотрел, как татарин и толмач поклонились и пошли восвояси; его поглотили собственные мысли, сократившие время пути к покоям. У самых дверей он встретил ведуна.
-Толмач сказал, что ты меня ищешь.
-Уже не ищу. Войдём, - Милослав открыл дверь и вошёл. Старик последовал за ним.
-Вот два ножа, - Милослав сел на роскошное кресло, привезённое из Стамбула, и поднял в руках ночные трофеи, - я так полагаю, этот, Игоревой стали, принадлежал воину-призраку?
-Да. Принадлежал, пока не был вручён твоей дочери.
-А этот?
-Красавец! Его подобрал твой сын у одного из убитых им твоих людей. И подарил тому самому призраку. Этой ночью и девице, и призраку пришлось несладко, было не до оружия, поэтому они оставили ножи. Зря, конечно, но зато теперь у тебя преимущество.
-А можно ли освятить и этот нож на капище Живы?
-То место, где был освящён чёрный нож, разрушено и осквернено. Другого такого нет. Перун и Жива нигде не подарили столько силы людям.
-Значит, нужно отлавливать этих детей Моры по одному и убивать?
-Начни с самого простого. Плени Гражину, - ведун впервые назвал дочь князя по имени.
Милослав, опустивший голову и внимательно слушавший ведуна, сразу это заметил, но ничего не сказал. Ведун продолжал:
-Они придут за ней. Они к ней привязались. Ведь она сестра Семаргла, а призрак так давно не общался с людьми, что, раз их не убил, будет защищать до конца.
-Ведун, - Милослав медленно поднял голову, - недавно ты говорил, что они всё равно меня убьют. Зачем же ты сейчас помогаешь мне спасаться?
-Ты мой государь, - ведун поклонился не столько из уважения, сколько в желании скрыть предательски появляющуюся улыбку.
-Значит, ты раньше меня обманывал? Всё-таки можно обмануть Макошь?
Ведун пожал плечами, но ничего не ответил и слушал дальше князя.
-Ты просто проверял, стану ли я бороться за жизнь. Я стал. Но почему ты проверяешь меня по книге?
-Нельзя писать о том, чего не было, князь, если не ждёшь исполнения своего пророчества.
-Так что же, книга сбудется полностью? Или ты просто водишь меня за нос?
-Вели отряду татар отправиться за Гражиной. Только даже волос не должен упасть с её головы до тех пор, пока княжич и призрак не придут за ней. А тогда… бейся с сыном. Как Майя?
Вопрос застал князя врасплох.
-Исчезла. Татары видели коня, на котором она бежала из Медвежьей западни. Пошли искать её, а нашли тело Яна.
-Удушили его?
Милослав вспомнил, как толмач описал шею военачальника и снова почувствовал приступ тошноты.
-Она ребёнка ждала, Милослав.
-Ждала?
Ведун многозначительно промолчал.
-Хочешь сказать, старик, что она мертва? Кто же её…
-Семаргл.
Милослав сжал кулаки так, что ногти впились в ладони.
-Так ей и надо. Раз пошла к сыну без моего ведома… Да и дитя её… пусть. Татарский воевода выжил… это главное. Пусть отправит за девкой новый отряд. И передай им нож, - Милослав протянул ведуну чёрный клинок и отвернулся.
Ведун ощутил приятный холодок металла и, рассматривая строгий узор рукояти, пошел из княжеских покоев к татарам.
Татарский военачальник спал мертвецким сном, у его комнаты стояли двое его подчинённых. Ведун посмотрел на одного из них и сказал по-татарски:
-Князь благодарен вам и вашему начальнику. Но он хочет дать вам ещё одно задание. Только с кем мне говорить, если ваш начальник спит?
-Проходи, - ответил воин, - но почему ваш князь сам не пошёл говорить с ним?
-Его жену убил княжич, - ведун открыл дверь, сделал шаг внутрь и снова посмотрел на воина, - я знаю, что вам неприятно так долго ждать решения князя.
Он вошёл и растормошил лежавшего на шерстяных покрывалах татарина. Пока тот поднимался, он без разрешения сел напротив и заговорил, уже по-славянски.
-Молодцы вы. Князь возвращает трофейный нож с одним условием. Вы должны доставить девочку во дворец. Живой и невредимой.
-Ту, которую мертвецы стерегут как зеницу ока? – татарин спросонья говорил на славянском лучше, чем недавно на собрании.
-Её самую.
-Скажи проще: он хочет от нас избавиться.
-Это не простое оружие и не бездельный подарок. Он заговорён на капище Перуна и Живы, наших великих божеств. Капища нынче разрушены, но сила ножа не уменьшилась.
-Ну и в чём его сила? – усмехнулся чужеземец.
-Он может отправить слуг Моры туда, где они должны быть.
-Ваша вера неправедна.
-Зато она права в отношении наших мертвецов. Или ты хочешь пойти на них со знаменем своего бога?
-Твоя правда. Когда выходить?
-Сейчас.
-Тогда мы возьмём княжьих гончих. Они быстро обездвиживают людей.
-Твоё дело. Князю не важно, какой ценой вы возьмёте её, но благодарность его тоже будет немалой.
***
Семаргл старательно отводил Радомира от дорог, которые могли привести к телу Майи. Радомир это чувствовал, но молчал. Даже воспоминание об укоризненном взгляде Гражины рождало жгучую мысль о том, что другу и без напоминаний туго. Радомир пытался говорить на любые темы, чтоб отвлечь его от горя, но думы обоих были поглощены только княгиней. Когда воцарилась очередная неловкая пауза, Радомир попытался подыскать что-нибудь серьёзное, над чем придётся думать долго и обоим. Мысль пришла быстро.
-Мне кажется, Гражина долго не продержится на одном мясе. Только не знаю, где добыть овощей.
Семаргл ответил не сразу, но с воодушевлением:
-Овощи… я даже не знаю. Может, обратиться к нашим недавним знакомым, молельщикам Моры?
-Пожалуй, будет справедливо просить помощи у самой Моры, - почти согласился Радомир, - но честно ли пользоваться гостеприимством детей её слуг?
Семаргл наморщил лоб, усваивая последнюю цепочку. Потом ещё несколько секунд думал над ответом. Зато реплика была кратка:
-Честно!
Радомир пожал плечами и показал рукой в направлении капища, скрытого за пеленой леса и холмами.
Шли они молча и знали мысли друг друга. Раза два Семаргл поднимал глаза на Радомира, порываясь ему что-то сказать, но не находил слов и снова упирался взглядом в землю. Так они прошли почти до капища. Стоя над ним, в очередной раз Семаргл посмотрел на Радомира, но тогда уже он сам заговорил.
-Прости.
-За что? – Семаргл удивлённо вскинул брови и почти забыл о своей вине.
-В конце концов, Гражина ведь тебе сказала, что распорола руку ради меня. Тем ножом, который ты мне подарил.
-Лучше скажи, как это было.
-Я отбил её у одного из них, мы пошли к пещере, потому что рассвет должен был вот-вот начаться. По дороге у меня начался голод. Мы ещё не так далеко ушли, слышали, как на том месте закопошились татары. Не знаю, правда, почему, она не своим ножом руку распорола…
-Плохо наше дело.
Радомир напряжённо посмотрел на Семаргла и развил его мысль.
-Её кровь осталась на лезвии…
-А у моего отца гончие на редкость чутки. Надо вернуться за ним.
Внезапно в отдалении раздался лай. Знакомый лай княжьих псов. Друзья переглянулись.
-Мне кажется, они к пещере.
Ещё секунду они смотрели друг на друга, потом воскликнули:
-Гражина! – Семаргл быстрей побежал, чем вспомнил имя сестры.
Они прибежали на опушку. Семаргл рванул на опушку, но Радомир остановил его, схватив за ворот и показал направо, где среди дерев виднелся большой отряд, стремившийся к поляне вслед за псами.
Псы чуяли кровь и с яростным лаем бежали на запах из лесной опушки. Конные татары спешили за зверями и понимали, что с каждым шагом приближаются к цели. Через несколько минут псы остановились на поляне. Кони заржали и встали на дыбы. Псы понюхали землю и завыли; один из них стал жалобно лаять куда-то в нетронутую гущу травы. Другой, наоборот, обернулся назад, направо, где притаились княжич и Радомир. Татары остановились, думая, как погнать зверей дальше. Один спешился и повёл коня насильно, но тот упирался изо всех сил, пока ему в бока не начали тыкать мечами и пиками. Но шёл он всё равно слишком медленно.
Радомир всё это видел. Семаргл только догадывался. Но оба, поглядев друг на друга, хотели сказать одно и тоже. Первым начал Радомир:
-Их надо отвлечь. Ты беги обратно, кружи как хочешь, хоть до утра, но их отвадь отсюда. А я отведу её к служителям капища.
-Думаешь, легко будет водить их за нос по лесу?
-Думаю, трудно будет отбивать её у своры гончих, табуна лошадей и толпы воинов. Гораздо проще дождаться, когда все они убегут за чем-то непонятным и, оставляя как можно меньше следов, уйти как можно дальше. Да и неплохо бы удостовериться, что они никого не оставят следить за Медвежьей западнёй. Тогда нам обоим достанется, только ты об этом знать не будешь. А теперь беги туда и кричи, что есть мочи.
Семаргл послушался и рванул в глубь леса с боевым кличем Милославовой дружины. Радомир отошёл ближе к поляне, не отрывая глаз от отряда. Те сначала смолкли на несколько минут, будто что-то обсуждая или вслушиваясь, потом снова загомонили, заставляя коней скакать, уже в новом направлении. За две минуты кони справились со страхом перед Медвежьей западнёй и поскакали за Семарглом. Все.
Радомир проследил, чтоб на прежнем месте не осталось ни души, однако что-то настораживало его. Он не видел никакого движения, не чувствовал никакой жизни, но всё равно не мог успокоиться.
Крики татар и Семаргла стихли, но Радомир выждал ещё двадцать или тридцать минут, удостоверяясь в безопасности пути. Потом, ещё сомневаясь, пошёл крадучись к пещере.
Выйдя из опушки, он пригнулся так, чтоб голова не высовывалась над травой, но при этом было видно, что творится в гуще зелени. Шелестящее колосистое море было почти неподвижно, за исключением шевеления ветра и насекомых. Радомир мелкими шагами, точно в такт ветру, проскользнул вперёд на несколько шагов и остановился, снова прислушиваясь и приглядываясь. Никаких изменений. Тогда он тем же скользящим шагом добрался почти до самой пещеры и только тогда выпрямился и обернулся. Тревожное предчувствие осталось, но к нему ничего не прибавилось. Вокруг была напряжённая тишина.
Гражина стояла у входа в пещеру, держа в перевязанной руке что-то съестное. Заметив Радомира, приближающегося к ней, она пошла , а точнее побежала ему навстречу. На расстоянии вытянутой руки она остановилась и затараторила:
-Вас так долго не было, что я решила сама о себе позаботиться. Я нашла твою поляну с дурман-корнем, а за ней… Радомир, ты меня не слушаешь. Что с тобой? Где Семаргл?
Радомир молча схватил её за руку и повёл к капищу. Она не сопротивлялась, но и не понимала.
-Что случилось, Радомир?
-Твоему отцу неймётся. Он послал за вами каких-то татар. И у меня дурное предчувствие.
-Вот это? – Гражина показала назад. Радомир обернулся.
При виде противника он не смог скрыть усмешки – как ему показалось, этот малорослый узкоглазый воин сильно недооценивал Радомира, если собирался одолеть его с помощью ножа. Радомир встал перед Гражиной и обратился к нему по-славянски:
-Уйдёшь сам? Или тебе твой начальник сказал живым не возвращаться?
Татарин поднял нож и повертел в руке. Чёрная сталь отражала блики солнца.
-Узнаёшь? – прошепелявил он.
-Узнаю. Мой.
-Зря оставил. Хорошая нож, острая, красивая. Такая на дороге не валяется.
-А ты разве не на дороге нашёл, косоглазый? – Радомир немного оттолкнул Гражину назад, чтоб она могла бежать.
-Нет, мне моя начальник дала. Когда княжий начальник мёртвая лежала.
Радомир слегка повернул голову в сторону Гражины, не спуская глаз с татарина, и взглядом приказал ей бежать, но она не поняла.
-Княжий начальник отправлялся с полусотней конных воинов, вооружённых мечами, луками, пиками, - потом Радомир произнёс на довольно чистом татарском, - где они сейчас? – и вернулся к родной речи, - а ты хочешь меня одолеть этим ножом?
Татарин понял, что Радомир одолевает его даже в речи – владея обоими языками почти одинаково хорошо, мертвец выбрал именно тот, на котором противнику говорить неудобно. Тогда, глядя на Гражину, он заговорил на родном татарском:
-На словах все хороши. Попробуй выбить нож, тогда и посмотрим, одолею ли я тебя.
Напоследок, за миг до нападения, Радомир посмотрел на Гражину огненными глазами и крикнул:
-Последний раз говорю, беги туда!
