Лето Большого Ходуна, или возвращение блудного...

А это что у вас – нога? Ну, наконец-то – вижу, заходила. Цыц, не говори. Да пусть завидует хотя пареная репа. Нет, все-таки вопрос: к чему бы это жизнь нас закаляет?

Иссякло депрессивное лето 2007-го. Богатое на ретроспективу вчерашнего нашего «я» и скудное, слишком скудное на семейные радости текущего present continius. Он вернулся – позже, чем его ждали, но вернулся, как обещал. В две шестерки – шестое июня и шестое сентября – уложились три месяца костыльно-больничного отдыха и труда философских раздумий: что я Якубе, что Якуба мне… С восклицательным в непременном финале: «а любимые рядом всегда».
Нет, начинаю верить в магию чисел или тихо схожу с ума. Две шестерки и тройка, семерка, туз, - пауза четырех лет, пауза ланча, данная двум для вдоха-выдоха осознания чувства… Где иллюзии, а где же – реальность. Ощупью, в переулках извилин, джойсовым потоком мысли – осознали нашу общую точку в совместном пути. И сцепились руками сильнее. Стоп, данный каждому в подведенье итогов, только сблизил. И удлинил, кажется, трассу.

И тут я подмахну: как в общем-то бесстыдно сближают расстоянья…
Хетчбэк выдохнул Шурика у подъезда – свежевыкрашенного, словно к приезду. Розового, как подушка-слон из моего карапузного детства. Еще бы шарики надули – и все, могли бы играть крестины великого Ходунка. Но шариков не было, только забытая лесенка вверх. Ступенька, еще ступенька, ступень – не оступись, дорогой, умоляю. Его первые шаги, самостоятельные, без костылей -- бальзамом на мою истерзанную чередою больничных пыток душу. И радостной иллюстрацией к маминым песням: «Топ-топ, топает…». Я звякнула погремушкою смеха от внезапности мысли… Жена-мать… И тут же умолкла. Счастье великого Ходуна в смеющихся складках мужниных глаз сменилось вниманием ракетостроителя-испытателя. С непослушной ногой наш рыцарь боролся совсем не по-детски, поручив копье костыля боевой подруге Санчо.

- А я думала вы на курортах-морях пропадали, - невольная шутка соседки сбила волевое-мужское с дон-кихотовой физиогномии.
- Ну, да, на курортах, в элитном доме отдыха с трехразовым питанием и ежеутренним массажем попы шприцом...
- Тихими соседями, услужливыми горничными в белых халатах и полочками для ног повышенной комфортности, - добавила я, и, не дождавшись вопросов, захлопнула двери кабины. Два на два. В интимном пространстве лифта мы наконец-то смогли сверить ритмы дыханья. Дальше все, как по рельсам – премьерный показ изрезанной кожи ноги. Поверила: шрамы красят мужчину. Торжественное дефиле, без помочей, из ванны в спальню и обратно. Свечи, два года как забытые на антресолях общей жизни, и вот – извлеченные на гаснущий свет. И даже – боже! - моим стихам, написанным так рано – настал черед… Как водится, бокалы. Проверка ног на вшивость – танцы. И ночь – такою детскою она, наверно, не была.

Шестое сентября. Открылся старт второго лета. Объявлен болдинский период нашего тандема. В программе: бег на стометровки с кофе – от кухни до постели. Дистанции больших размеров – часы, минуты, года познаний и трудов… Осенний марафон совместного бытийства, длиною в жизнь, а может, и побольше. И палок никаких в колеса. И никаких граблей. Договорились-начали-пошли. Ну, милый – удружил: я ощутила, каково оно – женой подводника мариноваться. Но больше? прошу, не уходи на костылях и без – ни в близкие, ни дальние тем паче.