Легенда о Великом Инквизиторе. Книга II

Легенда о Великом Инквизиторе(совсем не по Достоевскому!!!). Книга II.




Часть 1. Сделка.

       …Услышав её историю, чёрт долго хохотал. Он был небольшой, размером со среднюю кошку, и почти такой же шерстистый и чёрный. Чёрт катался по столу, всплескивал ручками, сучил ножками и размахивал во все стороны длинным хвостом. Хвост оканчивался изящной пушистой кисточкой, похожей на гигантскую художественную кисть – волоса, эдак, из беличьего.
       - Ой, не могу! – выдавливал чёрт отдельные слова, повизгивая от смеха. – Как он тебя… прокатил!.. Надо будет… запомнить… Даже я бы… не додумался!...
       Магдалена мрачнела, но терпеливо ждала, пока её собеседник вернётся в работоспособное состояние. У неё не было желания препираться со всякой нечистью.
Наконец, чёрт собрался, глубоко вдохнул, утёр кисточкой хвоста невольные слёзы и постарался придать лицу серьёзное выражение. Глянув на девушку, он тихонько хихикнул в кулачок, но сумел на этот раз совладать с собой.
       - Это ведь действительно смешно, - произнёс он, как бы оправдываясь. – Я бы и тебе советовал расслабиться. Относись ко всему легче – проживёшь дольше!
Встретившись с Магдаленой взглядом, он осёкся и закашлялся, словно прочищая горло.
       - Хорошо, я понял, понял… А от меня-то ты чего хочешь? Вернуть его?
       Магдалена задумалась. Глаза её сощурились, губы сжались в узкую ниточку. Она физически ощущала спазм мышц в правой половине лица: впервые это появилось у неё в тот вечер, когда в её адрес прозвучало обращение «святой отец». Три дня назад.
       С тех пор она пребывала в каком-то состоянии оторванности от реальности. Словно всё происходило не с ней, а с неким вымышленным персонажем, рисованной фигуркой – а она сама, настоящая, сидит в стороне и безучастно наблюдает.
       Никто ещё не раскрыл подлога. Но это – ненадолго. Бежать? Её здесь никто не держит. Можно уйти в любой момент. Все считают её новым Инквизитором, назначенным из Рима. Даже документов не спросили. Вообще никаких! Вопиющее безобразие. Если б она была на месте капитана городской стражи, она бы проверила подлинность личности любого, будь он хоть Папа Римский!...
       За три прошедших дня она успела дважды побывать в Архиве, принять участие в трёх допросах и перечитать около полусотни доносов. Интересной оказалась писулька знакомого ей человека: ей почудилось, что она узнала по почерку соседа, точнее – соседа своих родителей, которые, собственно, и фигурировали в доносе.
       «…Мало того, что их дочь известна по всему городу своим колдовством и нечестивым образом жизни… Они и сами по ночам устраивают оргии: скачут голые по двору… льют заговорённое зелье через забор на мой огород, от чего морковь нынче совсем не уродилась… А ещё жена оборачивает мужа свиньёю и выезжает на нём верхом на шабаш…».
       Помнится, Магдалена впервые после случившегося потрясения, испытала над сим опусом что-то, похожее на человеческую эмоцию. И имя этой эмоции было: возмущение.
       «Ну, подумаешь, напился папаша пару раз до свинского состояния, - зло подумала она. – И что теперь, сажать за это? Так всех мужиков в городе пересажать можно!... Кто работать-то будет?»
       Сосед уже лет двадцать – всю её жизнь – вёл с её родителями непримиримую вражду из-за клочка земли в пару футов шириной, который почему-то считал своим. Родители были с ним категорически не согласны. В итоге, сосед несколько раз ночами ломал общий забор и перемещал его на новую, им самим определённую, линию раздела земельных участков. Днём отец молча переставлял забор на старое место. Сосед со своего крыльца орал ругательства, брызгая слюной…
       Надо будет с ним разобраться, с соседом-то. Уж не колдун ли он сам?
       - Эй! – голос чёрта вернул Магдалену к реальности. – Ты что, заснула?
       - А?
       - От меня, спрашиваю, чего надо? Мужчину тебе вернуть? Или нового найти?
       - К чёрту, - процедила Магдалена.
       - Кого – к чёрту? – не понял чёрт.
