Чувство собственного ничтожества

       Я долго и упорно боролся с этим чувством – чувством собственного ничтожества. Одно только я не учёл – свою бесконечную, неистощимую потребность считать что-то незыблемо и несомненно прекрасным. Так случилось, что как раз в тот момент, когда силы в борьбе с моей ничтожностью у меня закончились, я постиг, что не существует женской красоты. И поэтому я стал считать прекрасным то, что стояло передо мной в этот момент, то, что попало под горячую руку. Я стал считать прекрасным всё то, что заставляло чувствовать меня ничтожным. Думаю, не нужно перечислять, что именно. Это и не важно. У каждого своё. Но моя любовь к прекрасному, кто не знает, - это жестокая сила. Она заставляет выделывать меня разнообразнейшие вещи. И если прежде все эти вещи делались ради женщин, то теперь они стали делаться ради моего ничтожества. Я начал изощряться в способах самоуничижения. Окружающие люди, сами того не понимая и не сознавая, стали орудием в достижении моей цели, они стали моими марионетками. Я нарочно подстраивал так, чтобы оказываться ничтожнее всех, чтобы оказываться глупее, бездарнее, ненужнее всех. Делал я это исподтишка, незаметно, так что всем казалось, что всё это выходит само собой, просто потому, что они такие умные и совершенные, а я такой глупый, никчемный, слабый, безвольный, недостойный уважения. Они презирали и жалели меня, они избегали моего общества и, наоборот, искали его, чтобы на фоне меня самоутвердиться, они испытывали ко мне отвращение и гладили меня по головке, как глупого уличного щенка.
       Понравилась мне одна девушка, понравилась очень сильно. И если раньше я бы сделал всё, чтобы доказать, что я многое из себя представляю, что я умён, красив, уверен в себе и т.д., то теперь я начал доказывать прямо противоположное. Признаюсь, я понравился ей с первого взгляда. И какое же блаженство было видеть гримасу удивленного разочарования и грусти на её лице, вызванную моими поступками, моими словами и мыслями, разумеется, заранее продуманными. Сколько было неловких ситуаций, когда я был смешон и жалок, а она краснела за меня, и мучилась, и ненавидела людей, в глазах которых я был унижен, и ненавидела меня за то, что я оказался “таким”. Где ей было знать, бедняжке, что всё это подстроено мной! Она никогда бы не догадалась об этом, да и не поверила бы. Ей бы это показалось омерзительной нелепицей. Как бы то ни было, а я чувствовал, что всё катится к трагическому концу. И если для неё этот конец не предвещал ничего хорошего, то для меня этот конец должен был стать апофеозом моего наслаждения, о котором никто из окружающих и не подозревал даже. Впрочем, скрывать не стану, я жалел её. Подчас очень сильно, до слёз, истерик и отчаяния.
       И вот однажды я придумал, как сотворить этот замечательный трагический финал. За ней таскался один парень, которого она упорно отвергала. И я понял, что в трагедии будут участвовать три персонажа. Была ночь. Все возвращались с вечеринки. Мрачные тучи висели над головой, угнетая всех идущих и только меня наполняя эйфорией и блаженством, ибо даже это унижение было мне в сладость. Впереди шли они двое. Её звали, между прочим, Лиза, а его Антон. Был он блондин и циник, хотя и весьма умён. Помнится, в тот момент мне вдруг стало как-то ужасно скверно на душе, так, что просто иди и вешайся. Но потом я понял, что это ощущение – предвозвестник той самой трагедии, которую я же сам и готовлю. Помнится, тогда же мелькнула у меня мысль: а вдруг я перегну палку и сам не вынесу этой трагедии? Но эта мысль только подстегнула меня осуществить задуманное. Потому что чем глубже пропасть, тем непреодолимее желание броситься в неё. Единственное чувство, которое не покидало меня во всё продолжение этого вечера, было до боли ясное и тоскливое сознание того, что жизнь нелепа, уродлива и ужасна, что она слишком несправедлива. Я вынужден заниматься всей этой бессмысленной и кошмарной дребеденью, хотя презираю всё это и отлично понимаю, что всего этого не должно быть. Всё должно быть иначе, всё должно быть светло, хорошо и радостно… и жизнь должна быть полной любви, добра и счастья… Впрочем, я слишком увлёкся. И теперь, и тогда…
       Итак, продолжим. Он что-то говорил ей, она слушала невнимательно. Я уныло плёлся позади, в полном одиночестве. Все шли парами или группами, и только я шёл один. Как вы догадываетесь, неслучайно. И я понял, что пора. Я нагнал их, зашёл спереди, заставив их остановиться, и обратился к Лизе, которая удивленно и испуганно уставилась на меня.
