3

       Я всегда чувствовала себя чуть-чуть ненормальной. Когда я теперь, будучи взрослой, анализирую, вспоминая своё детство, знаю наверняка, как тяжело мне всегда было психологически, морально, а из-за этого и физически… Моя мама была очень нервной, нет, конечно же, она очень хороший человек, представляю теперь, как ей тяжело было целый день отработать, притащить тяжеленные сумки с продуктами, накормить, убрать, постирать (вручную), и т. д… Сейчас, когда ей уже далеко за шестьдесят, она стала спокойнее, рассудительнее и терпимее, да и нет двух (это я и мой брат) оболтусов, мотающих нервы.
       С братом у меня были высокие отношения! Мы упорно не называли друг друга по имени, нет, мы не называли друг друга по имени-отчеству, нет, мы были «Он» и «Она». «А почему она ябедничает?! А почему она мне конфету не оставила?!» - в таком духе реплики всегда слышала я.
       Мальчиков в школьные годы я боялась, а они мне мстили, и, если не обзывались или дрались, то, в лучшем случае, не обращали внимания. Я тоже, как и брата, не называла их по имени, к счастью, у них были фамилии, было проще, ведь не могла же я и брата по фамилии…
       Подруг у меня хороших тоже не было. То ли контингент в моём окружении был не тот, то ли я не могла к приятной для меня девочке подойти и подружиться. В общем, детство мне далось какое-то непутёвое. Конечно, можно сказать и много хорошего, как мы с родителями в те редкие дни папиного свободного времени или отпуска, ездили за грибами или отдыхали на турбазе, ловили рыбу в реке или, или, что ещё?.. Да, я училась в ненавистной тогда музыкалке.
       Сейчас с удовольствием вспоминаю, как била меня по рукам (если не правильно играла) и спине (чтобы не сутулилась) на уроках по специальности любимая Людмила Григорьевна. Как не понимала я до пятого класса, что такое сольфеджио, пока не перевели меня к не менее любимой Галине Семёновне, она
всё-таки за три года сумела в меня вдолбить всё, что я за предыдущие четыре понять не смогла.
       Зато хор! Как я любила петь! Любимая Ада Макаровна! Здесь я была на высоте! Особенно любила уроки «Общего хора» по воскресеньям. Моя соседка Лилька Беспалова, была меня старше на год, тоже училась в музыкалке, только на класс старше. Мы вместе ходили на «Общий хор». До сих пор вспоминаю какое-то воскресенье начала осени, когда мы с Лилькой, почему-то задержавшись после занятий, лазали по беседке, обвитой мелким чёрным виноградом, и ели до одурения. Потом показывали друг другу чёрные языки, а потом, когда доехали домой, в свой двор, Вовка Погребняк показал нам на дереве слова, вырезанные ножом: «Вова плюс Лиля…». Сам же, подлец, вырезал, и сам же больше всех возмущался…
       Да, по поводу моей ненормальности. Помню себя, когда ещё под стол пешком ходила и даже когда не ходила. Помню свои чувства, мысли.
       Лежу как-то в коляске, думаю, что мне всего где-то полгода, может, чуть больше, потому что зима, а я родилась в августе, и я укрыта зелёным клетчатым одеялком. Моя бабушка ведёт какие-то скучнейшие беседы с другими бабушками, а мне жуть, как лежать надоело, встать бы, побегать, в снежки поиграть. А бабушка меня не понимает, спать заставляет. А мне ску-у-у-у-чно, и спать совсем не хочется!
       А ещё помню, как мне всегда в детстве казалось, что за мной кто-то откуда-то сверху, свыше наблюдает, даже в туалет стеснялась ходить. Ещё по ночам я не могла долго заснуть, потому что мне всегда было жарко в ладошки. Они у меня так горели, а все холодные места под подушкой были уже нагреты…Что, я нормальная?
       Я боюсь только одного, что Соня так и не проснётся. Может это какая-то наследственная болезнь?