На этот раз Гражина поняла и побежала, причём её бегство едва не повергло в смятение татарина: он не знал, бежать ли ему за ней или сражаться с Радомиром. Но, так как Радомир напал сам, и ответ пришёл сам собой.
Инициатива всегда за нападающим. Радомир это знал, а хорошая реакция помогла воспользоваться секундным замешательством врага. Единственное, о чём он жалел – меч остался в пещере, поэтому приходилось драться врукопашную.
Оба они были хорошими бойцами, в чём скоро убедились. Радомир оставался в нападении, а татарин – с ножом в руках. Но, как и должно было рано или поздно случиться, нож вонзился в правую руку Радомира чуть ниже локтя и вышел с внешней стороны. Боль прошла от руки по всему телу, словно в вены влили раскалённое железо. Он почти потерял самообладание, но, увидев вновь занесённый кулак татарина, лягнул его противника ногой в живот и оттолкнул на метр. Пока он вставал, поднялся и татарин. Вынув нож Радомир увидел, что рана не заживает, а продолжает кровоточить.
-Хорошая нож, да? – на этот раз татарин нарочно говорил с акцентом, - ваш боги благословили, всякий шайтан убивать.
-Только теперь он в моей руке, - ответил Радомир.
-Точно сказал, мертвец, в твоя рука он рана оставил! Больно, да?
Радомир чувствовал, как боль усиливается. Сквозная рана величивалась, к ней прибавилось головокружение.
-Заговорённый нож, говоришь? – Радомир бросил последнюю фразу, качнулся, как пьяный, и упал.
Татарин посмотрел на него и, думая, что Радомир уже никогда не встанет. Подошёл, ногой выбил нож из руки. Поглядывая на поверженного противника, взял оружие, убрал за пояс и побежал за Гражиной…
***
Семарглу пришлось туго. В какой-то момент ему показалось, что он весь превратился в слух, направленный на звуки погони. Он не мог сообразить, устал ли и тяжело ли ему дышать. Так продолжалось с полчаса. Или с полвечности. Он потерял счёт времени.
С ритма сбила коряга. Зацепившись, он кувырнулся, расквасил нос, но почти мгновенно встал, побежал дальше и…
Впереди шевелились человеческие и лошадиные фигуры. Татары поступили умно: часть войска, с псами, пошли по пятам беглеца, а остальные – наперерез. Сейчас, стирая кровь и землю с лица, он стоял между ними, сбитый с толку.
Псы приблизились. Их не держали цепи, зато подгонял голод. Не имея представления, как ещё можно защититься, Семаргл просто сел на землю и завыл, как прежде выл в одиночку от голода. В отдалении эхом отозвался вой нескольких волков.
Псы замерли в двух шагах от него, словно узнав соплеменника. Конная погоня пока только смотрела, только военачальник решил подъехать чуть ближе и, если получится, снова раззадорить псов.
Семаргл смотрел уже в глаза стае. Каждому в отдельности и всем вместе. Они не решались напасть. Снова донёсся вой, уже ближе к столкнувшимся сторонам. Через мгновение вокруг засверкали еле заметные огоньки – глаза примчавшихся на зов волков.
Цокот копыт.
Семаргл обернулся всем корпусом и зло ощерился, ожидая удара. Его глаза хорошо видели в полумраке леса. Он постарался запомнить каждую деталь в облике своего врага. Потом встал и непроизвольно зарычал во весь голос.
Волки, уже окружившие место, восприняли этот рык по-своему. В два прыжка вся стая, увлекая за собой обезумевших псов, сбила самого Семаргла, настигла всадника и начала кусать за ноги коня. Тот в испуге встал на дыбы. Всадник закричал, позвал на помощь тех, кто остался в отдалении. Кто-то решил помочь, но им наперерез бросились два или три зверя, выбив людей из седла, и начали терзать упавших. Тем временем и первого всадника повалили наземь. Семаргл ничего не понимал. Выпрямившись во весь рост, он с равнодушием, удивлявшим его самого, смотрел на раздираемого волками человека. Словно происходило должное жертвоприношение, а не убийство. Непонятный шорох за спиной привлёк его внимание. Обернувшись, он увидел Ведьму.
-Псы служат людям. Беги, пока они не очнулись.
Семаргл послушался. Волки и псы пока были на его стороне, но люди запросто справятся с животными. Звери не пользуются оружием и не направляют силу противника против него. Крики за его спиной ясно говорили, что его бегство не осталось незамеченным. Несколько всадников решили пробить стену восставших хищников собственными мечами и копытами коней.
Если прорвутся… придётся опять кружить… я физически не смогу бежать до вечера… а если до утра?..
Прорвался один. Семаргл старался бежать через бурелом, чтоб всаднику было тяжелее. Маневр удался, гнавшийся спешился и побежал. Они были почти в равных условиях: Семарглу было тяжело от усталости, противнику – от оружия. Но военная выучка оказалась сильнее. Или просто зрение подвело Семаргла, влетевшего в ствол вековой сосны. Он не успел прийти в себя и встать, как воин настиг его и пригвоздил мечом к тому же стволу.
-Эй-йо… - Семаргл смотрел на раненую грудь и удивлялся боли. Его кровь смешивалась со смолой. Потом он посмотрел на воина, - что, убьёшь?
-Что, спе… кх… – тот не договорил и посмотрел на правую руку Семаргла.
Ему пригодился дар Радомира. Вынув нож из живота падающего татарина, Семаргл сорвал над собой ветку с иголками и стёр кровь. Потом убрал его, вынул меч из груди и пошёл дальше.
Рыскать пришлось недолго, вскоре он услышал ржание коней и мелькание среди деревьев. Однако, судя по направлению и редкому смеху, они собирались не искать по лесу невидимого противника, а возвращаться во дворец. Семаргл подкрался поближе, чтоб рассмотреть, но так ничего и не понял: татары вроде бы положили какой-то мешок поперёк спины коня, но что в нём или кто – он не разобрал
Будь там труп того, кто встретился с Радомиром, они бы не смеялись. Гражина? Ни за что не поверю, что он её упустил. Что же тогда? И чему они радуются?..
Семаргл проследил, как они отправились. Потом шёл по их следам на почтительном расстоянии, пытаясь собраться с мыслями, но так ничего и не решил. На границе леса он остановился, провожая их взглядом, развернулся и пошёл назад, озираясь в поисках засады. Часа два он плутал, ища оставшихся в лесу татар, но на этот раз они все действительно ушли.
Он устал от поиска и шёл к Медвежьей западне, уже потеряв всякую бдительность и полностью погрузившись в раздумья. Он даже не заметил порога пещеры, пока не споткнулся об него. Лишь тогда он поднял голову и увидел знакомую пару из капища Моры, склонившихся над лежащим без сознания Радомиром. Женщина шептала заговоры и перевязывала его руку, но каждый новый кусок полотна краснел от крови за считанные минуты, словно кто-то насильно тянул её из раны. Глеб посмотрел на Семаргла.
-Что произошло? – выдавил из себя княжич.
-Девочка, которая к нам приходила утром, рассказывала о двух юношах, связанных с Ведьмой. Мы сразу узнали вас с её слов. А некоторое время назад мы услышали её крик, я пошёл по полю дурман-корня и нашёл только лоскут её платья, - он показал отодранную полоску ткани.
Семаргл подошёл поближе и кивнул.
-Да, ткань от Гражининого платья.
-Вот мы и решили, что вам нужна помощь… я побежал за Людмилой, потом мы пришли сюда и нашли его…
-Но как можно убить человека, уже убитого!
-Убитого? – переспросил Глеб.
Семаргл ударил себя по губам. Прошёлся по коридору пещеры, набрал воздуха в грудь и выдохнул:
-Если Гражина вам рассказала о нас, почему она промолчала о том, что меня убил отец, а Радомир умер в бою… много лет назад?
-Но почему же вы ходите? Двигаетесь, страдаете от ран?
-Нет такого оружия, которым можно нас убить.
-Есть, - прошептала Людмила, - заговорённым ножом можно. Видела я такие ножи. Их из вороной стали делают, и не везде такой металл найдёшь. Когда нож скован, его несут туда, где Лада, Жива и все светлые божества свою силу оставили.
-Много ли таких мест?
-Было одно на нашей земле. Как раз на месте разрушенных храмов, - она перевела взгляд с Радомира на Семаргла, - ещё одно такое место знаю… далеко отсюда, дней двадцать пути. Чёрные ножи поражают чёрную Морину силу, особенно ту, что она своим слугам дала. Ты такой нож видел?
-Видел. Радомиру и подарил…
-Как он к тебе попал? – спросил Глеб.
-Взял у убитого дружинника.
-Странно, что он им не воспользовался.
-Мало кто знает об их силе, - объяснила Людмила, - но лучше Радомиру сейчас побороться с ядом заговора. Он только ранен, да и солнце не достигло полной власти над жизнью, когда…
-Значит, солнце может дать ножу б;льшую силу?
-Если ударить Мориного слугу в миг рассвета, он второй раз умрёт, тело его сгорит дотла от взгляда Сварожьего, развеется, как пыль от ветра, а душа исчезнет, словно не было её. А Радомир может ещё… лишь бы до утра пришёл в себя.
ДЕНЬ ШЕСТОЙ
Милослав встретил дочь стеклянным взглядом. Татарин, заломивший ей руки, прошепелявил на смеси славянского и родного языков:
-Приказ твой исполнен. Теперь исполняй обещание.
-Нож не потерял?
-Вот нож, - он вынул нож так, словно хотел зарезать Гражину, - и одного из троих моя зарезал.
-Княжича?
-Нет, княжич не так глядит. Тот на Игорев воин похожа.
-На Игорева воина? – удивился Милослав, - неужели он хочет меня убить?
-Радомир не служит Игорю, - вмешалась Гражина, - и ему твой нож не опасен.
-Тогда почему же ты здесь, татарин в одиночку за тобой пошёл. Отведи её в мои покои, в такую горницу, откуда она не сможет ни убежать, ни улететь, приставь охрану от моего имени, и чтоб никто даже близко к ней не подходил, пока я не прикажу.
Татарин повёл Гражину, которая напоследок обернулась и окинула князя долгим взглядом, выражавшим полное безразличие к своей дальнейшей судьбе. Словно она сама себя заранее похоронила и уже не думала о спасении. Она знала, почему отец её не убивает – ему нужен Семаргл.
Радомир убит?.. Нет, невероятно, он не мог умереть из-за какого-то ножа. Милослав просто пытается меня запугать. Он выживет… хоть он уже мёртв… В конце концов, Ведьма не оставит его, она спасала меня, а ему наверняка поможет… Нет, он не умер второй раз!..
Оказавшись наедине с пустотой горницы, она подошла к окну и посмотрела вдаль. В этот момент, впервые за эти несколько дней, она осознала, что привязалась к Радомиру и готова скорее умереть, так и не убедившись в его безопасности, чем увидеть, как он пытается спасти её. Несмотря на все свои уверения, в глубине души она понимала, что этот нож не так прост, раз татарин пошёл на Радомира только с ним, а потом нагнал и её.
Заря только занялась, и Гражине почти показалось, что её кожа горит, как у брата и Радомира. Но вместо боли она ощущала только тепло…
-Ведун, зачем ты сказал нашему отцу то, о чём лучше молчать! Чью вину мы искупаем кровью!
Словно в ответ на её восклицание раздался стук. Гражина обернулась и увидела, как в распахнувшуюся дверь вошёл ведун.
-Дочь наложницы высоко вознеслась, - сказал он, направляясь к окну, - и в княжеских покоях заняла высочайшую горницу, и добиться чести лицезреть твоё лицо… нелегко!
-Что ты скрываешь за этой лестью?
-Ответ на твой вопрос. Жив ли твой брат, как тебе кажется?
-Я не о брате думаю. Точнее не о том брате, которого Милослав в наследники хотел поставить.
-А тот, другой?
-Надеюсь, что жив… Хотя князь меня в обратном уверяет.
-Не верь тому, кто своих детей к Море отправляет. Верь сердцу своему.
Гражина удивлённо посмотрела на ведуна.
-Тебе откуда знать?
-Я и не знаю. Красивый оберег, - он посмотрел на фигурку богини, подаренную Семарглом, - тот, кто тебе его подарил, дал тебе великую защиту… и помощь. Ведь иногда выход находится прямо перед глазами, а найти всё равно не можешь!
Он подошёл к стене справа от входа и отодвинул ковёр, под которым оказалась…
-Дверь?
-Тс-с!
-Куда она ведёт?
-Мнится, тебе важнее – откуда она ведёт.
Гражина подбежала и дёрнула за ручку, но дверь была заперта.
-Нужен ключ… где же его достать?
-Поищи. Он в этой горнице, даже не спрятан, а так, лежит… Только видом отличается от обычного ключа.
Ведун вышел. За дверью тут же началось шевеление.
-Я хочу видеть девицу, - сказал он.
Увидеть? Что он говорит?
-Князь запретил пускать к ней.