       - Всех – к чёрту. Мне нужны документы. Официальные бумаги, подтверждающие мой нынешний статус.
       - Какой статус? – опешил чёрт. – Беглой ведьмы?
       - Областного Инквизитора, - криво усмехнулась Магдалена.
       Чёрт снова хихикнул, но на сей раз как-то нервно.
       - Ты что, девушка? Я понимаю, у тебя горе, от такого и посильнее люди умом трогались… Ты бы лучше отдохнула пока, здоровье поправила. Хочешь в Грецию? Или на Кипр? Там хорошо: море, фрукты…
       - К чёрту фрукты.
       Магдалена угрожающе сжала в кулак правую кисть. Синхронно с её движением пентаграмма, вычерченная на столешнице, вспыхнула недобрым, мертвенно-белым светом. Чёрт, находившийся внутри пентаграммы, напрягся и поджал конечности.
       - Не надо угроз, - произнёс он строго. – Я же для тебя как лучше хотел. Не хочешь к морю – как хочешь. Сиди в этой дыре. Здесь вон у вас дождь уже неделю не кончается…
       - А с дождём мы тоже разберёмся, - зловеще пообещала Магдалена. – Потом.
       - Ладно…, - чёрт вытащил из воздуха несколько листов хорошей плотной бумаги. За ними появились перо и чернильница. Чёрт пристроил на колени подвернувшуюся под руку книгу, положил на неё лист и изготовился писать.
       - «Мы, милостию Божией глава католической церкви… Папа Римский… назначаем на пост верховного Инквизитора… Трынштадтской области и Дармбургского округа… брата…»…
       Он поднял глаза на Магдалену, опять уплывшую в собственные мысли.
       - Кого писать-то?
       - А? – очнулась девушка.
       - Кем тебя, спрашиваю, записывать? Как тебя теперь звать будут? Брат Августин? Или Юлиан? А ещё, знаешь, Леонард хорошо звучит. Эстетично.
       - Магдалена Мейер, - медленно, почти по слогам проговорила Магдалена.
       - А? – чёрт вскинул мохнатые бровки. – А, ну да. Это я знаю. Это для нашего Договора. Я спрашиваю: что в документе писать? Предлагаю: Леонард. Очень звучно.
       - Пиши: Магдалена Мейер, - размеренно продиктовала девушка. – И «брат» зачеркни. Нет, лучше сотри. Пиши: сестра.
       Чёрт, уже было приставивший перо к листу, замер. На бумаге под кончиком пера располза-лась жирная клякса. Чёрт не видел кляксу. Он открыл было рот. Судорожно сглотнул. Облизал губы. Закрыл рот. Посмотрел на собеседницу.
       Магдалена Мейер, в белой доминиканской рясе мужского покроя, возвышалась над ним, точно призрак, вышедший из ночной тьмы. Её некогда обритая голова, начавшая ныне обрастать щетиной тёмных волос; её запавшие бледные щёки; её воспалённые покрасневшие глаза; и всё это – на фоне интерьера аскетично обставленной кельи, стола с пентаграммой, с чёрными восковыми свечами по углам… В общем, зрелище получалось довольно-таки инфернальное.
       - Родная, - чёрт постарался, чтобы тон его прозвучал как можно мягче. Так разговаривают с больными детьми. – Да кто ж, какой дурак-то, женщину инквизитором назначит? Ну, сама посуди. Ведь не женское это дело, не женское! Будь ты хоть настоящей монашкой, хоть святой – тебе путь в инквизицию заказан. А давай, я тебя в мужчину переделаю? По-настоящему? Да ты не бойся, во время процедуры ты ничего не почувствуешь – я тебя усыплю. Потом только швы поноют с недельку, так их можно специальной мазью…
       - Пиши: Магдалена Мейер, - оборвал его ледяной женский голос.
       - Нет, если ты захочешь, чтобы по-прежнему с мужчинами… ну, это…, - чёрт улыбнулся сально и вместе с тем слегка смущённо. – Тоже можно ведь устроить. И мужиком будешь, и других мужиков любить сможешь. Гарантирую! Знаешь, сколько хорошеньких послушников по монастырям прозябает? Найдёшь себе мальчика... Или самца – знаешь, такого, с яйцами…
       - Пиши: сестра Магдалена Мейер! – рявкнула женщина, срываясь на фальцет.
       Чёрт всегда считал себя бессмертным. Но заглянув в её глаза, понял, что, кажется, сейчас его запросто могут убить.
       - Хорошо, - поник он. Перо заскрипело по бумаге. – Пишу: «сестра Магдалена Мейер»…
       - Но, знаешь, - он вскинулся, глазки полыхнули красным.- Это будет дороже, чем стандартный контракт.
       - Рассчитаемся, - небрежно бросила Магдалена Мейер.