 - Лиза, понимаешь, я давно хотел тебе это сказать, но не решался… - начал я.
Я видел, в какое замешательство она пришла. Я видел, какой мрачной злобой и ненавистью наполнились голубые глаза Антона. И я чувствовал, как жалко и ничтожно я выгляжу (я очень постарался). Во мне зажглась искра самоуничижения, скоро вспыхнет такой пожар блаженства, какого раньше и не бывало!..
 - Понимаешь, Лиза… я… я… я люблю тебя… Я знаю, что я никто, Лиза… И вот он, - я указал на Антона, - он гораздо, в тысячу раз лучше меня… Он умён, красив, он отлично играет в футбол и кому хочешь морду набьёт… мне уж точно набьёт… а я никто… я ноль во всём… я абсолютно недостоин тебя… Но я прошу тебя… брось его… и будь моей девчонкой…Я не обещаю, что сделаю тебя счастливой… господи, я сам не понимаю, что я говорю… просто я так волнуюсь… Ты извинишь меня, Лиза? Просто я сам не знал, что полюблю тебя. Вот они все смеялись надо мной, помнишь, тогда на футболе, когда я упал в грязь, не попав по мячу… или тогда, на физике… - говорил я дрожащим, заискивающим голосом. - Но ведь я видел твоё лицо, Лиза… я видел, как ты мучаешься, что я такой глупый… что я такой неудачник и ничтожество… Я видел, что на самом деле ты любишь меня и презираешь их всех… Лиза, пожалуйста, не пойми меня неправильно… Но пошли завтра сходим куда-нибудь?.. Умоляю, не отвергай меня… Да ведь я знаю, что ты не отвергнешь меня… Лиза!..
       Господи, видели бы вы это выражение ужаса, потрясения, замешательства и стыда, отпечатавшееся на её лице!... Видели бы вы то злорадство и презрение, которое расползлось скользкой улыбкой по лицу Антона!.. Видели бы вы, с какой ядовитой насмешливостью переводил он взгляд с неё на меня и обратно!.. Видели бы вы, как покраснела, а потом побледнела Лиза, как она хотела что-нибудь сделать, наверно, провалиться под землю от стыда и от кошмарной неловкости своего и моего положения… И, наконец, могли бы вы ощутить каким всё это наполнило меня божественным, вулканическим, бесподобным наслаждением!.. Господи, существует ли на свете что-нибудь более чудесное, более пронзительно-сладостное и незабываемое!.. Но вам, к сожалению или к счастью, не дано всё это понять…
       Лиза была сообразительной девушкой. Только пару минут она пребывала в этом замешательстве, но вдруг её бойкий ум подсказал ей, что сделать.
       Она обернулась к Антону, взяла его под руку и сказала с надменной улыбкой:
- Посмотри, очередной придурошный поклонник.
- Вижу, – быстро ответил Антон, который был ещё более сообразительным, чем Лиза.
Проваливай отсюда, пока в морду не получил! - сказал он, обращаясь ко мне.
       Он был доволен. Я ненароком предоставил ему удобный случай, и Антон поспешил ухватиться за него. Он крепко взял Лизу за талию, а она не стала сопротивляться, как это бывало обычно, и они ушли. Многие были свидетелями этого происшествия. Они стояли и издевательски смеялись мне в лицо. Я упал в траву навзничь. Я смотрел в темное небо и плакал. Потом все ушли, оставив меня одного, потому что никому я был не нужен. Я лежал на траве, совершенно один, в угрюмой и безлюдной местности, в почти кромешной тьме.
       Потом пошёл дождь, мелкий и холодный.
       А я по-прежнему лежал и плакал.
       Но было одно "но"... Плакал я по-настоящему…
       Я всё-таки перегнул палку, я не вынес…