Он усыпил стражников! А теперь делает вид, что был рядом, но не виделся со мной? Зачем?
Гражина прислушивалась к происходящему, но Ведун, похоже, не сильно настаивал на второй встрече с ней. Через некоторое время он ушёл. Снова воцарилась тишина, и Гражина вспомнила о двери.
-На виду лежит, говоришь… посмотрим…
***
Радомир очнулся от волны озноба, прокатившейся по телу, но открывать глаз не стал – женский голос и тонкие нежные руки успокоили его. Он дышал прерывисто, судорожно, рана сильно болела, на удивление сильно, хотя была небольшой. Но, схватив ласкавшую его руку, он всё-таки немного успокоился.
-Радомир! – издали донёсся голос Семаргла.
Тогда Радомир открыл глаза и увидел Людмилу, Глеба и княжича. Похоже было, что рассвет уже миновал.
-Гражина, Гражина где? – он попытался встать, но рука Людмилы стала твёрдой и помешала встать.
-У отца, - Семаргл подошёл к нему, - на тебя смотреть больно.
-Я умираю? – Радомир посмотрел на Людмилу, не отпуская её руки.
-Я бы сказала так, если бы ты был жив. Но, кажется, нельзя умереть дважды.
Радомир приподнялся и удивлённо посмотрел на Семаргла. Потом слабость заставила его снова лечь. Глядя в потолок, он обратился к Людмиле:
-Убей меня до конца или излечи. Мне всё равно, но я не хочу оставаться в этой неопределённости.
-Я не знаю, как… - она пожала плечами, - я не смогла бы тебя убить, даже если бы держала в руках заклятый нож, мне просто духу не хватит. А излечить тем более не смогу, потому что такие раны людям лечить не дано.
-Что же мне, до скончания времён…
-Радомир, неужели ты не понимаешь? – Семаргл попытался вразумить друга, - мы бы и рады тебя поставить на ноги, но… нож заклятый…
-Нож? Тот чёрный нож меня так ранил?
-Заклятый нож, - Глеб подошёл к жене, - к счастью, он набирает полную силу только в час рассвета.
-В самый опасный для нас… - закончил Радомир.
Семаргл не знал, чем помочь другу, и просто, подойдя, перевязал его рану лоскутом сестриного платья.
-Что за тряпка? – спросил Радомир поднял только голову.
-Лоскут от Гражининого платья. Людмила с Глебом нашли там, где её поймали. Как же ты её упустил…
-Сам смеюсь. Не справился с одним коротким татарином, а Гражине велел бежать к капищу. Мне бы продержаться тогда подольше…
-Поздно жалеть, - Семаргл завязал последний узел и сел на корточки рядом, - теперь надо думать, как её вызволить.
-Не пойдёте же вы во дворец? – Людмила отпустила Радомира и прижалась к мужу.
-Почему же? – Радомир тщетно пытался подняться. Боль и слабость тянули его к земле, - мы ведь раньше справлялись…
-Раньше нож был у вас. А теперь вы будете биться как вслепую. Кто держит нож, кому передаст, кто ударит? Вы будете бояться любого удара, а Гражине придётся бояться втройне – за вас и за себя.
-Но не оставлять же её!
-Милослав только нашего появления и ждёт, - Семаргл наконец помог Радомиру, - мне самому не по нраву. Но торопиться опасно, тем более с твоей раной. Может, Ведьма нам снова поможет?
-Её помощь я хотел бы получить в последнюю очередь!
-Может, они к тому же начнут выкуривать нас из Медвежьей западни?
-Что ты хочешь сказать?
-Будут по одному приходить… с ножом… - Глеб бродил взглядом по пещере, - а может, целыми десятками и сотнями… Одна Макошь знает. Но ваши силы уравнялись. А что это?
Все трое уставились туда, куда смотрел Глеб. В углу пещеры светился лист золота, обложка книги Милослава.
-Это очень забавная повесть моего отца.
-Чем же она забавна? – Людмила подошла и взяла книгу в руки. Но взяла так неловко, что листы вылетели и упали. Она опустилась на корточки и стала собирать их, - не скреплена даже. И не на коже написана. Это ведь папирус, дорогой подарок востока.
-Да, он не поскупился на своё измышление, - Семаргл подошёл к ней и стал тоже подбирать листы. Привести их в прежний порядок оказалось непросто, - всё, что он написал здесь, сбывается. На мне, Гражине, на самом князе, даже на… - он посмотрел на Радомира, - на Радомире. Ведун предсказал князю, что дети его приведут к нему Мору за руки. Тогда отец… да как могу я называть его отцом теперь!.. Он ополчился против меня и Гражины, велел нас убить. Меня убил, Гражину только собирается. Не могу понять, чем мы перед Сварогом провинились, за что он настроил отца против нас…
-Сварог видит и настоящее, и будущее. И если он через своего слугу-ведуна дал обещание, это обещание исполнится так или иначе. А зачем – не смертным знать. Или просто другим смертным.
-Что же, не Семаргл убьёт Милослава? – Радомир пересилил себя и окончательно встал на ноги, ещё держась за стену пещеры.
-Одна Макошь знает…
Людмила перелистала толстую книгу почти до конца. На одной из последних страниц она остановилась.
-Недостаёт одного листа.
Глеб помог дойти Радомиру. Семаргл уставился в раскрытый разворот.
-Действительно. Но я этот пропавший лист недавно видел, - ответил Радомир, - даже читал. Гражина могла его забрать…
-Зачем, она всегда могла взять целую книгу, - Семаргл взял книгу, - скорее просто мы сейчас перепутали, он где-то там…
Он дважды тщательно перелистал книгу до конца, но лист словно в воду канул.
-Не страшно, это всего лишь книга, - Семаргл скорее утешал себя, чем остальных.
-Неужели? Тогда почему она попала к нам именно тогда, когда наши судьбы пошли как по написанному?
-А что было там написано?
Радомир потёр лоб.
-Какая-то несуразица. Слова понятны, но смысла нет.
-Что, что именно!
-Подожди, сейчас. Было написано по-гречески. Да и книгу мы взяли не у славянина, лицо не такое. Но почему Милослав позволил ему писать не на славянском… Слова такие…
-В городе колдунов тоже есть надпись на греческом, - перебила его Людмила, - но мы не знаем языка, перевести не можем. Ты сможешь пойти с нами и сравнить?
-С нами сейчас опасно.
-Если есть на то воля Сварога, - произнесла Людмила, - он защитит нас. А если нет, мы и без вас погибнем.
Радомир положил книгу на землю и пожал плечами.
-Тогда лучше мы с Глебом пойдём чуть после вас, на расстоянии. Я не смогу тебя защитить, если что случится, а Глеб о себе позаботится. Семаргл, вперёд.
До самого поля с дурманом дорога оказалась настолько гладкой, что они почти расслабились. Только Радомир постоянно озирался, пытаясь предугадать противника в высокой траве, и то скорее из-за раны. В очередной раз он остановился и посмотрел назад, когда по-настоящему услышал какой-то подозрительный шорох.
-Радомир! Мы уже потеряли из виду Семаргла с Людмилой, а ты всё ищешь опасности!
-Лучше мы найдём их, чем они нас.
-Лучше мы не встретимся. Пойдём.
Радомир посмотрел вокруг, обернулся на Глеба, кивнул и пошёл вперёд. Нагнав его, он прошептал:
-Говори тихо, чтоб от твоего голоса даже воздух не шевелился. А лучше молчи и слушай.
Глеб словно решил сказать что-то, но вместо этого просто глубоко вздохнул. Они прошли ещё несколько минут.
Внезапный удар в спину на миг ошеломил Радомира и сбил дыхание, но он быстро пришёл в себя и увидел татарина, безуспешно борющегося с Глебом. Тот был выше и к тому же, как видно, вовремя сообразил, что Радомиру нужна помощь – инициатива была не на стороне напавшего. Ситуация изменилась, когда тот достал боевой нож. Глеб был безоружен, но понимал, что Радомиру этот нож мог принести больше вреда. Однако Радомир не собирался наблюдать за дракой. Когда татарин занёс меч над упавшим Глебом, Радомир, навалившись на спину малорослому врагу, свалил его в сторону, выбил нож из рук и вцепился зубами в шею.
Глеб встал и с глубоким отвращением, граничащим со страхом, смотрел, как Радомир пил кровь, а его рана медленно затягивалась. Оторвавшись, он посмотрел на Глеба и стёр кровь с губ.
-Что смотришь, лучше нож возьми.
Глеб подошёл, мягко говоря, с опаской. Нож лежал достаточно далеко, чтобы Глеб чувствовал себя в относительной безопасности.
-Ручка чёрная, а лезвие обыкновенное.
-Что же этот безумец здесь искал в одиночку, смерть? И почему он напал на тебя, а не на меня?
-У тебя на лбу не написано имя.
-Моя одежда говорит за меня. Милославу наверняка рассказали, что Семарглу помогает человек в одежде Игорева дружинника. Вряд ли тебя можно так описать, - Радомир встал и пошёл, пошатываясь, в сторону капища.
-Нож не хочешь взять?
-А ты хочешь мне его дать после того, что видел? – Радомир не обернулся, - я ведь тоже не слепой. Ты меня испугался. Пойдём.
Глеб посмотрел на трофей и хотел сначала бросить его, но потом снова посмотрел на уходящего Радомира и спрятал нож в голенище сапога.
Они догнали Людмилу и Семаргла только на пороге капища, когда те остановились.
-Почему так долго?
-За нами увязался хвост, - Радомир посмотрел на Глеба, - короткий, но вертлявый. Пришлось отрезать.
Перед глазами Глеба снова встала картина, увиденная после драки, он поёжился. Семаргл это заметил и полуукоризненно посмотрел на друга, но тот словно не понял этого взгляда.
Они зашли. Людмила повела мужчин в глубину капища, к дверям в другой алтарь. Открыв их, она посмотрела на восточную стену, испещрённую золотом греческих букв.
Все стены были высоки, словно стремились к небу. Но восточная стена казалась самой высокой – волхвы хорошо потрудились, пытаясь обмануть зрительное восприятие.
В низу стены, под богато украшенной аркой, было некое подобие двери, только эту дверь, похоже, давно замуровали. На ней тоже были письмена – славянские руны. Но пока на них не смотрели.
-Похоже на ту страницу, - кивнул Радомир, - только здесь некоторые слова словно в зеркале написаны…
-Переведёшь? – Семаргл перевёл взгляд со стены на Радомира и прочитал на его лице удивление, - Радомир?
-На странице были несколько слов, не связанных между собой. Но здесь, в зеркальном написании… здесь спрятана дверь, ведущая…
-Куда, куда!
-Это ошибка, наверно. В княжеский дворец.
-Не может быть! Мы бы знали об этом!
-Необязательно, Глеб, - Людмила подошла к стене и провела рукой по её шероховатой поверхности, - только один человек знал все тайны Священного города, но он мёртв.
-А что ещё тут написано?
-Ключ от этой двери похож на каплю крови в оправе утреннего света, но, даже если его найти, воспользоваться им сможет не всякий…
-Где же его взять!
-Семаргл Милославич, ты знал об этом ходе? – Людмила подошла к самой двери и стала шарить руками по всей арке.
-Нет. Я думаю, даже отец не знает о нём.
-Его не спросишь. Лучше давайте попробуем поискать. Может, ключ всё-таки здесь.
Семаргл и Глеб послушали Радомира и разбрелись по капищу. Сам он осматривал пол и своды, иногда опускаясь на колени и приподнимая рассохшиеся плиты. Впрочем, под ними был только песок. Через некоторое время к нему присоединился Семаргл. Они прошли весь пол, но так ничего и не нашли, пока Радомир не поднял глаза и не увидел на руке Семаргла перстень Гражины.
-Узнаю. Красивый.
Людмила оторвалась от арки и посмотрела на перстень, сначала со смесью любопытства и безразличия, потом с какой-то усмешливой радостью.
-Да, меня он сберёг действительно. А вот моя богиня её…
-Действительно красавец. Похож на каплю крови в оправе утреннего света.
Радомир и Семаргл глянули на Людмилу.
-И точно! Только как мы узнаем, что это именно ключ?
-Никак, пока не поймём, куда его вставлять.
-Там же должна быть скважина, - Семаргл на бегу снял перстень и стал обыскивать проём.
-Попробуй вытащить камень.
-Как ты это представляешь?
-Не знаю, нож возьми!
Пока остальные обыскивали каждую пылинку в проёме, Семаргл осторожно, кончиком ножа начал вытаскивать камень из оправы.
-Крепко сидит.
-Посильнее нажми.
Семаргл нажал посильнее, и рубин вылетел из оправы к проёму. Семаргл побежал за ним, а остальные слишком поздно заметили, как красная молния упала в щель внизу, между двумя створками замурованных дверей.
Радомир ударил лбом по стене. Семаргл попытался раздвинуть створки. Глеб прислушался к тишине по ту сторону ворот. Людмила просто решила успокоить мужчин.