       * * *

       - Ну, вот, - чёрт осторожно подул на исписанный лист, чтобы чернила быстрее сохли. – Проверяй, всё ли устраивает.
       Девушка выхватила бумагу из его лапок. Забегала глазами по строчкам. «Милостию Божией… Папа Римский… назначаем… сестру Магдалену…»…
       - Всё верно, - подтвердила она.
       Чёрт удовлетворённо кивнул.
       - Я подготовлю подборку документов, - деловито продолжил он. – Выписку о пострижении в монахини, с указанием монастыря и даты… Характеристику с места службы… то есть, тьфу, послушания… Свидетельство о прохождении специального обучения… Рекомендации аббатисы и духовника… Что ещё? Вроде, всё.
       - Да, пожалуй… Да, ещё личное письмо от Папы к нашему епископу набросай. И доставь как-нибудь официально.
       - У нас есть свой человек: служит курьером в Ватикане. Но ему отдельно платить нужно. Деньгами.
       - Кредит? – Магдалена вопросительно глянула на чёрта.
       - Так и быть, сделаю тебе в кредит. На полгода. Под пятнадцать процентов. Отдашь из заработанного.
       - Согласна.
       В воздухе повисла пауза.
       - Инквизитор родился, - криво усмехнулся чёрт.
       - Что?
       - Примета такая. Если двое разговаривают и вдруг оба замолкают, значит где-то в этот миг родился инквизитор… Ну ладно, к делу. Итак?...
       - Значит, так, - задумчиво протянула девушка. – Ни о какой продаже души не может быть и речи…
       - Эй! – чёртик аж подскочил. – Ты мне за сегодня уже всю кровь выпила! Это что ещё за кидалово?
       - Души нынче дороги, - назидательно сообщила Магдалена.
       - Тогда какого дьявола я тут полтора часа….!....
       - Не кипятись, - девушка не дала ему закончить мысль. – Сделка на материальные блага, значит, и оплата должна идти материальная. Я ж не философский камень покупаю.
       - Да что ты понимаешь в философских камнях!... – чёрт чуть не плакал.
       - Нужно гибко подходить к искушаемому, - поучала сестра Магдалена Мейер. – Вдруг он может дать тебе что-то, очень важное именно для тебя, именно в данный конкретный период времени…
       Для чёрта ситуация торга несколько осложнялась тем, что он пребывал в физической зависимости от вызвавшей его персоны. В данном случае, от Магдалены. Он никуда не мог выйти из пентаграммы, пока ведьма его сама не отпустит.
       Внезапно лицо его просияло.
       - А ведь точно! – воскликнул он радостно. – Квартальный план. У меня же план горит!
       - Что горит?
       - Неважно. Начнёшь работать – сама поймёшь… Значит, так. Запоминай. Или записывай. До конца года в городе нужно открыть десять игорных домов. И два борделя. В разных районах..
       - Какие бордели? – Магдалена изумлённо распахнула глаза. – Ты о чём? Как я их тебе открою? Именем Святой Инквизиции?
       - А хоть бы и так, - чёрт держался уже свысока, почуяв, что выигрывает. – На самом деле, мне плевать, как ты это сделаешь. Мне нужен результат. Уяснила?
       - Десять игорных домов и два публичных, - растерянно повторила ведьма. – Ну, я не знаю, попробую…
       - Да, - чёрт приосанился. – И ещё эту… публичную… библиотеку.
       - Библиотеку-то зачем?!!
       - А чтоб народ познанием искушать. И гордыню взращивать. Очень способствует. … Ну, что, по рукам? … Вот и ладненько. Подпись, печать…
       - Подборку документов занесу завтра, - пообещал на прощание искуситель, тая в воздухе. – Чао, сестрёнка!