-Ничего страшного, теперь ищем да…
Лёгкий тремор, казалось, возникший изниоткуда, начал усиливаться. Семаргл и Радомир схватили жрецов за руки и отвели от ворот, загородили собой и стали наблюдать, как створки медленно зашевелились, а потом опустились. Когда снова воцарилась темнота, Радомир опасливо подошёл к открывшемуся входу. Створки опустились до уровня плит, а за воротами была непроглядная тьма. Радомир обернулся
-Впервые на моём веку неосторожность привела к успеху. Молодец, Семаргл.
-Что дальше делать?
-Мы с Семарглом пойдём. Вы останьтесь, ваши жизни слишком дороги…
-Я всё равно пойду.
-Глеб, ты не слышал? Мы сами не знаем, что там. Может, здесь и пола нет.
-Если Сварог желает оставить мою…
-Глеб! Сварог, может, и желает, но не стоит лезть на рожон, чтобы испытать его терпение!
-Не только вы точите зуб на Милослава.
-Но только нас убить почти невозможно.
-Глеб, - вмешалась Людмила, - они правы.
Воцарилась тишина. Княжич подошёл к Радомиру, и они вместе ступили через ворота, касаясь стен.
-Я иду, и точка! – Глеб рванул, как только их спины исчезли во мраке, - стойте! Семаргл!
Людмила не успела ничего предпринять, как осталась одна посреди алтаря. В тот же момент створки начали медленно подниматься. Она поспешила настолько, насколько позволяло её положение, но всё равно не успела.
-Как же вы вернётесь?
***
-Стойте! Семаргл!
-Так я и знал, - покачал головой Радомир, потом обернулся на голос Глеба и крикнул, - осторожнее, здесь дорога неровная.
Силуэт Глеба был виден отчётливо, но сам он не видел ничего перед собой.
-Я правильно иду?
-Уже нет, но всё равно иди прямо.
В этот же миг ворота начали закрываться.
-Иди быстрее, пока мы можем тебя направлять!
Глеб успел, Радомир схватил его за руку за несколько секунд до того, как наступила полная темнота. Они остановились, ожидая, когда глаза привыкнут.
-Месть не стоит твоего безрассудства, которое может отправить тебя к праотцам.
-А какого безрассудства она стоит? И чем мне расплачиваться с тем, кто разрушил такую святыню ради укрепления собственной власти?
-Отвечая ему, ты оказываешься таким же, как он.
-А ты? Ты, Радомир, не боишься оказаться таким, как он?
-Мне уже всё равно, кто я. Меня нет уже пятнадцать лет.
-Хватит. Ворота закрылись, он с нами.
-Твоя правда, - Радомир развернулся и, не отпуская руки Глеба, не спеша пошёл вперёд, почти не поднимая ног и выставив вперёд свободную руку.
-Семаргл, иди на мой голос, пока я не велю стоять или бежать. Кстати, ты в темноте быстро осваиваешься?
-Назад дорогу найду.
-Ой…
-Что, бежать?
-Нет, стой, - Радомир наткнулся рукой на какой-то выступ. Отпустив Глеба, он начал ощупывать его контуры, - похоже на трубу. Думаю, пригнувшись, один человек туда войдёт, - через миг его голос отражало лёгкое эхо, - давайте сюда. Только головы берегите.
Труба оказалась длинной, абсолютно прямой и не имела ответвлений. Заблудиться было невозможно.
-Она когда-нибудь куда-нибудь приведёт?
-Я бы ответил, если бы ходил здесь раньше.
-Мне кажется, там забрезжил наш ответ, - подал голос Глеб.
Радомир вгляделся вдаль и увидел маленькую белую точку. По мере того, как они шли, она росла и превращалась сначала просто в бело-зелёный круг, а потом в зелёный выход из трубы. Оказавшись снаружи, все трое сначала с удовольствием размяли шеи и спины, а потом начали осматриваться.
-Надо было ползти, так бы шея не затекла, - догадался Семаргл, поднимая голову к потолку.
Это была пещера. Все её стены были покрыты грибами, излучавшими бледно-зелёный, почти белый свет. Колонны сросшихся сталактитов и сталагмитов преломляли этот свет на множество оттенков зелёного и жёлтого. Стен совсем не было видно, даже пол был устлан бледно-зелёной плесенью, проминавшейся под ногами. Зал был округлой формы, на другом его крае пещера продолжалась – грибы росли всё реже, потом воцарялась темнота. В том-то направлении и показал Глеб:
-Нам туда.
-Какая красота, - Семаргл так и застыл. Не столько от удивления, сколько в желании размять мышцы.
-Твоя правда, - Радомир стоял у стены, временами вытягивая шею, и проводил рукой на небольшом расстоянии от светильников пещеры, - но чтоб мне не сойти с места, если жрецы не оставили нам никакого подарка.
-Что ты имеешь в виду? – Глеб пошёл вперёд, ища путь дальше, но вдруг, в очередной раз наступив на плесневелый пол, потерял равновесие и вскрикнул.
Радомир и Семаргл быстро пришли в себя, оглянулись на крик и увидели, как Глеба затягивает под пол. Радомир сориентировался быстрее, побежал на выручку, но, уже протянув руку, понял, что его нога тоже проваливается.
-Семаргл, не подходи!
Семаргл обходил утопающих, не зная, с какой стороны подойти.
-Вот и подарочек, Глеб, - Радомир рванул и схватил почти скрывшегося под полом жреца. Глеб смог немного выбраться, зато Радомир сам, полностью распластавшись на полу, оказался в нехорошем положении. Тогда он отпустил руку Глеба и крикнул, - быстро отсюда, пока можешь!
Повторять не пришлось, Глеб вырвался на твёрдую почву, где его уже ждал Семаргл.
-Радомир! Я знаю, тебе жизнь не дорога, но, может…
-Заткнись! Лучше протяни какую-нибудь палку! – Глеб был готов наброситься на княжича. Если бы Радомир был в состоянии, он бы удивился ярости жреца, но пока только бессмысленно пытался выкарабкаться или хотя бы удержаться на плаву. Уже теряя силы, он прошептал:
-Пояс, Глеб…
Жрец быстро сообразил, начал распоясываться сам и крикнул Семарглу:
-Моего не хватит, нужно два!
Когда конец пояса упал рядом с Радомиром, тот проявил изрядную волю к спасению. Повезло каждому из тянувших, что их было двое, иначе бы он утянул своего спасителя за собой или вместо себя.
Весь светясь от прилипших грибков, он обхватил своих спасителей и посмотрел через их плечи вперёд, на дорогу. Огромный зал заканчивался полумраком, где грибы уже не росли, но куда ещё доходил их свет. Что было дальше – он не мог и предположить.
-Лгал ты, Радомир, каждым словом лгал, - Семаргл похлопал его по плечу, - хочешь жить.
-Перун с тобой, думай как хочешь. Только много ли ещё мне осталось… Глеб, ты точно здесь не бывал? Просто не хочется наугад идти…
Жрец и княжич обернулись.
-Я точно здесь не был, и ты знаешь. А проверить мы можем только одним способом…
-Даже не говори.
-Но, если ты не будешь отряхаться…
-Пожалуй, не буду, - произнёс сквозь смех Радомир, - прорасти на мне до дворца грибы не успеют, а если и прорастут… всегда буду светиться.
-Пойдём наконец, - Семаргл, отошедший от пережитого, взял инициативу в свои руки.
Глеб ошибся. Едва они удалились от зала с грибами, свет померк. Некоторое время они окликали друг друга, чтоб не растеряться, потом Радомир остановился и отряхнулся.
-Эй, вы здесь?
-Не отставай, - донеслось откуда-то справа.
-Почему вы свернули?
-Мы идём прямо.
-Стойте на месте. Я пройду чуть вперёд и… - Радомир упёрся вытянутыми руками во что-то твёрдое, - идите на мой голос.
Пока он вслепую обшаривал стену и всё сильнее убеждался, что это не стена, а дверь, Глеб и Семаргл нашли его.
-Что такое? Мы упёрлись в стену.
-Это дверь, а не стена. Протяни руку, - Радомир направил руку Семаргла на косяк, - только ручки я не нашёл…
-Поищем вместе…
-А если постучать? – предложил Глеб.
Радомир опешил от такого предложения.
-Дело говоришь! Сейчас попробую. Радомир, отойди.
Семаргл сначала слегка надавил на дверь корпусом, но тщетно.
-Заперта. Сейчас ещё раз попробую.
С небольшого разбега он ударил в дверь плечом, но снова безрезультатно.
* * *
Первый удар был для Гражины страшней, хотя и тише. Со вторым пришла надежда. Она подошла к потайной двери и постучала в ответ – достаточно тихо, из страха, что могут услышать и стражники.
ОНИ!
Она окинула комнату взглядом в поиске пера или угля и пергамента, чтоб передать им весть. Через полминуты она протискивала через узкую щель кусок подола с чернильными записями.
Радомир понял, что на него что-то свалилось, и сперва, тихо ругнувшись, хотел по старой привычке отскочить, скинув это нечто с плеча. Но, прикоснувшись к предмету пальцами, он рассмеялся.
-Что? Что такое?
-Радомир…
-Всё хорошо. Это просто тряпка, - успокоил он друзей и посмотрел наверх. Между дверью и проёмом, примерно в полутора метрах над головой Радомира, белела полоска света, уходившего поверх их голов в пустоту, - кажется, Гражина передаёт нам вести. Я чуть не принял тряпку за змею.
-Но как бы то ни было, мы не сможем её прочитать.
Вернёмся к грибному месту.
-Не стоит! Мы потеряем много времени, - возразил Глеб.
-Выбора нет. А ты, Семаргл, пока останься для верности. И обшарь дверь. Может, ручка всё-таки есть.
Семаргл не смотрел им вслед. Он смотрел только руками, поскольку глаза в той кромешной тьме были абсолютно бесполезны. Даже лучик над дверью не мог ему помочь, уж слишком высока была дверь. Поэтому оставалось только методично прощупывать всю поверхность двери в поисках ручки. Однако его труды оказались вдвойне бесплодны: не оказалось ни ручки, ни даже замочной скважины.
Он уже начал обшаривать дверь в третий раз, когда Глеб и Радомир наконец вернулись.
-Ну как у тебя?
-Ничего. Ни сучка, ни задоринки… ни замочной скважины.
-Значит, зайти можно только с той стороны?
-Похоже. Что пишет Гражина? У неё есть ключ?
-Не говорит. Сказала, что находится в самой верхней горнице дворца под охраной трёх воинов Милослава. И спросила, мы ли это. Долго думали, как бы ей ответить.
-Долго подбирали слова? – усмехнулся Семаргл.
-Нет. Чернила искали. Глеб, давай подсажу.
Гражина получила письмо таким же образом, как отправила. С той только разницей, что с её стороны нижняя часть двери была скрыта полом и казалась обыкновенного размера.
«Здравствуй. Это мы. С нашей стороны нет скважины. Ключа тоже нет, попробуй найти отмычку»
Гражина смяла кусок шёлка и постаралась растереть угольные буквы. Рассеянно посмотрела на всё, что её окружало.
Ключ… ведун сказал, что он в этой горнице и не спрятан… но видом отличается от обычного ключа… что ж за ключ такой…
Переворачивая вверх дном горницу, Гражина постоянно боялась привлечь внимание стражников, но ещё больше её терзало ощущение, будто Семаргл и Радомир ждут результатов её бессмысленного поиска.
Прошло порядочно времени, когда она обыскала последний угол и, так ничего не найдя, она вздохнула и ухнулась на переворошённую кровать. И так бы, наверно, долго просидела в усталости и раздумье, если бы не стук Радомира.
-Ищу я, ищу… - она рассеянно осмотрела дверь, не без усилия остановив взгляд на скважине.
Только в этот момент она обратила внимание на странную форму замочной скважины и почувствовала в ней что-то знакомое. Рука невольно нащупала на груди безымянную богиню. Осматривая статуэтку, она повертела её между пальцев.
Радомир напрасно начал снова стучать. Гражина уже смотрела на стопочки богини и сравнивала их с рисунком скважины.
-Вот ты, значит, ключ от свободы…
Она вскочила и подбежала к двери.
* * *
Радомир в третий раз постучал, с некоторым озлоблением. Но каким-то образом Семаргл нащупал и перехватил его занесённую для удара руку и сказал:
-Прислушайся.
Радомир последовал его совету. Дверь не то урчала, не то скрипела, словно в скважину с той стороны, заржавевшую от времени, вставили ключ и пытаются повернуть. Потом раздался щелчок. Мужчины поняли, что перестали дышать от волнения. Дверь снова заскрипела противным громким звуком.
-Наверно, Людмила услышала, - сказал Глеб, когда звук прекратился.
-Это точно… - Семаргл отозвался на шипящий призыв Радомира к тишине перешёл на шёпот, - а уж за стеной Гражининого узилища точно.
-Остаётся только надеяться, что она что-нибудь придумала, - прошептал Радомир и стал обшаривать края двери.
За стеной раздались мужские голоса – слов было не разобрать. Гражина что-то отвечала, затем они быстро оставили её.
-Умница, - услышал Семаргл где-то под ногами и чуть не отскочил.
-Радомир! Что ты там…
-Не кричи. Она пыталась открыть дверь. Но ей не справиться. Она скорее отрежет себе путь к спасению, чем… Я не смог уцепиться руками, сейчас попробую мечом. Берегитесь.
Жрец и княжич послушно избегали места, откуда доносилось лязганье металла. Радомир поковырялся в щели между дверью и проёмом, в то время как со стороны Гражины тоже слышалось поскрипывание. Поняв, что дверь скорее заверещит и выдаст её, чем откроется, она проявила осторожность и стала надавливать на дверь мало-помалу. Радомир неплохо помогал ей, поддевая края мечом. Наконец половина двери оказалась выдвинута, и за дверь взялись все четверо. А ещё через несколько мгновений дверь поддалась и в тёмный коридор ворвался поток красноватого света.
Точнее – над головами мужчин пронёсся поток света. Дубовая дверь, окованная неисчислимыми украшениями из заржавевшего железа, оказалась высотой в три человеческих роста, и Гражина находилась наверху.
-Вечер, - задумчиво произнёс Глеб.
-Прыгай, я поймаю, - бросил Семаргл не раздумывая.
-Нет, стой. И ты не кричи, - Радомир говорил по-прежнему тихо, даже ещё тише, - наоборот. Сейчас мы взберёмся и всё объясним. Семаргл. Ты легче, взбирайся мне на спину, а там подтянешься.
Радомир сложился пополам, а Семаргл поднялся сначала ему на хребет, а затем на пол горницы. Следом точно так же, но уже с помощью Семаргла, поднялся Глеб, а затем и Радомир.
-Итак, почему мы не можем вернуться тем же путём? – прошептала Гражина, отводя их от двери и задёргивая пологом дверь.
-Грибная поляна после нашего посещения осела достаточно ощутимо, - начал Глеб тихим голосом, подражая Радомиру.
Гражина вскинула брови.
-Чтобы туда попасть, придётся прыгать. А если прыгнем вниз, до трубы не доберёмся. Слишком высоко, - кивнул Радомир.
-Ничего не понимаю.
-Тсс! – Радомир ненамного опередил Семаргла, - неважно. Суть в том, что назад таким же путём нам не уйти. Сколько людей за твоей дверью?
-Сюда меня привели трое. Они же заходили, когда я тут скрипела. Семаргл, хватит красоваться у окна! Больше я не видела, но, возможно есть ещё.
-Сейчас мы спрячемся за дверью, а ты по моему знаку закричишь. Что угодно, лишь бы они вошли. Семаргл!
-Я просто смотрю, можно ли…
-Нет! Отойди, пока тебя не увидели.
-Но мы можем спрыгнуть из окна.
-Мы с тобой – да, а вот два человека вряд ли решатся. Да и ты трижды подумаешь, прежде чем сигануть… кстати, а высоко там?
-Саженей тридцать. Да мы их поймаем!
-Да неужели! Тебя там вряд ли ждут с распростёртыми объятьями. Спрыгнув, мы оставим здесь Глеба. Когда отвлечёмся на драку, ему придётся хуже всего, к тому же имейте в виду, у нас только один меч, мой.
-Так! Или я кричу сейчас, или разбирайтесь без меня! – скомандовала Гражина.
Подействовало. Напоследок Радомир прошептал несколько указаний и мужчины заняли места у петель двери, чтоб стража, войдя, не сразу заметила гостей. Дверь открывалась внутрь и потому могла им сослужить хорошую службу. Гражина подошла к двери и посмотрела на Радомира глазами, полными уверенности и… страха? Потом вздохнула и ударила плашмя одной ладонью по двери. Прочная дверь из твёрдого дуба полностью поглотила звук.
-Гражина, крикни, так…
-Закрой рот, Семаргл. Так ещё лучше.
Второй удар был громче – к нему присоединилась вторая рука. Но сил в ударе было пока немного. Методично побарабанив, постепенно увеличивая силу, Гражина наконец начала голосить:
-Эй вы там, уснули? Пожаловаться на вас отцу? Или вы откроете! Ау!
Глеба прошиб холодный пот – а вдруг они и вправду ушли куда-то, оставив запертую горницу? Что тогда, прыгать во двор? Или в грибную поляну?
Гражина продолжала стучать, сопровождая каждый удар криком. Наконец за стеной раздались отдалённые шаги.
-Так и думал, - прошептал Семаргл на ухо Глебу, - уходили.
Все напряглись. Пожалуй, хуже всего было Гражине – ей напрягаться было нельзя. Когда шаги приблизились и прекратились, в замочной скважине что-то зашуршало, девушка остановилась и снова испуганно посмотрела на Радомира. Он кивнул и прошептал:
-Отойди чуть-чуть назад, чтоб нам было удобнее выходить.
Она послушалась. Дверь открылась. Вошли трое. Радомир тихо выскользнул из-за двери и напрыгнул на двоих стражников. Третьего повалил Семаргл. В тот же момент Глеб выскочил на миг из горницы и вытащил ключ из скважины. При этом он поглядел по сторонам, ища случайных свидетелей. Но Гражина не ошиблась – коридор был пуст, её охраняли только эти трое. Глеб нырнул с головой обратно.
Вовремя. Княжичи и Радомир разоблачали и разоружали стражников.
-Помогай Гражине. Потом бери оружие и доспехи. Мы выведем её из дворца, притворившись стражниками.
-А дальше? – спросила Гражина, - отец мог отдать приказ, чтоб меня привели к нему, но чтоб вывели из дворца, за ограду…
-Дальше разберёмся. Если мы выберемся из дворца, я точно что-нибудь придумаю.
-Радомир, лучше придумай раньше!
-Раньше оденься. И возьми меч.
-Я? Я не умею…
-Не важно. Оружие лишним не будет.
-А куда деть этот меч? На пояс повесить, чтоб было понятнее, куда мы направляемся?
-Семаргл, вяжи этих троих. Гражина, надень меч на пояс. Потом возьми вон то покрывало и обмотайся. Но так, чтоб было удобно вовремя вооружиться. Если что-то случится, доставай меч без промедления, не важно, нападёшь или нет, в крайнем случае – просто кинешь меч мне. Глеб, не стой столбом, подопри дверь, - Радомир перешёл от доспехов к пленникам.
Обыскивая комнату, он находил больше верёвок, чем княжич, хоть тот и жил во дворце. К счастью, узлы получались у обоих одинаково крепкими.
Напоследок Радомир приподнял ковёр, прятавший распахнутую потайную дверь. После этого они не стали запирать горницу снаружи, а просто пошли в сторону лестницы.
-И всё же стоило их там закрыть.
-Легче сразу сказать: «Мы пошли к лестнице!». Дверь закрывается только снаружи. Ключ у нас, но мы не стали закрывать дверь. Значит, мы пошли тем же путём, что и пришли.
-Они вряд ли его увидят.
-Увидят. Должны увидеть. Я постарался.
Глеб посмотрел на Радомира с заговорщицкой улыбкой.
-И у нас будет время…
-Подумать. Точнее найти. Нужно четвёртого.
-Что? – все трое воззрились на Радомира одновременно.
Радомир юркнул на первую ступень и почти побежал вниз, держа еле успевающую за ним Гражину. Глебу и Семарглу пришлось догонять самостоятельно.
-Нужно одеть Гражину в воинское. Ищите невысокого.
-Пока никого не видно.
-Пока – к счастью. Шевелитесь. И слушайте.
Внизу раздавались шаги. Радомир на миг остановил всю четвёрку, затем продолжил движение, крепко сжав одной рукой ладонь Гражины, а другой меч.
-Надеюсь, этот подходящего роста.
-Ты уверен, что он один?
Радомир странно посмотрел вверх, на Глеба.
-Я в дружине служил с пятнадцати лет. Если я чего и не узнал за это время, то… тихо всем.
Гражина чуть не упала, когда Радомир отпустил её и ринулся вперёд, на один из нижних этажей. Через полмига на площадке между пролётами лежал бесчувственный воин.
-Тебе благоволят Боги, Радомир, - сказал Глеб, спустившись и начав помогать Радомиру, тащившему горе-дружинника, - и роста небольшого, и весит… значит, Гражине впору придётся.
-Если нам ещё удастся найти тихое место… - Радомир оглянулся на княжичей.
Семаргл не оставлял сестру и ещё успевал давать советы старшему другу:
-Радомир! Глянь вперёд!
Он говорил о горнице, дверь которой была украшена богаче, чем другие.
-Ты уверен, что там…
-Если отец не успел жениться второй раз. Это материны покои.
Поравнявшись с дверью, Радомир резко сменил направление и врезался в неё плечом, чтоб сшибить с петель. Но напрасно: горница была открыта и пуста. Остальные мгновенно юркнули за ним.
* * *
Милослав ужинал с дружиной в задумчивости. За целый день ему на глаза ни разу не попался ведун. А тот пропадал только затем, чтоб набрать побольше плохих новостей и ошеломить князя в самый подходящий момент.
Под конец ужина князь не выдержал и подозвал одного из слуг.
-Проверь-ка, как там моя дочь. Как её стерегут эти три дармоеда. Не отходят ли от её двери. Только подойди к двери незаметно.
-Как прикажешь, княже.
Мальчик удалился, а князь принялся барабанить по столу пальцами. двадцать минут ожидания показались ему двадцатью жизнями.
Слуга вернулся в трапезную с двумя из трёх стражников, и выглядели они так, что Милослав поднялся: лица в синяках, оружия и доспехов нет, походка…
-В ЧЁМ ДЕЛО!
В мёртвой тишине слуга поспешно отошёл с линии огня, оставив нерадивых стражников наедине с Макошью в лице князя.
-Она сбежала, - тихо пробормотал один из них. Но его голос в тишине прозвучал всё равно чётче и громче, чем он хотел.
-Как! Где ваше оружие, где доспехи!
-Она начала стучать… мы открыли, чтобы спросить… и больше я ничего не помню.
-А твой дружок?!
-Я…
-Не слышу!
-Нет, - повторил «дружок» чуть погромче.
-Значит, пятнадцатилетняя девочка оглушила троих здоровых, крепких мужчин? – раздался удивлённый голос.
Милослав наконец понял, что стоят все дружинники. Многие даже подались вперёд, поближе к стражникам. Среди них стоял и один зрелый воин, лет тридцати пяти на вид. Милослав знал его по имени – Ратислав. Он-то и говорил, усмехаясь:
-Вы уверены, что… ей хватило сил?
Воины виновато опустили головы. Ратислав вздохнул и спросил снова:
-Когда слуга вас развязал, вы не осмотрели комнату?
Красноречивое молчание. Ратислав повернулся к князю и удивился вслух:
-И как ты дружины набирал, князь! Первейшего дела не сделали! Позволь мне с сотней туда пойти.
-Я пойду с вами, - сказал Милослав, выходя из-за стола.
Сотня Ратислава вышла следом по взгляду своего полководца.
-Там… там… - растерянный стражник посторонился, пытаясь что-то сказать, когда в горницу ворвался князь. Оглядываясь вокруг, он не заметил бросающейся в глаза детали.
-Ей помог твой сын, - сказал ведун, стоя у окна и не поворачиваясь к князю.
Милослав расслабился. Ну вот и неприятности. Теперь от них никуда не деться.
-А ты ей часом не помогал, старик? – Ратислав положил руку на плечо колдуну, чтобы с силой отдёрнуть его и посмотреть ему в глаза. Но тот словно ждал: всем корпусом повернулся и сам посмотрел ему в глаза. Поединок продолжался недолго.
-Нет. Я ей не помогал. Помогали другие. И все четверо пока во дворце. Вот только… поищите сами.
Ратислав резко отвернулся и начал глазами обыскивать горницу. Уткнувшись в плохо задёрнутый полог, за которым скрывалась тайная дверь, он выговорил князю:
-Немудрено сбежать из темницы, где выход закрыт одним ковром.
-Выход? – Милослав проводил удивлённым взглядом сотника, подошедшего к тайнику, отдёрнувшего полог и показавшего на зияющий чернотой ход.
-Они могли выйти через дверь, - возразил ведун, - через дверь, которую для них открыла стража.
-Тогда бы они закрыли стражу, чтобы выиграть побольше времени. Мы все убедились: эта дверь запирается только снаружи, она предназначена только для содержания узников. Они дверь не заперли, значит, из комнаты не выходили. А ключа у стражников я что-то не видел. А, ребята?
Те переглянулись, поискали в одежде, потом снова посмотрели на Ратислава и покачали головами.
-Ратислав, возьми людей и проверь, что там.
-Я и так могу сказать, что там – мрак, какого Море не придумать. Нам нужен свет.
-Ну… пусть эти трое и сбегают за светильниками, - пожал плечами князь. Стражникам не пришлось спрашивать, о ком шла речь.