       * * *

       - Да что ж это такое? – епископ Трынштадтский, отец Иоанн, не понимал, что сейчас испытывает в большей степени: изумление или негодование.
       Папа, разумеется, непогрешим. Он принимает только верные, взвешенные решения, способствующие укреплению истинной веры в человеческих сердцах. Стало быть, он, епископ, не сумел понять какую-то тонкость, какой-то нюанс в происходящем, который бы всё расставил на свои места.
       - Старею я, Бернард, - пожаловался он секретарю.- Может быть, ты мне объяснишь. Как женщина… женщина, Бернард!... может быть инквизитором?
       Молодой секретарь смутился и покраснел.
       - В мои времена такого не было, и быть не могло, - продолжал епископ, взволнованно расхаживая по кабинету. Он почти бегал, задевал мебель локтями и не замечал этого. – Женщина, она ведь… Она…. Как Дева Мария, понимаешь? Кроткая голубица.
       Бернард скептически хмыкнул.
       - Да, она может оступиться… впасть во грех, - епископ, казалось, разговаривал сам с собой, и ответов секретаря не услышал бы, даже если бы тот решился заговорить. – Даже праматерь Ева… Но тем сильнее будет раскаяние! Её добродетель – в чистоте, в нежности, в сострадании. Она… как мать: всегда готова принять, простить, утешить. Достойных женщин в нашей истории ничуть не меньше, чем мужчин. Но – инквизитор!… Ты что-нибудь понимаешь?
       - Пригласить её? – слегка невпопад подал голос секретарь. – Она уже второй час в приёмной дожидается.
       - Да приглашай уж, что делать…
       Пока секретарь отсутствовал, епископ чуть дрожащей рукой плеснул себе в бокал тёмно-янтарную жидкость из серебряной фляги. Виноградное вино двойной перегонки. Согревает тело и улучшает работу мысли. Кажется, его изготовляют в одной из франкских провинций, именуемой Коньяк…

       * * *

       Дева стояла посреди приёмной, опустив очи долу. Белые одеяния, чёрная накидка на плечах. Чистота и скорбь. На вид ей было около двадцати. По документам значилось то же самое. Да как можно, такая юная? Да что она сможет-то?
       Правда, в характеристике отмечено: «Обладает стойким выдержанным характером… Верна Святому Престолу и делу католической Церкви… Состоит в доминиканском ордене с шестнадцати лет… В порочащих деяниях не замечена…». Четыре года в ордене. Зачем так рано постриглась?
       - Да Вы присаживайтесь, деточка, - опомнился отец Иоанн.
       - Благодарю Вас, Ваше Преосвященство.
       Девушка присела на краешек стула. Она до сих пор не смела поднять глаз. Бледное личико, охваченное белым платом, выглядело на удивление мило, одухотворёно. Нет, это не те похотливые физиономии, какие можно встретить среди светских красоток…
       - Да как же Вас угораздило? – выдохнул епископ. И сразу же спохватился. Как это ни фантасмагорично, но перед ним, всё-таки, верховный Инквизитор, назначенный самим Папой. Не далее, как вчера, курьер из Ватикана доставил епископу личное письмо от Его Святейшества. Епископу и раньше доводилось читать этот почерк.
       - То есть, простите, сестра, - отец Иоанн постарался взять себя в руки. – Вы не обидитесь, если я буду иногда обращаться к Вам: «деточка»? Я ведь, всё-таки, в три раза Вас старше, старику позволительно…
       - Я почту за честь, Ваше Преосвященство, - сестра Магдалена вдруг вскинула глаза. – Я вижу в Вас духовного отца, и для меня нет большей радости, чем быть принятой Вами в качестве дочери.
       «Маленькая», - растроганно подумал епископ. Его собственная – разумеется, внебрачная – дочь когда-то была почти такой же. А вот внучка – та совсем другая. Только о деньгах думает. Что за молодёжь!...
       - Я читал Ваши бумаги. О Вас только великолепные отзывы.
       Магдалена зарделась румянцем.
       - Право, я недостойна, святой отец…
       - Не смущайтесь, дочь моя. Человек должен достойно принимать заслуженную похвалу. Вы были украшением монастыря. Выбор Его Святейшества пал на Вас. Это большая честь. Но и великая ответственность. Представляете ли Вы… Представляете ли Вы, с чем Вам предстоит иметь дело?
       - Я понимаю Ваше смятение, святой отец. Женщины никогда прежде не назначались на подобные должности. Работа инквизитора всегда считалась традиционно мужской. Это тяжёлый труд, порождающий и физическое, и моральное утомление. И всё же… В истории нашей Церкви женщины доказали, что они могут проявить такую же силу духа в борьбе за дело веры, как и мужчины. Женщины стояли плечом к плечу с мужчинами, когда римские язычники бросали их на арену к львам. Равноапостольная Мария Магдалина, имя которой я с гордостью ношу, шла с проповедями по земле, наравне с апостолами Петром и Павлом. Святые…
       Далее последовал длинный перечень женщин, канонизированных Церковью, и список их заслуг.
       На середине её речи епископ уже не мог сдержать слёз умиления. Он торопливо нагнулся под стол – якобы для того, чтобы поднять упавшую бумагу, а на самом деле – чтобы осушить глаза рукавом.
       - … И здесь я только ради того, чтобы послужить Господу нашему всеми своими умениями и познаниями, каковые Он соблаговолил мне даровать, - проговорила сестра Магдалена в заключение. – Сама по себе я – ничто, жалкая слабая женщина, не обладающая ни мудростью, приходящей с возрастом, ни физической силой, предназначенной Господом для мужчин. И потому мне остаётся всецело предаться в руки Господни, отказаться от своей воли и принять лишь волю Божию как собственную, дабы превратиться в послушное Ему орудие: «Не как я хочу, но как Ты». И Ваше отеческое наставление, Ваша поддержка на этом пути станут для меня бесценным даром.
       Магдалена склонила голову. В воздухе повисла тишина, отчего-то звенящая – должно быть, звенящая эхом её последних слов.
       В этот момент выбор, сделанный Папой, уже не казался епископу таким необъяснимым.
       - Деточка! – в порыве чувств он выскочил из-за стола и подбежал к монашке. Магдалена вскочила на ноги, считая недопустимым сидеть, когда сам епископ стоит перед ней.
       - Деточка, позвольте мне Вас обнять, по-отечески! – не дожидаясь ответа, епископ прижал смущённую девицу к сердцу. – Вам выпал тяжкий крест, моя родная, такой тяжкий, какой не выпадал ещё ни одной женщине. Но, видно, такова воля Божья. Мужчина, со своей извечной гордыней, не всегда способен столь всецело отказаться от собственной воли ради воли Божественной. И лишь женщина, с её кротостью, способна на такое великое смирение… Вы можете всегда рассчитывать на меня. Я сделаю для Вас всё, что будет в моих силах.
Магдалена рухнула на колени и припала губами к епископской руке.

       … Когда сестра Магдалена Мейер покидала резиденцию епископа, секретарь Бернард, подслушивавший весь разговор за дверью, долго задумчиво смотрел ей вслед.