Через несколько минут они вернулись со светом и три десятка из сотни прыгнули за Ратиславом на дорогу, которую в обратном направлении уже осилили Радомир, Глеб и Семаргл. Но со светом идти было куда проще, чем на ощупь. Огонь светильников окрашивал всё пространство красновато-жёлтым цветом, поэтому многие удивились, когда какой-то глазастый малец воскликнул, показывая вперёд:
-Там свет!
По мере приближения, в этом убеждались и остальные. Это была грибная поляна.
Они подошли, остановились на краю и посмотрели вниз. Прыгать было довольно высоко, но едва ли опасно: всё дно было покрыто светящимися зеленоватыми грибами. Вот только взбираться на противоположном конце поляны в не очень широкую трубу…
Ратислав оторвался от зрелища и приказал:
-Шестеро спустятся и перейдёт через эту поляну. Там попробуйте взобраться. Если всё хорошо, ещё шестеро пойдут, а потом остальные. Ты, ты, ты, ты, ты… и ты, Магута, вниз.
До середины поляны шестёрка добралась спокойно. А дальше случилось то, чего боялись Радомир и Глеб, – пол начал проседать. Двое сразу оказались по колено под землёй и с каждым мигом погружались ещё глубже. Попытки освободиться не приводили ни к чему хорошему. Е, кто пытался помочь, увязали следом.
Ратислав остановил паренька, чуть не ринувшегося вниз спасать друга, увязшего до плеч.
-Они же погибнут!
-Хочешь к ним присоединиться?
-Я им помогу!
-Ты себя погубишь.
-Что же, нам остаётся только смотреть, как они…
-Да.
До другого конца поля добежали двое. Взобрался только один. Второй увяз за полшага до спасения, несмотря на попытки друга вытащить его. Когда этот последний скрылся под светящимся одеянием поляны, выживший посмотрел на Ратислава.
-Пятеро из шести – слишком большая жертва, - подытожил тот. Затем обратился к самому парню, - что там?
-Темно, глаз выколи – больше увидишь.
-Сходи на разведку и проверь, есть ли выход. Потом возвращайся.
Весь отряд проводил глазами друга и посмотрел на начальника. Тот почувствовал их взгляды и сказал:
-Ради двух жизней князь готов угробить полдружины. Я не отправлю своих соратников и друзей на верную и бессмысленную смерть. Трое останутся здесь дожидаться Магуты. Остальные – со мной, за верёвкой. Когда он вернётся, ему не придётся снова рисковать. А пока мы ему не помощники.
* * *
Уже наступала ночь. Четвёрка уже давно высыпала в коридор и слонялась по дворцу, подражая остальным воинам. Радомир и Семаргл, уже прославившиеся среди дружины Милослава, позаботились, чтоб их не узнали – измазали лица и волосы чёрным порошком, которым Майя в своё время красила брови, и потеряли сходство со славянской кровью. Гражине было нужно только затемнить волосы чем-то похожим – и она стала турчанкой, точь-в-точь мать. А, надев латы, вообще стала сама не своя. Теперь трое мужчин кричали с татарским акцентом, спрашивали у встречных, нет ли известий о княжне, а та, похожая на мальчика, знай себе слушала да молчала. И шла за своим конвоем. Медленно, петлями и кругами, к выходу. Иначе – заподозрят.
Только однажды Гражина открыла рот. Они уже почти подобрались к выходу, но, прежде чем Семаргл открыл дверь во двор, она процедила сквозь зубы не своим голосом:
-Рано. Если мы сейчас откроем дверь, то откроем и себя. Ясно же, как день, что Гражина направится к выходу.
-Вроде бы Милослав ищет нас в пещере? – удивился Глеб.
-Да что ты! Тогда почему воины по всему дворцу рыщут? – прошипел Радомир, развернул и повёл вправо от выхода, - и не говорите о них как о себе. А то ещё чего подумают…
За очередным поворотом они наткнулись на отряд воинов, которые шли почему-то строем, словно не знали ещё о пропаже. Радомир не растерялся и громким, донельзя искажённым голосом гаркнул:
-Ну что, нашли…
Тут его взгляд наткнулся на их начальника. И, если бы не грим Майи, побелел бы пуще снега. Семаргл тоже узнал сотника, но виду не подал и также искажённым голосом прохрипел:
-Где она была?
Ратислав тоже смотрел на них, разинув рот, и от удивления забыл даже дать приказ, когда Глеб догадался, что к чему, схватил Гражину за руку и поволок обратно, к выходу. Видя это, Семаргл схватил онемевшего Радомира и потащил следом, а через полмгновения сообразил и отряд – человек двадцать, как оценил Радомир. Их реакция пробудила Ратислава, он быстро снова вырвался вперёд. Двух человек он отправил назад, на выручку Магуте и иже с ним, а сам бежал, призывая оставшихся к смелости. Впрочем, эти призывы были больше нужны ему самому: он наконец узнал друга своих врагов. Или врагов князя?
Семаргл понял, что Радомир на бегу пришёл в себя, и отпустил его. Тот побежал вперёд, к двери, и, саданув её плечом, освободил дорогу остальным. На крики Ратислава сбегались другие воины, но пока время и темнота играли против Милославовой дружины. А Радомир вёл друзей вперёд…
Успех изменил четвёрке только в последний момент, перед воротами вокруг дворца. Но изменил вдвойне: непрошибаемые дубовые створки были закрыты на запор, а перед ним стоял целый лес копий и мечей в руках дружины. Остановившись в двадцати аршинах от спасения, мужчины обнажили мечи. Гражина последовала их примеру, хотя не видела в этом смысла.
-Факелы несут, - сказала она, глядя назад. Ратислав перешёл с бега на шаг, к нему присоединились ещё отряды, уже с огнём, - жаль… почти получилось.
-Рано руки опускать, - возразил Глеб. Настроение у него было не лучше, чем у Гражины, но сдаваться всё же не хотелось.
Ратислав подошёл достаточно близко, чтоб разглядеть Радомира, разукрашенного Майиными порошками, но всё же оставил расстояние, чтоб не вступить в бой раньше времени. Там он приказал своим людям остановиться и, обнажив меч – но не ради нападения, а для страховки от подозрений в измене – подошёл к четвёрке. Ещё раз вглядевшись в лицо Радомира, он покачал головой и прошептал:
-Хоть золой измажься, глаз не скроешь. Особенно когда ты меня узнал…
-Ты лучше скажи: зачем тебе меч, - для отвода глаз или для дела? – Радомир немного опустил меч. Для непосвящённого этот жест значил бы расслабление. Но слишком хорошо Ратислав знал бывшего однополчанина.
-Радомир, хватит лясы точить, не в гостях сидишь! – одёрнул его Глеб.
Радомир посмотрел через плечо бывшего друга.
Отряд недолго оставался без начальника. Теперь ими руководил сам Милослав, и они медленно шли к беглецам. Когда сотник снова повернул голову к Радомиру, тот сообразил, что полководец всё видит, но не одобряет поступок князя. Мало того, что повёл людей без ведома самого Ратислава, так ещё и на боевого друга!
-Ты раньше справлялся с людьми Милослава. Что теперь тебе мешает? – холодно произнёс Ратислав.
Глеб и Семаргл и Гражина, приготовившиеся к обороне (если о княжне можно было так сказать), уловили в голосе сотника язву. Семаргл даже посмотрел на него такими глазами, словно уже видел его без головы. Радомир остановил его прикосновением к плечу.
-Раньше я был один. А теперь нас четвёро и мы заперты.
Теперь и до Семаргла дошло, что Ратислав пытается найти лазейку для друга. Хотя вид сотника был с каждым мигом всё более зловещим. Всё-таки он играл роль верного полководца Милослава. Напряжение нарастало по мере приближения противника.
-Нам нужно драться, - прошипел Радомир, поднимая меч, - Милослав уже начинает что-то подозревать.
-Постараюсь тебе помочь, - ответил сотник за миг до нападения.
Отвечая на выпад друга, Радомир почувствовал холодок невесомости в желудке и обречённость, заставившую предательски дрожать руки от малейшего напряжения. А напряжение было далеко не малейшим.
С боков тоже начали нападать, хотя и без того было ясно: долго Радомиру не выдержать. Милослав дал команду к нападению, но сам остался на месте, наблюдая, как бьются и умирают его люди и обречённые дети. Впрочем, удача была пока (видимо, напоследок) на стороне княжичей. Семаргл во всю использовал дар смерти – окрепшие челюсти, а Гражина оказалась куда лучшим бойцом, чем рассчитывали Радомир и она сама – подходить к ней оказалось опасно именно из-за яростной мощи и стремления выжить любой ценой. Радомир тоже бился не с одним Ратиславом. Время от времени в их поединок врывался третий боец, которого сразу прокалывал меч. Причём не всегда Радомиров. Всё это сильно напоминало ему последнюю прижизненную битву…
Через три минуты он схватил друга за запястье и прошептал:
-Ну помоги же!
-Справа от ворот вторая доска прогнила насквозь. Княжна толкнёт – дерево в труху рассыплется. Пробирайтесь.
-Все в такое отверстие не пролезем, - Радомир продолжил бой, убив дружинника, нападавшего со стороны Ратислава, - сама Гражна едва протиснется, а мы…
-А вы мечами поработаете, расширите выход. Давай.
-К воротам! – скомандовал Радомир, а затем снова обратился к Ратиславу, - неужто князь на лишнюю доску денег пожалел?
-Ему ничего не жалко, - горько пошутил соратник, - и никого.
Ратислав оказался прав. Гражина, следуя указаниям Радомира, прямо провалилась во внешне крепкую, но на поверку трухлявую доску и мигом очутилась по другую сторону ворот. Через некоторое время и соседние доски истончились, а трое мужчин по одному перебрались следом. Радомир схватил княжну за руку и потащил, пока дружина отпирала ворота, а через щель, как тараканы, выбегали смельчаки. Первым из выбежавших был Ратислав.
-К лесу! – крикнул Радомир бежавшему впереди Семарглу.
В следующие несколько минут беглецы перегруппировались: Ратислав, крича Глебу, вырвался вперёд, а жрец, бежавший наравне с Семарглом, немного отстал, но пока держался вместе с Радомиром и Гражиной. Сбивая дыхание, тот пытался подбодрить жреца:
-На открытой местности мы уязвимы… но вот в чаще… - он выругался, - собак пустили… в чаще нам будет проще скрыться… мы уже почти… Ратислав, стой, там люди!
Предупреждение оказалось поздним. То, что Ратислав принял за кустарник, упало и открыло около десятка воинов. Подняв жуткий переполох, Радомир и Ратислав с трудом смогли прийти к единой тактике и стравить две части засады. После этого Радомир проследил, чтобы Глеб и Семаргл ушли чуть вперёд (в темноте это было непросто даже при его зрении), а сам повёл Гражину, часто оглядываясь.
Они бежали довольно долго, но не замечали хода времени. Изредка Радомир оглядывался и через некоторое время увидел очертания бегущего человека, зачем-то скидывающего с себя пояс с мечом.
-Быстрей, догоняют! – Радомир иногда поглядывал вперёд, на Семаргла и Глеба. Жрец уверенно пробирался сквозь лес – уж с какой-то непривычной уверенностью.
Но больше Радомира беспокоила погоня. Какой-то одиночка неуклонно настигал их, но, едва приблизившись, обязательно натыкался на корень или запутывался в ветках, а расстояние становилось прежним.
От резкого укола в животе перехватило дыхание. Пока Гражина не поняла, что произошло, Радомир толкнул её вперёд, к брату, а сам остановился и согнулся, открыв рот, словно рыба. Девушка обернулась и хотела остановиться, но её сдержал Семаргл.
-Не останавливайся, вперёд! У него голод, - до Радомира донесся удаляющийся голос княжича.
Голод…
Само слово было ответом и приговором одиночке. Радомир повернулся к нему лицом, выпрямился насколько мог и, не успев обдумать действия тела, набросился на почти догнавшего человека.
-Ра!.. – крик знакомого голоса утонул в крови. Может, поэтому Радомир и не обратил на него внимания.
Напившись, он посидел рядом с телом ещё несколько минут, дожидаясь основной части погони. И дождался. Свет факелов ещё не добрался до чащобы, когда он услышал лай собак, звон оружия и разговоры воинов.
Какой же охотник будет шуметь, ловя пугливое животное. И как они нас собираются…
Радомир вытер губы и посмотрел на тёмный силуэт трупа.
Хотя… может, они тебя учуяли?
Он встал и побежал в том направлении, где скрылись княжичи и Глеб…
Меж тем погоня быстро сменила его и обнаружила тело с перегрызенным горлом. Один из десятников подошёл поближе и сказал:
-Он был с ними. Только ему горло перегрызли, как в Гиблой чащобе… уж не сам ли ходячий мертвец своего дружка…
-Да не может быть. Его наверняка Ратислав ножом… - раздалось из толпы.
-Что я, ножа от зубов не отличу! – перебил десятник, - тем более Ратислав в шею редко бьёт.
-Редко, но метко, - опять ответили из толпы.