       * * *

       …Открытие публичной библиотеки состоялось в начале декабря, за две недели до Рождества. Народу собралось много. Причём не столько из-за почтения жителей города к книжной мудрости, сколько ради того, чтобы лишний раз поглазеть на нового Инквизитора. «Смотри-ка, баба!» - ахали люди, и так уже прекрасно знавшие, что – да, баба.
       Три месяца минуло с тех пор, как сестра Магдалена официально объявила людям о своём назначении. Первые несколько недель весь город жужжал, словно растревоженный улей. «Да где ж это видано, чтобы баба ведьм судила! – возмущались самые впечатлительные. – Одна ведьма будет судить других?! Да они же все одного рода-племени!»
       «А вот теперь узнаете, почём фунт лиха! – отвечали таким впечатлительным их жёны. – Теперь, наконец-то, и до колдунов доберутся! А то всё – ведьмы, ведьмы…».
       Сосед семейства Мейеров, захлёбываясь от восторга, рассказывал знакомым:
       - Да я ж её вот с такого возраста знаю! – он показывал ладонью расстояние в два вершка от земли. – Я ж её на коленях тетешкал… Яблочками угощал из своего сада… А уж какая умненькая девочка всегда была, какая воспитанная… Всё-то со мной здоровалась, о здоровье справлялась… А уж родители-то её почтенные – сколь благочестивые люди! По вечерам-то, бывало, сядут вдвоём на крылечке и тихонько напевают. Я подхожу послушать, что за пение такое благозвучное. А они – псалмы поют! Псалмы!...
       Как-то утром на двор к Мейерам приехала подвода, гружёная досками. Прибывшие с ней муниципальные рабочие до обеда ставили новый забор взамен старого, покосившегося от многочисленных перемещений. Причём как-то так само собой получилось, что после установки забора территория Мейеров расширилась фута на четыре, за счёт соседской земли.
       Недовольных такими действиями – не нашлось.
       … После пары арестов народное волнение окончательно сошло на нет. Система Инквизиции функционировала так, как ей положено. И неважно, кто стоял наверху: Инквизиция, по-прежнему, оставалась гарантом защиты народа от всепроникающих, невидимых – и от того тем более ужасающих – дьявольских козней.
       Постепенно люди стали отмечать и неожиданные новые позитивные моменты в деятельности Верховного Инквизитора. Сестра Магдалена приняла живейшее участие в общественной жизни города. В сопровождении всего лишь двух помощников – монахов, безо всякой охраны, обходила она, изо дня в день, методично, все злачные места и закоулки.
       Она прошлась по трактирам, известным своей дурной репутацией. В действительности то были притоны, где люди не столько утоляли свой голод, сколько предавались низменным страстям: играли в кости на деньги да снимали комнаты с почасовой оплатой, для блуда с развратными девками.
       Владельцы заведений падали на колени перед инквизиторской троицей. (Кстати сказать, в те дни Церковь собрала особо щедрые пожертвования на благотворительные нужды. Их несли и застигнутые в притонах почтенные горожане, и внезапно ощутившие угрызения совести продажные женщины, и сами хозяева трактиров, желавшие доказать свою преданность истинной вере – каковую преданность, конечно же, не могли затмить всякие отдельные мелкие грешки).
       Сестра Магдалена строго и наставительно беседовала с держателями притонов, ласково – с заблудшими женщинами. После общения с ней многие менялись. Люди, слышавшие её слова, ходили с просветлёнными лицами.
       Бывший наёмный убийца, повстречавшийся ей за игральным столом, впоследствии валялся у неё в ногах, сокрушаясь о своей прошлой жизни. А затем смиренно попросил принять его на скромную должность помощника палача в городской тюрьме.
       Конечно же, Магдалена дала ему шанс начать новую, праведную жизнь.

       * * *

       Из письма Верховного Инквизитора Трынштадтской области и Дармбургского округа бургомистру города Трынштадта Густаву Шиллеру (копия – ландграфу Трынштадтскому, Отто фон Шпее) от 15 октября 14** г.
       «…Со скорбию в сердце обнаружили мы, что жители города гораздо более привержены страсти к азартным играм, нежели каким благочестивым занятиям. Страсть сия глубоко коренится в повреждённой первородным грехом человеческой природе. Меж тем, согласно трудам святых отцов, можно заключить, что причина всех бед кроется не в игре как таковой, а в человеческом стремлении к лёгкой наживе, не сопряжённой с вложением физических или умственных усилий. В Писании же сказано: «В поте лица твоего будешь есть хлеб». Посему, полагаем, греховны не сами игры, а вкладываемый в них интерес к извлечению корысти. Игра сама по себе, напротив, представляется нам, в пределах разумного, явлением вполне позитивным, ибо беспрестанно напоминает человеку о Божественной воле, превосходящей его собственную.
       Изучая труды святых отцов католической церкви, обнаружили мы записи епископа Вибальда из Камбре, предлагающего способ применения игр с костями в целях повышения благочестия монастырской братии. Находя метод сей богоугодным и душеполезным, мы предлагаем его к использованию не только в монастырях, но и среди городского населения. Это, с одной стороны, воспрепятствует деланию в игре денежных ставок и позволит горожанам сэкономить деньги для благотворительных целей; с другой же – расширит познания обывателей в области человеческих добродетелей.
       Суть метода заключается в следующем. В своём трактате «Ludus clericalis» отец Вибальд указывает, что комбинации величин на костях следует считать не просто сочетаниями чисел, но и символами, обозначающими христианские добродетели:
       1.1.1. – любовь;
       1.1.2. – вера;
       1.2.4. – целомудрие,
       и т. д. (полный список прилагается).
       Ежели игра ведётся среди монахов, то монах, «выигравший» высшие добродетели, облекается правом обучать им остальных монахов.
       Тот же самый принцип, с некоторыми модификациями, можно применить и к лицам, не принадлежащим к духовному сословию…».

       * * *

       Из письма Верховного Инквизитора Трынштадтской области и Дармбургского округа бургомистру города Трынштадта Густаву Шиллеру (копия – ландграфу Трынштадтскому, Отто фон Шпее) от 27 октября 14** г.
       «…Сии женщины беззастенчиво продают своё тело для плотских утех. Некоторые блудницы после душеспасительных бесед раскаиваются и обращаются к праведной жизни. Иные же, ввиду слабости своей натуры или низости духа, что приближает их к животным, не способны в короткие сроки испытать раскаяние и продолжают предаваться своим греховным занятиям.
       Совокупления, которые они совершают с мужчинами за плату, происходят порою в самых непотребных местах. Например, в непосредственной близости с залами трактирных заведений, где добропорядочные граждане имеют обыкновение вкушать пищу и доброе вино после трудов праведных. И тот факт, что за стеной, в соседнем помещении, творится нечестивый блуд, отнюдь не способствует духовному благоденствию порядочных посетителей заведения.
       Мы берём на себя смелость предложить – коль скоро всех наших усилий не хватает, чтобы одномоментно вернуть блудниц к добродетели, и уважая свободу выбора, дарованную человеку Господом с начала времён, - собрать всех продажных женщин в одном помещении, разделённом на отдельные комнаты, где смогут они в чистой, приличествующей человеку обстановке решить для себя, каким образом поступать им в дальнейшем.
       Мы осознаём, что для изменения образа жизни некоторым из них понадобится долгое время. И, покуда не раскаются окончательно, продолжат они заниматься греховным своим промыслом. Сие неудивительно, учитывая слабость и косность человеческой натуры.
       И тем не менее, даже если продолжат они порочную жизнь, собрать их в едином помещении будет предпочтительнее для городских властей. Ибо в таком случае сии женщины не осквернят своими действиями приличные дома и будут в большей степени подвержены контролю.
       К тому ж, служители церкви смогут регулярно собирать их для проведения душеполезных бесед.
       Кроме того, рекомендую подвергать этих женщин медицинскому обследованию, дабы не послужили они источником распространения опасных и постыдных заболеваний. Обследование целесообразно проводить систематически, не реже одного раза в полгода. Женщины, оказавшиеся больными, должны быть направлены для прохождения обязательного лечения в соответствующие учреждения…».