-Что лясы точить! Обыскать надо.
В доказательство своих слов десятник сам подошёл к телу и прошёлся по всем карманам и загашникам, залез даже в сапоги – и не зря. В правом он нашёл нож с чёрной рукоятью. Повертел в руке, поднял перед собой и спросил сотника, тоже подошедшего к телу:
-Не этот ли клинок Гражининым стражам дали?
-Похож, - кивнул сотник, - но проверить можно только на шкуре мертвеца.
-Если с ними живая душа есть, собаки их найдут, - уверенно ответил десятник, - давайте, к утру поймаем – готово дело!
Две сотни воинов двинулись дальше. Тело снова осталось в темноте…
* * *
Радомир догнал их уже на опушке. Ратислав сидел, прислонившись к стволу сосны, с закрытыми глазами и убранным оружием. Княжичи сидели просто на траве и смотрели на восток. До рассвета оставалось не больше часа.
-А Глеб? – спросил Семаргл, - почему ты его не привёл?
-Мне показалось, что он с вами. Кто же знал, что в суматохе вместо него вперёд вырвется Ратислав. То-то я удивился, как ловко жрец пробирается сквозь чащу.
Словно и не спал, Ратислав, услышав своё имя, открыл глаза.
-Он шёл позади некоторое время. Я кричал, чтобы он не отставал, но больше ничем помочь не мог. Потом потерял его из виду. Кажется, он пытался нас догнать, но я сомневался. Это мог быть дружинник Милослава, а мог быть…
-Мог быть… - Радомир задумчиво повторил фразу друга и опустился на землю. Только Гражина поняла, что произошло с тем, кто мог быть Глебом.
-В любом случае, если это был он, его уже взяла дружина, - обнадёживающим тоном сказал Ратислав, - если нож у него, ему может повезти. И вообще, живой, он князю пригодится больше. Сами знаете, почему.
-Не взяла.
-Что? – Семаргл посмотрел на Радомира.
-Не взяла его дружина, - повторил Радомир.
-Откуда ты знаешь? – хором спросили Семаргл и Ратислав.
Задав вопрос, Семаргл сразу понял ответ. И ужаснулся, представив Людмилу. Оглядев побелевшие лица княжичей, Ратислав снова вопросительно посмотрел на друга.
-Я его убил, - произнёс Радомир ледяным тоном, - разгрыз ему шею.
Бывалый воин раскрыл рот от удивления и… страха? Впервые он мог назвать охватившее его чувство только таким словом, хотя и оно не было верным определением того, что он испытывал. Радомир бесстрастно смотрел ему в лицо.
-Тебе пора; если попадёшься с нами… Если спросят, почему здесь или почему не был с ними, скажи, что выследил нас, и покажи, куда мы пошли. И нам пора. Скоро рассвет, а мы на открытом месте.
Он посмотрел на княжичей, и те без слов его поняли. Встали и пошли к пещерам, провожаемые растерянным взглядом Ратислава. Уже на порядочном расстоянии Гражина обернулась и посмотрела на него. И, хотя были видны уже только чёрные фигурки, он почему-то прочитал в этом невидимом взгляде обречённость…
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
Солнце вставало медленно. Но недостаточно медленно, как казалось Радомиру и княжичам, – каждый миг приближал необходимость встать, прийти в храм и посмотреть в глаза овдовевшей Людмиле. Глядя в глаза или в сторону, сказать, что её ребёнок родится без отца…
Гражина долго смотрела перед собой, за пределы пещеры, но тишина тяготила не меньше, чем мысли. Поэтому она попыталась выйти и вывести из ступора остальных разговором.
-Радомир… а как мы скажем Людмиле?
-Мы? Почему мы? – удивился он.
-Но мы же вместе пойдём.
-Вместе… - повторил он, как эхо, - а зачем?
Они обменялись недоумёнными взглядами. Семаргл вяло включился в разговор, просто наблюдая за ними. Радомир продолжил:
-Я его убил, я и пойду.
Семаргл хотел что-то сказать, но Радомир посмотрел на него такими ледяными глазами, что княжич сразу онемел. На то самое время, пока солнце не встало окончательно, а Радомир не встал и не отправился к капищу.
Только тогда Семаргл очнулся от оцепенения и, встав, окрикнул его:
-Ты куда!
-К Людмиле.
-Я с то… - он снова застыл под взглядом Радомира на выходе.
Воин долго смотрел на друга как на капризного ребёнка. Потом коротко, без эмоций ответил:
-Нет, - развернулся и пошёл вперёд.
* * *
Ратислав был так поражён событиями ночи, что почти забыл о Магуте и отряде, оставшемся в тайной пещере. О друзьях он вспомнил только на пороге дворца – и сразу ринулся к покоям беглой княжны. Но воины встретили его на полпути. Магута вышел вперёд, приветствуя начальника и спеша рассказать о происшедшем:
-Долго пришлось подмоги ждать. Я успел дойти до конца пещеры и вернуться. Успел бы и второй раз вернуться, пока ты с князем бегал за княжной. Неужели так трудно схватить одну маленькую девочку?
-Одну – легко. Но ей помогали. Что в пещере?
-Там какая-то труба. Взрослый мужчина ползком пройдёт. Потом с пути не сбиться – прямой коридор, хоть и тёмный. Заканчивается стеной. Вроде в этой стене есть какая-то трещина, но одному её не разъять, а без тебя мы решили не браться, да и перейти на тот край поляны…
-А в одиночку, стало быть, взялся бы… что ж. Как назад перебрался, тяжело?
-Верёвки и палки помогли, но дно просело. Скоро будет не поляна, а бездна.
-Тогда сначала сделаем лестницу и перейдём… Магута, займись, а остальные со мной, за снаряжением. Не руками же стену раздвигать!
Из остальных дружинников Ратислав выбрал два десятка лучников и с ними отправился к покоям княжны. Один человек из этих двадцати подошёл к полководцу и подал ему нож с чёрной рукоятью. Не решаясь взять оружие, Ратислав посмотрел на лучника:
-Зачем он мне?
-Мы взяли у одного из беглецов.
-А где он?
-В лесу. Мёртв.
Ратислав не удивился. Он понял, о ком речь.
-А почему ты решил взять нож?
-У него другого оружия не было. Согласись, сотник, странно: есть короткий нож, с которым не всегда удобно вступать в поединок, но нет меча…
-Как это нет?!! Они же в полном вооружении…
-Вышли? Вышли в полном. Но по дороге один снял меч. С поясом.
-Снял?! Не выронил?
Лучник кивнул и вложил нож в руку Ратислава. В этот же момент В противоположном конце коридора появился Магута с помощниками, нёсшими верёвки и факелы.
Огонь зажгли только после того, как все воины вошли в пещеру. Точнее спрыгнули с пола комнаты и двинулись вглубь пещеры, к поляне.
Добравшись до злополучного места, Ратислав велел наколоть один конец лестницы на стрелы и дать залп. Но твёрдая порода не позволила им закрепить лестницу, стрелы упали на дно пещеры. К счастью, верёвки были слишком легки, чтобы поляна их затянула.
-Крючья, на крючья насаживайте! - Ратислав не растерялся, хотя первая неудача всё-таки подействовала на него.
Приказ исполнили быстро, крючья закинули на другой край поляны. Но из четырёх закрепился только один.
-Сейчас снова закинем, - Магута попытался стянуть лестницу обратно, но она не поддалась.
-Может, выдержит… - подумал вслух один из лучников.
-А может… - Магута снова безуспешно потянул лестницу.
-Всё может, - Ратислав рукой остановил его. Магута теперь просто держал кусок лестницы, - не рви, сейчас так сделаем. Самый лёгкий из нас переберётся туда и закрепит остальные крючья.
-А если не дойдёт, если лестница…
-А если не дойдёт, Магута… вытянем. На той самой лестнице. Что болтать, надо человека выбрать.
-А кто из нас самый лёгкий?
Лучник по имени Божан, уже на словах понадеявшийся на крепость верёвок, снял металлические доспехи и оружие. Не дожидаясь одобрения или возражения Ратислава, он взобрался на неверную опору и пополз вперёд. Глядя ему вслед, соратники сжимали кулаки, закусывали губы и вспоминали всех богов, о которых когда-то слышали. Подражая им, Радомир всё-таки нашёл в себе силы сказать:
-И вправду, парень тощий. Наверняка доползёт.
-Или никто уже не доползёт, - хмуро ответил Магута.
Взглянув на него, Ратислав удивился: на лице воина с не самым большим опытом не отражалась и тень беспокойства, словно не человек сейчас рисковал жизнью. Потом перевёл взгляд снова на стрелка, балансировавшего над поляной. Держался он крепко, лестницу не выпускал, но раза три крюк проскальзывал, и весь отряд с замирающим сердцем, словно один организм, приникал к краю поляны, уже готовясь вытягивать его с поляны.
За четверть шага до тоннеля Божан протянул руку и закрепил второй крюк. При этом лестница так заколебалась, что даже Магута оставил хладнокровие и крепче сжал свой конец верёвок. Однако лучник вновь оказался проворен. Закончив, он перебрался внутрь и принялся за остальные крючья. В это же время один за другим начали переправляться остальные воины.
Последними перебрались Магута, перенесший доспехи лучника, и Ратислав. Сотник, прежде чем пойти, положил лестницу на землю и прижал крупными камнями, какие нашёл вокруг. Хотя, конечно, немного их было на почти гладком полу пещеры, воин оказался не слишком тяжёлым и без труда перебрался к товарищам.
Но тоннель затаил ещё один сюрприз: факелы пришлось нести потушенными, чтобы не сжечь друг друга. Тьма не пугала – Магута уже вернулся из пещеры, а значит, опасностей нет. По крайней мере, не должно быть.
Божан по-прежнему шёл впереди с большим отрывом, поэтому его товарищ, хоть не слышал и не видел его, не беспокоился. Пока не почувствовал под ладонями тёплую липкую жидкость.
-Стойте! – его голос эхом разнёсся по всему тоннелю. Он принюхался к пальцам и ощутил запах свежей крови, - здесь что-то… похоже на кровь!
-Божан где?
-Не видно! Здесь кровь, Ратислав!
В тот же момент одновременно несколько воинов почувствовали, как существа неопределимых размеров схватили их, пронзая руки насквозь, и поволокли в сторону – туда, где полмига назад была стена тоннеля, теперь оглашённого криками боли. Ратислав тоже почувствовал острую боль, но вовремя успел вытащить меч и воткнуть в лапу (или морду?) невидимого существа. К его счастью, оно оказалось из плоти и крови, а не из камня или металла, и боль его отпугнула, однако ненадолго. Стены тоннеля расширились не только в стороны, словно раскрылись перед этими тварями; потолок и пол, если, конечно, так можно сказать об идеально ровном, без углов, ходе, разошлись в стороны, при падении с незначительной высоты людей сильно тряхнуло, и невидимые звери напали с утроенной силой.
Сотнику не пришлось приказывать. Воины были готовы постоять за свои шкуры в повторной атаке, поэтому теперь ни один из них не оказался закуской.
-Факелы! Факелы! – пронесся по строю голос Ратислава. Он мысленно похвалил себя за то, что не оставил снаряжение.
В ответ донеслось чирканье кресал и всполохи пламени. Неровный оранжевый свет озарил нападавших ящеров: огромные твари под три аршина в длину, испугавшись света, ринулись во мрак, из которого пришли, а воины смогли оглядеться.
Их окружала тьма. Факелы лишь на несколько локтей вперёд освещали путь. И конца этой тьме видно не было.
-Всем стоять здесь, я скоро вернусь, - Ратислав, взял один факел.
Он решил дойти до стены и идти вдоль неё до тупика, о котором говорил Магута, но, пройдя достаточно много, понял, что удаляется от отряда и вот-вот их потеряет из виду, и вернулся.
Его дружинников, в свою очередь, сильно обескуражила резкая перемена. Они осматривались, но ничего не понимали. Когда вернулся полководец, все вопросительно посмотрели на него. Некоторое время он стоял молча, потом указал рукой вперёд и приказал:
-Мы шли туда. Идём дальше.
Дальше они шли молча, постоянно озираясь. И чем дальше за спиной оказывались остатки тоннеля, чем гуще становилась тишина, тем сильнее кровь била в виски, тем большее волнение и напряжение охватывали воинов.
Ратислав опасался вдвойне. Идя вперёд, он абсолютно не замечал, как подчинённые дружинники потихоньку начали его обходить и заглядывать ему в лицо, пытаясь понять его мысли.
Мысли эти были тяжелы. Ожидая, что из любого тёмного угла выпрыгнет Радомир (силы небесные, какой угол!), он даже не представлял, как повести себя. Предать и напасть – или открыться и встать на его сторону? Хотя почему только Радомир… ведь напасть могут и эти твари… снова…
-Ратислав, - Магута окликнул военачальника, - Мы уже все поняли, в каком направлении идти. И дойдём даже без тебя. Точнее смогли бы дойти, но совесть не позволит оставить начальника.