       * * *

       Открытие двух публичных домов вызвало в народе неоднозначную реакцию. Однако, вскоре стало очевидно, что так удобнее для всех. Мужчины могли снять половое напряжение без лишней нервотрёпки, получая за умеренную плату вполне сносное обслуживание. А жёны… Жёны всегда знали, где искать своих мужей, если те не пришли ночевать домой. Знали даже, какой распутной девке нужно драть космы, если отлучки мужа стали слишком частыми.
       Особенно бурное одобрение встретило открытие публичных домов среди студентов, которым вечно недоставало средств, чтобы и заплатить девушке, и оплатить помещение для любовных утех. Теперь же их расходы сократились, в среднем, в полтора раза.
       Горожане ласково стали именовать свои бордели «домами досуга». И даже дали им имена: «Огонёк» и «Уют».
       Под «Уют» было приспособлено принадлежащее городским властям старое пустующее здание. На его ремонт пошли средства, собранные в качестве благотворительных пожертвований во время рейда Инквизиции по злачным местам. «Огонёк» разместился в частном доме, где ранее сдавались комнаты жильцам. Владельцем дома по документам значился муж дочери бургомистра.

       * * *

       Обстановка в трактирах, где шла игра в кости, тоже существенным образом изменилась. Каждый хозяин такого заведения теперь обязан был одеваться чисто и аккуратно, разговаривать с посетителями вежливо и, при необходимости, уметь объяснить играющему значение любой из добродетелей, выпадающих в сочетании очков на гранях костей.
       Полный список добродетелей с соответствующими им сочетаниями очков должен был висеть на стене, на видном месте.
       Возникла насущная потребность в повышении уровня грамотности трактирщиков…
       …Правда, злые языки утверждали, что денежные ставки в игре всё же имеют место быть. Кости-то ведь остались те же самые. Какая разница, на что ставить последние гроши: на «шесть»-«шесть»-«шесть» или на «целомудрие» вкупе со «смирением» и «нестяжательством»? Но никакого официально доказанного подтверждения эти сплетни не получили. Посему, осталось только предположить, что они умышленно сфабрикованы недоброжелателями, ибо недоброжелатели всегда найдутся на любое прогрессивное нововведение.
       Однако, во избежание злоупотреблений на местах, контроль за всеми игорными заведениями был поручен скромному, заслуживающему доверия государственному служащему – новому помощнику палача.

       * * *

       Собрание, посвящённое открытию публичной библиотеки, состоялось на центральной площади города. Погода, на радость присутствующим, оказалась вполне сносной. Всю сырость на земле прихватило лёгким морозцем. С белёсых небес сеялись редкие крупные снежинки.
       Сестра Магдалена стояла на специально сколоченной для этого мероприятия трибуне. (Публичных казней в городе вот уже месяца четыре не вершилось, и все старые трибуны куда-то бесследно исчезли – даже досок не осталось). В своём ангельски-белоснежном одеянии она сама походила на снежинку: такая же хрупкая, изящная, прекрасная. Лёгкие порывы ветерка шевелили складки её одежды.
       - …Возлюбленные мои братья и сёстры! – летел над толпой её звонкий голос. – Сегодня я здесь, с вами, для того, чтобы призвать: откройте сердца свои благодати Духа Святого! Откройте умы свои свету Божественной мудрости! Ибо в Писании сказано: «И зажегши свечу, не ставят её под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме». Так о какой же свече идёт речь? Что призвано служить для нас светочем неугасимым? Конечно, бессмертные труды наших святых отцов, Учителей Церкви! Назову лишь некоторые имена, звучащие благодатной музыкой для христианского сердца: Августин Блаженный; Иоанн Златоуст; Фома Аквинский - doctorus angelicus, ангельский доктор; Григорий Великий; Бернар Клервоский; Ефрем Сирин – и многие, многие другие… Их боговдохновенные труды отныне доступны любому грамотному жителю нашего города. Достаточно переступить порог нашего нового храма – совершенно особого храма, храма мудрости и благонравия, по случаю открытия которого мы с вами сегодня и собрались…

       За спиной Магдалены кучковалась профессура из трёх колледжей и одной семинарии, имеющихся в городе. По правую руку от неё благостно улыбался епископ. По левую – чинно сложил ручки на округлом брюшке бургомистр.
       Толпа на площади откровенно наслаждалась представлением, которое им демонстрировала вся городская верхушка. Это было почти так же занятно, как сжигание какой-нибудь злостной ведьмы. Тем более, что после официальной части обещали бесплатное угощение и выступление заезжего театра.


       21 – 24.06.08.