Ратислав прибавил шагу и вскоре быстро вернулся в начало потрёпанного отряда. И, обернувшись, пришпорил отряд взглядом. Магута привёл его в чувство и напомнил, что не стоит показывать страх перед теми, чьи жизни в большой степени зависят от его воли; но избавил от тяжёлых дум. А время ходьбы – весьма длительное время – позволяло страху и сомнениям овладевать им…
Через два или три часа пути перед ним возникла та самая стена с трещиной. Погружённый в мысли, он не сразу заметил, но успел остановиться и обернулся. Отряд, подойдя к стене, без слов или даже взглядов принялся, вместе с военачальником, расширять трещину мечами и подручными средствами.
* * *
Тихие отзвуки за сомкнувшимися вратами вывели Людмилу из оцепенения. Она перевела взгляд с пола на стену, а потом на слюдяной потолок, уже озарённый дневным светом.
-Глеб! Наконец!
Вместе с сознанием вернулись чувства, в первую очередь – усталость. Людмила качнулась, но устояла. Однако долго стоять не смогла и просто села на землю и с замиранием сердца уставилась на врата, которые уже начали поддаваться усилиям возвращающегося мужа и спутников… по крайней мере, так она думала. Через две минуты лезвия мечей уже начали проходить сквозь щели в камне.
-ЛЮДМИЛА!
Женщина обернулась и раскрыла глаза от удивления: перед ней стоял Радомир.
-Ты здесь? А там… - она через силу встала.
Воин ринулся на неё с горящими глазами, Людмила в страхе отшатнулась к злополучным вратам и мгновенно оказалась в чьих-то крепких, облачённых в латы руках. Увидев перед своей шеей меч, она поняла, что Радомир способен не только на убийство. А Радомир смотрел на мнимого друга и отчаянно пытался собраться с мыслями.
Ратислав передал беременную жрицу Магуте и вышел на шаг перед отрядом. В тишине капища слышалось только дыхание Людмилы. Два воина смотрели друг на друга оценивающе и будто демонстрировали собственную мощь, но понимали, что ни один из них не нападёт первым, просто не сможет…
-Ты сам понимаешь… - Радомир прохаживался перед Ратиславом и собирался с духом, но всё равно не мог сделать первый шаг.
-Не хуже, чем ты, - Ратислав уже забыл, что изображает Милославова сотника.
Радомир опустил голову, словно искал на полу слова, и снова замолчал.
Будь проклят тот день, когда я бросился в омут головой по совету Ведьмы! Людмила на волосок от смерти и ещё не знает, что Глеб уже мёртв! Вовремя же ты пришёл, чтоб сказать ей об этом! Нет… не сейчас. Я скажу ей, что он погиб, но не сейчас…
Она никогда не узнает: кто бы ни убил её, кровь будет на моих руках…
-Где же твоя звериная ярость? - Ратислав сделал ещё полшага вперёд и чуть не напоролся на кончик меча; Радомир быстро отреагировал, - где твоя сверхчеловеческая злоба, беспо…
-В её животе, если угодно.
Дружинники видели зверя, хотевшего спасти жрицу, и своего начальника. На самом деле Ратислав всей душой стремился отпустить её, но не знал, каким образом. Радомир тоже видел правду, но тоже не мог ничего поделать. Наконец Ратислав обнажил меч.
-Я знаю, что это не моё дело, - он скорее говорил с дружинниками, - но мы оставим её, если ты сможешь её забрать.
-Сотник, ты не… - Магута не успел договорить, как Радомир ударил.
Скрестив оружие, они смотрели друг на друга. Радомир прошептал, чтобы не услышали остальные:
-Пятнадцать лет назад мы бились, и в поединке не было победителя. Сейчас меня уже не убить, так кто же…
-Я тоже за это время не поглупел, - прошипел Ратислав и ударил его ногой в живот.
-Нож?.. – в голос спросил Радомир перед новой атакой.
-Нож-то ножом… - Ратислав снова отразил удар, - …но зачем эти игры, а?
Новый удар, вновь отражён. Но это был обманный ход. Радомир опрокинул друга, ударив головой о пол, и, пока тот не пришёл в себя, Размахнулся…
У дружинников – да и у самого Радормира, сердце зашлось, пока клинок летел к горлу сотника. Кто-то даже ринулся на выручку начальнику, как вдруг…
Радомир всадил меч в пол справа от головы друга. Мгновенно вырвал его, отскочил назад и посмотрел на Ратислава, которому подняться после удара оказалось трудно. Поднявшись на локте, он посмотрел на друга-противника и понял: Радомир бы давно убил его, если бы хотел… и мог. Треклятые пять лет дружбы сейчас встали клином между ним и Людмилой.
-Хватит… - Ратислав встал и едва удержался, чтобы не назвать друга по имени, - либо бери её, либо уходи.
-Сотник, ты сильно ударился? – Магута вышел чуть вперёд, держа Людмилу сбоку от себя, и начал отчитывать начальника, - ты хочешь отпустить врага князя?!
Радомир снова напал. Сотник увернулся и приготовился к новому удару, но его меч почти упёрся в спину друга. Воин держал на острие меча Магуту, который не успел прикрыться сопротивляющейся жрицей. Мгновенно пяток воинов обнажил мечи и направил на Людмилу. Оставалось только ждать, чьи нервы сдадут первыми.
Радомир, за пятнадцать лет научившийся ждать лучше, чем иные за всю жизнь, просто стоял и смотрел в глаза Магуте. Тот не смел шевельнуться, чтобы не спровоцировать товарищей на опрометчивый рывок. Но Ратиславу не понадобилось помощи: он первым решил атаковать и жестоко ошибся. Меч прошёл сквозь грудь Радомира и вышел примерно на локоть, тот резко наклонился вперёд, прижал к себе и насадил на остриё Магуту.
-Людмила, вниз!
Женщина с визгом опустилась на пол за полмига до того, как на её месте сошлись звёздочкой пять лезвий. Радомир отпустил мёртвое тело и принялся за живых, причём рубил больше не своим мечом, а Ратиславовым. Тот, оставшись безоружным, в первый момент опешил и даже не вспомнил о ноже с чёрной рукоятью. Радомир успел порубать всех, кроме него, развернуться, чтобы нанести удар последнему и…
Лезвие меча остановилось возле самой шеи Ратислава, направившего нож в грудь другу. Сотник почувствовал, как по шее бежит тёплая струйка. Но отвести взгляда от друга не смел.
-Твоя жизнь сейчас в моих руках, - почти прошептал Радомир.
-Неужели? А этот нож наверно…
-Он может убить меня только в час рассвета. Сейчас… что мне сейчас. Да, ранишь. Да, уйдёшь. Но уже не с ней, потому что она успеет скрыться. Она знает эти места лучше, чем ты – свой меч.
-Тогда – бой.
Радомир непонимающе посмотрел на сотника. Тот продолжил:
-Сразимся в тот час, когда будем на равных. Этим утром. Всё равно будет странно, что я один из всего отряда вернулся. А если я одержу верх…
-Я не вправе распоряжаться жизнями княжичей и жрицы.
-Я тоже. Но мне дан приказ.
-Семаргл тебя…
-Пусть. Человек, на которого напали, может и должен защищаться. А если ты победишь… значит, ты выиграешь у Милослава один день и несколько десятков воинов.
Он опустил нож. Радомир не сразу последовал его примеру, а потом посмотрел на Людмилу. Очень тяжело ему дался этот взгляд – вместо неё он видел Глеба, которого, наверно, сейчас ели муравьи. Он отвернулся и, чтобы как-то оправдать своё поведение, предложил:
-Негоже в капище трупы оставлять. Они, хоть и пытались нас убить, достойны возвращения к земле. Да и крови на полу…
-Я покажу, где кладбище, - отозвалась Людмила.
Недавние противники убрали оружие и взялись за тело Магуты. Ратислав посмотрел на мертвеца и покачал головой:
-Столько лет бок о бок сражаться, чтобы вот так оставить…
-Но со мной ты сразился.
-С тобой… когда ты умер, я похоронил тебя в памяти. Я сейчас сражаюсь не с Радомиром, а с его призраком. Жаль, копать нечем.
-Я найду лопаты, - опять ответила Людмила.
Ратислав развернулся и посмотрел на неё с удивлением: она не должна была слышать, потому что говорили мужчины довольно тихо. Тогда он снова вопросительно посмотрел на Радомира. Тот одними глазами попросил его помолчать.
* * *
Гражина сгрызла себе все ногти и уже принялась за пальцы, когда настал вечер. Семаргл уже устал её успокаивать, а злость на сестру отвлекала его от тяжёлых мыслей и тревоги. Но и она длилась недолго. В конце концов, до капища не так долго идти, чтобы…
Он махнул рукой и вошёл в пещеру.
-Иди, иди, - сестра не шевельнулась. По-прежнему глядя в одну точку над горизонтом, она уже начала сама сердиться на брата, - докажи ещё раз, что он тебе нисколько не нужен.
Не поворачиваясь к ней лицом, Семаргл мысленно прорычал и возвёл очи горе.
-Мне не всё равно. Но мы ничего не добьёмся, просто стоя у входа в пещеру и дожидаясь то ли Радомира, то ли отца!
-Они! Они! – Гражина ни с того ни с сего рванула вперёд. Княжич повернулся и увидел вдали три силуэта. Он рванул за ней, но пришли они одновременно. Гражина повесилась на шею Радомиру, а Людмила, явно не понимающая происходящего, перешла в ведение Семаргла – по крайней мере, он пока не выкидывал таких странных шуток, как Радомир.
-А где Глеб?
Семаргл посмотрел на Радомира.
-Я не сказал, - тот опустил глаза.
-Хоть сейчас скажешь?
Он тут же снял с шеи Гражину и посмотрел на неё так, словно это она убила Глеба. Потом перевёл взгляд на Людмилу и помолчал некоторое время.
Достаточно долго, чтобы Людмила всё поняла. А когда поняла, упала в обморок.
-Что с ней? – спросил Ратислав.
-Она его жена.
-Вдова, Радомир, - Гражина постаралась придать голосу побольше мягкости, чтобы воин не чувствовал себя виноватым из-за её реплики. Но безуспешно. Радомир угрюмо пошёл вперёд, к пещерам.
Семаргл взял на руки Людмилу и пошёл за ним, оглядываясь на сестру. О Ратиславе пока никто не вспоминал, хотя он шёл сзади.
В пещере Людмила пришла в себя, но ещё не могла встать. Да и не хотелось. Рядом сидела Гражина, поэтому жрица первым делом обратилась к ней:
-Что произошло, когда они тебя нашли?
-Мы выбежали из дворца, а когда пытались уйти за ворота, Радомир увидел этого Ратислава. Они, похоже, были знакомы уже… словом, он повёл нас через лес, а Радомир остался, решил задержать Милослава. Глеб отстал, когда Радомир нас догонял… - она замолчала ненадолго, - мы этого не видели. Он сам потом сказал. Принял его за дружинника. Но…
Людмила приподнялась и села на каменном полу. Семаргл подошёл к женщинам и, кивнув в сторону смотрящих друг на друга воинов, прошептал:
-Я думал, что Ратислав за нами не пойдёт.
-Он с отрядом пошёл через тоннель, по которому ушли вы.
-Они молчат, словно слушают друг друга. Но ни слова не произнесли.
-А им не о чем говорить, - ответила Людмила, - если они были действительно знакомы… значит, сейчас между ними всё сказано, они только вспоминают. А воспоминания у них общие.
-Так много?
-Конечно, Гражина, - продолжила Людмила, - много нужно вспомнить перед таким событием…
-О чём ты говоришь?
-Разве вы не поняли, княжичи? Они же прощаются.
* * *
Милослав смотрел в распахнутое окно горницы и сильно нервничал. Солнце уже заходило, а об отряде Ратислава не было ни слуху, ни духу. Погружённый в свои раздумья, он не услышал скрипа открываемой двери и потому вздрогнул, когда заговорил ведун:
-Напрасно ждёшь.
Обернувшись к двери, Милослав вопросительно посмотрел на него.
-Напрасно, князь. Ратислав не вернётся. Никто из них не вернётся. И чёрный нож опять у того живого мертвеца.
-И что же ты предлагаешь?
-Что… смотря что ты хочешь получить.
-Голову сына, мёртвую и неподвижную, чтобы уже не было никаких сомнений, что он исчез навсегда.
Он умрёт. Но какой ценой? У тебя больше нет наследников. И не будет, ведь Майя…
-Плевать я хотел на Майю, у меня и наложницы есть, сын одной из них станет моим наследником.
-Едва ли твоя дружина пойдёт за ним.
-Я научу его вести людей за собой.
-Ты не научишь его тому, что даёт только кровь. Но в любом случае ты поучишь то, что хочешь. Вели собирать войско. К рассвету дружина должна быть в лесу.
Продолжение следует...
Морин Обручник - Княжичи
© Copyright: Алекс Фокина, 2008
Свидетельство о публикации №208062800211
Свидетельство о публикации №208062800211
Рецензии